Ladi Meri:
Цитата:
глава 9
Девочки, спасибо за продолжение!
С огромным удовольствием прочитала главу. Соскучилась по героям.
katusha писал(а):
Учебный год закончился, Жанна тоже слегка приосвободилась. На каникулах я надеюсь добить всю книгу.
шикарная новость
Девочки, лёгкого перевода вам
valu:
Всем привет 👋 давно не виделись, успела соскучится! Спасибо большое за новую главу!
буду ждать продолжения 
Irisha-IP:
Катя, Жанна, спасибо за новую главу
Пока мне всё очень нравится: и стиль, те вкрапления описаний природы, и интрига (безусловно, во многом это ваша заслуга, девочки. Вам моя благодарность
). Пишу "пока", потому что для меня это знакомство с автором и вообще-то никаких разочарований не ожидаю.
Ещё раз спасибо за перевод
katusha:
» Глава 10
Глава 10– «Странная и печальная трагедия лорда Финстеда»?..
Реакцию Дэниела лучше всего описывали два слова: «О, нет!».
– Финал у пьесы, в общем, обнадеживающий, – сообщила ему Харриет.
До этого лицо Дэниела выражало ошеломление и испуг. Теперь к этим эмоциям добавилось сомнение.
– У тебя в названии слово «трагедия».
Харриет нахмурилась.
– Я могу его заменить.
– Не думаю, что «Странная и печальная комедия» звучит удачно, – заметила Франсес.
– Нет, – мрачно ответила Харриет. – Название нужно переделать полностью.
– Но Финстед! – продолжал сомневаться Дэниел. – Ты уверена?
Харриет посмотрела на него и спросила:
– Ты считаешь это имя слишком неблагозвучным?
Внезапно мисс Уинтер прыснула, и из ее рта во все стороны полетели яйца с беконом.
– О! –воскликнула она сконфуженно. – Простите. Это так грубо! Но...
Возможно, она собиралась сказать что-то еще, но новый взрыв смеха прервал поток связной речи.
– Повезло тебе, что ты сегодня в желтом, – сообщила Элизабет младшей сестрице.
Франсес опустила взгляд на свой корсаж, пожала плечами и, взяв салфетку, стряхнула ею крошки.
– Жаль, что ткань не усыпана такими ма-а-аленькими красными цветочками, – добавила Элизабет. – Бекон ведь, понимаешь, – и она обернулась к Дэниелу, словно ожидая подтверждения.
Однако Дэниел не желал принимать никакого участия в разговоре о полупрожеванном летучем беконе, он обернулся к мисс Уинтер и попросил:
– Помогите мне. Пожалуйста!
Она смущенно кивнула (однако гораздо менее смущенно, нежели должна бы) и повернулась к Харриет.
– Мне кажется, лорд Уинстед хотел сказать, что твое название слишком уж хорошо рифмуется.
Харриет несколько раз моргнула.
– Да оно вообще не рифмуется.
– Ради бога! – взорвалась Элизабет. – Финстед-Уинстед!
Харриет втянула в себя воздух, да так, что комната едва не осталась без кислорода, а потом воскликнула:
– Никогда этого не замечала!
– Кто бы сомневался, – растягивая слова, вставила ее сестра.
– Наверное, когда я писала, я думала о тебе, – обратилась Харриет к Дэниелу. По тону, каким это было сказано, Дэниел понял, что должен чувствовать себя польщенным, потому выдавил из себя улыбку.
– Они часто вас вспоминали, – сообщила мисс Уинтер.
– Придется изменить имя героя, – тяжко вздохнула Харриет. – А это довольно непросто. Нужно будет переписать всю пьесу. Лорд Финстед, да будет вам известно, присутствует практически в каждой сцене. – Тут она снова повернулась к Дэниелу: – Он там главный герой.
– Так я и подумал, – сухо ответил он.
– И тебе придется играть его роль.
Дэниел повернулся к мисс Уинтер:
– И избежать этого никак не удастся?
Предательница-гувернантка явно наслаждалась создавшейся ситуацией.
– Боюсь, что нет.
– А там есть единорог? – поинтересовалась Франсес. – Из меня получается отличный единорог.
– Я бы тоже предпочел сыграть единорога, – мрачно заметил Дэниел.
– Глупости, – воскликнула мисс Уинтер. – Вы должны играть главного героя.
На это Франсес незамедлительно ответила, что единороги тоже могут быть главными героями.
