Дорогами судьбы

Талэйта охнула, когда увидела окровавленную змею. Тэли боялась змей. И даже когда та не была жива тоже. Вызывало оторопь и неприязнь. Поэтому она брезгливо отвернулась и отвела в сторону ладони сестры, что держали мешок раскрытым.
- Ты хочешь провести ритуал? Думаешь это поможет? Никому уже не помочь, сестра. Разве ты не видишь. Все поменялось. Мир перевернулся. Нет радости. Теперь уже не будет как раньше. - Талэйта опомнилась, что они не одни и что слишком уж горячо говорит. - Прости. Тебе нужна моя помощь?
Взгляд стал кротким. Из нее словно выдули весь воздух.

Голоса родни да таборных цыган Бар слушал в полуха. Голос Рустэма тоже громок. Простил, значит, старика, а там и дочь его простит. Пусть злился на Зору Бар, но ей всегда желал только счастья. Рубина в вардо Арсена войдёт, и снова будет мир в его семье и таборе.
Бар поднял руку, призывая всех к молчанию:
- Как вайда я решил, что не достоин больше следить, чтоб закон цыганский соблюдали. Потому слово моё верное. Найдите себе нового вайду, рома. Таков мой вам наказ.
Развернулся Бар и пошёл к своей кибитке. Душа болела, вот и тяжесть с неё снять хотел сразу. забыл, что людям посплетничать нужно и к мнению прийти.

- Я уже его провела, начальный...но, - она покраснела и замешкалась, - Он сработал! Представляешь! Мое сердечко забилось чаще, когда повстречала я одного цыгана. Впрочем, не забивай свою головушку ерундой. И думать не смей, что все плохо! Цыгане без радости не цыгане, мы есть радость! Змею высушить нужно, а потом порошок особый из нее приготовим, да по лагерю развеем и покинут нас горести, прогоним их!

Симза никогда не говорила то, в чем сомневается. Разве не знак свыше, что повстречалась она с Джанго, да муло его попыталась прогнать? Смуглый цыган, из головы не шел. Боялась она, правда, что не достучалась до него. Но страхам не место там, где зарождается любовь!

- Талэйта, мы будем змею сушить на крыше нашего вардо, так быстрее, но чтоб ее птицы не склевали, нам пугало надо соорудить. Пойди к Арсену, у него струны старые наверняка есть, да смычки. Скрипки он чинит отменно, думаю и с пугалом нам поможет. Так что иди, найди его и попроси помочь нам. Но помни, не легко ему сейчас, поддержка нужна.

Говорит Симза, а сама Джанго высматривает. Ох, а если не передумает цыган от печали своей отказываться? Если не передумает, значит судьба такая, но не верила Симза в такую судьбу.

Кузен не возражал, что и мы столь же странны для египтян.
он говорил негромко и я тоже сбавила тон. Слова Генри о том, что он считает меня трусихой лишь потому что я женщина,

Вызвали обиду и желание возразить, и я в порыве спора даже кажется сказала лишнее:
- Он дважды брал меня за руку. И он, он не джентльмен. Эти глаза... От него что угодно можно ожидать. Потому я испугалась. Еще мне показалось, что он за что-то невзлюбил меня, а может и нас обоих, - но вовремя спохватилась и попыталась замять тему, пока Генри не вздумал вступится за мою честь, которой вроде бы ничего не угрожало. По крайней мере пока. - довольно об этом, даже если он не джентльмен, средь бела дня ничего не случится. К тому же они на нашей земле.
Дальше разговор свернул в иное русло. И хоть кузен не поверил млей вдруг вспыхнувшей страсти к рисованию

он лишь рассмеялся. Впрочем, этого следовало ожидать. Мои "успехи" на ниве живописи были Генри хорошо известны.
Кузен тоже несколько нервничал. Он перестал шутить и сказанное мной в шутку в его устах прозвучало иначе


- Я тоже надеюсь, - ответила, посерьезнев. Но похоже, лорд Генри меня уже не слышал. Он во все глаза смотрел на ту самую чернобровую, с которой намедни спор вышел у нас о замужестве. Кузен смотрел только на нее, и я явно ощутила себя лишней, потому просто сняла руку с его локтя и отошла чуть в сторону.
Мегги тут же оказалась рядом. Ей вообще не нравилась наша поездка, хотя вчера мне казалось, что ее саму что-то в табор влечет.

- Мегги, а ты сама гадала вчера? - просила я служанку, проводив взглядом кузена. - как думаешь, стоит судьбу испытывать или пустое это?

