Февраль (исторический детектив + ИЛР)

Так кто же, всё-таки, убийца?
Арсен		0%	[ 0 ]
Габриель		12%	[ 1 ]
Гринберг		0%	[ 0 ]
Комиссар де Бриньон		0%	[ 0 ]
Нана		12%	[ 1 ]
Томас		12%	[ 1 ]
Франсуаза		62%	[ 5 ]

Всего голосов: 8 Опрос завершён. Как создать в теме новый опрос?

Anastazia:

Ирина, привет!
Вот, оказывается, какая тайна у Тео... а с Луизой все совсем неоднозначно. Да, Иветта сильно поспособствовала, чтобы разлучить Луизу с Тео, и родители потом заперли дома, но все же на самоубийство она решилась сама. Жизнь длинная, в конце концов, и кто знает, как бы все сложилось, не пойди она на этот шаг. Не стала бы я всю вину целиком сваливать на Иветту. Хотя, может, нам еще не все известно. Да - и уж точно не Бриньону тогда винить кого-либо в смерти сестры что-то нравится он мне все меньше и меньше.
Лоссард, влюбленный в мадам Фальконе? Неожиданно))) Да еще и так нежно влюбленный и чувства скрывающий - Ир, по-моему здесь что-то не то... не верю я ему.
Чувствую, разгадки близки - очень жду, что будет дальше. Спасибо за главы

Ира, с Днём писателя - легкого тебе перышка и море вдохновения!

...

xiomara:

Ириша! Я тебя тоже поздравляю с Днём писателя!!! Желаю тебе множество новых идей и море вдохновения!

...

Irenie:

Всем привет!

Я сегодня припозднилась) сильно не ругайтесь)


Я обещала, что раскрою тайну её гибели, не так ли? Voila!


Иветту на мыло, на мыло! Тут даже поучительная клизма не поможет!


С сердцем.


Я думаю, он ради этого и вырвался из Сибири, и приехал сюда, вместе с Ватрушкиным. Искал следы... может, уговорил бы Ватрушкина потом сгонять в Лион, на поиски своей Луизы... или её могилы, т.к. он подозревал, что её к тому времени в живых уже не застанет. Вот так вот. Такая грустная история. Но... постойте минуточку, мы уже списали Тео со счетов, да? То, что он возлюбленный Луизы мешает ему на досуге убивать девушек...? Не знаю, не знаю!


Ромашку ей! Ромашку!


Раскрываю я все свои секреты потихоньку...


Конечно, нет! Леля, всё самое интересное, как водится, впереди!


Пожалуйста-пожалуйста, стараюсь!


Благодарю! Тоже старалась!


Удивила, удивила, удивила! Парам-пам-пам!


Да уж конечно, щазззз прям! Думала, так всё просто будет? Не-не!


Да меня саму уже от своих злодеев тошнит! Что от Гордеева с Алёшей в "Ошибке", что от Иветты с Рене - здесь! Прямо фу! Дайте мне тазик!


А ты тоже думаешь, что Февраль - это всё-таки не он? Ахахаха, ну хорошо! *Зловещий смех* А вот найдёт он себе девушку с чёрными волосами... И не говорите потом, что я не предупреждала!


Лиля, тебе спасибо! С днём писателя!


Настя, ну тут де Бриньона можно понять ( чего это я его защищаю?! как непривычно, я обычно Габриеля защищаю!!!! :shock Он не хотел, чтобы его аристократка-сестра связывалась с нищим художником (да ещё и русским) и уезжала с ним за тридевять земель, в Сибирь! Плюс, девушка была смертельно больна. Куда её, такую, отпускать? Вот Эрнест и погорячился, заявив, что оторвёт Феде нижеприлегающееся, чтобы не повадно было совращать благородных девиц! Ну откуда он, жёсткий и чёрствый человек, мог знать, что ей-то, быть может, то и требовалось, что умереть в покое и тишине - рядом с любимым человеком, пускай и в Сибири...? А Иветта - зараза! Так ей и надо, правильно Лиля сказала!


Даже и не знаю, что сказать...


Разгадки маячат на горизонте, вот-вот уже...


Настя, спасибо, взаимно!


Ксюша, спасибо большое!

Всех люблю! Сейчас всё будет.

...

Irenie:

Следующая глава будет печальной. Особо впечатлительным советую запастись бумажными платочками, и включить печальную музыку фоном, а перед самым прочтением надеть вязаные носочки и обязательно укутаться в тёплый плед!
И желательно, чтобы за окном ещё моросило...

Какую картину нарисовала моя фантазия, а я-то думала, что под вечер совершенно выдохлась!

Ладно, без долгих прелюдий (просто хотела заставить вас улыбнуться перед печальной главой!) - ПОЕХАЛИ!

...

