Виналия Роминии или фиаско римских богов

Как же раздражает женское упрямство! Явление, опаснее шторма и отвратительнее, чем рожа моей бывшей – Горгоны. Но Юстиция, как она могла?! Выбрала титана, а не меня!
Бешеная ярость забурлила в жилах. Я стиснул кулаки, тупо глядя вслед богине, и не совсем понимал, куда мне бежать в первую очередь К брату, или к той, которая пленила мое морское сердце?
Черт бы всё побрал! Я сломя голову бросился вдогонку за богиней. Приходилось расталкивать путающихся под ногами туристов, чтобы засечь ее блестящие черные волосы в толпе.
- Юстиция! – злобно орал я, а эта упрямица и не думала останавливаться.
- Юстиция, постой! – мне почти удалось догнать её. Чуть-чуть и я могу ухватиться за сладкое плечико, чтобы больше никогда не выпускать его из рук, но проклятые людишки не вовремя вставали между нами. Я терял контроль и уже кулаками отбивал с пути помехи. Видимо, кому-то это не понравилось, потому что неожиданно для себя я оказался поваленным на землю, а вокруг деловито тявкали клоуны в костюмах полисменов. Я бы им всем навалял, да только не успел – мои руки уже заковали наручниками.
- Синьор, мы вынуждены задержать вас за агрессивное поведение. Пройдемте с нами в участок, или нам придется применить силу.
- Да вы хоть знаете кто я?! – ору что есть сил и пытаюсь подняться, а двое верзил с меня ростом уже подхватывают под бока и куда-то тащат. Я сопротивляюсь, но им, похоже, все равно. И силы у нас будто бы равны! Что, кракен подери, происходит?!
- Я требую адвоката! Юстиция! Юстиция! – зову свою богиню, но не нахожу её в толпе. Пытаюсь вырваться, а меня силой пихают в крохотную машинку с сиреной и ещё выговаривают мне за то, что якобы от меня несет спиртным! Людишки в край обнаглели, но надо отдать им должное: они застали меня врасплох и не получили заслуженного отпора.
Через пять минут меня доставили в полицейский участок и оформили как нарушителя общественного порядка. А я, вместо оправданий, завис в раздумьях. Что будет, если я больше не увижу свою богиню справедливости? На душе сразу же стало паршиво и, в довесок, заскребли кошки. Я в неё влюбился по уши, и отрицать это бессмысленно. Но она предпочла убежать, чем понять меня.

Аквилон замолчал на полуслове и пошатнувшись, схватился за Меркурия.

Что-то изменилось в мире и в нем. Будто оборвалась туго натянутая струна и серебряный звон растаял в пряном островном воздухе. Тело сковал холод, Ветер ощутил в себе надломленность, которой никогда не знал прежде. Нельзя вступить в одну и ту же реку дважды. Даже если ты бог. Тем более, если нет.
Он поднял непослушные руки, обхватив себя за плечи, пытаясь согреться, и встретился взглядом с потрясенными глазами друга. Медленно он вытягивал себя из окаменелости мраморной статуи, вспоминая чувства, которые дарили тепло и силы жить. Силы уходили, но изменилась ли сущность? Он вспоминал, собирая себя по кусочкам, пока уши не стали снова слышать и он ощутил как бешено колотится сердце.
- Титан добился своей цели!

Аквилон огляделся и тут же ему в глаза бросилось голубое пятно платья неподалеку. Медленно он пошел в том направлении, но с каждым шагом кровь быстрее бежала в непослушном теле и к компании за столиком он подошел уверенно.
Коротко кивнув присутствующим, он обратился к Прометею.
- Вижу альтруизм не покинул тебя за столько тысячелетий. Ты лихо распорядился нашим выбором. Не считаешь, что мы достойны хотя бы объяснений?

Юсти слышала крик Нептуна за своей спиной, но она не хотела больше с ним спорить. Его последнее заявление об адвокате, заставило её остановится. Девушка обернулась и в шоке уставилась на сцену разыгрывающуюся перед ней. Нептуна задержали полицейские и пытаются запихнуть его в свою машину.
Девушка рванула за ним, но толпа тормозило её движение. Когда Юстиция вышла к дороге, машины уже не было. Хорошо что участок не далеко, можно было дойти пешком.

Через десять минут Юсти разговаривала с юным дежурным.
- Парень, ты удостоверение моё видел? - девушка начинала злиться из-за того что её не пускали к капитану - Это даёт мне право требовать встречи с капитаном и с задержанным.
- Простите сеньора, но капитан не принимает.
- Слушай, если ты не хочешь неприятностей, сопроводи меня к капитану. Иначе мне придётся связаться с его начальством.
Парень закатил глаза и хихикнул.
- Вам к капитану нельзя.
Юстиция вышла из себя. Она схватила свой телефон и набрала номер своего офиса в Неаполе...

***

Спустя двадцать минут.
Капитан лично провёл Юстицию в комнату допросов. Сейчас должны были привести Нептуна. Если он подпишет бумаги, то будет свободен. Неапольский офис быстро переслал по факсу бумаги заверенные судьёй об освобождении, дело осталось за малым.
Юстиция быстро подёргала за верёвочки и уже вся полиция острова была в её распоряжении. Капитан после звонка своего непосредственного начальника, лично встретил юриста из Неаполя. Его кабинет был отдан в её распоряжение, так она быстро переговорила с судьёй и приготовила постановление на компьютере капитана, судье оставалось только всё подписать. И тут, как единый организм, сработала её офис.
Сейчас Юсти сидела за столом переговоров и нервно перекладывала бумаги и ручки. Не прошло и часа после их скандала, а они уже встретятся при таких обстоятельствах. Оставалось надеяться что Нептун уже остыл и встретит её спокойно.
Дверь открылась и в комнату ввели задержанного. Руки Нептуна были за его спиной в наручниках, что возмутило Юстицию.
- Освободите его руки! - девушка прорычала свой приказ - Вы не террориста задержали, а адмирала итальянского ВМС. Вам нужны проблемы с военной полицией?
- Сеньора, вы не понимаете. Он оказывал сопротивление.
Юстиция резко вскочила отодвигая стул в сторону.
- Да бросьте вы! У вас даже ни одного синяка. Сопротивлялся он. - девушка подошла к полицейскому и выхватила ключи от наручников. Она быстро справилась с оковами. - Можете оставить меня наедине с моим клиентом.
Юсти зыркнула на офицера и тот убежал. Настроение Юсти было ужасное, она больше не могла находиться в этом месте, все эти офицеры, смотрящие на неё щенячьей преданностью раздражали. Когда они поняли какая у неё власть и какие связи, каждый пытался ей угодить. Капитан и вовсе огорошил её, внезапным приглашением на ужин.
- Бумаги на столе. Подпиши их и ты будешь свободен. - Юстиция заняла место за столом и пролистнула бумаги - Тут постановление о штрафе. Сумма просто символическая. Мои люди уже перевели её.
Юстиция посмотрела в глаза Нептуна.
- Садись. Читай. И подписывай. Если есть вопросы, задавай.

