Нора Робертс "Ключ света"

AprilJuly: 05.02.10 11:20

 » Глава 13

— Не могу поверить, что они тебе ее не показали. – Дана вытащила ключ от дома Флинна из своей сумочки.
— Как и я. Я даже не подумала, – добавила Мэлори, поморщившись от досады. – Я просто предположила, что Джордан не станет таскать ее с собой. К тому же все они были полуголые, а это, знаешь ли, отвлекает внимание.
— Не вини себя, – Зоя похлопала ее по плечу в знак поддержки. – В любом случае, сейчас ты ее увидишь.
— Они что-то затевают, – пробормотала Дана. – Я чувствую это. Когда они собираются вместе, они всегда что-то затевают. – Она отперла дверь и распахнула ее. Подождала минутку.
— Никого нет дома.
— Они только проснулись, когда я была здесь пару часов назад. – Мэлори уверенно вошла внутрь. – И теперь, когда я думаю об этом, мне кажется, Флинн действительно выглядел как человек, затевающий что-то.
— Они постараются превзойти нас. – В раздражении на всех мужчин вообще, Дана сунула ключи обратно в сумку. – Это типичное поведение для их вида. О, мы лучше знаем, не забивай свою прелестную головку, маленькая леди.
— Ненавижу это, – вспылив, прошипела Зоя сквозь зубы. – Знаешь, как автомеханик обычно смотрит на тебя с эдакой самодовольной улыбочкой и говорит, что объяснит проблему твоему мужу?
Дана резко втянула носом воздух.
— Меня это просто бесит.
— Если бы меня спросили, так Брэдли Вэйн ярчайший представитель этого вида. – Зоя уперлась кулаками в бока. – Он относится к такому сорту мужчин, которые пытаются командовать всем и вся.
— Нет, это Джордан. – Дана швырнула туфли в сторону. – Это он подстрекатель.
— Ну, нет, это уже на совести Флинна, – не согласилась Мэлори. – Это его дом, его друзья, и… О, Боже мой.
Свет косым лучом пересекал обе картины, небрежно стоящие у стены, там, где Флинн их оставил. Ее сердце сжалось от восхищения и зависти при взгляде на них.
Она медленно подошла. Не в силах вымолвить не слова, она опустилась на колени перед ними.
— Они прекрасны, – сказала Зоя позади нее.
— Более того. – Осторожно, Мэлори взяла в руки портрет Артура и повернула его к свету. – Это не просто талант. Талант может быть техничным, достигая своего рода совершенства баланса и пропорций.
Она сама подошла близко к этому, когда рисовала. Всего шаг до техничного совершенства. И многие мили до той магии, что создает изобразительное искусство.
— Но когда ты способен выразить на холсте чувства и эмоции, это не просто талант, это гений, – продолжила она. – Это откровение, истинная красота. Когда у тебя это есть, ты освещаешь мир. Вы почти слышите, как бьется его сердце, не так ли? – спросила она, изучая молодого Артура. – Видите, как трепещут его мускулы, когда он берется за рукоять? Это и есть истинная сила художника. Я бы все отдала – все, что угодно, за способность создать что-то подобное.
Внезапно она почувствовала озноб, две змейки жара и холода пробежали по ее телу. В мгновение, равное одному удару сердца, ее пальцы, казалось, обожгло огнем. И в то же мгновение что-то внутри нее открылось и озарило все ярким светом, и она увидела, как это могло бы быть сделано. Должно быть сделано.
Это знание наполнило ее до краев, лишило дыхания.
И мгновенно прошло.
— Мэл? Мэлори? – Зоя опустилась рядом с ней и прикоснулась к ее плечу. – Что-то не так?
— Что? Нет, ничего. У меня на секунду закружилась голова.
— Твои глаза стали такими странными. Огромными и темными.
— Должно быть, из-за света. – Но она ощущала странную тошноту, открывая сумочку, чтобы достать свое увеличительное стекло.
В естественном освещении она начала медленное, тщательное изучение каждой картины.
Тень, всего лишь намек на форму, скрывается в глубокой зелени леса. И две фигуры – мужчина и женщина – смотрят на мальчика с заднего плана. С цепочки на талии женщины свисают три золотых ключа.
— Что ты думаешь? – спросила Дана.
— Теперь у нас есть два варианта. – Раздумывая, Мэлори села и повела плечами. – Мы можем убедить Брэда или Джордана отправить на экспертизу их картины, чтобы выяснить один это автор или нет. Но поступая так, мы рискуем привлечь лишнее внимание к нашему делу.
— А другой вариант? – спросила ее Зоя.
— Мы можем удовлетвориться моим мнением по этому поводу. Весь мой опыт и образование говорят о том, что эти картины написаны одним и тем же человеком. Тем же, что написал картину в Варриорс Пик.
— Если мы с этим согласимся, что нам это дает? – потребовало Дана.
— Мы должны подумать, что нам говорят картины. И мы должны вернуться в Варриорс Пик. Мы спросим Ровену и Питта, как получилось, что как минимум две из этих картин были написаны с разницей в столетия.
— Есть и другой вариант, – спокойно сказала Зоя. – Мы примем магию. Мы поверим.

