Марьин затон

Внезапно к лежащему на земле Андрею подскочила Зоя и, применив недюжинную силу, вырвала карту. Лицо ее в этот момент изменилось до неузнаваемости, и Андрей, усталый от бессонной ночи, полной приключений, что есть силы заорал:
- Ааааа! Демоны!


Побелевшими пальцами Андрей попытался перекреститься, но у него это плохо получилось.

- Да ты ведьма! - хрипло, но очень громко крикнул Андрей.
-
И, шатаясь, он кинулся вслед за Зоей, одержимой бесами. Какой Стенька? Разин?! Так ведь он давно умер..Или не умер?.. События перемешались в его голове, нагромоздились в памяти, и он уже не понимал, где он, и что с ним.

4 августа. Скоро светает. Трактир близко! Зоя уже не Зоя.

Когда Андрей начал изучать картину в музее, Егор не вмешивался - искусство ни его конек. Его больше волновало, что Марта куда-то ушла одна. Но бросить всех, и пойти искать ее он не мог. Поэтому, когда девушка вернулась, Егор украдкой выдохнул.
Выбрались из музея они без происшествий. Даже дверь прикрыли, чтобы сразу не вызывать подозрения. Сигнализацию включать Егор сперва не думал, но потом все же подключил.

Выйдя к воде, они решили все-такие поджечь картину. Хотя Егор и считал, что ничего путного из этого не выйдет, но может там какая антигарючая пропитка или еще какие художественные тонкости. В этом вопросе он был готов доверится специалистам.

Поэтому, когда картина начала гореть, а краска буквально стекать, обнажая новый рисунок, Егор вспомнил, что крещеные и перекрестился украдкой. Впрочем, как и большинство присутствующих.
Он только сейчас начал понимать, что все что тут происходит все меньше и меньше напоминает чью-то постановку. Уж очень достоверными были такие спецэффекты.

И когда Зоя накинулась на Андрея и отобрала у крепкого мужика карту, Егор понял, что пора этот бардак прекращать.




Сбив с ног, одуревшего от каких-то демонов Андрея, Егор схватил за руку Зою, которая неестественной и совершенно не женской тяжелой поступью шла в сторону леса. Дернув сильно девушку на себя, он крепко прижал ее к своему телу, фиксируя и не давая вырваться.
-Зоя! Зоя брось ты эту гадость, - Егор непонятно как сумел вырвать из ее рук злополучную карту и отбросить в сторону. Этот клочок непонятно чего его сейчас волновал меньше всего. - Зоя! - как тряпичную куклу встряхнул он свою хостес. - Зоя, ты что премию за переработку не хочешь? - пытался дозваться до нее Егор. - Зоя, прекрати! А то Самиздат на работе заблокирую! И телефон отберу, - применил запрещенный прием Медведев. За соседним забором прокукарекал петух, разрезая своим криком предрассветную тишину и встречая утро.

Не имея представления помогли угрозы или нет, Егор крепко прижал ее к себе, и начал шептать ей в макушку какие-то сентиментальные глупости, за которые ему потом, наверняка, будет стыдно. Такое обычно герои любовных книг Марты говорят, успокаивая женские истерики.

Егору показалось, или Зою начало трясти? Недолго думая, он укутал ее в свою кожаную куртку и подхватил на руки. Крепко прижимая Зою, на случай если она будет вырываться, Егор обернулся к присутствующим:
-Народ, прихватите эту карту и давайте в трактир. Хватит уже. Набегались сегодня, - и словно в подтверждение его слов, раздался колокольный звон.

Не дожидаясь реакции, Егор удобнее перехватил девушку и пошел в таверну.

