Рио-2016

Россиянка Юлия Ефимова поделилась эмоциями от второго серебра на ОИ в Рио на дистанции 200 метров брассом, назвала имена американцев, чьим мнением она дорожит, а также рассказала, что за музыка играла у нее в наушниках перед заплывом.

— После стометровки и финала на ней мне стало полегче. Я смогла собраться. Этот финал тоже был непростым, переживала. Если на «сотне» было понятно, с кем сражаться, то тут были очень плотные результаты, все соперницы плыли быстро и не знала, кто может выстрелить. Конечно, хотелось проплыть быстрее — я прекрасно прошла 150 метров, но на последний «полтинник» меня немного не хватило. Но с теми тренировками, что у меня были, это хороший результат.

— Вы обычно медленнее стартуете и потом начинаете ускоряться. На сей раз вышло не так.

— Это было задумано, я так уже несколько раз делала. То же мне сказал и Дэвид Сало. Если хочешь выигрывать, то надо быстрее начинать. К тому же, я не рванула вперед, а просто проплыла первый отрезок чуть быстрее обычного.

— Выходили на заплыв в наушниках специально, чтобы не слышать шума?

— Мне не важно, что кричат с трибун. Я и раньше иногда выходила в наушниках. Порой гул с трибун даже может разозлить и погнать вперед. Что играло последним? «Eye of the tiger» (смеется)

— Сколько планируете отдыхать после Игр?

— Я планирую, наоборот, поехать по этапам Кубка мира. Мне нужно набирать форму, которой сейчас нет, и я надеюсь это сделать через старты. И все всем доказать.

— Что скажете по поводу того, что тон зарубежной прессы постепенно меняется, перестает быть резко осуждающим?

— Правда выходит на свет. Надеюсь, скоро все окончательно прояснится. И жду извинений.

— Ваша соперница по стометровке Лилли Кинг допустила несколько критических замечаний в ваш адрес. Что можете ей ответить?

— Единственные американцы, к чьему мнению я прислушиваюсь — Джон Урбанчек и Сало. Остальное меня не интересует.

— Как удается оставаться спокойной, всю Олимпиаду отвечая на одни и те же вопросы иностранных журналистов?

— Спорт мне в этом помог. На самом деле я невозмутима только внешне, а внутри все кипит. Но стараюсь контролировать себя. В детстве, если я становилась четвертой, у меня могла случиться истерика на весь бассейн, но сейчас гораздо спокойнее.

— Та же американка Кинг считает, что спортсмены, пойманные на допинге, больше не должны выступать на Олимпиадах. Ваше мнение?

— А что она тогда скажет про Майкла Фелпса, который попадался на марихуане? Я против допинга и никогда умышленно его не употребляла. Но есть много случаев, когда это можно сделать по глупости или наивности — что-то не то прописали врачи, сделал какой-то укол, выпил дома незнакомую таблетку. Всегда должен быть еще один шанс — ведь если вы водите машину и нарушаете правила, то вам выписывают штраф, а не пожизненно лишают прав.

Российский пловец Евгений Рылов поделился впечатлениями от завоевания бронзовой медали в финале Олимпийских игр в Рио-де-Жанейро на дистанции 200 метров.

— Третье место — положительный результат. Немного расстроился, что проиграл касание на финише. А еще не попал во все повороты. Но в целом неплохо — побил рекорд Европы, заплыв получился интересный, скорости были хорошие. Мне понравилось.

— На какое время нацеливались?

— По ощущениям, был готов на 1.53,2. Но не все сложилось, допустил ряд ошибок. Думал, кстати, что соперники проплывут быстрее, чем вышло на самом деле.

— Вы стартовали в нынешнем сезоне гораздо меньше конкурентов. Нехватка соревновательной практики не сказывается?

— Мой организм не может часто адаптироваться к соревновательному режиму. Я могу на серьезном уровне выступить только пару раз. А если просто плыть под нагрузкой, то можно сорвать тренировочную работу и заболеть.