— У меня всегда найдется время для трех привлекательных мужчин, – едва ли не промурлыкала Ровена, проводя Флинна, Джордана и Брэда в маленькую гостиную, где целиком и полностью господствовала картина с изображением Дочерей в Стекле.
Она помолчала, дождавшись, когда все внимание сосредоточилось на полотне.
— Я полагаю, вам интересна картина, мистер Вэйн. Ваша семья владеет довольно обширной и эклектичной коллекцией произведений искусства, как мне говорили.
Он внимательно посмотрел на портрет, на фигуру с коротким мечом и маленьким щенком в руках. Глаза Зои смотрели на него не менее внимательно.
— Да, так и есть.
— Но у вас есть и личный интерес?
— Можно сказать и так. Дело в том, что я имею все основания полагать, что я являюсь владельцем другой картины этого же автора.
Она села, на ее губах играла загадочная улыбка, пока она поправляла длинную юбку своего белого платья.
— Это так? Как тесен мир.
— Еще теснее, – вмешался Джордан. – Похоже, еще одна картина этого автора находиться у меня.
— Поразительно. Ах. – Она жестом показала на тележку, которую вкатил слуга. – Кофе? Думаю, вы предпочитаете этот напиток чаю. Американские мужчины не очень-то жалуют чай, не так ли?
— Вы не спрашиваете о сюжете других картин. – Флинн сел возле нее.
— Я не сомневаюсь, вы мне расскажите. Сливки, сахар?
— Черный. Похоже, это будет напрасной тратой времени, я практически уверен, что вы уже знаете ответ на этот вопрос. Кто автор, Ровена?
Она налила кофе твердой рукой, полдюйма не доливая до края, в то время как ее взгляд не отрывался от Флинна.
— Мэлори просила вас прийти сюда?
— Нет. Зачем?
— Но это она должна найти ключ, а значит и вопросы должна задавать она. В таких делах существуют правила. Если она просила вас представлять ее, это все меняет. Вы взяли с собой свою собаку?
— Да, он снаружи.
Ее лицо стало мечтательным.
— Я не возражаю, если он войдет.
— Белое платье, большая черная собака. Вы еще можете передумать. Ровена, Мэлори не просила нас приходить, но она знает, что мы помогаем в поиске. С этим проблем нет.
— Но вы не сказали им, что придете поговорить со мной. Мужчины часто совершают ошибку, полагая, что женщины хотят быть в стороне от ответственности. – Ее лицо было открыто и дружелюбно, а в голосе слышались веселые нотки. – Почему так?
— Мы пришли сюда не обсуждать отношения полов, – начал Джордан.
— А разве есть что-то другое на самом деле? Мужчины, женщины, – продолжила Ровена, элегантно сложив руки. – Все они, в конечном счете, просто люди; они те, кем являются друг для друга. Что они делают для и из-за других. Даже искусство – всего лишь выражение этих отношений, в той или иной форме. Если у Мэлори есть вопросы о картине или картинах, она должна спросить сама. Вы не сможете найти ключ за нее, Флинн. Это не для вас.
— Мне приснился сон, что я был в этом доме прошлой ночью. Только это был больше, чем сон.
Он заметил, что ее взгляд изменился, глаза потемнели от изумления. Или потрясения. Или чего-то большего.
— В подобных снах нет ничего необычного, учитывая обстоятельства.
— Я заходил только в холл и еще пару комнат. До прошлой ночи. Я могу сказать, как много комнат на втором этаже, и о лестнице в восточной стороне дома, ведущей на третий этаж, с балясинами в виде драконов. Я не мог хорошо рассмотреть их в темноте, но я ощущал их.
— Подождите. Пожалуйста.
Она быстро поднялась и торопливо вышла из комнаты.
— Какие-то странные у тебя тут дела, Флинн. – Джордан поковырялся в очаровательных тонких крекерах, выложенных на стеклянной тарелке. – Что-то знакомое есть в этой женщине, я видел ее где-то прежде.
— Где? – спросил Брэд.
— Не знаю. Но обязательно вспомню. Красотка. Такое лицо не забудешь. И почему это она так чудит из-за твоего сна? Да потому что она только и делает, что чудит, в своем собственном шикарном стиле.
— Она испугалась. – Брэд подошел ближе к портрету. – Она перешла от лукавства до испуга в одно мгновение. Она знает ответы, и неплохо проводила время, забавляясь с нами, пока Флинн не вывалил на нее свои сновиденческие приключения.
— А я даже не дошел до самого интересного. – Флинн встал на ноги, чтобы осмотреть комнату, пока Ровена не вернулась. – Что-то здесь не так.
— До тебя только дошло, сынок?
Флинн даже не обернулся на это замечание, открывая лакированный шкафчик.
— Просто сейчас я получил подтверждение этого «не так». Эта женщина привыкла управлять, – сказал он, указав большим пальцем в направлении двери. – Холодная, уверенная в себе. Женщина, которая не станет просто так вылетать из комнаты сломя голову. Ого, а здесь первоклассная выпивка.
— Вы хотели позаботиться о напитках, мистер Хеннесси?
Хоть Флинн и вздрогнул от неожиданности, он повернулся к двери и спокойно ответил Питту:
— Нет, спасибо. Немного рановато для меня. – Он закрыл шкафчик. – В чем дело?
Ровена положила руку на кисть Питта, прежде чем он бы смог ответить.
— Закончите его, – попросила она Флинна. – Закончите ваш сон.
— Баш на баш. – Склонив свою голову, Флинн прошел назад и сел на софу. – Вы хотите услышать оставшуюся часть сна, а мы хотим знать о картинах. Вы мне, я вам.
— Вы торгуетесь с нами?
Флинн был несколько удивлен грубости, прозвучавшей в голосе Питта.
— Да.
— Это не позволительно. – И снова Ровена легонько сжала руку Питта. Но по раздраженному, нетерпеливому взгляду, которым он ей ответил, Флинн не рассчитывал, что она сможет сдерживать его подобным образом еще сколько-нибудь долго. – Мы не можем ответить на ваши вопросы только потому, что вы спрашиваете. Есть ограничения. Нам важно знать, что с вами произошло.
— Дайте мне что-нибудь взамен.
Питт что-то сказал резким, отрывистым голосом, и хотя язык для Флинна оставался абсолютной тайной, он распознал ругательство. Сразу за этими словами последовала яркая вспышка, как рассекающий воздух электрический заряд. С опаской, Флинн опустил взгляд вниз, на перевязанные пачки стодолларовых купюр, которые в данный момент преспокойно лежали на его коленях.
— Хм. Хороший трюк.
— Это что, шутка? – Джордан подошел, протянул руку и вытащил пачку купюр. Он помахал ей из стороны в сторону, потом ударил о свою ладонь, пристально посмотрев на Питта. – Определенно, пора ответить на некоторые вопросы.
— Вы хотите больше? – потребовал Питт, и Ровена в бешенстве повернулась к нему.
Слова, которыми они бросали друг в друга, были неразборчивыми. Гаэльский, подумал Флинн. Может, валлийский. Но суть была кристально ясна. От их темперамента сотрясались стены.
— Окей, перерыв. – В три широких шага Брэд подошел и встал между ними. – Это ни к чему нас не приведет. – Его голос был тихим и сдержанным, и они оба огрызнулись на него. Он остался стоять на прежнем месте, бросив быстрый взгляд в сторону Флинна. – Наши гостеприимные хозяева просто вытащили… Сколько там?
— Похоже, где-то пять тысяч.
— Пять кусков из воздуха. Похоже, он думает, что ты хочешь получить наличные за информацию. Ты хочешь?
— Получить пять тысяч магических долларов? Нет, спасибо. – Это искушало, признал Флинн, но положил пачки на столик. – Я беспокоюсь о трех женщинах, которые ни кому не сделали ничего плохого. Ну, и немного о себе. Я просто хочу знать, что происходит.
— Расскажите нам остальное, и мы скажем вам все, что можем. Расскажите, – добавила Ровена, подойдя к Флинну. – Я бы предпочла не заставлять вас.
На этот раз рассердившись, Флинн резко подался вперед.
— Заставить меня?
Лед в ее голосе несколько остудил его пыл, когда она ответила ему.
— Мой дорогой, я могу заставить вас крякать как утка, но как ответил бы ваш храбрый и разумный друг, это ничего не решит. Вы думаете, мы желаем зла вам или вашим женщинам? Нет. Мы никому не желаем зла. Это я могу вам обещать со всей откровенностью. Питт. – Она подвинулась, склонила голову. – Ты оскорбляешь наших гостей подобной демонстрацией. Извинись.
— Извиниться?
— Да. – Она снова села, смахнула невидимую пыль со своей юбки. Подождала.
Питт оскалился. Он раздраженно постукивал своими пальцами по бедру.
— Женщины – чума для мужчин.
— И только? – усмехнулся Джордан.
— Я сожалею, что оскорбил вас. – Он сделал быстрое движение запястьем, и деньги исчезли. – Так лучше?
— Если приемлемого способа ответить на наш вопрос нет, задам другой. Что, черт возьми, вы за люди? – потребовал Флинн.
— Мы здесь не для того, чтобы отвечать на ваши вопросы. – Питт прошел к серебряному кофейнику и налил кофе в чашку тончайшего дрезденского фарфора. – Даже журналист, а я предупреждал тебя, что это не к добру, – добавил он в адрес Ровены, – должен быть осведомлен об элементарных правилах поведения в чужом доме.
— Почему вы просто не можете сказать, кто вы, – начал Флинн, но прервался, услышав громогласный взрыв лая за секунду до того, как Мо появился в проеме. – Вот дерьмо.
— А вот и он! – Ровена распростерла объятия в приветствии и обхватила пса, в то время как в комнату вошли женщины. – Какой же ты милашка. Похоже, ты пришел не один.
— Простите, что вламываемся подобным образом. – Мэлори пробежала взглядом по комнате, остановившись на Флинне. – Но дело в том, что некоторые из здесь присутствующих думают, что могут обойтись без женщин.
— Не совсем так.
— Правда? И что тогда «совсем так»?
— Просто проявление инициативы, вот и все. Ты была занята, с головой бросившись в деловое партнерство и покупая дом.
— Я бросалась в большое количество дел в последнее время. Может нам стоит обсудить и то, что я бросилась в твою пастель?
Две когтистые лапы замешательства и досады вцепились в него, когда он поднялся на ноги.
— Конечно, мы можем обсудить это. Может, мы даже сможем найти более подходящее время и место.