Вдруг Егор, метнувшийся вслед, сбил Андрея с ног и схватил за руку Зою. К Андрею подбежал Макс и помог подняться, и уже вместе они наблюдали, как Егор крепко прижал одержимую бесами девушку к себе, не оставляя ей возможности вырваться.
-Зоя! Зоя брось ты эту гадость, - произнес Егор и с усилием вырвал из ее рук карту. Он отбросил ее в сторону, позволив Андрею поднять ее самому.
- Зоя! - Егор встряхнул девушку и попытался привести ее в чувство.
Марта догнала Андрея с Максом и все они с жалостью, смешанной с ужасом, наблюдали за тем, как трактирщик пытается сладить с одержимой.
Когда за соседним забором прокукарекал петух, разрезая своим криком предрассветную тишину, Андрей понял, что отчаянно хочет курить. Или убить кого-то. От усталости он уже еле стоял на ногах, да и все остальные выглядели не лучше. Разве что Полина еще держалась...

Нить судьбы бесконечно и кропотливо плетет кружево жизни. Петли, цепляясь друг за друга меняют цвет и узор, складываются в картину мироздания. Настоящее тянет за собой прошлое и думает о будущем, о том, каким будет следующий рисунок, как повернет дорога человечества, обрастет новыми тропинками и перекрестками.
Анна делала вид,что с ней все в порядке, но это было совершенно не так. Ее не должно было быть здесь. Не сейчас. Не тогда, когда сердце сжимается от тревоги за сына и страха за свою жизнь. Что
с ним будет, если с ней что-то случится? Возьмет ли кто-то сироту к себе на воспитание или жить ему в детском доме, среди таких же несчастных и зачастую больных ребят? Примет ли его биологический отец или пожалеют и приютят бабушка с дедушкой, которым он станет напоминанием никчемности их дочери? Как он будет без нее? Даже будучи уверенной, что с Егоркой сейчас все в порядке, что он спит в своей кровати под мерное похрапывание няни, Аня чувствовала острую необходимость вернуться домой, туда, где ее истерзанное материнское сердце перестанет обливаться кровью.
Но она не могла сейчас уйти, как бы ей не хотелось. Кто-то неизвестный позвал ее и еще несколько человек сюда, в сторожку на кладбище, позвал, чтобы люди сделали то, что не могут мертвые. Ане было жутко от мысли, как тесно связаны реальный и потусторонний миры, как они сцеплены между собой невидимыми глазу веревками, сотканными из неизвестного рукодельнице материала. Это было выше ее понимания. Это была граница, за которую Аня не хотела заходить, но ее вынудили. От ощущения собственной беспомощности хотелось закрыть глаза и уши и перестать воспринимать окружающее, но происходящее вокруг настойчиво пробивалось в ее мысли и чувства. То, что сейчас случилось на старом кладбище, навсегда оставит свой отпечаток у нее на душе. Никогда не забудется. Во сне будет приходить, в кошмарах. От этой мысли еще дурнее становилось. Анна всегда считала, что нитка жизни может быть оборвана только один раз, но она и не предполагала, что смерть цепляет ее кончик и продолжает плести новый узор.

4е августа. С ночи до утра. Все в кучу
Блин, искусствовед, ага! Картину нужную найти не может. Подсказать, что ли? Ладно, подожду немного, потом скажу. Пусть ребята выиграют. А нет, сами справились. Воровство картины увенчалось успехом. Аккуратно закрыв дверь и включив сигналку, двинулись на выход из парка.
Нет, реально квест. Иначе с чего все прошло гладко и сторожа нет? Блин, лишь бы меня не запалили, я ведь явно тут не предусмотрена.
- Не, ребята, в мастерскую за растворителем не полезем, его и так чуть не по граммам выдают.
Короче решили поджечь. И вот тут начались странности. Реально кто-то заморочился реквизитом - негорючая карта, сверху краска. Жутко. А главное, стоит это все походу некисло, откуда денег взяли?
В какой-то момент вечер перестал быть томным и стал напоминать фильм ужасов с стиле Хичкока. А это вам не грубая "Резня бензопилой". Это вам гений! Спустились к воде, подожгли картину. По мере появления карты с Зоей начало твориться что-то странное. Как будто в нее дух вселился. Но ведь так не бывает, да? Но если играет, то Оскар ей за это!
Как мантру повторяла - это не всерьез, это не всерьез, это не всерьез.
Зоя кинулась за картой, крича что-то про то, что это останется в семье. В чьей семье? Марьи-разбойницы? Так то было сто лет назад! Короткая потасовка и Егор уносит Зою.
Не похоже на постановку. Верить, что все по-настоящему, я категорически отказывалась. Так не бывает! Не бывает!