Irenie:

IX

- Мне нужно с вами поговорить, мсье комиссар, - решительно произнесла я, глядя куда угодно, но только не в голубые глаза этого мерзавеца.
- Что-то случилось? – Почти заботливо спросил он, тоже, впрочем, не испытывая желания смотреть мне в глаза после вчерашнего.
- Мадам Лавиолетт, доброе утро! – Бодрый голос Жана Робера, помощника Эрнеста, донёсся до меня от берега.
Я вынуждена была повернуться в ту сторону, хотя туда-то мне как раз смотреть хотелось ещё меньше, чем на проклятого де Бриньона! Милашка Робер приветливо помахал мне, но мой взгляд против воли скользнул к злополучному озеру. Трава была примята у самой воды в том месте, где нашли Соколицу. Рядом всё было оцеплено, полицейские – и бернские и наши – бродили по периметру, выискивая возможные следы убийцы. А помощник Витгена, невысокий тощий паренёк, вежливо просил прогуливающихся постояльцев отеля выбрать другой маршрут и не топтать здесь, возле берега. Те возмущались, ругались, но парень отвечал им с неизменной твёрдостью, а ещё где-то на западе громыхала гроза – и вот под такую очаровательную мелодию мне пришлось разговаривать с этим мерзавцем снова. После того, как я помахала рукой в ответ очаровательному Роберу, разумеется!
- Я нашла кое-что в домике у реки в тот день, когда было совершено убийство, - ответила я, по-прежнему не глядя на де Бриньона, и протянула ему эту злополучную запонку. Когда наши пальцы соприкоснулись, он еле заметно вздрогнул, но я сделала вид, что не заметила этого. А сама стала смотреть как здоровяк Жан неуклюже склоняется к примятой траве. Мне стало дурно, когда я представила, как Поль Февраль душил здесь, вот на этом самом месте, свою преданную поклонницу, мадам Фальконе. Я поёжилась, обняв себя за плечи, и причиной была вовсе не послегрозовая прохлада, а мой животный ужас. Вернулось то противное чувство страха, которое я испытала сегодня в коридоре, когда увидела приоткрытую дверь.
Господи, убийца среди нас… Это может быть кто угодно!
- Мадам Лавиолетт, так какого же чёрта вы молчали?! – Взревел Витген, стоявший здесь же, по правую руку от Эрнеста.
- А вы бы мне поверили? Неужто? – Всё так же не глядя на них, спросила я. – Вы сказали бы, что я ищу лишние поводы оправдать себя. И были бы абсолютно правы, потому что именно так всё это и выглядит со стороны.
- Вы скрыли важную улику от полиции, чёрт бы вас побрал! – Комиссар Витген едва ли ногами не топал от ярости, в общем-то, был в своём репертуаре. А вот де Бриньон удивил.
- Вы не могли бы повежливее, Бертольд? В конце концов, вы разговариваете с дамой! Не стоит об этом забывать.
Сказал человек, который вчера бесцеремонным образом разорвал на этой самой даме рубашку, а затем целовал её с полминуты против её воли! Какие мы вежливые, ну надо же! Что, думаешь, я поблагодарю тебя, за то, что заступился? Да пошёл ты к чёрту!
- Вы были так увлечены обвинениями в мой адрес, что я, право, забыла обо всём, кроме собственных оправданий, мсье Витген, - ответила я с усмешкой. – Потом, когда я вспомнила, я стала искать вас, но мсье Грандек, управляющий, сказал, что вы уже уехали. А вчера вечером я… - Тут я подняла взгляд на Эрнеста, и слова замерли у меня на языке. Преодолев эту нежелательную паузу, я сказала: - Вчера мне, впрочем, тоже было не до этого, да.
- Где вы это взяли? – Спросил Витген, уже спокойнее. Снизошёл до меня, видите ли!
Я рассказала.
- Чёрт возьми, мадам Лавиолетт, вы в первую очередь должны были сказать нам об этом! – Воскликнул комиссар. – Это же улика, явная улика! Вспомни вы о ней раньше, глядишь, ещё и можно было спасти мадам Фальконе!
- Вот как? И что бы вы сделали? Устроили обыск в отеле? У вас есть такие полномочия, да неужели? Насколько я знаю, вы даже допросить всех постояльцев не рискнули! Только некоторых, кто не смог за себя постоять, вроде меня или мсье Гранье, или русского журналиста. Почему же вы не пошли к мсье Гарндебергу за его свидетельскими показаниями, а, комиссар?! Вы ведь его даже не допрашивали! Потому что он крупный промышленник и бизнесмен, и одного его слова будет достаточно, чтобы вас попросили с должности! И не смейте, чёрт бы вас побрал, упрекать меня в смерти мадам Фальконе! В ней виноват только Февраль и никто больше! Ни вы, ни я не могли её спасти.
Витген после такого отпора поумерил свой пыл, а Бриньон опять стал смотреть как-то странно, неотрывно. Я снова поёжилась, на этот раз от его взгляда, а сама сказала, обращаясь исключительно к противному швейцарцу:
- Скорее всего, это Лассард. Всё указывает на него.
- Вилле?! – Комиссар, похоже, искренне удивился, а я удивилась, с чего это вдруг известный банкир и деловой человек мсье Лассард для него просто «Вилле»?
- Ты сказал вчера, что ранил убийцу в ночь его бегства из Парижа, - сказала я Эрнесту – пускай Витген тоже теперь думает, с какой стати я обращаюсь к знаменитому де Бриньону на «ты»? – Единственный раненый в отеле, которого я видела, это Вильгельм Лассард, постоялец с третьего этажа. Он обедает в нашем салоне, и слышал истории мадам Фальконе за обедом, особенно ту, в которой она утверждала, что раскрыла убийцу и имеет доказательства против него. Более того, мсье Лассард упомянул, что Витторию Фальконе найдут на озере, убитой – так и произошло, несколько часов спустя. К тому же мсье Лассард достаточно богат, чтобы позволить себе такую дорогу вещь, как золотая запонка с фирменным клеймом Бушерона. И ещё: вчера за ужином я обратила внимание, что у него были мокрые волосы. Стало быть, он был на улице, когда начался дождь.
Или всего лишь решил принять душ перед трапезой, что маловероятно. Как я уже говорила, Лассард был пугающе неаккуратен, и мылся, наверное, не чаще одного раза в неделю.
Спрашивается, ну что этот чёртов де Бриньон всё на меня смотрит?! Я не выдержала, подняла взгляд, и постаралась справиться с чарами его холодных голубых глаз. Я была сама невозмутимость этим утром! Он сдался первым, улыбнулся мне, отвёл глаза, и сказал:
- Меня восхищает ход твоих мыслей, Жозефина.
- Да уж, вам бы в полиции работать, - пробормотал Витген, вроде как, с одобрением. И, жестом попросив запонку у Эрнеста, стал рассматривать её, прищурив один глаз.
- Тем не менее, это не он, - огорчил меня де Бриньон.
- То есть – как это «не он»?! – Возмутилась я, вновь подняв на него взгляд, чего делать явно не стоило, потому что сердце моё вновь сбилось с привычного ритма. Из-за одних только этих проклятых глаз, подумать только!
- Я стрелял в правое плечо, Жозефина, - ответил Эрнест, - а у Лассарда повреждено левое. Мы первым делом проверили его, не считай нас такими уж идиотами, пожалуйста!
Что, серьёзно? Похоже, пришла пора взглянуть на него другими глазами, и признать несомненный острый ум, находчивость и оперативность. Но всё равно я нахмурилась, как обычно, чем-то недовольная. Видимо тем, что мне не нравилось в этом человеке абсолютно всё, включая его безграничный интеллект и обаяние.
- К тому же, - добавил Витген, - у него алиби на момент первого убийства. Он был вместе со всеми в столовой, разве не так, мадам Лавиолетт?
- Судебный доктор мог ошибиться, - ответила я, пожав плечами.
- Мог, - не стал спорить комиссар. – Но я уверен, что он не ошибся. Взгляните-ка на это!
Думаю, это он не мне, а Эрнесту сказал. Поэтому не стала поворачиваться, продолжая бессмысленно созерцать высоченную фигуру Жана, бродящего вокруг примятой травы.
- Клеймо дома Бушерон, - произнесла я, всё так же обнимая себя за плечи. – Изделие довольно старое, если судить по оттиску. Завитки идут снизу вверх, левая часть загнута к середине. Такие изготовляли для магазина в Пале Рояль. Позже, когда торговый дом переехал на Вандомскую площадь, вензеля стали чертить сверху вниз. Это было в начале девяностых, стало быть, человек, который нам нужен, наверняка старше тридцати пяти, или даже сорока.
На очередной взгляд Эрнеста, преисполненный восхищения и удивления, я не обратила внимания. Ровно до того момента, когда он не снял с себя свой мундир, и не накинул его на мои плечи. Видимо, он устал наблюдать за тем, как я дрожу, и решил принять меры, экое благородство! Меня до такой степени возмутил этот жест, что я и не нашлась, какую гадость сказать в ответ. Просто резко повернулась в его сторону, во все глаза глядя на него, а он, как ни в чём не бывало, подошёл к Витгену. Тактичный швейцарец сделал вид, что не заметил этой трогательной сценки, и, ткнув пальцем в запонку, сказал:
- Вы совершенно правы, мадам! Ему около сорока пяти сейчас, если быть точнее.
- Что?! – Я обернулась к Витгену, вынужденная придержать тяжёлый мундир на своих плечах, чтобы он не свалился в мокрую траву. Он пах Эрнестом. Такой родной, пьянящий запах, он кружил мне голову, пробуждая в памяти то, что я изо всех сил старалась забыть. – Так вы знаете, кто это?!