Что есть жизнь? Череда дней и ночей, ведущих к старости. Что есть жизнь для бессмертного существа? Неделимое грязно-серое полотно без каких-либо узоров. Только четко поставленные цели окрашивают ткань жизненного пути красками. И сегодня мой цвет черный.
- Я прошу тебя, - супруга прижимается ко мне всем телом. - Прошу, не горячись.
Сбивчивая речь жены сопровождается поглаживаниями моего предплечья, но это нисколько не уменьшает мой гнев на выродка-сына. Когда-то проклятый титан ощутил на себе гнет бессмертия, что не дало ему умереть. Теперь Марса ждет еще более незавидная участь.
Прокручиваю в мыслях раз за разом произошедшее утром. Каждое произнесенное слово и каждую ухмылку, что растягивала губы в противный оскал. Я нахожу в мелочах все больше и больше подтверждений своим предположениям, и это подпитывает пылающий огонь ярости в моей душе, не хуже бензина.
Для меня остается незамеченным, как мы с Юноной перемещаемся к площади. Десятки веселящихся рож мелькает перед глазами, как в калейдоскопе, но среди них нет тех, кого бы я действительно хотел бы повстречать. Прометей, Марс и вертихвостка-Венера - список небольшой, но я уверен, что увижу их насмехающимися и верящими в собственную неуязвимость совсем скоро.
“Где же вы?! Черт вас дери!”
Вдруг Юнона замирает, не продвигаясь дальше сквозь толпу, и я перевожу взгляд в ту сторону, куда она неотрывно смотрит. Человеческая подстилка лежит навзничь у прилавка с вином, и какой-то визгливый мужик крутится вокруг нее, пытаясь вернуть в сознание. Я не знаю смертную, не знаю этого суетливого отрепья, но вид открытого керамического сосуда у их ног в одно мгновение выталкивает весь воздух из моих легких. Удар сердца, и я уже подскакиваю к Ситуле, не веря глазам - она пуста. Хрупкий материал крошится в моих руках, лишенный наполняющей его силы.
- Ты за это заплатишь, Прометей, - злоба вырывается рычанием, но вспомнив утреннее приветствие Марса, продолжаю: - Каждый получит за свои деяния.
Ненависть застилает взор багряной пеленой. Смех окружающих людишек только добавляет кровавых пятен. Он словно насмешка надо мной. Каждая человеческая особь в отдельности и всем стадом радуются жизни, получив то, на что не имеют права. Лечебный эликсир, противоядие, панацея - можно называть по разному, но суть едина - это надежда. Без нее страдания и боль, сопровождающие каждую хворь, заставляли людей поднимать головы к небу и просить о снисхождении. Они давно не называли имени бога, но их мольбы напитывали мою кровь силой. День за днем. Год за годом. Но теперь и эти крохи будут недоступны.
- Где ты прячешься, погань?! - перекрикиваю музыку и гомон толпы. Я кручусь во все стороны и ищу взглядом Прометея, своей бешеной яростью отталкивая смертных и вынуждая их искать другой путь, лишь бы не подальше от меня.

Меркурий слабо улыбнулся подошедшему Аквилону и молча прошёл к столику.

- Привет, Фидес, - кивнул он богине на приветствие и опустился на стул. Он благодарно кивнул на протянутый бокал и пригубил вина - зря он приехал. Всё зря. Фидес поедала глазами Аквилона, и он чувствовал себя неуютно, словно он совершенно лишний здесь. Ему стало окончательно наплевать, если ситула окажется в руках смертных. Гори оно всё синим пламенем.



Меркурий поднял на богиню верности отсутствующий взгляд и плеснул в бокал ещё вина.Всё казалось такой ерундой, даже близящаяся погибель. Только тёплый взгляд Аквилона удерживал от глупостей и проверки себя на прочность. Хотя не будь рядом Ветра, Меркурий разогнал бы мотоцикл до той скорости, когда при малейшей слабости водителя, мотоцикл ведёт юзом. Хотелось выбросить всё из головы, он давно не виделся с Аквилоном, но сейчас тлеющий огонь вновь вспыхнул в нём, с новой, пугающей силой.



Пока Фидес и Аквилон размышляли. Меркурий впервые в жизни позволил себе плыть по течению. Он пойдёт на поиски, лишь бы быть рядом. Собственное равнодушие пугало и забавляло одновременно. Он и забыл, что такое настоящая любовь и настоящая, поедающая душу ревность. Ведь он видел ту искру, что промелькнула между Фидес и Аквилоном. Уступать Ветра не хотелось, но кроме мягких улыбок он не видел ничего в свою сторону. Или всё же северный ветер нечто скрывает за своей холодностью?



Меркурий непроизвольно обнял прижавшуюся к нему богиню, вновь ощутив дрожь её тела. Всего лишь некоторое время назад она так же жалась к нему, пытаясь найти защиту от Плутона. И теперь... Фидес хотелось защитить от невзгод. она казалась такой хрупкой и сильной одновременно. Меркурий осторожно погладил её спину и посмотрел на Аквилона. Как-то слишком всё запуталось. Неужели у Фидес были отношения с Прометеем? Что вообще происходит? И почему ему всё ещё не окончательно наплевать.