— Может, стоило подумать о том, что подходяще, а что нет, когда ты вместе со своей тестостероновой командой пытался взять на себя мою ответственность, мое дело? Только потому, что я влюблена в тебя, только потому, что я сплю с тобой, я не собираюсь сидеть в сторонке и позволять тебе рулить моей жизнью.
— Да кто тут чьей жизнью рулит? – В расстройстве он вскинул руки. – Именно ты тут все планируешь. Я уже в деле, Мэлори, хочу я того или нет. И я здесь, чтобы разобраться, что все это значит. И если это ведет туда, куда я думаю, ты выйдешь из дела. Все вы. – Он бросил испепеляющий взгляд на Дану и Зою. – Выйдете.
— Кто назначил тебя боссом? – спросила Дана. – Я не слушала тебя, когда мне было десять. И уж будь уверен, тебе не удастся мне указывать сейчас.
— О, вы наблюдаете. Для вас это все игра, да? – бросил он обвинение в адрес Ровены. – Такой квест с налетом романтики. Но вы не сказали им, что стоит на кону.
— О чем ты говоришь? – Мэлори ударила его по плечу.
— Сны. – Не обращая внимания на Мэлори, он продолжил говорить Ровене. – Это предостережения, не так ли?
— Вы так и не дорассказали нам свой сон. Возможно, всем нам стоит присесть, и вы сможете начать сначала.
— У тебя был сон? Как у меня? – Мэлори еще раз ударила его. – Почему ты не рассказал мне?
— Остановись на минутку. – Выведенный из себя, он подтолкнул ее к сиденью. – Просто посиди тихо, – велел он. – Я не хочу ничего от тебя слышать, пока не закончу.
Он начал сначала, со своего странствия по дому, с ощущения, что за ним наблюдают, преследуют. Он рассказал о происшествии на парапете, о страхе и боли, и закончил тем, как проснулся в своей собственной постели, весь в свежих каплях дождя.
— Ему нужна была моя душа. Он – оно – хотело, чтобы я знал, какой может быть цена за вмешательство.
— Этого не может быть. – Питт сжал руку Ровены и сказал это ей так, как будто никого больше в комнате не было. – Этого не может быть. Они не наносят вреда. Это была первая и наиболее нерушимая клятва.
— Мы не можем знать. Мы не можем попасть за Завесу, и не знаем ситуацию, которая сложилась там сейчас. Если он нарушил обет, он должен быть уверен, что ему удастся избежать последствий. Он должен верить… они те самые, – сказала она шепотом. – Все может получиться, они могут добиться успеха. Он открыл Завесу, чтобы остановить их. Он прошел через нее.
— Если они потерпят неудачу…
— Они не могут потерпеть неудачу. – Она обернулась, ее лицо зажглось целью. – Мы защитим вас.
— Защитите? – Встряхнувшись, Мэлори сложила руки на коленях, стиснув пальцы, пока боль не прояснила ее мысли. – Так же, как вы защитили Дочерей в Стекле? Наставница и воин. Не знаю как, но это вы. – Она встала и подошла к портрету. – Вы здесь, – сказала она, указав на пару на заднем плане. – И здесь, в этой комнате. В этом месте. И вы думаете, что то, что скрывается там, в тени деревьев, тоже здесь. Вы не показали его лица.
— У него много лиц, – сказала Ровена потускневшим голосом.
— Вы написали эту картину, и те две, что находятся у нас.
— Рисование – моя страсть, – подтвердила Ровена. – То, что у меня никогда не отнять. Питт, – она повернулась к нему. – Они уже многое знают.
— Я ни черта не знаю, – объявила Дана.
— Переходи сюда, на циничную сторону комнаты, – пригласил ее Джордан.
— Сейчас важно, что знает Мэлори. – Ровена протянула руку. – Я сделаю все, что в моих силах, чтобы защитить и оградить вас.
— Этого не достаточно. – Флинн встряхнул головой. – Она выходит из дела. Они все выходят. Вы получите назад свои деньги, а мы…
— Извини, я сама могу за себя говорить. Ведь дело не в деньгах, не так ли? – спросила она Ровену. – Нет возможности вернуть все назад, сказать, ах-ох, ставки слишком высоки для меня, я выхожу из игры.
— Согласие было дано.
— Без полного объяснения, – заметил Брэд. – Что бы за контракт не заключили с вами эти женщины, он не будет иметь юридической силы.
— Это не вопрос закона, – нетерпеливо сказала Мэлори. – Это вопрос морали. И более того, это судьба. Все, чем я являюсь, все, что я знаю, говорит мне, что я часть этого. Пока не выйдет четырехнедельный срок. И если я найду первый ключ, одна из них будет следующей. – Она посмотрела на Дану и Зою. – Одна из них примет на себя риск на следующий месяц.
— Да.
— Вы знаете, где находятся ключи, – взорвался Флинн. Просто передайте их. Закончите это.
— Вы думаете, если бы это было так просто, мы бы оставались в этой тюрьме? – В жесте, отражающем одновременно отвращение и горечь, Питт взмахнул руками. – Годы, века, тысячелетия, быть заключенным в мире, который не является твоим. Вы думаете, мы с вами живем по собственному выбору? Что мы правим нашими судьбами, что их судьбы в вашей власти только потому, что вы этого хотите? Мы заперты здесь, связаны этой единственной задачей. Как и вы.
— Вы не можете попасть домой. – После громогласности Питта, тихий голос Зои был как сокрушающий удар. – Мы дома. Вы не имели права втягивать нас в это, не объяснив, насколько это опасно.
— Мы не знали. – Ровена развела руками.
— Для парочки богов, что-то уж до черта всего, что вы не знаете или не можете.
Глаза Питта потемнели, когда он перевел взгляд на Флинна.
— Может, вы желаете демонстрации того, что мы можем?
Сжав кулаки, Флинн сделал шаг вперед.
— Ну, давай.
— Джентльмены. – Тяжелый вздох Ровены ушатом ледяной воды остудил накалившуюся обстановку в комнате. – Мужчины, не смотря на их происхождение, остаются удручающе предсказуемыми в некоторых вопросах. Ваша гордость и мужество не подвергаются сомнению. Флинн, каков бы ни был мир, существуют законы переплетения нитей его полотна.
— Значит надо порвать эти нити. Нарушить законы.
— Даже будь в моих силах получить ключи здесь и сейчас – это бы ничего не решило.
— Они бы не сработали, – сказала Мэлори и заслужила кивок одобрения от Ровены.
— Вы понимаете.
— Думаю, да. Если эти чары… это чары?
— Это простейшее слово в данном случае, – согласилась Ровена.
— Если они должны быть разрушены, это должно быть сделано нами. Женщинами. Смертными женщинами. Используя наши способности, наш разум и силы, наши ресурсы в нашем мире. Не ключ отпирает ларец. Мы… мы настоящие ключи. Ответы в нас самих.
— Вы так близки. – На лице Ровены отразилась буря эмоций. Она поднялась и положила руку на ладонь Мэлори. – Ближе, чем кто-либо прежде.
— Но не достаточно близко, еще нет. И половина отпущенного мне времени прошла. Мне нужно задать вам некоторые вопросы. Наедине.
— Эй, это всех касается, – напомнила Дана. Мэлори взглядом попросила ее не вмешиваться. – Ладно, ладно. Мы подождем снаружи.
— Я останусь с тобой. – Флинн положил руку на плечо Мэлори, но она сбросила ее.
— Я сказала наедине. Ты мне здесь не нужен.
Его лицо стало пустым и холодным.
— Отлично, тогда я не буду тебе мешать.
С очевидным сожалением, Ровена легонько подтолкнула Мо к выходу. Она недовольно нахмурилась, когда дверь громко хлопнула за спиной Флинна.
— У вашего мужчины чувствительное сердце. Его гораздо легче задеть, чем вас.
— А он мой мужчина? – прежде чем Ровена смогла ответить, Мэлори помотала головой. – Сначала дело. Почему я была взята за Завесу?
— Он хотел показать вам свою силу.
— Кто – он?
Ровена поколебалась, потом, когда Питт кивнул, продолжила.
— Кейн. Он колдун. Темный колдун.
— Это он в тени, его я видела во сне. Похититель душ.
— Он показал себя вам, чтобы вы испугались. Нет необходимости пугать вас, если нет возможности, что вы добьетесь успеха.
— Зачем он причиняет боль Флинну?
— Потому что вы влюблены в него.
— А я влюблена? – голос Мэлори сгустился от эмоций. – Или меня заставили так думать? Или это еще один обман?
— Ах. – Ровена мягко вздохнула. – Возможно, вы не так близки, как я думала. Вы не знаете своего собственного сердца, Мэлори?
— Я знаю его две недели, и у меня такое ощущение, будто моя жизнь никогда не будет правильной, если в ней не будет его. Но это настоящее? По истечении четырех недель я все еще буду чувствовать это? – Она надавила рукой в область сердца. – Или это вырвут из меня? Что хуже, когда у тебя отнимают душу или сердце?
— Думаю, разницы нет, одно питает другое. И я не могу дать вам ответ, он уже перед вами. Если вы отважитесь посмотреть.
— Тогда скажите, если я отдалюсь от него, он будет в безопасности? Если я закрою для него мое сердце, Кейн оставит его в покое?
— Вы откажетесь от него, чтобы защитить? – спросил Питт.
— Да.
В задумчивости, он прошел к шкафчику, открыл его и достал бутылку бренди.
— И вы бы сказали ему это?
— Нет, он бы никогда…
— Тогда вы бы обманули его. – С еле заметной улыбкой, Питт налил бренди в бокал. – И оправдали бы ложь, сказав, что это только ради него. Женщины, какому бы миру не принадлежали, до боли предсказуемы в некоторых вопросах, – сказал он, адресовав Ровене насмешливый поклон.
— Любовь, – поправила она, – движущая сила в любой вселенной. Ваши решения, ваш выбор, должны быть только вашими, – сказала она Мэлори. – Но ваш мужчина не поблагодарит вас за те жертвы, которые вы принесли ради его защиты. – Она вернула Питту насмешливый поклон. – А теперь идите. – Она коснулась рукой щеки Мэлори. – Отбросьте мысли, пока не проясните их. И поверьте, что бы мы ни делали, чтобы поддержать вас, столько же будет сделано и для того, чтобы ваш мужчина и ваши друзья были в безопасности.
— Я не знаю их. – Она посмотрела на картину. – Но я знаю тех людей, снаружи. Вы должны понимать, если мне придется сделать выбор, я выберу тех, кого знаю.
Питт подождал, пока они не останутся одни, прежде чем подать Ровене второй бокал.
— Я люблю тебя сквозь время и миры.
— И я тебя, сердце мое.
— Но я никогда не пойму тебя. Ты могла бы ответить на ее вопросы о любви и облегчить ее сомнения.
— Она станет мудрее и счастливее, если найдет ответы сама. Как много мы можем для них сделать?
Он наклонился, коснулся губами ее виска.
— Все, что в наших силах.