Сорок пять лет...? Неужели Эрикссон?
- Виноградная гроздь на рисунке, видите? – Комиссар, обрадованный своей догадкой, подошёл ко мне, будто уже и позабыв, что это меня он считал убийцей каких-то пару дней назад. – Вот, вот здесь, на лицевой стороне.
Вижу. Я её сразу заметила, ещё тогда, в домике. И что дальше? Это тоже клеймо какого-то ювелирного дома, мне неизвестного?
- Это герб мсье де Вино, французского посла в Швейцарии, - пояснил Витген, самодовольно улыбаясь под нашими с Эрнестом заинтересованными взглядами. – Я работал у него некоторое время в службе безопасности, до тех пор, пока не перевёлся в бернскую полицию.
- А разве мсье де Вино числится среди отдыхающих в «Коффине»? – Всё ещё не понимая радости комиссара, спросила я. С Себастьяном де Вино я была шапочно знакома, и наверняка узнала бы его, окажись он среди постояльцев. – Разве мы с Гранье не единственные французы в отеле, попавшие сюда в порядке исключения?
- Мсье де Вино, к сожалению, умер не так давно, - сказал мне комиссар. – Не смог пережить преждевременную гибель своей дочери, мадемуазель Офелии.
Так-так, знакомое имя, шекспировское. Я вскинула голову, поглядела на Эрнеста, а тот коротко кивнул – то ли мне, то ли самому Витгену.
- Офелия де Вино, вторая жертва Февраля, - сказал он.
- Это он, - с усмешкой произнёс Витген, и покачал головой. – Это точно он, чёртов ублюдок Февраль! Мадам Лавиолетт, вы нам так помогли! Теперь мы знаем, откуда ждать удара, и наверняка его поймаем!
- Не хотелось бы омрачать вашего радостного настроения, мсье Витген, но – каким образом? – С усмешкой спросила я, невольно кутаясь в мундир де Бриньона – с озера подул прохладный ветер, и мне стало зябко. – Вы будете проводить обыск? В отеле? Я вас умоляю! Ни Шустер, ни Грандек никогда не дадут вам на это разрешения! Вы на корню срубите доброе имя «Коффина», вам этого ни за что не простят.
- Будем действовать аккуратно, - сказал Эрнест, в последнее время взявший за правило прислушиваться к моим словам. – Начнём с горничных и лакеев. Покажите им эту запонку и попросите по возможности вспомнить, у кого они могли видеть нечто похожее.
- Сделаем, - с довольной улыбкой кивнул Витген. – Прижмём этого мерзавца со всех сторон! Теперь-то он от нас точно никуда не денется, спасибо мадам Лавиолетт!
И Витген, спрятав запонку в карман, ещё разок улыбнулся мне, не иначе как в знак нашего перемирия. Я перестала быть главной подозреваемой, и, похоже, не без помощи де Бриньона, который говорил со мной так уважительно и покровительственно, что швейцарец не осмелился спорить.
Когда он ушёл, я вдруг обнаружила, что и мне-то, по сути, нечего здесь больше делать, на этом холодном берегу горного озера. Я хотела снять мундир и вернуть его де Бриньону, но рука моя наткнулась на что-то во внутреннем кармане, и я помедлила. Эрнест встал рядом со мной, по-прежнему не сводя с меня этого странного взгляда, и с грустной улыбкой наблюдал за тем, как я достала из внутреннего кармана фотографию.
Не знаю, зачем я вообще туда полезла! Ясно же, что ничего хорошего для себя я на этой карточке не обнаружила бы, но истина оказалась слишком жестокой, тяжёлой для меня. Первые несколько секунд я прямым, немигающим взглядом смотрела на забавную озорную девчушку лет шести, с кучерявыми светлыми волосами – просто смотрела, и ничего больше. Затем моя рука, сжимающая фотографию, дрогнула, и де Бриньон это наверняка заметил. Да и чёрт с ним.
Я же понимала, что мне нужно как можно скорее поумерить свою бестактность, и убрать фото назад, пока не стало слишком поздно, но ничего не могла с собой поделать – всё смотрела и смотрела на неё, такую чудесную, такую смешную, такую красивую! Она была точной копией отца, она улыбалась в объектив камеры, а на щеках её виднелись такие же премилые ямочки, как и у него самого. Я непроизвольно коснулась кончиками пальцев её милого личика, и попыталась улыбнуться, но у меня ничего не вышло, чёрт возьми. Кроме бесконечного страдания и боли мне не удалось изобразить больше ничего, несмотря на все попытки. И это он тоже наверняка видел. И понял наверняка неправильно, будто бы меня задевает то, что у него есть ребёнок от другой женщины.
А ни черта это не так! Вовсе не это меня задевало.
