Другие точки мира

Неопровержимая логика — отличительное свойство маньяка. (с)

Некоторое время назад. Форкс.

Они умирали один за другим. Умирали в агонии в полном самопожертвовании – так как я их учила. Важна только победа, поражения нет! И я смотрела, как умирали мои дети, мое творение. Не самое совершенное, но от и до - мое. Они именно умирали, а не их убивали, как считала кучка этих вампиров и волков. Моих детей нельзя убить. В этом они были совершенны. А все остальное брак. Это был мой провал как творца, как ученого. Mea culpa. Жаль, что ни один вамп и не один волк так и не умер. Рано или поздно раны пройдут, оторванные части тела срастутся. Как жаль. Одно радовало меня, буйство частей тела и кровь. Реки крови. Бойня почти завершалась, но никто даже не обратил внимания на главного кукловода, на гения создавшего этих Химер- генетическая смесь человека оборотня и медведя. Особь созданная мной. Обычно такие химеры не способны выживать, но я нашла способ, как сделать их жизнеспособными. Мой секретный компонент, выведенный из вампиров. Проверенный не на одном опыте правительственных экспериментов по созданию идеального солдата. Это средство не действовало на человека, но для химер оно стало «живой водой». Единственное что ни как не реагировало с компонентом, так это хрящевые ткани. И как следствие, хрящ стал ахиллесовой пятой Химер. Уши, полностью состоящие из хряща, остались уязвимыми. Об этом браке мне стоит подумать позже. Такой ошибки я совершить не могу. Я итак полностью провалилась из-за этой дурацкой группировки вампиров и волков в Форксе. Кто бы мог подумать, что они объединятся? Огромное количество денег вылетело в трубу. На этот эксперимент было потрачено почти все, что я накопила за многие века своего существования. Все оказалось бесполезной растратой. Все! В порыве ярости я стукнула по стволу дерева, на котором сидела и наблюдала, и пробила огромную дыру. Я хотел спуститься туда, встать на защиту своих творений, испить всю пролитую ими кровь, чтобы она не пропадала даром. Но нельзя. Что я могу одна среди этих? Остается лишь молча наблюдать, как взрывается последнее мое дитя.

Спустя какое-то время. Где-то за полярным кругом. Лаборатория.

-Мадам Тор у нас больше нет возможности продолжать эксперименты. – проблеял трясущийся мужчина в белом халате.
Для меня нет слова невозможно. Все возможно при желании. Потому я еще спокойно спросила:
-Причина?
Доктор, плюгавенький очкастый мужичок, вжался в угол лаборатории. Я видела как от страха сжались его зрачки, слышала как бешенно билось его сердце, перегоняя густую от возраста кровь. Даже находясь на некотором расстоянии, я могла до молекул проанализировать его кровь. Он, мой главный генетик, страдал повышенным холестерином и у него начинался диабет, но он пока этого не знал.
-Мадам у вас на счету больше нет денег инвестировать эксперименты.
-Что?
-Мадам, - прохрипел он, когда моя рука сжалась на его горле.
Наверно, он был прав, но для меня нет слова невозможно. И он сказал, что мои эксперименты больше не продолжаться. Это меня выбешивало. Что было дальше? А кто его знает? В такие моменты сознание отключается, остается только она, Ведьма.
Кап-кап-кап. Бились о головной мозг бетонные плиты. Кап-кап-кап. Слышала в голове голос инквизитора: Ты ведьма! Кап-кап-кап!

-Да что же ты капаешь!? – наконец очнулась я. Проснулась жажда. Операционный стол. Полуживой человек на столе. Белый халат испачкан в крови. Из левой штанины генетика торчала кость. И, конечно же, кровь. В нос мгновенно ударил сладковатый аромат. Я никогда не ела своих помощников. Они мне нужны, при них я могла терпеть постоянное требование пить. Но сейчас, я же могу? Правда? Он же уже не мой генетик? Он почти труп. Гениальность идеи заставила улыбнуться. Я посмотрела на окровавленное, но все еще живое тело на столе. Кап-кап-кап! – капала кровь с одного из краев на пол. Ненавижу когда что-то капает.
-Я же просила сделать столы с бортиками! – взревела я встряхивая полутруп. Он, почему-то не соизволил ответить мне. Ну и отлично, значит, ты будешь моим ужином. Люблю растягивать удовольствие. В ожидании вся прелесть, а не в самом наслаждении. Я оставила пока тушку на месте и приблизилась носом к той самой струйке крови, что капала на пол. С шумом втянула тягучий аромат. Аромат перетек в нос оттуда в рот, по горлу сразу же прошлись миллионы маленьких лезвий, аж першить стало. Жажда. Люблю доводить себя до критического момента. От этого кровь только приятнее, много слаще.

-Тебе бы подлечиться. У тебя диабет. – улыбнулась я, лизнув капельку. Горло стянуло спазмом. В голове только одна мысль: Кровь! Но я жду. Еще рано. Макнула в кровь пальчик и засунула его себе в рот, облизывая каждый сантиметр, чтобы ни одна капля не пропала. Где-то в глубинах моего тела рождалась вибрация. Еще не удовольствие, но близко. И тут тушка прохрипело что-то. Это сбило меня. И я так и не удержалась. Клыки, давно готовые прорвать плоть, вгрызались под кожу и кровь достигла моего рта. Блаженство. Почти полное. Чуток не дотерпела.
Рано или поздно все хорошее кончается. И агонизирующее сердце все же остановилось. Жаль! Я оторвалась от тела, стерла тыльной стороной ладони то, что осталось на губах. Теперь можно подумать. В голове только одна мысль: Деньги. Деньги. Деньги.
За последние пару десятилетий я потратила столько, сколько не тратит казна одного государства. Сначала я еще считала, сколько транжирю на эксперименты, но когда счет пошел на миллиарды, просто перестала. Где мне сейчас найти сумму в девять или лучше в двенадцать нулей у.е.? Ограбить банк или инвестиции, это не даст нужной суммы. Надо разорить казну целой страны, чтобы я не нуждалась в деньгах. Кого я могут заинтересовать мои разработки? И так чтобы я имела постоянную сумму на эксперименты. Как бы я не хотела надо выходить на один из кланов. И более всех мне подходят Вольтуррии.
-Хмм. Вольтуррии. – Что я о них знаю? Многое, но мне это многое не нравится. Слишком централизованная власть у них, слишком много контроля. Я не люблю контроль. Но куда податься. С правительствами многих государств я уже поигралась и выдоила все что могла. Остались только мне подобные. Но с Вольтуррии не прокатит обычная схема вы мне деньги и я буду экспериментировать. Им важен результат, а не мои эксперименты. Всем важен результат. Хоть кто-нибудь когда-нибудь спросил меня: Шерри, дорогая, а как ты вообще пришла в науку? Что тобой движет? Какова твоя цель? Нет. Никто и никогда. Никому не важно, кто я и что я, какие цели преследую. Для чего все это творю. Важен результат. И для меня он тоже был важен, но цель была у меня иная, чем у всех с кем я работала.

Я подошла к тайной двери. Нажала на необходимую панель и рядом выскочил маленький дисплей. Набрала в нем нужную комбинацию цифр и панель отъехала в сторону, открывая моему взору святая святых, мою цель. В комнате почти ничего кроме огромной прозрачной криокамеры не было. Там за толстым стеклом с клубах жидкого азота плавала она, Моя девочка.
-Моя малышка. – выдохнула я прижимая ладонь к холодному стеклу. – Скоро, очень скоро ты будешь жить. Осталось то совсем немного. Всего лишь несколько опытов и несколько жизней.
Я разглядывала едва видимые за стеклом пальца моего самого важного творения.
- Что ты говоришь? Ах, да, я помню, глаза! - Взгляд метнулся вверх, где угадывались так знакомые мне очертания лица. Только я и она знали, что для полного совершенства не хватало глаз - Как же я могла забыть про глаза? Я помню, моя хорошая, будут у тебя глаза. Самые красивые глаза, которые ты захочешь. Только потерпи. Совсем чуть-чуть.
Я заворожено всматривалась в каждую черточку моей девочки. Она была совершенна! Остались маленькие штрихи и я обрету себя новую.
- Хочешь, я тебя обрадую? Мы переезжаем… Что? Пока не знаю куда, но переезжаем. Хватит тебе мерзнуть на Северном полюсе. Переберемся жить туда, где тепло. Как ты на это смотришь?... Да, я знала, что тебе понравится.
Продолжая наглаживать стекло и не отрывая взгляда от НЕЕ, второй рукой я вытащила телефон, нажав на кнопку быстрого вызова, стала ждать ответа. За что любила этих парней, так за то, что они никогда не заставляли ждать. Я только услышала гудок, как на том конце послышался хриплый мужской голос.
-Слушаю.
-Шерри желает переехать. – ответила я. – Хотелось бы почистить дом.
-Срок? Место? – тут же ответил мой собеседник. За это я их тоже люблю. Никаких вопросов. Все четко и ясно. Ничего лишнего. Правда, стоили эти архаровцы не мало, но их договор у меня всегда был в приоритете. Мои чистильщики. Люди, которым ничего кроме денег не важно. Хотите, задницу вам вылижут, хотите море трупов уберут.
-Через месяц, но вещи упаковать сегодня же. Место пока не определила.
Короткое «Ждите» и связь отключилась. Теперь надо подумать, стоит ли ехать к Вольтурри или нет?

Настоящее. Эдинбург.