...

stacy: 05.02.10 11:35

спасибо!

...

Svetlaya-a: 05.02.10 12:19

Очень красиво! Других слов у меня просто нет!!!!! Супер!!!!!!!! Спасибо!!!

...

Semi: 05.02.10 12:57

СПАСБО!!!

...

Moonlight: 05.02.10 14:24

AprilJuly, огромное спасибо за новую главу!

...

Tricia: 05.02.10 17:18

Ну и скорость! ОБАЛДЕТЬ! Спасибо за перевод!

...

Uncia: 07.02.10 15:26

AprilJuly, спасибо за продолжение!

...

Nepogojeva: 10.02.10 21:14

Большое спасибо за этот перевод! Я за один присест проглотила 13 глав! Очень классный перевод, и очень интересный сюжет! Я просто обожаю Нору Робертс, она просто потрясающе пишет! А не знаете будут переводить или переводят еще две книги этой серии?

...

Ним: 10.02.10 23:20

Люблю читать законченные переводы, очень "расстраиваюсь" когда нравиться, а необходимо ждать. Увидела перевод, сделала закладку, решила подождать, когда полностью закончите. Изменила себе, дай думаю, пролистаю хотя бы первую главу. Увы, остановиться не смогла. Теперь, с нетерпением, жду следующей главы. Большое спасибо за перевод . Очень нравиться. Жду продолжения. И все-таки не нужно было начинать

...

AprilJuly: 11.02.10 11:37

 » Глава 14

Ей нужно время, признала Мэлори. Ее жизнь с начала месяца больше напоминала американские горки, и хотя эти глубокие падения и резкие повороты вызывали трепет, ей нужен перерыв.
Весь ее мир изменился, подумала она, входя в свою квартиру. Она всегда находила опору в постоянстве, а сейчас эта составляющая ее жизни просочилась у нее сквозь пальцы, не оставив и следа.
Или была отброшена под влиянием импульса.
Она ушла из Галереи. И теперь сильно сомневалась в своей способности мыслить здраво. На одном из этих крутых виражей она перестала быть рассудительной, заслуживающей доверия Мэлори Прайс, и превратилась в неразумную, эмоциональную, впечатлительную Мэлори Прайс – женщину, которая верит в магию и любовь с первого взгляда.
Ну ладно, может, с третьего взгляда, поправила она себя, сдвинув занавески и медленно заползая в постель. Но это ничего не меняет.
Она получила деньги, на которые могла бы жить некоторое время, и вложила их в совместное предприятие с двумя женщинами, с которыми знакома меньше двух недель. И которым безоговорочно доверяет, решила она. Без сомнений.
Она практически начала свое дело, не имея ни сколько-нибудь значительного начального капитала, ни четкого плана, ни подстраховки. И вопреки всякой логике сама мысль об этом делала ее счастливой.
Но голова у нее шла кругом, и в желудке было не спокойно. И последней каплей стала мысль, что, возможно, она и не влюблена на самом деле. Что это блаженное доверие и удовольствие, которое она испытывала рядом с Флинном – лишь иллюзия.
Мэлори боялась, что если иллюзия разобьется, она не сможет оправиться до конца жизни.
Она взбила подушку, свернулась калачиком и провалилась в сон.