А то, что с тем же успехом и наша дочь могла улыбаться нам с фотографии. Знаете, нет ничего печальнее, чем чувства женщины, у которой так и не получилось стать матерью, несмотря на все её попытки и старания. Клянусь вам, нет ничего печальнее. Врагу не пожелаешь этой безграничной чёрной тоски!
- Это Луиза, - сказал Эрнест, хотя я и без его ненужных объяснений и так прекрасно это поняла, сообразительностью господь не обделил!
А потом вдруг стало поздно. Я же говорила, что ещё чуть-чуть, и я не выдержу этого! Говорила… Знала, что не смогу долго терпеть эту муку! Не нужно было вообще доставать это фото, смотреть на него.
- Она очень похожа на тебя, - сказала я, убирая карточку назад, во внутренний карман. И, вернув свой мрачный взгляд спящему озеру, продолжила: - У меня тоже мог быть ребёнок сейчас.
Чего это я с ним разоткровенничалась? – удивитесь вы. И будете совершенно правы, на первый взгляд. Но, с другой стороны, вы ведь достаточно хорошо успели узнать меня, чтобы понять: Жозефина никогда ничего не делает и не говорит просто так.
Жозефина готовилась нанести удар.
Ещё один.
В самое сердце. Если оно у этого ублюдка вообще было.
Убедившись, что он внимательно слушает меня, я усмехнулась, и, склонив голову на плечо, призналась:
- Я была беременна, когда Рене повёл меня к алтарю. Не от него, надо думать, он-то не прикасался ко мне до первой брачной ночи, берёг мою честь, наивный идиот.
Если бы Эрнест сейчас спросил: «А от кого?» это был бы превосходный способ залепить ему ещё одну пощёчину, а потом толкнуть в озеро. Плавать он никогда не умел, я это хорошо помнила. Я даже подождала пару секунд, давая ему такую возможность, но он ничего не спросил. Он побледнел, и побледнел заметно, и по-прежнему не сводил с меня взгляда. Тогда я снова усмехнулась, жёсткой, недоброй усмешкой, и добила его окончательно:
- Мой муж был просто в ярости, когда узнал обо всём. Обмануть его не получилось, и не то, чтобы я пыталась. Я была на пятом месяце, чёрт возьми, и доктор легко определил срок. Никакая ложь не спасла бы меня от расплаты. А однажды я проснулась на больничной койке после того, как этот ублюдок подсыпал снотворное мне в чай. Проснулась, и поняла, что этой маленькой жизни во мне больше нет, - я машинально прикоснулась к своим изрезанным запястьям, и прошептала глухо: - Ужасное это было чувство. Просто кошмарное. Как будто всё кончено, знаешь… С тех пор я не могу иметь детей. Рене отомстил мне за мою неверность таким вот зверским образом.
Смотреть на де Бриньона было жалко. Эдакий образец живейшего раскаяния и сожаления – где ты был семь лет назад, ублюдок?! Где ты был, когда был так нужен мне? А сейчас… на что мне твоё сожаление сейчас? Мне от него ни жарко, ни холодно. И сказала я тебе это вовсе не для того, чтобы ты меня пожалел, а чтобы мучился вместе со мной.
Хотя, быть может, я слишком хорошо о тебе думала, и ты вовсе не будешь мучиться, а забудешь о моих словах через минуту или две? Я улыбнулась ему снисходительной улыбкой, и, стянув с себя мундир, вручила ему, всё такому же растерянному и опустошённому.
- Это была девочка, Эрнест, - сказала я. – И, представь себе, я тоже хотела назвать её Луизой.
А он всё смотрел на меня и не мог подобрать нужных слов. Но какие слова подошли бы к этой ситуации? По-моему, никакие. Уж его лицемерные сожаления точно были бы ни к месту. Так что это даже хорошо, что он молчал.
Я развернулась, и зашагала назад к отелю – неспешно, но уверенно. Пусть не думает, что я от него бегу. Мне вообще на него наплевать.
На него да, но не на это чувство, в ледяных тисках сжавшее моё бедное сердце, которое возникло в тот момент, когда я увидела его дочь - и до сих пор не желало проходить. Я не могла, не могла, не могла спокойно об этом думать! Это была запретная тема! Я ещё в тот страшный день поклялась себе, что никогда больше не стану вспоминать, иначе… Я опустила взгляд на свои запястья, скрытые под длинными рукавами блузки. Я боялась, что я сделаю это в третий раз.
И тогда рядом не окажется ни Луизы, ни Рене – никого, кто вытащит меня из переполненной ванной, в которой кровь смешалась в водой. Третий раз и станет решающим.
Чтобы не возникало таких желаний, то и требовалось, что не думать, не вспоминать то утро, когда я очнулась не в своей комнате, а в больнице, с этой страшной пустотой внутри…
Когда я подходила к ступеням «Коффина», небеса вновь разверзлись, и с неба хлынули ледяные капли. Надеюсь, это именно они текли по моим щекам.
Но почему тогда они были солёными?

