Игрок (СЛР, 18+)

Добрый всем вечер! С приветом из Германии. Мой собранный в обратный путь чемодан присоединяется)


Да, я все еще думаю, как это правильнее обыграть и вынесла в предупреждение, что здесь два альтернативных варианта развития событий. Что было бы, если бы выпал орел. И что было бы, если бы выпала решка. Именно поэтому события так разнятся (безумная идея, но мне она запала в душу. Кстати, читатели невольно подбросили).

В ветке Арсения Жен еще до операционной, увы, не добралась.

Натка, спасибо огромное) Я очень-очень рада) Думаю, Жен мало кого очаровала своими размышлениями, мне очень часто раньше писали, что начало очень тяжелое

Айсир, тоже путаешься?

Дурак, никто и не спорит.

Не считаю его эгоистом, просто вы еще не все знаете)

Да, хватил через край. Но мы будем за него мстить. Обязательно.

А вот тут не спорю. Но мы его будем исправлять.

Да скорее поиграться с Жен. Как с игрушкой для утешения самолюбия.

Все проще: это я всех запутала) То, что существует для Жен в Орле, недействительно для Решки. Там, где правит бал Кирилл, с Арсением Жен даже не знакома, и наоборот. Отсюда и все странности. Мне, повторюсь, сильно хотелось именно этого.

Ирина, спасибо) Рада, что получилось заинтересовать.
Вообще, строго говоря, примерно так и есть. Два варианта, две реальности. Что-то типа Адвоката Дьявола.

Лекси, ты меня запутала получается мужчины в разные периоды жизни встретились ей? Не параллельно? У тебя очень сложные и увлекательные истории, всегда когда читаешь много мыслей, эмоции через край и герои не идеальные. Арсений мне больше нравится покусанный жизнью,;хоть и обвалялся в неприятных ситуациях и образе жизни, но всё равно он приятнее.
_________________

Лекси, спасибо за продолжение!!!
_________________

Заинтриговала аннотация,я в читателях.

