Цена ошибки - жизнь

Пока Бонита радуется и возносит молитвы, Рой уже бежит вниз. Она не думает, что её напарник бросает её, или что просто забыл. Как и не думает, что теперь они повязаны и обязаны заботиться друг о друге. Вместе - проще, да, но в первую очередь каждый думает о самом себе, о своём личном спасении. Но она верит, что во вторую очередь Рой о ней вспомнит. Потому что он - хороший парень. И скажет, что вместе с ним от смерти спасалась неплохая, в общем-то, мексиканка, и о ней тоже побеспокоятся и постараются найти.
На большее Бонита не рассчитывает, как и не считает, что там, внизу, парень поцеловал её, обозначая что-то особенное. Просто жест радости, что они вынесли этот путь, сблизивший их, посторонних людей. Она и сама бросилась бы обниматься, если бы были силы и она не боялась, что спугнёт ранней радостью удачу.

Рой добежал, петляя по дороге похлеще зайца. Не раздалось ни одного выстрела, ни одного постороннего звука. Её очередь. Ждать, пока её найдут люди с оружием, Бонита не собирается. Мало ли где у них ещё камеры понатыканы, беглецов могут засечь на поверхности в любой момент. Бонита лежит на скале, убеждаясь, что всё точно тихо и ей тоже можно бежать. Оглядывается назад - чисто. Игнорировать полезный пример она тоже не стала, повторяя трюк с петлянием. Ноги бегут под уклон намного быстрее, чем по ровной местности, город приближается, хоть и не так скоро, как хотелось бы. Ибо хотелось бы - за мгновенье.

Она влетает в город и сворачивает за первый же дом, чтобы не бежать по прямой улице, простреливаемой с гор. Заворачивает ещё и ещё, притормаживает перед каждым поворотом, высовывается из-за углов, стоя на коленях. И не сразу понимает, что так не должно быть. Она не увидела до сих пор ни одного человека, ни одну собаку, которая бы облаяла её, ни одну кошку, греющуюся на солнышке. Ни одну машину или велосипед на дороге. И ниоткуда не доносится шума, сопровождающего человеческий быт. Там, где живут люди, такой тишины не бывает даже ночью.
Бониту прошибает холодный пот, она в ужасе озирается вокруг. То, что мнилось ей, как спасение, оказывается врагом. И вот-вот, мерещится ей, из одного из окон или с крыши раздастся выстрел. Последний.

Стоять на улице просто так страшно, заходить в один из домов - тоже, и она забивается между деревянной изгородью и растущим возле неё кустарником.
"Санта Мария, куда ты меня привела?"

Уже не первый раз Тодд замечал, как мужик трясет головой. Очень было похоже на то, что его что-то беспокоит, но что было непонятно. Может просто болит голова, может есть где-то ранение. Эта слабость была Тодду на руку, если он полезет на него и в тягость, если они будут драпать, правда в случае чего, всегда можно сделать вид, что не заметил как напарник отстал.

- Моя фантазия истекает из моих возможностей, а вот твоя действительно нереальна, но скажу честно, очень заманчива.

Тодд очень внимательно следит за тем, куда ставит свои ноги худосочный, чтобы потом повторить движение близко к оригиналу.

Честь открыть коробку он тоже предоставляет мужику, благоразумно отойдя подальше, наружу из пещеры и неблагоразумно выставив себя на обозрение, но опасность возможного взрыва при открытии сюрприза пересиливает.

Тодд шагнувший в пещеру следом внимательно следит за худощавым, судя по реакции в коробке явно есть то, что тому необходимо в данную минуту очень сильно, а значит не стоит забирать именно это, не отдаст, может еще и покалечит, если не убьет. Что? Бинт? Нет однозначно! Бинт можно заменить, не стерильно конечно будет, но реально. Значит все остальное. Его взгляд падает на банку с тушенкой и рот невольно наполняется слюной. А затем он замечает конверт...С этого момента все мысли крутятся вокруг несчастной белой бумажки. Он должен завладеть им первый.
Извращенцы это его профиль, он смотрел все части "Пилы", а эти маньяки все равно что извращенцы, только их интересует не секс, а кровь. Счастье оно конечно есть, но явно не в этом месте.

