Узел (СЛР, 18+)

камуля: 20.02.18 19:23

...

Vitene: 20.02.18 21:15

...

katenkajablochko: 20.02.18 23:39

...

Злобная Киска: 21.02.18 01:24

...

Н-Наталья: 21.02.18 11:42

...

Katyonok: 21.02.18 15:04

...

РикиТикиТави: 21.02.18 16:53

...

fima: 21.02.18 18:11

 » Глава 2

…А ты возьми на себя столько, сколько я взял.
Вывезешь, не сломаешься – тогда и поговорим...

Никита

– Как Сашенька? Что у вас нового? – спрашивает мама, пронаблюдав несколько моих безответных звонков Александре.
– Сашенька меня скоро бросит. Но сейчас у Сашеньки все хорошо. Гуляет где-то с друзьями.
– Не стоит из-за этого ругаться, – вздыхает она, и я точно знаю, что этот безнадежный вздох относится к моей первой реплике. – Саша еще молоденькая девочка. Ей хочется погулять и развлечься, это нормально.
– Вот она и развлекается. Я ей в этом не мешаю. Ругаемся мы не из-за этого.
– А из-за чего?
– Саша смотрит на мир глазами обиженного ребенка, а я не ее игрушка, и никогда ею не буду.
– Никита, всегда в жизни наступает момент, когда нужно что-то менять. Тебе в твоей жизни пора что-то менять.
– Мам, не начинай.
– Да я не начинаю… так… ворчу просто, – улыбается она, сглаживая неловкий момент.
– Не ворчи, у меня все хорошо.
– Вот это меня и пугает. Если мой сын пытается меня убедить, что все хорошо, значит, это не так.
Я смеюсь. Отвечаю только смехом, замечая ее внимательный, немного нерешительный взгляд. Я знаю этот взгляд. И я, наверное, знаю, что она сейчас скажет. Эта попытка, как и все другие, будет тщетной.
– Никита, позвони отцу. Он просил.
– Какому отцу? У меня есть отец?
– У него какие-то проблемы.
– Все свои проблемы он может решить без моей помощи, – отрезаю и замолкаю, не желая развивать эту тему. Не желая поднимать память.
Мама хочет каких-то изменений в моей жизни. Она хочет спокойствия, уверенности. Для себя. Мы видим и ощущаем эти моменты по-разному. Я знаю, что женитьба на Саше не будет означать стабильность. Внешние изменения – это всегда только следствие изменений внутренних, а я не чувствую толчка, не ощущаю этой зудящей внутри точки, которая обычно тянет за собой какие-то метаморфозы.
Какие уж тут метаморфозы… Сижу у матери на кухне, смотрю на глянцевую гладь остывшего кофе и снова слушаю в трубке длинные гудки. Моя Сашенька где-то с кем-то гуляет, не соизволив сообщить, где и с кем. Хочет, чтобы я искал ее и беспокоился. Очень хочет вывести меня из себя.
Сашенька тоже ждет каких-то перемен.
Самое дерьмовое, что каждые пятнадцать минут мне звонит ее мать: вот кто по-настоящему беспокоится.
Ситуация начинает изрядно меня подбешивать, и я поднимаюсь со стула, оставляя кофе нетронутым.
– Пока, Алексеич, – заглядываю к мужу матери, который в компании с пледом и телевизором борется с сезонной простудой.
– Пока, сынок, потом как-нибудь поговорим, а то свалился я.