 » Орел. С чистого листа, в новом качестве. Часть 2

Кирилл

Она стоит передо мной и колеблется. Морщинка меж бровей, напряженно закушенная губа. Ей безумно хочется согласиться, и это очевидно. Ну давай, Жен. За ее внутренней борьбой наблюдать очень интересно. И я жду, что она сдастся, сделает крошечный шажок навстречу, но это сложно. Она не из доверчивых. Не сразу открылась мне-пациенту, а теперь все стало еще сложнее — я тот, кто отбирает у нее уже второго значимого человека. Так она меня воспринимает. Я снова Кирилл Харитонов, а никакой не английский пациент. Как-то это странно — сожалеть о том, что выздоравливаешь.
— Вот ведь чтоб вас! Подстрекатели! Заставляете меня идти на сделку с принципами?
— Вас гвоздями к месту не прибьют. Осмотритесь и… — начинаю, но меня весьма жестко перебивают:
— Я тебе сейчас устрою принципы. Готовь пациента к транспортировке. И быстро отсюда, пока не передумал!
Уж не знаю, что решит Жен после таких слов, но она гордо уходит и хлопает дверью. Однако, глядя на осыпающуюся штукатурку, Капранов лишь хмыкает и велит мне позвонить Рашиду и уточнить возможно ли сейчас привезти и прооперировать пациента. В общем-то, ответ мне уже известен. Ни разу не слышал от этого пройдохи слова «невозможно», работать с таким невероятно легко, но думаю, его подчиненные в совсем ином положении.
Как только Рашид подтверждает, что готов принять в гости и пять, и десять, и двадцать врачей с пациентами в придачу, меня отправляют в машину скорой помощи, чтобы не задерживал подготовительный процесс своей хромоногостью. Я, конечно, не стал уточнять, что меня там навряд ли ждут, но место погрузки пациентов нашел без особенного труда. Учитывая царящую суматоху, никто даже не попытался задержать постороннего. Ну парень и парень, с палкой, может, родственник пострадавших. Однако, как выясняется, я очень грамотно расположился.
Павла и Капранов появляются первыми.
— Ты не посмеешь украсть у меня еще одного пациента.
— Еще одного, доктор Мельцаева? — переспрашивает Андрей Николаич, явно насмехаясь. Он идет к скорой, а главврач следует по пятам, пытаясь остановить.
— То, что вы провернули с Харитоновым. Скажи-ка, ты сразу все рассчитал? Собирался украсть его у меня и выбить себе местечко потеплее?
— Ты оставила на раскопках Елисееву. В наказание за непослушание, а затем, когда появился проблемный пациент, еще и ее имя в карту вписала. Пыталась наказать ее, а попалась в сети сама. Так при чем здесь я?
В этот момент стоило бы выйти из темного угла, где я пытаюсь не мешать врачам и каталкам, но нет. Напротив, мне очень интересно, что скажут дальше. Будто я и без того не догадывался, сколько интриг плетется за моей спиной.
— Ты прекрасно знаешь, при чем. Ты заручился беспрекословной поддержкой девицы, которой всегда было позволено слишком многое и…
— Слишком многое?
— Да, слишком многое. Не оперировать в кардио, не брать скучных пациентов, пропускать учебные курсы ради…
— Она хороший врач.
— Она врач неуправляемый. Как и ты. Может, нам с тобой действительно не по пути, и это нормально, ведь мы совершенно разные состоявшиеся люди, но ты должен понимать, что своим самоуправством и вседозволенностью испоганил карьеру девчонке. Она не врач, а обыкновенный ординатор. Среди ровесников неплоха, но ни для кого не представляет интереса без рекомендаций. А я ей положительную характеристику не дам. Она больна, недисциплинированна и опасна. Папа ей может купить все, что мило сердцу — вот пусть и покупает, а к пациентам ей дорога закрыта. Так сложились обстоятельства. Прооперируешь завтра.
Услышанное не радует. Выходит, Павла использует меня как главный козырь в борьбе за лидерство, хотя к Жен Санне это не имеет никакого отношения. Она попала меж двух жерновов, вынуждена была выбирать сторону и навряд ли осознавала серьезность своего положения. Наверное, мне должно быть все равно, но злит.
Жен появляется в дверях вместе с каталкой с пациентом, а Капранов с Мельцаевой все еще спорят.
— Вези пациента обратно, — велит Павла, едва заметив своего ординатора. — Вы никуда не поедете.
— Что происходит? — пугается пациент. — Мне сказали, что операцию нужно сделать сегодня.
Я тороплюсь к ним и останавливаюсь в полутора метрах, но на меня никто даже не смотрит.
— При транспортировке тоже существует риск…
— Да ради Бога! — перебивает Капранов. — Неонатологу, конечно, не понять, но опухоль, смещающая позвонки, ни в какое сравнение не идет с потенциальными ямами на дороге.
Ну, поскольку мы в России, так однозначно я бы судить не стал. Но вдруг понимаю, что они не договорятся ни до чего путного, потому без постороннего вмешательства не обойтись. И лучше, если это сделает не Жен.
— Пусть решит пациент! — прерываю спор. — Зная риски, пациент может выбирать между опасной транспортировкой в один из ведущих нейрохирургических центров страны или ожиданием операционной в переполненной больнице, где рискует оказаться парализованным тоже.
Повисает молчание. Гнетущее. Мужчина на каталке испуганно смотрит на каждого из присутствующих по паре секунд, а затем поворачивается к Жен и хватает ее за руку.
— Все хорошо, — говорит она тихо.
А я вдруг начинаю ревновать. Она говорила то же самое мне. Да ей же плевать, кого успокаивать. Может быть, она и этого мужчину назовет английским пациентом, накормит вкуснейшими апельсинами, поцелует в лифте, а затем будет ворковать всю операцию. Она держит за руку каждого; единственное, что меня выделило из серой массы — Рашид. И это при том, что я всегда отказывался признавать, что являюсь одним человеком из семи миллиардов, и не более.
— Сделайте операцию, — наконец выдавливает пациент, и Павла оказывается вынужденной отступить. Она поднимает руки, сдаваясь, разворачивается и уходит.
Одним прикосновением Жен заставила человека принять рискованное решение вопреки мнению главврача, и я помню, как она то же самое проделывала со мной. Как вынудила начать поиски виновных в катастрофе и исчезла с горизонта. Лишила меня возможности увидеть девушку, вытянувшую меня к свету из, казалось бы, непроглядной тьмы, своими глазами. О нет! Не позволю ей победить снова — на этот раз все будет по-моему. Жен будет работать в исследовательском центре. Ей придется сдаться.

