Февраль (исторический детектив + ИЛР)

Так кто же, всё-таки, убийца?
Арсен		0%	[ 0 ]
Габриель		12%	[ 1 ]
Гринберг		0%	[ 0 ]
Комиссар де Бриньон		0%	[ 0 ]
Нана		12%	[ 1 ]
Томас		12%	[ 1 ]
Франсуаза		62%	[ 5 ]

Всего голосов: 8 Опрос завершён. Как создать в теме новый опрос?

Irenie:

Девчата, всем доброго вечера!


Всё будет!


А чего ж там решать, если он женат и дитятко есть? Расстрелять!


Вот-вот. И как тут оправдаешь его поступок? Но - не знаю, может, как-то и можно?
Поглядим.


Ааааааа!!!!
Я же так обещала реагировать на провокации, да?


Как говорит Лиля: "чёт пАдАзрительнА"...


Хе-хе-хе Да-да, котомка стоит ждёт!


Ха-ха-ха, это точно!


То есть, в ту ночь от Эрнеста всё-таки убийца убегал? ("убийца убегал" мне Юрий Никитин этой фразы ни за что бы не простил.... какой стыд!)


Догадка интересная, Настя! Молодец!

Девчата, спасибо за отзывы!

...

Irenie:

 » XI

XI

- Жозефина, нам нужно уехать, - сказал мне Габриель, едва мы остались одни.
- Что? – В этот раз я решила быть благоразумнее, чем вчера вечером, и закрыла дверь на ключ, на случай ещё одного незапланированного визита Эрнеста.
- Я должен тебя отсюда увезти, - ответил Гранье, и, подойдя ко мне, взял мои руки в свои, и посмотрел на меня сверху вниз – ласково, нежно. – Неужели ты не понимаешь, что означают все эти убийства?! Это, действительно, Февраль! И он здесь, в Берне, в «Коффине», чёрт возьми!
- И он один из нас, - мрачно добавила я. – Один из тех, кто сидел вчера за столом и слышал россказни Соколицы.
- Тем более, - Габриель кивнул, и привлёк меня к себе, после чего, прижавшись лбом к моему лбу, прошептал: - Милая моя, я не могу тобой рисковать! Он убивает брюнеток, чёрт бы его побрал! Ты можешь стать следующей жертвой! Я… я не могу так, мне невыносима сама мысль об этом! Жозефина, прошу тебя, давай уедем!
- Куда мы уедем, Габриель? Мы с тобой, ты и я, первые на подозрении у полиции, ты же слышал, что сказал де Бриньон! Нас тут же схватят, мы не успеем даже до Берна доехать!
- К чёрту Берн! Мы спрячемся понадёжнее! – Никак не желал успокаиваться этот упрямец. – Попросим Арсена сделать нам поддельные документы и нас никогда никто не найдёт!
- Что? Почему Арсена? – Я невольно уцепилась за эту фразу.
- Он говорил, у него есть знакомые… господи, Жозефина, ты меня вообще слушаешь?
А мне он говорил, что поддельные документы сделать не так-то просто! Ах он лицемер! О, господи… Опять я начинаю подозревать всех подряд! Но, давайте посмотрим правде в глаза, изворотливый и хитрый русский журналист подходил на роль Февраля лучше остальных.
Умный, проницательный, хваткий… Такому вполне по силам оставить полицию с носом!
- Жозефина? – Недовольный голос Габриеля вернул меня к реальности, я встрепенулась и тут же обняла его за шею и прильнула к нему всем телом. Это вместо ответа. Он вздохнул измученно, и поцеловал меня в макушку. – Глупенькая, неужели ты не понимаешь, я ведь не переживу, если с тобой что-нибудь случится! Я так боюсь тебя потерять…
Я подняла на него взгляд, такой девчоночий, бестолковый, счастливый взгляд, и улыбнулась.
- Поцелуй меня, Габриель…
Дважды его просить не пришлось, он склонился ко мне, нежно взял моё лицо в ладони и прижался губами к моим губам. Я обняла его за шею, и наслаждалась этими минутами волшебства. Мы забылись на какое-то время, и я не сразу услышала, что в дверь стучат.
Точнее, «стучат» - это мягко сказано. Колотят, будто намереваясь вынести её с петель, если понадобится!
Эрнест.
Больше некому.
Хорошо, в таком случае, что я закрылась!
- Жозефина, открой, иначе я выломаю дверь!
...или, не хорошо?
- Нет, это никуда не годится! – Хрипло произнёс Габриель, и, отстранившись от меня, направился к двери, повернул ключ, и распахнул её резко. И так же резко спросил: - Какого чёрта вам здесь надо, комиссар?
Де Бриньон такого поворота явно не ожидал. Уже второй раз он врывался ко мне в спальню, и уже второй раз я оказывалась в компании Гранье! Думаю, Эрнест был достаточно проницателен для того, чтобы понять, что это означает. Видимо, как раз этот укоризненный взгляд, посланный мне, и подразумевал, что он не одобряет моего поведения.
- Гранье! – Переведя взгляд на Габриеля, он прищурился и улыбнулся наигранно. – И вы здесь, какая удача! Вы мне тоже были нужны. Но прежде я хотел бы поговорить с мадам Лавиолетт.
- Вчера, стало быть, не наговорились? – С ехидцей спросил Габриель, скрестив руки на груди. И сотворил немыслимое – встал у де Бриньона на пути, не имея ни малейшего намерения впускать этого мерзавца в мою комнату.
- Не наговорились, - не стал спорить Эрнест, по достоинству оценив благородный порыв Габриеля. – А вам, милейший Гранье, я порекомендовал бы тщательнее выбирать врагов. Не советую со мной ссориться. Я очень легко могу отправить вас за решётку в любой момент.
- Эрнест, перестань, - упавшим голосом попросила я.
Габриель резко повернулся ко мне, видимо, удивляясь, когда это комиссар из Парижа стал для меня просто "Эрнестом"? Уж не вчера ли, за душевными беседами в этой самой спальне? Но эта ревность была необоснованна и я не стала ничего объяснять.
- Пусть он уйдёт. – Сказал де Бриньон невозмутимо. – Пока я прошу по-хорошему, а не приказываю.
- Думаете, можете мне приказывать? – Сузив глаза, поинтересовался Габриель.
- Думаю, я даже могу сделать так, чтобы вас отправили на гильотину не позднее завтрашнего утра, - сказал этот мерзавец, упиваясь своим превосходством, своей властью над нами. Это было выше моих сил.
- Хорошо. Раз так, - я подошла к двери и встала рядом с Габриелем, плечом к плечу, чтобы показать что я с ним, что я ни за что не брошу его. И с ненавистью посмотрела на Эрнеста: - Вызывайте меня на допрос официальной повесткой, господин комиссар! В ином случае я отказываюсь с вами разговаривать.
Я ждала, когда он скажет, что уж меня-то на гильотину отправить буде ещё проще, чем Габриеля! Но он этого не сказал. Не обращая теперь уже ни малейшего внимания на Гранье, он смотрел на меня так пристально и жадно, что, думаю, Габриель понял всё о наших прошлых отношениях по одному только этому взгляду.
- Жозефина, я прошу тебя, нам нужно поговорить, - тихо сказал де Бриньон, пытаясь достучаться до меня, но всё это было заведомо бесполезно.
- Нам не о чем с вами разговаривать, господин комиссар. Всё, что я знала об убийствах, я рассказала вчера. Добавить к этому мне нечего. И, прошу заметить, для вас я не Жозефина, а мадам Лавиолетт!
Это уж точно было лишним, но больно мне хотелось его уязвить! Да и Габриель оценил по достоинству, не думая скрывать победной улыбки.
А вот де Бриньон разозлился не на шутку.
- Ах, так? – Прищурившись, спросил он. – Не хочешь, по-хорошему? Отлично! В таком случае, мсье Гранье, вы арестованы!
Повисла пауза. Долгая такая пауза, и весьма неприятная.
Потом я взорвалась:
- Что?! Да что ты себе позволяешь, чёрт возьми?!
- Тебе опасно находиться рядом с этим человеком, Жозефина, - не думая скрывать своего довольства, сказал Эрнест. – Он единственный француз в отеле, не считая нас с ребятами, и он единственный, кто приехал из Парижа! Более того, он подходит как никто другой – и по возрасту и по описанию.
Стало быть, у них и описание его есть?
Этого я не знала.
