Линда Ховард "В огне"

В жизни чаще всего бывает наоборот. Большими деньгами или славой проверяется сам человек. Недаром в списке "огонь, вода и медные трубы" последнее считается самым трудным испытанием. Мало кому удается сохранить себя.
Дженнер у Ховард получилась привлекательным человеком с сильным характером, и она прошла это испытание с блеском. Удивительно, как под оболочкой простой работницы мясокомбината, едва сводившей концы с концами, не имевшей ни среды нормальной культурной и семейной, ни образования, таилась такая интересная личность.
_________________

Спасибо за новую главу!

Очень редко бывает,чтобы была только белая полоса,чаще всего чёрная,как и у нашей героини.Сочувствую.Уверена,что будет праздник и на её улице.

Спасибо за продолжение!!!

 » Глава 6

Итак, начинается основная, вторая часть. Наконец-то мы узнаем, что случилось в прологе...

ЧАСТЬ ВТОРАЯ
НЕ ВЕЗЕТ

Глава 6

Перевод: Иришенька
Редактирование/вычитка: codeburger и kerryvaya

Семь лет спустя

– События развиваются, – раздался знакомый голос из подключенного к зашифрованной линии сотового телефона Кэйла Трейлора.

Кэйл быстро связал голос говорящего с лицом и фамилией, поскольку выработал в себе такой навык. Чтобы выяснить то, что он хотел узнать, нужно было пересечь всю страну, однако поездка в автомобиле, в отличие от перелёта, никак его не засвечивала. Всякий раз, когда его имя появлялось в списке пассажиров, об этом становилось известно в определённых кругах правительства Соединённых Штатов. Нет, не чиновникам Министерства безопасности или Государственного департамента, а конкретным лицам, контролирующим секретные операции, как, например, человеку, с которым Кэйл сейчас разговаривал по телефону.

– Подробности, – бросил он коротко, выключая телевизор и откатываясь от компьютера, чтобы сосредоточиться без помех. Заметок на бумаге Кэйл не делал – письменные свидетельства могли всплыть и ухватить его за задницу. Он предпринимал серьёзные меры предосторожности, чтобы никто не потащил его за шкирку да на солнышко, и искоренил заметки из своих привычек.

– Мы перехватили несколько передач из Северной Кореи, и эти сообщения наводят на подозрение, что корейцы получили доступ к кое-какой технологии, которую лучше бы им не иметь.

Кэйл не спросил, что за технология. Во всяком случае, пока. На данном этапе это не так уж важно. Если в какой-то момент он решит, что ему необходимы такие сведения, тогда просто приостановит операцию, пока не получит нужные данные.

– Кто источник?

– Фрэнк Ларкин.

Заинтересованность Кэйла подскочила на несколько пунктов. Ларкин был мультимиллионером, одним из закулисных власть предержащих персон в Вашингтоне, округ Колумбия. В высших сферах у него имелась масса друзей и полезных связей. Ларкин примазался к зелёным с так называемыми экологически чистыми предприятиями и изделиями, которые в лучшем случае вызывали сомнения, а скорее всего, были чистым надувательством. Кэйл не вникал глубоко в эти дела, но, по его мнению, лишь самый отъявленный ублюдок стал бы использовать в своих интересах людей, пытавшихся сделать что-то действительно полезное.

– Влиятельный фрукт, – только и произнёс Кэйл равнодушным голосом. Из-за связей Ларкина любые улики против него должны быть железобетонными, да и доказательства не гарантируют, что делу будет дан ход. С другой стороны, во многих случаях формальные обвинения даже не предъявлялись. «Затруднение» устранялось, и всё выглядело как сердечный приступ или внезапный инсульт, по крайней мере, на бумаге, а пулевое отверстие в затылке в записях судмедэксперта почему-то не упоминалось.

Свою долю «мокрой» работы Кэйл уже выполнил, но это происходило в другой стране и в другом десятилетии. Настоящей его специализацией было наблюдение, так что сейчас от Кэйла требовалось собрать свидетельства против Ларкина, а не убрать толстосума.

– Конкретика, – сказал Кэйл.

– Ларкин входит в консорциум, который расширяет свою деятельность и начинает заниматься элитными круизами. Согласно графику первое судно «Серебряный туман» должно вступить в строй в самое ближайшее время. Однако сначала оно совершит специальный двухнедельный рейс на Гавайи. Все пассажиры – суперэлита, а доходы от круиза будут пожертвованы на благотворительность в рамках гигантской рекламной акции. Ларкин выступит в роли распорядителя путешествия. Мы думаем, он встретится с представителями Северной Кореи, когда прибудет на Гавайи, но время и место назначат только в последний момент. Нам необходимо знать, когда и где.

Кэйл задумался. В эпоху компьютеров шпионаж изменился, исчезла необходимость красть опытные образцы или изделия. Вместо этого стало возможным в мгновение ока передать техническую документацию на другой конец света, и получившие информацию страна или организация могли продолжить разработку на базе уже существующего проекта. С другой стороны, северокорейские деятели отличались крайней степенью паранойи, а встреча лицом к лицу, тем более на иностранной территории, для них намного рискованней простой передачи файла.