Пациента Капранова увозят люди Рашида, потому что Мурзалиев распорядился дать возможность гостям осмотреться. Я даже не нахожу, к чему бы придраться. По части саморекламы этот человек — настоящий гений. Каждый раз удивляюсь его прозорливости. Вот по какой причине я вовсе не опасался за наш исследовательский центр, пока находился в больнице.
Когда я предложил построить центр, отец отнесся к моему проекту весьма скептически и сказал, что разве что я сам стану им заниматься, а, стало быть, возвращаюсь в Россию — насовсем. Он вообще предпочитает вкладывать деньги в то, что сложно пощупать: всякие разработки, исследования и так далее. У нас неплохой тандем. Отец исключительно хорош в финансовой и бумажной работе, а вот мне, напротив, нравятся люди и работа с ними. Некоторое время я сомневался, стоит ли соглашаться на встречные условия, но поскольку, в отличие от жены, никогда не бредил большой наукой, то решился — тем более, что возвращение было вопросом времени. Таким образом, мы с Верой согласились, что являемся достаточно взрослыми и сознательными людьми, чтобы сохранить отношения на расстоянии, и я приступил к делам фонда.
Но сегодня с некоторым страхом смотрю на творение рук своих, потому что ныне здания из стекла и бетона вызывают у меня неприятные воспоминания. Вздохнув, опираюсь на трость и делаю несколько шагов к дверям, стараясь подавить остатки паники. Но когда внезапно Жен распахивает передо мной дверь, страх улетучивается, уступая раздражению. Берусь за ручку двери вместо нее и мягко сообщаю:
— Всегда полагал, что это мужская работа.
Ее брови взлетают вверх, будто Жен такого не ожидала. Но я терпеливо жду, когда они с Капрановым окажутся внутри, и только затем спешу последовать.
— И вы допустите меня до операции? — краем уха слышу разговор, пытаясь догнать.
Как же я устал от этой трости, от ущербности, от того, что передо мной открывают двери. Мне иногда уже кажется, что прошлое ушло безвозвратно, и боль никогда не перестанет кусаться в самый неподходящий момент…
— Если пообещаешь на людей не бросаться, — язвит Капранов. — А то придется еще Мурзалиева от бешенства лечить.
— Ха. Ха. Ха, — кисло говорит Жен Санна, однако вдруг как вкопанная останавливается посреди коридора. — О нет, нет! Я туда не пойду. — И разворачивается к нам лицом. Глаза мечутся по коридору, а на лице — паника. — Только не говорите мне, что это и есть Мурзалиев.
Впереди и впрямь Рашид, но причина такой реакции до меня не доходит, пока не открывает рот Капранов:
— То есть ты знаешь имена всех пациентов, но не выясняешь, с кем спишь? Боже, иди сюда, я тебя обниму. Елисеева, я должен признаться, что ни разу не пожалел, взяв тебя в ученицы! Каждый раз прихожу в неописуемый восторг от твоих чудачеств!
Скриплю зубами от злости. Никогда ничего подобного не чувствовал, но сейчас просто разрываюсь и не могу найти себе места.
— Замолчите! Я с ним не спала, — истерически шепчет Жен, наклоняясь к наставнику. — Я с ним пила. После той злосчастной операции, когда погибла девочка, я сидела в баре и хлестала джин-тоник. А он подошел, поговорили по душам. Могли бы и переспать, он, кстати, почти предложил, но… Боже! — И закрывает лицо руками. — Это был Мурзалиев! Вот за что мне все это? Раз в жизни с мужиком познакомишься, и вот во что это выливается! — стонет.
Понятия не имею, как реагировать на такое заявление. Внезапно идея переманить Жен начинает казаться просто отвратительной. Кто бы мог подумать, что двое людей, которым положено друг к другу относиться с предубеждением, встретятся и почувствуют взаимную симпатию? Кто вообще может такое предвидеть?
— Добрый день! Кирилл Валерьевич, а вот и наши гости, я правильно понимаю? — спрашивает Рашид, останавливаясь на расстоянии пары шагов.
Приходится сделать над собой усилие, чтобы сохранить маску невозмутимости и протянуть руку для пожатия. За прошедшие годы я ни разу не испытал и тени неприязни к этому человеку, и какая-то легкомысленная девчонка не должна это изменить, не должна!
— Все верно. Добрый день, Рашид, — выдавливаю улыбку и изучаю выражение его лица, когда он рассматривает прибывших. Выдаст ли, что уже знаком с Жен? Как по заказу, в этот миг уголок его губ дергается вверх, но и только.
— Предлагаю провести экскурсию, пока мои врачи повторяют анализы, — говорит Рашид.
— Повторяют анализы? — ощетинивается Жен.
— Именно. Не могу же я допустить до операции пациента, о котором ничего не известно.
— О нем все известно. У нас с собой сегодняшние снимки.
— Вас, кстати, это тоже касается. Сначала вас допустят.
— Кто?
— Кардиолог.
— Я передумал, можешь его цапнуть, а то вскипишь, — начинает хохотать Капранов, глядя на пунцовое лицо своей протеже. Но, кажется, это касается не только Жен. Я тоже не прочь откусить кому-нибудь голову.