Злится Рубина, да так, словно её вновь оскорбили, да так, что ничем уже не смыть. Заиграли желваки на лице. Хоть понимает Арсен, что девка сгоряча говорит, гордость да обиду выплёскивает, а ему бы и радоваться, что на ней жениться не придётся, но и в его жилах не водица холодная течёт, такой отказ равнодушно принять. Готов он был ей мужем стать, да стараться уважать и ценить жену свою, да только вот всё старание отбилось.
- Не придёт к тебе вайдо, - криво усмехнулся Арсен. - Не допустит он, чтобы ещё одна семья себя позором покрыла за их дочь непокорную. Живи как знаешь, коль не умеешь гордыню свою смирить. Хотя поучилась бы, глядишь, кто другой всё же жениться и надумает.

Сказал Арсен, и сам поморщился. Не стоило так. Им всё равно роднёй быть, негоже враждовать. Но и дружбы вряд ли получится.
...Отцу сказать надо. Да у того свои новости.

- Отец... - Не верит ушам своим Арсен. Неудачный вчера вечер был, но не такой, чтоб в себя веру терять. Но и не таков отец, чтоб решения поспешные, необдуманные принимать. Как же случилось так?
Прав Рустэм, кто другой? И не в том дело, что отец родной Арсену мнится самым умным да уважаемым. Есть другие, опытные, уважаемые рома, но не так, как Бар. Всегда на него полагались, нет в таборе другого такого.
- Видишь ты хоть кого-то, кто тем же для табора станет, что и ты, отец? - Арсен не хочет оспаривать решение отца, но и не видит, кто бы заменить мог. Неужто отец об этом не подумал?
- Почему, отец? - Арсен пошёл следом. - Из-за Зоры? Из-за девчонки глупой?

Наказ дал лорд Глинкерик пристально за кузиной следить, а сам с цыганам направился беседу вести.
- Гадали мне вчера, - кивнула своей мисс. - Сказала цыганка, что суженого своего встречу скоро - двое суток пройти не успеет, мисс Лилиан. Но день прошел уже один, а суженого как не было так и нет, - пожимает плечами. - Так что думаю всему точно верить не стоит. Вас гадания интересуют в таборе?
Взволнованы цыгане, перешептывались да на судьбу сетовали. Не место нам здесь, - еще раз подумалось. - Не время гостей принимать.

Лежит Вита на камне своём, глаза закрыла, Грустно у неё на сердце. Болеет бабушка, стара как мир, говорит. Переживает, жениха хочет сосватать ей. А если не захочет никто внучку Эйш? Потрогала она губы свои, вспомнился смех Тагара, когда она гуся тащила. А потом взгляд его жаркий, когда она испугалась того, что пробудил в ней взгляд его. Улыбнулась мечтательно Вита, но тут же затуманились глаза, не выполнила она просьбу Зоры, не успела... Беда в табор пришла. Да соседку за собой потянула...
Прибежала Лачи за ней, мол Эйш зовёт срочно. Поспешила она обратно, чтобы услышать весть ужасную.
- Мами! Как же так! Как мы теперь жить будем?! - Заплакала горько цыганочка, вот и соседка-беда подступила. Страшно Вите, ищет она взглядом того, о ком только что думала.
- Нельзя вайду так уходить, не прав он. Не может детей своих бросить... Мами! - Шепчет Вита, не спуская глаз с Бара. Словно хочет приказать, умолить его остаться

К Богдану протискивается меж цыган испуганная Зора, и отчего-то вся эта ситуация рядом с ней ощущается острее, пусть они и не кровная родня, но хочется приобнять за плечи, сказать что-то доброе.

- Не знаю, сестра, но я поговорю с отцом, не волнуйся. - Он говорит это со всей нежностью, на которую только способен, греет ее холодные длинные пальцы в своей ладони, заглядывает в глаза. Он бы уверил ее, что все будет хорошо, но ведь не предсказать наперед.
Звучит все это сухо и скомкано, он сам знает, но успокаивать других не умеет. Арсен бы успокоил.

Отец разворачивается и уходит, Богдан замечает рядом с ним старшего брата и осторожно выводит сестру из толпы. Странная у них семья вышла - один приемыш полуслепой, другая от замужества отказалась в день свадьбы, третьему навязывают жену... Он глубоко вздыхает и касается плеча Зоры, когда рядом оказывается Джура с еще одной плохой вестью.
- Жеребчик совсем плох. - Богдан смотрит на цыгана, словно тот не иначе с луны упал.
- Что с ним? - Голос дрожит, когда думает о самом плохом.
- Не встает совсем, хрипит.
- Прошу тебя, пошли ко мне Рустэма, сестра. - Богдан сжимает плечи Зоры. - А потом найди Арсена. Ладно?
Знает, что Арсен найдет нужные слова для нее.
Бежит Богдан вслед за Джурой, сердце глухо стучит. Только бы успеть.