- Это низко, - прошипела я, тяжело дыша от переполняющей меня ярости. – Ты назло мне это делаешь?! Считаешь, я мало натерпелась от тебя?!
- Вовсе нет, Жозефина, - предельно серьёзно сказал де Бриньон. – Я беспокоюсь исключительно о твоей безопасности. А что, если Февраль – это он?
- Да что за бред, чёрт возьми! – Наконец-то и Габриель не сдержался, видимо, его подхлестнули слова о том, что де Бриньон в прошлом успел сделать мне немало зла. – Знаете, комиссар, единственный человек, от кого её нужно защищать – это вы сами!
- Да?! – Де Бриньон посмотрел на него теперь уже почти с ненавистью, и я поняла, что Габриель пропал. Не надо было ему с ним ссориться. Не надо, не надо, не надо, чёрт возьми! Полиции же всё равно, кого арестовывать! Им вполне достаточно будет того, что он француз, что он из Парижа, как и Февраль – достаточно для того, чтобы отправить на гильотину.
Господи, я потеряю его.
Я потеряю его навсегда.
Я не могла этого допустить!
- Немедленно прекрати этот фарс, - сказала я с презрением, встав между Габриелем и Эрнестом, так близко к последнему, что моя грудь практически касалась его груди. Что несколько обескуражило де Бриньона, который даже теперь, восемь лет спустя, не мог на меня спокойно реагировать.
- Скажите, вам не знакома некая Офелия де Вино, мсье Гранье? – Не унимался де Бриньон, старательно переводя взгляд с меня на Габриеля. И всякий раз у него ничего не получалось, всякий раз он возвращался к моим горящим яростью глазам.
- Очень смешно, мсье комиссар, - проворчал Габриель.
- Мария Лоран? Иветта Симонс?
- Чего ты добиваешься, Эрнест, чёрт возьми?! – Уже не в силах себя контролировать, я схватила его за отвороты мундира и заглянула в его небесно-голубые глаза, в надежде найти там хоть малейший намёк на совесть.
Бесполезно.
Совести у этого человека не было никогда. Иначе он не бросил бы меня восемь лет назад, не так ли?
- Ты сама этого хотела, - бесстрастно ответил он.
Ещё один чёртов мальчишка! Не придумал другого способа мне отомстить?! Я ослабила хватку, выпустила его, и, отойдя в сторону, взялась за голову в приступе отчаяния. Я не знала, как помешать этому безобразию. Я не хотела, чтобы Габриель пострадал из-за меня, господи, как я этого не хотела!
- Ты не можешь арестовать его, - прошептала я. – Не можешь, чёрт возьми! Он невиновен!
- Так пускай докажет, - с усмешкой произнёс де Бриньон. – Покажите мне ваше правое предплечье, мсье Гранье, будьте любезны!
- Господи, да как же ты смеешь? – Застонала я в отчаянии. Он снова пытался меня унизить, чёртов ублюдок! Неужели он получает от этого какое-то своё, особое удовольствие? – Все вы, что ли, такие в этой вашей полиции? Нападаете исключительно на тех, кто не может дать сдачи? Почему ты Гарденберга не попросишь раздеться?! Томаса Хэдина? Почему одних вы старательно обходите стороной, а других всё никак не можете оставить в покое?
- Я и Гарденберга раздену, и Хэдина, самого Фишера, если понадобится, - сказал де Бриньон, будто бы в своё оправдание. Намекая, очевидно, что он-то, в отличие от Витгена, швейцарскую знать не боится ничуть. А сам сделал знак Габриелю – дескать, давай-давай, не стесняйся!
Гранье, в свою очередь, наградив его хищным взглядом, стал расстёгивать пуговицы на жилетке. У него не было выбора, и он, и я прекрасно это понимали. Но лучше нас понимал это сам де Бриньон, и, скрестив руки на груди, с усмешкой наблюдал за Габриелем. И, видимо, его извращённой натуре этого показалось мало – решив, что недостаточно меня унизил, он сказал, когда Габриель замешкался с последней пуговицей, застрявшей в петле:
- Жозефина, не стой столбом, поспособствуй, что ли? Думаю, тебе не впервой помогать ему раздеваться!
А вот этого Габриель стерпеть уже не мог. И я его прекрасно понимала – сама страсть как хотела наброситься на этого ухмыляющегося мерзавца с кулаками! Но так же я понимала и то, что Эрнест его провоцировал. Нарочно провоцировал на драку, чтоб было за что арестовать Габриеля, когда никакой раны на его плече не окажется.
Мне ни за что не удалось бы их разнять, если бы они сцепились, и тогда случилась бы неминуемая катастрофа. Габриеля арестовали бы за нападение на представителя власти, на радость де Бриньону, и осудили если не за убийства – так за это!
Но гораздо раньше приключилась катастрофа куда более страшная. И она не дала случиться кровопролитию, не дала Эрнесту де Бриньону восторжествовать. Дверь моего номера без предупреждения распахнулась, вот уже в который раз, и жалобно скрипнула, ударившись о стену – на пороге стояла разъярённая мадам Вермаллен, с красным лицом и заплаканными глазами.
Я подумала, что она явилась ко мне, чтобы высказать всё то, что она думает о моём лёгком нраве, вкупе с парочкой фраз о том, что я сломала жизнь её дочери. На фоне таких перспектив присутствие в моей спальне самого Габриеля выглядело просто чудовищным: можно было начинать бояться, что в порыве ярости Верамаллен убьёт нас обоих, она же была явно не в себе!
Но всё оказалось гораздо хуже.
В десятки тысяч раз.
- Убийца! – Закричала она, бросаясь на меня. – Это ты убила её! Ты убила мою дочь!
Эрнест не дал ей сделать и шагу в мою сторону, молниеносно среагировав и перехватив графиню прямо там, на пороге. Понятия не имею, как ему удалось удержать её на месте – она же была шире его раза в три! Но, тем не менее, в комнату мадам Вермаллен так и не прорвалась, но ничто не мешало ей вещать громовым голосом:
- Это ты убила её! Ты не могла простить ей этого чёртового француза!
Этот чёртов француз стоял напротив меня, широко раскрытыми глазами глядя на мадам Вермаллен, и не верил собственным ушам.
- Я ненавижу тебя! – Визжала графиня, извиваясь в железных объятиях де Бриньона, и сотрясая кулаками в воздухе. – Я сгною тебя за решёткой! Дешёвка! Продажная лионская шлюха!
Ой, а это же всё про меня!
Впрочем, не до иронии теперь. Габриэлла убита! Я посмотрела на Габриеля, но он выглядел таким растерянным, что не нашёл никаких слов, чтобы утешить меня в тот момент.
Зато де Бриньон быстро взял ситуацию под свой контроль.
- Мадам Вермаллен, немедленно успокойтесь! Проводите меня в комнату вашей дочери, я прошу вас. Я должен немедленно осмотреть место преступления.
О, да, отличный способ увести отсюда эту фурию, пока она не свернула мне шею! А что, она могла – вон какие ручищи!
- Как же вы не понимаете?! – Причитала графиня, заливаясь слезами отчаяния. – Это она убила мою дочь! Арестуйте её, господин комиссар! Немедленно арестуйте её, я приказываю!
На шум в коридор выглянула перепуганная Франсуаза, но мне было совершенно не до неё. Я перевела взгляд на Эрнеста, который смотрел на меня едва ли не так же растерянно, как и Габриель.
Ну а потом прозвучал финальный аккорд. На случай, если кто-то ещё сомневался, что я пропала окончательно и бесповоротно.
- Вот! – Визгливо выкрикнула графиня Вермаллен. – Я нашла это в кармане платья моей мёртвой дочери!
И с этими многообещающими словами она протянула Эрнесту белый платок, который сжимала в кулаке. Увидев его, я застонала в голос, и, схватившись за голову, отвернулась к окну. Это был мой платок! Тот самый, который я дала Габриэлле, чтобы вытереть слёзы, когда она приходила ко мне с просьбой оставить в покое её любимого.
На платке были мои инициалы.