Жен

Рашид Мурзалиев! Только подумать, из всех мужчин пресловутого бара я выбрала того единственного, которому стоило бы оторвать причинное место! Козел, гад, сволочь! Я не буду на него работать. Может ну эту операцию? Будут и другие. Обязательно появятся, иначе не бывает. Интересно, он знал, кто я? Да нет, откуда? Просто встретил в баре незнакомку, которая, к тому же, совершенно бесстыдно указала на него пальцем. В таких ситуациях навряд ли станешь задумываться «а не Елисеева ли она?».
И каков итог? Вот как вы думаете, какой? Ага, я лежу на кушетке, подключенная к аппарату ЭКГ, и слушаю звуки живой природы, потому что должна успокоиться, а у меня после «радостной» встречи пульс зашкаливает! И потолок над головой просто вопиюще белый и ровный. Будто хирурги и строили. Злорадствую, представляя, как Мурзалиев штукатурит его лично, а Харитонов держит при этом стремянку.
Получив на руки заветный трофей, сначала я долго изучаю цифры. Возможно, эти предатели и планируют что-либо сказать Рашиду, но со мной делиться информацией не спешат. Точнее, наверное, существуют какие-то параметры допуска врача в операционную, просто меня никто в известность не ставил.
Стоя напротив двери, за которой, как мне сказали, прячутся судьи, я боюсь. Какого черта? Вроде без оснований, но кажется, будто я перед ними совершенно беззащитна. И ладно бы Рашид, с ним все ясно, но, когда Кирилл пропускал меня внутрь здания, я почувствовала, что с ним тоже будет непросто. Мне еще ни разу не удалось задать тон в отношениях с этим человеком. Каждый раз выворачивает все так, как удобно ему. Он ухитрился, подумайте только, жену от меня спрятать! И как догадаться, что еще скрывает? Флиртовал со мной, улыбался, а потом — едва прозрел — к жене, да поскорее.
Я приоткрываю дверь как можно более бесшумно, прохожу внутрь и вижу: все трое изучают рентгеновские снимки пациента. Интересно, свежие или еще «наши»? Кстати, а что это здесь делает Харитонов? Он же не врач. С другой стороны, он, кажется, снимками и не интересуется, просто стоит и ждет, когда будут улажены все дела, чтобы побежать домой, к Вере. Волосы на его затылке, кстати, уже заметно отросли, да и вообще он изменился — прежним стал, как с обложки. Будто и не было беды. Пытаюсь понять, что чувствую к нему теперь. Отвыкла за два месяца, но все равно что-то внутри щемит и рвется наружу. Ладно хоть целовать больше не тянет. Конец буйству гормонов на почве синдрома Флоренс Найтингейл.
В этот миг он, будто услышав мысли, оборачивается, а за ним и остальные. Застукана за подглядыванием. День с каждой минутой все лучше.
— Результаты, — говорю, по рассеянности улыбаясь и протягивая снимки с бумажками. Только потом вспоминаю, что передо мной предатели и быть вежливой и приветливой ни в коем случае нельзя. Вот засада! Как так получилось, что у нас с Яном одни и те же родители, но у него замашки пещерного человека, а я все время «здрасьте, пожалуйста, счастлива познакомиться»? И ведь даже не обвинить маму в скандальной связи с соседом, близнец-то у Яна человек — вопиюще воспитанный. Как бы сказала незабвенная Марла Сингер они с Адри «Доктор Джекилл и мистер М*дак» [отсылка к «Бойцовскому клубу»].
Пока Мурзалиев с Капрановым изучают мою карту (первый доказывает свою власть, второй — что не сунуть нос, куда не просят, он не в состоянии), я стараюсь не пялиться на последнего из присутствующих. Но это безумно сложно, потому что Харитонов тем же меня не балует. И когда мы на краткий миг все же встречается взглядами, это оказывается удивительно неловко. Мне непривычно знать, что он меня видит. Раньше только чувствовал, а теперь эти два компонента в сумме дают просто безграничную осведомленность, и легкая, непринужденная улыбка, с коей я познакомилась лишь недавно, такая светлая и изумительная, будто вновь превращает его в моего английского пациента. Убежать бы, развернуться и прочь! Я зря приехала.

