Однажды в Шато де Гесдьер

Вначале он почувствовал всего лишь странный толчок, но следом за ним почти мгновенно пришла боль, прошившая насквозь все тело. В груди нещадно жгло, вечерняя прохлада пропитанного ароматами цветов воздуха обернулась мучительной, удушливой тяжестью, не позволяющей сделать очередной вдох. Форбен закашлялся, поперхнувшись обволакивающим их дымом и чем-то еще, заполонившим горло, тягучим, горьковато-соленым с омерзительным привкусом металла.
Земля под ногами качнулась, и, теряя сознание, он неожиданно представил штормящее море и суденышко, захваченное бушующей стихией, из которой не было спасения.
Беспамятство длилось недолго. Моргая, Жан-Жак открыл глаза, пытаясь рассмотреть хоть что-то сквозь пелену заволакивавшего их тумана. С трудом приподнялся, опираясь на локоть, и скосил глаза на свое плечо. Отверстие от пули было совсем небольшим, но боль – такой, словно из плеча вырвали изрядный кусок мяса. Огнестрельных ранений у него раньше никогда не было. Прежние раны, а их случалось не так уж и много, всегда бывали нанесены шпагой или кинжалом, тогда он сражался только таким оружием. Рана от пули стала чем-то новым, и эта новизна ему отнюдь не понравилась.
Повернул голову, пытаясь осмотреться и увидеть хоть что-то посреди нарастающих клубов дыма, но в этот самый момент ощутил такую боль и такую тяжесть, будто целый полк марширующих солдат обрушился на его плечо и руку, которые горели, как в огне. А следом наступила темнота.

Антуан зашел в библиотеку, но там ни кого уже не было. Обошел все залы замка и там ни Марии, ни ее мужа не было. Расспросы слуг тоже не помогли. Кто - то , где - то видел Марию, но точно ни кто сказать не мог. Старший дворецкий тоже вернулся ни с чем. Теперь надо было найти супругу, узнать у нее последние новости и продолжить поиски детей. Нужно держать себя в руках, не подаваться панике.



Стены замка надежно охранялись гвардейцами герцога. Но все пошло наперекосяк. Моим планам не было суждено исполниться. На заднем дворе послышались один за одним залпы фейерверка. И уже начался пожар.

Когда они оказались в комнате, Венсан даже испытал досаду,что не может лицезреть переодевание жены. Воображение живо нарисовало ему соблазнительные девичьи прелести. Но нет!Нужно сосредоточиться на важном - они в опасности!
От размышлений его отвлекла жена. В мужском костюме,так отчетливо подчеркивающем фигуру,она из него буквально дух вышибла.



Он даже не обратил внимание на слова. Молча взял кинжалы и спрятал их под внутреннюю подкладку аби. Мария хотела еще что-то сказать,а Венсан не сводил глаз с манящих губ. Еще немного и он перестанет себя контролировать...



Венсана и самого передернуло от резкого грохота. Он ринулся вместе с женой к окну и обомлел. Повсюду грохотали фейерверки,но нацелены они были не в небо,а по горизонтали!Каждый залп хаотично летел и в стороны замка и в стороны парка,а одна горящая искра летела прямо в их с Марией окно. Сначала он как завороженный наблюдал её приближение и лишь в последний момент инстинкт самосохранения заставил Венсана резко толкнуть жену на пол и накрыть её тело своим.
Звон бьющегося стекла..и оглушительный взрыв, затряс комнату,будто при землетрясении. Он крепко зажмурился,укрывая Марию от летящих искр,падающих предметов и пепла, но пожар,возникший тотчас же грозил опасностью им обоим. Дым проник в лёгкие,вызывая удушье.
Венсан аккуратно сполз с жены и стал трясти её за плечи. Из-за дыма,огня и продолжающегося громыхания он почти ничего не видел.
-Мария?Мария!Ты в порядке?Прошу не молчи!Нам надо выбираться!-закашливаясь,пытался кричать Венсан.

Мария словно вросла в пол и видела как в замедленном темпе в стороны от амбара разлетаются яркие звёзды, вспыхивают новые фейерверки. Ночной сад озарялся как днём всё новыми и новыми сполохами. Когда же в их сторону полетел очередной фейерверк, Мария не смогла сдвинуться с места и зачарованно смотрела на приближающийся сноп огня. Венсан оттолкнул ей от окна, во время падения Мария ударилась головой об угол пуфика, и её сознание померкло.



- Я... я... - Мария приоткрыла глаза и потрогала затылок, он был весь в крови. Если бы не пышные волосы, всё могло бы быть куда хуже. Голова отчаянно кружилась и болела, в лёгкие ядовитыми змеями вползали струи дыма. Она закашлялась и поднялась, покачнулась, но устояла, благодаря мужу.

Венсан возблагодарил небеса,что с женой ничего не случилось. Но радоваться рано.
Огонь быстро распространился по комнате, прегрождая путь к выходу.
-Нам надо уходить. -он осмотрелся. Прыгать в окно слишком опасно, что же делать? Тут ему на глаза попалась кровать,только начавшая гореть.
Без промедлений Венсан стянул с нее покрывало и накинув его на них с Марией,пулей бросился к выходу,крепко держа жену под руку. Пробиваясь сквозь огонь,избежать возгарания они всё равно не могли, но это была ткань покрывала,а не их одежда.
Господи,как же хорошо,что Мария успела переодеться!
Схватившись за дверную ручку,он обжегся,но сумел открыть дверь и они вывалились в другую комнату, одновременно скинув с себя горящее покрывало.
Отдышавшись, Венсан поднялся на ноги. За их спинами бушевал пожар, и медлить было нельзя...
-Мария,как ты?Идти сможешь?- он на всякий случай придерживал её.