...

StarDust:

Привет!
В последней главе мне очень нравится, как ведет себя Габриэль. Он поступает достойно, а вот Эрнест нет, слишком упивается властью. Хоть он и хороший сыщик, но мне этот герой не по душе. И я рада, что Жози наконец перестала изображать из себя железную леди, вспомнила, что у нее есть сердце, а у сердца голос. Короче, Жози поняла, что художник ей дорог, и я этим счастлива.
Что Габриэллу убьет Февраль, я подозревала. Рано или поздно. Иначе Габриэлю пришлось бы туго, две девушки бы за него соперничали. Но бедняжку жаль...
Интересно, как Жози выкрутится с платком? Покойная словно нарочно ее именно этим платочком подставила. Ирония судьбы (или автора?)

...

Лелешна:

Ого, опять кипят страсти!
Эрнест по-моему забыл, что он слуга закона и ведет себя, как брошенный любовник.
Думаю, что на этот раз у Жози будет алиби. Посмотрела бы я на лицо Эрнеста, когда Жози будет говорить,что провела ночь с Гранье.
А что: раздеть всех мужчин отеля и посмотреть на плечи..
Ирина, замечательные две главы! Спасибо!

...

xiomara:

Габриэллу убили! А я как раз собиралась спросить - куда она подевалась? Думала, она просто отсиживается в своем номере. А тут такое! Как жалко-то бедняжку!

А Эрнест показал себя во всей красе. Устроил натуральную сцену ревности, плюс ко всему явное злоупотребление служебным положением. Может, я ничего не смыслю с юриспруденции, но для того, чтобы обвинить Гранье в убийстве, явно недостаточно того, что он француз, приехал из Парижа и якобы подходит под описание. Никаких прямых улик нет, на месте преступления его не застали. Толковый адвокат мигом разрушит такое обвинение.

А вот Габриель действительно повел себя очень достойно, дал отпор Бриньону. Но с платком Жози все достаточно хреново выглядит. Как теперь она отмажется?

А кстати - о чем, интересно, Эрнесту так приспичило поговорить с Жози? О личном или все же о криминальном? Может, ему удалось что-то выяснить про запонку или еще чего?

...

La Sorellina:

Ира,чао!
Ну глава! Ну урод комиссар Бульон! ну графиня!
Габриэллу убили. Кто? Явно не Гранье-если,конечно,у него сообщника нет. Так что теперь комиссару придётся отпустить его,если последний опять не затеет драку.
Какой-то он мутный,этот комиссар... почему он,весь из себя такой потомок древнего и знатного рода,работает в полиции? Насколько я знаю,аристократия не занимает себя на досуге работой в полиции. И странный он вообще,никак не могу в нём разобраться.
Кто убийца? Я не знаю. Я вообще плоха в подобных темах: почти никогда не угадываю убийцу.Так что скромно сижу в уголочке и жду финальных сцен.

...

Anastazia:

Ирина, девушки, привет!
Накаркала я с Габриэллой - жалко девушку до невозможности(( Надеюсь, нового обвинения в убийстве Жозефине удастся все-таки избежать: подумаешь, платок! Они же не думают, что Жози задушила ее, а потом положила в карман свой платочек
А Бриньон вообще обнаглел


Не, ну, может, он с детства мечтал бороться со злом - тут уж и титулы не помеха


Ира, ты меня прям насторожила этой фразой До нее я была уверена, что да, "убийца убегал", а теперь уж не знаю... хотя, помнится, да, в самом начале романа у меня имелись подозрения, что убегал не убийца Любопытненько...
Спасибо за главу

...

Irenie:

Всем бон суаре!


А уж я-то как! По правде говоря, я при всей моей фанатичной привязанности к Габриелю, до сих пор не могу простить Жозефине это "я пью чай без сахара" вместо "я тебя тоже люблю"... И уж я-то первая вздохнула с облегчением, когда она поняла, наконец, что он ей всё-таки небезразличен, и смогла себе в этом признаться! Пока хотя бы себе!
А Эрнест - да. Как какашка себя ведёт


Да, конечно, и мне жаль. Молоденькая девчушка была, и, в принципе, не плохая...


Хе-хе, и судьбы и автора в одном лице)))) А уж с платком... Надя, не переживай, как-нибудь выкрутится! Ей в следующей главе с этим кое-кто поможет.


Котелок варится, бурлит!


А он и есть брошенный любовник! Хотя, по идее, это Жозефина у нас брошенная, но она-то с достоинством проигрывать умеет! А он вообще не умеет)))) Привык всё и сразу получать! И я не скажу, что это ему в минус...


Да он и так уже всё понял, поэтому взбесился! Ревнует, ох, ревнует наш комиссар!


В лёгкую! Де Бриньон и на это способен, и на швейцарскую знать он плевал с высокой колокольни! Мужик!



Ничего уж не поделаешь, суров закон детективного жанра. Автору приходится кем-то жертвовать.
А иногда знаешь, как не хочется??!!!! Ой, ты не пугайся, это скорее к "Герою" относится, чем к "Февралю"... Хотя, чего это я?! Пугайся, пугайся, Ксюша! Нам с тобой те персонажи, кажется, уже родными стали...


Но он явно нарывался на драку, обвиняя при нём Жозефину в распутстве! Естественно, Габриель бы ему пару коронных ударов продемонстрировал, если б Вермаллен вовремя не подоспела! А за нападение на представителя власти, да ещё и при исполнении, нашего милашку художника неминуемо посадили бы под арест, и без всяких Февралей!


Не говори, хреновей некуда! Попала наша Жозефина...


Нет, пока не удалось. Он с ней, разумеется, о личном хотел поговорить: думаешь, его оставили равнодушным её откровения у озере? Тут, знаете ли, идёт такой наш комиссар, набравшись мужества, собирается объясниться с ней, а тут - бац! - второй раз в её спальне Габриель! Естественно, Эрнест взбесился - нрав-то горячий! - и, естественно, начал на него наезжать. Мол, ну-ка давай, дуй отсюда подобру-поздорову, пока я тебя не арестовал! Ох, опять я Эрнеста защищаю и оправдываю его поведение, а ведь он на самом деле довольно нехорошо поступил!


Ничего не урод. Я его оправдала, как могла! А графиня, дааа....


комиссар! мутный!!!


Скоро будет, Лиля! Обязательно будет! Можешь пока тыкать наугад, вдруг попадёшь в кого нужно?!