подступала истерика. Я изо всех сил старалась не расплакаться и не натворить чего-нибудь неадекватного. Психов тут и без меня хватает. Это игра. Просто игра.
От звона вздрогнула и вдруг расхохоталась! Громко, не человечески. К глазам подступили слезы. Кажется, привет истерика.
- Это по настоящему! - ужаснулась я. - Это не квест! Это не чертов квест! Это по настоящему. по настоящему...
Смех перешел в слезы. Я уткнулась кому-то в грудь и разрыдалась. А и ладно, может принести рубашку, я с Ванишем постираю. Кажется, досталось опять Максу. Карма у него такая, видать проштрафился где-то крупно. Минут через десять слезы перешли в икоту.
- И что теперь? Осиновые колья? Чеснок? - икота продолжалась, отчего закончить речь я никак не могла. - Или все закончилось?
Ноги потяжелели, идти не хотелось. Начала бить дрожь, молодой организм не был готов к таким испытаниям. Хотелось лечь и не вставать.
- А это... можно я тут останусь? Отдохну и домой пойду, а?

4 августа. Забрезжил расчет. Где-то на пути в трактир.

Но уйти далеко Егор не успел, хотя ему уже казалось, что после всего пережитого его ничем не остановить.
А вот и нет. У Полины случилась самая настоящая истерика. Сначала она расхохоталась. Причем так, что Егор вздрогнул и чуть не споткнулся.

А потом начала биться в истерике, орать, и мертвой хваткой схватилась за Макса, что-то лепеча про осиновые колья.

А потом она и вовсе решила остаться.

-Хватит! - рявкнул Егор. Его терпение на сегодня уже иссякло. - Никто ни где не останется, а все дружно идут в таверну. Все! И это не обсуждается.
-Мужики, я на вас рассчитываю, - кивнул Егор в сторону Полины. - Реально, хватит уже этих игр и квестов, пора ставить точку и возвращаться к цивилизации, пока мы тут все умом не тронулись.
- И ни каких кольев, - пригрозил он голосом Полине. - Все понятно? Попадем в трактир налью всем. И без возражений.



До трактира было недалеко. С реки поднялся туман и пополз по траве. Стало сыро и зябко. Егор вдруг осознал, что утром в одной рубашке не так уж и комфортно. Еще только свалиться с простудой после всей этой ночной беготни не хватало. Однозначно надо выпить.
И только когда впереди показался до боли знакомый фасад трактира, Егор понял, что может выдохнуть. Тут его территория, и тут все понятно и все под его контролем. Эта мысль придала ему уверенности и сил, и он зашагал быстрее.

4 августа. Ранее утро. Трактир.

Ночная смена встретила их как родных.
- Попросите на кухне нам закуски какой. Побольше. И горячего чего-нибудь, - быстро отдавал распоряжения Егор, пристраивая на стул Зою.
-Зоя, посиди тут. Хорошо? Я на секунду отойду вон туда, к стойке и вернусь.
Не дождавшись реакции, Егор решил рискнуть и на какое-то время оставить девушку без присмотра. До барной стойки было недалеко, и он быстро справился, вернувшись с бутылками и стопочками.
-Так, господа, наливаю всем. Этот стресс нужно снять, - он быстро наполнил все стопки.

- А Полине на два глотка. Под мою ответственность, - предупреждая возможные протесты, сразу заявил Медведев. - Протягивая и ей спиртное.