– Какого-то звена не хватает, – сказал Кэйл. – Почему корейцы на это идут? Зачем нужен непосредственный контакт?

– Мы не знаем. Может, готовится что-то ещё, мы пока не докопались. Но и так уже известно достаточно.

Кэйл мысленно пожал плечами. В конце концов, неважно, почему корейцы идут на такой рискованный шаг, главное, что они это делают.

– Когда круиз?

– Через две недели.

Значит, времени не так уж много.

– Можете забронировать места мне и моим людям? И обязательно люкс рядом с каютой Ларкина.

– Сколько всего номеров?

– Два, – ответил Кэйл. Один займут они с Тиффани, в другом разместятся Райан и Фэйт. Пожалуй, лучше всего поселить Райана и Фэйт в люксе, примыкающем к апартаментам Ларкина. Этот круиз вполне соответствовал образу жизни и положению в обществе четы Натерра, так что в их присутствии не будет совершенно ничего примечательного. – И еще двоих требуется включить в экипаж судна.

– Имена.

Кэйл перечислил, а его мысли тем временем двинулись дальше. Нужен кто-нибудь в службе безопасности, но пытаться внедрить туда своего человека, вероятно, уже слишком поздно. Следовательно, необходимо завербовать кого-то из персонала. Кэйл озвучил и это требование.

– Я все устрою. Готовьте вашу команду.

Оба повесили трубки. Кэйл встал с кресла, чтобы налить себе еще кофе. Когда раздался звонок, он уже проснулся и больше часа сидел за компьютером, однако по калифорнийскому времени было только пять утра, слишком рано, чтобы созывать своих людей по боевой тревоге. Так что Кэйл вышел с чашкой на веранду, уселся в одно из удобных кресел-качалок и, вытянув длинные ноги, водрузил пятки на перила. Солнце еще не выкатилось из-за гор на востоке, но птицы и насекомые уже вовсю исполняли приветственную симфонию. Кэйл внимал, наслаждаясь песнями природы и уединением, ощущая дуновение легкого утреннего ветерка на своей голой груди.

Его дом был единственным в поле зрения, и Кэйлу это нравилось. Двухэтажное здание из дерева и камня гармонично вписалось в окрестности – не настолько большое, чтобы привлекать внимание, но достаточно просторное для комфортного существования. Мер безопасности было предпринято больше, чем обычно, но это не бросалось в глаза. По крайней мере половину защитных устройств Кэйл установил сам, так что ни одна компания не обладала полным набором схем, при помощи которых можно было бы пробить брешь в его обороне. Может, это смахивало на паранойю, но Кэйл считал, что лучше потратить лишние деньги, чем оказаться застигнутым со спущенными штанами. Его работа была опасной – хотя сейчас и не такой опасной, как раньше, – занимаясь ею, много друзей не приобретешь.

Доверие служило краеугольным камнем в его взаимоотношениях, как профессиональных, так и личных. Как профессионал, он не доверял людям, на которых работал, но полагался на тех, кто трудился вместе с ним. Он сколотил хорошую группу. Ее члены не всегда выполняли задания вместе, но всё чаще и чаще отказывались от предложений, если те исходили не от Кэйла.

Он не намеревался что-либо возглавлять. Впрочем, заниматься секретными операциями он тоже не намеревался. Сочетание происхождения, обстоятельств и природного таланта постепенно сделало его тем, кем он сейчас был, и, следовало признать, работа ему хорошо подходила.

Он родился в Израиле у родителей-американцев. Его мать была нерелигиозной еврейкой, а отец – флегматичным малым из дельты Миссисипи, которому проблемы веры были глубоко до лампочки. Тот факт, что мать не исповедовала религию, в которой родилась, для Кэйла стал больным местом.

– Если ты не собираешься следовать традициям своего народа, – попенял он однажды матери, – какого черта ты мне не оставила мою крайнюю плоть?

– Перестань ныть, – отрезала та, – она тебе не нужна.

– Может, и нужна, но теперь-то я уже никогда этого не узнаю.

Просто из принципа Кэйлу не нравился тот факт, что без его согласия его лишили какой-то части тела.

Он прожил в Израиле до десяти лет и вырос, разговаривая на трех языках – иврите, английском и южном диалекте США. Позже он добавил к ним испанский и немецкий и немного нахватался японского, знание которого постепенно улучшал. Переезд в Соединенные Штаты стал для Кэйла громадным культурным шоком, но на новом месте ему понравилось. Хоть он и провел первые десять лет своей жизни в Израиле, однако всегда знал, что является американцем. Именно этой стране он принадлежал.