...

xiomara:

Ира, спасибо!

Глава и правда печальная!

Прости, сейчас не успеваю отписаться. Завтра, ОК?

...

Irenie:

Пока нет))) Может, в следующей главе?


Лёля, молодец! Всё правильно сделала! Дождь включила за окном? Хотя у нас вроде без дождя сегодня!



Хочется ответить, как я обычно отвечаю: "Старалась!" Но это какой-то очень позитивный ответ. В общем, да. Вот так вот всё безрадостно у нашей Жозефины!


Ксюша, ну я даже не знаю Думаешь, я тебя сейчас удалю из читателей за такую непростительную халатность?! Хе-хе.
Да нет, я всего лишь перестану выкладывать главы, а "Героя" вообще удалю! Это я типа угрожаю...
Ох, и пробрало же меня на дурной юмор этой ночью...

А кроме шуток, Ксюшенька, конечно, пиши, когда тебе удобно! Я каждый вечер здесь, в ожидании доброго словца от читателей

...

Лелешна:

Будем ждать..
Да, глава и правда грустная... Очень жаль Жози.. Врагу такого не пожелаешь.
Но де Бриньона задело. Может там что-то еще есть? В плане чувств? Не зря говорят, что первая любовь не забывается.. (Что б ее..)

Нет, дождя нет. Но все остальное присутствовало.

Ее столько раз жизнь испытывала на прочность, что кажется она должна быть железобетонной. Кстати, в плане чувств так и есть. У Жози стальной характер.
Не дай бог и ей будет угрожать Февраль..

...

StarDust:

Привет! вот снова я, пропавший, но оставшийся преданым читатель.
прости, что долго не писала. но я читала и продолжаю читать.
голосовала за Габриэля. Потому что он душка, с ранимой душой и любит Жозефину.

...

Anastazia:

Ира, девушки, всем привет!


Иветта - зараза, верю на слово
Но меня удивляет, что Бриньон в упор не видит своей вины в самоубийстве сестры. Простите, но он хотел запереть Луизу дома ничуть не меньше, чем Иветта! Может, я что-то недопоняла, конечно, но вроде у Бриньона и Иветты цель была одна - никуда не пустить Луизу. И вдруг после смерти сестры он начинает во всем обвинять одну лишь Иветту. Двойные стандарты у него какие-то, чесслово.
А новая глава и правда грустная Бедная, бедная Жозефина. И я все жду, когда же автор раскроет нам тайну, почему Бриньон женился на другой? Я хоть и обругала его тут выше, но все же не верю, что он конченый мерзавец, да и Жозефину ведь до сих пор не может забыть - невооруженным взглядом видно.


Ой! Неужели еще будут убийств?а ((( Если честно, ужасно переживаю за Габриэллу, она тут единственная молодая женщина, кроме Жози, так что первой попадает под удар. А девушку жалко очень, ей и так несладко, после того, как Габриель бросил.

Ира, спасибо за главу

...

xiomara:

Ириша, леди - привет всем!!

Безумно жаль Жозефину! Как ей больно было смотреть на фото этой девочки и понимать, что её так жестоко лишили её ребенка, а заодно и возможности когда-нибудь стать матерью. Сволочь какая этот Рене! Выходит, тогда она во второй раз вены резала?! Ужас!

Понимаю мстительное желание Жозефины ударить Эрнеста, но напрасно она думает, что ему все равно и он забудет об этом через пару минут.. Ему далеко не все равно. Не такой уж он бесчувственный ублюдок, как Жозефина думает. Но что теперь поделаешь? Сделанного не воротишь.

Но в отличие от Жозефины, у Эрнеста жизнь сложилась получше, у него семья, очаровательная девочка, он знаменитый комиссар. Кстати, ты так и не объяснила нам, почему благородный дворянин-граф стал заниматься такой неподобающей его происхождению профессией.



И про это тоже... Ведь любил же ее. Пусть она ему не ровня, ну и что с того? Неужели не мог настоять? Проявил слабость, поддался давлению родителей?



Даже если и есть, но ведь жена и дочка никуда не денутся, а Жозефина не согласится быть на вторых ролях, то бишь в роли пассии комиссара Де Бриньона.



Да, если бы он и родители прислушались к желаниям Луизы, то не довели бы ее до отчаяния и она бы не решилась на такой безумный шаг.



О пощади!

Иришка, спасибо за главу! Кстати, хотела спросить... А сколько глав еще осталось?

...

Irenie:

Всем доброго вечера!


Да, Леля, не говори... Через многое пришлось пройти нашей героине! Хорошо, что не сломалась!


Хе-хе-хе! А по нему не заметно разве? По-моему, с ним всё ещё очевиднее, чем с Габриелем! Так что ты права!


Значит, атмосфера была подходящая!))))


Это точно! Прошлое наложило определённый отпечаток на её личность, поэтому до её сердца так сложно достучаться!


"Обломает себе зубы об эту женщину", не? Как Лассард говорил!


Надя, я очень рада, что ты по-прежнему со мной! Пиши, когда тебе удобно!


Иди обниму!!!! Вот именно, что он очень ранимый и любит её до безумия! А она каменная и жестокая, никак своего счастья не поймёт!


Расстрелять!


Совершенно верно, он её всё ещё помнит, и очень даже... Вон, как рубашку разорвал! Не мог по-нормальному что ли снять?


Настя, кому, как ни тебе знать - детектив без убийств - не детектив!
Больше пока ничего не могу сказать!)


Да! Ты тогда спрашивала, а что - она несколько раз пыталась покончить с собой? Вот этот - второй.


Совсееееем не бесчувственный! И любит её до сих пор.


Расскажу обязательно! Точнее, он сам расскажет, Эрнест! Надо только чуточку подождать)))


А может, что-то ещё?


Конечно, не согласится! Потому что:




Все виноваты поровну, и вина Эрнеста в этом тоже есть. Но сдала её всё-таки Иветта, так что с неё и спрос!


