На крыльях Феникса (СЛР 18+)

Пять лет назад

Могла ли Полина представить себе, что один-единственный звонок способен перевернуть всю жизнь? Разрушить в одно мгновение созидаемое годами?
Бессчетное количество раз возвращалась в памяти к событиям того дня, размышляя о том, как повернулась бы судьба, если бы она поступила тогда иначе. И был ли у них с Мироном вообще хоть какой-то шанс…
Янка не появлялась уже несколько дней, и казалось, что жизнь постепенно налаживается. Все словно вернулось на круги своя. Их тихие вечера вдвоем, горячие ночи, спокойные дни… Только любой телефонный звонок по-прежнему заставлял Полину вздрагивать. И даже утешения мужа не слишком успокаивали…
– Ты дома…
Улыбнулась их обычному приветствию, целуя прохладное от осеннего воздуха лицо.
– У нас ожидается пир? – Мирон многозначительно кивнул на перепачканный мукой фартук.
– Всего лишь ужин… Кроме того, без твоего любимого салата… Я забыла купить сыр.
Мужчина притворно возмутился.
– Ну нет, это никуда не годится. Я целую неделю его ждал!
Она рассмеялась.
– Тогда тебе придется за ним сходить. Если пойду я, мы будем ужинать завтра утром.
Мирон вздохнул.
– Жестокая женщина! И это так обо мне заботятся после напряженного рабочего дня…
– Я обещаю тебе очень много заботы… После ужина. – Полина легко увернулась от настойчивых губ. – А сейчас иди за сыром…
Она закрыла за мужем дверь и вернулась на кухню, улыбаясь в предвкушении интересного вечера.
***

Оставленный дома телефон Мирона зазвонил неожиданно. Полина никогда не отвечала на звонки, обращенные мужу, но высветившийся на экране ненавистный номер заставил ее отступить от самой же установленных правил.
Янка рыдала. В очередной раз.
– Позови Мирона! Скорее!
В этот вечер ссориться не хотелось даже с ней. Неужели девчонка совсем ничего не в состоянии понять?
– Мой муж не собирается с тобой общаться… Ему это не интересно. – Полина старалась говорить спокойно, хотя внутри все опять начинало кипеть.
– Позови его сейчас же! У меня неприятности…
– У тебя всегда неприятности. Какое мы к ним имеем отношение?!
– Полина!
Кажется, Янка впервые обратилась к ней по имени. Девчонка уже кричала, требуя выполнить ее пожелание, снова не воспринимая никого, кроме самой себя.
– Мне нужен Мирон… Очень нужен!...
Это было уже слишком.
– А ты ему не нужна! – Полина тоже сорвалась на крик. Бороться уже не было сил. Хотелось, чтобы этой девицы просто не стало. Только ведь так не бывает…
– Не звони нам больше!
– Не клади трубку!!! – Янка завизжала, и от звуков ее голоса Полине стало совсем плохо. Ну что же им делать с ней? Когда кончится весь этот кошмар?
Она нажала на кнопку отбоя, тревожно ожидая, что телефон тут же снова начнет звонить. Но ничего не произошло.
Яна не объявилась ни через пять минут, ни позднее. Наступившая тишина была желанной, но чересчур пугающей. Молодая женщина забыла про ужин, про запланированные дела. Застыла у двери, сжимая в руках молчащий телефон, не в силах справиться с одолевающими ее сомнениями. Янкина сегодняшняя истерика очень отличалась от всех предыдущих. Слишком много надлома и реальной боли слышалось в ее крике. И не было ли ошибкой разорвать разговор?
Полина услышала звук открывающейся двери. Это все решило. Она не позволит наглой девчонке в очередной раз испортить им вечер.
Отложила телефон в сторону, поднимаясь навстречу мужу. Обняла так сильно, что сама испугалась своего порыва. Уже были не нужны ни покупки, ни ужин. Только бы остаться рядом с ним, спрятаться от любой непогоды в его надежных руках. Он обнял ее в ответ.
– Все хорошо? Мне кажется или ты в самом деле чем-то расстроена?
«Ничего не было… Она не звонила сюда…» Наверное, это была ее первая ложь мужу.
– Тебе показалось… Поможешь мне на кухне?
Вечер почти удался, если исключить странное чувство вины, не дающее Полине покоя. Она даже не смогла до конца расслабиться под жаркими ласками мужа. Впервые в жизни.
– Что происходит, малыш?