Мельком читает надпись на тюбике и убирает в карман. А вот еда это реально хорошо, правда раздел какой-то не совсем честный, но Тодд молчит. Пока худосочный проделывает свои манипуляции и кладет оставшиеся таблетки в карман.


Нам? Банка тушенки на двоих, мне тюбик и конверт, тебе аспирин, антисептик. Да ну нах...

А вот и причина... Тодд вспоминает через сколько действует аспирин. Что там в конверте, чем им придется расплатиться, и кому? У него на все про все полчаса, может чуть меньше. Пока мужик обрабатывает рану, парень споро орудует ножом, открывая тушенку. И первым хватает кусок. мысль о том, что скоро он вновь может проблеваться от своей чувствительности, конечно, мелькает на задворках, но он просто не может остановить свои инстинкты.

- Ага, показать голову на улицу и тебя из автомата так- БАХ!- Тодд навел пальцы сложенные пистолетом на худосочного и первым схватил конверт, раскрывая и пробегая по строчкам письма. Хмурится.

Сворачивая писульку, говорит первое что пришло в голову.
- Суки, пишут, что тушенка отравленная! На прочти сам, -, пихает листок прям в руки, заставляя взять. Именно на это он делает ставку, мозг работает как часы, он же пожрал и даже попил немного жира из банки. А когда мужик берет письмо, обхватывает его рукой и просто резко прижимает свой нож к его горлу. Худосочные еще пока слаб, есть возможность удержать.
- Прочитал? Я знаю, что делать! А еще я знаю, что ты хочешь жить, так же как я. Ты можешь дернуться, может даже у тебя получится вырваться, но я тебя сто пудово порежу, сильно-слабо не важно, ты уверен, что у тебя хватит антисептика на все твои раны? А может он тебе даже не понадобится, - Тодд надавил сильней. - Согласишься помочь выполнить условия письма и все будет зашибись.

Нейт, спокойно дожирая тушенку, отмечает мельтешение парня рядом. Не нравится, не нравится раздел, нервирует конверт, да и воображаемый пистолет он приставляет не к собственному виску. Что нормально. У цивилизованных просто этого нет: не ловят сиюминутное. Хотя чего это он вписал мелкого в цивилизацию с его-то "отлично отсасываю", такой же, просто мелкий.

А вот это было бл*ть зря.
Лезвие давит под подбородок, в мягкость слева от кадыка.
- Ок, - поднимает вторую свободную руку, смотрит в глаза, - ок, - рывком зажимает запястье его руки, держащей нож, и резко бьет лбом в лицо, в переносицу, удержав дернувшуюся руку мальца с ножом на секунду, на нужную секунду. Ударить локтем в горло и не отбросить, подмять под себя, ударив его правой ладонью о стену пещеры, чтобы выпустил нож.
- Брось, - ощущая, как кровь от чиркнувшего под подбородком лезвия тонкой струйкой бежит по горлу, смешиваясь с грязью. - Бросай чертов нож, - надавив локтем на горло, чтобы хрипел. И хотя не то для распросов время, - Что в гребаной записке? - наклоняться за ней он не собирается.
_________________

Мне с ним не тягаться. Не прижатой его телом к камню за спиной, не дрожащей от усталости и отвращения. Отчаянно толкаю, пинаю в голень, чтобы отпустил, даже думаю пустить в ход леску, хоть и понимаю, что это глупость. Я не смогу его убить. Возможно, одного из тех, с автоматами, смогла бы, но не этого грязного паршивца с нездоровым блеском в глазах. Он помогал мне, я помогала ему - глупо ссориться, когда неизвестно что впереди.
Разжимаю пальцы, чтобы забрал гранату. Грязный так и делает и сильно пихает меня в грудь.