Гости. Брачующиеся и священник. Родители, которые лучились счастьем. Или хорошо его имитировали. Я прекрасно знала отношение супруга к церемонии бракосочетания, вспомнить хоть нашу. Невеста на негнущихся ногах, жених мрачнее тучи грозовой. Не то, что эти. Я взглянула на красавицу-невесту, которая, если бы не держалась за руку отца, уже наверное парила бы под куполом церкви.

Я только улыбнулась в ответ, позволяя супругу отвести меня в укрытие. Всё то время, с возвращения после ритуала, меня не отпускало возбуждение. Я успела соскучиться по его ласкам, по губам, которые обжигали, но он на людях только ласкал, подогревая моё желание оказаться в его объятиях без сжатия китового уса. И, заведя меня в скрытый от посторонних глаз альков, муж, не теряя времени даром, дал понять, зачем мы оказались здесь.
Пока играла музыка и невесту вели к алтарю, Кристоф задрал мне юбку и поглаживал ногу, едва касаясь кончиками пальцев.

Я улыбнулась, удобнее устроившись на мягкой софе, и взглянула на него из-под ресниц.
- Вам не показалось, Ваше сиятельство. Вечер, действительно, выдался жарким, - я поёрзала чуть на софе, задирая рукой подол и приподняв одно колено. - Я вся пылаю.
- Позвольте убедиться в этом лично, любовь моя? - и его рука оказалась у меня между ног, дотрагиваясь до промежности в откровенной ласке, так, что я резко выдохнула. Но любимый не остановился, просунув пальцы меж набухших от желания нежных складок. Касание, и я прикусила губу, сдерживая стон, но не отводя глаз от его лица.
Муж улыбался, а его темные глаза пылали той неподдельной страстью, которую я так любила.
- Крис-с-с, - мой стон заглушен его губами, но любимый продолжал откровенно ласкать пальцами. Да так, что моё тело начало мелко дрожать, а бедра совершенно бесстыдно раскрылись.
- Ш-ш-ш, любовь моя, мы же не хотим прервать церемонию? - я почти не поняла, о чем говорит супруг. Все мои мысли были сосредоточены на нем. На том, чтобы он не остановился, не дав мне кончить, и довел до финала то, что начал.
Муж перебирал пальцами нежные складки, гладил, пощипывал пальцами клитор, и мои бедра пришли в движение, стремясь к его прикосновениям и ласке. И вот он. Такой долгожданный и яркий оргазм.
Мой крик слился с высокими нотами органа, которыми и завершаются клятвы новобрачных. Легкие поглаживания мужа продлевали наслаждение от растекающегося по телу тепла.
Поцелуй, забирающий дыхание, и Крис опустил подол платья. В церкви раздались бурные аплодисменты и выкрики поздравлений.
- Подождем, пока все выйдут? - прошептала я, потираясь носом о его шею. Муж кивнул и чуть сильнее сжал руки, крепче меня обнимая.
Спустя некоторое время последние разговоры и смех стихли, оставляя нас одних. И мне не хотелось идти в общую толпу к гостям.
- Прогуляемся, любимый? Вечер сегодня необыкновенно теплый.
Мы дошли до пруда, остановились на берегу и целовались под вековым раскидистым дубом, слушая пение цикад. Но в какой-то момент мне стало неспокойно. Настоятельная потребность вернуться в замок начала зудеть в мозгу.
- Крис, давай вернемся. Мне неспокойно.
Интуиция меня никогда не подводила, и в этот раз я не собиралась игнорировать её. Муж нахмурился.
- Пожалуйста, - предчувствие беды стало ещё сильнее, заставляя сердце биться где-то в горле.
Мы направились к замку, но не успели дойти даже до сада, как небо и всё вокруг осветилось взрывами фейерверков, а восточное крыло дома оказалось объято пламенем.
- Хлоя, - я покачнулась, и если бы не супруг, уже упала бы. Моя дочь. Моё маленькое сокровище. Именно в том крыле комната, где мы оставили дочь и гувернантку. - ХЛО-О-О-Я-А-А!!! - закричала я и, подхватив юбку, побежала вперед.
_________________

Туазы тяжелой ткани мешали добраться до обнаженной кожи, но герцог де Гиз не жалея комкал в руке бесчисленные рюши, оборки и драпировки, приподнимая верхнюю юбку. Если бы еще “любимая” не вырывалась так, что де Гизу приходилось крепко держать ее руки, наплевав, что на белоснежной женской коже останутся багровые отметины, то она бы уже бесстыдно светила батистовыми панталонами на весь сад и самозабвенно стонала от его грубых толчков внутри.


Слова Полин хлестали наотмашь, и неконтролируемое рычание сорвалось с губ Дамиена вместо вразумительного ответа.
Расчетливая тварь показала свое истинное лицо. Шлюха, готовая продать свое тело тому, кто дороже заплатит - вот кто она. Не много лучше тех, кто оказывал свои услуги на улицах Парижа. Разве что чище. И, стоило признать, соблазнительнее.
Герцог де Гиз до сих пор не мог забыть ее лицо, охваченное чувственным наслаждением в момент первого в ее жизни оргазма. И сейчас ее ягодицы, тесно прижимающиеся к наливающимся кровью чреслам, были для него изощренной издевкой.
Черт, да, он ее хотел. И получит снова.
Тиски его “объятий” стали крепче, словно в подтверждение его намерений. Но тут рьяное сопротивление Полин прекратилось, и ее тело безвольно повисло на руках герцога.
- Да что такое, черт тебя дери?! - смесь раздражения, злости и недоумения, а также где-то на дне души и переживания, заставила его отпустить ее руки, развернуть некогда самое важное создание в его жизни к себе и заглянуть в лицо. Но чертовка только этого и ждала, чтоб снова замахнуться своим острым коленом, намереваясь ударить в пах.
- Ты… - много слов отнюдь не лестных готово было сорваться с губ герцога, но предел его терпения был достигнут, и тратить время на бесполезное сотрясание воздуха Дамиен не стал. Зажав меж колен ее приподнятую для удара ногу, он снова завел руки ей за спину, причиняя боль.
Но даже поймана и окружена стальным кольцом его рук графиня де ла Мотт сопротивлялась. Дух ее покорить оказалось не так просто, как слабое женское тело.