Парень из ночной смены споро и без возражений накрыл на стол, выставляя перед собравшимися мясную нарезку, с квашеной капустой, грибочками и смородиной. Под стопарик наливочки это было то что нужно.


Потом принесли еще тарелки с дымящейся солянкой, и Егор понял, что жизнь налаживается и все их ночные приключения не более, чем чья-то изощренная постановка. [/quote]

— Это ключ!
— Нет, кое-что получше. Это рисунок ключа.
© Пираты Карибского моря

Ночь и рассвет. 4 августа. Старое кладбище.

- Саша, Сашенька, милый мой, - так крепко сжимаю руки на его шее, что кажется, готова задушить мужика. И даже понимая это задним умом, продолжаю держаться, только здесь ощущая себя в безопасности. Но хоть голосить перестаю, и хорошо, а то аж горло першит от воплей таких. Ковальский - это привычно и, можно даже сказать, родное. И спокойствие внутреннее лишь в его руках.
Мимо ушей пропускаю его вопросы, вглядываясь в ограду и деревья, что окружены туманом, а там вижу нечто, понимая, что приход меня до сих пор не отпустил. Светящиеся глаза и черные тени то появляются, то исчезают меж вековых деревьев, наводя на меня дичайший ужас.

- Ты видишь их? - шепчу на ухо Александру, дрожащей рукой показывая на чудищ. Надеюсь, что он сейчас успокоит меня, сказав, что крыша у меня не поехала, и эти существа действительно здесь. - Этих призраков видишь?
Забываю, что сжимая шею мужчины, мешаю ему повернуть голову, поэтому Ковальскому приходится разворачиваться всем корпусом, так что я вижу, наконец, того, кто задавал вопросы.
"Вроде был со всеми в сторожке, а тут уже снаружи. Может и он призрак, и преследует меня?"
Но тут слышу, как у входа в сторожку разговаривают, что какие-то ключи нашлись. Мне пофиг на их ключи, куда больше меня волнует собственное психическое здоровье.
“Надо завязывать с коксом, - мелькает в воспаленном сознании мысль. - Ничего хорошего от этого ждать не приходится. Может прав был папа, вышла бы себе замуж и жила в ус не дула. Так понесло же меня в эту глухомань. Хорошо, хоть не одна я здесь.”
Едва произносят слова про ключ, как всяческая “нечисть” исчезает, словно растворяясь в воздухе.
"Точно глюки, но хоть бы Саня не оказался таким же глюком, как и его руки, крепко прижимающие к себе."
Зажмуриваюсь крепко-крепко, а после открываю глаза. Всё те же и там же: светловолосый мужчина и такая же девушка на улице, через окно видно монашку и еще двоих людей. Повернув голову, всматриваюсь в лицо моего спасителя. Я никогда не замечала, что Ковальский настолько привлекательный мужчина: греческий нос и темно-карие глаза, мягкие волосы, что сейчас перебираю на затылке Александра, не говоря уже о мускулистых плечах и руках, что так крепко держат в объятиях. Накаченные бедра, которые продолжаю обхватывать своими ногами, и кое-что между ними. Может быть, это у него тоже выброс адреналина, но стояк ощущается очень явно. А может, потому что бельё моё осталось в номере отеля.
Тут же вспоминаю о побеге своем и о том, как огрела Сашку по голове вазой. Жаль, что темно здесь, только и остается, что ждать, когда мы вновь окажемся при свете, чтобы я хоть осмотрела травмы Ковальского. Но вроде крови нет, а значит, только шишка. Сама себя мысленно уговариваю, что сотрясение я ему не устроила.
Когда туман рассеивается окончательно, а из сторожки выходят незнакомцы, понимаю, что продолжать сидеть на руках Ковальского мне неудобно, поэтому, расцепив ноги, сползаю по его телу и становлюсь на землю. Однако руку свою из его руки не выпускаю, сжимая пальцы мужчины крепче, словно если отпущу, вся эта чертовщина начнется по новой. Не сразу понимаю, что этот жест значит куда больше, а то, что после всего, что я устроила Сане, он не вырывает руку, радует меня.
- Что за ключик вы там нашли? - обращаюсь к присутствующим. - Золотой, что ли? От клада, что был закопан безлунной ночью под старым дубом? - хихикаю и остановиться не могу.
"Буратины, блин."