Понимаю, что сама разозлила его, и все же не готова к тому, что он развернется и убежит. Оставит одну. Но именно это он делает.
- Грязный, - не крик, шепот, - не уходи, пожалуйста.
Ненавижу себя за это. За слезы, сухими всхлипами рвущиеся из нутра. За слабость, заставляющую опуститься на землю. За то, что прошу этого козла, готового избить меня, только бы не делиться.
- Они же убьют меня.
Он меня уже не слышит. А даже если бы услышал, то не понял.

Я уже не вижу его, бегущего между редкими деревьями. Слез нет. Беззвучные рыдания до саднящей боли ободрали легкие.
Опустошенная и без сил, ползу к узкой ленте воды, сбегающей по камням. Прижимаюсь щекой к камню, позволяя воде сбегать по моему лицу и волосам. Пью опять много. Задираю джинсы и подставляю под холодную воду уродливые от многочисленных синяков и кровоподтеков ноги.
Не чувствую на себе следящих глаз. Понимаю это только тогда, когда задаюсь вопросом почему в меня не стреляют сейчас, ведь я на виду.
Это так странно. И пьяняще. Ощущение свободы. Словно могу пойти куда захочу. Как раньше, как было до.
Встаю на ноги и делаю несколько шагов на подкашивающихся ногах. Страшно поверить, что все закончилось, но чувства подстерегающей опасности нет.
Может я сошла с ума?

Изогнулся и прижался к худосочному. Спина это святое, ей и так сегодня досталось. Боком уперся в стену. Черт, если этот дебил сломал мне нос, как я буду работать! В отместку успевает заехать подбородок головой на подъеме, очень надеясь, что худосочный до крови прикусил язык.
Дергается, чтобы ослабить нажим, обхватывает его ногами, прижимаясь пахом. Нож вжимает еще сильней, ему надо чтобы он согласился, хотя может он выбрал и не самый лучший способ убеждения.
- Так прочитай - хрипит он. - Или боишься повернуться задом? Так не бойся в постели с мужиками я пассив. Айви перезали горло.

Мотнув головой, чтобы не клацнуть зубами от удара, Нейт дергается от него как от змеи.
- Тебе, что, все мозги, сученыш, вытрахали?! - хочется бить еще, вколотить затылком в стену, в камень. Но до сознания доходит другое. - При чем там, - как он сказал, - Айви?
_________________

Добежав до какого-то проулка, Рой остановился и пытался отдышаться. Прислонился спиной к стене здания и прикрыл глаза. Выглянул за угол. Увидел полицейский участок, который он пробежал ранее, уже было хотел к нему метнуться, но всю жизнь копов недолюбливал. Даже скорее ненавидел. Да и не поверят они ему. «Я пришел участвовать в шоу, чтобы выиграть бабло, а теперь меня хотят убить»? Не слишком правдоподобно. А если заглянут в его личное дело, то точно не поверят.
Нет. Он снова прислонился затылком к стене и прикрыл глаза.
Бонита.
Он бросил ее, и от этого неприятно засосало под ложечкой. Но он должен думать о себе, о брате. Он не должен отвлекаться. Она выживет. Он хотел в это верить. Надеялся, что она пойдет к копам и все расскажет. Ей они должны поверить.
А он должен думать о своей жизни.

Рой вытер пот со лба и огляделся. В городе царила тишина. Мертвая тишина. Только ветер в проводах издавал шум. Парень поднимает голову, чтобы посмотреть на окна – в них темно, стекла грязные. По городу не проехало ни одной машину, все двери были закрыты.
Парень надеялся, что в городе сиеста или фиеста, он постоянно путал эти слова, но тогда почему нет машин? Передернулся от внутреннего холодка и от догадки. Даже волосы кажется, зашевелились на голове.
Он пробежал вдоль проулка, и вышел на другую улицу. Все такая же тишина. Вдалеке замаячило белое трехэтажное здание. И вывеска. Больница. Вот где могут быть люди, врачи, охрана.
Помощь. Он так хотел в это верить.
Засучив рукава толстовки до локтя, побежал в ее сторону.