Меркурий лишь усмехнулся, но согласно кивнул. Хочешь рулить - вперёд. Так даже будет интереснее, наблюдать. Аквилон переживал, нервничал и тщательно продумывал. А в Меркурии почему-то даже азарт не проснулся, чего не бывало прежде. Неужели конец близок? И что будет с богом, которому просто надоело жить? В пару дней всё встало с ног на голову и хотелось только привычного покоя и свободы.

Меркурий даже посмеивался с их затеи с проверкой фургончика, но втихую. Его хоть и разбирал смех, но он помогал Аквилону, не особо вникая в происходящее. Позволил себе не думать, как иногда бывало прежде, когда замечтавшись, он зависал высоко в небе, в царстве ветров, имея лишь крылатые сандалии и кадуцей в руках. Тогда мысли останавливались, оставалась лишь красота природы, проникающая в душу и исцеляющая собой любые раны, сглаживающая любые неровности и шероховатости. Когда Меркурий гонял наперегонки с ветрами, он не знал забот. И сейчас в нём проснулось нечто похожее.



- Не особо. Отец коварен и хитёр. Но он отец. Знаешь, - Меркурий хотел сказать о том, что чувствует на самом деле, но промолчал, а потом почувствовал головокружение - день выдался карйне непростым. В это же момент в него вцепился Аквилон, и он приобнял Ветра за пояс.



Меркурий вновь усмехнулся, будто внове осматривая бледное лицо Аквилона и отмечая какое-то изменение в себе, которое он ещё до конца не понял и не осознал. Аквилон рванул в сторону, и Меркурий устремился за ним.




Меркурий с интересом осмотрел присутствующих изучающим взглядом и молча встал за спиной Аквилона. В случае внезапного нападения он прикроет спину друга. Много ли ещё надо влюблённому богу? Вот только богу ли теперь?

Когда она делала вид, что не злится, то была особенно сексуальна. Вся такая невозмутимая, а в глазах пляшут чертенята. Я не смог сдержать смех. Юстиция с серьезным лицом вела себя, как адвокат. Адвокат, которому пару часов назад я нагло залез в трусики.
- Да, у меня масса вопросов, госпожа адвокат, – расслаблено разваливаюсь на стуле. Не скажу, что провел в полиции приятные минуты, но оно стоило того. Я не ждал, что моя богиня отбросит обиду и примчится мне на выручку.
- Вопрос первый. Как долго женщина может обижаться на мужчину, если они оба влюблены друг в друга? – моя рука медленно тянется к ней.
- Вопрос второй. Имею ли я право подать в суд на богиню, похитившую у меня жизненно-важный орган? – ладонью касаюсь её груди, уходя пальцами под ткань, и подмигнув добавляю. – Даже два органа!
- И вопрос третий. А не послать бы нам всё далеко и надолго? Юстиция, давай попробуем сначала! Я готов пойти на компромисс и выслушать титана вместе с твоей сестрой, но и ты должна принять, что против брата я не пойду, – говорю строго, при этом настойчиво лаская тёплую кожу и глядя богине в глаза.

Импульсивность, с которой говорила Фидес, и невеселая улыбка на ее губах снова заставили задуматься о том, что уже приходило в голову во время общения с богиней.
– Влюблена тысячи лет? Мне жаль, Фидес. Знаешь, не первый раз за свою жизнь мне хочется взглянуть в лицо тому, кто изобрел эту самую любовь. Иногда кажется, что без нее было бы намного проще жить, ты не думала об этом? – я улыбнулся, понимая, что и в моей улыбки нет ни капли веселья. – Один мудрый человек как-то сказал, что любовь подчас – это просто твоя способность любить, а не заслуга того, кого любишь. Мы хотим любить, придумываем себе идеалы, а потом страдаем и мучаемся, когда оказывается, что они не имеют ничего общего с реальностью. Отчего ты молчала так долго? Те, кто назвал молчание золотом, были правы лишь отчасти. Ведь порой молчание может стать тюрьмой. Ты молчишь и добровольно принимаешь на себя узы неизвестности. Ждешь, не зная, чем закончится это ожидание. Веришь, но такая вера может обернуться иллюзией. А когда рушатся иллюзии – это всегда больно. Зачем добровольно обкрадывать себя, лишая права на счастье? Да, оно может оказаться совсем не таким, как ты представляешь, но будет от того не менее драгоценным.

- Ты хочешь знать, зачем я забрал Ситулу? А дальше? Что ты сделаешь с этой информацией? И по какому критерию станешь оценивать, прав был я в своем решении или нет? Используя собственное мерило правды, не так ли? Но я не отвечу тебе, права ты или нет. Фидес, я не судья и не арбитр. И не важно, что именно мне кажется правдой. Или тебе, или Плутону. Или кому-то еще из богов и людей. Правда – она одна. И не зависит от того, нравится нам это или нет. Как каждый день встает над землей солнце, не учитывая наше желание, как дождь питает землю, не спрашивая ее согласия, как морские волны набегают на берег и их никто не в силах остановить. Так и правда. Она просто есть. Сосуд должен был оказаться там, где он сейчас. Я не фаталист, но могу с уверенностью сказать, что так давно было предначертано. Я всего лишь исполнил определенное судьбой.

Взглянув на Фортуну, внимательно вслушивающуюся в мои слова, я добавил:
– Богиня судьбы, полагаю, сможет рассказать об этом побольше меня. Если захочет, конечно. Но в любом случае, такое определение не имеет ничего общего со слепой удачей или случаем, который не выбирает, когда и кому оказать предпочтение. Быть может, пресытившись бессмертием, мы стали слишком мало ценить свою жизнь? И когда она сократится до уровня простых смертных, то и обретет для нас особенное значение? Думаю, многим из нас стоит узнать о том, что значит ценить еще один отпущенный тебе день. Да что там день – еще один час! Вот как она.

Последняя фраза сорвалась с уст, словно помимо моей воли, а взгляд остановился на маленькой лавочке с вином, расположенной неподалеку от нашего столика.

Крошечный размер Пьяццетты – достоинство это или недостаток? Здесь все было как на ладони.