Дамиену было приятно наблюдать ее бесполезные попытки вырваться и истеричные выкрики проклятий. Особенно, когда из-за спущенного корсажа показался темно-розовый сосок. Напряженный и сжатый в тугой комок. Словно специально выставленный на обозрение. И жаждущий ласки.
- Тебе же нравится, солнышко. - Самодовольная улыбка растеклась по губам де Гиза, но глаз так и не коснулась. - Мои объятия нравятся. Мои прикосновения. Поцелуи. - Дамиен понизил голос и, наклонившись к ее лицу, мазнул губами по щеке. - И ты хочешь большего.
Полин снова стала отчаянно вырываться, но, потеряв опору, завалилась назад, увлекая за собой и герцога. В попытке смягчить падение Дамиен только и успел, что выпустить ее руки из своего захвата и прижать Полин к себе крепче, принимая удар на предплечья.
- М-м-м-м… как ты настойчива в своих желаниях, - шепнул де Гиз на выдохе, не переставая насмехаться. - И как необычно просишь приласкать себя. - Он придавил ее своим телом, не давая ни малейшего шанса освободиться, и не сводил с ее лица глаз.
Она. Так близко. Расширенные зрачки, в темных колодцах которых можно утонуть. Окрасивший щеки румянец, придающий ее лицу жизнь и отражающий огонь, что неизменно горел в ее сердце. И алые губы, приоткрытые для изречения последующих возмущений.
Полин начала что-то выкрикивать, но де Гиз не стал и слушать. Не сдерживая своего желания ощутить ее вкус, подзабытый за годы расставания, он накрыл ее мягкие губы своими, захватывая в беспощадном поцелуе. Он пощипывал ее губы, втягивая в себя нежную кожу, прижимал сильнее язык, вынуждая раскрыться, чтоб проникнуть внутрь ее рта, но она не разжимала губ, продолжая сопротивляться. Он рычал, давил сильнее, пытаясь подмять под себя, физически и морально сломить, пока острая боль в нижней губе от укуса не вынудила его отстраниться.
- Полюбила извращенные ласки, солнышко? - де Гиз медленно провел языком по нижней губе, облизывая рану. Металлический привкус крови во рту не стал для него сюрпризом. -
- Никогда больше! - кричала Полин, словно в истерике. - Никогда! - Высвободив руки, она стала сопротивляться пуще прежнего, стараясь ударить, поцарапать, оттолкнуть, но Дамиен навалился на нее сильнее и придавил левой рукой ее сведенные над головой запястья, с каменным лицом давая ей высказать все, что накипело, и ожидая, когда она просто-напросто выдохнется.
Только Дамиен хотел высказаться в ответ, как вблизи послышались голоса. Кто-то подходил к центру лабиринта со стороны замка, но, пока валяющуюся на траве парочку закрывал фонтан, они могли остаться незамеченными.
- … два мертвых гвардейца у пруда.... застрелили... тела еще не успели остыть… - голос шевалье де Флобера герцог узнал сразу. Второго голоса он опознать не смог, но ответная фраза об оружии в сундуках кого-то из гостей прозвучала отчетливо.
“Я был прав. Революционная свора пришла сюда.”
Ухмылку, расплывшуюся на губах, герцог не смог сдержать, предвосхищая кровавую расправу над нападающими, после которой каждый простолюдин во всей Франции, с юга до севера и с запада на восток, будет бояться поднять голову, не то, что выступить против короны.
Все эти мысли быстро промелькнули в голове герцога, пока Флобер продолжал вещать уже о поисках Его Светлости. Но Дамиен уже не слушал, не сводя взгляда с Полин. Она сделала глубокий вдох, так, что напрягшимися сосками коснулась вышивки на его аби. Передышка, в которую Дамиен после всего поверить просто не мог. И Полин оправдала его ожидания, сделав то, чего так не хотел герцог - попыталась привлечь к ним внимание.
- Помоги… - громкий крик должен был сорваться с ее губ, но герцог заткнул ей рот единственно доступным методом, если не считать убийство, которое отбросил сразу. Поцелуй. И лишь глухой стон послышался вместо вопля о помощи.
Дамиен толкался, снова и снова заскальзывая языком в теплоту и нежную сладость ее рта, трахая его и лишая возможности сделать вдох. Яростный напор, с которым де Гиз набросился на свою жертву, постепенно сменялся на жаждущую потребность взять больше. Не выпуская ее запястий из своей хватки, свободной рукой начал жадно шарить по ее телу. Сжимая грудь, не скованную тесным лифом. Прокручивая между пальцев тугие вершины сосков. Сочетая боль, грубую страсть и нежность для острого пограничного наслаждения, свидетельством которого были ее сладкие протяжные стоны, прерываемые судорожными вдохами.
- Умница… - хриплый шепот меж поцелуев. - Умница моя.
В какой момент желание унизить растворилось в сознании, оставляя лишь ревностную требовательность, де Гиз и сам не понял. Но не давая Полин прийти в себя, Дамиен с нажимом провел ладонью по ее женственным изгибам и, потянув вверх, поднял ворох юбок, коснувшись обнаженной кожи над тонкой тканью чулок. Едва уловимый трепет и горячее “да-а-а…” у его губ, когда он накрыл ее лобок, ныряя пальцами в разрез панталон и касаясь чувствительных складок.
Тягучая влага. Шелковистая кожа женской плоти. И упругий пульсирующий комок нервных окончаний под его пальцами. Агонизирующая потребность. В ней.
Яркие вспышки замелькали перед его глазами, и на пару мгновений де Гиз даже был оглушен. Но не от наслаждения. А взрыва, снесшего половину мраморного постамента перед фонтаном.
_________________