Когда она проснулась, было солнечно и тепло, в воздухе витал аромат роз. Она позволила себе немного понежиться. Теплые простыни несли слабый запах ее мужчины.
Она лениво перекатилась на край кровати, моргнула. Что-то странное мелькнуло у нее в голове. Не неприятное, а просто странное.
Сон. Необыкновенный сон.
Она села и потянулась, чувствуя здоровое натяжение мышц. Обнаженная и абсолютно естественная в своей наготе, она выскользнула из постели, понюхала желтые розы на туалетном столике и накинула халат. Она задержалась, чтобы полюбоваться своим садом и вдохнуть душистый воздух, и шире распахнула окно, позволив птичьему щебету заполнить комнату.
Странное чувство понемногу исчезло, как сон после пробуждения. Она спустилась по лестнице, пробежав рукой по шелковистому дереву перил. Золотой свет из окон красиво играл на поверхности пола. Здесь тоже стояли цветы, экзотические побеги белых орхидей в античной вазе на тумбе при входе.
Его ключи были брошены за вазой, в маленькой мозаичной чаше, которую она купила специально для этого.
Она прошла на кухню и широко улыбнулась. Он стоял у плиты, выкладывая намазанные маслом кусочки хлеба на сковороду. Около него уже стоял поднос с бокалом свежего сока, одной розой в узкой вазе и ее любимой кофейной чашкой.
Задняя дверь была открыта. Со двора до нее доносилось птичье пение и счастливый собачий лай. Счастливая, она медленно подошла к нему, обняла его сзади за талию и поцеловала в шею.
— Осторожно. Моя жена проснется с минуты на минуту.
— Давай рискнем.
Он повернулся и захватил ее губы долгим, крепким поцелуем. Ее сердце сделало стремительный скачек, а в крови зажегся огонь. Идеально. Все это так идеально.
— Я собирался сделать тебе сюрприз. – Флинн провел руками по ее спине. – Завтрак в постель. Специально от Хеннесси.
— Можешь сделать сюрприз еще лучше и позавтракать в постели вместе со мной.
— Вероятно, меня удастся уговорить. Постой. – Он схватил лопаточку и перевернул хлеб.
— Ммм. Уже больше восьми. Ты не должен позволять мне вставать так поздно.
— Я не дал тебе поспать прошлой ночью. – Он подмигнул ей. – Мне показалось справедливым позволить тебе отдохнуть утром. Ты так тяжело работала, Мэл, подготавливая свою выставку.
— Я почти все сделала.
— И когда это все закончится, я собираюсь взять мою невероятно красивую и талантливую жену на вполне заслеженный отдых. Ты помнишь ту неделю, что мы провели во Флоренции?
Дни, наполненные солнцем, ночи, наполненные любовью.
— Как я могу забыть? Ты уверен, что сможешь освободиться? Я тут не единственный занятой человек.
— Мы найдем время. – Он выложил французские тосты на тарелку. – Почему бы нам не вернуться в постель на час… или два.
Сонный плач раздался из бэби-монитора на разделочном столе. Флинн взглянул на него.
— А может, и нет.
— Я пойду, проведаю его. Встречай меня наверху.
Она поспешила к ребенку, краем глаза замечая картины, развешанные по стенам. Улицы Флоренции, морские пейзажи, портрет Флинна, сидящего за своим письменным столом в офисе.
Она вошла в детскую. Здесь стены тоже были украшены картинами. Яркие сказочные сюжеты, которые она рисовала все время, пока была беременна.
И в колыбели с гладкими вытянутыми перекладинами нетерпеливо плакал ее маленький мальчик, требуя внимания.
— Сейчас, сейчас, маленький мой. Мама здесь. – Она подняла его и прижала к себе.
У него отцовские волосы, подумала она, воркуя и покачивая сына. Они уже потемнели, отливая каштаном на свету.
Он был таким идеальным. Само совершенство.
Но когда она понесла его к пеленальному столику, она почувствовала слабость в ногах.
Как его имя? Как звали ее ребенка? В панике, она ближе прижала его к себе, резко обернувшись, когда услышала, как Флинн вошел в комнату.
— Ты такая красивая, Мэлори. Я люблю тебя.
— Флинн. – Что-то было не так с ее глазами. Ей показалось, что она могла видеть сквозь него, как будто он постепенно исчезал. – Что-то не так.
— Все в порядке. Все в полном порядке. Все именно так, как ты хотела.
— Это не реально, да? – Слезы начали жечь ее глаза. – Это не реально.
— Это могло бы быть реальностью.
Яркая вспышка, и она уже в студии, залитой светом. Холсты стопками сложены у стены или стоят на мольбертах. Она смотрит мольберт прямо перед собой, видит переливы красок и форм. В ее руке кисть, она уже обмакнула ее в краску на своей палитре.
— Я это сделала, – прошептала она, глядя на холст. Это был лес, зеленый свет мягко проникал сквозь туман и листву. Фигура, гуляющая по тропе, была одна. Не одинока, подумала Мэлори, но уединившаяся. В конце тропы был дом, и у путника осталось совсем немного времени, чтобы насладиться тишиной и магией деревьев.
Это нарисовано ее рукой. Ее разумом, ее сердцем. Она чувствовала это, как чувствовала и помнила каждый мазок на каждом холсте в комнате.
Счастье и гордость, радость и боль сплелись в одном неистовом ликовании.
— Я могу это сделать. – Мазок за мазком, она продолжила рисовать. – Я должна это сделать.
Это было как наркотик, и она жаждала этого. Она знала, как получить именно тот оттенок цвета, который нужен.
Как создать этот свет, эту тень – такие живые, что при взгляде на картину ты как будто погружаешься в этот лес, идешь тем путем и видишь дом в конце тропы.
Но даже когда она рисовала, слезы продолжали бежать по ее щекам.
— Это не реально.
— Это могло бы быть реальным.
Она резко обернулась. Кисть с глухим стуком упала на пол, разбрызгав капельки краски.
Он стоял рядом с ней в лучах солнечного света. И все же оставался темным. Его волосы, черные и блестящие, крыльями лежали на плечах. Взгляд серых глаз был тверд, как камень. Острые, высокие скулы образовывали четкие впадины щек, губы были полными, обаятельно опасными.
Красивый, подумала она. Как он может быть красивым?
— А ты думала, что я похож на демона? Как воплощение ночного кошмара? – улыбка только добавляла ему очарования.
— Почему я должен так выглядеть? Они заставили тебя думать обо мне плохо, не так ли?
— Ты Кейн. – Страх волной нахлынул на нее, сжимая свои холодные руки у нее на горле. – Ты похитил души Дочерей.
— Это не имеет отношения к тебе. – Его голос завораживал. Мелодичный, успокаивающий. – Ты обычная женщина в обычном мире. Ты ничего не знаешь обо мне. Я не хочу причинять тебе боли. Совсем наоборот. – С грацией танцора он прошелся по комнате, его мягкие туфли бесшумно ступали по пестрому от краски полу. – Это твоя работа.
— Нет.
— О, да, ты знаешь это. – Он поднял холст, изучая хитросплетения линий в изображении русалки, лениво лежащей на камне. – Ты помнишь, как рисовала эту картину, и все остальные. Теперь ты знаешь, каково обладать этой силой. Искусство превращает мужчин в богов. – Он поставил холст на место. – Или женщин. Кто мы есть, в моем мире, как не барды и художники, маги и воины? Ты хочешь сохранить эту силу, Мэлори?
Сквозь слезы она посмотрела на свою работу.
— Да.
— Ты можешь сделать это, все это, и больше. Мужчина, которого ты хочешь, жизнь, семья. Я дам тебе это. Ребенок, которого ты держала на руках? Это все может стать реальным, это все может стать твоим.
— А какова цена?
— Она так мала. – Он скользнул пальцем по ее влажной щеке, и слеза, украденная им, вспыхнула на кончике его пальца. – Так бесконечно мала. Тебе всего лишь нужно остаться в этом сне. Просыпаться и засыпать в нем, ходить, есть, любить. И все что ты пожелаешь, будет здесь. Совершенство – без боли, без смерти.