Тем не менее, Кэйл сохранил глубокую привязанность к Израилю, и, поскольку он там родился, у него было двойное гражданство. Когда в восемнадцать лет его потянуло на приключения, Кэйл отправился служить в израильскую армию, где продемонстрировал специфические способности, привлекшие к нему внимание Моссада (израильский аналог американского ЦРУ — прим. пер.). Он выполнил несколько заданий израильской разведки, но затем возмужал, и жажда жизни погнала его обратно в Америку, где несколько запоздало Кэйл получил степень бакалавра в области делового администрирования.

Это не было попыткой уклониться от судьбы, размышлял он. Степень пригодилась при управлении сетью автомоек, прачечных и других связанных с оборотом наличности предприятий, которыми он владел. Кэйл сам сколотил свое состояние – небольшое, но все же состояние. Правда, однако, заключалась в том, что эти заведения с наличной оплатой обеспечивали ему удобную возможность отмывать деньги, получаемые из его истинного источника доходов, преимущественно за обнаружение сведений, которые другие люди хотели бы сохранить в тайне. Те, кто ему платил, как правило, не заполняли налоговые декларации в конце года, и Кэйлу приходилось изыскивать способы отчитаться за свои барыши перед Налоговым управлением США. Конечно, кое-какие средства были припрятаны в Швейцарии, но в целом Кэйл считал, что деньги должны работать. А для этого их нужно пускать в оборот в Соединенных Штатах. И таким образом, низкодоходные предприятия оказались для него золотой жилой. Несмотря ни на что, люди мыли свои машины и стирали одежду.

Пока Кэйл смаковал кофе, потихоньку подкрался рассвет. Теперь уже можно было рассмотреть горы, глубокую зелень окружающего леса, поющих птиц. Желудок напомнил о том, что он бодрствует уже несколько часов и пора завтракать. После еды Кэйл начал звонить своим людям и разрабатывать план на местности.


Под потолком сверкали хрустальные люстры. На самом деле весь танцевальный зал сверкал и искрился – от люстр до хрустальных бокалов на столах, от драгоценностей, украшавших волосы, уши, шеи и руки до блесток и страз на платьях, туфлях и вечерних сумочках. Сверкало все.

Дженнер подавила вздох. Она так чертовски устала от блеска, ей так надоели эти бесконечные благотворительные акции, даже если они проводились действительно ради благого дела. Почему нельзя просто выписать чек и все?

Даже при том, что она признавала общественную значимость подобных проектов, времяпровождение, включавшее дегустацию вин и дорогостоящий обед, за которым, неминуемо последует аукцион, где по завышенным ценам будут продаваться абсолютно ненужные ей вещи, не соответствовало представлениям Дженнер о развлечениях. И все-таки она здесь. Снова.

По вине Сид, конечно. Сидни Хэзлетт была ее единственной настоящей подругой в избранном обществе южной Флориды, и она часто просила Дженнер посетить то или иное мероприятие, чтобы поддержать и подстраховать. По иронии судьбы, странному стечению обстоятельств или капризу природы – чему бы там ни было – рожденная в роскоши молодая женщина, которую баловали, холили и лелеяли всю ее жизнь, страдала от почти парализующего недостатка уверенности в себе. В то время как Дженнер, возникшая, по сути, из ниоткуда, могла кого угодно привести в замешательство и пренебречь любыми проявлениями высокомерия, будто те, кто его демонстрировал, в ее глазах ничего не значили.

Вот так Дженнер и сумела прожить семь лет, прошедшие после ее отъезда из Чикаго. Следует признать, что, в общем и целом, люди здесь были с ней вежливы, даже любезны, но не допускали в свой узкий круг. У Дженнер имелось много знакомых, но всего одна подруга. Сид.

По словам Сид, ее присутствие сегодня вечером было обязательным, а это значило, что и Дженнер придется принять участие в действе. Так что, хоть ей и хотелось просто подмахнуть чек для детской больницы и считать дело сделанным, приходилось терпеть все эти утомительные церемонии, которые, все равно, закончатся подписанием чека.

Дженнер даже не нравилось вино, что явно указывало на ее плебейскую кровь и низкопробное пролетарское воспитание. Пиво – вот что ей нужно для счастья. Дженнер с трудом удавалось не кривиться при каждом глотке, и, слава Богу, она удержалась от того, чтобы выплюнуть отвратительный напиток. По крайней мере, за обедом она получит свой любимый коктейль «Качели», восхитительную смесь из шампанского пополам со свежевыжатым соком зеленых яблок. Она терпеть не могла шампанское само по себе, но с яблочным соком – это здорово. Все официанты и бармены на таких приемах знали, что она пьет, и не задавали вопросов.

Но где же Сид, в конце-то концов? В любой момент может начаться обед, и раз уж Дженнер принудили посетить это мероприятие, хорошо бы иметь рядом кого-то, с кем можно поговорить. Она испытывала нешуточное раздражение. Столько перенести, чтобы составить Сид компанию, а та даже не явилась. Хотя чего-то подобного следовало ожидать – Сид частенько опаздывала. Отчасти, как подозревала Дженнер, из-за того, что страшилась светских обязанностей даже больше, чем подруга. Однако обычно задержка составляла от пятнадцати до тридцати минут, а в этот раз Сид пропустила всю дегустацию, которая тянулась больше часа.

