Я к Вам пишу... (Исторический роман в письмах и дневниках)

 » Варя-маленькая и Андрей 40-е годы

Да, Нефер, мне тоже нравятся рисунки карандашные.


Да, Надюш, Оленька у нас молодец, не зря я собираюсь отдельно про нее написать, вернее, про ее предков и потомков)) Пока, правда, только пролог есть и пара картинок.

Где я показывала "фото" Ольги, есть и фотография Вари институтского периода.
Так, мне кажется, может выглядеть и Варя-маленькая, но не сейчас, а где-то перед самой войной.
Девушке на фотографии лет 17-18, а рядом - Андрей, в то же время. Такими я их вижу.








___________________________________

Ульяша, привет! Спасибо за письмо! Портреты шикарные! Первый рисунок очень понравился. Здесь у Романа взгляд открытый, спокойный. Варя и Андрей тоже получились симпатичными. А какое доброе, искреннее, наполненное добротой и заботой письмо от Ольги. Все так проникновенно, ощущение, будто подглядываю за чужой жизнью))

 » Часть 35. Письмо восемнадцатое, к Ней

Троица, 1832 год, Курган
Милая Варенька, простите великодушно за мое прошлое письмо. Матушка отписала, сколько горя и нервов оно Вам доставило. Кляну себя, что не сумел нормально изъясниться или был превратно понят, но что уж теперь. Простите непутевого. Я ни в коей мере не мыслил даже отказаться от своих намерений, об Вас лишь переживал, Варвара Павловна, голубушка, а получилось, что лишь расстройство принес и беспокойство разное. Матушка отписала, что зовет вас с тетушкой, коей здоровье на поправку пошло, в подмосковную нашу погостить. Я был бы всецело рад тому – имение у нас доброе. Лес рядом, речка, храм красивый. Отдохнете на свежем воздухе, а там и в путь, коль решите. Страхи Ваши, что не понравитесь Вы мне, считаю беспочвенными. Я к Вам всей душою прикипел за теплоту писем Ваших, за доброе сердце, что в них вижу, за любовь Вашу к родным. Писал уже и повторять не устану – Вы как светлый лучик Варенька, что во тьме светит, и тьма его не объят.
Стараниями, думаю, и Вашими тоже, и матушки моей дом у меня тут добротный, хоть и небольшой. Огороды посадили с товарищами, тут оно не в заводе было, и зелени вообще мало. Недавно приехавшие Нарышкин с семейством и Розен выписали через родственников черенки, луковицы и семена разных растений – для прививок и посадок. На тот год грозятся вырастить шпинат, артишоки, капусту разных сортов, в том числе савойскую и цветную, и даже арбуз. В саду у себя Михаил Михайлович посадил все породы деревьев, что нашлись здесь, а еще различные ягодники: вишню, малину, крыжовник. Он за время ссылки знатным садоводом и огородником заделался.
Вы уж простите меня, милая Варенька, напугал Вас прошлым письмом, что до сих пор ответа нет. Пишите мне, прошу Вас, очень жду от Вас весточки и решения.
Роман Чернышев.
___________________________________

Ульяша!
Во-первых, спасибо за очередное письмо!
Трогательное, доброе, наполнено любовью
Во-вторых, спасибо за радость от созерцания образов Вари и Андрея. Очень элегантно получилось и лица - в точку!
Мне кажется, очень важно, чтобы лица героев "ложились" на их описание. Тебе это всегда удаётся. И наверное, у нас с тобой ещё и вкусы совпадают
___________________________________

Ульяша, благодарю за очередное письмо.
Оно такое трогательное! Сколько в них душевной теплоты! И хотя Роман с Варенькой знакомы только мимолетно, но как они смогли друг для друга раскрыться в своих письмах.

Сейчас себе даже трудно представить, чтобы кто-то писал друг другу такие трогательные письма. Сейчас все общаются через интернет и мессенджеры. Все как-то набегу, поэтому не до душевности.
_________________

До чего ж трогательно Роман извиняется ))) И правда, хорошо бы Варе с теткой отдохнуть как следует, потом-то снова будут хлопоты да заботы...