Родные глаза смотрели на нее с пониманием, готовностью выслушать и принять все, что она скажет. Только признаться сил не было. И на изумленный, чуть обиженный вопрос любимого она смогла лишь пробормотать какую-то банальность об усталости. Мирон не поверил, однако настаивать ни на чем не стал. Просто обнял ее тоже сильнее обычного, прижав к себе, не позволяя отстраниться. Они так и уснули, не размыкая рук, еще не догадываясь, что это их последняя спокойная ночь.

***
К утру Полина почти успокоилась. Янка так больше и не перезвонила, и события прошедшего вечера стали казаться уже не такими устрашающими. Ей почти удалось убедить себя в правильности совершенного поступка.
Был выходной день, и они с Мироном намеревались выехать на природу, подальше от городского шума, однако их планам помешал очередной телефонный звонок. Высветившийся на экране номер был незнакомым, но по тому, как менялось при разговоре лицо мужа, девушка поняла, что произошло нечто страшное.
Он метнулся в спальню, торопливо начиная одеваться.
– Что случилось? Мир?
Сказал, не глядя на нее, погруженный в свои мысли:
– С Денисом… что-то произошло. Это из милиции звонили…
Она не ожидала услышать ничего подобного.
– Что… что-то?
Мирон не ответил, только взглянул внезапно заледеневшим взглядом. Пытаясь осмыслить и не веря в то, что услышал из телефонного звонка. Протянул к ней руку, словно ища поддержки. Коротко кивнул в ответ на желание ехать с ним.
Последующие события она помнила плохо. Кабинет в отделении милиции, монотонный голос следователя.
– Где Вы были вчера вечером?
– Дома.
– Все время?
– Почти. Выходил минут на пятнадцать в магазин за продуктами.
Какие-то глупые вопросы… Полина никак не могла уловить, почему милицию интересуют подробности их обычного дня.
– Яна Толина звонила Вам вчера в половине седьмого. О чем вы разговаривали?
Мирон удивился.
– Я не говорил с ней прошлым вечером.
– Вот как? – следователь, похоже, не поверил. – А девушка утверждает, что звонила Вам домой.
– Это какая-то ошибка.
Полине пришлось пояснить:
– Это я общалась с Яной. Мужа не было дома в этот момент.
Мирон изумленно повернулся к девушке. Что-то скрывать уже не имело смысла. И на вопрос, что именно хотела звонившая, пришлось все рассказать. И под укоризненным взглядом мужа стихшее было чувство вины вспыхнуло с новой силой. Хотя она по-прежнему не понимала, почему странной выходкой Янки заинтересовалась милиция. А объяснение оказалось слишком невероятным.
– Толину изнасиловали вчера вечером. На месте происшествия оказался ее брат. Между ним и преступниками завязалась драка, в результате которой он погиб. Девушка написала заявление, в которой обвиняет Вас в том, что Вы отказали ей в помощи.
История казалась слишком нереальной, а возникающим вопросам не было числа. Как Янка оказалась на чужой загородной даче с пятью отморозками, решившими развлечься с глупой девчонкой? Почему Денис, помчавшийся на помощь сестре, не перезвонил больше никому, не обратился за помощью в милицию, когда еще существовала возможность что-то сделать? Зачем бросился туда один, изначально зная, что силы не равны?
Поверить в гибель парня было тяжело. Полина всматривалась в лицо мужа, пытаясь разгадать его мысли, но это ей не удавалось. Он словно окунулся в какую-то пропасть, выхода из которой не было. Захлебнулся внезапно свалившейся тьмой.
В больницу к Янке их не пустили. Девчонка наотрез отказывалась видеть кого бы то ни было, за исключением сотрудников милиции.
Они встретились только на похоронах. Сырой промозглый ветер рвал листья с деревьев, облетающих раньше срока. Даже осень наступила слишком несвоевременно…
Полина едва узнала Янку в маленькой сжавшейся фигурке. Полное отсутствие макияжа делало ее похожей на ребенка, но застывшая в глазах бездна свидетельствовала совсем о другом. Детство осталось слишком далеко.
Мирон шагнул к девушке, кажется, готовясь сказать какие-то слова поддержки. Но увидев его, она вдруг вскинулась, задрожала всем телом, закричала тонко и пронзительно. Ее надрывный крик в мертвой тишине кладбища звучал, подобно раскатам грома.
– Убийца! Это ты во всем виноват! Как ты посмел явиться сюда!!!
Невысокая женщина в черном – мать – метнулась к Яне, обхватывая ее за плечи.
– Деточка, милая… успокойся… Не надо, не надо…
Янка вырвалась, бросаясь к мужчине. Вцепилась в полы пальто. С размаху ударила его по лицу. Мирон замер, однако даже не попытался увернуться от посыпавшихся на него ударов.