--
Реал до 22:00

Я поздно вернулся в вардо. Никак не мог отмыться, нет, не от сажи и грязи, я пытался смыть с себя этот странный день. Сватовство, пожар... Не к добру все это, либо боги против этого союза, либо люди, близкие люди, а тут уже не знаешь, что хуже... Не мог тот бендер сам по себе загореться...
Тагар уже спал. Я был спокоен за брата, видел, как лихо он орудует лопатой, да и не было погибших.
Я мгновенно провалился в сон, но и тут не познал покоя. Повсюду были братья и сестры мои, не по крови, но по жизни, но отделен я был от них, пламя разгоралось все выше и сильнее, последнее, что я увидел - было лицо родного брата...
Проснулся в холодном поту, мыслями все еще находясь в странном сне. Нет, не осужу, если теперь свадьба отменится, поддержу молодых в любом их решении...

***

Увидел я в таборе двух белых мисс и их провожатого. Помню, как Тагар смотрел на одну из этих гаджо и на коней её...
Поискал взглядом брата, не зная, то ли обратить его внимание, то ли постараться развести, что бы не пересекались они с этим гаджо...

Как раз в это время гаджо отвлекся на яркую юбку цыганки, зацепила она его. Я, с усмешкой на устах, отправился к дамам.

- Не напугало вас произошедшее вчера, - скорее утвердительно, чем вопросительно обратился к ним я, - или то, что вы хотите получить от нашего народа сильнее страха?
Кажется, мой вопрос испугал Мисс, а вот вторую, служанку по видимому, мое обращение скорее разозлило... Смотрит на меня своими глазищами, а взгляд колючий, осуждающий... Не забыл я своих планов на тебя, Колючка...
_________________

Вздрогнули девицы от неожиданного голоса позади. Подошел цыган к ним незаметно. Не видела ранее его.
Хотим получить? - удивляется словам его. С начала хмурый цыган с утра заявляет, что не место им среди них, потом этот утверждает, что они стремятся что-то получить от народа свободолюбивого.
- Не напугало, будьте уверены в этом, - сжимает руку своей Мисс в знак ободрения. - А много ль вы можете предложить? Песни, пляски да слова пестрые, - с надменностью смотрит на цыгана самоуверенного.
Приветливы вчера молодые цыганки были к гостьям, а вот мужчины-цыгане - иные.

Генри услышал обрывок разговора и вежливо дождался, когда цыганка закончит свою речь. Цыган, как и она резко ответил, в сердцах. Неудобно было оказаться свидетелем ссоры, но и отступать было некуда. Глинкерик дождался конца разговора и окликнул Рубину.
Девушка резко обернулась, в глазах всё ещё злось плескалась.

- Подожди, - Генри и с места не двинулся. Куда идти? Она сама гадать обещала. Он ей ещё один серебряный обещал, а не кому-то там, кого не знает и знать не хочет. - Ты мне погадай. Пожалуйста.
В неудачное время их встреча случилась, но отступать так быстро Генри не хотел.

Улыбка приклеилась к моему лицу. Оказывается, гаджо могут быть очень забавными...

Храбрится, страх пытается скрыть, но от меня, разве скроешь? Глупая маленькая Колючка, я душу твою в глазах вижу, мечется она там, места себе не находит...
- Мы можем предложить целый мир, но не каждый способен оценить дар этот. Хоть и не ведомо в тебе уважения к нашему народу, я тебя ему научу... Приглашаю тебя посмотреть на выступление мое, посмотрим, одними ли песнями да плясками цыгане славятся...
_________________

Говорит Бар слово свое последнее. Уходит к вардо. Хмуро провожает его взглядом дочь, за ним пойти хочет, шаг делает в сторону кибитки, да не рад он ей будет. Арсен лучше поддержит отца. А коли готов будет принять дочь свою - побегу к нему. Но сердце кровью обливается у цыганки молодой. От глупости по ее, страдает отец.

Улыбается брату своему Зора. Никогда не относилась она как к приёмышу к нему. Всегда сердечно любила она его.
Идут брат с сестрой в сторону вардо. Мысли разные одолевают Зору. Не знает девушка, чем помочь может. Ополчится табор на нее, за то, что вайда уходит. По ее вине уходит. Кто же будет теперь? Что же будет теперь?
Трет личико она свое ладонями, проснуться хочет. Чтобы сном все это казалось. Не хочет она реальности такой для народа своего.