Дженнер уже подумывала ускользнуть и позвонить Сид, когда сзади послышался знакомый голос:

– Ты снова блондинка, мне нравится этот оттенок.

Обернувшись, Дженнер криво улыбнулась:

– Ты опоздала. Если б я знала, что ты собираешься забить на дегустацию, то и сама бы не пришла.

- Я просто не могла подобрать одежду.

Сид со вздохом осмотрела себя. На взгляд Дженнер, подруга выглядела прекрасно. Ее кремовое платье классического силуэта идеально подходило к светлым волосам медового оттенка и золотистой коже. Да и сама Сид, с ее на лице написанной природной доброжелательностью, выглядела очень привлекательно. Однако Сид слишком придирчиво относилась к себе, постоянно опасаясь, что не сможет удовлетворить взыскательные вкусы своего отца, что люди будут смеяться над ней. Она всегда сомневалась, правильно ли выбрала одежду, и никогда не останавливалась на первой же примеренной вещи. По крайней мере, без того, чтобы ни перемерить еще несколько нарядов, прежде чем в отчаянии вернуться к первоначальному варианту.

Беспокоясь о Сид, Дженнер могла бы возненавидеть мистера Хэзлетта, если бы заботливый отец так очевидно не обожал дочь, не пытался множеством разных способов укрепить ее хрупкую самооценку и не испытывал такого громадного облегчения и благодарности по отношению к Дженнер за то, что та подружилась с Сид. Дж. Майкл Хэзлетт действительно отличался безупречным вкусом. Красивый, с изысканными манерами, и к тому же крупный бизнесмен, он великолепно чувствовал себя на своем месте. При том он ни разу не сказал ничего мало-мальски критического в адрес Сид и вступил бы в сражение с тиграми, чтобы защитить свою малышку. Трудно ненавидеть того, кто не только не был злодеем, но, фактически, в своей собственной располагающей манере, по-мужски неуклюже пытался показать своей дочери, насколько она неповторима и привлекательна. Дженнер и мистер Хэзлетт стали сообщниками и старались устроить так, чтобы один из них постоянно находился под рукой и мог обеспечить поддержку Сид, если та в ней нуждалась.

Как, например, сейчас.

– Выглядишь ты, как всегда, великолепно, – сказала Дженнер, – но бросать меня одну на произвол судьбы во время дегустации вин с твоей стороны недобросовестно.

– Давай лучше поговорим о твоих волосах, а не о моем опоздании, – с улыбкой ответила Сид. – Я все же настаиваю, что быть блондинкой тебе подходит больше всего, ты выглядишь живой и яркой. Хотя и темно-рыжий хорошо смотрелся, – быстро добавила она. – И черный был очень элегантен. А какой у тебя естественный цвет?

– Мышастый, – огрызнулась Дженнер. Хотя она уже много лет не видела тот блеклый оттенок, но помнила его в точности. Психиатр, наверное, нашел бы интересным покопаться, почему она так часто радикально перекрашивается, но это ее волосы, и если ей хочется их перекрашивать, то это ее дело, и кому какая разница, что об этом может подумать психоаналитик? Ей нравились черные волосы и то острое и захватывающее возбуждение, которое она испытывала, будучи жгучей брюнеткой. Рыжие волосы потрясающе сексуальны, и это ей нравилось тоже. Когда надоест быть светлой блондинкой, она, вероятно, ненадолго вернется к рыжему цвету.

Прозвучал сигнал занять свои места за изысканно украшенными банкетными столами, по восемь человек за каждым. Согласно подсчетам Дженнер, столов было пятьдесят, и, значит, присутствовали четыреста приглашенных. Размещенный на балконе оркестр начал тихо наигрывать, создавая приятный фон, но не мешая беседам гостей.

Пока Дженнер усаживалась, придерживая облегающий подол длинного черного платья, чтобы не зацепиться пяткой и не грохнуться лицом об стол, она вспомнила свой первый благотворительный обед почти семь лет назад. Тогда она прилагала массу усилий, чтобы влиться в общество и завести знакомства, однако ощущала себя крайне неуютно и абсолютно не в своей тарелке. Никто на нее не фыркал, но никто не проявил радушия.
За обедом она оказалась сидящей за столом с семью незнакомцами, а устрашающее количество серебряной и стеклянной посуды ее буквально парализовало.

«Охренеть, – подумала тогда Дженнер, – пять вилок!» Что, спрашивается, она должна с ними делать? Использовать чистую для каждого следующего куска? Отбиваться от соседей по столу?