Но никуда я не делась, до операции допущена ровно на три часа, а потому стою над распластанным на столе телом пациента, в то время как Капранов многозначительно поигрывает пальцами, будто не знает, какой из новых, сверкающих инструментов зацапать первым. Не использовать, только подержаться. Его невозможно не понять. На оборудование здесь не поскупились. Может, Рашид и гад, но он активно оперирующий хирург, у которого нет недостатка в средствах, и, естественно, операционные оснащены на зависть. Обидно даже.
— Я чувствую себя несчастнейшим из смертных, потому что не перепробую и половину игрушек, — сообщает Капранов. — Но у меня есть утешительный приз.
Молчу в ожидании продолжения, а он лишь:
— Ты должна была спросить: какой.
— Какой? — повторяю послушно.
— История твоего бурного джин-тоника с Рашидом.
— Нет! — рявкаю, опасливо стреляя глазами вверх — туда, где в окошке видны головы Харитонова с Мурзалиева.
— Один шаг от стола, — злорадно сообщает Капранов.
— Вы серьезно? Это же совершенно…
— Топай! Живо.
— Не выйдет! — шиплю.
— Еще как выйдет. Мой ординатор выйдет. Отсюда и вон в ту дверь, — скалится наставник, указывая десятым скальпелем в сторону раковин.
— За что мне все это? — И хотела бы схватиться за голову, но это не стерильно и приходится контролировать эмоции. Делаю шаг назад. — Ведь раз в жизни напилась…
— Ты, наверное, не в курсе, но именно так и начинаются лучшие истории, — философски подмечает Капранов, подмигивая. — Давай-давай.
Нет, ну в конце концов, ничего криминального не было. Отказ от операции после экзаменовки у Мурзалиева, это уж чересчур!
— Я как раз поскандалила с Павлой, а та меня отстранила, и казалось, что терять нечего, так почему бы не напиться с горя. — Здесь раздается предвкушающе-понимающее «ммм». — Я заказала джин-тоник, и тут ко мне приклеился какой-то парень. — Дальше — «уууу». — От него было не отвязаться — пришлось откупаться, чтобы он нашел себе подружку в другом месте. Тогда-то наш новый знакомый и появился.
— Вранье, — раздается из интеркома. — Сначала вы с ним что-то обсуждали, и совершенно однозначно ткнули в меня пальцем.
Радуясь, что под маской не видно алеющих щек, грустно посматриваю на часы. На приготовления ушло без малого полчаса. Эдак я даже за зажим подержаться не успею… А кое-кто, между прочим, мог бы и не подыгрывать. План мести стремительно вызревает в моей голове, обрастая пугающими подробностями.
— И снова шаг назад, пока у одной врунишки не вырос длинный-длинный нос! — хмыкает Капранов, отвлекая мстительную меня. — Кстати, еще пара штрафов, и ассистировать мне будет Мурзалиев, а ты лунной походкой до самой Павлы пойдешь! Отмотаем назад: итак, о чем вы говорили с надоедливым и почему ты указала на Мурзалиева?
Молчу в попытке придумать внятное вранье, потому что признаться перед всей операционной бригадой, что мне с первого взгляда понравился их руководитель, который кинул исследования отца, как минимум унизительно.
— Потому что, когда парень спросил, чье общество я предпочту ему, я выбрала единственного человека, который не показался мне неудачником. Как думаете, угадала?
— Вот видишь, и ничего криминального. Держи конфетку, — говорит Капранов, протягивая мне ранорасширитель.