У нее вырвался прерывистый вздох.
— В этом сне нет ключей.
— Ты умная женщина. Зачем беспокоится о ключах, об ублюдках богов, которые не имеют к тебе никакого отношения? Зачем рисковать собой и теми, кого ты любишь, ради глупых девчонок, которые никогда не должны были родиться? Неужели ты откажешься от своей мечты ради незнакомцев?
— Мне не нужна мечта. Мне нужна моя жизнь. Я не променяю свою жизнь на твою иллюзию.
Его кожа побелела, глаза потемнели до черноты.
— Так потеряй все!
Она закричала, когда он дотянулся до нее, и снова, когда холод пронзил ее насквозь. Она почувствовала, как проваливается, словно пара невидимых рук тащит ее прочь. Чистое, свободное падение, и резкое, судорожное пробуждение в собственной постели.
Она слышала грохот ударов по входной двери, крик. Ужас никак не покидал ее. Она заставила себя встать, спотыкаясь, выбежала из спальни и увидела Флинна за задней дверью, он держал в руках одно из уличных кресел и уже собирался разбить стекло.
Он отбросил кресло в сторону, когда она отперла и распахнула дверь.
— Кто здесь? – он схватил ее за плечи, поднял и убрал со своего пути. – Что он тебе сделал?
— Здесь никого нет.
— Ты кричала. Я слышал, как ты кричала. – Он метнулся в спальню, держа кулаки наготове.
— У меня был кошмар. Это просто плохой сон. Здесь никого нет, кроме меня. Мне нужно присесть. – Она облокотилась рукой о диван и медленно села.
У него у самого тряслись ноги. Она кричала так, будто ее резали на кусочки. Он был не на шутку перепуган прошлой ночью, но это не шло ни в какое сравнение с тем ужасом, что он почувствовал, стоя по ту сторону стеклянной двери.
Он промаршировал в кухню, налил стакан воды.
— Вот, попей. Успокойся.
— Я буду в порядке через минуту. Я проснулась, а ты барабанишь и кричишь. У меня до сих пор все в голове перемешано.
— Ты дрожишь. – Он осмотрелся, заметил шерстяной плед. Обернув его вокруг ее плеч, он сел на диван возле нее. – Расскажи мне свой сон.
Она отрицательно потрясла головой.
— Нет. Я не хочу ни говорить, ни думать об этом прямо сейчас. Мне просто нужно побыть одной. Ты мне здесь не нужен.
— Уже второй раз в течение суток ты пытаешься от меня избавиться. Но в этот раз по-твоему не будет. Сейчас я позвоню Джордану и дам ему знать, что сегодня останусь здесь.
— Это моя квартира. Никто не останется здесь, пока я не приглашу.
— И тут ты ошибаешься. Раздевайся и ложись в постель. Я сделаю тебе какой-нибудь суп или что-то в этом роде.
— Мне не нужен суп, мне не нужен ты. И мне определенно не нужно, чтобы меня опекали.
— Тогда какого черта тебе надо? – Он вскочил на ноги, весь вибрируя от ярости и расстройства. – В одну минуту ты льнешь ко мне, говоришь, что любишь, что хочешь провести со мной остаток жизни. А в следующую ты хочешь, чтоб я шел своей дорогой. Меня уже до смерти достали женщины с их противоречивыми сигналами и капризами, и их чертовыми ожиданиями чего-то от меня. Прямо сейчас, ты сделаешь то, что я хочу, а именно ляжешь в постель, пока я приготовлю тебе какую-нибудь еду.
Она уставилась на него. Дюжина обидных и злых слов комком встали у нее в горле, но все они захлебнулись в потоке слез.
— О, Господи. – Флинн потер лицо руками. – Отличная работа. Так держать, Хеннесси.
Он отошел к окну и смотрел наружу, а она безудержно рыдала у него за спиной.
— Прости. Я не знаю, что с тобой делать. Я так не могу. Я тебе здесь не нужен, отлично. Я позвоню Дане. Но я не хочу, чтобы ты оставалась одна.
— Я тоже не знаю, что с собой делать. – Она достала из тумбочки упаковку бумажных платков. – Если я посылала тебе противоречивые сигналы, это было непреднамеренно. – Она попыталась вытереть лицо, но слезы просто не желали останавливаться. – Я не капризная – по крайней мере не была. И я понятия не имею, чего я жду от тебя. Я вообще больше не знаю, чего ждать. А я всегда знала. Я напугана. Я напугана тем, что происходит вокруг меня и внутри меня. И я напугана, потому что я не знаю, что из этого реально. Я даже не знаю, стоишь ли ты здесь на самом деле.
Он вернулся и сел возле нее.
— Я здесь, – сказал он, крепко сжав ее руку. – Это реально.
— Флинн. – Пытаясь успокоиться, она посмотрела на их соединенные руки. – Всю свою жизнь я хотела вполне определенных вещей. Я хотела рисовать. Все время, что я себя помню, я хотела быть художником. Великолепным художником. Я училась, я работала. Но я так и не приблизилась к своей цели. У меня нет таланта.
Она прикрыла глаза.
— Это больно – принять и смириться, больнее, чем можно выразить словами. – Успокаиваясь, она глубоко вздохнула и посмотрела на него. – Лучшее, что я могла сделать, это работать с искусством, окружить себя им, найти какую-то цель для этой любви. – Она прижала кулак к своему сердцу. – И я была хороша в своем деле.
— Ты не думаешь, что пора бы уже учредить какую-нибудь нобелевскую премию за достижения в том, в чем мы действительно хороши, пусть даже это не было нашим первоначальным выбором?
— Хорошая мысль. Но это больно – отказаться от мечты. Думаю, ты знаешь это.
— Да, я это знаю.
— Другим моим заветным желанием было любить кого-то и быть любимой. Беззаветно. Знать, что когда я ложусь в постель, просыпаюсь утром, этот кто-то рядом со мной. Понимает меня и нуждается во мне. В этом вопросе мне тоже не слишком везло. Я встречалась с мужчинами, и мне это нравилось. Но это никогда не затрагивало мою душу. Во мне никогда не рождалось это потрясающее чувство, которое теплым потоком растекается по телу. Когда ты знаешь, что это именно тот, кого ты ждала. До тебя. Не говори ничего, сказала она быстро. – Мне нужно закончить.
Она отпила еще воды, успокаивая свое саднящее горло.
— Когда ты чего-то ждешь всю свою жизнь, и, наконец, находишь – это как чудо. Все, что ты сдерживал глубоко внутри, вырывается и начинает пульсировать. Тебе и раньше было неплохо. У тебя была хорошая, полноценная жизнь. Но теперь появилось нечто большее. Ты не можешь понять, что это, но точно знаешь, если потеряешь это, ты никогда не сможешь заполнить ту пустоту снова. Никогда. Это ужасает. Я боюсь, что то, что мои чувства просто обман. Что завтра я проснусь, а пульсации нет. Все исчезнет. Я не буду чувствовать этого. Я не буду чувствовать то, что хотела почувствовать всю свою жизнь.
Ее глаза вновь были сухими, а рука твердой, когда она поставила стакан с водой на место.
— Я не могу заставить тебя полюбить меня в ответ, но у меня всегда останется надежда на это. Но я не знаю, не разлюблю ли я тебя. Это было бы так… словно что-то вырвали из меня. Я не знаю, смогу ли я стать такой, как прежде.
Он провел рукой по ее волосам, потом притянул ее ближе к себе, так что ее голова легла на его плечо.
— Никто никогда не любил меня, не так, как ты описываешь. Я не знаю, что с этим делать, Мэлори, но я тоже не хочу это потерять.
— Я видела, как могло бы быть, но это не было правдой. Всего лишь обычный день, идеальный, как драгоценность в моих руках. Он заставил меня увидеть и почувствовать это. И захотеть.
Он немного отодвинулся и повернул ее лицо к себе.
— Сон?
Она кивнула.
— Отказаться от этого было самым болезненным, что я испытывала в жизни. Это большая цена, Флинн.