Спасибо!
_________________

Аленушка, приветствую тебя!
Спасибо большое за быстрое продолжение!
Фуххх, как же хорошо, что тетушка выздоравливает, хватит уже смертей и несчастий!
Пусть Варенька отдохнет, а после поезжает к своей судьбе по имени Роман!
Спасибо большое за карандашные изображения героев!
Сижу и любуюсь!
_________________

 » Пояснения к части 28: холера и польское восстание

Эпидемия холеры в 1830 и 1831 годах – первая в истории России вспышка холеры, самого смертоносного в XIX веке инфекционного заболевания. По официальным данным, из 466 457 заболевших в России холерой умерло 197 069 человек.
На территории России холера была впервые зафиксирована в 1823 году, когда для изучения загадочного заболевания в Астрахань были командированы из Петербурга доктора О.Ф. Калинский и С.Ф. Хотовицкий. В последующие шесть лет случаи холеры если и отмечались, то только спорадически. За пределами Астрахани первый холерный диагноз был поставлен в Оренбурге 26 августа 1829 года. В Бугульме болезнь объявилась 7 ноября, в Бугуруслане – 5 декабря. К февралю следующего года эпидемия на Южном Урале прекратилась. Всего было зафиксировано около 3500 случаев болезни, из них 865 со смертельным исходом.
Вторая пандемия распространялась гораздо быстрее, чем первая. Отчасти это объяснялось возвращением из Азии русской армии после нескольких лет войн (сначала с персами, потом с турками). Из Персии холера проникла летом 1830 года в Тифлис и в Астрахань. Малограмотные лекари и народ на первых порах принимали малоизвестное еще заболевание за давно известную в России чуму. Когда подтвердилась первая смерть от холеры, жители Тифлиса первым делом устремились в храмы, однако это не помогло. По свидетельству французского консула, мещане стали разбегаться из зараженного города, и из 30 тысяч жителей к концу эпидемии в Тифлисе оставалось не более четвертой части.



Из писем москвича А.Я. Булгакова
25 сентября 1830 года
О другом не слышим здесь, как о холере, так что, право, надоело. Мы были довольны, веселы у княгини Хованской вечером; является Обресков, рассказывает, что у него кучер умирает холерою, всех дам перепугал по пустякам. Я у людей его спрашивал. Кучер просто напился, и его рвало беспощадно.
1 октября 1830 года
Видел почтмейстера Рушковского, от коего Голицын требует окуривать все письма. Вообрази, какой это наводит страх в губерниях: в Москве чума! Да государь-то какой ангел?! Всем известно, что он любит императрицу и детей своих, а он оставляет непринужденно все, что сердцу его дорого, ценно, чтобы лететь в Москву, которую описали ему жертвою смертоносной лютой заразы! Это будет в истории его написано золотыми буквами.
2 октября 1830 года
А я все-таки не верю холере. На улицах ловят всех пьяных и полупьяных (а пьют очень много, оказия славная с горя), берут в больницы, бродяг также. Все это считается больными. Доктора поддерживают, что прежде говорили: выгода их, чтобы было сказано, что их стараниями холера уничтожена. Что будет – Богу известно, но до сих пор вижу я обыкновенные болезни, бывающие всякий год в это время от огурцов, капустных кочерыжек, яблоков и проч. Не я один так думаю; но противоположная партия сильнее.
3 октября 1830 года
Во дворце, прежде чем быть допущенным наверх, большая проформа: надобно облить руки хлорной водою и прополоскать рот. Я все-таки свое толкую, что нет холеры. Доказано, что мрут только пьяницы, обжоры, отощанные и те, кои сильно простужаются. Кто более рыскает всюду почтальонов, священников, кои больных исповедают и причащают, солдат, кои в куче живут? Нет больных, ни мертвых такого рода ни в почтамте, ни между попами, ни в казармах. На что граф мне сказал, что болезнь не заразна, переходит не через прикосновение, а по воздуху, что это поветрие.
10 октября 1830 года
