Лиза Клейпас "Канун Рождества в Пятничной гавани"

Девочки, спасибо за продолжение!!!!!!!!!

Хотела подождать пока глав побольше будет.
и...не подождала
обожаю романы где есть дети(особенно сиротки)
в 2 главы вложено столько нежности..прелесть!
Девочки,спасибо за перевод!!
_________________

Прочитала 2 главы, если так пойдет и дальше, то эта книга будет фаворитом среди романов Лизы для меня, очень трогательно, нежно и красиво написана. Спасибо, девочки - волшебницы за перевод еще раз)
_________________

У меня те же мысли, ну очень нравится

 » Глава 3

Глава 3 (перевод - Elfni, бета-ридинг - Москвичка, вычитка - Фройляйн)

Потрясённый тем, что слышит шёпот Холли, Марк позабыл обо всём: о том, что его окружало, о женщине за прилавком. Шесть месяцев они пытались заставить Холли сказать хоть что-нибудь, да всё что угодно. Почему это произошло именно здесь и сейчас, им с Сэмом придётся разобраться позднее. В данный же момент он должен держать себя в руках и не напугать своей реакцией Холли. Ведь это… Боже мой!
Марк не смог удержаться и, опустившись на колено, прижал Холли к себе. Тонкие ручки девочки обхватили его за шею. Он услышал свой голос, хрипло бормочущий её имя. В глазах защипало, и Марк с ужасом понял, что находится на грани того, чтобы заплакать.
Он не сумел сдержать дрожь облегчения при очевидном доказательстве того, что Холли готова начать разговаривать вновь. Может быть, теперь он сможет позволить себе уверовать в то, что с ней всё будет в порядке.
Чувствуя, как Холли начала извиваться, стараясь освободиться из его крепких объятий, Марк запечатлел на её щечке горячий поцелуй и заставил себя отпустить девочку. Он поднялся и, понял, что при любой попытке что-либо сказать, голос с большой долей вероятности сорвётся, потому что горло сдавили сдерживаемые эмоции. Он с трудом сглотнул и принялся бездумно рассматривать стихи «Пинк Флойд», украшавшие стену – не читать, просто изучать цвет надписи и текстуру отделки под ней.
В конце концов, он осторожно скользнул взглядом к рыжеволосой женщине за прилавком – Мэгги, – державшей пакет с игрушками, которые он купил. Было видно, что она поняла значение того, что только что случилось.
Он не знал, как вести себя с ней. Её рост составлял не более пяти футов двух дюймов[1]. Непослушные рыжие кудряшки вились и курчавились, похожие на иероглифы. Стройная фигурка была облачена в белую футболку и джинсы. Хорошенькое, с тонкими чертами лицо полускрыто безудержными завитками. Бледная, за исключением ярко-горящего румянца на щеках, кожа. Глаза – тёмные, с густыми ресницами, цвета горького шоколада. Она чем-то напомнила ему тех девушек, которых он знал по колледжу: смышлёных и интересных. С такими можно, болтая, просидеть полночи, но он никогда не ходил с ними на свидания. Вместо них он встречался с настоящими красотками, с такими, из-за которых другие парни завидовали ему. И только потом стал задумываться, что он, вероятно, упустил.
– Могу я как-нибудь с вами встретиться? – спросил Марк более резко, чем намеревался.
– Я всегда здесь, – весело отозвалась Мэгги. – Заглядывайте в любое время. – Она толкнула ракушку по прилавку. – Почему бы тебе ни взять этот домик с собой, Холли? Вдруг он понадобиться тебе снова.
– Эй, привет! – раздался позади Марка весёлый, жизнерадостный голос.
Это была Шелби Дэниелс, девушка Марка из Сиэтла. Она была умной, красивой и одной из самых славных людей, среди тех, которых Марк когда-либо знал. Возьмите Шелби куда угодно, и она придётся ко двору в любой компании.
Шелби подошла к ним, заправляя за ухо прядь блестящих белокурых волос. Она была одета в капри цвета хаки, аккуратную белую блузку и балетки. Никаких украшений, кроме жемчужных серёжек.
– Простите, опоздала на пару минут. Я хотела примерить кое-что в соседнем магазине, но у них этого уже не было. Вижу, ты купила пару вещичек, Холли.
Девочка, как обычно, молча кивнула.
Со смесью беспокойства и странной иронии Марк понял, что перед Шелби Холли разговаривать не собирается. Должен ли он рассказать, что случилось? Нет, это может оказать давление на Холли. Лучше оставить всё, как есть.
Обежав взглядом обстановку, Шелби объявила:
– Какой замечательный магазинчик! Когда буду здесь в следующий раз, обязательно куплю что-нибудь для своих племянников. Не успеешь оглянуться, а уже Рождество на носу. – Она взяла Марка под руку и улыбнулась ему. – Если я хочу успеть на рейс, то нам нужно выезжать прямо сейчас.
– Конечно, – Марк взял с прилавка пакет и потянулся за ракушкой у Холли в руках. – Хочешь, я возьму это, Холли?
Девочка только стиснула ракушку сильнее, желая нести её сама.
– Хорошо, – согласился Марк, – но постарайся не уронить. – Оглянувшись на маленькую рыжулю за прилавком, он увидел, как она перекладывает ручки в стаканчике возле учётной книги, поправляет ряд крошечных мягких зверюшек – словом, занимает себя всяческими ненужными мелочами. Низкие, косые лучи света из окон алыми искрами рассыпались на её волосах.
– До свидания, – попрощался он. – И спасибо.
Мэгги Конрой, даже не взглянув в его направлении, небрежно помахала рукой. Что помогло ему прийти к выводу, что она также выведена из равновесия, как и он.