Не говори, нелепо как-то их версии выглядят - что с убийством Селины, что Габриэллы... Но, признаем, был платок или нет, у Жозефины всё-таки имелся неплохой мотив желать Габриэлле смерти! И он такой весь из себя очаровательный, темноволосый и зеленоглазый, носит жилетки, и неплохо рисует...
Но об этих мотивах нам комиссар Витген расскажет в следующей главе, так что я не бегу вперёд паровоза!


Ох, и не говори...((((( Хотя я отчаянно пытаюсь его оправдать!


Ахаха, Настя, вот здорово ты сказала! Ну, мечтал или не мечтал, там на самом деле всё гораааааздо проще окажется)


А если я сейчас скажу коронное: "а может и нет", ты сильно будешь ругаться? Я путаю вас, как могу! Что в романе, что в комментариях - и ещё неизвестно, где больше!))))) Не обижайтесь! Это для подогрева интереса!

Девочки, большое спасибо за комментарии!
Сейчас выкладываю новую главу, и бегу доделывать главы "Героя" - так что, если я буду старательна (и если меня не будут отвлекать домашние) - то ближе к ночи в третьей моей темке появятся аж 2 новых главы!
...а может, и нет? ахахаха, Боже мой, простите мой неуместный юмор))))

Девчата, всех люблю, всем мерси!

...

Irenie:

 » XII

XII

- История повторяется, вы не находите, мадам Лавиолетт? – Спрашивал меня Витген двумя часами позже.
Надо сказать, на те два часа, что полиция осматривала место преступления и допрашивала свидетелей, меня всё же поместили под арест. Это означало, что я не имела права выходить из вот этого самого кабинета никуда, даже по нужде, и обязывало меня созерцать физиономию одного из парней Эрнеста и одного из парней Витгена. Я бы предпочла общество Жана Робера, но своего милашку-помощника де Бриньон забрал с собой.
За время моего заточения ко мне, разумеется, пытался прорваться Габриель, но полиция, разумеется, его не впустила. Кто бы знал, каких трудов мне стоило убедить его уйти в свою комнату и не нервировать полицейских почём зря, пока они не арестовали его самого! Он ушёл, но, я думаю, вовсе не к себе в комнату, а – на поиски де Бриньона. Чтобы поговорить с ним по-мужски. И это пугало меня безмерно.
Франсуаза тоже приходила, но они и её прогнали, а вот Томаса Хэдина не посмели. Я же говорю, полиция наша могла грубить и командовать лишь теми, кто не мог дать сдачи! Томас Хэдин, железнодорожный магнат, сам мог командовать полицией сколько угодно – уж бернской точно. Думаю, прикажи он помощнику Витгена раздеться догола и сплясать какой-нибудь национальный танец – тот без промедления кинулся бы расстёгивать мундир. Но Томас ничего такого не приказывал, а жаль, это хоть как-то разнообразило бы мой двухчасовой досуг!
Томас для начала спросил, как это меня угораздило, а я сказала искренне, что это всего лишь нелепая случайность и никакую Габриэллу я, разумеется, не убивала. Он мне сразу же поверил – думаю, он и не пришёл бы, если бы сомневался. Потом замешкался на несколько секунд, неодобрительно глядя на полицейских, но те сочли, что оставлять нас наедине ни в коем случае не стоит. Достаточно того, что они разрешили ему войти и поговорить со мной.
Тогда Томас сделал нечто совершенно неожиданное – со словами: «Ах, Жозефина, прошу вас, успокойтесь и не волнуйтесь ни о чём!» он обнял меня и стал ласково гладить по волосам. Я оторопела от такой нежности, несколько неуместной ещё и потому, что я вообще-то была предельно спокойна и никаких признаков волнения не демонстрировала, и в истерике не билась. Потом я поняла, к чему было это всё. Когда он ушёл, я обнаружила у себя в кармане ключик, небольшой ключик с запиской. Пользуясь тем, что мои конвоиры глядят куда угодно, но не на меня, я развернула записку. «На случай, если они вам не поверят», было написано в ней, а ниже прилагался адрес в Лозанне.
Ах, Томас, милый Томас! Я была тронута этой заботой от постороннего в сущности человека, так что оставшееся время моего заточения показалось мне не таким томительным. А ещё я думала, как теперь выбираться из всего этого дерьма, в котором меня угораздило увязнуть по самые уши.
Вариант у меня был один: Дэвид. Если мне удастся связаться с ним до того, как меня казнят. Бесплатно он сотрудничать явно не станет, попросит ещё одну ночь взамен, потому что та первая и последняя ему безумно понравилась. И что я буду делать тогда?
А, с другой стороны, был ли у меня выбор? Или так, или гильотина. Но после Габриеля я упрямо не желала представлять себя рядом с другим мужчиной, даже если на кону моя свобода. И к тому времени, как вернулись Витген с де Бриньоном, я пришла к окончательному выводу: я не стану спать с Дэвидом даже ради спасения собственной жизни. Не в этот раз.
Благородно, конечно, но меня всё равно не вдохновляла перспектива грядущей смертной казни. С возвращением обоих комиссаров настроение у меня испортилось ещё сильнее, особенно когда Витген сел за тот самый чиппендейловский стол напротив меня, готовясь начинать допрос. Эрнест встал у окна, спиной ко мне, и рассредоточено смотрел на постояльцев отеля, вышедших прогуляться на улицу, как только закончился дождь. Он ничего не говорил. И молчание его меня пугало.
- Это, действительно, мой платок, - не стала отрицать я, глядя на Витгена с тоской. – Я сама дала его Габриэлле.
- Ну да. Подарили. Когда собирали на свидание. Решив, очевидно, что он подойдёт под цвет её шляпки? – Ирония у Витгена получилась какой-то неохотной, и я на неё почти не обиделась.
- Разумеется, нет. Но какой смысл мне говорить вам что-либо, если вы всё равно мне не поверите?
- А вы попробуйте, мадам Лавиолетт. Мне, в самом деле, уже интересно, что вы придумаете на этот раз!
- Перестаньте говорить с ней в таком тоне, Бертольд, - осадил его де Бриньон. – Платок – это только косвенное доказательство.
- А вам мало доказательств? – Витген пожал плечами. – Шляпка с инициалами, платок с инициалами, и оба на месте преступления! Мадам Лавиолетт, вы либо очень глупая, либо очень невезучая.
Либо и то и другое разом, подумала я обречённо, а Эрнест вновь решил за меня заступиться.
- Витген! Вы забываетесь.
- Прошу прощенья, - пробормотал бернский комиссар. – Ну так что же, мадам Лавиолетт? Будете признаваться или посидим здесь ещё немного?
- Посидим. Прикажите подать чай, мне холодно, я хочу согреться! – С невероятной наглостью сказала я. И, закинув ногу на ногу, добавила: - Потому что признаваться я ни в чём не собираюсь! Габриэллу Вермаллен убила не я.
- В её комнате обнаружили платок с вашими инициалами.
- Я сама одолжила его ей накануне. У неё не было своего.
- Что же это, мадемуазель Вермаллен плакала у вас на плече? Позвольте поитересоваться о причинах?