И тогда сидящая напротив симпатичная молодая женщина, поймав взгляд Дженнер, дружелюбно и заговорщически улыбнулась и потихонечку приподняла крайнюю вилку из набора. В ее отношении не было ни капли насмешки, а только искреннее предложение помощи, которое Дженнер с благодарностью приняла. Она справилась с обедом и усвоила, что порядок использования столовых приборов очень прост. А еще она поняла, что любезная сотрапезница по другую сторону стола неподдельно мила и доброжелательна. Позже они потянулись навстречу друг другу и смогли по-настоящему поговорить, а к концу мероприятия каждая из них нашла подругу.

«Удивительно, насколько сильно я изменилась с тех пор», – подумала Дженнер. И тем не менее, кое-что осталось неизменным – она по-прежнему не вписывалась в эту обстановку. Чикаго остался позади, и, по правде говоря, Дженнер давно уже не чувствовала себя той девочкой, которой была когда-то, той, которую так горько обидели и семья, и друзья, однако ощущение чужеродности в этом новом мире было сильно, как никогда. Ей уже исполнилось тридцать. Шесть лет она прожила в Палм-Бич. За эти годы посетила не меньше сотни благотворительных мероприятий, ходила на вечеринки с коктейлями, вечеринки у бассейнов, куда только ни ходила – но для урожденных представителей этого избранного круга она по-прежнему оставалась, и останется навсегда, упаковщицей мяса из рабочей семьи, которой повезло выиграть в лотерею. Она никогда не станет одной из них, как бы по-приятельски дружелюбно к ней ни относились. Если бы не Сид, Дженнер, скорее всего, двинулась бы дальше, искать другое место для проживания, но, обретя подругу, обосновалась здесь.

Все эти семь лет для Дженнер были заполнены делами. Много лет назад Эл предупредила, что большинство счастливчиков, выигравших в лотерею, не позже чем через пять лет остаются без гроша. Дженнер решила, что этот путь не для нее. Благодаря помощи Эл с инвестициями, хорошему бухгалтеру, паре адвокатов и – как ни странно – собственным способностям к управлению вложениями, Дженнер стала богаче, чем была в тот день, когда объявили победителей… почти в два раза богаче. Даже с учетом недавних обвалов фондового рынка она не утратила финансовой стабильности, благодаря диверсификации своего портфеля. Рынок мог рухнуть, но ее собственные потери при худшем раскладе не превысили бы двадцати процентов. Сейчас она даже самостоятельно управляла некоторой долей инвестиций через Интернет, хотя об остальных вложениях с неизменным успехом заботилась Эл, ставшая теперь старшим партнером в «Пэйн Эколз».

Управление крупными деньгами занимало уйму времени, намного больше, чем Дженнер могла себе представить давным-давно, когда впервые отыскала «Пэйн Эколз» в телефонном справочнике. Если добавить сюда благотворительность, которой она занималась, и разнообразные уроки, список которых постоянно менялся – по искусству, высокой кулинарии (французской и итальянской), по украшению тортов, дзюдо, стрельбе по тарелочкам, бальным танцам, гончарному ремеслу, компьютерам, подводному плаванию, даже по парасейлингу – то жизнь ее была достаточно заполненной. Иногда бессмысленной, но заполненной.

Она пыталась приохотиться к садоводству и вязанию, но ни то, ни другое не доставило ей удовольствия. Хотя Дженнер часто чувствовала, что еще не разобралась, кто она такая и чем хочет заниматься, однако твердо знала, что не годится в Сьюзи-домохозяйки (неработающая женщина, с восторгом занимающаяся домашним хозяйством. По названию куклы, выпущенной в 1960-е годы — прим. пер.). Она хорошо готовила, но предпочитала лазать по сайтам. И за исключением редких обедов для Сид, для кого ей стряпать? Когда ешь в одиночестве, проще прикупить что-нибудь в ближайшем магазине деликатесов и не создавать себе проблем.
У нее была роскошная квартира со всеми мыслимыми прибамбасами для обеспечения безопасности и прислугой, чтобы убирать. Великолепная одежда. Превосходный автомобиль – красивый маленький кабриолет «БМВ» с откидным верхом. Время от времени Дженнер с кем-нибудь встречалась, но не слишком часто. Если по части финансов мужчина не дотягивал до ее уровня, то разве узнаешь, нравится ли она поклоннику сама по себе, или он заинтересован в ее деньгах? Печальный опыт, приобретенный с Мишель, Диланом и собственным отцом, оставил в душе Дженнер глубокие шрамы.

Она понимала, что чрезмерно критически относится к людям, с которыми общается, понимала, что нерешительность и сомнения исходят преимущественно от нее самой, но защищать себя, удерживая окружающих на расстоянии, было намного проще, чем страдать и устранять последствия, оправдайся ее подозрения.

«На самом деле, все они неплохие люди», – думала Дженнер, обводя взглядом сидящих за столом. Каждый год жертвуют многие миллионы на полезную благотворительность, и отнюдь не ради налоговых льгот. Дженнер сделала ужасающее для себя открытие, что при ее финансовом положении ей не полагается ни одного вычета, даже личного. Значит, эти богачи давали деньги, потому что хотели сделать что-то хорошее, что-то изменить к лучшему, а не для того, чтобы получить какую бы то ни было финансовую выгоду. И объединение благотворительности со светскими раутами не самый ужасный поступок. Почему бы не пообщаться с друзьями, прежде чем подписывать очередные грандиозные чеки?