Я знал, что Юпитер приложит все усилия, чтобы найти Ситулу. Землю перевернет, если нужно. Да вот только усвоил одну простую истину. Услышал от детей моего напарника, как-то играя с ними в прятки: если хочешь что-то скрыть, оставь это на видном месте.

Кому пришло бы в голову искать драгоценный божественный сосуд в лавке старого Наполли? Мне не составило труда за небольшое вознаграждение уговорить грузчиков, чтобы среди множества бутылок с самым лучшим вином, приготовленных для праздника, затерялась еще одна. А когда она оказалась на прилавке, я просто ждал, кого изберет Судьба на этот раз. Кто больше других нуждается в том, что скрыто в глубине Ситулы.

Я увидел ее у прилавка. Красивая – она привлекала внимание многих мужчин, что находились вокруг. Уверенная в себе – даже теперь, когда на всем ее облике лежала печать обреченности. Бесстрашная – зная, что ее земной век подошел к концу и жизнь вот-вот прервется.

Я улыбнулся. Судьба снова оказалась мудрее, и хотя мои домыслы не имели ничего общего с действительностью, так ошибиться было более чем приятно.

Я почему-то полагал, что должно произойти нечто впечатляющее. Что-то такое, что и боги, и люди, ставшие свидетелями этому, запомнят навечно. Но сейчас, глядя на молодую женщину, сжимающую в руке Ситулу, признал, что все могло произойти только таким образом. Всплыть сквозь суету буден, сквозь праздничную сутолоку, сквозь привычное и пресное бытие.

Этой незнакомке была отведена роль Реальности, и она возникла соответственно, хотя и не лишенная многозначности, отчужденности, не без привкуса иного мира. Не из, а из-за мельтешения толпы. Одно движение – и все было кончено. Или, наоборот, все только начиналось?

В глазах Ветра, подошедшего к столику вместе с Меркурием, читалось осуждение.
– Твой выбор никто не отнимет у тебя, Аквилон. Ты по-прежнему свободен, как ветер, если только сам не захочешь оказаться в узах. А что до объяснений – у меня их нет. Тех, которые бы устроили тебя. Я, как и ты, лишился сегодня очень многого. А то, что приобрел, еще предстоит оценить. Всем нам.

Возле лавки Наполли стало слишком многолюдно, и суетящаяся толпа скрыла красивую незнакомку, но это уже не имело значения. Если будет нужно, найти ее не составит труда. А пока мне хотелось допить коктейль. И заказать что-нибудь покрепче. Я махнул рукой, подзывая обслуживающего нас парнишку:
– Официант!