По городу ходят разные россказни, кои наводят страх или уныние на умы слабые, а это большинство. Попасть в госпиталь и умереть почитают одним. Говорят, что священникам запрещено ходить на дома исповедовать и причащать и проч. Конечно, лучше всего не верить подобным рассказам, но зачем их рассеивают?
Разговоры сии понудили начальство как бы оправдываться перед публикою в 16-м отчете о состоянии города. Всякий заметит, что здесь выздоравливают из 500 больных только 8, а в Ярославле из 69 – 20, в Рыбинске из 198 – 65 выздоровевших: стало быть, там лучше лечат или обходятся с больными.
11 октября 1830 года
Положим, что мрут холерою, а не обыкновенными осенними болезнями; но мы видим, что в нашем классе ни один еще не умер мнимою этой холерой, а все в народе. Отчего? Болезнь не в воздухе, ибо мы глотаем один воздух с простым народом. Стало быть, смертность от невоздержания, пьянства, худой или неумеренной пищи.
14 октября 1830 года
Как меня уверяли, Хлебников вылечивает в домах по 50 и 60 человек в день, за что несет гонение от медиков. Главное – захватить в первую минуту и сильный пот произвесть, – сказал он Волкову, и мы этого держимся. Всего спасительнее: первое – не отягощать досыта желудка; второе – вино пить, но не напиваться; третье – на желудке носить фланель; четвертое – не евши, не выезжать со двора и иметь на ногах теплое.
16 октября 1830 года
В полиции, попах и медиках действует корысть. Вот, слышал я, как делает Закревский: у него род дозоров, составленных из медиков, фельдшеров с разными лекарствами, пиявками и проч., объезжают город; приказано везде, где занеможет кто холерою, на крыши выставлять платок белый в виде знамени, а ночью – фонари; где команда видит знаки сии, туда тотчас въезжает, спрашивает больного и тотчас действует к его спасению.
Все требуют Иверскую подымать, а в народе молва, что город только тогда избавится от холеры, когда икона Божьей Матери объездит все части города. Мы третий день не можем иметь образ; говорят, что в субботу повезут по Арбату, и тогда выйдем на улицу встречать.
19 октября 1830 года
Фавсту сказывали, что на больнице, что в Смоленском рынке, нашли прибитой и припечатанной с четырех углов следующую надпись: «Ежели доктора-немцы не перестанут морить русский народ, то мы их головами вымостим Москву!» Ежели это не умысел людей неблагонамеренных, то все-таки шалость вредная. Верно, не отыщут; впрочем, в городе спокойно, а это важное обстоятельство в сии смутные времена.
13 ноября 1830 года
Директриса французской труппы Карцева занемогла холерою, и актеры, кои не терпят ее, говорят: «Хорошо, ибо вы увидите, что холера с нею не справится: она не выдержит, а не больная».
15 ноября 1830 года
Болезнь идет так хорошо, что вчера умерло только 20 человек. Полиция во зло употребляет выдачу свидетельств: являются совсем не холерные и остаются в больницах несколько дней, для того только, чтобы выйти одетыми, обутыми и с пятью рублями награждения. Где не заведется злоупотребление? Все без изъятия ожидают с нетерпением расцепления города; подходит Рождество, это для Москвы и окружных селений – как другая макарьевская ярмарка: большие делаются продажи и закупки.
19 ноября 1830 года
Приехал навестить меня князь Александр Михайлович Урусов. Я к нему выходил; и он становится хил, посидел довольно долго. Много толковали о холере. Он тоже моего мнения, что холера не прилипчива, спорил с самим государем, который ему изволил сказать: «Экий ты, братец, спорщик, ну так останемся всякий при своем мнении». Император полагаться должен на то, что ему доносят, а как господа медики врут и сбиваются во мнениях своих!
Болезнь оканчивается, – так говорят, что она в товарах, что надобно их все окурить. Да на это надобно года два! В Москве, может быть, на 10 миллионов одного чаю, хорош будет хлоровый чай! Хороши будут материи шелковые! Большие идут о сем прения; чем кончатся – не знаю.

