Уста, не знающие лжи (современная проза, 18+)

Вечера ))


Ничего автор не помещал )) Герои сами с усами, нагребут, а я разгребай потом )


В чем-то я с тобой согласна, Даша. С другой стороны... есть и те, кто так ничего и не понимает и гибнет после многих лет токсичных отношений типа "вампир-жертва" - все равно их жаль. Где-то читала, что есть определенные психотипы вот таких людей. Ну рождаются они такими, и ничего с этим не поделаешь, разве что силу воли с младенчества как-то жестко тренировать...


Скажи это 99 процентам женщин, которым внушили, что единственное женское счастье - раствориться в любимом без остатка ))


Насколько знаю, эксперименты с памятью ведутся интенсивно. А там кто знает...
В наши дни фантастика становится реальностью ))

Спасибо!
_________________

 » Большая, маленький и чемодан

- Ну наконец-то!

Лола вскочила, поморщилась от боли – за сорок минут ожидания левая нога затекла – и заковыляла к стойке. Сотрудница кивнула в сторону движущейся ленты, и Лола испустила клич индейца, только что прибившего голову белого вождя к верхушке своего вигвама:

- Он! Он, солнышко мое, роднульчик, точно он!

Чемодан и вправду был там: новенький, вместительный, с блестящими позолоченными застежками и навороченным кодовым замком, и каждая аккуратная красно-голубая клеточка «тартан» улыбалась своей измученной хозяйке.

- Просим прощения за задержку, - смущенно проговорила женщина, отдавая багажную квитанцию, - у нас сегодня ужас творится – поезд застрял на перегоне в двух километрах от станции, пассажиров сняли и отправили сюда автобусом, багаж – другим, они скандалят, беспокоятся за вещи...

- Ничего, ничего, - Лола махнула рукой, не дослушав. – Главное, мой у меня. Носильщики, кажется, вон там?

- Да, да, - сотрудница, видимо, обрадовавшись покладистой пассажирке, замахала рукой, и крепкий пожилой мужчина - видимо, таджик или узбек – подскочил с тележкой и ловко переложил на нее «шотландца». Лола еще раз улыбнулась женщине и побежала за шустрым носильщиком к выходу. Ура! Впереди пять дней практических занятий на курсах по новой версии софта для бухгалтеров и заодно отдыха на свежем воздухе - совместим приятное с полезным!



Администратор пансионата оказалась приятнейшей дамой с ретро-прической в стиле «чикагских двадцатых» и в платье, при одном виде которого Лола вскрикнула:

- Абажур! Обожа-а-ю! Сами шили? – и, вспомнив о правилах вежливости, вгляделась в бейджик на левой стороне затянутой в зеленый шелк груди. - Неужели сами, Елена Ивановна?

- Дочка, - засияла дама, и ее строгое лицо совсем преобразилось, - она у меня профессиональная швея и вышивальщица. Если любите винтаж, могу дать телефон и адрес.

- Непременно, - прижала руки к груди размякшая Лола. – И телефон, и адрес, и все-все-все! Спасибо за ключ, полетела заселяться!

В номере оказалось идеально чисто и очень уютно. Пансионат недавно отпраздновал трехлетие, сменил имидж, и теперь на каждом этаже царил свой стиль – Лоле достался легкий модерн, бело-сине-алая гамма, очаровательный балкончик с видом на озеро и лес и ваза, полная свежих полевых цветов, на комоде. Она, не раздеваясь, кинулась на застеленную голубым покрывалом кровать, раскинула руки и удовлетворенно вздохнула. Постучавшему в дверь портеру девушка вежливо сказала поставить чемодан в угол рядом со шкафом, и, замурлыкав, прикрыла глаза...



Во сне почему-то за ней гонялся крокодил величиной с небоскреб и с пышным букетом таких же, как он, зеленых роз в правой лапе. Сквозь дрему до ее сознания донесся тихий, но настойчивый стук.

Стук. Стук. Стук. Шлеп!

Лола подпрыгнула на кровати и в ужасе уставилась на чемодан. Тот проявлял признаки самой деятельной активности: от стука перешел к раскачиванию, трясся, как в припадке, а потом громко и очень по-мужски зарычал.

- Священная индийская корова, - медленно сказала хозяйка взбесившегося предмета и зажмурилась. Чемодан отреагировал воплем:

- Скорее! Задохнусь же! Дырку завалило! Помогите-е-е-е-е!!!