— Как вам помогло то, что вы почти весь год готовились по индивидуальной программе?

— Я работал в комфортных для себя условиях и со своими спарринг-партнерами. На базе «Озеро Круглое» тренировался почти полгода. Перед отъездом из России прошли среднегорный сбор для поднятия физических способностей и выносливости. Мне это помогло, но видно, что пик эффективности чуть прошел.

— После чемпионата мира в Казани, где вы взяли медаль, не давил груз ожиданий болельщиков?

— Нет, я сам настраивался на успешное выступление здесь. Видел, что на 200-метровке у меня два-три реальных соперника. Основным соперником считал все-таки не Митча Ларкина, а Райана Мерфи. Видел, как он себя бережет после «сотни».

— Какие планы на комбинированную эстафету?

— Думаю, в квалификацию утром меня не поставят. У нас немного просел брасс, посмотрим, что будет на стометровке баттерфляем.

Президент Всероссийской федерации гребли на байдарках и каноэ Евгений Архипов сообщил, что Спортивный арбитражный суд в Лозанне отклонил апелляцию каноиста Алексея Коровашкова.

— К сожалению, CAS отклонил апелляцию Коровашкова. Мы очень расстроены. Спортсмен не сможет выступить на Олимпиаде, — сказал Архипов.
Отметим, что в случае положительного решения Спортивного арбитражного суда по Коровашкову Международная федерация каноэ вернула бы России лицензию на дистанции 200 м в каноэ-одиночке, где выступил бы Андрей Крайтор.

Елена ВАЙЦЕХОВСКАЯ
из Олимпийского парка

В ожидании выхода свой спортсменки на помост мой сосед по журналистской трибуне развлекал себя общением в соцсетях. Там рекламировали диеты, продавали машины, хвастались отпускными поездками и назначали друг другу свидания. А на бревне олимпийской арены Рио в это самое время работала Алия Мустафина.

Иногда мне кажется, что бревно – это не просто снаряд. А символ всего, что только может существовать в гимнастике. Воплощение абсолютного самоотречения, готовности сознательно и на многие годы свести все многообразие окружающей жизни к узенькой десятисантиметровой полоске под ногами. И создать на этой полосочке свою собственную жизнь – с радостями и слезами, болью, обидами и преодолениями. Насколько захватывающей и интересной окажется эта жизнь для окружающих – это уж как получится…

Бревно стало для сильнейшей группы главным снарядом, решающим. На него Мустафина выходила, имея лучшую сумму по итогам уже состоявшихся двух выступлений. В опорном прыжке и брусьях российская спортсменка выжала из себя все, что могла, и это оказалось на 0,034 больше, чем у Симоны Байлз – фаворита.

Американка в каком-то смысле тоже являла собой гимнастический символ, причем не страны, а целого континента. В великой гимнастической истории она стала первой афроамериканкой, сумевшей одержать на мировой арене абсолютную победу. Плюс – за ней стояла богатейшая по медиа-меркам душераздирающая жизненная история: в детстве Симону бросили окончательно опустившиеся родители, но девчушке повезло остаться не в приюте, а среди родных людей: ее усыновили бабушка с дедушкой.

Впрочем, вся эта история не стоила бы выеденного яйца, не добейся гимнастка столь впечатляющих успехов на гимнастическом помосте.

Думаю, что Алия сама прекрасно понимала, готовясь к своему третьему по счету выходу снаряд, что ее преимущество эфемерно. Что базовая оценка в оставшихся дисциплинах дает неоспоримое преимущество Байлз, что та моложе, здоровее, азартнее, что это – по всем параметрам ее Олимпиада, причем по объективным и справедливым причинам. Не случайно и титулами в свои 19 лет Симона оказалась увешана, как новогодняя елка: десять высших мировых наград, три из которых завоеваны в абсолютном первенстве на трех чемпионатах подряд. Уже – олимпийская чемпионка Рио в командном зачете. Абсолютно уверенная в себе и на самом деле – непобедимая. Из другой, как говорится, галактики.