Месяц! Я слоняюсь без дела месяц! Это сводило меня с ума. Мешало мыслить и делать рациональные шаги. Месяц я просто наблюдала за той самой триадой, что правила балом в мире вампиров. И как то неутешительнее и неутешительнее были выводы мои. Непосредственно самих Аро, Каюсом и Маркусом я не сталкивалась, но вот с их свитой постоянно. Я почти в совершенстве знала их расписание. Могла предугадать, кто, куда и когда направиться. Знала время их кормежки. Видела сильные стороны и слабости. И с каждым днем мне все больше не нравилась идея прийти к ним со своими наработками. Они могли бы очень заинтересовать Вольтурри. Кто откажется от совершенных вампиров, без слабостей, сильных физически и ментально, которые будут много лучше вампиров из их свиты? Одни плюсы для всех, но… Одно большое НО… Аро… Я не желала, чтобы в моей голове копались, чтобы узнали мои слабости, чтобы узнали про НЕЕ. Надо было найти способ как сотрудничать с ними, но не сталкиваться лично с Аро. Вариант был только через свиту. И все же рано или поздно верховная тройка возжелает меня узреть лично. Тогда придется думать другие варианты. Шерри никогда не высовывалась. Да в мире вампиров мало кто ее вообще знал. Те, кто знал, давно мертвы.
Я устала просто наблюдать, находясь в одном месте, без своей лаборатории. И когда один из свиты отбыл в Эдинбург я решила последовать за ним. Он был ищейкой, хорошим ищейкой. Но за 700 лет я научилась скрываться в совершенстве. Бывало, что он замирал и пытался найти мое незримое око. Но бесполезно. И шел дальше. Почему-то мне нравилось с ним играть. Подойти поближе, чтобы он почувствовал меня и тут же скрыться так, что и уже не отследить. Но и он был не мальчик для битья, порой я его просто теряла из виду. Как сейчас в Эдинбурге. Куда он делся? Охотиться ли он за мной или занят другим? Я стала осторожнее, поменяла место своего временного пребывания, выбрав самый вонючий район Эдинбурга. Запахи меня как то не сильно волновали. Они были лишь молекулами, которые я могла распознать. Главное, что я терялась тут. И мои деяния тут не видны. И вовсе не я причина тому, что в подворотнях находили расчлененные тела. И не я выпивала у некоторых кровь всю без остатка. Нет, это был кто-то другой.
А мой подопечный... Думаю, он еще вернется в отель. Так что наблюдение за этим местом я не прекращала.

На мой вопрос прокатиться на трамвайчике, девушка внимательно всматривалась в мои лаза, будто ища в них ответы на какие-то свои вопросы. Наклон головы и едва заметное пожатие плеч означало так много и в тоже время ничего. Ветер слегка растрепал волосы, а тусклый лунный свет подчеркнул безупречные черты лица. Красивое тонкое запястье левой руки обрамлял золотой браслет с кулоном. А в правой руке она держала акварели.
-Лу, нет, отец будет в бешенстве, сначала оторвет мне голову, потом найдет вас и оторвет голову ему, а уже потом примется за тебя.
Слышу речь уродливого альбиноса, не придавая значения имени, которым он обратился к Доре. Запах тщедушного вампира душит и вызывает во мне ярость, которую я из последних сил давлю.
- Успокойся, я позвоню отцу и все расскажу, забери акварели и езжай домой. – голос тихий, но четкий, нетерпящий возражений.
Слегка помешкав, Квазимодо все же садится в порше и исчезает из поля зрения. Туда ему и дорога. Разжимаю пальцы и смачно произношу:
- Урод.
- Не хами, он делал то, что считал правильным, за то время, что ты играл в Альфа-самца многое изменилось.
Я не стал вдаваться в подробности, какое отношение имеет этот уродец к моим делам и что могло измениться за столь короткое, по меркам вампиров, время. Я просто шел рядом с той, которая будоражила в жилах кровь, может потому, что являлась извечным врагом, а может и по другим причинам не зависящим от расовой принадлежности. И как бы это пафосно не звучало - заставляла чувствовать… Вампир заставляет чувствовать оборотня. Смешно и вместе с тем волнительно. Память подсовывала сцены из прошлой жизни, когда нам казалось всё возможным, когда мы верили в будущее, и наши сердца бились в унисон, а тела сливались в страстной агонии. Чувствовала ли она все эти годы тоже самое, что и я? Вспоминала ли? Или наоборот отгоняла воспоминания в глубины подсознания. В своих размышлениях я и не заметил, как отстал от нее. Её силуэт был виден в лунном свете, который придавал ей еще больше стройности и красоты. Плавные движения рук завораживали. Невероятная женщина! Проносится в голове и я быстрым шагом преодолеваю расстояние между нами.
- У тебя есть отец? – и снова ветер не дает мне взглянуть в её глаза, глаза цвета спелой вишни, глаза в которых можно утонуть.
- Знаешь, мне так понравилось врать себе, что я человек. Не могла остановиться. – мы уже стоим у кормы, и на фоне гудящего мотора я вслушиваюсь в ее чуть хрипловатый голос. - Борегар, меня зовут Анна-Луиза Борегар или просто Лу, а тот не дружелюбный парень похожий на сливочное эскимо мой брат Нуадерин Борегар. Мы живем в Исси-ле-Мулино, а отец тут в пригороде. – что-то сейчас поменялось в её отношении ко мне, она смотрела на меня каким-то необычным взглядом, смысл которого понять я пока не смог, - Он богат, безобразно и бессовестно богат, а ты сам понимаешь, чем это чревато. Он похож на ворона длинный острый нос, седые волосы гладко зачесаны назад, а в глазах линзы серые почти бесцветные придающие взгляду еще большего холода.
Дора продолжает говорить, а я пытаюсь уловить то, что она хочет мне сказать. Мне мешают волнующие воспоминания, её хрипловатый голос, слова, сказанные с едва заметным акцентом, её наклон головы, свойственный только ей и её грешные губы, в которые так и хочется впиться и сминать их в страстном порыве. Так чего же ты ждешь, Сэм? Ты всегда шел против правил и брал то, что хотел.
- Хочешь совет, как человек человеку? – вдруг спрашивает она.
- Давай – пожимаю плечами, пытаясь настроиться на разговор.
- То чем ты занимаешься сейчас, не лучшее из того что можно выбрать.
Как она узнала? Или может она что-то другое имеет ввиду?
- Не спорь, я по первому дуновению ветра на набережной, определила сколько на тебе травм, и не все они свежи. Возможно он тебя уже заметил, а если нет то сделает это в скором времени. И тогда никто не сможет тебе помочь, ты будешь с ним всю оставшуюся жизнь, а она поверь мне, очень скоротечна в таких заведениях.
- Ты считаешь, что я неопытный мальчишка ничего не умеющий и глупый, не соображающий что к чему?
Я хмуро уставился на ту, о которой думал все эти годы, которая вызывала во мне все низменные чувства, которая, только одним наклоном головы, сводила с ума.
- Дора, неужели… - она тут же перебивает, беря меня за руку.
- Не называй меня Дорой. Я же сказала, мое имя Анна-Луиза Борегар. Почему ты упрямишься?
- Для меня ты Дора, ею и останешься. Хочешь ты того или нет. – накрываю её холодную ладонь своей и слегка сжимаю.
- Сэм, послушай меня…
- Нет, это ты послушай. Мне надо туда попасть. Ты считаешь, что я только лишь из больного интереса захотел там побывать? Думаешь, я не осознаю всю опасность грозящая мне. Я досконально изучил все, что касается Колизея и его владельца. Я не знаю, каким образом, ты связана с ним, Дора, но это страшная мразь. Прошу тебя, беги от него.
Моя рука тянется к ней. Она не отстраняется, и я смелее провожу пальцами вдоль тонкой шеи, по бледной, прохладной коже и ласково поглаживаю затылок. Желание коснуться её губ именно сейчас становится непреодолимым и, притянув её к себе, касаюсь ей губ. Лишь на одно сладкое мгновение, а потом получаю резкий удар поддых и Дора удерживает меня на расстоянии вытянутой руки. Её пальцы впились в мой джемпер на груди. Глубоко дыша, я упрямо смотрю на её губы, которые сейчас сжаты в одну линию. Она полна негодования и неприкрытой злости.
- Ты что, считаешь, я тебя увидела и сразу готова лечь под тебя, хвостатая псина? Стоит тебе посмотреть на меня, как я тут же готова пасть к твоим чертовым альфийским коленям? Не приближайся ко мне, слышишь?
Ощущаю всю силу ярости, весь гнев. Хотя не совсем понимаю его природу. За что она злится? Ведь тогда именно она убежала от меня. Именно она ни с того ни с сего исчезла из моей жизни. Беру её тонкое запястье и отстраняю от себя, а браслет, что обхватывал ей руку, золотой нитью падает в воду и исчезает в ее глубинах.
- Что ты наделал? Ну вот что ты наделал? – ее кулачки стучат по моей груди.
Её поведение для меня внове. Видимо и правда за это время что-то произошло такое, что смогло её изменить. Та прежняя Дора никогда бы не стала выдавать своих эмоций, тем более тому, кого считала чужим. А то, что я теперь был для нее чужой, это было видно по её непримиримому выражению глаз.