- Не позволю. Они к делу не относятся.
- Думаю, причиной ваших разногласий – мсье Гранье? – Хмыкнул проницательный Витген, чёртов сукин сын. Я дёрнула щекой, и больше никак не выдала своего желания убить его в ту секунду.
- У нас не было никаких разногласий с Габриэллой.
- Её мать считает по-другому.
- Её мать – бестолковая старая курица! – Не сдержалась от грубости я. – Разумеется, она винит меня во всех смертных грехах! Она ещё с утра, когда Габриэлла была жива, смотрела на меня волком, искренне презирая за то, что Гранье выбрал меня, а не её дочь.
- Тут ты немного ошиблась, Жозефина, - наконец-то подал голос Эрнест. – Габриэлла была уже мертва к этому времени. Её убили вчера ночью. Ближе к одиннадцати часам.
- Ночью?! – Я удивлённо посмотрела на него, но де Бриньон снова отвернулся к окну, и больше никаких комментариев давать не стал.
Ночью? Но я отчего-то решила, что убили её именно сегодня утром. Её мать говорила, что Габриэлла не спустится из-за мигрени, и я была уверена, что она заходила к ней перед завтраком, говорила с ней. Выходит, в последний раз графиня Вермаллен видела свою дочь только вчера вечером. И преспокойно завтракала в нашей компании, пока Габриэлла… лежала там… совсем одна…
Я резко, слишком резко прижала руку к губам, боясь, что вот-вот закричу от отчаяния и горя. Витген, привыкшей видеть меня сдержанной и строгой, несказанно удивился этому моему порыву и даже вздрогнул испуганно. Нервы у него были ни к чёрту. Как и у всех нас теперь.
- Простите, - прошептала я сдавленно. И отвела взгляд.
Ох, пожалуйста, ну только не сейчас, не здесь! Когда меня бросят в камеру, у меня появится время, чтобы вспоминать о том, какой милой, невинной и доброй была бедная Габриэлла! Но не сейчас. Не при них. Этим людям ни в коем случае нельзя демонстрировать свою слабость.
- Хотите знать, как я вижу случившееся? – Полюбопытствовал Витген. – Мадемуазель Вермаллен взъелась на вас за то, что вы увели у неё жениха. Между прочим, бессовестно с вашей стороны, мадам Лавиолетт. Они ведь пожениться хотели!
Ах ты сукин сын! Ещё смеешь попрекать меня?! Я метнула на Витгена взгляд-молнию, но он этого словно бы и не заметил. И продолжил:
- Мадемуазель Вермаллен любила его всей душой и не захотела отдавать его так просто. Она пришла к вам, и стала умолять отступиться, не мешать её счастью, пригрозив крупными неприятностями, в случае, если не удастся найти компромисс.
Кстати, да. Ещё один повод восхититься этой девочкой, ныне покойной. Она бы ведь могла сразу начать с угроз – в тот вечер, когда пришла ко мне! А она разрыдалась, и вежливо попросила уступить ей. Боже, какая же она была чистая! Боже, какое же я ничтожество, как подло я поступила с ней!
И поделом мне.
- Вам, разумеется, не улыбалось ни возможное разорение, ни обнародование ваших грязных тайн, поэтому вы убили мадемуазель Вермаллен, чтобы обезопасить себя, - подытожил Витген, сложив руки на столе. Де Бриньон обернулся, видимо, собираясь вновь заступиться, но в этот раз я сама могла за себя постоять.
- Разорение? Помилуйте, вы всерьёз думаете, что Вермаллены смогли бы меня разорить? Сомневаюсь. А касательно моих грязных тайн, мсье Витген, тут уж я не знаю, что нужно было придумать, чтобы обо мне стали говорить ещё хуже, чем говорят сейчас. Не настолько у неё была богатая фантазия, как мне кажется.
- При ней не нашли цветка, мадам Лавиолетт, - устало вздохнув, сказал Витген. – Как вы это объясните?
- Что…? – Ахнула я, вновь прижав руки к губам. Эрнест, не оборачиваясь, усмехнулся, но на этот раз без былого триумфа. Подумал о том же, о чём и я – но почему не стал радоваться, ликовать?
- Кто бы ни убил Габриэллу Вермаллен, это был не Февраль, - произнёс бернский комиссар, скрестив руки на столе. – Вот поэтому я и спрашиваю вас, мадам Лавиолетт, как прикажете всё это понимать?
Ну, раз не Февраль и не я – оставался только один человек, которому могла быть выгодна смерть Габриэллы Вермаллен. Но он никак не мог убить её, он же был со мной всю ночь! Разве что – до этого? Я обняла себя за плечи, и вновь посмотрела на де Бриньона, сама не знаю зачем. Поддержки я, что ли, от него ждала? Глупо. Вряд ли он скажет: ох, бедная Жозефина, легла в постель к убийце, мне так жаль тебя!
Боже, что за чушь, к какому убийце? Я всерьёз думаю, что Габриель мог убить её? Но Витген больно ладно всё обрисовал, если представить виноватым не меня, а Габриеля. Он ведь говорил с ней накануне, и его словами она явно осталась недовольна.
Господи, ему конец теперь! Неважно, убивал он её или нет, ему в любом случае так это не оставят. Или мне. Одному из нас. Я пристально смотрела на Эрнеста, словно ждала его строгого суждения, но он по-прежнему ничего не говорил.
Нет, Габриель не убивал её. Когда бы?! Он был со мной весь вечер и всю ночь. Те полчаса, что мы разговаривали с де Бриньоном… мог ли Габриель за это время дойти с противоположного конца коридора до комнаты Габриэллы, убить её, вернуться к себе и присесть у окна, как ни в чём не бывало? Успел бы он? Если бы я не была ограничена в передвижениях, я бы, несомненно, сходила туда, чтобы проверить, взяв с собой часы. Я высчитала и сказала бы наверняка, но я и так знала – ему не хватило бы времени! Это как же нужно было всё рассчитать…? И подгадать, чтобы Габриэлла была у себя в комнате – а она частенько сидит у постели матери по вечерам и читает ей вслух… читала. В тот вечер её могло попросту не оказаться там! Нет, слишком много «но». Это не Габриель.