Но только разве всем нам от этого было легче?



А может быть Мустафина вообще не думала ни о чем, кроме своего выступления. Не смотрела на табло, где стремительно менялись цифры, не видела и не хотела видеть соперниц, и даже традиционно не опекала малышку Седу Тутхалян: многоборье – это все-таки битва за свою собственную жизнь, любые эмоции здесь только мешают.

Мир в тот решающий момент в прямом смысле сузился для великой спортсменки до тонкой десятисантиметровой ленточки под ногами. Все, оставалось сделать – это отрешиться от всего на свете и по-возможности хладнокровно пройти эту бревенчатую многоборную "милю" – возможно, последнюю в карьере.

Оценка получилась удручающе низкой. Предельная осторожность спортсменки (а как было иначе?) привела к тому, что более длинные, чем обычно, паузы между элементами нарушили целостность связок, в связи с чем базовая оценка неуклонно поползла вниз.

Байлз же благодаря безупречному выступлению вырвалась вперед сразу на полтора балла, досрочно решив судьбу главной гимнастической золотой медали.

На второй позиции Мустафина удержалась, но ее плотно преследовала еще одна американка – Александра Райзман. Если не королева вольных упражнений (этот титул, похоже, на всю свою карьеру вперед за собой застолбила Байлз), то наследная принцесса – точно.

Я могла бы сейчас найти много слов, объясняющих, что Мустафина совершила в этом финале невозможное, завоевав бронзу. Могла бы наверное объяснить, почему след, который Алия уже оставила в истории, еще долго будет вспоминаться, как пример несокрушимого мужества и несокрушимого же характера. И традиционно добавить, как всегда добавляют при прощаниях с легендами, что всем нам только предстоит понять, как много с уходом Алии потеряет гимнастический мир. Причем не только российский.

Но в тот момент, когда Мустафина самозабвенно танцевала на ковре, прощаясь с залом и заставляя его плакать, я думала совершенно не об этом. А о том, что не так много гимнасток способны развернуть тонкую полосочку своей гимнастической жизни до размеров широченного, расцвеченного всеми красками ковра на глазах всего мира. И заставить этот мир замереть в немом восхищении.

Олимпиада, на которой белорусское плавание смогло обеспечить себе максимальное представительство, превращается в кошмар, который главному тренеру – Дмитрию Манцевичу, уверен, еще долго будет сниться по ночам. Именно ему придется отвечать на вопрос, «что случилось с командой?» и потому, сидя в продуваемой неласковыми зимними бразильскими ветрами «смешанной зоне» у входа в олимпийскую деревню, Манцевич пытается разложить по полочкам перепутавшиеся мысли, чувства и эмоции, отыскав в этом беспорядке рациональное зерно.

- Соревнования еще не закончились. У нас еще есть дистанция 50 метров кролем, с которой Саша Герасименя связывает даже большие надежды, чем с «сотней». Но общая тенденция ясна… С причинами сложнее. В отличие от подготовки к другим подобным топ-турнирам, в этот раз каждый работал так, как посчитал нужным. Мы осознанно пошли на это, выполнив все желания спортсменов и тренеров. Саша Герасименя ездила к американскому наставнику Дэвиду Сало два раза по шесть недель, причем один раз вместе с Юлией Хитрой и тренером Еленой Климовой. Евгений Цуркин захотел готовиться под руководством Андре де Нино, а Павел Санкович продолжал тренировки в США. Поэтому, прежде всего, какие-то выводы и заключения из случившегося должны делать сами спортсмены. А для этого им нужно, как минимум, остыть и взглянуть на все не так эмоционально, как сейчас. Хотя бы посоветоваться с теми специалистами, которых здесь нет. Плавание ведь оказалось одним из единичных видов спорта, у которых на Олимпиаду не смогли поехать ни массажисты, ни врачи… Почему – нам так и не объяснили. Но отсутствие поддержки, которую спортсмены получали на протяжении всего подготовительного периода, уверен, тоже сказалось.