Кирилл

Капранов голосит на всю операционную песню, целью которой является доказать Жен Санне, что негоже русским людям восхвалять зарубеж, порой с грохотом швыряя в лоток окровавленные инструменты. Его протеже, однако, сохраняет пугающее спокойствие и сосредоточенно орудует в теле пациента какой-то длинной штукой с ручками как у ножниц. Поскольку я уже присутствовал на операции Капранова (в качестве пациента), то не очень сильно удивляюсь происходящему, а вот Рашид задумчиво потирает подбородок. Знаю, почему не ухожу я, но с ним-то что? Зачем он здесь? Мысли одолевают очень неприятные, и вообще внутри все клокочет от ревности. Спорю, Жен и сама не рада тому, чем обернулась встреча в баре, но было бы глупо полагать, что Мурзалиеву ее признание не польстило.
— Не доверяете? — спрашиваю я Рашида.
— Пытаюсь понять, что из себя представляют новые люди, — пожимает плечами тот. Может быть, для него подобные проверки в порядке вещей; по крайней мере я очень стараюсь себя в этом убедить. — Предпочитаю знать, с кем имею дело.
Я должен засунуть эмоции куда подальше. Немыслимо разрушить такое продуктивное сотрудничество из-за девушки, с которой нет будущего ни у одного из нас. Умом я это понимаю, но справиться с собой непросто.
— В этом, пожалуй, могу помочь. Капранов похож на большого ребенка. Если ему интересно, то он подчиняется, а если нет — ищет способы узурпировать власть. И он не терпит руководителей с отсутствующим чувством юмора. Если есть что сказать, Рашид, вам это только в плюс пойдет. Что до Жен Саны… она все еще слепо верит в мир, добро и справедливость, и порой может весьма жестко отстаивать свою точку зрения. С ней вы навряд ли поладите, — не могу удержаться от шпильки. — И верна она исключительно Капранову. Лучше ищите подход к главному в дуэте. — Иначе мы все окажемся в очень затруднительном положении…
— Говорите так, будто она уже согласилась на предложение работы, — отвечает Мурзалиев, задумчиво скрещивая руки на груди и хмурясь.
— Она согласится, — уверяю. Хотя… зачем мне все это? Было бы проще поставить точку и покончить со всем этим, но чувство, будто меня обвели вокруг пальца, не исчезает, и я так запросто это обидчице с рук не спущу!
— А теперь позвольте мне поведать о собственных наблюдениях касательно этой девушки, — врывается в мои мысли Рашид, поворачивается к окну и смотрит вниз. — Выбери Елисеева кардиохирургию, то я бы сказал, что она просто не справившаяся с обстоятельствами перепуганная пациентка, которая хочет подготовиться к неизбежному любой ценой. Но нет. Силы она направила на нейрохирургию — сложную, требующую огромной выносливости и усидчивости область. Вот только у нее нет на это ни времени, ни здоровья. Медицина сама по себе требует жертв, но здесь настоящее комбо! Я очень не сразу догадался, зачем Евгении Елисеевой понадобилось лечить людей, и ответ мне не понравился. Видите ли, Кирилл, мало кто из тяжело больных пациентов достигает стадии принятия. Что бы Жен ни думала, ее случай — классический торг. Считает, что если приложит достаточно усилий для осуществления мечты, то смерть будет не напрасной или не случится вовсе, как знать. Ее желание стать врачом — не более чем тысяча журавликов [Садако Сасаки — японская девочка, жившая в городе Хиросима и получившая дозу радиации, в результате чего у нее появилось злокачественное новообразование. Пребывая в госпитале, она узнала о легенде, где говорится, что человек, сложивший тысячу бумажных журавликов, может загадать желание, которое обязательно исполнится. Она успела сложить лишь 664 птицы]. Вот почему она рвется в операционную и держится за Капранова, который, как вы правильно заметили, нередко идет поперек мнения руководства. Работать с этими двумя, Кирилл, будет очень непросто.
Тяжело переварить услышанное. Мой доктор мало чем отличается от окружающих, разве что упряма бывает сверх меры; и вдруг выясняется, будто на всю ее жизнь, образ мыслей, мечты наложила руку болезнь, которая невооруженным глазом не видна.
Тем временем, Рашид подходит к интеркому:
— Доктор Елисеева, взгляните на часы. Вы ничего странного не видите? — Подмечаю, что с начала операции прошло два часа и пятьдесят пять минут из дозволенных трех. Да уж, с Рашидом не забалуешь.
— Только если у вас есть другой ассистент.
— Уверяю вас, у меня их масса. Выбирайте любого ординатора из присутствующих и можете с чистой совестью идти мыть руки. Прекрасная работа, благодарю.
Она бросает недружелюбный взгляд на нас, а затем передает инструменты стоящему позади парню и выходит из операционной. Вместе с ней испаряется и мой интерес. Так и тянет тоже уйти, но я не могу себе этого позволить, вынуждаю себя еще полчаса следить за ходом операции, и только потом ссылаюсь на усталость.
Однако еду я не домой, а к Мельцаевой, чтобы предложить ей весьма немалую сумму денег за отказ от претензий к обоим врачам в случае их ухода. Эта алчная особа согласится. Останется только Жен. Видимо, нам с Капрановым не удастся уговорить ее покинуть прошлое место работы, но, если подключить к этому делу Алекса, шанс есть. Думаю, я найду доводы, которые его убедят.