Любой навык ценен, любые воспоминания вечны.
Пригород Парижа. «Колизей» одна из тренировочных площадок
Помещение было темным, камень в некоторых местах покрылся мхом, хотя быть может это была чья-то шерсть, на небольших выступах алела свежая кровь, по верх багровой старой. Построенное полумесяцем помещение , давало уникальный шанс спрятаться за углом , вне прямой видимости двери.
- Мой ангел, их только на первый взгляд мало. По факту все то поголовье что перебил твой Кайус, уже восстановилось , стало умнее, лучше прячется. Помниться мне одна из шавок даже пыталась выйти на тебя несколько лет назад – голос скрипуч, властен, эхом поднимается вверх по сводам гортанное «рр». Сегодня он в настроении, это видно по разговору, сегодня он хочет сделать мне приятно и об этом говорит иллюзия тридцатилетнего мужчины с длинными черными волосами.
-Да, кажется его звали Вилихельм и он был одним из твоих подопытных кроликов – мое настроение не менее игриво, стилет играет гранями в руке перекликаясь с искрами на браслетике. В ответ лишь коронный жест, он недовольно цокает языком и открывает клетку
- Я научу тебя одному приему, а ты если будешь умницей и повторишь все на отлично получишь то что захочешь.
-Договорились, но ведь я могу захотеть невозможное – переступив порог я остаюсь за спиной мужчины, рука непроизвольно касается магических иссиня черных чуть волнистых кудрей,ему нравится этот жест
-Для меня нет невозможного мой нежный друг. Теперь смотри ,- он стучит рукой по стене и из за угла, подгоняемый парой вампиров выходит парень ему еще нет тридцати, смуглая кожа заставляет вздрогнуть – собаки чувствуют силу и власть, ты должна показать им ее.
Мой учитель просто смотрит в глаза оборотня и тот начинает мелко дрожать, накопившаяся злость выплескивается наружу и перед нами уже волк , животное резко прыгает вперед, меня же по щеке ударяет волна черных волос. Все кончено спустя минуту. Мужчина ухмыляясь держит в руке пульсирующее сердце, а на пол быстро оседает человек с дырой в груди.
-Сердце, забери у него сердце, и он умрет, только сделай это быстрее чем его острые зубы сомкнутся на твоей шее.
Я быстро усвоила урок, отточив знания на десятке гибридов. Мне понравилось убивать , мне льстила боль в чужих глазах и собственная высокомерность. Льстило то что я была последней кого они видели . Все шло отлично пока я не увидела того кто должен умереть от моей руки на глазах Виктора.
- Ты все же не нашел тот старый кулон с образом ребенка, раз подсовываешь мне индейца.
- Он оборотень , это его первостепенная сущность, ангел мой, вперед.
Я провалила задание и не смогла, паренек выжил и более того в наказание мне ,ему разрешили
сбежать из Колизея, чтобы когда он захочет отомстить я сделала должное или умерла .

Речной трамвайчик наше время.
Теплая волна исходящая от его тела окутывает меня, на секунду и только. Злость накрывает куда сильнее «Забери у него сердце, забери сердце » стучит в ушах и сжавшаяся в кулак рука наносит удар, а затем пальцы мертвой хваткой впиваются в джемпер так и норовя уйти глубже, но лишь какие то смутные воспоминания так старательно отодвинутые на задний план удерживают от этого поступка. На браслете колышется кулон , да тогда я всё-таки получила обещанный подарок. Эмоции находят выход в крике
- Ты что, считаешь, я тебя увидела и сразу готова лечь под тебя, хвостатая псина? Стоит тебе посмотреть на меня, как я тут же готова пасть к твоим чертовым альфийским коленям? Не приближайся ко мне, слышишь?
Потеряв бдительность в своей собственной истерике , мне только и остается как проводить слетающий с руки браслет, я вновь теряю ее , в который раз.
- Что ты наделал? Ну вот что ты наделал? – кулаки касаются его груди в бессильной ярости, как и раньше, как и всегда я ищу виноватых в том что ее нет, в том что она умерла, что ее было так мало.
-Успокойся это всего лишь побрякушка – сильно сжав запястья он трясет мои руки, пытаясь успокоить
-Побрякушка? Всего лишь? Эта побрякушка стоит как пол твоей деревни с жителями , а кулон бесценен априоре.
-И что ты теперь заставишь меня нырять в Сенну за подарком , одного из твоих хахалей?
-Да, так что запоминай местность – злость понемногу отступала. Ведь в чем то он был прав это всего лишь украшение, украшение с памятью , но она принадлежит только мне и не он, ни кто- то другой этого не поймёт. Успокоившись насколько это было возможно я уселась на лавочку и похлопала по сидению рядом
-Расскажи мне откуда и что ты знаешь о Колизее. Почему так туда рвешься, я бывала там очень часто, редко очень редко выживают бойцы-оборотни , они мясо. Если им и дают шанс то это лишь следующая игра для местных зрителей.

После бурных эмоций Дора слишком быстро успокоилась и это наводило на размышления. Успокоившись, она присела на сидение, обитое бордовой кожей и властно похлопала рукой рядом, приглашая сесть рядом. Я изучал её взгляд, который говорил о многом. В нем я смог увидеть: негодование, интерес, беспокойство. Но самое главное, что я уловил в нем – там не было равнодушия. Это открытие придало сил и уверенности. Плечо саднило и жутко болело. Чуть повел им, пытаясь хоть так отогнать ноющую боль.
- Расскажи мне, откуда и что ты знаешь о Колизее. Почему так туда рвешься, я бывала там очень часто, редко, очень редко выживают бойцы-оборотни, они мясо. Если им и дают шанс, то это лишь следующая игра для местных зрителей.
Я сел рядом и, подумав, начал рассказ.
- Это случилось прошлой осенью, когда днем было уже не так жарко, а ночи темнее…

Прошлой осенью.
Как всегда я был поглощен своими размышлениями о своей сущности и не заметил, как день перешел в прохладный вечер, а тот в свою очередь в темную безлунную ночь. В последнее время меня все чаще поглощали размышления о том, кто есть и почему именно я - оборотень. Я становился философом и это мне жутко не нравилось. И снова и снова спрашивал себя, почему не вернусь в Форкс и не продолжу свое привычное занятие – охранять территорию от врага. Ведь это так просто: вот – враг, а вот объект, который надо во чтобы то ни стало сберечь. Мои размышления прервались чьим-то стоном, и по запаху, доносящийся из темноты, понял, что где-то здесь находится оборотень. Я резко поднялся и двинулся на звук. Совсем неподалеку, наконец, увидел его. Он лежал на животе и пытался ползти. Все тело его было в засохшей крови. Порезы, шрамы, ушибы – одно сплошное месиво. Я склонился к нему и пощупал пульс на шее, который едва прослушивался.
- Его надо в больницу. Иначе, боюсь, ему не справиться.
И услышал стон, очень похожий на протестующий. Да он был прав. Кругом люди и для них не существовал мир оборотней и вампиров. Они считали, все вымыслом. Глупые, незатейливые люди. Наверное, это проще для них – жить, обманывая себя, делать вид что так и должно быть, что все прекрасно и неизменно. Мне было немного жаль тех, кто думает, что самое худшее, что может произойти с ними, это то, что они забудут выключить утюг или их может сбить машина. Почти никто из них не верит в то, что он может умереть. Они читают газеты, смотрят телевизор, иногда видят мертвыми других людей, но они не верят, что однажды могут точно так же превратиться в прах, в мертвую оболочку, не верят, что их может просто не стать. Они боятся смерти как чего-то далекого и неизведанного. Смерть для них это конец всего мира, а ведь мир даже не заметит потери еще одного человека. Смерть имеет много проявлений, она приходит внезапно или ее долго ждут, в глубине души надеясь, что она минует, что пройдет и не заметит его. Смерть не бывает красивой, не бывает жестокой, что бы там не придумывали люди. Она скучна и безразлична, но иногда даже смерть отступает от этого образа. Вампиры. Эти приблуды судьбы. Они вершат судьбы людей. Именно с их появлением смерть становится страшной, яростной и еще более неотвратимой и неизбежной.
Протяжный стон возвращает меня в реальность.
- Что же мне с тобой делать? – задаюсь вопросом, пытаясь перевернуть его на спину.
Голова безвольно мотается, словно там перебита часть позвоночника, лицо - одно сплошное месиво. Опухло так, что не разобрать где нос, рот и щеки.
- Кто же тебя так? – и опять вопрос, на который нет ответа.
Поднимаю его и на своих плечах тащу к себе. Квартиру, что я снял, находилась неподалеку, поэтому без особого труда мне удалось его привести к себе. И начались бессонные ночи и суетливые дни. Мне пришлось вспомнить о своих индейских корнях и готовить специальные мази, которые имели чудодейственные свойства и заживляли раны. Через три дня он по прежнему был в бреду, но опухоль на одной части лица спала и теперь можно было разглядеть черты его лица. Это был совсем молодой парень, примерно двадцати лет. Черные, слегка вьющиеся волосы, низкие брови, темно-карие глаза выдавали в нем румына или цыгана. Весьма красивого цыгана. Речь его была до сих пор несвязной и походила на бред. То и дело он произносил какие-то обрывки: бой, тварь, кровь.. Иногда он в страхе прижимался к стенке и, трясясь всем телом, кричал «Не надо, прошу.. только не это..». После этого тело его становилось безвольным и глаза взирали на мир равнодушно и бездушно. Словно из него высосали всю жизнь.
Спустя еще три дня в нем стал проявляться оборотень и раны стали чудным образом исчезать на глазах. Не все. Глубокие раны, коих на теле молодого человека было не мало, по прежнему, тревожили меня, и не давали расслабиться пацану. Он уже мог поднимать голову и принимать сам пищу.
Так постепенно, день за днем, я выхаживал его. Узнал, что его зовут Ило, в переводе с цыганского «сердце», что ему 23 года и лет пять как обратился в волка. В парне я видел сходство с собой. Точно так же, как и я, он был первым из своих, кто прочувствовал это обращение. Ему пришлось самому привыкать к своей сути и быть впоследствии учителем для тех, кто обратился после него. И в итоге стать вожаком своей стаи. В нем я видел отражение самого себя. И за эти дни он стал для меня самым родным существом. Его рассказ об изуверствах, что творились на этой земле впечатался в мой мозг. Он рассказал про Колизей, про того извращенца, который проделывал опыты над оборотнями. Почему именно над ними? Не над людьми? Все просто. Человек бы не выжил после первого этапа, а у этой мрази этих этапов насчитывалось пять. Ило сбежал после третьего…