Грустную новость приносит цыган Богдану. Жеребчик плох совсем. Не приходит беда в дом одна, всегда подружек с собой водит.

Кивает сестра, да брата успокаивает. Видит, что морщинка горестная меж бровей его пролегла. Высматривает Рустэма она в толпе рома, а находит, так юбки подхватывает и бежит в сторону друга, по имени его кличет:
- Рустэм! Рустэм!

Сбавляет бег она, дыхание переводит. Проходит мимо Романа Зора, да подбородок гордо к небу поднимает, как Рубина делает.
Не узнаешь ты. Никогда не узнаешь.
Покрывает щеки ее румянец алый от взгляда его, да не только щечки ее розовеют, а лоб и кончик носа тоже пылать предательски начинают. Взгляд ее все косится в сторону Романа, но одергивает себя девушка. Гордо проходит Зора мимо цыгана этого с шевелюрой буйной, будто все равно ей, что думает он о ней, а у самой сердечко заходится, да грудь вздымается сильно. Прижимает юбку пышную к ногам и гордо вышагивает Зора, будто всё ни по чем ей.
- Жеребчику плохо, Рустэм, Богдан просит тебя поспешить, - произносит быстро Зора, как только к Рустэму подходит.

Талэйта замерла. Ах вот почему твой взгляд так горит. Вот почему губы постоянно улыбаются. Влюбилась. Ей сестра влюбилась. Талэйта впервые за этот день улыбнулась. Не все потеряно. Хоть одна из них будет счастлива. Только бы у нее все было взаимно. Не так, как у нее, Талэйты.
Симза рассказывала, что будет делать с этой змеей, а Тэли чувствовала радость за сестру. Ушла безнадега с ее глаз. Появилась таинственность.

При имени Арсена сердце снова сжалось и ушло куда-то вниз. Нет. Как можно? Она никогда к нему не приходила. Не общалась с ним. Только смотрела. Слушала его скрипку. Даже в те времена, когда не понимала, что чувствует. А сейчас, когда знает и подавно не придет. Где взять силы, чтобы посмотреть в его глаза и увидеть в них безразличие и жалость. Но с чего ему ее жалеть. Он ведь не знает ничего. Не показывала она никому свои чувства. Даже Симза не знает. И очень надеялась, что никто не узнает. Не потому что стыдно. Нет. Она по прежнему считала, что любви не стоит стыдиться. А потому что не хотела никого обременять своими чувствами.
Она подошла к кибитке Бара и услышала:

Талэйта остановилась, вслушиваясь. У них сейчас серьезный разговор. Не хотела она мешать им. Поэтому отошла на несколько метров в страхе замерла. Что творилось у нее внутри сейчас! Какая буря бушевала! Ну попросишь ты у него эти чертовы струны и смычки. Он ответит и все. Чего бояться? Всего на минуту побудешь в его поле зрения. Окунешься в его взгляд. И всё. Уговаривала она себя. Спустя какое-то время голоса затихли и Талэйта вдохнула полной грудью и постучала по твердой поверхности вардо.
- Тут есть кто-нибудь? Арсен?
Талэйта чувствовала как ее тело напряжено, словно струна на гитаре, готовая в любой момент убежать.

Права я оказалась, гадала вчеоа Мегги. Да только, похоже, ничего путного не сказали ей.


- А может и правда встретишь. Вдруг приедет кто в гости завтра. Лорд Гимсли или лорд Шелдон. С камердинером. И он в тебя влюбится, - рассмеялась я. - не знаю теперь, чего мне хочется. Хотела судьбу пытать, зелье приворотное купить. Да не смотри на меня так, не стану уже. Грех это, сама знаю. Да только хочется приоткрыть завесу тайны, что там ждет меня, дальше. Только у молодой спрашивать не стану. У старой спрошу. - я вздохнула, вспоминая вчерашнее. - как та девушка, не слышала? Что-то происходит у них и на свадьбу это непохоже.
Мегги ответить не успела, как к нам цыган подошел. Тот, что с огнем играет. Тот, что в душе моей вчера как в книге читал.

- Напугало не то, что увидела, другое, но ты сам сказал вчера, что то, что нужно мне, есть у вас. Покажи. - Сказала и в упор посмотрела на цыгана.
А у него разговор с Мэгги завязался
И кажется, ему ее ответ не понравился.

Гордо сказал, заносчиво, а мои слова слышал ли, нет, не знаю.
- Видела я вчера, как ты с огнем играешься. Не страшишься его. Он и вправду не обжигает тебя, почему? Колдуешь ты? - спросила и сама опешила от вопроса.