- Настолько, что ребята больше секунды проигрывают своим же лучшим результатам?
- Это правда: все спортсмены показывают самые плохие результаты за последние два года. Полторы секунды отставания на таких дистанциях - это пропасть. Даже на подготовительных соревнованиях под нагрузкой они плыли гораздо быстрее. Присутствовавший в бассейне во время заплывов Евгения Цуркина и Павла Санковича Андре де Нино был краток: «Такое плавание не может иметь объяснения». Его и нет. Спортсмены накануне заплывов говорили, что чувствуют себя хорошо, а после, увидев цифры на табло, до сих пор не могут сказать ни слова.

- К молодежи вопросов меньше: как-никак дебют…
- Полтора года назад Никита Цмыг поставил перед собой задачу: попасть на Олимпиаду с лицензией «А». Задача выглядела почти нереальной. Его личный рекорд на тот момент равнялся 2.03,00, а отбирались на Игры на уровне 1.58,20. Сбросить с личного рекорда 5 секунд за полтора года – это огромный труд и большое достижение. После которого обычно наступает опустошение. Сейчас Никите нужно прийти в себя и поставить новые задачи, потому что, столкнувшись с работой в национальной команде, с конкуренцией в мировом плавании, увидев, как здесь плывут соперники, Цмыг, как и другие молодые ребята, оказался на перепутье. Теперь им придется определиться, стоит ли продолжать к чему-либо стремиться и есть ли у них внутренняя потребность быть лучшими? У лидеров же момент истины должен был наступить в Рио…

- Как ребята восприняли такой провал?
- Все очень расстроены. Ведь перед стартом у каждого была сумасшедшая мотивация, все приехали бороться. Для Саши полуфинал кролевой стометровки, в котором она финишировала восьмой, стал настоящим шоком. Я знаю, насколько тяжелые сборы у Дэвида Сало, но, даже возвращаясь с них, буквально с самолета Герасименя плыла на Кубке Беларуси на полсекунды быстрее, чем время в олимпийском полуфинале. Саша, конечно, опытный человек и не раз выходила победителем из самых сложных ситуаций, но ей сейчас непросто.

- Что-то подобное мы уже проходили на чемпионате мира в Казани…
- Да, но тогда я от начала и до конца отвечал за подготовку, определял места сборов, выводил ребят на старт. Перед Олимпиадой, повторюсь, спортсмены приняли решение готовиться самостоятельно. После чемпионата Европы на короткой воде в Натании предложили такой вариант работы, я пошел им навстречу. Более того, сам уговорил и Дэвида Сало, и Андре де Нино, которые не особенно горели желанием тренировать наших спортсменов. Самое интересное, что лично у меня медаль на этой Олимпиаде в каком-то смысле уже есть. Даже золотая. Казахский спортсмен Дмитрий Баландин, который победил на дистанции 200 метров брассом, тренируется с нашей командой. Я начал с ним работать еще 2012 году, когда тренировал в Турции. Потом, приняв предложение белорусской сборной, пригласил Баландина присоединиться. У нас ведь брасс совсем отсталый, здесь нужен был такой лидер. В результате Илья Шиманович значительно прибавил, а Баландин теперь – олимпийский чемпион. Так что нельзя сказать, что мы не умеем работать… Хотя лично я сейчас удовлетворения от этого осознания ничуть не ощущаю.

- Вы не боитесь, что многие попытаются объяснить нынешнюю неудачу тем, что, дескать, «поехали «чистыми» - и вот итог»? Эта тема сейчас «в тренде»…
- За два года моей работы предпосылок кого-то в чем-то подозревать не появилось. Надеюсь, так будет и дальше. Думаю, причину все-таки нужно искать в другом направлении. Еще, после Казани, когда я говорил об ошибке с пиком формы, были еще некоторые вопросы, которые так и остались без ответа. Я тогда сказал: любой ответ придет со временем… Думаю, и сейчас нужно немного подождать, и недели через три мы узнаем много деталей, которые сегодня нам не известны. По опыту, когда происходит такое вот отступление от планов и целей, суть происходящего обычно связана с какими-то очень личными причинами. И это, с одной стороны, не мое дело, с другой, даже обсуждать не хочется такие вещи.