– Хватит уже про единорогов! – взорвалась Элизабет.
Франсес показала сестрице язык.
– Харриет, – заговорила мисс Уинтер, – поскольку лорд Уинстед еще не читал твоей пьесы, возможно, ты немного расскажешь ему о герое?
Харриет с восторгом обернулась к Дэниелу.
– О, тебе понравится играть лорда Финстеда. Когда-то он был очень красив.
Дэниел прочистил горло.
– Когда-то?
– Случился пожар, – объяснила Харриет и печально вздохнула.
Дэниел решил, что вздох позаимствован из бесед о жертвах настоящих пожаров.
– Подожди секундочку, – он с тревогой обернулся к мисс Уинтер. – На сцене ведь пожара не будет?
– Конечно, нет! – вмешалась Харриет. – К началу пьесы лицо лорда Финстеда уже серьезно обезображено пожаром.
А потом, в приступе столь же успокаивающей, сколь и неожиданной осторожности добавила:
– Устраивать пожар на сцене было бы слишком опасно.
– Ну что же, это...
– Кроме этого, – перебила Харриет, – для формирования характера героя пожар на сцене совершенно не нужен. Ты и так уже... – тут она покрутила пальцем у собственного лица.
Дэниел понятия не имел, что бы это могло означать.
– Твои синяки, – громким шепотом подсказала Харриет.
– Ах, да, – вспомнил Дэниел. – Конечно. Теперь, к сожалению, мне кое-что известно про обезображенные лица.
– Ну, по крайней мере, тебе не понадобится грим, – утешила его Элизабет.
Дэниел уже было собрался возблагодарить Господа за малые милости его, как вдруг Харриет добавила:
– Ну, кроме разве что бородавки.
Благодарность Дэниела мгновенно растаяла, как дым.
– Харриет, – сказал он, глядя ей в глаза со всей возможной серьезностью, – должен тебя предупредить, что я никогда в жизни не был лицедеем.
Харриет отмела его возражения, как нечто, не стоящее внимания.
– Этим-то и хороши мои пьесы! Играя в них, любой просто получает удовольствие.
– Ну, не знаю, – возразила Франсес. – Лично мне совсем не понравилось быть лягушкой. Весь следующий день у меня болели ноги.
– Может, нам лучше остановить свой выбор на «Болоте с лягушками»? – с невинным видом предложила мисс Уинтер. – В этом сезоне бутылочно-зеленый цвет как раз оказался последним писком мужской моды. В гардеробе лорда Уинстеда наверняка найдется что-нибудь подходящего оттенка.
– Я не стану играть лягушку. – Тут Дэниел коварно прищурился. – Разве что вы составите мне компанию.
– В этой пьесе только одна лягушка, –сообщила Харриет.
– Но ведь пьеса называется «Болото с лягушками»?! – возразил он, хоть и понимал, что это бесполезно. – Во множественном числе.
Святые небеса! У него от этого разговора уже голова пошла кругом.
– В том-то и ирония! – ответила Харриет.
Дэниел в последний момент прикусил язык и не спросил, что она имеет в виду (ни одно слышанное им до этого дня определение слова «ирония» к данной ситуации не подходило).
У него буквально вскипали мозги.
– Думаю, будет лучше, если кузен Дэниел сначала сам прочтет пьесу, – сказала Харриет, после чего повернулась к нему и предложила: – Я принесу ее сразу после завтрака. Ты сможешь читать, пока мы занимаемся математикой и географией.
Дэниел подозревал, что ему куда больше понравилось бы заниматься географией и математикой. При том что географию он, в общем-то, не любил. Да и математику тоже.
– Мне нужно придумать лорду Финстеду новое имя, – продолжала разглагольствовать Харриет. – Иначе все подумают, что это ты, Дэниел. А это вовсе не ты. Разве что... – Тут она внезапно оборвала свою речь. Возможно, просто ради драматической паузы.
– Разве что – что? – переспросил Дэниел, несмотря на твердую уверенность, что ему не хочется слышать ответ.
– Ну... тебе ведь никогда не приходилось ездить на жеребце задом, правда?
Дэниел открыл рот, но не смог издать ни звука. И ему, безусловно, можно было простить подобное замешательство, поскольку... На жеребце? Задом?.. Ну, знаете ли!
– Дэниел? – позвала Элизабет.