Большинство из новых знакомых Дженнер нравились, но, за исключением Сид, она ни с кем не сблизилась. Сид испытывала те же трудности, что и Дженнер, когда дело касалось мужчин, она тоже задавалась вопросом, а не хотят ли с ней встречаться из-за денег ее отца, а не из приязни к ней самой? И какой бы милой, искренне доброжелательной и приятной ни была Сид, как могла Дженнер утверждать, что ее подруга ошибается в своих опасениях, если сама маялась теми же сомнениями?

После обеда настал черед аукциона. Дженнер и Сид перешли в смежную комнату и прошлись между столами, на которых были выставлены пожертвованные вещи. Дженнер ничего не прельстило, однако следовало выполнить свою обязанность и сделать по крайней мере пару ставок, хочется ей или нет. Здесь были маленькие белые конверты и роскошная толстая бумага, чтобы участники аукциона могли написать свои «тихие» ставки. Быстро изучив перечень лотов, Сидни выбрала косметические процедуры и массаж в своем любимом салоне – поставив намного больше, чем заплатила бы, просто записавшись туда, а Дженнер сделала ставку на пару банальных жемчужных сережек. Если бы она их получила, то пожертвовала бы в центр помощи женщинам, подвергшимся насилию. В этот центр она передала много вещиц. Иногда даже обычное украшение может повысить самооценку женщины, забитой ниже плинтуса.

Когда аукцион закончился – никто из подруг не выиграл, но обе, тем не менее, подписали чеки, – начались танцы, так же далекие от тех, которые Дженнер переняла в «Птичке», как икра от тунца. Пока они смотрели на кружащиеся и покачивающиеся элегантные пары, Сид спросила:

– Волнуешься из-за круиза?

Дженнер напрягла извилины, но ничего не вспомнила.

– Какого круиза?

– Какого круиза?! – эхом повторила Сид, уставившись на Дженнер, как на ненормальную. – Благотворительного. Разве ты не читала во вчерашней газете? Ты ведь собираешься участвовать, да? – вдруг забеспокоилась Сид. – Папе в это же время нужно присутствовать в Европе на нескольких совещаниях, иначе он бы поехал, а так вместо него придется отправляться мне.

Ну да, Дженнер уже пора было понять, к чему все идет. Ожидалось, что каждый, кто хоть что-нибудь собой представляет, отправится в этот круиз, раз уж благотворительность выходит в открытое море. И если едет Сид, значит, она захочет, чтобы к ней присоединилась и Дженнер для компании и поддержки. И, черт возьми, почему бы не согласиться? Прежде Дженнер никогда не участвовала в круизах, но она любит воду, ей нравились уроки подводного плавания и парасейлинга, так почему бы и нет?

– Я не читала вчера газет, – сказала она, солгав только отчасти, потому что просмотрела только то, что ее интересовало, – просвети меня.

– Это первое плавание «Серебряного… чего-то там». Или, может быть, «Хрустального чего-то». Не помню. – Сид пренебрегла названием судна, поскольку это и в самом деле не имело значения. – Это самый роскошный и фешенебельный корабль в мире, и, прежде чем он начнет ходить по расписанию, его первый рейс используют, чтобы собрать деньги на благотворительность. Абсолютно все доходы уйдут на пожертвования – от сборов с пассажиров до прибыли казино. Планируется аукцион произведений искусств, бал-маскарад, показ мод, причем ты сможешь прямо там купить одежду, и ее подгонят по твоей фигуре… о, ну и всякая всячина. Разве не забавно?

– Во всяком случае, интересно, – признала Дженнер. – Когда и куда отправляемся?

– Хм… К ответу на первый вопрос придется вернуться позже, а что касается «куда», то две недели в Тихом океане.

– Гавайи? Таити? Япония?

– О, намного южнее Японии. Разве кто-нибудь совершает круизы в Японию? Гавайи или Таити. Или то, или другое. Или то и другое вместе. Не знаю. И там, и там хорошо, так что какая разница?
Дженнер рассмешили умозаключения Сид, но та была абсолютно права. Маршрут мог бы пролегать туда-сюда по озеру Эри, и все равно они бы поплыли, потому что это делалось во благо, а именно к благу подруги и стремились.

– Хорошо, я участвую. Рассказывай дальше.

По выразительному личику Сид разлилось облегчение.

– Слава Богу, – выдохнула она, – я боялась, что придется отправляться одной. Папа заказал один из многокомнатных люксов, и, если я правильно поняла, у каждой из нас будет отдельная спальня. Предполагается, что это шикарное судно. На нем нет кают хуже, чем мини-люкс с балконом, а настоящих люксов намного больше, чем на любом другом лайнере в мире, во всяком случае, в настоящий момент.