Я остановил рассказ и посмотрел на Дору. Она вслушивалась в каждое мое слово и, казалось, была поглощена рассказом.
- Продолжай. – промолвила она. – Что стало потом?
От этих воспоминаний во мне стал просыпаться зверь. Почему-то именно сейчас я задался вопросом: «Кто я: человек или зверь? Где та грань между нами?» Когда-то я был обычным человеком, и в тоже время, я знал точно, что были моменты, когда во мне не было ничего человеческого. Эта граница между двумя состояниями очень тонка. Человек и зверь – словно два полюса, между которыми и находится оборотень. Оборотень – не человек, но и не зверь в полном понимании этого слова. Человек, слишком суетлив, труслив, предсказуем и слаб. Зверь слишком осторожен, примитивен, им руководят инстинкты самосохранения и самое главное ему не свойственно такое чувство, как ненависть.
Ненависть — в почках набухших томится,
Ненависть — в нас затаенно бурлит,
Ненависть — пОтом сквозь кожу сочится,
Головы наши палит!
— Баллада о ненависти, В. Высоцкий
О, это обжигающее, пьянящее чувство. Оно делает тебя властелином мира и своим рабом. Именно оно сейчас сидело во мне и требовало выхода.
- Ила не стало, – я сильно сжал пальцы с кулак и резко встал, протянул руку, - пошли к выходу.
Трамвайчик давно причалил и палуба уже опустела. Я обхватил её тонкие холодные запястья и вспомнил о браслете.
- Я верну его тебе.
Смотрю в ее глаза и снова утопаю в их глубине. И внезапно осознаю: Точно такие же глаза были у Ила. Сцепив зубы, яростно произношу.
- Я должен туда попасть во что бы то ни стало.

Это просто разлука, знаешь - эдельвейсом взойдёт Луна...
и у самой границы мая я опять украду Тебя(c)
Как тихо на набережной в вечер буднего дня, парижане торопливо разбегаются по домам в преддверии предстоящего рабочего дня, им нужно кормить семьи, одеваться, оплачивать жилье, у людей много хлопот, которые не понятны таким как я. Хотя и будучи смертной я не знала такой нужды, получая все по-простому «хочу». Талантливых художников нужно баловать и меня баловали как могли, меня баловали по сей день воспринимая как малое неразумное дитя, быть может коим я по сути и являлась. Скрип деревянных половиц под ногами и шелест воды о камни набережной чудесное единение стихий в ночи. Сбивчивое дыхание рядом, волк в нем злился, он выходил из себя из-за того что не смог, не смог победить смерть и я знала каково это, тысячи раз прокручивать в голове моменты пытаясь понять где ты допустил ошибку.
-Ты хочешш туда попассть - косыми струями в шелест вливался его голос с тихими шуршащими нотками змея, я не ослышалась, он начал новую игру, представ в образе себя молодого он решил путать новую игрушку с самого начала, а быть может просто оценил силу соперника.
-Ты попадёшшь туда гораздо быстрее чем думаешшь- он улыбался, так широко и открыто, а в глазах стаял холод, взгляд убийцы определившего цель, а может и взгляд преданного мужчины, о нет он не считал это предательством он считал это игрой, быть может уроком, очередным мудрым уроком для очень избалованной девушки, в руке что-то блеснуло и полетело в мою сторону. Это был урок, урок на внимательность и концентрацию, в тот же момент когда моей ладони коснулся холод метала прозвучал выстрел, даже тихий щелчок был сейчас громогласен. Это была не пуля а какое-то приспособление напоминающее шприц, Сэм медленно оседал на набережную, но вовремя подскочившие «помощники» подхватив его под руки повели к машине.
-Не нужно обещать ей того чего никогда не выполнишь- оскалившись мужчине в лицо он похлопал Сэма дружески по щеке, будучи в не себя от ярости я протянула руку к парапету в надежде оживить льва, даже не думай прозвучал голос в моей голове лучше иди в машину дорога до Колизея - это последнее где ты его увидишь.
-Живым – последние он произнес вслух, протягивая мне ладонь
-Что ты подмешал ему – сквозь зубы шипя выдавливаю каждую букву, крепче сжимая кулак с браслетом.
-Сюрприз, причем не последний для тебя, иди иначе ты лишишься и этих минут. – ненависть бушевала внутри, но спорить я не осмелилась лишь села на заднее сидение мерседеса. Альфа напоминал тряпичную куклу, когда я села рядом он чуть сполз с сидения так что голова легла мне на плече, а затем еще чуть ниже. Обняв горячее тело обеими руками я гладила его руки, с таким отчаяньем словно это был умирающий от холода, а мои прикосновения последний шанс его спасти.
-Прости – убрав волосы с его глаз, заправляю их за ухо, рука успокаивающе поглаживает макушку, наверное это человечнее, так я успокаивала ее много много лет назад
-За что – срывающимся от слабости голосом спрашивает волк.
-За то, что не смогла сберечь. Ведь тогда я ушла не просто так, а потому что надеялась обезопасить, надеялась, что у тебя будет нормальная жизнь, жена и куча детишек, темноволосых и несносных, как ты, но - продолжая гладить его по волосам я замолчала, сама не понимая зачем вложила ему в руку браслет так чтобы кулон был в центре ладони сложив его руку в кулак вновь раскрыла, тихий щелчок открыл его глазам тайну, тайну которую я так долго берегла от всего мира.-не смогла.
- Ты ничего не знаешь обо мне, не имени ни рода, не моей семьи, даже прошлого моего не знаешь а все равно тянешься, почему? - он тяжело вздохнул и указал на медальон
- Это латынь очень мелко, но если хочешь я прочитаю
- Да, а кто это – его палец проводит по вычеканенному профилю ребенка, смахивая пару капелек воды застывших словно слезинки на маленьких глазках.
-Терпение и все расскажу тебе по порядку, расскажу даже больше чем знают мои соклановцы, но это знание ничтожно. - прижавшись лицом к темным волосам читаю на ухо
- «И не то, что бы я сожалел обо всём...Эта девочка - Ночь, её имя - соната....Эта девочка - Боль, пересчитаны дни... Мне не может и лунною ночью присниться... И назвать её имя вряд ли решусь - моя нежная, сонная, тёмная Тайна. Это вечное имя - беспечная грусть…» - я замолчала ожидая реакции, карий взгляд изучал мое лицо ожидая продолжения истории.
-Ее имя Атия, у нее были глаза такого же цвета как твои, цвета теплой римской ночи, той самой в которую она умерла. Никто, ничего не мог исправить, не помогало не могущество ее великого отца ни вселенское страдание и мольбы матери, ни деньги обоих дедов, конечно будь это в наше время то она бы конечно выжила, но … это было совсем другое время. Она была уникальна, белые вьющиеся волосы, карие глаза и безудержная фантазии, маленький нежный котенок с огромным сердцем, она была моей дочерью и описать тебе то что испытываешь когда к тебе прижимается маленькое горячие детское тельце, как она щебечет что-то я не смогу никакими красками мира. Никакой дар не даст этого почувствовать. Мне хотелось, чтобы ты познал это прекрасное ощущение - быть родителем, поэтому я ушла тогда и надеялась, что ты успеешь уйти сейчас. Виктор очень силен он обладает различными талантами и я верю в то что он сможет вернуть мне ее, поэтому я с ним. – машина остановилась через пару минут моя дверь открылась, все что я успела это легко коснуться губами виска Альфы.
-Приехали, надеюсь ты успела проститься сполна с немытой собакой – теперь он был тем кем его знали в миру, седоволосый мужчина с пергаметной кожей и острым носом, вот в кого превратился встретивший нас мужчина с длинной цвета ворона крыла шевелюрой и подтянутой фигурой. Еще один ход игры, путать лица