– Это все из-за тебя! Если бы ты приехал… Денис был бы жив!
Мать попыталась оттащить ее в сторону.
– Яночка…
– Не трогай меня! Не буду молчать! Это он должен был быть на месте Дениса!
Она зарыдала, отчего ее и без того изможденное лицо стало казаться похожим на маску.
Мирон впервые попытался заговорить.
– Яна… Я не знал ничего… Не знал про твой звонок…
Она запрокинула руки, впечатывая локти ему в грудь.
– Не верю тебе! Ненавижу! Он умирал… несколько часов, пока эти сволочи насиловали меня… у него на глазах… Ты мог все это остановить!... Ненавижу!
Голос сорвался. Она обмякла в руках кого-то из родственников, поспешивших унести ее. Во внезапно наступившей тишине единственным звуком остались лишь глухие удары комьев земли, сыпавшихся на крышку гроба.

***
Мирон почти все время молчал. Уже которые сутки, произнося лишь изредка совершенно отвлеченные, ничего не значащие фразы. И не ел. Полина несколько раз в день ставила перед ним тарелку с едой, которую спустя несколько часов приходилось убирать нетронутой. Возвращалась с работы, где давно уже делала все машинально, заставая его в том же застывшем состоянии. И не представляла, что ей делать дальше. Как же ей хотелось проникнуть в мысли мужа, хоть немного облегчить боль, съедающую его! Вымолить прощение.
Он не слышал ее слов. Или не хотел слышать. Любая попытка разговора оставалась безрезультатной. Девушка ждала перемен, и они наступили, однако совсем не те, которых ей бы хотелось.
После свежего морозного воздуха запах в квартире показался просто удушающим. Закрывая за собой входную дверь, Полина поморщилась: рабочий день выдался как никогда сложным. Но любые проблемы на работе не могли сравниться тем, что ей предстояло увидеть.
Мирон находился на кухне. В уже ставшей привычной за последние дни сгорбленной позе, сидел за столом, спрятав лицо в ладонях. Поднял голову, услышав шаги жены. Полина тихо охнула. Он был пьян.
За более чем семь лет их совместной жизни она никогда не видела мужа в таком состоянии. Девушка только сейчас заметила, как изменилось его лицо. Посеревшая кожа, некрасиво выступающие скулы. В помутневших глазах не было жизни – одна только глухая, непроглядная тоска. Даже алкоголь не помог избавиться от нее.
Не глядя на жену, он опрокинул в стакан очередную порцию. Швырнул пустую бутылку на пол, где валялось уже несколько других.
Полина метнулась к нему.
– Милый, не надо… Не пей больше…
Она попыталась отобрать стакан, но мужчина вдруг резко перехватил ее запястье. Сжал так сильно, что девушка почувствовала боль. Дернул на себя. Она уперлась в его грудь еще без страха, но сердце сжалось от недоброго предчувствия. Посмотрела на любимое лицо и … не узнала его. Эти дикие глаза не могли быть глазами ее мужа. Жесткие руки, швырнувшие на кровать, не могли принадлежать ему. Жалящие прикосновения губ не имели ничего общего с привычными ей ласками. Она попыталась обнять Мирона, но он перехватил ее движение, закидывая руки над головой и пригвождая их к постели. Так что она не могла пошевелиться.
– Не надо… Ты делаешь мне больно…
Он не услышал. Вообще никак не отреагировал на едва различимый шепот. Глаза, метающиеся по ней, горели каким-то безумным огнем. Вискам стало горячо – она все-таки не сдержала слез.
– Остановись… пожалуйста…
Все еще не верила. Сдавленному дыханию, оставляющему следы на нежной коже. Треску разорвавшейся одежды. Болезненной тяжести, обрушившейся на ее тело. И собственной беспомощности… Ни оттолкнуть, ни даже просто отодвинуться не было никаких сил.
Его очередное движение снова принесло боль. Девушка не выдержала. Ее глухой, надрывный стон наконец-то достиг цели. Мирон замер, а стальная хватка, сковывающая запястья, ослабла. Полина физически ощутила, как напряглись, закаменели все его мышцы. Осторожным, почти невесомым прикосновением убрал спутанные пряди волос с залитого слезами лица. Безумие в глазах медленно сменилось… шоком. Он молчал, широко раскрытыми глазами впиваясь в нее. Ужас, застывший во всем его существе, был настолько очевидным, что Полина сама испугалась еще больше. Не того, что он сделал, – последствий, которые теперь оказались неминуемы.