Сашенька у меня смелая, но ее смелость простирается до определенных границ: веселится девочка там, где я могу легко ее найти, поэтому искать долго не приходится. Даже не знаю, нравится мне это или нет. Играла бы тогда уж по-крупному, а не разводила по мелочам.
– Лёнь, я свою заберу, – бросаю у входа знакомому охраннику.
– Ага, давай, – без вопросов пропускает меня.
Нахожу свою мадам у барной стойки, рычу в ухо «домой» и тащу ее к выходу. Она и не сопротивляется, это же то, чего ей хотелось.
– Неужели Леднёв, наконец, ревнует? – довольно улыбается, цепляясь за мою руку.
– Что? Ревную? – не верю своим ушам. Заталкиваю ее в машину и из множества веселых вопросов, теснившихся в моем сознании, выбираю самый серьезный: – У тебя с головой все нормально?
– Забеспокоился же, что я где-то без тебя затусила, примчался.
Бабская логика все-таки штука непостижимая. Даже моя мать думает, что я ревную. Но это не ревность, это другое.
Вздохнув, с трудом нахожу цензурные слова.
– Ты знаешь, с кем сегодня была?
– С кем? – хмурится она.
– Это я тебя спрашиваю – с кем? Ты их знаешь?
– Знакомые моей подружки. Она их знает.
– Знакомые? Если отбросить мои возможности, где бы я тебя потом искал? В ближайшем от клуба мусорном контейнере? Или в лесу за городом?
– Ой, Леднёв, оставь свои замашки! – нетрезво смеется.
В молчании мы доезжаем до дома.
Дома Сашенька раздевается до белья и в томной позе заваливается на диван. Она ждет эффектных разборок с не менее эффектным окончанием.
Дорогая, всегда пожалуйста…
– Сначала вы выпьете в клубе. Потом, когда всем станет весело, вы переберетесь на какую-нибудь квартиру. И даже если ты не собиралась, тебя уговорят, поверь. Это легко. А потом на этой квартире тебя пустят по кругу. Утром выпрут в подъезд. Хорошо, если одетую. Ты вернешься домой, но маме ничего не скажешь. Просто будешь ночами плакать в подушку. А потом от безнадеги начнешь медленно и верно просирать свою жизнь.
– Можно подумать, у нас всех подряд всегда убивают или насилуют!
– Нет, не всех и не всегда. Когда я работал следователем по особо важным, знаешь, какое было одно из первых моих дел?
– Какое? – замирает она с интересом.
Это единичный случай, когда я рассказываю о работе. О работе я никогда с ней не говорил, отмахивался, что бумажной волокиты там гораздо больше, чем следственной романтики, и на самом деле все совсем не так, как показывают в кино.
– Девушку нашли с многочисленными телесными повреждениями. Начиная с ножевых порезов и заканчивая ожогами от сигарет. Нет, ее не изнасиловали… традиционным, в твоем понимании, способом… но во влагалище у нее был ёршик… рыбка такая… шипастая… Чтобы эту рыбку из нее достать, врачи ее вдоль и поперек разрезали. А потом ее мама сидела у меня в кабинете и плакала…
Саша усаживается на диван, поджав под себя ноги. Взгляд уходит в никуда, румяное лицо бледнеет. Даже щеки, кажется, западают от услышанного.
– Сколько раз твоя мама тебе сегодня звонила? Она даже мне звонила. Скажи, что с тобой все в порядке. А потом договорим. – Даю свой мобильный. – С моего. Чтобы она точно знала, что ты со мной и не врешь.
Саша звонит матери и сообщает, что находится дома и с ней все хорошо.
– Ты добилась, чего хотела. Хотела вывести меня из себя? Я вне себя. Я в таком бешенстве, что самое меньшее, на что способен, это засунуть тебя в ледяной душ, чтобы ты протрезвела, – цежу сквозь зубы. – И что ты теперь будешь со всем этим делать? Ну?
– Прости меня. Я погорячилась, признаю. Просто… просто мне хотелось сдвинуть наши отношения с мертвой точкой, – с отчаянием признается она.
– Ты сдвинула. Только не в ту сторону.
– Просто ты не видишь, как мне трудно. Ты этого не признаешь!
– Я признаю то, что доказуемо.
– Ой, не говори, как законник!
– Я и есть законник. Не трудно тебе, Саша. У тебя нет трудностей. Ты не знаешь, что такое трудности. Твои родители обеспеченные люди. У тебя есть квартира и машина, ты учишься. А когда окончишь университет, у тебя будет работа, которую найдет тебе твой папа. Ты не знаешь, что такое трудности, – веско произношу я, и под давлением моих слов Саша глубже вдавливается в диван.
– Ты так говоришь, будто это плохо!
– Нет, это прекрасно. У тебя все есть. Но ты не умеешь ценить то, что имеешь. Я в твои годы уже во всю пахал. Я не работал – я жил на работе. Или ты думаешь, я просто так в тридцать лет в прокурорское кресло сел? Повезло мне? Везением тут и не пахнет. Если только отчасти. Ты вот любишь в кофейне позавтракать. А я, знаешь, где частенько завтракал? У судмедэкспертов! Иди собирайся, я отвезу тебя домой.
– Почему?
– Потому что, если ты сама еще не в состоянии нести за себя ответственность, пусть за тебя ее несут твои родители. Мне не нужны эти ночные гонки.
– А что я маме скажу? Про нас…
– Что хочешь, то и говори. Можешь сказать, что я, скотина, тебе изменил, и ты меня бросила.
– Я так и скажу.
– Я не сомневаюсь.
– Мама сразу изменит о тебе свое мнение.
– Поверь, мне на это глубоко наплевать.
– Верю. Таких пофигистов, как ты, я еще никогда в жизни не встречала.
Мне смешно. Это не пофигизм. Это опыт. Фундамент, на котором строилось мое «я».
Я научился отвечать оскалом на улыбки и преодолевать брезгливость. Я перестал быть впечатлительным и уже не так легко поддаюсь сиюминутным сменам настроения. Слова для меня не просто дыхание, а бездействие – тоже поступок.
– Ну и найди себе какую-нибудь серую мышь! Тебе именно такая нужна! Чтобы молчала и не рыпалась! И делала все, что ты хочешь! – Саша понимает, что это конец, но все равно кусается.
– Нет, – усмехаюсь, – такая мне не нужна. Мне нужен характер. У тебя он тоже есть, и мне он нравится. Проблема в другом.
– Мой характер? Тебе он нравится? – удивляется. – Тебя он бесит!
– Меня он не бесит, я с твоим характером справляюсь. Проблема в другом.
– В чем тогда?
– В том, что, заваривая какую-нибудь кашу, ты никогда не знаешь, как ее разгрести. Разгребать ее всегда приходится кому-нибудь другому. В нашем случае – мне. Ты не умеешь скандалить красиво. Ты идешь на уничтожение и никогда не выходишь в плюс.
Она не понимает, о чем я говорю. А я не знаю, как ей это объяснить.
– Леднёв, ты не много на себя берешь? Устроил мне тут разнос… с воспитательной лекцией… – не очень уверенно, но все же продолжает кусать меня Саша.
– А ты возьми на себя столько, сколько я взял. Вывезешь, не сломаешься – тогда и поговорим.

...

choco-late: 21.02.18 18:20

...

КатЛен: 21.02.18 18:31

...

Аquamarinе: 21.02.18 18:35

...

Zanoza-v: 21.02.18 18:40

...

digori: 21.02.18 18:44

...

Лёнчик: 21.02.18 18:47

...

Allanotar: 21.02.18 18:50

...