4-е августа, на исходе ночи

Новоприбывший мужик и девица так и слепились друг с дружкой. Уверен, за них можно больше не волноваться. Только бы не заблудились в темноте и с утеса не свалились.
Я обошел сторожку, хотел подойти к Катерине, а ее на прежнем месте уже не было. Захожу внутрь душного домишки и замираю у входа: Катя стоит у окна, смотрит куда-то в темноту, плечи напряжены, руки к груди прижала и вся словно хочет в клубок свернуться. Первая мысль - испугалась чего-то или обидел кто?
- Что случилось здесь? - делаю шаг вперед.
Замечаю что-то на полу, у ног стоящей у окна Катерины. Навожу луч фонарика и вижу тряпицу какую-то полуистлевшую, а в ней что-то темное, продолговатое.
- Ключ, - очевидно же, что ключ, но надо обязательно вслух произнести, чтобы убедиться. - Тот самый, что ли? И как же он здесь?..
Перевожу взгляд на Катерину, снова смотрю на пол, обвожу взглядом избушку. Пока ничего понять не могу, но на душе за один миг очень погано стало, будто кто-то влез в грудь ледяными руками, смял, скрутил, разворошил там все. Автоматом наклоняюсь и поднимаю с пола ключ вместе с ветошью. Заворачиваю неожиданную находку и убираю в карман.
Не сразу решаюсь подойти к замершей у окна Кате, но все же приближаюсь и встаю у нее за спиной. Руки тянутся обнять, прижать к себе, но я рукам волю не даю. Чувствую всем нутром, что безвозвратно изменилось что-то. Хочется повернуть девушку к себе и в глаза ее заглянуть, тогда я все пойму, потому что сама Катерина непроста, но вот глаза ее не лгут, я это точно знаю.
Кладу руки на ее плечи и разворачиваю к себе лицом. Она смотрит на меня холодно, отстраненно, по глазам ничего не прочесть, она словно закрылась. Но я вижу, что губы ее окрашены кровью. А на щеках дорожки слез блестят и мне это очень не нравится. Хочу снова задать туповатый вопрос, что же здесь случилось, но вместе этого спрашиваю:
- Это ты... ключ? Как сумела, Катя? Расскажешь? - легко встряхиваю ее за плечи, пытаюсь прочитать что-то на ее застывшем лице. - Что-нибудь скажи.
Хочу прямо сейчас все узнать, понять, решить.