Лекси, держусь из последних сил, чтобы не начать "играть".
Знаю, как твои романы умеют затягивать и, словно оглоблей, перешибать собственные идеи.
Комбинатор ты наш)))
И все равно облизываюсь.
_________________

Спасибо за главу, Lexy!!!!!!
До меня стало доходить, что книга поделена на два сюжета, одновременно?! Это так?
Жен замечательна, всех очаровывает и очаровывает. Умничка! До операции таки допустили, пусть и на отведенное время, но все же.
_________________

Вот эта подстава))) так вот с кем она пила))))))))) Спасибо за главу
_________________

Привет, Лекси. Спасибо за продолжение.
Капранов просто рентген какой-то. Как он с полувзгляда узрел, что Рашид и Жен встречались и почти угадал, что спали - такое очень могло быть))
Как спираль истории закрутилась.
Как обычно, в жизни Жен нет случайных встреч. А теперь, узнав, что Рашид и хороший незнакомец их бара - одно лицо, не сможет к Мурзалиеву относиться с прежним предубеждением - ведь он ей тогда понравился. Рашид же, мне кажется, абсолютно точно знал тогда, кто его vis-a-vis, просто не показал виду - и ей не представился, зная ее реакцию.
Я не знаю точно, но может, Рашид и ошибается насчет ее будущего? Вернее на данном этапе скорее он прав. Но Кирилл может начать спонсировать работы, прерванные Рашидом у Елисеева, или отпустит его туда. Ведь явно Кир неравнодушен к Жен.
_________________

Пожалуйста ^_^


Как спираль истории закрутилась. [/quote]
А что еще можно подумать, если она смутилась и пытается спрятаться?)))


Это не жизнь Жен, это автору спокойно не жилось Ружье висело - ружье должно было выстрелить.


Ну да, типа того и планируется) Хорошо, что видно неравнодушие. А то я очень долго думала, как бы соблюсти серединку между "люблю-не-могу" и "ну нафиг", пересушить боялась

Александра, спасибо за продолжение Удивительно, но только недавно узнала про стадии принятия ситуаций и соглашусь со словами Рашида. Жен торгуется каждый день со своей судьбой. История про журавлики не была мне знакома - спасибо за нее. Жду развития событий.
___________________________________

Лекси, спасибо за продолжение) Коллаж очень красивый)))
Вот это да, Рашид и незнакомец из бара - одно лицо?! Вот и отлично, что они встретились и так душевно поговорили не зная who is who. Ведь они понравились друг другу, и этот факт будет трудно игнорировать. А Счастливчик то ревнует. Ну и что с этим делать? И мне не понравилось, как Мурзалиев говорил о Жен, не понравилось. Захотелось его стукнуть. Она боец, она умница. Нет, он не отрицал сей факт, но.... Вот только у нее нет на это ни времени, ни здоровья. (с) Жестоко. Ладно, посмотрим, прислушаться ли Рашид к советам Кирилла.
___________________________________

Лекси... спасибо за продолжение!
Коллаж невероятно красивый!

ага)))
___________________________________

Огромное спасибо за продолжение!!!

Лекси,спасибо!
___________________________________