Высадив Шелби в аэропорту с одной-единственной взлётно-посадочной полосой, Марк повёз Холли домой, на виноградник «Рейншедоу», который находился в пяти с половиной милях от Фрайдей-Харбор на юго-западе острова у Фолс-Бея. В воскресенье, во избежание столкновения с велосипедистами и всадниками на лошадях, нужно было ехать с особой осторожностью.
Чернохвостый олень, ручной, как собачонка, выступил с поляны, поросшей высоко поднявшейся за лето травой и ежевикой, и не спеша принялся пересекать дорогу. Марк оставил окна своего пикапа открытыми, позволяя мягкому океанскому бризу проникать в салон.
– Видишь? – он указал на белоголового орлана, парящего высоко в небе.
– Угу.
– Видишь, что он держит в когтях?
– Рыбу?
– Вероятно. Он вытащил её из воды, или украл у другой птицы.
– А куда он несёт её? – голос Холли был нерешительным, словно она тоже удивилась, услышав свою речь.
– Может быть в гнездо. Самцы орланов заботятся о птенцах точно так же, как и самки.
Холли приняла информацию с прозаическим кивком. Судя по тому, что она знала о мире, такое объяснение выглядело весьма правдоподобным.
Марк усилием воли заставил себя ослабить хватку на руле. Радость заполняла его с головы до пят. Прошло столько времени с тех пор, как Холли говорила, что он и в самом деле позабыл, как звучит её голосок.
Детский психолог советовала начинать с невербального общения[2], например, попросить Холли показать в меню то, что она хочет, а, в конечном счёте, произнести настоящее слово.
До сегодняшнего дня единственным временем, когда Марк слышал, как Холли произносит звуки, была недавняя поездка в Рош-Харбор, во время которой они увидели на пастбище верблюда Мону. Верблюда, хорошо известного обитателя острова, выкупили у торговца экзотическими животными из Милл-Крика и привезли на остров около восьми или девяти лет назад. Чувствуя себя идиотом, Марк развлекал Холли подражанием звукам, которые издавал верблюд, за что был вознаграждён тем, что Холли ненадолго присоединилась к нему.
– Что помогло найти тебе свой голосок, солнышко? Что-то связанное с Мэгги? Женщиной с рыжими волосами?
– Волшебная ракушка. – Холли посмотрела на скорлупу моллюска, которую нежно баюкала в маленьких ручках.
– Но это не… – Марк замолчал. Смысл заключался не в том, была ли ракушка волшебной или нет. Просто эта идея оказалась близка Холли и, предложенная в правильный момент, помогла ей найти способ избавиться от немоты. Магия, феи… Всё это было той частью детского лексикона, которую он не понимал, областью фантазий, что он давным-давно оставил. Но, Мэгги Конрой – нет.
Он никогда не видел, чтобы Холли так общалась с другими женщинами: ни со старыми подругами Виктории, ни со своей учительницей, ни с Шелби, с которой проводила довольно много времени. Кто такая эта Мэгги Конрой? Зачем одинокая молодая женщина, не достигшая ещё и тридцати лет, добровольно перебралась на остров, возраст доброй половины жителей которого уже перевалил за сорокапятилетний рубеж? И, ради всего святого, почему магазин игрушек?
Он хотел встретиться с ней снова. Он хотел знать о ней всё.