Добежав до двери, снова осмотрелся по сторонам. Тишина в городе пугала до чертиков, что Рой подумал об одно ужастике, даже приготовился встречать монстров, что тянут руки из-под земли. Он достал нож, и сжал его правой рукой. Раскрыл. Он не знал, что там за дверью, но лучше быть хоть как-то вооруженным.
Открыв дверь, еще не заходя заглянул внутрь. Как он и предполагал – пусто. Но там могут быть медикаменты. И возможно что-то, что поможет ему выжить.
Войдя внутрь Рой, очутился в запертой ловушке.

Дверь тут же была заблокирована щитом. Рой, отбросив нож, кинулся к окну, чтобы удержать руками ползущий вниз щит, но не мог сопротивляться его силе. Он закричал, сжимая зубы от усердия, но щит упорно полз в низ. Почти в сантиметре от подоконника он отнял руки, и щит захлопнулся. Ему не нужно было проверять оставшиеся окна и двери, он знал, что попался.

Тодд ухмыльнулся.
- Все не все, но разработали знатно, - потрогал нос, крови не было, уже слава богу, - Записку прочитай, тогда тебе станет легче мыслить, я же сразу попросил. Ты же упертый как баран, со своими тараканами, а одному мне не справится. Или ты хочешь, чтобы мы перебили друг друга? Давай шевели мозгами, двигай задницей в конце концов, аспирином закинулся и все окей?
Тодд по стенке продвигался к выходу, оставаться так долго на одном месте было небезопасно, уродам не нравилось когда они вместе и когда они не двигаются. Если Нейд не решит кинуться на него с ножом, значит есть шанс хоть здесь сделать гадость этим придуркам. А Айви... Айви уже все равно!


* необходимо удалиться на часик где-то

Вечер падает на горы, света становится меньше. Но слова различимы.
Теперь "ты не слушаешь" и "Айви" сходятся вместе.
Нейт смотрит на то, как парень пятится из пещеры и хладнокровно оценивает перетянутость мышц под толстовкой, худобу и подвижность. И то, как малец умеет бежать, будто Смерть за ним гонится. А не шлепает тихой сапой, как и было, на самом деле.
- И ты попрешься вниз в ночь искать голову этой Айви? - кто из нас сбрендил, брат, хочется ему уточнить. - Нда, парень, возьмут они у тебя несвежую голову, как же. Или ты думаешь, что ты настолько хитрож*пый, что ты посмеешься им в лицо, а они тебя по голове погладят?
Просто пойти за ним следом и зарезать в лесу. Как, интересно, он будет отпиливать голову двумя не в меру тупыми ножами.
Жаль, что мальчишка не дал ему повод получше минуту назад. Лист Нейт аккуратно складывает и с немым вопросом протянув к мальчишке, не шибко желавшему подходить, опускает в карман, все в тот же - к аспирину.
_________________