Убедившись, что комната пуста, Колет в нерешительности застыла у двери, решая, что ей делать дальше. Это ее и спасло. Замок сотряс сильнейший грохот, пол заходил ходуном и женщина, закричав, упала на колени, закрывая уши руками. Взрывной волной вынесло все стекла и они осколками посыпались на пол, до Колет долетело лишь несколько, изорвав подол платья. На улице продолжалось что-то взрываться и трещать. "Что происходит? Неужели это дело рук Анри?"

Какое-то время женщина приходила в себя, сидя на полу, как услышала истошные вопли: "Огонь! Замок горит!" Значит здесь опасно и надо выбираться наружу, и тут ее обожгла страшная мысль, что Жан-Жак находился на улице в момент первого взрыва. Колет поднялась, выбежала из комнаты и спустилась по ступеням. Во дворе творилось что-то невообразимое: люди метались, что-то крича, их лица были вымазаны в саже, залиты кровью или слезами. Огонь уже вырывался из оконных проемов некоторых комнат и в воздухе пахло порохом. Женщина видела открытые настежь въездные ворота, откуда на лужайку перед замком вбегали вооруженные крестьяне.

Колет бросилась туда, где видела Жан-Жака последний раз, туда где он остался вместе с незнакомой знатной дамой. Сцена, которую она увидела, заставила ее замереть. Жан-Жак лежал в крови на земле, к нему подходил гвардеец с дымящимся ружьем, а чуть в стороне стояла дама с торжествующим лицом. Рядом с Колет лежал обломок доски и, не помня себя, она схватила его, подбежала к гвардейцу со спины и с размаху ударила того по голове. Солдат свалился рядом с Жан-Жаком, сбоку на перевязи у гвардейца висел пистолет, сейчас прижатый телом к земле. С усилием выдернув его из ремней, Колет обернулась к даме и крикнула:
- Мадам, вам лучше уйти. Видит Бог, я не хочу стрелять, но если вы меня вынудите, я это сделаю.

Краем глаза Колет видела, что к ним бегут вооруженные крестьяне.

Игривое соблазнение, поддразнивание, что будоражит все нервные окончания, и искренность в выражении даже самых потаенных желаний всегда были в наших отношениях. Чувственность и эмоциональная открытость супруги привлекали и манили к себе, как магнит. Игривый взгляд из-под опущенных ресниц, улыбка, что вместо слов говорила “я тебя хочу”, и трепет каждой клетки тела в предвкушении наслаждения.

Вот и сейчас вместе с ответом на мой вопрос о жаре нынче вечером Мелиса поерзала на софе, пытаясь приглушить желание плоти, что мог унять только я. И я не хотел медлить, но подарить любимой звездное небо.

Медленные поглаживания шелковисто-нежной кожи внутренней поверхности бедер вырвали приглушенный женский стон. Выпрашивая. Сильнее нажатие и скользящее движение по промежности, размазывая обильную тягучую влагу, и тело любимой выгнулось навстречу. Раскрываясь больше. Мимолетное дразнящее прикосновение к пульсирующей плоти. И протяжный стон с губ. Благодарность. Но и требование. Больше прикосновений. Больше ласк. Выраженная в мелкой дрожи тела необходимость.

Нажим, раскрывая припухшие складки. Мягкое погружение вглубь, зажимая пальцами клитор. И сочетая. Сильнее. И еле касаясь. Резче. И каждой клеткой давая прочувствовать откровенную ласку. Чаще. И дразняще медленно. Пока судорожный выдох не слился со звучанием моего имени. Музыка любви. Музыка наслаждения.

Громкие поздравления молодых, смех, прочувствованные или не очень речи гостей были где-то вдали, не врываясь в наш уютный мир на двоих, где я баюкал любимую в объятиях и прижимал к груди.


- Да, любовь моя, - шепнул я, стискивая супругу крепче. Ее томная нежность, выраженная в отчаянно льнущем ко мне теле, вызывала счастливую улыбку на губах. Только так, в единении, правильно быть.

Гул голосов в сводчатом помещении церкви постепенно стих, и Мелиса, подняв ко мне сияющие любовью глаза, шепнула:


- У вас еще остались силы, Ваше сиятельство? - усмехнулся я, поднимаясь со скамьи и подавая руку супруге.

В каком-то мальчишеском порыве и желании преподнести любимой что-то на память о проведенном наедине времени я вытянул из прикрывающего нас всю церемонию букета бледно розовую розу с алой каймой на кончиках лепестков и, склонив низко голову, вручил с простыми и, можно сказать, заезженными словами:

- Я люблю тебя, Мелли.

Сумерки начали опускаться на землю, покрывая все вокруг легкой полупрозрачной дымкой. Но сад не зря считался поистину королевским. Лишь только солнце закатилось за горизонт, множество огоньков зажглось, освещая посыпанные песком дорожки, ведущие к зеркальной глади пруда.