Воскресный день догорал, заливаясь медовым, дремотным светом, густеющим в лужицах и мелких каналах Фолс-Бея. Место это, около двух сотен квадратных акров песчаной отмели, на первый взгляд представляло собой обычную бухту, но только до тех пор, пока полностью не обнажалось при отливе. Чайки, цапли и белоголовые орланы тут же слетались на фуршет, которое море устраивало на песчаной равнине, предлагая зелёных крабов, червей, креветок и моллюсков. По жирному илу, оставленному приливом, можно было бы пройти, по крайней мере, половину мили.
Пикап свернул на частную, посыпанную гравием дорогу, ведущую к винограднику «Рейншедоу», и направился к дому. Со стороны здание до сих пор выглядело старым и полуразвалившимся, но внутри они уже начали капитальный ремонт. Сначала Марк принялся за спальню Холли, покрасив стены в цвет яйца малиновки, и сделав кремово-белую отделку. Он перевёз мебель из её старой спальни и заново прикрепил на кроватью матерчатых бабочек.
До настоящего времени самым масштабным проектом было восстановление ванной комнаты, достойной Холли. Они с Сэмом полностью ободрали стены, проложили новые трубы, выровняли пол, установили новую ванну, унитаз с высоким бачком и раковину с мраморной столешницей. Они даже позволили Холли выбрать цвет краски, в которую были окрашены стены после того, как их заштукатурили и обработали декоративной шпаклевкой. Естественно, она выбрала розовый.
– Выдержан исторический стиль, – заметил Марк, напомнив Сэму, что все цветовые образцы соответствовали палитре викторианского времени.
– Чертовски по-девчачьи, – ответствовал Сэм. – Каждый раз, когда я захожу в эту розовую ванную, чувствую, что мне нужно сделать потом что-нибудь по-настоящему мужское.
– Что бы это ни было, делай это на улице, чтобы мы тебя не видели.
Следующим этапом стала кухня, где Марк установил абсолютно новую плиту на шесть конфорок и холодильник. Используя инфракрасный строительный фен и шлифовальный станок, позаимствованные у Алекса, он содрал с оконной и дверной рамы, по крайней мере, шесть слоёв краски.
Алекс неожиданно щедро повёл себя в отношении инструментов, материалов и советов. Он объявлялся, по крайней мере, раз в неделю, возможно из-за того, что реконструкция и строительство были сферой его интересов, а в его помощи так явно нуждались. В руках Алекса бесполезные обломки дерева превращались в нечто искусное и удивительное.
Во время своего второго визита Алекс соорудил в шкафу Холли специальные ниши для хранения обуви. К восторгу девочки некоторые полочки выдвигались, демонстрируя потайные отделения[3]. В следующий раз, когда Марк с Сэмом обнаружили, что пара верхних брусьев переднего крыльца прогнулись и крошатся, как пенопласт, Алекс привёз свою строительную бригаду. Алекс с рабочими целый день устанавливал новые крепления, ремонтировал повреждённые балки и сооружал новый водосток. Работа оказалась намного более сложной, чтобы Марк с Сэмом смогли с ней справиться в одиночку, поэтому они искренне ценили эту помощь. Но, зная Алекса…
– Как думаешь, чего он хочет? – поинтересовался Сэм у Марка.
– Чтобы его племянницу не расплющило развалившимся домом?
– Нет, это предполагало бы у него наличие человеческих мотивов, а мы договорились никогда таких за ним не признавать.
Марк попытался, правда, безуспешно сдержать ухмылку. Алекс был настолько невозмутимым и эмоционально сухим, что при случае вы должны были бы поинтересоваться наличием у него пульса.
– Может быть, он чувствует вину, что не часто общался с Вики прежде, до её смерти?
– Может, он использует любой предлог, чтобы провести время подальше от Дарси. Если бы я уже не питал такую ненависть к идее брака, то, уверен, подумал бы дважды, посмотрев на брак Алекса.
– Очевидно, – заключил Марк, – что Нолан никогда не должен жениться на том, кто слишком на нас похож.
– Думаю, Нолан вообще ни на ком никогда не должен жениться.
Но каковы бы ни были причины, Алекс продолжал вкладываться в восстановление дома. В результате объединённых усилий братьев сооружение стало выглядеть значительно лучше. Или, по крайней мере, похоже на то, в котором живут нормальные люди.
– Только попробуй выгнать нас после всего этого, – заявил Марк Сэму, – и ты закончишь тем, что я закопаю тебя на заднем дворе.
Но оба понимали, что никаких шансов на то, что Сэм когда-нибудь выгонит их, не было. Сэм, возможно, даже больше к своему собственному удивлению, нежели к чьему-либо другому, проникся к малышке мгновенной любовью. Как и Марк, он бы умер за Холли, если бы потребовалось. Она разбудила лучшее, что в них было.
Поначалу осторожная в проявлении чувств, Холли быстро привязалась к своим дядюшкам. Хотя от доброхотов и поступали предупреждения по поводу баловства, ни Сэм, ни Марк не могли уловить каких-либо признаков, что их снисходительность наносит какой-то вред. На самом деле они оба были бы просто счастливы, увидев, как Холли хотя бы капельку капризничает. Она оказалась послушной девочкой и всегда делала то, что ей говорили.
Когда Холли не находилась в школе, она сопровождала Марка на его кофеобрабатывающий заводик во Фрайдей-Харборе, чтобы посмотреть, как массивный цилиндрический аппарат для обжаривания кофейных зёрен крутит сырые бобы арабики, пока их бледно-жёлтая шкурка не потемнеет до тускло-светящегося коричневого. Иногда он покупал ей мороженое в магазинчике возле портового дока, и они шли «выбирать яхту» – бродить вдоль длинных рядов парусных судов, стилизованных под траулер или буксир моторных яхт, прогулочных катеров, краболовных ботов с грудами плетёных корзин-ловушек на задней палубе.
Сэм часто брал с собой Холли, когда отправлялся ухаживать за виноградными лозами или охотиться на морских звёзд и морских ежей во время отлива в Фолс-Бей. Он носил галстуки из макарон, которые она делала в школе, и развешивал её рисунки на стенах по всему дому.
– Я и не представлял, на что это похоже, – однажды вечером обронил Сэм, занося Холли в дом после того, как она уснула в машине. Они провели послеполуденное время в Английском лагере, местечке, в котором разбили лагерь британцы во время оккупации острова, прежде чем он перешёл к американцам. Национальный парк, включавший в себя две мили берега, был идеальным местом, чтобы устроить пикник и побросать «летающую тарелку». Прикидываясь, как прыгающая за тарелкой Холли изображает акробатические трюки, они заставляли её хихикать. Они купили племяннице маленькую коробку с рыболовными снастями и удочку, и Марк учил её ловить на удочку каменных окуней[4], которые водились вдоль берега.
– Что на что похоже? – Марк открыл входную дверь и включил освещение на крыльце.
– Иметь маленького ребёнка под боком, – как-то застенчиво пояснил Сэм. – Иметь маленького ребёнка, который любит тебя.
Присутствие Холли в их жизни подарило им ту особую радость, которой ни один из них прежде не знал. Напоминание о невинности. Они обнаружили, что когда тебя одаривают безоговорочной любовью и верой ребёнка, происходит что-то особенное.
Ты желаешь быть достойным их.