– Какой компании он принадлежит?

– Не думаю, что какой-то одной компании. Скорей, консорциуму партнеров, потому что один из совладельцев, Фрэнк Ларкин, выступает в качестве распорядителя круиза. Папа его знает.

Неудивительно. Дж. Майкл Хэзлетт знает всех и каждого.

И все же две недели уединения, тишины и спокойствия всерьез манили. Она отоспится, увидит новые места – Дженнер обнаружила, что это ей нравится – насладится великолепной пищей. С другой стороны, ее ожидало бы множество вечеров таких же, как этот, вечеров, где общаются между собой богатые и сильные мира сего, те, кто только и мог быть включен в очень эксклюзивный список пассажиров. Но, в конце-то концов, теперь и она сама примкнула к богатым и влиятельным.

Две недели… Может быть, ей и не требуется так много тишины и покоя. Внезапно Дженнер встрепенулась.

– Не знаю, могу ли я находиться вне пределов досягаемости так долго, – сказала она.

– Глупая. Там во всех номерах есть телефоны и доступ в интернет. На большинстве кораблей имеется только Интернет-кафе, а на этом повсюду беспроводная сеть.

Пока возможно добраться до компьютера, ничто не помешает ей контролировать ситуацию, так что Дженнер расслабилась. Она немного помешалась на том, чтобы постоянно быть в курсе дела, может, из-за того, что ее деньги не были заработаны, и в глубине души она опасалась, что они могут исчезнуть так же легко, как появились. Дженнер не страдала синдромом выжившего, ее мучил комплекс слепой случайности.

– Может, мы встретим кого-то особенного, пока будем в море, – криво улыбнулась Сид.

– Ага, – подхватила Дженнер, – как будто лайнер не будет заполнен теми же людьми, которых мы давно знаем, и как будто среди них полно молодых, красивых, свободных, гетеросексуальных мужчин, нисколько не интересующихся тем, что мы с тобой на пару могли бы финансировать свою собственную небольшую страну.

Прикрыв рот рукой, Сидни закашлялась, чтобы скрыть смех:

– Какая же ты брюзга.

– Но зато совершенно права.

Улыбка Сид потускнела, став немного печальной.

– Возможно, только мы такие ненормальные. Кажется, больше никто не беспокоится, приобретая супруга за деньги. Просто потом каждый продолжает жить своей жизнью.

– А потом разводятся, – вставила Дженнер и сразу же пожалела о своих словах, потому что в крайне уязвимом двенадцатилетнем возрасте Сидни пережила развод своих родителей, чрезвычайно горький и ожесточенный, и это, безусловно, сыграло свою роль в формировании ее неуверенности в ценности собственной личности в противовес ценности материальной.

И хуже того, меньше чем через год мать отказалась от опеки над Сид, передав девочку отцу, а сама умотала в Европу с новым мужем. Всю жизнь Сид преследовали эмоциональные потрясения и среди них – разорванная помолвка.

А вот Дженнер, наоборот, считала себя каменным сердцем. У нее, конечно, случались увлечения, и пару раз, в молодости, ей казалось, что она влюблена. Но только казалось. С тех пор как Дженнер выиграла в лотерею, она стала чересчур осторожна и никому не позволяла приблизиться к себе, и в этом, наверное, следовало упрекнуть ее саму, а не мужчин, которые, вероятно, проявили бы интерес, держись она более доступно. Возможно, это именно она не могла забыть о том, что была упаковщицей мяса, именно она считала, что никто не захочет ее ради нее самой.

Неуместные мысли раздражали. Не то чтобы она совсем уж разочаровалась в представителях противоположного пола и верила, что все мужчины на земле либо жадные, либо заносчиво-высокомерные. Но как женщине в ее положении отыскать подходящего мужчину, как его отличить? Этого Дженнер пока не придумала.

Через неделю все приготовления были завершены. Круизное судно «Серебряный туман» отплывало из Сан-Диего, и шумиха вокруг корабля полного миллионеров, миллиардеров и прочих представителей элиты достигла апогея – по крайней мере, в их кругах. Дженнер считала, что трудяге Джо глубоко плевать и на сборище богачей, отправляющихся в круиз, и на владельцев судна, жертвующих все доходы на благотворительность. Пока это непосредственно не коснется его… ну, волосатой задницы.

Однако осознание этого факта, ничуть не мешало Дженнер с нетерпением ожидать начала круиза. Отправляясь в такое путешествие впервые, она испытывала смутное волнение.
А вот Сидни от предстоящего круиза была просто в восторге, хотя ее, как всегда, мучило беспокойство из-за ожидавшихся на борту светских мероприятий. Кроме того, ее подруга по колледжу жила в окрестности Сан-Диего, и Сидни решила вылететь заранее, чтобы успеть посетить сокурсницу.