Бобби дышит. Глубокий вздох носом, выдох - ртом, в какой-то мутной передачке говорили, что это помогает восстановиться. Как-то не особо помогало, но тем не менее. Мужчина проверяет косяк, достаёт его и принюхивается, затем убирает обратно. Нож и гранаты. Веревку. Всё его скудное имущество на месте.
Бобби как-то не по себе, теперь не только из-за охоты. Ему страшно сдохнуть, как бродячему псу под забором. Все рождаются и умирают в одиночестве, но Бобби дико скучает по людям. По своим пацанам, по сраному Кортесу, по маленькой Рейвен и рыжей. Ну забрал бы гранату чуть позднее, зато тут был бы не один. Одной пары глаз маловато, да и руки не помешают. Он боится, да. Но сейчас в страхе слишком много злости и адреналина. С*ка , попадись ему один из этих ублюдков, то разорвал бы на куски, зубами глотку перегрыз. но лучше пусть не попадаются, так вернее.
Бобби снова смотрит в сторону, откуда пришёл, рассчитывая увидеть знакомое рыжее пятно. Разобиделась, могла бы пойти следом. Бобби отходчивый. Вздох - выдох. Он подползает к дому, смотрит по сторонам - ничего не видно. Прижимается лицом к окошку в подвале. Если город заброшенный - то вполне могут ждать. Случай с гранатами его уже научил. Бобби тихо ругается под нос, когда замечает тонкий шнур. Растяжка. Он задумывается на несколько минут и снова ругается.
Залезешь в дом - смерть, но хотя бы быстрая, а помирать Бобби не спешит. Стоит гранате взорваться, как эти козлы прискачут в надежде поржать или проверить скольких убрала эта хрень. Не тронешь - будут ждать в городе. Хотя Бобби и надеялся, что их с рыжей посчитали остывающими в пещерах. Но уверенности не было. Из городка тоже надо валить. Но как? Если их не найдут, то наверняка пойдут по следу. Без тачки далеко не срулить. Хорошо бы подманить этих уродов поближе, а самому попробовать увезти их тачку...
Боби прикидывает, что и как , собирает выцветшие доски и складывает из них на поляне, почти как мальчик Кай:
- Есть твоя вещь, м*дак. Приходи один.
Немного подумав, хочет убрать " м*дак", неудобно всё-таки лишь одному открывать глаза, надо хотя бы добавить "и". Но оставляет - пусть бесится.
Сейчас он найдет их тачку, а потом позовет, разбив окно в любом из домишек. В городе, пусть и заброшенном - территория Бобби, он ловко забирается на крышу, перешагивает тонкие веревки и просматривает местность, стараясь не выделяться. Видит фигуру человека, который суетливо оглядывается, и улыбается.

Простите, реал, разбираюсь в обстановке

Сидеть в кустах можно долго, но - как и сидение на месте в пещере, это не спасёт ей жизнь. И не найдёт Роя. Ведь она забегала в город там же, где и он, так почему они не наткнулись друг на друга здесь? Она по-прежнему была убеждена, что вдвоём - надёжней. Две головы и две пары глаз и рук лучше, чем одна. Куда он мог пойти? И куда пойти ей? Инстинкт кричит о том, чтобы забраться в один из домов, найти воду, быть может, еду, и спрятаться там. Разум оппонировал - в доме найдут сразу же, и ни в одном из них не найдётся достаточно надёжного места, где можно не просто спрятаться, а продержаться и после того, как её найдут, но не смогут выковырять, выкурить, взорвать и прочая. До чего продержаться - Бонита не знала. Но умирать она не хотела. Она приехала в эту страну не за тем, чтобы какие-то долбаные извращенцы загнали её в угол и пристрелили как собаку. Да, она и мексиканка, и находится здесь незаконно, и у неё нет ни прав, ни защиты, но это не значит, что кто-то имеет право обращаться с ней таким образом!

...А может быть, у неё паранойя и она зря думает, что этот город - ловушка? Но зачем тогда те люди гнали их сначала в лес, а потом в горы? И даже в горах не тронули. Нет, не верила она в такие совпадения.
Значит, ей нужна крепость. Что здесь может выступить в роли крепости. Бонита тихо вылезла вбок из-за куста и привстала - сначала согнувшись, высматривая, нет ли кого на улице, а затем и в полный рост. Цель она увидела почти сразу. И даже не очень далеко - водонапорные башни обычно ставят не в центре, а ближе к окраине города. Только вышла она к этой окраине немного левее башни.

Медленно, но верно, Бонита кралась к цели, вдоль заборов и живых изгородей, неприлично разросшихся за время отсутствия хозяев, прячась в них от каждого шороха и звука. И старалась не трогать лишний раз ничего, даже камни и всякий мусор переступала либо обходила. Несколько раз она натыкалась на какие-то тонкие протянутые нити. Что это - тайная сигнализация, устройство для запуска ловушки, или ещё что - она не знала, но осторожно переступила через первую, и вдвойне внимательней шла дальше.