Я тут, щас все будет. и Полину успокою. и водки выпьем

Когда, казалось бы, все кончилось благополучно, начали происходить совсем уж странные вещи. Зоя, тихая спокойная Зоя заорала не своим голосом, вырвала карту у Андрея, и была такова. Все настолько опешили, что даже не сразу за ней кинулись. Да еще Андрей дурниной орал, лишившись карты, словно миллион у него украли. Корчмарь, правда, быстрее других опомнился, Андрея на землю толкнул и побежал за Зоей, схватил за руку, тут как в плохих фильмах ужасах сначала петух прокукарекал, и в голове Макса прозвучало «трижды петел возгласил», ну да, они недавно фильм заказной про храмы России снимали, это понятно откуда. Тем более и колокольный звон раздался. Егор продолжал держать Зою. Она постепенно успокаивалась. Макс подал руку Андрею, помогая подняться, тот схватил карту, и вроде надо было бы идти, но тут самая стойкая тоже поняла, что и у нее есть  нервы.
Полина расплакалась уткнувшись в Макса, с ней случилась натуральная истерика. Она плакала, кричала. Говорила какую-то ерунду, что это по-настоящему.
– Полина, успокойся, – Макс обнял девушку, не сильно прижал ее к себе, чувствуя, что она трясется от рыданий, – ну, ну, все хорошо. Бывает. – Сам-то он во время тех съемок по церквям и не такого навидался, когда женщины начинали кричать, лаять,  визжать, а потом все проходило, так что понял, что Зоя по-настоящему, но вот сказать это Полине? Девчонка и так испугалась и перенервничала. Были бы одни, он бы просто поцеловал ее, так чтобы думать обо всем забыла, точно бы переключилась и успокоилась, но при всех можно и оплеуху схлопотать. Продолжая думать, он машинально обнимал Полину и гладил ее по плечам и волосам, успокаивая.
Она пошумела еще немного, предлагая чеснок и осиновые колья, потом успокоилась и вообще решила тут остаться.
– Э нет, дорогуша, одну я тебя тут не брошу, пошли уж со всеми, – он потянул девушку за руку, потом снова обнял за плечи, – идем, идем, до трактира недалеко. – Макс пожалел, что сам в одной рубашке, Полина дрожала, и хотелось ее согреть, но пиджака или куртки под руками не было, поэтому он просто крепче обнял девушку и почти потащил в трактир.
В трактире Егор уже орудовал, разливая коньяк по стопкам.
Макс тут же проглотил одну и вместе с корчмарем уговорил и Полину хотя бы пригубить напиток. Внутри разлилось приятное тепло, Макс поудобнее уселся на диванчике за столиком, продолжая одной рукой обнимать Полину.  Ну, вроде все, поуспокоилась. Только что дальше делать? И нафига им эта карта гребаная сдалась.
– Ну и что дальше? Я требую продолжения банкета, – выдал он любимую фразу из кинофильма, – дальше что делаем? Нафига карту воровали?


таки коньяк, и Полина, если что не так, поправлю,

4 августа. Утро ранее. Светает. Трактир.


Егор, решил, что тут надо что-то покрепче чем рябиновка и налил коньяк из личных запасов. Сейчас это был самый подходящий напиток - и согревает моментом, и мозги прочищает шикарно.

Макс молодец - он смогу убедить Полину не сбегать, а пойти со всеми в трактир, да еще и пару капель пригубить. Егор был ему искренне благодарен. Женская истерика - это жесть.

Коньяк действительно прочищает разум и мозг. Вопрос Макса был прост и логичен:

Егор не знал ответ на этот вопрос.
-Не знаю, - честно признался он. - Может на ней есть какая-нибудь подсказка? Предлагаю ее рассмотреть. Андрей, мне кажется карта у тебя?

**Алексей, кажется распутались. Проверь пожалуйста сам еще раз. А то я слепой старый. Начало убрал.**

4 августа, утро

На мой вопрос Аня ответила отрешенно. Сначала, что хорошо себя чувствует, потом как будто очнулась ото сна, взяла предложенную руку и попросила увести её из этого страшного места.
Дело дрянь. Совсем девочке хреново. Нужно было возвращаться. Махнул рукой ребятам:
- Я уведу Анну в трактир.
Вывел аккуратно девушку из этой развалины. Каждая половица хрустела под ногами, как будто мы по костям шли.
На улице туман стелился густой и ароматно удушливый. В нем тонули кресты, фигуры людей, звуки.
Обходя холмики выбрались на дорогу. Девушка долго пыталась проявлять самостоятельность, но теперь теперь уже безропотно висела на моей руке.
- Листьев мало.
Она может и не слушала, но надо было хоть что то говорить, чтоб нарушить кладбищенскую тишину.
- Деревьев много и все они старые, должен быть густой лиственный покров и выраженный петрикор. Здесь земля почти голая, а пахнет и вовсе не понять чем. Болотом.