Мгновенный укол боли пронзил тело, от правого плеча к левому бедру. Я задохнулся, скрипнул зубами. «Боль стимулирует» слышу чей то голос и пытаюсь понять кому он принадлежит. Попробовал встряхнуть головой, чтобы избавиться от этого голоса, который звучит в моей голове, но тщетно. Мои попытки лишь только смешат вампира. Он что-то говорит Доре, а меня подхватывают за руки, оттаскивают к автомобилю, стоявшему у обочины. и пихают меня в неё Сопротивляться не имеет смысла, тело не слушается. Чувствую, как тепло растекается по всему телу и стекает к низу живота, а к горлу подкатывает тошнота. Всё так, как рассказывал Ило. Пытаюсь сглотнуть, но неприятные ощущения во рту усиливаются. Прикрываю глаза и чувствую ее руки на своих волосах. Кажется, становится легче. Откидываю голову на её плечо и вслушиваюсь в её дыхание. Оказывается, вампиры умеют дышать. Или это у меня начались галлюцинации? Она что-то пытается мне пояснить, но мое сознание не воспринимает её слова. Я слушаю лишь голос: тихий, глубокий, с небольшим свойственным только ей акцентом. Она вложила что-то мне в ладонь. Кулон. Пытаюсь рассмотреть и понять, кто там изображен. Нежное личико девочки, с вьющимися волосами, пухлыми щечками и вздернутым носиком. А еще едва уловимый наклон головы. Такой же как у Доры. Дочь! Она сказала дочь. Но как же это может быть? Сколько ей было лет когда её не стало? Как Дора перенесла потерю? Кто отец этого ребенка? И почему нельзя было спасти её? Мне хотелось знать о ней всё. И самое главное: Каким образом Дора позволила этой мрази, что сидела на переднем сидении автомобиля и с довольной ухмылкой поглядывала на нас, заморочить себе голову, уговорами, что он сможет оживить её. Никому не под силу дать жизнь мертвому телу. Если смерть не требует каких-то определенных навыков от того, кто её приносит, и убить может каждый, то жизнь даруется только один раз. Нельзя взять тело, облив его святой водой и произнеся «абракадабра», оживить его, вдохнуть жизненную энергию в мертвеца, вернуть душу, наконец. Неужели Дора этого не понимает? Мне хотелось встряхнуть и привести её в чувства. Нельзя жить в обмане. Но моего желания было мало. Я не мог и пальцем пошевелить.
Автомобиль резко остановился и меня как тряпичную куклу вытащили из салона.
- Ну что, шавка, тебя то мне и не хватало для полной коллекции. – холодные пальцы с длинными острыми ногтями царапают мою щеку, но я ничего не ощущаю, лишь только мерзкий запах смрада, он поворачивает голову к вышедшей из машины Доре, - я знал, что ты приведешь его ко мне, мой ангел. За это я тебя отблагодарю, не волнуйся. Всё как и обещал.
Поднимаю тяжелый взгляд на лицо той, которая так коварно меня провела. С каким блеском и как мастерски. Если бы мог, то я бы сейчас зааплодировал. Как ловко она обманула меня, притворившись заботливой и трогательной. А мне то казалось, что все идет по моему сценарию. Хотя наши цели и совпадали, но методы, которыми воспользовалась вампирша были грязными. Ненависть полыхнула в моих глазах, когда понимание происходящего вошло в мое сознание. Она не отводила взгляда, не пыталась что-то объяснить. Она взирала на меня ничего не произнося. Так мы молча стояли и сверлили друг друга взглядами – один холодным и равнодушным, другой – яростно-ненавидящим. Если бы мог, я бы схватил её за тонкую холодную шею и вдавил её в, стоявший позади, черный седан, будто пытаясь высечь в ней дыры своей испепеляющей ненавистью, что полыхала во мне сейчас.
- Уведите его, лекарство скоро утратит силу. И он может обернуться. А мне еще рано его убивать. К тому же я для него приготовил кое-что похуже смерти.
Меня поволокли в какие-то не понятные ущелья, которые удивительным образом, расходились перед нами и тут же за спинами смыкались. Со мной не церемонились, тащили не разбирая дороги. Наконец, меня дотащили до какой то узкой, но довольно таки длинной камеры и заперли в ней. Пока глаза привыкали к темноте, я почувствовал в теле какой-то дисбаланс. В стопах и в ладонях начало покалывать, ноги скрутили судороги, а спина выгнулась вперед. Меня словно били по нервным окончаниям. Адская боль пронзило все тело, сжигая изнутри и скапливаясь в районе солнечного сплетения. От бессилия и беспомощности я сцепил зубы и захрипел. Что этот выродок вколол мне? На последнем издыхании я попытался подняться, но боль в ногах не давала мне этого. Я попробовал ползти. Нужно делать хоть что-нибудь, эта беспомощность и боль убивала. Пальцы рук вгрызались в сырую землю и я пытался подтянуть тело туда, где, как мне казалось, располагалась дверь. Но все было тщетно. Из горла прорывался звериный вой. Да именно вой… вой волка, когда он чует неминуемую опасность. Пот лил в три ручья, дышать было не чем. Волк требовал выхода наружу, но я не мог обернуться. Что-то не давало мне этого. После очередного приступа я потерял сознание.
Не знаю, как долго я пробыл тут, в этой пещере без сознания. День, два, а может неделю. По валяющейся возле меня разбитой чашке, я понял, что меня пытались привести в сознание с помощью воды. Не получив результата, видимо решили подождать когда я сам очухаюсь. Я тихо лежал в темноте, постепенно приходя в себя. Я постарался прислушаться к своим ощущениям. Нигде не болит, руки и ноги вроде шевелятся. Собравшись с духом открыл глаза. И тут же снова зажмурился. Передо мной был туннель и он был объят огнем. Но вот что удивительно – было больно на него смотреть, но жара никакого не было и вокруг ничего не было опалено. Он вроде был и в тоже время его не было. Было больно при взгляде на пламя, которое имело смутные очертания. Глаза до сих пор жгло. Даже с опущенными веками я до сих пор видел этот огненный женский силуэт, ужасающего по силе сияния. Он издавал какое-то не понятное шипение. Хоть глаза мои были закрыты, но я нутром чувствовал, как оно приближается. Я не знал что это такое, и какого хрена эта огненная штука хочет от меня. Но я знал одно – я сходил с ума.
- Не подходи – рыкнул я, но это не понятное существо продолжало приближаться ко мне, я чувствовал это, волк во мне кричал об опасности. Главное не открывать глаза иначе ослепну. Я махал рукой, как бы отмахиваясь от этого существа и попытался отползти в темный угол. Но свет настигал меня. Сейчас она коснется меня и я сгорю. И вот когда я почувствовал на себе прикосновение, вдруг всё погасло и я снова оказался в кромешной темноте.
- Сэм, ты слышишь меня? – моего лба касались холодные тонкие пальцы той, кого я несколькими днями ранее ненавидел, та, которая обманом заманила меня сюда, та, которую меньше всего хотел сейчас видеть, вернее, не хотел, чтобы она сейчас видела меня таким беспомощным и слабым.
- Что тебе тут надо? – я отодвинулся от нее, - Решила посмеяться надо мной? Потешить свое самолюбие.
- Ты сейчас не в себе, поэтому я не буду реагировать на твои слова. Я принесла тебе поесть, - сухо произнесла она и кивком головы указала на лежавшее рядом блюдо с едой.
- Уходи. Мне не нужна твоя помощь.
- Глупый волк.
- Я сказал уходи.
Дора встала и пошла к выходу.
- Стой, и это забери, - киваю на блюдо с едой.
- Я не прислуга, пусть стоит там где стоит. – рассержено взглянула прямо в глаза и надменно подняв голову вышла из камеры.
Её красивое лицо еще долго стояло перед моими глазами, пока я не уснул.

Когда звезда тронет своим телом чужое небо,
Хочу побывать там, где ни разу не был.
Хочу, чтоб в объятьях была моя душа,
Вот они - мечты. Всё, курю не спеша....

Точка невозврата...
Что это? Критическая черта после перехода которой нет возможности возвращения к исходному состоянию или это точка отсчета времени после определенного события, которое перевернуло всю твою жизнь? Задумывались вы когда нибудь над этим? Если нет, то наверное вас можно назвать счастливчиком. Если да, значит вы определенно знаете ответ на мой вопрос.
Я предпочитаю думать, что я "счастливчик", но жизнь с моим мнением несогласна однозначно.
Возможно кто-то задастся вопросом: " К чему я все это?"
Да не к чему. Просто накатило. Накатило и отпустило. Точно так же, как накатывают на берег волны океана с белыми шапками пены. Именно на них были похоже густые облака в лучах уходящего солнца за стеклом иллюминатора самолета. Я и забыл, как это красиво. А может просто никогда не замечал этого или не придавал значения.
Несколько лет жизни, скажем два-три года, это много или мало? Вопрос который влечет за собой дополнительные вопросы. К примеру два-три года бесконечного счастья, которое в какой то миг заканчивается так же внезапно, как и началось когда то. Наверно в этом случаи можно смело сказать, что это мало. А если к примеру два-три года скитания, одиночества и добровольного заточения, то наверное получается что много. Как мне однажды сказал один монах : "Есть одна судьба-дорога проложенная Богом, и есть сотни троп отходящих от неё, которые на карту жизни нанес дьявол. С рождения до самой смерти мы все привязаны к своим дорогам и по каким бы тропам мы не блуждали, создавая тем самым сами себе проблемы, мы всегда рано или поздно возвращаемся на дорогу своей жизни." Мы все считаем сами себя творцами своей жизни, а по его словам выходит, что это не так. Тогда возникает вопрос: "А для чего тогда принимать решения, пытаться что то изменить, стать лучше?" Для чего?! Ведь все предопределено уже кем то. Не важно кем, Богом или чертом или кем то ещё. Предопределено ведь, а значит от судьбы не уйдешь. Можно же сесть, и ждать, (как говорит одна моя знакомая) сложив ручки на пи...
Но наверное пора закругляться с философией и рассуждениями, ведь сколько не философствуй всегда на твое "Да" противовесом станет чье-то "нет". Пожизненное: "Палка о двух концах" без возможности золотой середины. Пора оставить все свои эти мысли там. Там где я жил два с лишним года и возвращаться в ту жизнь от которой я бежал тогда и куда я возвращаюсь сейчас...
Я лениво перевел взгляд с облаков на сидящего рядом в кресле друга. Тот сидел закрыв глаза и мотал головой в такт какой то музыке, звучащей у него в наушниках. Средний палец его левой руки возник перед моим лицом незамедлительно. Я усмехнулся и отвернулся обратно.
Друг Фил. Больше чем друг, больше чем брат. Многолетняя дружба давно доказала, что мне не нужно знать его мысли, чтобы понять что у него на уме. Какое то живое воплощение моего собственного я, только старше, опытней и мудрее. Хотя порой несмотря на возраст и свой Волтуриевский аристократизм, он мог быть раздолбаем ещё похлеще чем я.