Боже, как я вообще могла подумать о том, что он способен на такое?!
Но теперь, получается, если я начну оправдываться и доказывать свою невиновность, и не дай бог её докажу, то подозрение неминуемо падёт на Габриеля. Он единственный, кому выгодна смерть Габриэллы, кроме меня. Выходит, или я или он?
Как жестоко.
Де Бриньон поэтому казался таким подавленным? Надо же. Я думала, он будет просто счастлив, после такой-то пламенной сцены с выяснением отношений в моей спальне!
Как утопающий за соломинку, я схватилась в отчаянии за последний свой шанс выпутаться так, чтобы не навредить при этом Габриелю:
- Эрнест, - облизнув пересохшие губы, позвала я. Де Бриньон тотчас же обернулся, готовый выслушать. – Я была той ночью в северном крыле.
Де Бриньон, похоже, очень хотел сказать, что даже если и так, куда разумнее с моей стороны было умолчать об этом. Витген, например, довольно крякнул, и записал это в протокол. Ладно, мне терять уже нечего!
- Я видела там Лассарда, - сказала я, не сводя взгляда с де Бриньона. – Лассарда, которому совершенно нечего там делать, его номер в другой части коридора! Он спешил уйти, очень торопился, когда мы столкнулись. Он был взволнован, и будто не хотел, чтобы его видели там…
Это может показаться странным, но де Бриньон, похоже, поверил мне. Он внимательно слушал, ловя каждое слово, будто цепляясь за малейшую возможность, чтобы вытащить меня из этой пучины, в которой я тонула.
Но это было заведомо бесполезно, кажется. Обвинить меня было куда проще, чем знаменитого банкира и дельца, подданного Австро-венгерской империи.
- Мадам Лавиолетт, вам не надоело играть в эти игры?! – Воскликнул Витген, ударив кулаком по столу так, что подпрыгнули карандаши, и едва не опрокинулась чернильница. Я не дрогнула, продолжая смотреть на де Бриньона, в надежде, что он скажет хоть что-то, ну хоть что-нибудь!
Но он промолчал, разумеется! А с моей стороны было бы наивным ждать, что он кинется мне на выручку, в память о былой дружбе. Я усмехнулась ему, и, развернувшись теперь уже к Витгену, сказала твёрдым, уверенным голосом:
- Хорошо, мсье комиссар. Да, это я убила Габриэллу Вермаллен!
Пусть уж я утону одна, чем утяну за собой Габриеля. Или, ещё хуже, если меня оправдают, а его отправят в тюрьму! Им нужен был виноватый? Пожалуйста, вот она я! И пусть делают со мной, что хотят.
Де Бриньон тем временем застонал, схватившись за голову:
- Жозефина, чёрт возьми, ну зачем?!
Он явно имел в виду это моё признание, но я решила истолковать его вопрос буквально, и ответила:
- Из ревности. Или из мести? Всё было именно так, как сказал мсье Витген. Она угрожала мне, и я решила, что будет проще её убить.
- Жозефина, напрасно ты его выгораживаешь, - сказал де Бриньон, провести которого оказалось вовсе не так просто. – Он этого не заслуживает, чёрт возьми!
- Я никого не выгораживаю, - нейтральным тоном ответила я. – Я, действительно, убила Габриэллу Вермаллен вчера ночью.
- На подоконнике в её номере стояла огромная ваза, полная цветов. Хочешь сказать, тебе было сложно взять оттуда один и бросить рядом с её телом, чтобы свалить вину на Февраля? – С усмешкой спросил он, намекая, очевидно, на то, что сваливать свои преступления на этого маньяка-убийцу у меня получается очень даже хорошо.
- Я… не догадалась, – с некоторым запозданием ответила я.
- Не смеши меня, - категорично произнёс Эрнест, качая головой.
- Я, право, не понимаю, что вам ещё нужно от меня, господа! – Воскликнула я, поднявшись со своего места, донельзя раздражённая. Ребята Витгена, стоящие у дверей, беспокойно шевельнулись, будто боясь, что я могу сбежать, но я, разумеется, бежать не собиралась. Перегнувшись через стол к бернскому комиссару, я взглянула на него сверху вниз и спросила: - Моего чистосердечного признания вам недостаточно?!
- Я могу записать его в протокол? – Бесстрастно спросил меня Витген.
- Бертольд, это не она, - попробовал остановить меня Эрнест, но я лишь усмехнулась в ответ на его попытку.
- Записывайте.
- Жозефина, не делай этого, чёрт возьми! Вермаллен добьётся для тебя смертной казни за убийство дочери!
- А может, я этого заслужила? – С вызовом спросила я, вскинув голову. – Не ты ли говорил, что я такая же, как и Февраль? Или, быть может, ты не считаешь меня убийцей? Не обманывай себя, Эрнест. Ты же думаешь обо мне ещё хуже, чем я есть на самом деле. Пишите, Витген! Пишите, и не обращайте на нас внимания, у нас с мсье де Бриньоном старые счёты.
- Бертольд, подождите! Она не ведает, что творит, и играет в чёртово благородство!
Оказалось, что в благородство этим вечером решила поиграть не одна я. И, собственно, даже не мы с де Бриньоном, отчаянно пытавшимся меня спасти. Снаружи послышалась какая-то возня, а затем дверь распахнулась, и в кабинет быстрыми шагами зашёл Габриель. За ним бежали двое полицейских, с намерением выпроводить его обратно, предварительно поколотив, но он весьма ловко от них уворачивался.
- Где комиссар?! – Хищно оглядев кабинет, Гранье нашёл взглядом Эрнеста, и победно улыбнулся. – Ага! Вот и вы! Я хочу сделать признание! Это я убил Габриэллу Вермаллен! Арестовывайте меня, ну что же вы?!
Боже, я этого не вынесу, подумала я в отчаянии.
А потом комната поплыла у меня перед глазами, и я повалилась на пол вместе со стулом, на котором сидела. И всё вокруг погрузилось во мрак.