Медленный иль быстрый, томительно-нежный или же страстно-грубый, но всегда откровенный и чувственный танец любви, который лечит, восстанавливает и дает заряд положительных эмоций, по силе превышающий даже щедрое жертвоприношение смертных перед кровопролитной войной. Сердце пульсирует где-то в горле, а в теле разливается горячая истома, сопровождающаяся мелкой дрожью натруженных мышц. Мне кажется, что мои аргументы убедили любимую, и я расслабленно перебираю шелковистые пряди, серебром отливающие в лучах лунного света, радуясь, что эту ночь мы проведем вдвоем.
Праздник виналии ничем не отличается из года в год. Та же щенячья радость людишек, которым, по большей мере, наплевать за что поднимать бокалы, лишь бы на несколько часов ощутить себя счастливыми. Тот же высокомерный взгляд отца, будто бы эта толпа осознанно приходит воздать Юпитеру почести и испросить божественного благословения. И та же надменная снисходительность матери, неизменная, чтобы я не натворил - а уж способов испытать терпение родственничков за минувшие тысячелетия испробовал немало. Мне осточертело лизоблюдство остальных богов, пытающихся урвать долю внимания верховного, словно это поможет им вернуть свое былое могущество. Засел в печенках уже этот театр абсурда, где роли божественных актеров выучены назубок.
Супруга переворачивается, выпуская член из плена своего тела, и льнет, носом начиная рисовать узоры на моей щеке. Прикрываю глаза, ощущая ее ласку, но следующие слова вынуждают меня напрячься:
- Нам не избежать посещения Виналии. Это мой праздник, любимый, и мне надо там быть, - голос любимой, как шум прибоя, тих и ласков, а глаза лучатся искренним желанием быть на площади в эту ночь. - К тому же, одно дело игнорировать твою мать, и совсем другое - всех остальных на празднике.
Чувствую нежное прикосновение ее ладони на лице, и мысленно проклинаю каждого из тех, кто удосужится прийти на праздник сегодня, и всем скопом. Я не хочу расстраивать жену, но и губы растянуть в улыбку также не удается. Молчу, наслаждаясь последними минутами уединения.
- Но сейчас я совершенно не против искупаться голышом в море, - любимая выскальзывает из объятий и встает с нашего мягкого ложа, подставляя идеальные изгибы своего тела моему жадному взгляду.
Не могу сдержать рычания, не осознавая, какова его причина: злость на то, что совсем скоро придется снова увидеть лицемерные улыбки “любимой” семейки, или же жадное желание подмять свою богиню под себя, пока все мысли покинуть созданное нами место для любви не выветрятся из ее головы. Тем временем Венера дефилирует к краю палубы, покачивая бедрами при каждом шаге, словно бы невзначай, поправляет руками волосы, приподнимая тем самым упругие полушария с острыми вершинами сосков, и прыгает в воду, скрываясь из вида.
- Сейчас я тебя поймаю, неугомонная, - хрипло шепчу и, преодолев расстояние к леерам в пару шагов, ныряю в морскую глубину, чтобы выловить и прижать к груди любимую.
Волны едва слышно ударяются о борта яхты, а луна стелется лентой от горизонта к нам, словно только для того, чтобы осветить наше ночное купание, она и взошла на небосвод. Поцелуи неспешны и сладки. Обмен дыханием и искрящимися чувствами растягивается на десятки минут. Мои ладони скользят по скрытому водой телу супруги, поглаживая, помечая и пытаясь растянуть время единения губ до бесконечности. Но в какой-то момент игривость просыпается в жене, и она, широко улыбаясь, отплывает в сторону лестницы и подтягивается на руках, чтоб мгновение спустя вытолкнуть тело из объятий моря, представив мне соблазнительную картину своих округлых ягодиц. Усмехаюсь и выбираюсь следом за супругой. Она притягивает, как магнит, и я следую за ней.
Шелковая ткань оплетает изящную фигурку любимой в несколько мгновений - так ей хочется побыстрее попасть на праздник, - и, шаловливо стреляя глазами, припадает к моим губам, стирая соль моря и заменяя своей сладостью. Крепче прижимаю жену к себе, оставляя мокрые пятна ее белоснежном платье, но мысли Венеры уже далеки от любовных утех:
- Как думаешь, что скажет Юпитер, когда мы заявимся на праздник на его яхте? Наверняка старика удар хватит, - заливистый смех сопровождает ее слова, и я улыбаюсь в ответ:
- Не думаю, а знаю. Его лицо побелеет, не хуже мела, и прежде, чем ему удастся что-то сказать, руки его потянутся к моему горлу, - не отрываясь смотрю на супругу, и не думая одеваться даже. Спешить уж точно не стану.
- А ты так и останешься обнаженным? - жена, полностью облаченная в соблазнительное одеяние, подходит ко мне и дразнит прикосновениями в области живота, скользя ногтями вниз.
- А нужно? - перехватываю ее ладонь и направляю ниже, к наливающимся силой чреслам.
- Я, конечно, не против смотреть на тебя целыми днями, но категорически против, чтобы все остальные глазели на тебя. Поэтому давай одевайся, любовь моя.
Ревность Венеры забавляет меня и поднимает настроение. Демонстративно медленно тянусь к брюкам, но любимая шустро обходит меня, шлепает по ягодице и чуть ли не бегом скрывается на верхней палубе. И не зря. Будь она менее расторопна, то уже лежала бы на моих коленях кверху попой и стонала под моими шлепками, выпрашивая еще.
С сожалением, что заканчивается время, отведенное нам для любви, натягиваю брюки, шнурую ботинки и, не удосужившись даже застегнуть пуговицы рубашки, прохожу за штурвал. Раз мне придется снова лицезреть ненавидимые физиономии, то появление на празднике должно быть воистину масштабным и привлекающим внимание. Направляю судно в сторону набережной, что у площади с нынешними увеселениями, и, когда любимая занимает место рядом со мной, произношу:
- Улыбайся, любовь моя, сейчас нас ждет представление.
И я не лгу. Только лишь красавица Sunseeker 75 Yacht подходит к берегу, как толпы праздно гуляющих местных жителей направляют свои взгляды на нас. Отовсюду раздается восхищенный шепот, смешанный с завистью, а пара особо нагловатых людишек умудряются приветственно махать головными уборами. Праздник уже в самом разгаре, и те, кто из года в год посещает данное мероприятие ради поры бокалов вина, уже изрядно накидались.
- Пошли вон! - мужичок в форме прогоняет людей от причала и ловит швартовные концы, зарабатывая себе тем самым на бутылку горячительного напитка.
Придерживая за талию, помогаю супруге сойти на берег и с улыбкой голодной гиены выдаю:
- Ну что ж, пойдем почтим своим присутствием это убогое место? - не отвожу взгляда от любимой. Ее довольная улыбка освещает лицо светом, и я понимаю, что каждая тварь, имеющая в штанах член, будет желать мою богиню, напитывая ее магической силой.
Громогласные крики у прилавков с вином привлекают не только наше внимание. Плотное кольцо зевак говорит само за себя, и потому мы направляемся туда, отодвигая препятствия на пути в виде любопытствующих смертных. Спустя пару минут мой недоуменный взгляд останавливается на беснующемся папаше, который с откровенной злобой на лице выкрикивает ругательства.
- Отец, мы с Венерой, конечно, опоздали, но не стоит так, - демонстративно обвожу взглядом зрителей, - убиваться по поводу нашего отсутствия.
Бросаю взгляд на враз побелевшую лицом мать и начинаю осознавать, что-то в поведении Юпитера выходит из ряда вон. Но сделать ничего не успеваю. Мощный хук справа сбивает меня с ног.
- А праздник начинает мне нравиться, - соленый привкус крови ощущается во рту, и ехидная улыбка поднимает уголки моих губ. Поднимаюсь на ноги, поворачиваю голову в одну сторону, вызывая легкий хруст в шейных позвонках, во вторую, и с жаждой, копившейся на протяжении веков, обрушиваю ответный удар в челюсть родителя.

- Интересные вопросы.
Юстиция в шоке смотрела на руку Нептуна, его пальцы едва касались её кожи, что вызывало своего рода трепет. Девушка успела соскучиться по его ласкам. Чёрт подери, все эти проблемы и неразберихи.
- Кажется у нас проблема Нептун. И сначала решим их. Я найду сестру и переговорю с ней.- в голове девушки крутились мысли всевозможных последствий - У неё должны быть последние новости. И поэтому нам нужно выбираться отсюда. Поставь свою подпись здесь - девушка спешно развернула бумаги перед Нептуном - и здесь. Я отделаюсь от капитана, а ты спеши на площадь. Сейчас там должны быть все боги.
Девушка схватила бумаги, как только Нептун поставил на них свои подписи и они вдвоём отправились на выход.