— Расскажешь?
— Думаю, я должна. Я была уставшей. У меня было такое чувство, как будто меня эмоционально выжали. Я просто хотела лечь и на время забыть обо всем.
Она рассказала, как проснулась с чувством абсолютного благополучия, прошла по дому, полному любви, обнаружила его на кухне, делающим ей завтрак.
— Это должно было насторожить тебя. Чтобы я и готовил? Очевидное заблуждение.
— Ты делал мне французские тосты. Это мое любимое утреннее лакомство. Мы говорили об отпуске, и я вспомнила все другие места, где мы с тобой побывали. Эти воспоминания, они были такими настоящими. Потом проснулся ребенок.
— Ребенок? – он несколько побледнел. – У нас… Там был… ребенок?
— Я пошла и подняла его с колыбели.
— Его?
— Да, его. На стенах висели картины. Я их нарисовала. Они были великолепны, и помнила, как рисовала каждую из них. И знала, что еще одна незаконченная картина стоит на мольберте. Я взяла ребенка на руки из колыбели, и всепоглощающая любовь к нему просто захлестнула меня. Она переполняла меня. А потом… потом я поняла, что не знаю его имени. У меня не было для него имени. Я держала его в своих руках, ощущала мягкость и тепло его кожи, но я не знала его имени. Ты подошел к двери, и я могла видеть сквозь тебя. Я поняла, что это иллюзия. Ничего из этого не было реальностью.
Ей нужно было встать, подвигаться. Она подошла к окну и открыла занавески.
— Я была уже в студии, когда почувствовала боль. Моя студия, наполненная моими работами. Я чувствовала запахи краски и скипидара. В моей руке была кисть, и я знала, что с ней делать. Я знала все то, что так хотела знать всю свою жизнь. Это было также потрясающе, как держать на руках ребенка, вышедшего из моего тела. И также ложно. И он был там.
— Кто был там?
Она задержала на мгновение дыхание, повернулась.
— Его имя Кейн. Похититель душ. Он говорил со мной. Говорил, то я могу иметь все это – жизнь, любовь, талант. Это может быть реальностью. Если бы я просто осталась там, все это было бы моим. Мы бы любили друг друга. У нас бы был сын. Я бы рисовала. Это было бы идеально. Как жизнь во сне, и этот сон и есть реальность.
— Он прикасался к тебе? – Он стремительно провел руками по ее рукам и плечам, как будто пытаясь найти повреждения. – Он причинил тебе боль?
— Этот мир или тот, – сказала она, вновь успокоившись. – Мой выбор. Я хотела остаться, но я не могла. Я не хотела жить во сне, Флинн, и не имеет значения, насколько сладок этот сон. Если это не реально, это ничего не значит. И если бы я осталась, не стало бы это лишь другим способом похитить у меня душу?
— Ты была напугана. – Волнуясь за нее, Флинн прижался своим лбом к ее. – Он напугал тебя.
— Он пытался сломить меня, но я услышала, как ты стучишь в дверь, и проснулась. Зачем ты пришел?
— Ты была расстроена, когда мы расстались. Я не хотел, чтобы ты расстраивалась.
— Раздосадована, – поправила она и обняла его. – Я до сих пор раздосадована, но не хочу тратить силы еще и на это. Я хочу, чтобы ты остался. Я боюсь спать, боюсь, что могу вновь оказаться там и на этот раз не найду в себе сил, чтобы вернуться.
— Ты достаточно сильна. И если позволишь, я помогу тебе.
— Это тоже может оказаться иллюзией. – Она подняла лицо и прикоснулась губами к его губам. – Но ты мне нужен.
— Это реальность. – Он поднял ее руки и поцеловал каждую из них по очереди. – Это единственная вещь во всей этой неразберихе, в которой я уверен. Что бы я к тебе не чувствовал, Мэл, это реально.
— Если не можешь сказать, что ты чувствуешь, тогда покажи мне. – Она притянула его к себе. – Покажи мне сейчас.
Все противоречивые эмоции, стремления, сомнения и желания, вылились в поцелуй. И когда она ответила, он принял решение. Он почувствовал невыразимую нежность, когда поднял ее и стал укачивать на руках.
— Я хочу уберечь тебя от опасности, и мне все равно, если это раздражает тебя. – Он отнес ее в спальню, положил на кровать и начал раздевать. – Я сделаю все, что потребуется.
— Мне не нужно, чтобы ты присматривал за мной. – Она коснулась рукой его щеки. – Мне нужно, чтобы ты смотрел на меня.
— Мэлори, я смотрю на тебя с первой встречи, даже когда ты не со мной.
Она улыбнулась, выгнулась вверх, чтобы помочь ему снять с нее лишнюю одежду.
— Это звучит странно, но приятно. Ляг со мной.
Они были так близко друг к другу.
— Я чувствую себя очень защищенной прямо сейчас, и в данном случае это совсем не раздражает.
— Может, ты чувствуешь себя слишком защищенной. – Он легко скользнул кончиком пальца по холмику ее груди.
— Может быть. – Она вздохнула, когда он уткнулся носом во впадинку у ее шеи. – И этим тебе меня не испугать. Придется придумать что-то еще.
Он перекатился через нее, придавил ее своим телом и грабительски захватил ее губы.
— Ох. Вот это уже лучше, – сумела пробормотать она.
Она затрепетала, возбуждая этим его еще больше, ее кожа раскраснелась от внутреннего тепла. Он мог бы полностью погрузиться в нее, в ее вкус, в ее прикосновения. Он мог бы утонуть, потеряться в этом океане удовольствия.
Он был связан с ней. Возможно, даже раньше, чем встретил ее. Возможно ли, что все ошибки, которые он совершил, все повороты в его жизни, были лишь для того, чтобы привести его в это время, к этой женщине?
Может, у него никогда и не было выбора?
Она почувствовала его отстранение.
— Нет, не уходи, – умоляюще попросила она. – Позволь мне любить тебя. Мне нужно любить тебя.
Она обвила его руками, целуя, заставляя забыть обо всем. В этот момент она готова была забыть о гордости без всяких сомнений. Извиваясь под ним, она чувствовала его трепет.
Ласки рук. Прикосновения губ. Стоны и всхлипы во внезапно сгустившемся воздухе. Долгие, ленивые поцелуи, перерастающие во все более глубокие, заставляющие с алчностью хватать ртом воздух.
Сейчас он был с ней, соединенный в ритме, слишком примитивном, чтобы ему можно было сопротивляться. Его сердце готово было выскочить из груди, но этого все еще не было достаточно.
Он жаждал вобрать в себя до последней капли ее вкус, ее запах, полностью раствориться в этом ощущении бесконечной близости. Мягкая и податливая в один момент, секунду спустя она становилась напряженной, как сжатый кулак. Когда она со всхлипом выдыхала его имя, он думал, что сойдет с ума.
Она поднялась над ним. Вцепилась в его руки и вобрала его в себя, скользя медленно, очень медленно, доводя его до предела.
— Мэлори.
Она потрясла головой, наклонилась, чтобы коснуться его губ.
— Хочешь меня.
— Хочу.
— Тогда отдай себя мне. Смотри на меня.
Она выгнулась назад, провела руками вверх по своему телу, груди, запустила пальцы в волосы. И начала движение.
Жар опалил его, огненный порыв, парализовавший все его мускулы, обжегший до костей. Она возвышалась над ним, стройная и сильная, белая и золотая. Она окружала его, владела им. Ввергала в безумие.
Сила и страсть поглотили ее. Движения становились все быстрее, все жестче, пока в ее глазах все не смешалось. Живы – было ее единственной мыслью. Они живы. Кровь обжигала вены, яростными толчками проходя через сердце. Здоровый пот выступил на коже. Она чувствовала его вкус у себя во рту, его толчки в своем теле.
Это была жизнь.
Она цеплялась за это, цеплялась, даже когда триумф стал почти невыносимым. Пока их тела не выгнулись в последнем стремительном движении и не затихли.