Марк и Холли зашли в дом через кухню, оставив свёртки и ракушку на столе старомодного кухонного уголка со встроенными скамейками. Они нашли Сэма в гостиной, мучительно пустой комнате с неоштукатуренными стенами и покрытой трещинами дымовой трубой, временно обтянутой стальной сеткой.
Сэм стоял в камине, сооружая опалубку для заливки цементной плиты, которая станет основанием для нового пода[5].
– Та ещё работка предстоит, чтобы наладить всё это, – проворчал он в середине проведения замеров. – Мне нужно прикинуть, как мы сможем использовать один дымоход как вытяжку для двух разных каминов. Он ведёт прямо к спальне наверху, можете себе представить?
Наклонившись, Марк прошептал Холли:
– Спроси-ка его, что на обед.
Малышка, послушавшись, подошла к Сэму и приблизила губки к его уху. Она что-то прошептала и отступила на пару шагов.
Марк увидел, как Сэм замер.
– Ты разговариваешь, – Сэм медленно повернулся, чтобы посмотреть на маленькую девочку. В хрилом голосе промелькнула вопросительная нотка.
Серьёзно глядя, Холли мотнула головой.
– Да, разговариваешь. Ты только что что-то сказала.
– Нет, не говорила, – и захихикала, увидев выражение лица Сэма.
– Ты снова сделала это, чёрт побери! Скажи, как меня зовут. Скажи.
– Дядя Герберт.
Сэм сдавленно засмеялся и схватил девочку, крепко прижимая к груди.
– Герберт? Ну, тогда на обед будут цыплячьи клювики и лапки ящериц. – Всё ещё стискивая Холли, и удивлённо качая головой, он посмотрел на Марка. На щеках выступил румянец, в глазах появился подозрительный блеск. – Как? – всё, что он сумел выдавить из себя.
– Позже, – ответил Марк и улыбнулся.