Ну что ты, Ксюша! Куда же я без тебя? У нас ещё "Герой" на очереди, а за следом "Героем"... Упс. Сейчас я опять все секреты раскрою раньше времени...


Ксюш, у нас сейчас вторая часть идёт, получается? Там всего 25 глав, но они маленькие совсем. У нас сейчас 10-я на очереди, т.е. осталось ещё 15.
Если ещё проще: мы с вами сейчас на 125-й странице из 190. То есть, большую часть книги осилили, мы молодцы!

...

Irenie:

 » X

X

- Я не понимаю, почему никто не подозревает Гарденберга! – Вот такую замечательную фразу я услышала, как только переступила порог отеля, за эти несколько шагов успевшая вымокнуть до нитки.
- Жозефина, где ты была?! – Воскликнула Франсуаза возмущённо. – Мы волновались за тебя!
Вся честная компания собралась за одним из столов неподалёку от бара, напротив фойе, и дружно повернули головы в сторону мокрой Жозефины, стряхивающей дождевые капли со своего жакета прямо на пол. Услужливый метрдотель Фессельбаум вышел из-за стойки и протянул мне небольшое махровое полотенце, чтобы я смогла вытереть дождевые капли, и я поблагодарила его за сей любезный жест. Потом, заметив вензель ткацкой фабрики Вермалленов, я расстроилась, вспомнив о насущном, и уже пожалела, что вообще взяла это полотенце в руки.
Лассард, поняв, что объяснений от меня никто не дождётся, продолжил жаловаться Томасу:
- Понимаете, он у них изначально вне подозрений, потому что он какая-то важная шишка! Ну и что, спрашиваю я вас? Мы здесь все важные шишки! – Он бросил полупрезрительный взгляд на Арсена, и поправился: - Ну, или почти все.
Габриель тем временем подошёл ко мне и заботливо спросил, в порядке ли я. Мне стоило больших трудов изобразить непринуждённость, а затем я стала слушать, о чём говорят за столом.
- Я слышал, они даже допрашивать его не стали. – Сообщил нам Ватрушкин. Ему не хватило места рядом с остальными, и он стоял чуть поодаль вместе с доктором Эрикссоном, и, на пару с ним же, уминал толстые сочные виноградины, смачно похрустывая при этом.
- Они и меня не стали допрашивать, - удивил нас Томас. – Я сам вызвался побеседовать с комиссаром, из чистого любопытства, и мне не посмели отказать.
Вот так-то. Некоторых Витген едва ли не силой тащил к себе, а кто-то, как Томас, напрашивался на разговор сам, умоляя: «Ну допросите же и меня, ну допросите!» Как чертовски несправедливо всё это!
- Это Гарденберг убийца, я вам точно говорю! – Воскликнул Лассард пылко. До сих пор был не в себе, никак не мог оправиться от шока, узнав о смерти своей горячо любимой и ненавистной одновременно Фальконе.
- Мсье Лассард, с вашей стороны это некрасиво, по меньшей мере! – Заступилась за своего поклонника Франсуаза.
- Некрасиво?! А как прикажете понимать его неожиданное исчезновение?! – Не унимался венгр, ритмично растирая своё ноющее по случаю дождя плечо.
- Он же сказал, кажется, что повёз свою собаку в город, к ветеринару?
- Это он вам сказал. А как там говорил наш русский художник, тоже, между прочим, бесследно исчезнувший? "А что, если я солгал?" А что, если ваш Гарденберг солгал вам, мадам Морель?
- И вовсе он не мой! – Вспыхнула Франсуаза.
- Да неважно чей! – Раздражённо отмахнулся Лассард. – Он мог убить мадам Фальконе и сбежать, чтобы скрыться от правосудия!
- По-моему, с его связями от правосудия скрыться куда проще в стенах собственного особняка, - не согласился Арсен. – У него же вся Швейцария куплена! О, нет, он не стал сбегать.
- Между прочим, в посёлке за рекой живёт один очень хороший и перспективный ветеринар, - зачем-то сказал Эрикссон. Все повернулись к нему, а он, как ни в чём не бывало, продолжил: - Я это к тому, что вовсе не обязательно было ехать отсюда в сам Берн, и тратить столько времени на дорогу, когда хороший врач под боком, только позови. Это и быстрее, и надёжнее, чем трясти бедного старого пса по ухабам до самой столицы. Что-то здесь не так, господа. Что-то не так с этим Гарденбергом, мсье Лассард совершенно прав.
- Вот! – Получив поддержку от своего вечного оппонента в спорах, лысый венгр просиял и взмахнул здоровой рукой. – Я говорил вам! Говорил!
- И в Париже он бывал, да ещё чаще, чем у себя в Люцерне! – Вещал Лассард, разошедшийся не на шутку. – Я сам его видел на похоронах дочери Себастьяна де Вино!
С Гарденбергом мне более или менее понятно, но сам-то ты что делал на похоронах посольской дочери? – так и хотелось спросить мне. А ещё хотелось вернуться к Эрнесту и спросить, насколько он уверен в том, что плечо было именно правым, а не левым? Не мог ли он перепутать в темноте? Не мог ли Февраль ввести его в заблуждение, нарочно схватившись за здоровое плечо, а не за раненое?
Потому что такому человеку, как Лассард, делать на похоронах Офелии де Вино было совершенно нечего. Они вращались в разных кругах. Разве что, Лассард водил дружбу с её отцом? Возможно такое?
Может, и да, но то, как он изо всех сил стремился очернить Гарденберга выглядело подозрительным. Настолько подозрительным, что я как-то и не подумала подразумевать самого Гарденберга. Ровно до того, пока они не продолжили свою беседу:
- Вы зря клевещите на хорошего человека, мсье Лассард, - сказала Нана Хэдин, защитница обделённых и поборница справедливости. – Мсье Гарденберг гостит в отеле уже больше месяца, и если кто-то и сбегал из Парижа в Берн, то точно не он!
- Я вас умоляю, фрау Хэдин! – Отмахнулся венгр. – Гарденберг частенько отлучается и на день и на два, а поезда у нас до Парижа ходят довольно часто! Ничто не мешало ему съездить во Францию, убить пару-тройку девушек и вернуться назад, как ни в чём не бывало!
Странно, что эта очевидная мысль пришла в голову туповатого Лассарда, а не нам с Томасом, к примеру. Мы с ним переглянулись, как по волшебству, словно прочитав мысли друг друга.
- Слава богу! – Выдохнул Арсен с демонстративной весёлостью. – Это отводит подозрения от меня самого! Мсье Лассард, будете так любезны, намекните об этом полиции невзначай? Я уже устал повторять, что поезда ходят каждый день, чёрт возьми, а они всё равно подозревают меня, потому что я-то уехал из Парижа как раз тем же полночным экспрессом, что и Февраль!
С каждой их фразой, с каждой новой репликой, мне становилось всё хуже и хуже. Сначала я была убеждена, что убийца Лассард, затем, когда он упомянул про поезда, мои подозрения обрушились на Гарденберга, но когда Арсен сказал, что сам приехал тем же поездом… Да ещё ведь во всеуслышание заявил, никого не стесняясь! Я вспомнила их обмен взглядами с Фальконе, и, обняв себя за плечи, сказала Габриелю:
- Пожалуйста, уведи меня отсюда.
Дважды просить его не пришлось. И мы, извинившись перед остальными, пошли наверх, а графиня Вермаллен, матушка Габриэллы, колючим взглядом глядела нам вслед. И, как раз в тот момент, когда мы поднимались по ступеням наверх, в тот момент, когда я окончательно убедилась, что ни слова больше не хочу слышать, Арсен продолжил свои рассуждения:
- Но это же ни о чём не говорит, правда? Со мной довольно много кто ехал на том же самом поезде! Вот, Гринберг, например!
Чтоб тебя, подумала я, прикусив губу.