– Нет. Не приходилось, – ему наконец удалось стряхнуть с себя оцепенение.
– Я так и думала, – с сожалением в голосе заметила Харриет.
У Дэниела возникло странное чувство, что он каким-то образом не оправдал ее ожиданий. Хоть это и абсурдно. И смехотворно.
– Я абсолютно уверен, что ни один мужчина на этой земле не может скакать на жеребце задом.
– Ну, это как посмотреть, – подала голос мисс Уинтер.
Дэниел не мог поверить своим ушам: она поддерживает весь этот бред!
– Просто представить себе не могу, как на это можно смотреть.
Энн подняла руку ладонью вверх, словно ожидала, что ответ свалится с небес.
– Харриет, в пьесе наездник сидит на лошади задом наперед, или сам конь двигается вперед хвостом?
– И то и другое, – ответила Харриет.
– Тогда я не думаю, что это возможно, – ответила мисс Уинтер, и Дэниел едва не поверил, что она воспринимает всю эту беседу серьезно. Она отвернулась, но он в последний момент успел уловить предательскую дрожь ее губ. Мисс Уинтер изо всех сил старалась не рассмеяться. Да эта негодница просто пользуется случаем подшутить над ним.
Ах так?! Что ж, она выбрала неудачную мишень для шуток. Он рос с пятью сестрами, и у нее нет никаких шансов.
– А какую роль играет мисс Уинтер? – спросил он у Харриет.
– О, я никого не буду играть. Я никогда не играю, – вмешалась мисс Уинтер.
– Почему же?
– Я слежу за работой актеров.
– Я могу следить, – предложила Франсес.
– Нет, не можешь, – возразила Элизабет со скоростью и напором истинной старшей сестры.
– Если кто-то и будет следить, так это я, – заявила Харриет. – Я же написала пьесу.
Дэниел оперся локтем о стол, потом оперся подбородком о ладонь согнутой руки и начал задумчиво разглядывать мисс Уинтер, сохраняя выбранную позицию достаточно долго для того, чтобы мисс Уинтер неуверенно заерзала на стуле. Наконец, не в силах дольше выносить его изучающий взгляд, она спросила:
– В чем дело?
– Да, в общем-то, ни в чем, – вздохнул он. – Просто размышлял, что до этого момента не считал вас трусихой.
Три сестрицы Плейнсворт разом ахнули и начали переводить круглые, как блюдца, глаза с Дэниела на мисс Уинтер, словно наблюдая за партией в теннис. Дэниел полагал, что, в некотором роде, так оно и есть. И теперь мисс Уинтер предстоит отбить его подачу.
– Трусость тут ни при чем, – ответила она. – Видите ли, леди Плейнсворт наняла меня для воспитания этих трех девочек, надеясь, что позже, когда вырастут, они смогут достойно вступить в круг образованных юных леди. – И пока Дэниел пытался разобраться в этом многословном нагромождении бессмыслицы, добавила: – Я всего лишь выполняю работу, для которой меня, собственно, наняли.
Три пары девичьих глаз еще на секунду задержались на мисс Уинтер, а потом вперились в Дэниела.
– Это, безусловно, благородная цель, – согласился он. – Но их обучение, несомненно, только выиграет от наблюдения за вашим достойным примером.
Все взгляды вновь были направлены на мисс Уинтер.
– Ах, – вздохнула она, и Дэниел решил, что противник просто недостойно пытается тянуть время. – За долгие годы работы в качестве гувернантки я поняла, что мои таланты ни в коем случае не лежат в области служения Мельпомене. Мне бы не хотелось засорять юные умы своих воспитанниц столь прискорбным примером бесталанной игры.
– Ваш актерский талант не может быть хуже моего.
Она прищурилась.
– Возможно, вы и правы, но вы ведь не являетесь их гувернанткой.
Он прищурился в ответ.
– Вы, безусловно, правы, но это не имеет значения.
– Au contraire (1), – ответила мисс Уинтер с явным торжеством. – Вы, как кузен, не обязаны показывать девочкам пример поведения истинной леди.
Дэниел наклонился вперед.
– Вам нравится то, что происходит, не так ли?
Она улыбнулась в ответ. Едва уловимо.
– Несказанно.
– Это гораздо лучше, чем у Харриет в пьесах, – заявила Франсес, снова переводя взгляд на Дэниела.