– Так что случилось? – спросил Сэм, помешивая в стоящей на плите кастрюльке соус для спагетти. Холли собирала в соседней комнате свой новый паззл. – Как ты это сделал?
Марк открыл пиво и наклонил бутылку.
– Это не я, – ответил он после того, как сделал обжигающе холодный глоток. – Мы были в магазине игрушек на Спринг-стрит, в том новом, а там за прилавком стояла симпатичная маленькая рыжуля. Я никогда раньше её не видел…
– Я знаю её. Мэгги как-то-там. Коннер, Картер…
– Конрой. Ты встречался с ней?
– Нет, но Сколари пытался уговорить меня поухаживать за ней.
– Он никогда не упоминал о ней при мне, – заявил Марк, тут же оскорбившись.
– Ты ухаживаешь за Шелби.
– Мы с Шелби не ограничиваем друг друга.
– Сколари думает, что Мэгги – мой тип. Мы ближе по возрасту. Так она симпатичная? Это хорошо. Я думал, что сначала надо бы поглядеть на неё, прежде чем переходить к чему-либо…
– Я только на два года старше тебя, – возмущённо заявил Марк.
Отложив ложку, Сэм взял бокал вина.
– Ты назначил ей свидание?
– Нет, конечно. Со мной была Шелби и, кроме того…
– Тогда мой ход.
– Нет у тебя никакого хода, – резко отрубил Марк.
У Сэма поднялись брови.
– У тебя же уже есть подружка. Ход автоматически переходит к парню с самым долгим сушняком.
Марк раздражённо передёрнул плечами.
– Так что Мэгги сделала? – поднажал Сэм. – Как она заставила Холли говорить?
Марк рассказал о сцене в магазине игрушек, о волшебной раковине и о том, как предложение притвориться привело к чуду.
– Удивительно, – заключил Сэм. – Никогда бы не додумался сделать так.
– Это был вопрос времени. В конце концов, Холли бы заговорила, а Мэгги предложила ей способ начать.
– Да, но… а не начала бы Холли говорить давным-давно, догадайся мы с тобой об этом?
– Кто знает? К чему ты клонишь?
Сэм понизил голос.
– Ты когда-нибудь думал, что будет, когда она повзрослеет? Когда ей захочется поговорить о всякой девчачьей чепухе? Я имею в виду, кто, как не мы, должен справиться со всем этим?
– Ей только шесть лет, Сэм. Побеспокоимся об этом позже.
– Боюсь, это позже наступит раньше, чем мы думали. Я… – Сэм замолчал и потёр лоб, словно успокаивая приближающуюся головную боль. – Мне нужно кое-что тебе показать, когда Холли ляжет в постель.
– Что? Я уже должен о чём-то беспокоиться?
– Не знаю.
– Чёрт побери, рассказывай мне сейчас же.
Сэм понизил голос.
– Хорошо. Я разбирал домашнее задание Холли, чтобы убедиться, что она закончила ту раскраску… и нашёл вот это. – Он подошёл к кипе бумаг на столешнице и выдернул единственный лист. – На этой неделе учительница задала им в классе небольшую письменную работу. Письмо Санте. И вот что пришло в голову Холли.
Марк бросил на него непонимающий взгляд.
– Письмо Санте? Сейчас же середина сентября.
– Уже начата подготовка к предпраздничной торговле. А когда я вчера был в скобяной лавке, Чак упомянул, что к концу месяца они собираются выставлять рождественские деревья.
– До Дня благодарения[6]? До Хэлоуина[7]?
– Да. Всё это часть дьявольского всемирного корпоративного маркетингового плана. И даже не пытайся с ним сражаться. – Сэм вручил ему листок. – Взгляни на это.