Фидес выслушала его монолог молча, хоть несколько раз и порывалась сбежать в слезах. Прометей мог сколько угодно говорить, рассуждать, заменять понятия, но она прекрасно расслышала между слов "ты мне безразлична". И да, это причиняло боль, рвало душу на части, заставляя искать в себе изъяны.
Фид поставила бутылку на стол: вино и одной сотой горечи не заглушило. Божественная сила? Вернее ее маленький остаток канет в небытие. Чтож, Прометей добился своего. Ситула попала к людям. Как она это поняла?! Почувствовала. Интуиция...Она с грустью проследила за его взглядом. Восхищение?! Ну да, оно самое. И предназначено другой... Фидес хотелось бы, чтоб осколки ее сердца перестали мучительно кровоточить, ведь именно сейчас она потеряла нечто большее, чем возможность обрести счастье - она потеряла надежду. А вместе с надеждой, все вокруг теряло значение, как и смысл самого бытия. Конечно, для нее одной. Остальные будут счастливы и это главное! С ней или без нее, планета не остановит вращение, завтра наступит новый день, а за ним еще один и так до бесконечности.
Почему она молчала? Да, потому что нигде не могла его найти. Ее любовь - иллюзия?! Скорее иллюзией была надежда на взаимность, а любовь, что испытала Фидес - самая что ни на есть настоящая. Возможно, она просто недостойна его любви?! Прометей живет в своем мире, где ей, к глубочайшему сожалению, нет места. Он не нуждается в богине верности, и не нуждается в чувствах, которые она к нему испытывает. Будь она слеплена по его вкусу, с характером ему под стать, быть может, и обратил бы титан внимание на нее? Но Фидес оставалась собой: где-то наивной, в чем-то импульсивной и непосредственной, но зла она никому и никогда не желала, как не желала вражды и страданий.
Несколько одиноких слезинок, без проса скатились по щеке. Фид склонила голову и попыталась стряхнуть их, вызвав лишь еще больший поток слез. Меньше всего хотелось выглядеть жалкой. К счастью, появление Аквилона отвлекло внимание присутствующих от нее.






- Я уже оценила, покорнейше благодарю. - Фидес поднялась из-за стола, собираясь уйти, и не смогла сдержаться и осталась стоять, обращаясь к титану, - Судьбу вершим мы сами. Если бы я успела найти Ситулу, то выбросила бы ее на дно "голубого грота", чтобы она никому не досталась. Чтобы Юпитер не затеял месть, чтобы десятки из нас не потеряли смысл дальнейшего существования, а люди в очередной раз не получили то, с чем не смогут совладать. Есть среди них те, кто творит добро, они заслуживают только самого лучшего, но есть и те, кто являет собой воплощение чистого зла! И те и другие получили в распоряжение отличную функцию, и не сомневайся, воспользуются ею ...во благо себе и своих амбиций. Особенно оценят ее преступники, чиновники, военные, оружейные бароны и наркоторговцы. И их непомерный аппетит теперь даже боги сдержать не смогут! А у добрых и хороших людей, есть такие понятия как совесть и честь, которые в мире интриг считают слабостью, поэтому их с легкостью сметут грязными методами. Вот именно, последствия твоего поступка нам всем еще предстоит оценить! И откуда, скажи на милость, ты знаешь что предначертано судьбой?! Все что я слышу от тебя, это красивые фразы, философские рассуждения, но не хватает в твоих словах жизни, Прометей! И да, я полюбила тебя, с первого взгляда, потому что в твоих глазах играла сама жизнь и ты был готов жертвовать всем, чтобы делиться ею, а сейчас я вижу перед собой заигравшегося в бога мальчишку!

Я знал, что так будет. Знал, что мой поступок расценят как немыслимую дерзость, наглость, глупость. Знал, что найдется немало иных определений, среди которых, скорее всего, не будет слов поддержки. И был готов к этому.
- А откуда тебе известно, Фидес, о том, что всех нас ждет впереди? И чем твои красивые слова отличаются от моих? Та женщина, в чьих руках оказалась Ситула, действительно приобрела неоценимое сокровище. Возможность передвигаться по земле, не изнывая от боли каждый миг, радоваться новым рассветам и закатам, растить детей, любить и быть любимой. Давай подойдем к ней сейчас и спросим, стоило ли бросить сосуд на дно Голубого грота. Думаю, можно угадать, какой ответ мы услышим. И даже если отбросить все остальное, лишь только ради одной этой жизни нужно было сделать то, что я сделал. Ты говоришь об утрате дальнейшего существования. Но отчего, Фидес? Расскажи-ка мне, чего именно ты лишилась сейчас? Какую потерю понесла?

Я смотрел в затуманенные слезами глаза, понимая, что гнетет сейчас богиню верности. Но и солгать не мог, чтобы облегчить ее боль. Не сейчас и не в вопросе, который был слишком важен, чтобы допускать в нем хоть малейшую фальшь.
– Я – не твоя потеря, Фидес. Даже если ты полагаешь иначе. Ты придумала сказку, а теперь сокрушаешься от того, что она не стала явью. Но напомни мне, когда я обманул твои ожидания? Когда словом или взглядом намекнул на то, что между нами возможно нечто большее, чем дружба? Мне жаль, что твои надежды не оправдались, но ничего не изменилось бы, останься Ситула в руках Юпитера. Разве что мы могли не встретиться вновь здесь, на Капри. Но скажи, ты предпочла бы еще тысячи лет лелеять в себе бесплотную мечту, которая никогда не превратилась бы в реальность?

А то, что говоришь ты о людях, так это было и прежде. Были светлые души, что сеяли добро вокруг себя, а также те, кто мечтал занять место бога и править целым миром. Уничтожать и властвовать. Те самые, которых ты называешь «воплощением зла». И те, и другие останутся на земле, и по-прежнему будут силы, сдерживающие аппетиты тьмы и поддерживающие свет. И когда мы встретимся с тобой вновь, а это случится, ты увидишь, что кроме черного и белого цвета есть и другие оттенки. Ты полагаешь, я решил поиграть в бога? Поверь, будь все именно так, мы не говорили бы сейчас с тобой и я не делал бы попыток что-то объяснить. Я никогда бы не пошел на это, ни будучи уверенным в том, что делаю. И напрасно не стал бы рисковать собственной шкурой, уже убедившись однажды, как опасно противостоять Юпитеру. Но не жалею ни о чем. И вновь, представься мне шаг, поступил бы так же. Возможно, когда-нибудь ты сумеешь меня понять. Если же нет – что же, я был готов заплатить за свой шаг непониманием и отчуждением. Так случилось много веков назад, и так повторяется снова.

Я покрутил перстень на пальце, вспоминая, что уже думал об этом нынешним утром. И повторил эти слова для богини верности: "Nil inultum remanebit" – "Ничто не останется безнаказанным", Фидес. Не зря именно эти слова выбиты на моем кольце. Ничто и никто. И я сам – не исключение.