Неспешные поцелуи вдали от лишних глаз, нежные объятия и тихий шепот признаний в любви, словно опасаясь громким звуком разрушить духовное единение. Я был счастлив. У меня была любящая красавица-жена, дочь - луч солнца в пасмурный день. Семья, что важнее всего для меня на свете.

Напряженный голос любимой ворвался в мои думы, далекие от окружающей действительности:


- Любовь моя, все хорошо, - я заглядывал в глаза Мелисы, блестящие тревогой, и не мог понять ее причину. Но последующий разрывающий душу шепот “пожалуйста”, и мы повернули назад.

Любимая шла быстро, подстраиваясь под мой широкий шаг, а иногда и опережая меня, так сильно было ее желание дойти до замка. Я хмурился с каждой секундой все больше. Глухое чувство неизбежности возникло в груди, и я всеми силами не давал себе поддаться ему. Но вдруг яркие вспышки фейерверков озарили небо, снаряды начали взрываться, разлетаясь во все стороны и разрушая все вокруг.


Я окаменел, собираясь внутренне и подавляя все чувства, что вскипели внутри. Нет времени. На крики. На панику. На промедление. Его нет. Каждая секунда стоила слишком много. И я запретил себе думать “а что, если”. Нет, этому я не дам случиться.

Быстрый бег по дурацкому лабиринту с виляющими то вправо, то влево дорожками. Но именно они не раз спасли нам жизнь. Кавалькада звуков и ударяющихся огненных снарядов в непосредственной близости оглушали. Я крепко держал любимую за руку, не давая упасть, и стремился вперед, пригибаясь и почти не поднимая вверх головы. Но бежать в сторону парадного входа в замок было слишком долго.

- Мел, сюда! - крикнул я, пытаясь преодолеть силой голоса шум вокруг.

Паника накрыла каждого, кто встречался на пути. Вопящие от ужаса дамы и месье, причитая кто о золоте, кто об украшениях, оставленных внутри, ползали по земле в крови ослепленные вспышками.

- Не поднимай глаз! Слышишь! - мы приближались все ближе к аду, иначе назвать происходящее нельзя. Глаза слезились, но я смотрел вперед, видя перед собой лишь небольшую дверь для слуг в восточном крыле замка.

Прямо перед нами дверь распахнулась, выпуская пару перемазанных в копоти людей, совсем не похожих на важных господ. Они столпились у входа и боялись сделать шаг наружу, где продолжались взрывы.

Куда и делись изысканные манеры, когда на кону жизнь близких.

- Прочь с дороги! - я дернул на себя толстопуза, освобождая проход, и, крепче сжав ладонь любимой, решительно двинулся внутрь.

Лестницу затянуло смрадным дымом, и крики заточенных в огне людей разносились вокруг.

- Хлоя-а-а-а! Хлоя-а-а-а! Хлоя-а-а-а-а! - разрывая легкие, кричал я и поднимался на второй этаж, где часть комнат уже были объяты пламенем. - Хлоя! - Я толкнул плечом дверь и обомлел, не давая любимой даже заглянуть внутрь. Пламя вырывалось изнутри, опаляя кожу.

Рывок в дверь смежной комнаты, и услышал обезумевший крик матери, увидевшей своего ребенка, вжавшегося в проем между зеркалом и стеной. Напуганного, но живого. Шоковое состояние выдавали расширенные глаза дочери. На перемазанном сажей личике виднелись влажные дорожки от слез, но сейчас не было ни слезинки.

- Мама, мама, - жалась дочь к Мелисе, двумя руками ее обнимая, - я не смогла разбудить Мэри. Она не хотела вставать. А потом стало жарко, и я не смогла быть возле нее.

Я бросаю взгляд в охваченную пламенем соседнюю комнату и сквозь дым вижу покрытые страшными ожогами ноги гувернантки и лужу крови от пробитой осколком головы.
_________________

Мария нахмурилась, но придержала край покрывала одной рукой, а другой вцепилась в пальцы мужа и сомкнула их в замок. Пламя гудело, трещало и оглушало. Дым забивался в лёгкие, и Мария кашляла. Каждый вдох отдавался болью в груди и разбитой голове, что продолжала отчаянно кружиться. В глазах двоилось, а ноги постоянно подводили. Казалось, что колени превратились в студень, который подавали к их столу на Рождество.



-Да, - с трудом проговорила Мария, задыхаясь в приступе кашля.

Как хрупка и непрочна человеческая жизнь! Совсем недавно мир был таким спокойным и светлым, ее сердце переполняло умиление, и все мысли были обращены к шумному и яркому празднику.
Теперь же Жанна с ужасом смотрела на пылающие стены своего родного дома, на клубы дыма, обволакивающие со всех сторон и... на фигуру мужчины, распростертую у ног. Ей никогда прежде не приходилось сталкиваться с подобным. Смерть была чем-то далеким, естественным, но не касающимся лично её. Воспоминания детства сохранили испуганные впечатления ребёнка о погребении любимой тетушки, уже повзрослевшая Жанна не раз бывала на похоронах кого-то из знатных соседей, почивших от старости. Но все это воспринималось иначе. Происходящее теперь не имело разумных объяснений. Вся её сдержанность и умение владеть собой дали сбой. Сердце билось так, словно готово было вырваться из груди, а колени ослабели настолько, что Жанна едва держалась на ногах.