«Дарагой Санта
в этом году я хачу только одну вещь
Маму
Пожалста не забудь я живу сичас во фрайдей-харбор
спасибо
люблю тебя
Холли»

Марк замолчал на добрые полминуты.
– Маму, – напомнил Сэм.
– Ага, я понял, – всё ещё разглядывая листок, пробормотал Марк. – Хорошенький же подарочек, чтобы засунуть его в чулок.


После обеда Марк вышел с пивом на крыльцо и устроился в удобном потрёпанном кресле. Сэм отправился почитать Холли историю из купленной сегодня днём книги и уложить девочку спать.
Стояло всё ещё то время года, когда закаты долго и медленно угасают, окрашивая небо над бухтой в насыщенные розовые и оранжевые цвета. Разглядывая небольшие просветы между
глубоко укоренившимися земляничными деревьями[8], Марк вяло размышлял о том, что ему предстоит сделать с Холли.
Мама.
Конечно, именно этого она и хотела. Как бы Марк с Сэмом ни старались, некоторые вещи они для неё сделать не могли. И хотя существует бесчисленное множество отцов-одиночек, растящих дочерей, никто не смог бы отрицать, что есть моменты, когда девочке необходима мать.
Следуя совету детского психолога, Марк выставил в рамках несколько фотографий Виктории. Они с Сэмом старались разговаривать с Холли о Виктории, чтобы дать ребёнку ощущение связи с матерью. Но Марк мог бы сделать больше, и он это понимал. Не было причин, по которым Холли должна была проводить остаток детства без кого-то, кто выступил бы для неё в роли матери. Из того, что можно было найти, Шелби была наиболее близка к идеалу. И она дала понять, что, несмотря на нерешительность Марка в отношении брака, она готова проявить терпение. «Наш брак не будет похож на брак твоих родителей, – мягко заметила она. – Он будет только нашим».
Марк признавал эту точку зрения, даже соглашался с ней. Он знал, что не похож на своего папашу, у которого не было иной мысли, кроме как надавать подзатыльников своим детям. Их дом был очень шумным, заполнен по самую крышу пронзительными воплями, жестокостью и драмой. Любовь по версии Ноланов-родителей, с их драками с громкими криками и бурными примирениями, вобрала самые худшие черты брака и ни одного положительного.
Понимая, что брак родителей, даже оказавшийся полной катастрофой, – не единственный путь, Марк пытался сохранить нейтралитет в этом вопросе. Он всегда считал, что когда или если найдёт правильного человека, то ощутит некое внутреннее подтверждение, одобрение сердца, которое уничтожит все сомнения. Но с Шелби такого не произошло.
А что если никогда и ни с кем не произойдёт? Он пытался думать о браке, как о практичной сделке с кем-то, кто тебя заботит. Может быть, когда в первую очередь рассматриваешь интересы ребёнка – это нилучший вариант. У Шелби было всё – спокойная, милая, любящая – что сделало бы её великолепной матерью.
Марк не верил в иллюзорную романтику или родство душ. Он первым бы подтвердил, что у него приземлённый ум, крепко связанный с холодной жестокой реальностью. И такое положение дел его полностью утраивало. Справедливо ли предлагать Шелби брак, основанный на практических соображениях? Может быть, и нет, если он был бы честен в своих чувствах – или в их отсутствии.
Допив пиво, он вернулся в дом, выбросил бутылку в корзину и отправился в комнату Холли. Сэм подоткнул ей одеяло и оставил ночник включённым.
Глаза у Холли слипались, маленький ротик кривился в зевке. Возле неё лежал плюшевый мишка, и его яркие пуговичные глазки выжидательно таращились на Марка.
Взглянув на маленькую девочку, Марк испытал чувство, когда ты внезапно и чётко осознаешь, кем ты был не так давно, и понимаешь, что находишься сейчас совсем в ином месте. Он наклонился, чтобы чмокнуть её в лобик, как делал каждую ночь. Марк почувствовал, как её длинные и тонкие ручки обвились вокруг его шеи, и услышал, как она тягучим и сонным голоском произносит: «Я люблю тебя. Я люблю тебя». Потом Холли, перевернувшись на бок, прижала покрепче своего медвежонка и заснула.
Марк, моргая, поднялся, пытаясь оправиться от удара. Впервые в жизни он понял, как чувствуешь себя, когда разбивается сердце… разбивается не в грустном или романтическом смысле, а когда кто-то вламывается в него. Раньше он никогда не понимал желания окружить другое человеческое существо абсолютным счастьем.
Он найдёт мать для Холли, идеальную мать. Он построит для неё брачный союз.
Обычно ребёнок является итогом семьи. В этом же случае – семья станет следствием ребёнка.