Лучезарная улыбка светилась на лице друга.
- С чего это ты взял, что я про тебя думаю?! Как будто мне заняться больше нечем. Я может думаю о бытие.
Все мои эти философские размышления жутко вымораживали Фила, что меня последнее время жутко забавляло. Так было и сейчас:

***
Здесь наверное нужно сделать отступление и пояснить суть происходящего. Итак...
Три года назад у меня была девушка. Хорошая такая деваха, но с конкретными тараканами в голове, в виде капризов. Но и это даже не проблема, у всех свои тараканы. Мне с ней было хорошо, хоть порой она мне выносила мозг своей ревностью конкретно. Просто взрывала, разворачиваясь уходила хлопнув дверью, и исчезала на несколько дней. Причем это происходило с регулярной периодичностью. Две недели спокойствия и тишины, потом скандал и несколько дней отсутствия. Причем сколько я не пытался узнать где она была, или хотя бы "услышать" её мысли на этот счет, вечно нарывался на какую то стену отмалчивания или отшучивания, мол срочные дела. Так продолжалось несколько месяцев, пока чистая случайность не поставила точку на моем терпении.
После очередного выноса моего мозга, к которым честно сказать я уже даже на тот момент привык, она как обычно исчезла в неизвестном направлении. Обычно моя дама с характером отсутствовала не менее трех и не более пяти дней. А тут объявилась утром на следующий день после ссоры. А у меня прям как в песне: " А к ней в халате дамочка выходит..." Ну, правда не в халате, а в полотенце и к тому же ещё из моей комнаты, а я вообще только из бассейна в одних шортах расхаживал по гостиной внизу. Короче, картина маслом. В такой ситуации я бы и сам вряд ли поверил в безгрешность увиденного, но факт остается фактом - "Ничего не было!" Марика, просто тупо пьяная спала всю ночь в моей комнате, а утром приняв душ, выпорхнула, но поняв масштаб всей трагедии быстро упорхнула, чем спасла свою душу от неминуемой гибели.
В общем мы расстались без каких либо объяснений, оставшись каждый при своем мнении. А потом я уехал. Улетел в никуда. Год слонялся из города в город, из страны в страну, сам не зная зачем. Пока чисто случайно не встретил того самого монаха... После наших с ним бесед я буквально ушел из жизни мирской, спрятавшись глубоко в горах в одном ветхом домике без намека на какие либо блага цивилизации.
Пару месяцев назад вернувшись с охоты я застал на крыльце своей халупы Фила. Он трепал за ухо Вайгара, который вился вокруг него. Увидев меня, Фил, затянувшись сказал:

***

Я усмехнулся.
- Хочешь проверить?

Фил еще хотел что то сказать, но его перебил голос из динамика, вещающий о том, что самолет начинает снижение.
Мимо нас пробежала бортпроводница, в обтягивающей бордовой юбке. Мы вдвоем проводили её взглядом. Я протянул Филу руку.
- Что?! Забьемся, как раньше?

»» 28.02.16 21:26 Обсуждения дальнейшего развития сюжета игры Сумерки

Я сидел в кресле лайнера, покачивая головой в такт музыке несущейся из динамиков наушников и думал о том, как же все здорово, что задница именуемая Эдвардом Калленом, наконец-то найдена и выдрана мной замечательным из утопического, опять же по моему сугубо правильному мнению существования. Право слово, я был готов подумать, что мой друг за годы своего намеренного исчезновения с глаз родных и прочих, мог заниматься чем угодно – от владения сетью элитных борделей, до осваивания наркобизнеса где-нибудь на просторах еще не ознакомленных с сей напастью. Но, то что я увидел, ввергло меня прямо скажем в глубокое уныние, ибо Эдварда отрекшегося от всего мирского, я и в страшном сне (если бы конечно мог спать) увидеть никак не ожидал. Каллен, подался в какие-то послушники, наслушавшись бреда какого-то полоумного старика в какой-то попе мира. Хибара, которую едва можно было назвать домом, наполненной скудной мебели: табуретка, стол, и кровать. Ни телевизора, ни телефона, ни интернета, зато млять телескоп есть в который он ночами рассматривал звезды, наверное, искал там какие-то свои пути. Кстати о тропках этих. У меня реально чуть мозг не взорвался, когда я слушал тот бред который он нес. Не буду пересказывать эту ахинею, потому что это пол беды, в шок меня ввел его ответ на мой резонный вопрос про секс. Вот это было прям беда бедой. Оказывается, чтобы чего-то там понять, надо самовольно завязать член узлом и... видимо смотреть в телескоп. Потому что больше ничего не остается.
С этим, я ясен пень был категорически не согласен, а посему летим мы в самолете из тьмы –таракани, на встречу реабилитации в лицах юных красавиц и пузатых ёмкостях с плещущимся там горячительным, способным вернуть с небес на грешную землю. Филя пожил, Филя знает.
Мне совершенно не нравилась задумчивость, не покидающая моего друга, его нежелание что-либо менять в своём безрадостном существовании, а самое главное мне порой казалось, что, Эд и меня собирался «перекрасить» в свою обретенную «истину». Вот и сейчас почувствовав его задумчивый взгляд на себе, я поднял средний палец вверх, стойко отбиваясь от всяческих притязаний на веру в моей давно почившей душе.
- Если ты про меня думаешь, какие то гадости, я тебе реально гвоздь в голову забью
- пообещал я, открывая глаза и улыбаясь во все тридцать два зуба.
Опять двадцать пять, - я так сморщился, потому все вышеперечисленные зубы, разом заныли требуя участия в их судьбе дантиста.

- Мля, не начинай! Ты мне и так все мозги затрахал своими стежками-дорожками и познанием себя. Я тебе отвечаю, я реально этого умника из-под земли достану и умирать он будет долго и мучительно,- нисколько не преувеличил я свою угрозу, ибо зубы продолжали ныть, а просветления на лице друга никак не желало являться мне, - умирать он будет долго и мучительно, за одну вот эту только его фразу: "Только отказавшись от плотских утех и живя в смирении, ты познаешь себя и смысл жизни." Что, мля, за бред? Яйца, как колокола ты тока познаешь и все. Они вообще у тебя хоть остались или все в познание смысла жизни ушло? – мне во-первых было реально тревожно за друга, ибо три года!!!А во-вторых, еще и интересно, потому, как сам я даже на минуту не мог себя представить в подобной ситуации. Искренне считая, что все абсолютно лечиться сексом - разбитая любовь, траблы в жизни и прочие, прочее, прочее, кроме конечно венерических сюрпризов, но меня сия напасть никак не могла коснуться.
– усмехнулся Эд и я даже чуток воспрянул духом, ибо в его усмешке вновь появилось то неповторимое порочно-бесшабашное, что так сводило с ума женщин.
-Ну, прям радует, что хоть в отличие от мозгов чувство юмора осталось. Значит не все ещё потеряно.- Радостно заверил я друга и хотел было добавить, что возьмусь вернуть и мозги в прежнее состояние, но меня оборвало сообщение бортпроводника о том, что самолет наконец снижается. Мимо нас проскакало прелестное создание, облаченное во что-то совершенно не оставляющее простора для фантазии мужскому взгляду. Проводив ее жадным до тела взглядом мы с Эдом не сговариваясь посмотрели друг на друга. Я, правда, ожидал увидеть в его глазах осуждение моей вечно похотливой натурой, но был удивлен…прямо скажем приятно.
протянув мне руку, сказал Эд.
Ухмыльнувшись, я через чур поспешно ударил по рукам.
– Принято. У тебя ровно сутки. Доказательством могут служить… ее ажурные бордовые трусики, те самые, что я успел засечь, когда она усердно помогала пристегнуться какому-то борову, при этом излишне сильно наклонилась. Идёт?

»» 01.03.16 07:59 Обсуждения дальнейшего развития сюжета игры Сумерки
_________________

Сказано, сделано! Только пока не буду озвучивать на что забились, ибо это было из разряда: "Я придумаю потом".

И так. Оставляем все прошлые рассуждения о бытие и определяем план действий.
1. Вспомнить, как это было. Оживить воспоминания тех эмоций, которые дарит флирт. Тот азарт хищника, который захлестывает и заставляет идти дальше.
2. Действия.
Невербальный контакт.
Заинтересованный прямой, но не навязчивый взгляд. Она почувствует его, даже если не будет видеть тебя. Обязательно почувствует и будет искать тебя глазами. Женщины всегда это чувствуют. А когда найдет, то отведет свой взгляд через пару секунд, сделав вид, что это была простая случайность. Но женское природное любопытство обязательно заставит проверить, было ли это случайностью?! И вот она опять смотрит на тебя понимая, что это было не случайностью. В этот момент за долю секунды в её глазах эмоции сменяются одна за другой. А далее всё чем более прозаично. Она снова отводит взгляд и отворачивается, но на её губах уже играет улыбка. Теперь все куда проще…

Нашу с бортпроводницей игру в «гляделки» нарушил голос из динамиков:
«Дамы и господа! С Вами говорит командир экипажа. Впереди грозовой фронт, в связи с изменившимися погодными условиями, мы вынуждены совершить посадку на ближайшем запасном аэродроме. До окончания набора высоты просьба не покидать свои места и не пользоваться телефонами. Дополнительная информация будет сообщена Вам позже. Спасибо за внимание!

Непроглядная чернота за иллюминатором. Турбулентность. Самолет трясется, словно неуправляемый, а из системы вентиляции по салону распространяется едкий серый дым…