Судя по всему, графиня видела перед собой супругу того, кто назвался именем де Гастона. И не могла ей не посочувствовать. Бог свидетель, Жанна не желала гибели этого самозванца. Всего лишь хотела обезопасить близких, избежать возможной трагедии. Но трагедия случилась и, как подсказывала интуиция, это было ещё только начало.
Но решительность незнакомки требовала ответных действий: как бы там ни было, но Жанна все ещё оставалась в своем поместье, пострадавшем, разрушающимся на глазах, но родным. И совсем рядом находились дорогие её сердцу люди, за безопасность которых она, не задумываясь, отдала бы жизнь.
- Убирайтесь прочь! - графиня сделала шаг вперёд, глядя прямо в глаза сжимающей оружие женщины. - Уезжайте отсюда немедленно, если не хотите разделить участь вашего мужа! Вокруг - вооруженные гвардейцы, и если вы посмеете причинить мне зло, живой вам не уйти. Воспользуйтесь своим шансом, пока он ещё есть.

Она не успела дождаться ответа: новый огненный всплеск полыхнул совсем близко, заставляя испуганно отшатнуться. Стекла в окне дома как раз возле места, где они стояли, жалобно зазвенели и посыпались, обдавая их мелким колючим дождём. А следом рухнули горящие балки, преграждая путь бегущих к ним людям и отрезая от всего мира.

Замок

Щеголь не продержался долго - его шпажонка во время яростного парирования вылетела из тощей руки и с жалобным лязгом упала куда-то под ноги бегущим людям.
Он повел глазами вокруг, увидел языки пламени, растекающиеся по стенам, услышал треск стекол, вскрикнул и, обхватив голову руками, побежал за всеми наружу. Паника витала в воздухе, отравляя и без того задымленный замок. Крики звучали все громче, лишая рассудка. Откуда-то сверху, с лестницы, сбежала мимо Анри служаночка, зажимая на груди порванный корсаж платья.
- Мы все умрем, умрем! - Ее вопли неприятно резали ухо де Розье. - Наказание нам, Боже! Помилуй!

Дым, черный и едкий, уже лез в нос. Потолок стал багрово-малиновым и балки потрескивали от жара.
"Скоро все рухнет". Эта отчетливая мысль вывела Анри из оцепенения, и он быстрыми шагами вышел во двор замка.
Там был ад. Такой, каким видел его в детстве Анри на картинках в Библии отца: гвардейцы и слуги, еще сохранившие рассудок, с криками тащили ведра воды, крестьяне бросались на них и стреляли, те в отместку стреляли тоже либо кидались в рукопашную. Клубки тел катались почти у его ног - соперники ничего не видели и не слышали от ярости, рычали и едва не грызли друг друга зубами подобно зверям. Искры разлетались по всему двору беспрепятственно, порой попадая на дам и кавалеров. Те с воплями бежали к слугам, требуя воды, но их грубо отталкивали - спасительной влаги не хватало... Колодцы шато не были рассчитаны на такую нагрузку, а таскать ведра из прудов было далеко и тяжело.

- Обрэ! Что с отрядами?
Каким-то чудом Анри встретился с приятелем. С закопченным лицом и окровавленными руками, ткач выглядел как заправский дьявол.
- Мы все тут, месье де Розье! И видит небо, мы отсюда не уйдем!
- Они могут применить пушки, мой друг!
Обрэ захохотал. Анри отшатнулся - ткач, казалось, перевоплотился в существо иного мира целиком.
- О нет, месье! Мы заклепали их пушки и на воротах, и внизу! Пусть попробуют, и все разорвет от пороха! А ружей у нас довольно, и топоров, и кос, острых, как бритва! Сегодня знати придется заплатить по счетам кровью!
И ткач кинулся в самую гущу сражения. А вакханалия становилась все страшнее, и в дыму терялись очертания и замка, и деревьев, и статуй.

Спотыкаясь, Анри пробирался куда-то... уже не зная, куда именно. Революция совершалась у него на глазах, он должен бы радоваться.
Но на сердце был камень, и он с каждой минутой рос.
Кровь лилась с обеих сторон, но крови простых ребят проливалось все-таки больше. "И еще прольется. Дай срок, дай срок".

Внезапно послышался слабый крик. Отчего-то он показался ему знакомым.
- Колет?
Анри насторожился. Неужто она еще здесь? Жан-Жак бы не допустил, чтобы его подруга погибала в огне, что-то не так.
- Колет! Отзовитесь! Вы живы?
Анри приложил руки ко рту и звал изо всех сил.

Мимо промчалась обезумевшая лошадь. Ее грива горела, хвост стелился по ветру огненным факелом. Она кричала, совсем как кричит человек... А следом покатила карета, которую заняли беглецы-аристократы. Им повезло.
"Но так повезет не всем. Кто-то умрет".
_________________

Падение было неожиданным и резким, и, если бы не руки Дамиена, лежать бы ей с разбитой головой. С другой стороны, если бы не он, Полин бы сейчас не пачкала платье о гравий на дорожке под фонтаном.


- Ты никогда не получишь меня, негодяй!!! Отправляйся траха… - Дамиен просто закрыл ей рот своим. Мужчина пытался разжать её губы своими, но безрезультатно. А потом Полин просто укусила его, с особым наслаждением сжимая зубы на его нижней губе, пока не почувствовала вкус его крови.


“Мерзавец! Ещё и издевается, несмотря ни на что”.
- Никогда больше! Никогда!
Полин было приятно осознавать, что она нашла как пустить ему кровь, несмотря на то, что де Гиз лишил графиню всех остальных способов ранить. Руками Полин уперлась ему в плечи, пытаясь всеми силами скинуть с себя мужчину. Однако он недолго позволил ей брыкаться и, обхватив оба ее запястья, завел руки над головой, совершенно обездвиживая.
- Я ненавижу тебя, - процедила она в его губы, метая молнии глазами, но только сильнее возбуждаясь от подобного захвата. И это злило графиню. - Мерз… - Полин замолчала, услышав шаги, а затем и голоса совсем рядом.