...

xiomara:

Иришка, салют!



Буду ждать. Мне страсть как интересно! А то пока что только Жози выворачивает душу наизнанку, а хотелось бы узнать, что там в голове и на душе у Эрнеста.



Интересно, что именно? Но, видимо, что-то такое чрезвычайное, что его совсем выбило, раз он отступился от любимой девушки. Сначала надо выслушать его. А уж потом мы решим, достаточная ли это причина для оправдания его свинского поступка. Вернее, в первую очередь решать будет Жози. (Может, семейные финансы запели романсы и он принес себя в жертву? Нет - это как-то слишком уж банально. Хотя довольно рапространено) Но что бы там ни было, сможет ли это оправдать сломанную жизнь Жози? Ведь если бы они поженились, не было бы этого жуткого брака с Бланшаром, отчаяния, дважды порезанных вен и прочего, и их дочь была бы жива...

Мда, расследование встало в тупик. Уже почти всех перебрали.. За исключением, наверно, только мадам Вермаллен, Габриэллы и безликой жены Эрикссона



Выходит, есть извращенцы, которым любопытно пообщаться с полицией. Какое-то ненормальное желание, если не сказать подозрительное.



Ладно-ладно, я ж знаю, что у тебя в котомке много чего заныкано..

...

Anastazia:

Ирина, спасибо за главу
Мне вот вместе с Жозефиной хотелось спросить, что Лоссард делала на похоронах дочери де Вино Но я уже не удивлюсь, если окажется, что там была и еще пара-тройка наших подозреваемых - у них у каждого столько тайн, похоже, что я вообще ничему не удивляюсь.
Но я все равно не верю в вину ни Лоссарда, ни Гарденберга - нет... наш убийца это кто-то молодой и прыгучий (по крышам).
И очень кстати в этот раз упомянули ветеринара. Кстати, Эрикссон упомянул, у которого вроде ни собачек, ни кошечек нет, но он о нем откуда-то знает. Я просто думаю, что, если убийца ранен в плечо, то доктор ему по-любому нужен. Даже ветеринар сгодится, наверное.
Вот такие мысли, в общем.

Жду прождолжение

...