»» 04.02.17 23:51 Альтернативная реальность

Париж, Франция, спустя несколько лет

Говорят, что Париж прекрасен в любое время года, хотя мне, признаться, он милее всего в осеннюю пору затяжных дождей. Люблю я хмурые зацепившиеся за шпиль собора Парижской Богоматери тучи, свежий разбрасывающий волосы ветер и лужи с кругами на воде, в которых догорает листва. Именно таким этот город самый настоящий, правильный, когда дождь смывает позолоту с памятников архитектуры и в утреннем тумане тает розовый флер романтики.
Я сижу за крайним столиком у окна и смотрю на людей. Прячась от непогоды под зонтами, они то и дело проносятся по вымощенной камнями узкой улице, забегают в лавки и магазины, и вновь продолжают торопливое движение вперед. Их жизни ограничены, от того и суетливы бывают чересчур: горят ярко, стремительно и быстро гаснут, как метеоры в ночном небе.
– Бонжур, Алия! – знакомый голос выводит из лабиринта размышлений, поднимаюсь со своего кресла, и молоденькая девушка бросается мне на шею, шепча, - я так соскучилась, мама.
Я не мать ей в том смысле, в каком хотела бы. Такое фактически невозможно уже более двух сотен лет, но все же эту смертную девочку вырастила как родную дочь. Пенелопе уже девятнадцать, она талантливая, умная и красивая девушка, которая знает о моей истинной сущности, но не стремится стать вечной. И я не хочу заставлять ее против воли проходить превращение в монстра, даже если это означает состариться и покинуть мир. Век Пенелопы краток и хрупок, однако именно в этом и заключается реальная жизнь, а все иное лишь существование пустое.
- Я жива?
- Не совсем.
- Но ведь и не мертва?
- Конечно, нет. Ты вечная.
Тогда, более двух сотен лет назад я не имела роскоши выбора. Упав в глухом румынском лесу с лошади, переломав позвоночник, просто лежала на сырой земле, не могла пошевелиться, отчаянно хватала ртом воздух и смотрела в затянутое серым покрывалом небо, понимая, что увидеть лазурь мне больше не суждено. Я умерла в тот день, когда Роксанда, проклятием своим темным заново связав душу с телом, поделилась бессмертием. Силой, жаждой крови и безумием, которые в новой ипостаси растворили Аларию де Рош-Вилльер, представительницу аристократического рода, наследницу семейных владений, жену видного политического деятеля и первую леди завоеванного Амстердама.
Я обнимаю искренне и тепло дочь, радуясь очередной возможности увидеться, и, вернувшись за столик, жду, когда проголодавшаяся после лекций в университете девушка сделает заказ. Сама цежу красное вино с парой капель крови в бокале, что вполне несложно затребовать, обладая даром внушения. Официант уходит и, полностью сосредоточив внимание на мне, Пенелопа начинает рассказывать о своих парижских буднях, успехах в учебе, подругах и парне, с которым встречается. Она говорит долго, описывая даже незначительные события насыщенной юности в столице.
– Вижу, что ты счастлива, дорогая, - произношу, замечая, как горят ее глаза жаждой свершений.
– А ты? – спрашивает дочь, отламывая кусочек шоколадного чизкейка. – Ничем не хочешь поделиться?
Касаюсь яркого украшения с крупным овальным рубином, вставленным в оправу, и улыбаюсь уголками губ. Я могу рассказать Пени об Александре, его тяге к древностям, весьма изысканным и дорогим подаркам. О проведенном с Сульпицией в Вольтерре времени, когда она в очередной раз предлагала стать правой рукой королевы и на постоянной основе занять покои в ее крыле. И еще много о чем, но только не то необъяснимое видение, которое пережила от первого лица путаясь в уровнях и коридорах подземной лаборатории с четким ощущением, будто кто-то неизвестный похитил мою дочь и держит ее там. Посоветовавшаяся касательно этого с семьей Сульпиция считает, что виной всему перегрузка разума, вызванная частым и интенсивным использованием моего таланта. И я склонна верить такому объяснению.
Время с Пенелопой, кажется, летит еще быстрее, чем обычно. Ей пора возвращаться на дополнительные занятия лингвистического курса, поэтому вместе покидаем заведение. Я провожаю девушку до конца улицы, выходящей на шумный бульвар Сен-Мишель, и прощаюсь, вновь заключая в объятия, уже сейчас ощущая, как сильно будет не хватать ее. Но нужно уметь отпустить свое любимое повзрослевшее дитя в большой мир, пусть и напоминая всякий раз при встрече о важности осторожности и благоразумия.
Я смотрю ей вслед, пока не теряю в толпе, а после отправляюсь гулять по латинскому кварталу, бездумно выстраивая маршрут от одной достопримечательности до другой. Дождь никак не унимается, стуча мерно по ткани зонта, и ветер лишь усиливается, обдавая своим северным дыханием. Однако холода не чувствую, только умиротворение, со стороны наблюдая за жизнью. Экран мобильного телефона вспыхивает пришедшим сообщением «Я уже в самолете. Ждать тебя?», одной из немногих тонких нитей с реальностью. Долго смотрю на дисплей, обдумывая, хочу ли уехать из Парижа вместе с Александром, и пишу ответ «Я сяду у иллюминатора».
- У тебя есть мечты, чувства, эмоции?
- У кого же их нет?
- Когда их не станет, тогда не станет и тебя.
_________________

Париж. Несколько лет спустя.
Париж один из тех городов, в который поток туристов никогда не прекратится. Их количество зависело только от сезона.
Париж как состоявшийся «бренд», привлекал путешественников со всего мира, чтобы они могли окунуться в атмосферу романтики, особенно на фоне Эйфелевой башни. Но не только башней знаменит этот город. Здесь есть на что посмотреть: Собор Парижской Богоматери, Лувр, Версальский дворец, Сорбонна.. Список достопримечательностей можно продолжать и продолжать.
Но среди них мне милее район Монмартр, который всегда был полон народу, и со всех сторон слышалась разнообразная речь.
Сегодня на площади Тертр туристов особенно было много, а лишь потому, что на улицы столицы пришла весенняя, солнечная погода. Художники, удобно устроившись на низких стульчиках, рисовали портреты тех, кто приехал посмотреть на достопримечательности. Или же просто писали в свое удовольствие, в итоге получая полноценную картину.
А воздух был пропитан не только весной, но запахами свежей выпечки, и, несомненно, кофе.
Сидя в одном из уличных кафе, я наслаждалась кофе и наблюдала за прохожими, у которых на лицах был написан восторг. Для меня эти ощущения давно забыты. Париж уже не вызывает трепета и шквала эмоций, как это было вначале моего приезда сюда.
Единственное, что приносило радость - посиделки в одном из кафе, и наблюдение за прохожими. Я надевала защитные очки, чтобы отгородить себя от какого-либо контакта со случайными людьми, будь это взгляд или разнообразные вопросы. В большинстве случаев подходили парни, желавшие познакомится.
Но они также быстро исчезали, я не особо церемонилась с теми, кто подкатывал ко мне, посылая по одному известному адресу. Вообще, старалась меньше контактировать с людьми, и только по мере необходимости. Я знала, что отличаюсь от простых смертных, и иногда мне трудно было контролировать свои приступы ярости. Нахождение среди людей способствовало держать себя в руках.
После побега из плена вампира, несколько лет тому назад, во мне что-то сломалось, и я превратилась в неврастеничку. Когда не могла сдерживать свои эмоции и ярость, все выливалась в убийства вампиров. Чаще всего это были новообращенные.
Поэтому только ночью ощущала себя посвободнее. Когда поток туристов сокращался, и иногда улицы казались почти пустыми. Я наслаждалась ощущением опасности, охотясь на своих врагов.
В самом начале, когда не знала, как уничтожить вампиров, игралась с ними, правда понимала, что покалечить их проще, чем убить. Опыт приходит с годами, а жажда убийства прочно закрепляется в крови. Я не Баффи, которая истребляла вампиров, просто мстила всем им за одного из их вида.
Вместо трупа всегда оставалась горстка пепла и вонючий запах.
Сегодня в очередной раз у меня случился срыв, и я вышла погулять. Ночь была теплой, а небе появились звезды. Я шла по одной из улиц Монмарта, наслаждаясь отсутствием толпы туристов. Кутаюсь в тренч, и только стук собственных туфель сопровождает меня сегодня.
Если не считать бесшумную тень, следующую за мной, вот уже на протяжении нескольких минут. И неизменный ее запах – цитрусовые смешанные с нотками орхидей, навсегда я запомнила.
Разворачиваюсь резко, принимая стойку для защиты. Эта девушка каждый раз приходит неожиданно, без предупреждений.
Иногда, кажется, что хочет застать меня врасплох. Но мой безупречный нюх всегда помогал мне распознать, что она поблизости.
- Древняя, каким ветром тебя сюда занесло? – ее первый удар отбиваю, а затем уворачиваюсь, в ответ нанося удар ногой. – Или соскучилась по мне мелкая? Ты сегодня в роли монашки, серьезно? (хохот).
На мои реплики она не отвечает, продолжая наступать на меня. Ну я не остаюсь безучастной, отвечаю ей тем же – ударами ногой и руками. Превращаться не было смысла. У нас всегда один сценарий исхода битвы..

Самый неожиданный запрос в гугле, на утро после вчерашнего: "сколько аварийных катапульт имеет пепелац".

Париж

Каждый город по-своему уникален, и в каждом я нахожу что-то новое, неизведанное, притягательное. Когда кажется, что изучила уже все на свете, судьба преподносит сюрприз и утирает нос древнему заносчивому вампиру. Жизнь прекрасна, многолика и многогранна, даже если иногда мне хочется устроить перезагрузку и посмотреть, повторится ли путь эволюции. Хотя бы в местном масштабе. Но лень. Лень и манга. В Париж я пришла за выпечкой и сигануть с Эйфелевой башни. Этот номер я еще не проворачивала - в последний раз, во время Второй Мировой, было как-то не до тарзанки с башни, шла война. Бомбы, авианалеты, перестрелки. А сейчас столица Франции кажется умиротворенной и величественной. Прохожу по Елисейским полям, потом к Сене... Времени у меня много, хватит посмотреть все. А вечером... так, стоп. Аккуратно сворачиваю влево и отхожу перебежками. Проходящие мимо люди уже, кажется, привыкли и даже не оборачиваются на психованного вампира-косплеера. Сегодняшний облик был выбран в честь Notre-Dame de Paris, хотя там мою инициативу не одобрили. Хей, это тоже церковь. Насилия, правда. Но церковь же! Вампир с крестом. Только сегодня, ограниченный тираж, дорогая публика!

Следую на расстоянии, не приближаясь пока зевак на улицах не станет меньше. Если все закончится как всегда, среди мирного и не очень мирного населения возможны жертвы. Случайные. Намеренно я людей не убиваю. Давно. Ками-сама, вампир-хиппи с крестом. Что дальше? Хари Кришна? Хотя, если подключить логику, то на кой мне людишки? Это будет просто бойня с фонтанами крови, вот и все. Красивый, интересный, порой даже опасный для меня бой - огромная редкость. Но я верю, что в этом столетии или в следующем я все же встречу равного противника.