До башни оставалось ещё два квартала, когда Бонита увидела ресторанчик. В ресторанах она так много работала за эти шесть лет в Америке, что они для неё были как старые знакомые. Ей известны все ходы и выходы, ведь она работала и на кухне, и в подсобках, и внутри, и снаружи. Ресторан манил. В нём могла быть забытая еда - ведь те, кто в нём никогда не работал, могут просто не догадываться, где ещё может лежать еда, которую надо спрятать от их жертв. И там должна быть вода. Бонита сглотнула сухим горлом. Посмотрела на башню - высокая. На крыше можно разжечь три костра, как сигнал SOS. А так же засесть с биноклем или какой ещё оптической техникой и наблюдать за городом. Вчера снайпер тоже на вершине сидел.
Вздохнув, Бонита отложила визит к башне на потом. Может, ночью, когда хуже видно?

Заходить в ресторан сразу было страшно. Она отломала от дерева длинную палку, ободрала с неё сучья и подошла к заднему, служебному ходу. Палкой толкнула дверь и сиганула за угол, ожидая взрыва. Взрыва не последовало. Девушка дотянулась до палки, подбирая её. Посидела, глядя в зияющий проём дверей. И пошла, с теми же предосторожностями открыла несколько соседних дверей. Если здесь есть охранная система, то её найдут не сразу. И уже затем всё-таки зашла внутрь ресторана, внимательно осматривая и пол, и потолок перед каждым шагом, и шаря перед собой палкой. Свет включать она не рискнула, хотя рука машинально и потянулась к выключателю.
Никакие предосторожности не помогли. Внезапно пол под её ногами затрещал и она полетела куда-то вниз. Достаточно глубоко, чтобы за эти мгновенья успеть мысленно попрощаться с жизнью, и недостаточно, чтобы расшибиться при падении.
Она упала на обломки досок, больно ударившими по боку и посыпавшимся сверху. Потом, когда она поднимется, она будет даже рада этому, и тому, что в этом месте насыпан какой-то шлак, ведь пол в подвале залит бетоном. Но сейчас её ощутимо приложило, голова, не разбитая в хлам только потому, что она инстинктивно в падении подняла руки к голове, и пребольно их ушибла, шла ходуном. Бонита со стоном скорчилась на полу, не в силах пошевелиться.

От старой водокачки остался только внешний каркас. Облупившаяся штукатурка летит клочьями, бледно-желтая, мерзкая.
Напоминает одну из тех больничек, где он валялся уже после возвращения на гражданку.
Дрю передергивает. В памяти оживают голоса у*людков докторов, которые разговаривали с ним, как с шизоидом.
"Как вы себя чувствуете? Воспоминания все еще тревожат?"
Тревожат ли воспоминания? Мл*, еще как. Первые полгода после дембеля каждую ночь подрывался и несся в туалет блевать.
Когда начал по совету приятелей-ветеранов ходить на стрельбища, стало легче.
А когда совершил первое убийство, вообще отпустило.

Набрав код доступа и повернув ключ, охотник поднимается по внутренней лестнице. Наверху - восьмиугольная комнатка с грязными окнами, стекол давно нет. Обзор отличный. Весь город как на ладони.
Дрю закуривает, теперь уже спокойно, не тая огонька и дыма. Хорошо.
В такой день хорошо подыхать. Воздух свежий. Небо чистое. Никого рядом, кроме тараканов.
Пулеметы стоят незаряженными. Незачем. Заряды в коробках на полу, понадобятся вряд ли.
Этих членоголовых внизу можно пришить быстрее. Проще. А может, и не придется стараться - что-то подсказывает ему, что они уже вгрызаются друг другу в глотки.
Хочешь жить - умей вертеться.
Он достает из шкафа аптечку, осматривает себя в зеркале. Несколько ссадин, пара порезов. В скалах покарябался. Нормально.
Приклеив пластыри, докуривает. Берет пакет с сухпайком, вскрывает, жует. Запивает диет-колой.
Потом стряхивает крошки. Приникает к оптике на подоконнике.
Ух ты. А бегуны уже на улицах. Вон один крадется к больнице.
И тут же на пульте вспыхивает лампочка и гудит зуммер. Ухмылка выползает на его лицо. Кто-то попался.
Сигнал приняли и другие. Наверное, будет весело.