«Человек. Мама родная. В моем чемодане... А чего делать-то?» Лола обалдело тряхнула головой, а тело между тем действовало на автомате – ноги оказались на полу и сами понесли ее к «шотландцу», руки лихорадочно набрали код и опрокинули чемодан плашмя. Опомнилась она, только когда крышка с треском распахнулась, и, как персонаж гоголевской страшной сказки, наружу вылез взъерошенный, полузадохшийся, небритый и сильно помятый мужчина.

- Могла бы и побыстрее, - зло заявил пришелец, отряхивая рубашку и брюки и прыгая сразу обеими ногами на темно-синий с белыми цветами ковер. – Я чуть трупом не стал!

- А... э... - промямлила девушка в прострации. – О...

Росту в мужчине было не больше ста тридцати сантиметров... кажется. Лола выпрямилась и поглядела на него с высоты своих ста восьмидесяти пяти. Мамочка...

- Я... кхм... вообще-то Станислав, - маленький приосанился и лукаво ей подмигнул. – Для красивых и стройных – просто Сталь. Врач-терапевт. Тридцать четыре. Холост.

- Лариса, - она протянула руку, все еще плавая в очумелом тумане, и собеседник торжественно ее взял в обе свои – прохладные и на удивление приятные – и поцеловал. Лола почувствовала, как вверх, до самого сердца, побежали толпой мурашки. – Лола... то есть. Просто Лола. Для... друзей. Да.

Мужчина пристально оглядел ее от макушки до каблуков и прицокнул языком. Большие голубые глаза засверкали, а на левой щеке проявилась ямочка от улыбки.

- Вот всю дорогу только и думал – откроют, схвачу первое попавшееся такси, вернусь домой, разыщу Лекса и Пашку и вломлю им по первое... Ну, не при дамах, короче. А сейчас про все забыл. Какая вы... одно слово – фемина! Венец творения! Ради такого я б еще в чемодане поквасился, эх...

И Сталь, не отпуская ее руки, придвинулся – голова его при этом оказалась чуть выше пояска лолиного платья – и посмотрел снизу вверх так, что мурашки расползлись уже по всему ее телу и затанцевали дикий чарльстон под кожей.

- Вы тоже... ничего так, - глупо сказала Лола, зажмурилась, порозовела, снова открыла глаза и, высвободив руку, отступила на безопасные два шага. – Только я не такая девушка, чтобы с первым встречным... и все такое...

- А я не первый встречный, - поклонился маленький и пригладил непокорный чуб. – Я ваш первый... чемоданный!

Они посмотрели друг на друга, и, не сговариваясь, захохотали. Лола села на кровать, Сталь плюхнулся на кресло и, весело болтая ногами, не доходившими до пола, сказал:

- Решено. Неделя отпуска осталась. Снимаю соседний номер, въезжаю, и как белый человек начинаю ухаживать за вами двадцать четыре часа в сутки. А возмездие... подождет.



Они поженились через два месяца. Когда они шли по городу, прохожие оборачивались, кто-то свистел вслед, но не зло – настоящая любовь делает людей неуязвимыми. Сталь готовил для Лолы шикарные обеды, когда не надо было заступать на дежурство в больнице. А Лола иногда носила любимого на руках. Настоящая женщина и не такое может...
_________________

Ух, Элли, весело получилось. Но даже не знаю к какому жанру это отнести. Однако любовь с первого взгляда - это точно!
_________________

Привет!
очень милый рассказ, очень но такой непонятный - как сцена, подсмотренная в замочную скважину. Откуда такой лилипут взялся, кто и зачем его засунул в чемодан, и тот ли это чемодан или просто похожий (раз раскрылся - значит, ключ подошел). Короче, вопросов тьма.
Если это конкурсный рассказ, то было бы здорово его дописать до полновесного рассказа. без подсчета количества знаков. История написана до того легко и приятно, что хочется завершенности. Краткий последний абзац в стиле "И жили они счастливо" ее не дает имхо.
Элли, благодарю за изящную миниатюру
Название - вообще блеск!
_________________

Привет всем ))
*отключение света - это просто беда, особенно когда на целый день, рву волосы, посыпаю главу пеплом*


Самой было весело писать ))


Комедия положений? Или фарс? Сама затрудняюсь...


Иногда на меня накатывает настроение для милоты, да ))


Ну... как бы упомянуты дружки-затейники, которые его туда впихнули и отправили поездом ) А чемодан другой, конечно. И замок сломался. Иначе бы Ларисе еще с ним ковыряться пришлось )
Насчет дописывать - вряд ли. Есть и есть, хлеба не просит вроде )

Спасибо за мнения!
_________________

 » На Девич-горе

Тихо.