...

xiomara:

Ну это как пить дать, и плевать, что у комиссара с Гранье сугубо личные счеты!



Ну если совсем уж честно и откровенно... Мы тут все так ругаем Бриньона, мол урод, гад и все такое.. Но вообще-то Эрнест отреагировал так, как любой мужчина на его месте, если у него в жилах кровь горячая, а не водица. Поставьте себя на его место... Прекрасная дама, его бывшая любовь, к которой он до сих по неровно дышит, уединилась в номере с другим мужиком, который, как он подозревает, не просто ручки ей целует. Вот кровь и забурлила! Его реакция закономерна. И драчка была бы знатная, если бы не убийство Габриэллы.

...

Irenie:

Ксюша, совершенно верно! Нечто подобное я и хотела услышать, очень рада, что ты так думаешь!

Девчата, у меня сроки действия старого опроса истекли, сейчас создам новый, провокационный!
Мои универсальные ответы вроде "а может, и нет?!" чур не воровать)))) Отвечать честно, как на допросе (перед комиссаром де Бриньоном! )
Заранее мерси!
Кандидатов туда впихну тех же самых, чтоб не палиться)))) у кого другие мысли - смело вписывайте свои варианты!

...

xiomara:

Ира, спасибо за отличную главу!

Жозефина все же на минуту допустила мысль, что Гранье убил Габи. Но вот зачем ему убивать её? Я не думаю, что она стала бы как-то мстить ему, она не такая... Её родители, безусловно, захотели ли бы расквитаться с ним. Но не Габи... Так зачем ему её убивать?
Да и не стал бы он, будучи убийцей, подставляться, чтобы спасти Жозефину.

Рядом с трупом не было цветка... Выходит, это не Февраль? Но если так, почему убийца не догадался свалить все на Февраля? Надо дураком быть, чтобы не воспользоваться этим. Или он не успел, торопился? Либо убийца (Февраль или не Февраль) нашел в кармане платок Жози и решил, что именно её неминуемо заподозрят?



Мне кажется очень странным, что графиня Вермаллен не зашла к дочери утром, зная, что та переживает из-за разрыва помолвки. Как-то нетипично для заботливой матери. И при это она еще заявляет, что Габи не выйдет к завтраку из-за мигрени...

Лассард... Что он делал в коридоре ночью? Хотя это выглядит очень подозрительно, но мне не кажется, что он убийца. Я думаю, что он что-то видел. А может быть даже он был в номере Габриэллы и видел её труп, испугался, что его заподозрят и дал дёру.

У меня была теория, что убийства как-то связаны с Жозефиной... Но возможные кандидаты никак не вписываются в эту картину... Единственные, кто как-то подходит - это Франсуаза и отец Жозефины...

...

Лелешна:

Ну вот опять... Что-то этот Витген очень хочет все повесить на Жози. Может он тоже к ней неровно дышит? Или он и есть убийца!
Минутку. А если Жози и Гранье были вместе всю ночь, то они точно не убивали Габриэллу. И не Февраль (цветка -то не было), то кому нужна была жизнь этой девушки? Хорошей, доброй девушки.. Какая сволочь..
А де Бриньону сейчас опять будет плохо.... от ревности. Как услышит, где была Жози ночью. Так ему и надо. Вот.

Отличный опрос: Кто убийца? И почему-то больше всего голосов у де Бриньона..
Ирина, спасибо за главу! Буду ждать продолжения!

...

xiomara:

Ириша, ау! Что-то не так с опросом. Я почему-то не могу проголосовать. Почему у нас опять Бриньон впереди планеты всей?

...

La Sorellina:

Я тоже не могу проголосовать. И тоже вопрос- почему комиссара подозревают???

...