Движение в другом квартале. Еще один. Грязный, злой. Выглядит отсюда как один из тараканов.


Надо же. Мы умеем буквы складывать в слова. И даже загадки загадывать. Это какая ж вещь у тебя, Бобби? Нашел фунт лишних мозгов в переулке?

Дрю с интересом наблюдает, как мужик лезет куда-то наверх. Тоже понял расклад. Ищет верный угол обзора.
Ищи.
А я скоро найду тебя.
Хочется поиграть вживую, дружок. Скучно тут без такого, как ты.
_________________

Рой вцепился в волосы, и устало опустился на пол. Прислонился спиной и вытянул ноги. Опустил голову и удрученно покачал ей.
Главное не паниковать. Сколько раз он говорил эту фразу себе. Главное не паниковать. Носком кеда, он поддел нож и придвинул ее к себе. Закрыл и убрал.
Он заперт. Это коробка. Обычная коробка без окон и дверей. Выход должен быть. Всегда должен быть выход. Что он зря бежал? Зря выживал. Чтобы вот так тут сдохнуть? Вот так сдаться? Не дождутся.
Голова от мыслей стала болеть еще сильнее, он решил вначале осмотреться и найти этот чертовый аспирин. Ведь в больнице должно быть хоть что-то кроме стен и брошенной мебели. Люди постоянно что-то забывают. И он надеялся на эту забывчивость.

Поднявшись, Рой начал осматривать все комнаты, палаты. Шерстить по ящикам. Ему повезло, и долгожданный аспирин нашелся. Запил он его небольшим количеством воды, что нашел в пластиковой бутылке. Вода давно застоялась и имела гадкий привкус, но Рой выпил ее всю и захотел еще. Внизу, где, по всей видимости, должен был находиться ресепшен, нашел давно забытый кругляш печенья и с жадностью вгрызся в него зубами. В конце концов, пенициллин, что был на печенье, тоже иногда прописывают.

В одной из комнат, Рой сделал вывод, что это операционная, нашел в одном из шкафов скальпель и шприцы. В тех. помещении Рой обнаружил жидкий крысиный яд и наполнил им шприцы. Он не думал, что ему удастся так близко подобраться к врагам, но и лишним это не считал. Весь нашедший инвентарь вместе с аспирином рассовал по карманам.