– Я сошел с ума… – Он это даже не сказал, выдохнул хриплым, незнакомым шепотом. Скатился с кровати, тяжело падая на пол, попытался встать, натыкаясь на мебель. Не отрывая при этом от жены застекленевшего взгляда. Губы дрогнули, словно он попытался что-то сказать, однако слов не прозвучало. Мирон метнулся в кухню, захлопывая за собой дверь. Мгновенье спустя девушка услышала удар и звон разбитого стекла.
Она лежала, боясь пошевелиться. Между ног саднило, запястья припухли и продолжали противно ныть. На коже отчетливо проступили отпечатки пальцев.
Как это могло с ними случиться? В какой момент они допустили ошибку, позволив этому безумию вмешаться в их судьбу? И как теперь жить дальше?
Ответов у нее не было. Ничего, кроме непрекращающегося потока слез, от которых она уже почти ничего не видела. Искусанные губы нестерпимо щипало.
«Надо добраться до ванной», – почему-то эта мысль показалась девушке спасительным решением. «Я приму душ… мы оба успокоимся… и попробуем все как-то решить… Ведь должен существовать какой-то выход…»
Полина медленно поднялась, стараясь не обращать внимания на судорожное напряжение в мышцах. «Все пройдет… Это все скоро закончится…». Первое движение далось с трудом – ноги дрожали… Она шагнула дальше, и в этот момент ее окатила резкая боль. Казалось, кто-то с размаху ударил в живот, выбивая весь воздух. В отекших от слез глазах потемнело. Девушка испуганно дернулась, возвращаясь к кровати. Попыталась лечь, но боль обожгла снова, накатывая с еще большей силой. Взрываясь в теле пронзительными ослепляющими вспышками.
Сползла на пол, подгибая под себя колени, и вдруг почувствовала странную вязкость между ног. Опустила туда руку и с трудом сдержала крик: ладонь оказалась покрыта кровью.
Встать не получилось: тело не слушалось, сжимаясь от пульсирования внизу живота, мешающего даже просто дышать. Она закричала, не узнавая собственного голоса.
Дверь кухни резко распахнулась, с грохотом ударяясь о стену. Мирон застыл на пороге, почерневшими от ужаса глазами смотря на распластанную на полу жену. Не понимая, не веря тому, что видит.
Низ нажатой между ногами футболки был уже насквозь мокрым от крови. Новый толчок раздирающей боли полоснул живот, заставляя скрутиться еще сильнее. Не помогло. Легче не становилась. Взглянув на расползающуюся по ногам багровую муть, Полина прохрипела мужу: «Скорую… быстрее…», понимая, что торопиться уже слишком поздно. Видела, чувствовала: происходило что-то страшное, и остановить это было уже невозможно.
***
Белизна больничных стен слепила глаза. Сколько она уже находится за этими дверями? Мирон потерял счет времени. Вцепился заледеневшими пальцами в скамейку для посетителей, снова и снова прокручивая в голове жуткие кадры. В какой момент его покинул рассудок? За какие прегрешения он утратил возможность контролировать собственные действия? Это не укладывалось в голове, звенящей от нестерпимой боли. Как он мог? Как посмел причинить боль своей любимой девочке? И что же сотворил с ней? Ни на мгновенье не удавалось забыть кровавое пятно на ковре. И перекошенное от боли лицо Полины…
Хотелось завыть, впечатываясь в эту белую стену. Вырваться из неотвратимо замыкающегося страшного круга. Внезапно проснуться, с облегчением осознавая, что произошедшее – всего лишь ночной кошмар.
Но он слишком хорошо понимал, что ничего подобного не случится. Не может быть легче после того, что он натворил. После того, что видел в собственном доме. Возле своей кровати. И теперь будет только хуже.
Мужчина скорее почувствовал, чем увидел подошедшего к нему врача. То ли от остатков выпитого алкоголя, то ли от боли мысли путались, язык не хотел подчиняться. Поднялся навстречу, внезапно ощущая, как качается пол и почти вплотную нависает потолок. Но это было уже неважно.
– Что с моей женой?
Негромкий, усталый голос доктора прозвучал как набат.
– С ней все нормально… насколько это возможно в данной ситуации.
Почему он не почувствовал облегчения? Наоборот, внезапно кончился воздух, словно кто-то резко сдавил ему горло, лишая возможности дышать. И этим кем-то оказался он сам, потому что следующие слова врача прозвучали как окончательный приговор:
– Мне очень жаль…Нам не удалось сохранить ребенка…