Полин не смогла сдержать злорадства, которую герцог, на его счастье или беду, не заметил. Она не жалела об убитых. Они сами виноваты, что явились не вовремя, став свидетелями её расправы над графом. Жаль, что трупы обнаружили сейчас, а не спустя несколько дней, когда самой графини в поместье уже не было бы. Но зато они за что не найдут пистоль, и ничто не приведет де Гиза к ней.
Дамиен чуть ослабил хватку, видимо, занятый своими мыслями об услышанном, и это позволило графине набрать побольше воздуха в грудь и выдать на всю силу легких:
- Помоги… - Дамиен быстро и жестко закрыл ей рот поцелуем, а оттого, что графиня собиралась кричать, его язык без препятствий проник меж губ, заставляя задохнуться. И он не остановился, даже несмотря на слабое сопротивление, которое спустя пять минут прекратилось.
Чувствовать его на себе - это как огромный прыжок в прошлое. В то прошлое, которое Полин, казалось, забыла. Но тело предало её и, несмотря на сопротивление - а она сражалась и пыталась скинуть с себя мужчину, - ей было невероятно приятно ощущать такую знакомую и приятную тяжесть. Полин сдалась, позволяя себе насладиться напоследок такими сладкими и настырными ласками.
Руки герцога шарили по всему телу, бесстыдно сжимая и гладя, так, что против воли Полин почувствовала, что возбуждается, и тело уже не то, что не сопротивляется, оно требует его прикосновений. Везде и всюду. В последний раз. Она желала ощутить его в себе в последний раз, а после уйти и не обернуться, как поступил и он. Сильные пальцы сжали и без того напряженные соски, и Полин выгнулась навстречу его касаниям, не сдерживая стонов наслаждения.


Его поведение едва уловимо изменилось. Место жестокости и грубости заняла жажда и нежность, сопротивляться которым графиня не могла. Его издевки и грубость она могла вытерпеть, сражаясь, как дикая кошка, но нежность и неприкрытую потребность она не могла вынести. Его ласки рождали в глубине её черной души отклик на нежность и желание отдать всю себя ему.
Клермонт продолжил откровенно ласкать, заставляя её стонать и извиваться, стремясь поймать ускользающий оргазм. И он накрыл. С головой накрыл, ослепляя и оглушая собой.
Она лежала, медленно приходя в себя, и только спустя какое-то время поняла, что мужчина, который укутал её собой, не шевелится.
- Дамиен? - голос хриплый из-за стонов. - Клермонт?! - она оттолкнула его от себя, и мужчина скатился, перевернувшись на спину.
Не сказать, чтобы она испугалась, увидев, что мужчина без сознания, но тут раздался взрыв, а за ним ещё один. А вот это в планы леди де Винтер не входило.
Чернь, если она не организована, способна нести только хаос. Крики доносились уже до лабиринта, вопли богатеньких вельмож сливались с выстрелами из пистолей, и всё это превратилось в один общий гул, аккомпанементом которому были взрывы фейерверков.
И ещё, как специально, этот герцог. Она наклонилась и с наслаждением врезала ему пощечину, но голова Дамиена только дернулась в сторону.
- Будь ты проклят, де Гиз! - графиня оглянулась вокруг, заметив, что половина фонтана отсутствует, а вокруг рассыпаны осколки мрамора.
И тут уже страх противной гадюкой закрался ей в мысли.
- Дамиен? - она снова потрясла его за плечи и выдохнула, когда мужчина застонал.
- Женщина, какая же ты ненасытная, - он поморщился, открывая глаза.
- Очнись же, Клермонт, надо убираться отсюда! Простолюдины обезумели, напав на поместье! Не время сейчас играть в разборки!
В голубых глазах на смену недоумению пришло понимание. Вот только попытка резко вскочить на ноги провалилась, он зашатался и ухватился за мраморные остатки фонтана.
- Клермонт, куда ты собрался? - не спуская с него глаз, Полин поправила свой корсаж, который сполз с груди, открывая все прелести.
Но Герцог только отмахнулся и тут же пошатнулся снова.
- Я не пущу тебя в гущу событий, Дамиен!
- Кто тебя спрашивать будет? - он нахмурился и тут же поморщился.
- Кто вас спрашивает, Ваша светлость. Где твой экипаж?
- Я приехал на Босане.
- Это ещё что такое? - на этот раз нахмурилась графиня, думая, что его слишком сильно приложило по голове.
- Это мой конь, - хмыкнул герцог.
- Тебе нельзя в седло. Идём. Мой экипаж должен ждать в конце лабиринта, за пределами поместья.
- Зачем тебе экипаж за пределами?
- Потому что так надо. Не время сейчас вести светский разговор, Клермонт. Ты идешь?
- Мне нужно вернуться. К своим.
- Их всех скорее всего убили, Дамиен! - она от досады даже притопнула ногой, наблюдая его упрямство. - И тебя убьют!
- Неужели тебе есть до этого дело, солнышко?
Он поймал её на слабости. Той слабости, в которой она не желала признаваться даже себе.
- Да иди ты, Клермонт! - подхватив свои юбки, графиня развернулась и направилась вон из лабиринта через потайную дверь, скрытую живой изгородью. Туда, где должен был ждать её экипаж.
_________________