– Я все записываю, – ответила Харриет, и Дэниел внимательно на нее посмотрел. Просто не мог удержаться. Он совершенно явно видел, что единственным инструментом в ее руке была вилка. – Я записываю в собственной памяти, чтобы в будущем перенести на бумагу, – призналась она.
Дэниел вновь обернулся к мисс Уинтер. Она выглядела ужасно правильной: cидела абсолютно прямо, волосы убрала в аккуратнейший пучок, тщательно заколов все непокорные прядки точно на подобающих им местах. В ней не было абсолютно ничего, даже отдаленно напоминающего необычное, и все же...
Она выглядела ослепительно.
На его взгляд, по крайней мере. И, скорее всего, на взгляд любого англичанина мужского пола. Харриет, Элизабет и Франсес не замечали этого просто потому, что они... девочки. Да еще и совсем юные, не научившиеся видеть в других женщинах соперниц. Неиспорченные ревностью и предрассудками, они видели ее как раз такой, какой она сама хотела – преданной, образованной, с быстрым ярким умом.
Ну и хорошенькой, конечно. И самое странное, – откуда он это взял, он и сам не знал, – но мисс Уинтер нравилось быть хорошенькой так же сильно, как она ненавидела быть красавицей.
Этот факт совершенно очаровывал его.
– Скажите, мисс Уинтер, – наконец заговорил он, осторожно подбирая слова, – а вы хоть однажды играли хоть в одной из пьес Харриет?
Мисс Уинтер сжала губы. Ее загнали в угол вопросом, на который придется ответить «да» или «нет», и ей это не нравилось.
– Нет, – наконец ответила она.
– А не думаете ли вы, что пришло время попробовать?
– Нет.
Дэниел посмотрел ей прямо в глаза.
– Я буду участвовать только вместе с вами.
– Нам бы это помогло, – вмешалась Харриет. – Там двадцать действующих лиц, мисс Уинтер, и без вас каждому из нас придется играть пятерых.
– А если вы к нам присоединитесь, – добавила Франсес, – нам придется играть только четверых.
– А это на целых двадцать процентов меньше! – победно окончила Элизабет.
Дэниел все еще сидел, опершись рукой о подбородок. Теперь он, вдобавок, слегка наклонил голову, чтобы усилить впечатление.
– Вы не собираетесь похвалить их за превосходные математические вычисления, мисс Уинтер?
Она выглядела так, будто вот-вот взорвется от ярости, и неудивительно – все словно сговорились против нее. Но гувернантка внутри нее все же не смогла удержаться от замечания:
– Я же говорила, что способность складывать и умножать в уме принесет вам пользу!
Глаза Харриет восторженно загорелись.
– Значит, вы решили к нам присоединиться?
Дэниел не совсем представлял, каким образом похвала натолкнула девочку именно на этот вывод, но он не мог упустить счастливый случай, поэтому немедленно поддержал Харриет:
– Браво, смелый шаг, мисс Уинтер. Все мы должны иногда находить в себе мужество делать то, чего опасаемся. Я горжусь вами!
Взгляд, который обратила на него мисс Уинтер, явственно говорил «я тебя растерзаю, надутый индюк!». Однако она, конечно же, ни за что не могла бы произнести ничего подобного в присутствии детей, а это значило, что он может, посмеиваясь про себя, спокойно наблюдать, как она внутренне кипит от негодования.
Шах и мат!
– Мисс Уинтер, я считаю, вы должны играть злую королеву, – немедленно заявила Харриет.
– Там и злая королева имеется? – с явным восторгом поинтересовался Дэниел.
– А как же. В любой приличной пьесе есть злая королева! – заверила Харриет.
Франсес подняла руку, как на уроке:
– А еще – едино....
– Не смей произносить это слово! – рявкнула Элизабет.
Франсес скосила глаза к носу, приставила ко лбу нож, как одинокий рог, и изобразила лошадиное ржание.
– Ну, значит, все устроилось, – решительно произнесла Харриет. – Дэниел будет играть лорда Финстеда... – тут она предостерегающе подняла ладонь, – который не будет зваться лордом Финстедом, а получит какое-нибудь другое имя, я его придумаю позже. Мисс Уинтер будет злой королевой, Элизабет будет играть... – Тут она прищурившись посмотрела на сестру, та в ответ смерила ее подозрительным взглядом.
– Элизабет будет прекрасной принцессой! – наконец провозгласила Харриет к явному изумлению сестры.