– Поехали вместе со мной, – упрашивала она Дженнер. – Тебе обязательно понравится Каро, и она тебе обрадуется. Если тебе неудобно останавливаться в ее доме, всегда можешь снять номер в «Дель Коронадо». Это чудесный старый отель, и «Морские котики» тренируются на пляже прямо под окнами. Если ты чисто случайно столкнешься с одним из них, не нужно сразу же рассказывать о «небольшой стране».

– Ну да, воистину брак, совершенный на небесах, – съязвила Дженнер. – Он мог бы захватить небольшую страну, а я – купить ее. Включены все варианты.
«Морские котики» не сработали, и Дженнер не поддалась уговорам. Во-первых, Каро ее не приглашала, хотя совершенно очевидно, что, прежде чем зазывать Дженнер, Сид уже обсудила этот вопрос с хозяйкой дома.

Напрашивалось предположение, что Каро довольно прохладно отнеслась к ее планам и потому оставила в силе приглашение для одной только Сид.

Кроме того, Дженнер и Эл наметили личную встречу, а в последнее время такая возможность им выпадала не часто. Они были хорошими подругами, так что Дженнер хотелось наверстать упущенное и узнать, как у Эл идут дела. Учитывая все обстоятельства, лучше она поболтает с Эл, чем станет терпеть неловкое времяпровождение с приятельницей Сид по колледжу.

От внимания Дженнер не ускользнуло, что ее самыми лучшими друзьями были две одинокие молодые женщины с мужскими именами – Эл и Сид. Может, перст судьбы?

– Благодарю, но мне необходимо встретиться с Эл. Она вылетает обратно в Чикаго в понедельник днем, вечер я потрачу на завершение сборов, утренним рейсом вылечу, и с учетом разницы в часовых поясах у меня хватит времени, чтобы успеть встретить тебя в порту. Ты получишь удовольствие от визита к Каро, я – от встречи с Эл, а потом мы с тобой чудесно проведем две беззаботные недели в круизе по Тихому океану.

– Не могу дождаться, когда же увижу корабль. – Сид обхватила руками колени. Они расположились на балконе квартиры Дженнер и наблюдали, как меняется небо, пока позади них садится солнце. – Все люксы оформлены по-разному, и тот, что забронировал папа, просто замечательный, все там белое и серебряное с вкраплениями синего. Выглядит по-настоящему безмятежно и успокаивающе, по крайней мере, на картинке в интернете. Но не думаю, что мы будем проводить в каюте много времени, разве что, спать.

– Какая тогда разница, как она выглядит? – задала Дженнер, по ее мнению, весьма практичный вопрос.

– Я не хочу спать в уродливой комнате, – возмутилась Сид. – В любом случае там на каждый вечер что-нибудь запланировано, и много развлечений в течение дня.

– Ты ведь ездила раньше в круизы?

– Конечно. Это очень весело. Всякие курсы обучения, которые тебе так нравятся, а кроме того спа-процедуры, фильмы, танцевальные конкурсы и бесконечная еда. На каждый вечер нужно новое платье.

– С упаковкой замучаешься, – ужаснулась Дженнер, представив, сколько потребуется чемоданов. Мало того что необходимо четырнадцать вечерних платьев, так еще и туфли, сумочки, драгоценности к каждому из них. – О-о-о!

– Кого это заботит? Все для благой цели. Возьми с собой то великолепное черное платье без бретелек, которое ты купила в прошлом месяце, на случай, если вдруг встретишь красивого, гетеросексуального, не склонного осуждать других и во всех отношениях подходящего миллиардера из тех, которых мы постоянно ищем.

– Идея с «Котиками» показалась мне более многообещающей.

– На всякий случай надо подготовиться. Никогда не знаешь, что может случиться.
_________________

Уф. ситуация начала проясняться

Иришенька, codeburger и kerryvaya, спасибо за новую главу!

Иришенька, Таня , Маша и Галя, спасибо за продолжение!
Радует , что даже через семь лет наша героиня почти не изменилась .

Спасибо за продолжение!
Огромная глава и море новой информации. И всё-таки... Зачем? Чем может помочь Дженнер в таком расследовании?
Разве что обиженная Тиффани сейчас начнет искать утешения у Ларкина. Но как-то это не правдоподобно.
Что же за интригу придумал Кэйл?
_________________

Иришенька, codeburger, kerryvaya, makeevich, спасибо за продолжение!

Иришенька, codeburger, kerryvaya, спасибо вам огромное!!!

_________________

Спасибо за обстоятельную и интересную главу!!!!!!!

Хорошо ,что у Дженифер есть подруги.
Оказывается-богатство тоже тяжелая работа,да еще какая!

Перечитала 1 главу и все встает на свои мета!

Спасибо за перевод!

А Дженнер все-таки умничка. Не только сохранить богатство, но и приумножить - это надо уметь.
_________________

Спасибо! С благодарностью за прекрасный перевод.

ну, вот и начала прояснятся ситуация.
Рада за Дженнер, что осталась сама собой, разбогатела и нашла подругу.
Иришенька, Таня, Маша, Галя спасибо вам огромное за перевод, за долгожданное продолжение
___________________________________