Холера в Петербурге
Наступившая зима и правительственные карантины сдерживали наступление болезни на Петербург до июня 1831 года. На новый год А.Я. Булгаков писал из Москвы в столицу: «Да, брат, видно, что холера и морозов не боится. Закревский сказывал вчера, что она жестока оказалась в Киеве; но ежели (чего Боже сохрани!) окажется у вас, то докажет великий аргумент, что болезнь есть сильное поветрие, против коего все оцепления бесполезны, ибо чего ни делали, чтобы оградить Петербург от холеры? Здесь все еще есть хвостики холерные, но силу свою болезнь потеряла».


Из дневника петербуржца А.В. Никитенко
5 сентября 1830 года
Ужасная болезнь холера-морбус в прошедшем месяце свирепствовала в Астрахани, оттуда двинулась в Саратов, Тамбов, Пензу и ныне посетила Вологду, как доносит о том местное начальство министру внутренних дел. В столице сильно беспокоятся. Болезнь сия, в самом деле, всего опаснее в большом городе: здесь настоящая ее жатва, а может быть, и колыбель.
25 сентября 1830 года
Холера уже в Москве. Это известно официально. Говорят, что она и в Твери. Итак, мы не на шутку готовимся принять сию ужасную гостью. В церквах молятся о спасении земли русской; простой народ, однако, охотнее посещает кабаки, чем храмы Господни; он один не унывает, тогда как в высших слоях общества царствует скорбь. По московской дороге, в Ижоре, учрежден род карантина, ибо вчера приехавший туда курьер умер, говорят, от холеры. Все спрыскиваются хлором, запасаются дегтем и уксусом. Везде движение. Жизнь, почуяв врага, напрягается и готовится на борьбу с ним.
19 июня 1831 года
Наконец холера со всеми своими ужасами явилась и в Петербурге. Повсюду берутся строгие меры предосторожности. Город в тоске. Почти все сообщения прерваны. Люди выходят из домов только по крайней необходимости или по должности.
27 июня 1831 года
Тяжел был вчерашний день. Жертвы падали вокруг меня, пораженные невидимым, но ужасным врагом. Попечитель до того растревожился, что сделался болен: а теперь болезнь и смерть синонимы. По крайней мере так думают все. В сердце моем начинает поселяться какое-то равнодушие к жизни. Из нескольких сот тысяч живущих теперь в Петербурге всякий стоит на краю гроба – сотни летят стремглав в бездну, которая зияет, так сказать, под ногами каждого.
28 июня 1831 года
Болезнь свирепствует с адскою силой. Стоит выйти на улицу, чтобы встретить десятки гробов на пути к кладбищу. Народ от бунта перешел к безмолвному глубокому унынию. Кажется, настала минута всеобщего разрушения, и люди, как приговоренные к смерти, бродят среди гробов, не зная, не пробил ли уже и их последний час.
3 июля 1831 года
Вчера был у меня доктор Гассинг. Он говорит, что холера начинает несколько ослабевать. Третьего дня умерших было 277 человек, вчера 235. Сейчас получил записку от Деля, в которой он извещает меня, что в институте умерли от холеры четыре девицы, из них две моего класса.

Польское восстание, именовавшееся "польская весна"



Благодаря решению Венского конгресса на карте Европы вновь возникла Польша — так называемое Царство Польское, имевшее статус королевства, находившегося в личной унии с Российской империей. Русский император Александр I, который являлся пламенным сторонником независимости польского государства, даровал ему либеральную конституцию: Польша управлялась сеймом, собиравшимся каждые два года, и «королем» — то есть русским императором, которого представлял наместник. Первым наместником стал бывший дивизионный генерал наполеоновской армии князь Юзеф Зайончек, которого поляки считали «предателем» за симпатии к России, а главнокомандующим польской армией был назначен брат российского императора — Великий князь Константин.
Однако в армию королевства, которой ему было поручено руководить, с самого начала вошла элита, не испытывавшая лояльности России. Дело в том, что она комплектовалась в основном из ветеранов польских легионов, еще недавно воевавших за Наполеона и, уж конечно, не разделявших взглядов Зайончека на то, что Россия является самым надежным гарантом получения Польшей независимости. Польская шляхта мечтала о восстановлении своей родины в границах до 1772 года — то есть до первого раздела Польши. А ведь она в этих границах включала в себя Литву, кусок Белоруссии и западную часть Украины — так называемые восемь воеводств, находившихся в составе земель Российской империи. Та Польша, которую шляхтичи с презрением называли «конгрессовой», соответствовала лишь бывшим границам наполеоновского «Герцогства Варшавского».
Император Александр, относившийся к польскому национальному движению с большой симпатией, со временем стал давать полякам все больше поводов для недовольства. В 1819 году в Царстве Польском была введена предварительная цензура. А после того как сейм отклонил императорский законопроект, упразднявший суды присяжных (которые ранее были введены Наполеоном), царь охладел к деятельности польского парламента. Когда в 1822 году был избран третий по счету сейм, его созыв откладывался целых три года. Царь не желал видеть в сейме явных оппозиционеров: когда одно из воеводств избрало депутатом Винцента Немоевского, известного критикой российских властей, там были проведены перевыборы; Немоевский был избран снова, и в наказание за это воеводство было лишено право избирать депутатов, а сам Немоевский был арестован. Опасаясь оппозиционных настроений в сейме, Александр отменил публичность заседаний польского парламента и превратил его в покорного исполнителя своей воли. Возмущение шляхты вызвало и назначение новым наместником — после смерти Зайончека — Великого князя Константина, несмотря на то что последний искренне любил Польшу.

___________________________________

Ульяша!
Это грандиозно!
Вот за что я люблю твои темы - детализированный подход, скруполёзное погружение в тему. Это огромный труд для автора, а для нас, читателей - уникальная возможность лучше понять героев и увидеть время. Когда я прочла эту интереснейшую статью, мне захотелось взять с тебя пример Теперь даже как-то стыдно схалтурить и написать поверхностно.
Спасибо тебе огромное за интересную информацию, за классных героев и их историю, и за тот творческий импульс, который я неизменно получаю, читая тебя




___________________________________

Всем хорошего дня и комфортной погоды.
У нас то духота и жара, то ливень, и не знаешь, что лучше.
Я тут немного спину потянула - ни сесть, ни встать, и дочка в институт поступала, было немного не до форума.
Но я тут, и, надеюсь, непременно все допишу.