– А как же я? – спросила Франсес.
– Дворецкий, – без тени сомнения заявила Харриет.
Франсес немедленно изготовилась спорить.
– Это лучшая роль во всей пьесе, – успокоила Харриет. – Ты будешь делать буквально все.
– Вот только единорога сыграть не сможешь, – пробормотал Дэниел.
Франсес обреченно кивнула.
– В следующий раз. – сдалась Харриет. – Я пишу новую пьесу и непременно придумаю, как включить туда единорога.
– Уррраааа! – Франсес радостно вскинула вверх кулаки.
¬– Но только если ты немедленно прекратишь все время твердить о единорогах.
– Можно я повторю то же движение? – произнесла Элизабет, ни к кому не обращаясь.
– Отлично, – согласилась Франсес. – Больше никаких единорогов. По крайней мере, пока вы меня слышите.
Харриет и Элизабет хотели было начать спор, но тут вмешалась мисс Уинтер.
– Думаю, это справедливо. Не можете же вы заставить ее совсем прекратить говорить о единорогах.
– Значит, решено, – заявила Харриет. – А над второстепенными ролями мы поработаем позднее.
– А ты сама? – требовательно спросила Элизабет.
– О, я буду играть богиню солнца и луны.
– Все страньше и страньше, – произнес Дэниел.
– Вы еще не видели седьмого акта, – многообещающе произнесла мисс Уинтер.
– Седьмого?! – дернулся Дэниел. – В пьесе семь актов?
– Двенадцать, – поправила Элизабет. – Но не волнуйся, ты занят только в одиннадцати. Мисс Уинтер, когда вы предлагаете начать репетиции? И можно ли нам репетировать на свежем воздухе? Поляна рядом с беседкой подошла бы просто идеально.
Мисс Уинтер обернулась к Дэниелу. Тот только пожал плечами:
– Харриет у нас автор.
Она кивнула и обратилась к воспитанницам:
– Я собиралась сказать вам, что мы начнем сразу после остальных уроков, но, принимая во внимание, что предстоит отрепетировать двенадцать актов, думаю, один день мы вполне можем отдохнуть от математики с географией.
Девочки радостно загомонили, даже Дэниел почувствовал, что захвачен всеобщим энтузиазмом.
– Ну что же, – сказал он, обращаясь к мисс Уинтер. – Не каждый день выпадает побыть странным и печальным.
– Или злым.
Он хмыкнул.
– Или злым. – И тут ему в голову пришла мысль. Странная и печальная. – А я не умираю в финале?
Она помотала головой.
– Какое облегчение. Труп из меня получился бы отвратительный.
Тут она рассмеялась. То есть крепко сжала губы, пытаясь не рассмеяться. Девочки, без умолку треща, спешно проглотили последние крошки завтрака и убежали, оставив их с мисс Уинтер вдвоем, в компании крошек и лучей теплого утреннего солнца.
– Интересно, – громко сказал он, – получится ли у нас грехопадение?
Мисс Уинтер уронила вилку.
– Что, простите?
– Странный, печальный, злой – все это очень хорошо и прекрасно, но мне хотелось стать еще и падшим.
Ее губы раскрылись и он услышал ее тихий вздох. Звук защекотал его кожу, ему захотелось поцеловать мисс Уинтер.
Хотя ему, похоже, все время хотелось ее поцеловать. Дэниел снова чувствовал себя вечно возбужденным подростком. Правда, на этот раз возбуждение оказалось более направленно. В университетские годы он флиртовал с каждой юбкой, всегда был готов украсть поцелуй или, скорее, с энтузиазмом принимал все те, что ему с готовностью предлагали.
Теперь все обстояло иначе. Он не хотел просто женщину. Он хотел именно ее. И считал, что если ради ее общества придется весь день быть странным, печальным и обезображенным, игра все равно стоит свеч.
И тут вспомнил про бородавку.
Дэниел повернулся к мисс Уинтер и твердо произнес:
– О бородавке не может быть и речи.
Какие-то границы мужчина должен-таки соблюдать!
__
(1) Au contraire (фр) – наоборот.
Suoni:
Замечательная глава! Наслаждалась и насмеялась вдоволь!
Спасибо, девочки, за отличный перевод и за неподражаемую Куин!
Irisha-IP:
Катя, Жанна, спасибо за новую главу
Прелесть. Получала настоящее наслаждение, читая её.