- У вас нет ощущения, что вас в каком-то смысле подставили: вы доверились спортсменам, они не оправдали доверия, а все шишки-то на вас посыплются…
- Такая у тренера работа – собирать шишки. Мы разговаривали с ребятами, обсуждали нюансы разрозненной работы, всем было предложено продолжать тренировки с национальной сборной. Мы точно никого не выталкивали «на вольные хлеба».

- Возможно, плавание слишком изменилось?
- Это – еще одна из причин того, что сегодня происходит. Глобальные процессы в плавании начались после того, как запретили неопреновые костюмы. Все стали думать и анализировать, как плыть без них и в чем заключалось преимущество костюмов. Начали более тщательно подходить к технической части тренировок. Оказалось, что в 2009 году, когда были установлены около 250 мировых рекордов, мы в каком-то смысле заглянули в будущее. Сейчас за счет более внимательного отношения к положению тела в воде, к технике подводного плавания на старте, к развороту и увеличению мощности и длины гребков результаты значительно выросли, и почти все рекорды, которые были показаны в комбинезонах, улучшены. С другой стороны спортсменам более старшего возраста оказалось сложнее следовать меняющимся тенденциям. В этом, кстати, заключается один из секретов феноменальной успешности Майкла Фелпса. Его тренер – Боб Боумен – раньше всех понял суть происходящего и уже в 11-летнем возрасте начал учить Майкла тому, что сейчас пытается осваивать весь мир. Боумен утверждал: подводное плавание –тот компонент, за счет которого можно получить большое преимущество в скорости. Приводил в пример Олимпиаду 1996 года в Атланте, когда ставший двукратным чемпионом Денис Панкратов плыл под водой около 35 метров, и за счет этого всех обгонял. Поколение 1996-2000 годов тренировалось уже с учетом этих нюансов, что привело к нынешнему росту результатов. И такая разница в технике и скорости психологически сильно давит на наших спортсменов. Мы ведь, вроде как, привыкли считать себя одними из лидеров мирового плавания, и вдруг появляется целое поколение, которое плывет на секунду быстрее. Возьмите для примера мировой рекорд австралийки Кейт Кембелл, превзошедшей прежний, показанный в купальниках, рекорд уже в полуфинале! Когда соперники уходят от тебя уже на стартовом отрезке, бороться и наверстывать крайне непросто.

- Сколько медалей может еще завоевать Фелпс, пока преследователи с ним не сравняются?
- Как минимум, на этой Олимпиаде он выиграет еще 100 метров дельфином и комбинированную эстафету 4х100 метров. Суммарно будет 24 медали. Гений! Когда-то Боумен говорил, что можно выиграть восемь золотых олимпийских медалей и ему никто не верил. Тогда ведь счет шел на сотые доли секунды, сам Фелпс выигрывал касание у Милорада Чавича…

- Где предел у нынешнего ускорения и способна ли наша молодежь за ним угнаться?
- Теоретически плыть можно очень быстро. Гораздо быстрее нынешних результатов. Нужно только понять как. В 2003 году мы видели такой прорыв в брассе. Все плавали в пределах 2.15 – 2.13, а потом вдруг Косукэ Китаджима проплыл 2.09! Прошло 6-8 лет, и сегодня в Рио в полуфинале на 200 метров брассом шесть человек выплывают из 2.08. Так что со временем еще более тонкое понимание законов гидродинамики, техники плавания позволит улучшить и нынешние рекорды. И вся та работа, привлечение науки и последних методик тренировок должны быть направлены на то, чтобы наши молодые спортсмены не отстали от этой гонки.