Муж буквально тащил меня за собой, не давая осматриваться вокруг. На второй этаж, туда, где мы оставили нашу дочь с Мэри, и где огонь уже во всю свою силу лизал стены и потолок. Кристоф распахнул дверь, продолжая звать дочь, и я рассмотрела свою девочку, вжавшуюся в стену.
- Хлоя-я-я-а-а!!! - закричала я, протягивая ей руки, и малышка кинулась в мои объятия.
- Мама, мама, я не смогла разбудить Мэри. Она не хотела вставать. А потом стало жарко, и я не смогла быть возле нее.
- Малышка моя, - я прижимала своего ребенка к груди. И вскрикнула, когда ещё одна балка рухнула совсем рядом, обдав искрами меня и дочку. - Крис!
- Давайте выбираться отсюда! - муж подхватил дочь на руки, и мы выскочили из объятой огнём комнаты.
Спускаясь по лестнице, мы пытались, как могли, укрываться от горящих гардин и обоев, и, выскочив на улицу, начали озираться в поисках своего экипажа, которого нигде не было видно. Забежав за угол дома, я увидела, что наш кучер пригвожден шпагой к стенке кареты.
- Крис! - закричала, подзывая супруга и указывая ему на наш экипаж. - Надо выбираться из этого Ада. И поскорее.
Кристоф усадил малышку в карету, сам забрался на облучок, а я пристроилась рядом с дочерью. И только мы собрались тронуться, как в дверях появилась страшная рожа, вся в язвах и с гнилыми зубами.
- Кто это у нас тут? - он облапал меня глазами и протянул свою грязную ручищу в карету, заставляя дочку вскрикнуть.
- Убери руку, грязное отребье, иначе я отрублю тебе её! - прошипела я, уже заметив шпагу супруга прикрепленную к стене кареты.
Подлый скот только расхохотался и попытался открыть дверь, на что получил удар в живот, когда я ногой толкнула дверь наружу и, быстро схватив шпагу супруга, выбралась из кареты. Я навела острие клинка прямо на противника, но быдло настолько было далеко от искусства фехтования, что просто ухмылялось мне в лицо. Краем глаза заметила, что супруг тоже отбивается шпагой, вынутой из груди нашего кучера, от троих сразу.
- Неужели благородная мадама может обращаться с клинком? А с "петушком" ты умеешь? А то могу научить, - и он противно загоготал, а после, раскинув свои лапы в стороны, сделал шаг навстречу.
Я отступила и тут же совершила выпад, как учил меня супруг. Грязная тварь только крянуть успел, ухватившись за сердце, и между его грязными пальцами проступила кровь. Он повалился сперва на колени, а потом и вовсе рухнул лицом в гравий. Я же забралась обратно в экипаж, и Кристоф тронул лошадей, унося нас подальше от замка и смерти, поселившейся в нём.
_________________

Венсан слышал отчаянные крики снизу, пол был настолько горчим, что даже сквозь подошву ощущался невыносимый жар, словно нога ступила на угли. Мария пошатывалась. Мертвецки бледная, она вызывала опасения. Не ранена ли?
- На первый этаж нам нельзя, там все в огне. Он шагнул было к окну, прикидывая насколько сильно они покалечатся, если спрыгнут, но тут же отшатнулся. Толпа вооруженных мятежников заполнила пространство, стреляя в спасающихся бегством людей. Подобного ужаса, ему еще видеть не приходилось! Страх сковал сердце, мысли свелись к одной "Мы все умрём!" Но кашель за спиной, заставил графа придти в себя. Он теперь не одинок и несет ответственность за девушку, что стала его женой.
Не медля более, он подхватил Марию на руки и ринулся в сторону покоев, занимаемых его отцом. Дорогу Венсан помнил плохо, к томуже на пути еще попадались слуги, спасающиеся бегством от огня и сшибающие друг друга с ног! Он едва увернулся с драгоценной ношей на руках от служанки, кричащей в панике что им всем конец.
Дым заполонил проходы, пока он добирался до нужных покое. Венсан волновался за отца, точно также как и об остальных людях, приехавших сюда с благими намерениями и не заслуживающих того кошмара, что устроили проклятые бунтовщики! Но что мог поделать граф? Как спасти их, если и сам оказался на волосок от гибели?!

Им с Марией улыбнулась удача. Отыскав покои отца, Венсан питал слабую надежду что герцог Орлеанский в добром здравии. Но комната была пуста. Не иначе, как отец бежал через потайные ходы! А что - умно? Подземелью пожар не страшен, а того и гляди есть тоннели, ведущие за пределы замка!
- Мария, солнышко мое, умоляю, потерпи, - нежно шептал он, не смея выпустить хрупкое тело жены из рук. Подойдя к шкафу, он кое-как, при помощи одной руки распахнул створки. Как Венсан и предполагал, отец сбежал через тайный ход.
Граф не знал, что сильнее ранит его сердце - то, что отец бросил Марию, её семью и сотни гостей на произвол судьбы или то, что он даже не попытался помочь единственному сыну!
С женой на руках, он шагнул в шкаф, при этом повернулся и опять с огромным трудом, закрыл створки. Все вокруг погрузилось во тьму. Они шагнули в темный коридор, и Венсан попытался вспомнить, как пройти в подвалы, где сегодня состоялось его посвящение. Увы, ходы разделялись на несколько ветвей и куда идти - он не знал. Было очень темно, но привыкшие к темноте глаза уже могли различать очертания стен и проходов. Чем дальше и ниже они спускались, тем тише становилось вокруг.
У Венсана затекли руки и он осторожно опустил Марию на ноги, сделав привал у одного из очередных ответвлений. Три тоннеля...и куда они ведут - неизвестно!
- Мария, ты знаешь ваш замок с самого рождения. Прошу, попытайся вспомнить, ведет ли какой-нибудь тоннель за пределы замка?