Мда, пока я размышляла, меня спалили. Смысла дальше прятаться нет, поэтому резко ускоряюсь, занося левую ногу для удара, прокрутившись на опорной правой. Забавно, опорная правая у левши, хотя я уже несколько тысяч лет как амбидекстр. Отбивает, пару ударов в ответ. Уклон, блок. Пистолеты, так необходимые для образа заменила тэккокаги, с ними меньше вопросов и не надо отвлекаться на то, чтобы отправить погулять подальше жандармов. Косплей это, косплей, еретики! На костер еретиков. Так, я отвлекаюсь. Легкая разминка обычно включает в себя обмен ударами на средней дистанции, несколько раз выпады были вполне опасны, Эми быстро учится. Радостно скалюсь во все клыки - хорошая драка такая же редкость как хороший виски. Или коньяк... Или бурбон. Наливать не хотят, жлобины.
- Так что за костюм?
- Церкви Насилия! - гордо отвечаю я. Эх, мне бы еще автомат... Или базуку, да. Или танк. Сразу губозакаталку, ага.
- Гонишь?
- Неа! - ухожу в сторону, уклоняясь от удара по корпусу. - Рюши мне помнешь!
- Не надо было тряпки эти таскать.
- Пфф, что бы ты понимала, - нижний блок, удар ногой приходится на руку. Довольно чувствительный удар. Перехват и киношая вертушка из боевиков в стиле монахов Шаолиня с кувырком назад. - Ладно... тайм аут?
- Давай, - вздыхает пушистая, кутаясь в тренч.
- Псс.
- Отстань.
- Нет, ну правда.
- Чего тебе?
- Тебе в туфлях удобно драться?
- Сказала та, кто носит полуметровую платформу, - фыркает Эми.
-Тридцать восемь сантиметров там было, а не пятьдесят.
Уже не такие суетливые и шумные улицы Парижа, вспыхнувшего сотнями ярких точек - ночных огней. Запахи, звуки, даже самые легкие шорохи - в них была жизнь. Яркая, неудержимая и такая непостоянная. Радостно уплетая выпечку (ура! мне ее продали, вознесем же крови Кровавому Богу и черепа трону его), иду рядом с Эми, борясь с желанием поставить пальцами рожки, когда случайные прохожие приветливо машут руками. Дружелюбный город, тут людишки не такие уж расисты. Так уж быть, не стану прыгать с башни. Пока что.

Париж.

Мне не понять любви Лами к косплею. Могу уверенностью сказать, как и она не поймет мою любовь к вещам от кутюр.
Перед новым ударом, я в очередной раз посмотрела на ее наряд, и улыбнулась комментариям про рюши. Шуточный бой заканчивается ничьей. Мы правда никогда всерьез не дрались, не считая первого раза. Поправляю одежду, кутаясь в тренч. Несмотря на весну, ночи холодные.
Иду по тротуару без какого-либо направления, и оглядываюсь, чтобы убедиться, что Древняя шагает следом.
Странная у нас с ней дружба. Вампиры и оборотни в нормальном мире сосуществуют «скрипя зубами» в буквальном смысле этого слова. Но есть мы, два безумных существа, которые редко встречались, чтобы весело провести время и выдуть бутылку виски. Иногда и две, а потом опять прощание, до новой встречи.
Идем дальше, улыбаюсь, глядя на Лами, которая уплетает выпечку, купившую в небольшом магазинчике. Столько радости и счастья читалось на ее кукольном лице. Я понимаю прохожих, которые останавливали Лами, чтобы сделать селфи и фоток с ней. Ее разнообразнее наряды делали Лами ожившей куклой. И если в первое время она с неохотой позировала, то сейчас радостно улыбалась в камеру телефона или объектива.
Я же стояла поодаль, терпеливо наблюдая за этим процессом, иногда длилась больше десяти минут. Это когда на нашем пути попадались китайцы, принимавшие Лами с восточными чертами лица за свою. Когда соображали, что она ничего не понимает на их языке, то просто фотографировались на память.
На самом деле я тоже не знала, кем она является по национальности.
Вот и сегодня ночью, нашлись туристы, которые очень захотели запечатлеть с ней несколько кадров.
Домой возвращаться было рано, и шальная мысль ударила безумной идеей.
Снова повернулась к ней, Лами как раз прощалась с «папарацци» и подошла ко мне.
- У меня есть идея, - улыбаюсь с хитрецой, - развлечемся сегодня.
Девушка напротив только поднимает вопросительно одну бровь, вернувшись к своей булочке. Пожимаю плечами, и вечер уже не кажется томным, как показалось в самом начале.
Подняв руку, останавливаю автомобиль, после небольшого диалога на французском, киваю Лами, чтобы она садилась.
В салоне царило молчание, и только из радиоприемников очередная звезда пела про любовь.
И спустя кое-какое время уже знаменитая достопримечательность, которая конкурирует с Эйфелевой башней по посещаемости, предстает перед нашими взорами. Пирамида, в обрамлении дворца с трех сторон, выглядит как настоящий бриллиант. На фоне ночного неба, этот эффект только усиливается.
Плачу мужчине договорную сумму и поблагодарив, выхожу, вдохнув полной грудью, выдыхаю.
Пахнет не как днем, кофе и свежей выпечкой, а затхлой водой. Сена рядом.
- Пойдем смотреть картины и прогуляемся по Лувру.
Лами только пожимает плечами. Скорее всего, периметр хорошо охраняется, и внутри много камер плюс сигнализация. Но я уверена в вампире, она сможет открыть любые двери. Ибо она настолько древняя, что не удивлюсь, в ее голове есть чертоги разума (как у одного героя из современного Шерлока) где хранится разнообразная информация.
Целенаправленного идем к пирамиде. Здесь находился главный вход в музей, и мы не дошли пару метров, нас останавливают. Лами соображает быстро, что сказать.
На практически чистом русском с легким акцентом обращается охраннику:
- Не подскажите, как пройти в библиотеку.
Сдерживаюсь, чтобы не прыснуть от смеха. Любопытно, где она смотрела известный советский фильм. Но об этом я спрошу ее позже.

Париж

— Математика — царица наук. Арифметика — царица математики!
— Вассал моего вассала — не мой вассал.

Великолепие Лувра, бархат темного неба с алой полоской заката где-то на горизонте, аромат французских булочек... и офигевший охранник. Который "Приключения Шурика" явно не смотрел. Поэтому библиотеку мы искали сами. Это интересно - снова ходить по коридорам древнего дворца, который я видела совсем иным. Без камер наблюдения, шума машин за окном, электричества и туристов. "Тебе не достает элегантности" - эти слова я слышала в каждом столетии. Да в пень ее, эту элегантность. Такому милому и доброму вампиру, как я, она не нужна. Клыкастой улыбкой и добрым словом можно добиться гораздо большего, чем просто добрым словом. А если еще и пистолет...
- И куда тебя понесло?
- В тот зал, видишь, какая крутая люстра?
- Не вздумай.
По ходу, Эми слишком хорошо меня знает. Люстра это не мишка, стащить будет проще, но отвинчивать, снимать, тащить... Да и шариков нет. И лень. Виси пока.
- В свое время мы талисман Олимпиады сперли, - доверительно сообщаю волчице, переходя на тихий, очень тихий шепот. Остальным, если они здесь есть (и ушам у стен, а они здесь могут быть - паранойя бдит), не услышать, а слух оборотня различит каждое слово.
- Так это ты?
- Я! - гордо. - Хочешь, мишаню потом покажу. На колесиках. И с шариками. Правда, половине хана.
- Колесики? Шарики?
Активно киваю, сворачивая в очередной коридор. Какой красивый, длиннющий и мало освещенный. Идеальный коридорчик для вампира. И не надо кивать на дедушку Фрейда - я и длинна все равно не то, что вы подумали. Хотя бы в силу физиологии. Что не мешает мне иметь мозг окружающих, хехе.
- Эми...
Волчица закатывает глаза к потолку.
- Вот зачем тебе этот стул?
- Это не мне. Сувенир будет. Круто же, да? Все привозят маленькую башню, а мы стульчик. Нэ?
- И как ты протащишь стульчик мимо охраны? - скептически интересуется подруга. - Затопишь, взорвешь, захватишь в заложники балдахин?
- Пфф! Элементарно!
Секунда, вторая. Десять, двенадцать.
- КАКОГО ТЫ ВЫРУБИЛА СВЕТ НА ЭТАЖЕ?!
- Ой-ой-ой, я же оглохну. И нечего на меня рычать. Замыкание, мало ли. А мы пока сопрем стульчик. Я гений?
- Ты наказание.
***
- Подогнать к черному входу грузовичок с надписью "Химчистка". Лами, ты сама оригинальность.
- Спасибо!
- Могли бы еще погулять по Лувру, но тогда твоя клептомания решила бы утащить половину экспонатов, - вздыхает Эми, кутаясь в тренч. Прохладный ночной ветерок шевелил зеленые кроны деревьев, гонял по мощенным улочкам листья и развевал отодранный кусок рекламного плаката с физиономией кандидата в президенты.
- Это вряд ли, - задумчиво вожу пальцем по парапету. Внизу величественно катит волны Сена. Когда я в последний раз просто так любовалась волнами реки? Без спешки, без постоянных приступов мании преследования, без желания кого-то в них утопить? Париж действовал умиротворяюще. Или это кофе, выпитый в уютной кафешке за углом? Или серебристая шаль, купленная в одном из магазинчиков?
- Знаешь, Древняя...
- Аре?
- Ты псих. Но с тобой весело.
Хмыкаю и сажусь на спинку скамейки. Прогулки по мосту, а теперь посиделки в тихом скверике. Такие драгоценные минуты покоя. Которые я разделила с другом. Такие удивительные. И парадоксальные. Как посылка с креслом. С припиской "Извини, не было времени прикручивать колесики. Тов. Кузьма".