Спасибо, Ди, за отклик. Мне понравилась карандашная обработка, а фотки да. долго искала, чтоб было то, что надо.
Оля у нас замечательная, а насчет подглядвания - не то слово, ты не подглядываешь. а просто смотришь, открыто)
Спасибо, Нефер, за мнение, и рада, что лица легли на письма. Героя мне подарила Зоя (Черный Зайка), она сделала первую обложку к роману на свой вкус, и как по мне - попала в точку, а вот Варю я долго искала, а как посмотрела все фото актрисы, решила, что и Варя-маленькая будет она же, только вот то фото, что с косой - как раз 30-40-е годы, очень похоже. Андрея тоже поискать пришлось, и я не уверена, что это образ окончательный. Но собственно, тут он не особо нужен, а дальше - поглядим.

Да, Вика, так бывает, что люди в письмах раскрываются, в дневниках, не зря столько изданной мемуарной переписки и дневниковых записей. Они позволяют лучше понять внутренний мир людей.
да, сейчас все второпях и наспех, а жаль. Не помню, писала ли уже, когда дети учились в младших классах, учитель литературы просил их летом вести дневники и писать ему письма, потом рассказывал 1 чсентября, что от кого получил, беседовал с ними. И мои до исх пор с некоторыми друзьями на бумаге переписываются.
И не говори, Пиончик, дальше только заботы, хлопоты, но и счастье непременно.

Привет, Лилечка, рада тебе и в этой теме. Оставайся с нами.

Ой, Евик, и не говори, хватит уже горя им обоим.
да, он именно что ее судьба. Рада, что картинки понравились.
Холеру тогда лечить толком не умели, да и пришла она неожиданно, потому и смерти, и холерный бунт.
Ой, вот только не надо меня на табуретку ставить)) Засмущала совсем. ну какой я пример, ты сама прекрасно пишешь, и у тебя есть чему поучиться. И за сюрприз спасибо.


Спасибо, девочки, что отметили. Я давно обещала, да все никак не могла до темы донести.
Сейчас еще письмо выложу, и до конца не так много осталось.

___________________________________

 » Часть 36. Письмо девятнадцатое, к Нему

___________________________________

Спасибо за продолжение!
Надо же к самому Серафиму Саровскому попала наша Варя. Да еще и как попала-то!)
Автор, рассказывай))). Почему батюшка Серафим, есть ли предыстория?) Прототип?)

Ульяша, спасибо и здоровья ))

Надо же, как Варю сподобило, угодила к святому Серафиму. Выходит, на самом деле - благословенный союз у них с Романом.
Яблочки, мне кажется, будут отличные
_________________

Когда-то очень давно читала воспоминания Зои Пестовой, как она в Саров ездила. Было это уже после прославления преподобного, и попала Зоя к кому-то из оптинских старцев, но вот так же примерно, насколько я помню - она тихо стояла в сторонке и ждала, а позвали именно ее из всех. Я читала мемуары еще в юности - в перепечатке (мое клиросное послушание и воцерковление началось с отца Федора Соколова, а Зоя Пестова - его бабушка), и когда думала о том, куда Варю отправить, вспомнила про эту поездку, и почему-то у меня в памяти так все переплелось. что считала, что Зоя была у самого Серафима Саровского. Оказалось - нет, но посмотрела биографию старца - он был в затворе с 1810 по 1825 год, а по выходе из затвора принимал людей, умер в 1833 году, то есть, по логике, могла моя Варя к нему попасть, вот я и позволила себе такую вольность.

Ну, в принципе, автор изначально намечал хэппиэнд для этой пары в плане того, что встретятся и повенчаются и так далее, а уж после того, как стала писать "Девочку", и подавно, а яблоки да - говорят, в Кургане до декабристов вообще не было садов и с сельским хозяйством было неважно, а они приехали и занялись посадками и селекцией. Как было на самом деле, а что - плод вымысла советских историков, не вем, но яблоневый сад точно был посажен.
___________________________________

Ульяша, благодарю за очередное письмо.
В нем столько света, столько любви!
С благословением Серафима Саровского у Вари и дорога пройдет легко, и семейная жизнь с Романом Сергеевичем сложится удачно.
Ульяша, а нам ты поведаешь о том, что батюшка Серафим сказал Варе?
_________________