___________________

[1] 5 футов 2 дюйма ~ 157 сантиметров

[2] Невербальное общение — это коммуникационное взаимодействие между индивидами без использования слов (передача информации или влияние друг на друга через интонации, жесты, мимику, пантомимику, изменение мизансцены общения), то есть без речевых и языковых средств, представленных в прямой или какой-либо знаковой форме. Инструментом такого «общения» становится тело человека, обладающее широким диапазоном средств и способов передачи информации или обмена ею, которое включает в себя все формы самовыражения человека. Распространённое рабочее название, которое употребляется среди людей — невербалика или «язык тела». Психологи считают, что правильная интерпретация невербальных сигналов является важнейшим условием эффективного общения.

[3] Если хотите понять, какой же шкаф получился у Алекса, вспомните гардероб, который плотник Дин Профит (Курт Рассел) соорудил Джоанне Стэйтон (Голди Хоун) в фильме «За бортом».

[4] Окунь каменный (Serranus cabrilla). Основным отличием этого вида от остальных видов семейства, является наличие на жаберной крышке трёх довольно сильных шипов. Это относительно небольшие рыбы, длиной до 30 см, живущие преимущественно в прибрежных камнях, имеют бурую окраску с несколькими темными поперечными полосами на боках. На непарных плавниках несколько рядов тёмно-красных пятен. Самой интересной особенностью этой рыбы является то, что она гермафродит. Половые железы одной и той же рыбы содержат как икру, так и молоки. Созревание икры и молок обычно происходит поочерёдно, таким образом, одна и та же особь может участвовать в нересте то как самец, то как самка. Иногда происходит одновременное созревание икры и молок, в результате чего возможно оплодотворение икры молоками той же рыбы. Каменный окунь сравнительно малочисленная рыба и в незначительных количествах добывается крючковыми орудиями лова.



[5] Под – нижняя поверхность камина, сделанная из цельного камня.