Он приготовил суп. Наверняка мысль о нем у ее плиты с кастрюлей в руках позабавит ее, подумал Флинн. Он включил музыку, приглушил свет. Не для соблазнения, нет. Он просто отчаянно хотел, чтобы она расслабилась.
У него были вопросы, очень много вопросов по поводу ее сна. Часть его, считающая ответы на вопросы жизненной необходимостью, спорила в нем с той частью, что хотела спрятать ее в покое и безопасности на некоторое время.
— Я могу сбегать, взять какое-нибудь видео, – предложил он. – Мы можем просто расслабиться и побездельничать.
— Не надо никуда ходить. – Она теснее прижалась к нему на диване. – Тебе не нужно отвлекать меня, Флинн. В конце концов, нам придется об этом поговорить.
— Но не обязательно сейчас.
— Я думала, что журналист внутри тебя захочет раскопать все факты как можно быстрее.
— Так как «Вестник» пока не собирается печатать историю о кельтской мифологии в Долине, то нет никакой спешки.
— А если бы ты работал для «Нью-Йорк Таймс»?
— Ну, тогда все было бы по-другому. – Он пригладил ее волосы, сделал глоток вина. – Я бы был весь такой крутой и циничный и высмеял бы тебя и любого другого за подобную историю. А еще я, вероятно, был бы нервный и напряженный. Может, имел бы проблемы с выпивкой. И работал бы над своим вторым разводом. Я бы любил бурбон и имел любовницу на стороне.
— Ты и правда думаешь, что именно так все и было бы, если бы ты уехал в Нью-Йорк?
— Я не знаю. Мне нравиться думать, что я бы делал хорошую работу. Важную работу.
— Ты не думаешь, что твоя работа здесь не менее важна?
— Ну, по крайней мере, в этом цель.
— Это важная цель. Не только держать людей в курсе событий и развлекать их, отдавая дань традиции, но и обеспечивая многих из них работой. Люди, работающие в газете, выпускающие ее, их семьи. Куда бы они пошли, если бы ты уехал?
— Я был не единственным, кто мог взять на себя руководство
— Может, ты был единственным, чьим предназначением это было. Ты бы ушел сейчас, если бы мог?
Он думал об этом.
— Нет. Я сделал выбор. И большую часть времени я доволен своим выбором. Хотя иногда мне становится интересно, как все могло бы сложиться.
— Я не могла бы рисовать. Никто не говорил мне, что я не способна и не заставлял меня бросить это. Я просто не была достаточно хороша и сама это поняла. Другое дело, когда ты на самом деле достаточно хорош, но кто-то утверждает, что это не так.
— Это было не совсем так.
— А как?
— Ты должна понять мою мать. Она всегда придерживалась вполне определенного плана. Когда умер мой отец, это просто перевернуло с ног на голову план «А».
— Флинн…
— Я не говорю, что она его не любила, или не оплакивала. Нет. Ей его не хватало. Нам всем его не хватало. Он заставлял ее смеяться. Он всегда мог рассмешить ее. Я целый год не слышал ее смех, настоящий смех, после его смерти.
— Флинн. – Это разбивало ей сердце. – Мне жаль.
— Она крепкая. Это можно утверждать с абсолютной уверенностью. Элизабет Флинн Хеннесси – не тряпка.
— Ты любишь ее. – Мэлори пригладила его волосы. – Это удивительно.
— Конечно люблю. Но она никогда не была человеком, с которым легко ужиться. В любом случае, когда она пришла в себя, настало время для плана «Б». Основная часть этого плана заключалась в том, что когда придет время, газета перейдет ко мне. Это не было проблемой, так как я подумал, что это может стать для меня первым шагом. Я был уверен, что смогу заставить ее изменить решение, когда захочу уйти. Мне нравилось работать в газете, изучать не только репортерскую сторону ремесла, но и издательскую.
— Но ты хотел делать это в Нью-Йорке.
— Я был слишком переполнен идеями для такого захолустья, как Плэзент Вэлли. Я хотел так много сказать, так много сделать. Выиграть Пулитцеровскую премию. Потом моя мать вышла замуж за Джо. Он отличный парень. Отец Даны.
— Он мог заставить твою мать смеяться?
— Да. Да, он мог. Мы были хорошей семьей, мы вчетвером. Не знаю, насколько я ценил это в то время. Когда появился Джо, часть давления на меня спала. Думаю, мы все считали, что они будут работать в газете еще не один десяток лет.
— Джо – репортер?
— Ага, работал в газете уже несколько лет. Шутил, что женился на боссе. Они составили хорошую команду, так что казалось, что все получилось как нельзя лучше. После колледжа я планировал следующие пару лет попрактиковаться здесь, а потом отправиться покорять Нью-Йорк своими бесценными талантами и способностями. Я встретил Лили, и все было в шоколаде.
— Что случилось?
— Джо заболел. Оглядываясь назад, я полагаю, моя мать была в ужасе от мысли, что может потерять еще одного любимого человека. Она не сильна в выражении эмоций. Напротив, она всегда отличалась сдержанностью и прямотой, но это я теперь понимаю, задним числом. Тогда же я и представить не мог, что это для нее значило. Им пришлось переехать. Джо нужно было сменить климат и образ жизни. Так что либо я оставался, либо газета закрывалась.
— Она рассчитывала, что ты останешься.
Он помнил, что он сказал об ожиданиях.
— Да. Выполню свой долг. Первый год это меня доставало, потом просто раздражало, а год на третий я смирился. Не знаю точно, когда пришло… думаю, можно сказать, удовлетворение. Но со временем я начал получать удовлетворение от своей жизни. Я купил дом. Потом у меня появился Мо.
— Я бы сказала, ты отошел от плана твоей матери и последовал своему собственному.
Он сдержанно рассмеялся.
— Сукин сын. Похоже на то.

...

Svetlaya-a: 11.02.10 12:09

Ура-ура! продолжение!!!! Спасибо! Вот и к Мэл пришел злодей. Да, теперь всем надо вместе подумать, как побыстрее найти ключ. Может, Мэл должна в себе что-то открыть?

...

m-a-r-i-n-a: 11.02.10 12:14

Да-а. Реальность во сне и сон в реальности - совсем не одно и то же.

Спасибо за продолжение!

...

iryna: 11.02.10 12:55

Спасибо!
Ну Робертс и напридумывала!

...

очаровашка: 11.02.10 13:28

AprilJuly спасибо за продолжение!!!!!

...

Karmenn: 11.02.10 14:33

Красочная глава.
Так и рисуются картинки перед глазами.

Спасибо! Просто замечательно.

...