Я невесело усмехнулся:
– Непреложный факт – за все надо платить. Это моя цена, и еще многое, о чем только предстоит узнать. Вот только…

То ли памятуя о вопросе Фидес днем у ломбарда, то ли просто руководствуясь каким-то внутренним побуждением, но собираясь на праздник, я опустил в карман пиджака темно-синий батистовый платок. И теперь, коснувшись ладони девушки, осторожно вложил в нее тонкую ткань.
– Поверь мне, я не стою твоих слез. Прибереги их для того, кто заставит тебя плакать от счастья.

Выслушав его длинный ответ, содержащий вещи, довольно болезненные, но не соответствующие действительности. Фидес сжала губы, чтобы сдержать смех. Он вложил в ее руку платок, и она с благодарностью его приняла и вытерла с лица слезы.



- Прости, ты не верно меня понял, Прометей. Я не умею изъясняться красиво и изящно, скажу как есть. Я потеряла надежду на счастье, потому что больше не смогу отличать хороших людей от плохих, потому что рискую быть обманутой и использованной недобросовестными людьми. Моя сестра не сможет вершить справедливость, потому что утратит дар видеть души людей, и так можно сказать о каждом из нас. Конечно это благородно подарить шанс нуждающимся, особенно больным деткам. Но понимаешь, Прометей, боги изощрены в своем тщеславии, но не злонамеренны. Это значит, что боги не запрещают людям постигать божественные тайны, но люди сами должны к этому прийти, как пришли они к изобретениям лекарств, самолетов, ракет. Я всей душой сочувствую тем, кто терпит страдания на нашей планете, и одна часть меня рада, что этому придет конец, а другая думает о будущем. Ты спрашиваешь откуда я знаю? Я повидала миллионы примеров, когда хорошие люди становились плохими, ленивыми или ожесточались. И этому способствовали не только деньги и власть, но и железная уверенность в собственной неуязвимости. Но давай оставим это. Сделанного не воротишь. Теперь позволь мне разъяснить о любви, - ее голос стал звучнее, серьезней, - Я лучше знаю о своих чувствах, чем ты. И я не придумывала себе сказку! И я прекрасно осознавала что ты абсолютно ничем мне не обязан. Прости пожалуйста, если тебе где-то показалось,что я пытаюсь на тебя надавить. Я не навязываю свою любовь. Хочу чтоб ты знал - она не фальш, не надуманная и не страдальческая. Любить для меня, это быть рядом, если я нужна и уходить в тень, когда во мне не нуждаются. - Фид с теплой улыбкой посмотрела ему в глаза, - Любить, это моя добровольная ответственность. Любя, я должна быть верной, заботливой и открытой для того, к которому испытываю чувства, и не просить ничего взамен. Любить тебя, это любить тебя настоящего, со всеми твоими поступками, мыслями, сомнениями, ошибками и радостями. Не отворачиваться, не судить, не пытаться переделать, а именно любить - бескорыстно! Быть той, которая никогда не предаст. И все эти мои чувства, они не про обещания или страдания, я уже говорила, это нечто глубокое и необъяснимое. Любовь не может быть праздной неожиданностью или страдальческим крестом. Любовь, она как чувство полета внутри! Любовь - это череда смертей и новых рождений в душе, любовь - это обнажение самых уязвимых точек сознания, любовь - это смелость быть настоящей, и любовь - это храбрость выйти на неизведанную территорию! Любить или нет, только наш выбор, Прометей. Но это не значит, что я хочу тебе его навязать. Наверное, красота истиной любви в том и состоит, что мне ничего не нужно взамен, кроме осознания что с тобой все впорядке. Поэтому, прощай, Прометей. - она положила его платок на стол перед ним. - Я желаю тебе счастья.

Фид выдохнула, провела рукой по взъерошенным волосам и посмотрела на окружающих без капли стыда за свои слова.
- Плутон, Фортуна, простите, что потревожила. Еще увидимся. Аквилон, Меркурий. Простите, что все так вышло. Если я вам вдруг понадоблюсь, то найдете меня в ломбарде. Мне нужно начать собирать вещи, в виду сложившихся обстоятельств, заниматься им дальше не имеет смысла.

Гордой походкой, она удалилась прочь. Настолько опустошенной и уставшей, ей еще не приходилось себя чувствовать. Она даже не смогла проанализировать свои слова. Голова кружилась, а пальцы дрожали, как при сильном холоде. Кое-как добравшись до дверей ломбарда, Фид открыла их с пятой попытки и прошла внутрь. Велосипед по прежнему стоял посреди небольшого зала, и обойдя его, она зашла за прилавок и опустилась на стул. Самочувствие оставляло желать лучшего.

- О да, мой выбор в рамках заданных условий никем не оспаривается. Пока что. Но ты подменяешь понятия. И чем ты сейчас отличаешься от Юпитера? Ты знаешь, куда мостят дороги благими намерениями, - и помолчав, продолжил. - А ты изменился, Прометей. Я не помню тебя высокомерным. Сейчас ты снисходительно утверждаешь, что твои объяснения меня не устроят. Видимо, наш разговор бесполезен. Ты давно все решил не только за себя, но и за остальных богов, предсказал их действия и реакции. Но скажу тебе одно, ты сам источник отношения к себе и если у нас есть выбор, то нет ничего предопределенного. Но это ты и без меня знаешь, не так ли?

Аквилон повернулся к Меркурию, застывшему как скала за плечом и предложил:
- Пойдем? Мне душно здесь.


Он проводил глазами удалившуюся девушку. Она была натянута как струна, это чувствовалось по независимо откинутой назад голове и решительной походке. Но Ветер опасался, что это показная бравада в любой момент может даст трещину. Не сметет ли ее поток тысячелетиями копившихся чувств, оказавшихся не принятыми? В такой момент лучше, если кто-нибудь окажется рядом.
В этот день на Капри он открывал для себя новые чувства. Одним из них было беспокойство за Фидес и желание ее защитить. Он не смог оградить ее от беды, но оказаться рядом - это было в его силах.