[6] День благодарения (Thanksgiving Day) – государственный праздник в США и Канаде, отмечается во второй понедельник октября в Канаде и в четвёртый четверг ноября в США.
Сущность праздника при его возникновении заключалась в совместных церемониях благодарения Бога за благо ниспосланное стране, общине и отдельным гражданам. День благодарения возник как своеобразный антипод т.н. Дню уничижения. Известно, что в колонии пилигримов-пуритан в Плимуте, откуда обычай Дня благодарения распространился по английским колониям на территории нынешних США, при серии неудач и бедствий властями общины объявлялся «День уничижения», в течение которого колонисты молились и постились, а в случае удачи пуритане объявляли «День благодарения», чтобы всем вместе славить Бога за ниспосланное благословение.
Ныне праздник и в США, и в Канаде не носит религиозного характера.
День благодарения в США и Канаде при общей сути имеет совершенно разное историческое происхождение. Канадцы вспоминают Мартина Фробишера, который первым провел церемонию благодарения на территории нынешней Канады, а в США вспоминают отцов-пилигримов. Но несмотря на различия в истории и датах традиции проведения самого праздника одинаковы: обычно это один из выходных, когда родственники собираются вместе за большим столом.
Кроме того, День благодарения предназначен для всевозможных добрых дел и благотворительности — недаром массовый сбор денег «в пользу бедных» проходит в Канаде в начале осени. И, наконец, этот день по-прежнему сохранил элементы «праздника урожая» — к нему приурочены многочисленные осенние ярмарки.
В Соединенных Штатах этот день считается одним из самых главных праздников, сравнимых по важности разве что с Рождеством. В Канаде ему придают несколько меньшее значение. Но смысл праздника южнее и севернее сорок девятой параллели, разделяющей две страны, остается одинаковым: в этот день вся семья обязательно должна собраться за общим праздничным столом (с непременной индейкой с клюквенным соусом) и дружно предаваться воспоминаниям о делах давно минувших дней. «Сегодня все возносят чистосердечные и смиренные хвалы Богу, — все, кроме индюков», — писал об этом празднике Марк Твен.

[7] Хэллоуин (Halloween) – 31 октября, канун Дня всех святых (All Saints'(Hallows') Day), один из самых популярных детских праздников. Первоначально – праздник душ умерших у кельтов, приходившийся на последний день года по кельтскому календарю, когда, как считалось, на землю выходила всякая нечисть. В этот день дети в маскарадных костюмах и страшных масках ходят по домам и со словами "Откупись, а то заколдую!" (trick or treat) просят сладости или другие подарки. Символы праздника – ведьма на метле и выдолбленная тыква с прорезанными глазами и ртом, внутри которой устанавливается горящая свечка. Непременное блюдо на столе в этот день – тыквенный пирог.

[8] Земляничное дерево (arbutus) – род вечнозелёных деревьев и кустарников семейства вересковых. Насчитывает свыше 20 видов, родом из Средиземноморья и Северной Америки. Эти декоративные и медоносные растения имеют кожистые, простые, цельные, крупные тёмно-зелёные листья и мелкие цветки, собранные в верхушечные метёлки. Поникающие соцветия белых или розовых цветков земляничного дерева вскоре заменяют плоды, имеющие ярко-оранжевую окраску. Плод земляничного дерева - похожая внешне на землянику ягодовидная, многосемянная костянка (но по вкусу с земляникой ему соперничать бесполезно). За сходство плодов с ягодами земляники это растение ещё называют "земляничник". У земляничного дерева андрахновидного (A. andrachnoides), цветущего весной, декоративны не цветки и плоды, а красная кора.


_________________

Новая глава !!! Спасибо!!!

Большое спасибо за перевод!Как всегда восхитительно!!!
_________________

Elfni, Москвичка, Фройляйн, какая глава! СПАСИБО, девочки.

До слез трогательно.
Это - лучший роман Клейпас.
_________________

Elfni, Москвичка, Фройляйн огромное спасибо за главу!

отличная глава о любви . огромное спасибо!!!

Спасибо!!!!!!!!!!!
Роман и правда трогательный !
И теперь Марк очень целенаправленна начнет искать идеальную Маму!

Elfni, Москвичка, Фройляйн,спасибо за проду!!
эта книга, одна из фаворитов в моем ожидании!!

ох,еще и Шелби какую-то сюда приплели...ну ничего..это же Клейпас!Холли и Марк должны быть вместе!!
_________________

Спасибо за новую главу!
Кажется скоро Марк пустится в большой поиск мамы.

Наверно имеется в виде Мегги и Марк

ахах.да.
ну и Холли может с ними побыть,ничего против не имею
_________________

Так это ж самый главный итог: папа, мама и Холли
Я "за" обеими руками!