Парень все-таки решил проверить все ходы, о которых он имел представление. Он не знал, сколько времени здесь находится, но он отчаянно искал выход. Пробовал двери, ведущую из морга. Двери из пищеблока. Лифты, на которых скидывают грязную одежду в прачечную. И даже изучал канализацию. Хотя как изучал? Он понял, что как Гарри Поттера его смыть не сможет.
И снова отчаяние. Мать его, отчаяние. Липкое, холодное. Он чувствует, как пот течет по его спине. Снова опускается на пол, и стучит затылком по стене. Прикрывает глаза. Бьет кулаком по каменному полу и тут же трясет кулаком от боли. Загнали твари. Как крысу загнали. Чтоб сдох он тут. Только ошибаются они. И снова Рой бьет кулаком по полу.
Ярость смешивается с отчаянием. Желание жить граничит с желанием убить.
В полутемном помещении мало, что можно было разглядеть и Рой встает. На потолке решетка размером примерно сорок на сорок. Нахмурив брови, Рой чешет лоб и привстает на цыпочки и тянет к ней руку.
Рой ставит стул под решеткой, встает на него и толкает ее верх. Решетка не поддавалась. Попробовав несколько раз - обессиленно опустил руки и потряс ими. Решетка буквально приросла к потолку, и Рой достал нож, начал отковыривать по краям, поддевая острием. Пот градом катился с его лица, пока он орудовал ножом, подковыривая решетку. Внезапно она сорвалась и Рой пригнулся. Решетка ударила его и отскочила на пол, открывая дыру в вентиляционную трубу.
Рой слез со стула, и на него поставил еще один. Аккуратно взобрался на шатающееся строение и, подтянувшись, залез в вентиляционный проход.
Парень зажмурился и поморгал, привыкая к темноте, и на четвереньках пополз вперед. Вентиляция петляла, в ней было теснее, чем в пещере, и парень обрадовался, что не страдает клаустрофобией. Он снова и снова вытирал пот со лба, и старался действовать ка можно спокойнее, не суетиться. Когда оказывался в тупике, задом полз обратно и снова проделывал путь заново. Он пролезал над разными комнатами, пока не увидел, что труба под прямым углом уходит вверх. Поднявшись и выпрямившись в ней во весь рост, Рой подпрыгнул и, расставив ноги и руки, начал аккуратно карабкаться вверх. Гладкая и скользкая труба затрудняла этот процесс, и ноги Роя постоянно соскальзывали, но он снова подпрыгивал и взбирался. Чем выше поднимался, чем сильнее чувствовал, как прохлада холодит его лицо, а может ему это только казалось.
Рой снова перед такой же решеткой, что открыл на этаже в больнице. Руки и ноги дрожали от напряжения и, перевесив всю часть тела на левую руку, он медленно полез в карман за ножом. Глубоко выдохнул и вогнал нож под края вентиляционного люка.
Он также пробовал отковырять эту решетку, поддевая ножом ее. Но ноги скользили, и Рой медленно начал сползать вниз, быстро вцепившись второй рукой, в которой сжимал нож. С ножом было неудобно подниматься, и он зажал его между зубов, полз снова вверх.
И снова пытался открыть решетку. С яростным криком и стоном ковырял и толкал ее вверх. Снова отковыривал и толкал. Снова и снова.
-Давай, мать ее! Ну, давай же! – бил он ее кулаком.
Тело от напряжения ломило, и второй голос кричал «брось» но Рой упорно бил кулаком по решетке и снова поддевал ее ножом, пока решетка не поддалась и не отлетела вниз. Рой заскользил без сил вместе за ней вниз.
Рой рвано и шумно дышал. Посидел пару минут, наклонив голову. Тряс руками, возобновляя в них кровоток. Решив, что достаточно отдохнул, снова запрыгнул в трубу, расставив руки и ноги по бокам и перебирая ими, полез вверх.
Приблизившись, Рой, ухватился сначала одной и потом второй рукой за край люка, и подтянул себя. Труба воздухозаборника возвышалась на крыше больнице и имела изгиб. Она была уже, чем вентиляционная шахта.
Рой втянул в себя живот и задницу и, стараясь даже не дышать, буквально вкручивал себя в трубу, скользя носками кед по гладкой поверхности внутри, пытаясь найти точку опоры. Вылезал из нее как черепаха из панциря, размахивая руками уже из трубы и вытягивая себя из нее, упирался ладонями в острые края воздухозаборника. Он буквально рухнул без сил на крышу больницы. Рой тяжело и громко дышал, перекатился на спину и закрыл глаза.

Рой переворачивается на живот и ползет к краю крыши. Встает на четвереньки и обходит по периметру, заглядывая за край, ища пожарную лестницу.
Когда находит, смотрит по сторонам, не пасет ли его очередная гнида на крыше с винтовкой, и перекидывает ногу через край крыши, нащупывает лестницу. Слегка нагибает корпус вбок, и руками цепляется за край крыши, перекидывается вторую ногу, а предыдущую спускает на ступень ниже.
Но носок кеда поехал со ступеньки, и парень срывается с крыши, размахивая руками в воздухе и падая на спину.
Последнее о чем он подумал, это о том, что так и не сдержал обещание данное брату.
Умер.