Бешеная злоба словно разрывает грудную клетку изнутри. Воздух парами огненными заходит в легкие обжигая. Мне становится почти все-равно на ком выместить вышедшие из-под контроля эмоции. Хочется крушить все вокруг, убивать собственноручно и, в конце концов, стереть подчистую с лица земли даже упоминания о таких существах, как люди. Недостойны. Они недостойны иметь благословение божественное. Должны гнить от хворей, страдать и вымаливать милость, ползая на коленях и унижаясь. В голове картинками накатывают мысли о тонущих и зовущих на помощь людишках, которые гибнут прямо на моих глазах, и я с трудом сдерживаюсь, чтобы не отдать приказ и разом не обрушить небо на головы смертных. Не по одному, а целую цивилизацию искоренить, оставив десяток избранных.
- Убью! - резкий поворот корпуса, и один из многочисленных прилавков обрушивается наземь. Боковым зрением вижу, как появившийся, словно из ниоткуда, Бернард подбегает к мужику в полурасстегнутой рубахе и тычет деньги, заминая конфликт, но все мое внимание сосредоточено на поисках тех, кто предал. - Пошли вон с дороги! Все!
Мне плевать, что думают эти низшие существа с перекошенными от недоумения рожами. Их участь предопределена. И настигнет их кара гораздо быстрее, чем они смогут осознать, какой великий дар получили. Но сначала расплата снизойдет на головы отщепенцев.
- Отец, - противный голос выродка-сына раздается из-за спины, и я тут же поворачиваю голову в ту сторону. Чтоб посмотреть в глаза поганцу и убедиться в своих подозрениях. - Мы с Венерой, конечно, опоздали, но не стоит так, - он демонстративно указывает на глазеющих зевак, - убиваться по поводу нашего отсутствия.
Стереть в порошок и развеять по ветру сыночка - вот мои единственные цели на данный момент, а потому, не сказав ни слова и не дав и секунды, чтобы опомниться или скрыться, обрушиваю сжатый до побелевших костяшек кулак на его челюсть. Раздается характерный хруст. Удар такой силы, что отбрасывает бога войны на метр, сшибая с ног. Тонкая струйка крови течет по подбородку, а взгляд Марса какое-то время дезориентирован, но мне этого мало. Подхожу ближе, стиснув зубы так, что желваки начинают ходить на скулах, и натыкаюсь на предвкушающий оскал.
- А праздник начинает мне нравиться, - сучонок смотрит прямо в глаза, всем своим видом показывая, что его так просто не сломить.
“Ну ничего, и не таких обламывали.”
- Наслаждайся. Он последний в твоей жизни, щенок! - рычу, прожигая взглядом выродка.
Марс неспешно поднимается на ноги, красуется, разминая мышцы - паяц! - и наносит сокрушительный удар правой рукой, вынуждая меня отступить на шаг. Боли я почти не чувствую. Белые пятна на секунду затмевают взор, но я не обращаю на это внимание, действуя инстинктивно и полностью подчиняясь рефлекторным реакциям тела. Приседаю, перенеся вес тела на правую ногу, и вышибаю из ублюдка весь дух ударом в солнечное сплетение. Хрипы от недостатка кислорода срываются с ненавистных губ, но я закрепляю результат вторым ударом, третьим, вымещая всю злость от порушенных сыночком планов. Весь гнев превращая в серию мощных подач.
Тем временем зрение восстанавливается, и я вижу, как Марс левую руку жмет к груди, словно это поможет унять боль, а правой - тянется к кинжалу, который неизменно с ним на протяжении тысячелетий.
Мгновение, и клинок, возможно, вонзился бы в мое тело, но я накрываю ладонью пальцы, сжимающие рукоять смертоносного оружия, и рычу, стискивая до хруста и не давая сдвинуть кинжал и на миллиметр:
- Ты будешь подыхать медленно и мучительно за то, что пошел против меня и помог титану отдать жалким людишкам Ситулу Морте. Я долго терпел твои выходки, но довольно. Ты кровью заплатишь за измену. И смерть тебе покажется избавлением.
Надавливаю на рукоять кинжала, смещая его в сторону, пока лезвие не касается кожи с татуировкой в виде красной розы. Не порез, лишь намек. Пока что.
- Ты дал людям надежду, - мой голос снижается до рычащего шепота, - но лишил ее себя и свою женушку. Неправильный выбор, но он был сделан.
Все катится в бездну из-за тройки зарвавшихся богов. Но я поставлю каждого из них на место и лишу того, что они жаждут больше всего.

Все кончено. Титан победил нас - могущественных, самоуверенных гигантов. Я больше не чувствовал в себе уверенности, злился и желал Прометею всех мук ада. Будь ты проклят, чертов мятежник! Ситула попала к людям - я понял это, когда увидел на площади стычку Юпитера и Марса.
Пока мы с Юстицией шли, каждый из нас молчал и думал о своём. Она отказалась от моей руки, выглядела расстроено и отрешенно. Я порывался, конечно, растормошить её, но безуспешно.
- Юстиция, мы же не сосунки из божественной пасти, у нас остался опыт и его точно не пропьем, - пытался шутить я.
- Послушай! - я резко остановился на подступах к местам массового скопления людишек, встал напротив богини и притянул её к себе, крепко обняв за талию. Мне хотелось показать Юстиции, что ей нечего опасаться. Что я всегда буду рядом и сумею её защитить, хоть с силами, хоть без.
- Мы проиграли. Ты, кажется, говорила о справедливости для титана, но, видишь, прав оказался я. Он навредил нам! Навредил и заслуживает наказания. Но не от нашей руки, - как бы мои кулаки не чесались в желании начистить ему кочерыжку, я ясно понимал, что разгребаться с этим предстоит не мне, а брату, который вряд ли захочет меня видеть после моего провала. - Наш корабль получил пробоину и идет ко дну, Юстиция. Я не его капитан, как и ты. Нам незачем здесь оставаться. Поехали со мной? Прямо сейчас! Один звонок, и нас будут ждать на причале. Поплывем, куда захочешь.
Я смотрел в глаза богини справедливости и впервые боялся услышать отказ. Юстиция была не просто красивой, сексуальной и дерзкой женщиной, она пленила моё сердце и я уже не представлял нас по отдельности.
- Раз уж мы проворонили ситулу, так давай хоть наше совместное счастье не упустим! - подытожил я в ожидании ответа.