Крутилось на языке - смертью. Отставить наводить панику!

- Интересно, была ли ты на болотах за Прозрачной? Морошки там море. А ближе к деревне липы растут. Весной там такое цветение, голова плывет от запаха. Я в детстве такого натворил. Наломал веток липы и девчонке соседской принес. С утра мать её повезла в поликлинику. Проснулась, глаза щелочки, вся как колобок. Испугались. Такой ядреный аромат. А хотелось понравиться.

Позади послышался хохоток, треск сухой ветки. Шлиссенах, нас голыми руками не взять.

- Песни поешь, Ань? Как баб Шура отжигала, талантище. Лохматый шмель, на душистый хмель, цапля сеееерая в камыши, - затянул первое, что вспомнил.
Ствол дерева сбоку от меня раздвоился и отбежал в сторону. Приплыли.
- Ань, давай-ка шажочек прибавим. Смотри, впереди уже светлеет. Там дорожка, за ней стены монастырские. Выдыхай уже, скоро согреемся.
Отбежавший ствол постоял чуть и метнулся к нам. На правой руке висел баул с вышиванками. Я намеренно уронил его с плеча на запястье, покрепче схватил Аню и сделал вид, что закидываю сумку обратно на плечо. Только сделал это с большим замахом. Сумка взлетела, прошла сквозь эту тень с легкостью, и дымкой "ствол" рассеялся.
- А вот и дорога. Чувствуешь, тут теплее? Давай спускаться уже. Рассвет близко.

В трактире было тепло и необычно уютно.
Егор за большой поляной угощал девушек. Мы поздоровались и сели неподалеку. Что-то тут же поставил на стол официант. Я взял Анну за руки не понимая стало ли ей легче.
- Как вы? Все нормально? Выпей что-нибудь. Может тебя ждут сейчас дома?
Я все время путался в словах переходя с ты на вы. Но она наверное и сама не обращала уже внимания на это.
_________________

4 августа. Утро ранее. Трактир. Собирается народ.


Но выяснить вопрос с картой не удалось: в трактир вошли новые посетители, и Егор подумал, что пока картой лучше не светить.

Это был Левчук и он вел за собой Данилову. Это было неожиданно. Егор задался вопросом какие еще неожиданности готовит это утро.

Пару быстро обслужили, и Егор решил за ними еще понаблюдать. Ему было интересно нужна ли им найденная карта, или эти двое не участвовали в квесте? Пока Егор решил не спрашивать, а просто наблюдать.

Последнее что помнила Зоя - как они старательно поджигали картину. В себя она пришла от возмутительных слов Егора.

- За что? - попыталась возмутиться Зоя, но горло было сжато спазмом и сказать ничего не получилось.
Егор из всех сил стискивал ее, причиняя боль, и одновременно бормотал что-то успокоительное, а потом вообще подхватил ее на руки и куда-то понес. Это он сделал вовремя, если бы не поддержка, девушка села там же, где стояла. Ноги ослабли, началась дрожь. Прислонив голову к его плечу, она постепенно согревалась, ледяной ком в груди таял и можно было вздохнуть свободно.

- Лучше не тряси, а то у меня начнет морская болезнь, - голос сипел, но фраза все же получилась. - Давай сама пойду.

Руки только крепче сжались, пресекая ее попытки освободиться.
Всю дорогу до трактира Зоя проделала с удобством и наслаждением, жалко, что путешествие быстро закончилось. Егор торопился.

В гостинице хлебосольный хозяин развернулся на всю катушку: сгрузил Зою на стул и отправился организовывать угощение. Девушке есть не хотелось, а без закуски она боялась захмелеть. Голова гудела как котел, постепенно возвращались воспоминания. Отчаяние от осознания собственного безволия, напряжение от прошедшей ночи - все это скопилось горечью в горле. Она закрыла глаза, пытаясь справиться с собой.