Мягкой поступью идет навстречу дева-осень, сыплет медными грошиками на крутые загривки деревьев, те отряхиваются недовольно, и земля вздыхает – слишком уж много на нее ложится ненужного богатства...

- Лелюшка, княжинька, откушай пирожка.

- Не хочется, мамо.

Качнула седой головой дряхлая нянька Параскева, уковыляла в угол, к печи. Самое милое дело в старости – на печи полежать, кости согреть, кровь разогнать, чтобы быстрее по усталым веночкам разбежалась... А молодым лучше у окошка сидеть, глядеть на вольную волю, думу думати.

Опустила княжна лицо в руки: нет, не молода, вон и седины сколько в тяжелой, темно-золотой косе, и в уголках глаз разбежались крохотные паутинки морщинок. И походка другой стала, и плечи не так прямы, как в юности, да и голос изменился – хрипловат, ломок... А как заслушивались им, бывало, гости отца: сядут на лавки с ендовами, полными хмельной браги, глазами в нее вопьются, дыхание затаят. А она сказывает одну старину за другой, временами запевает, и гусляр подыгрывает ей тихонечко, в лад, то песни веселые, то песни печальные.

Что за стук?

Тяжело поднявшись, пошла Елена к двери, открыла. На пороге – гость. Юноша, калика перехожий, лет осьмнадцати-двадцати. Из-под шапки ветхой блестит лихорадочно больной голубой глаз, голоса почти не слышно:

- Пустите за-ради Христа... Хоть на конюшню, хоть в сараюшку... В деревне, что под горой, все погнали, а я человек мирный, мне б только переночевать.

Дран, бит парень жизнью, видно, на самом краю. Вон и сума дырява, хоть пальцы все просунь... Кольнуло княжну в самое сердце:

- Иди в сарай. Пустила бы в дом, да нельзя...



Живет Ладомир, калика одноглазый, неделю, другую, болеет, кашляет, тает, аки свеща, с обоих концов запаленная. Елена, не слушая воркотни няньки, единственной своей прислуги, по многу раз в день выскальзывает из дома, торопливо бежит в сарайку. Уж и постель теплую устроила, и дорогой масляный светильник, из Царьграда привезенный, отдала, и сама, белыми, непривычными ручками варит каши и похлебушки... А он, упрямец, все сипит в кулак, едва до еды дотрагивается, да пишет что-то стилусом по навощенной дощечке. Сказы, говорит, стихи разные, что на ум приходят. Робко расспросила княжна, где он был, что видел. Ладомир нехотя ответствовал: да почитай, что везде успел калиги свои потоптать, вон и на востоке с братчиной гулял, и на север наведывался, и на юг заносило попутным ветром. Даже спел как-то о царевиче индийском Иоасафе.

Суму держит у изголовья, прячет в нее свои записи. Один раз, когда ходил до ветру, успела она залезть туда и порыться. Нехорошо, да любопытство, известно, кошку сгубило. Чего там только не было: от диковинных заморских карт до тряпичной куколки, какими дети малые играют. И видно, женская сума – по краю вышита цветами, листьями, а на уголке птица Гамаюн.

Ночами, когда не слышит и не видит никто, плачет пожилая княжна. Довелось же вот так повстречать сказителя лучше себя, певца, которому и в подметки не сгодилась бы даже в лучшие свои годы. И от самой себя прячет Елена не только зависть, но и гораздо более темное, жуткое, ни разу не изведанное прежде чувство... Страсть.

Ох, как тяжела ты, доля так и не заневестившейся невесты. Должно быть, такими же горючими слезами плакала и давно жившая здесь гордая Лыбедь, отказавшая всем женихам... От ее слез и река разлилась широко, не перейти по камушкам даже в летнюю засуху.

Кто ж тебе вышил ту суму, любый мой? Кто была та соперница-разлучница? Неужто из-за нее ты теперь на меня, несчастную, и смотреть не хочешь?



- Хуже тебе, ладо мой? – не успев договорить, закрылась рукавом княжна, ах, стыдно-то как! Сболтнула сокровенное, глупая.

Отняла руку, осмелилась посмотреть, а Ладомир улыбается, так грустно, что хоть в речку вниз головой:

- Лучше. Твоими заботами, светлая княжна. Завтра в путь...

- Нет! – нутряным, почти звериным криком вырвалось из нее. – Нет, не пущу! Погибнешь... слаб еще. Ухода никакого. Не пущу. Не пущу...

- Иди ко мне, - сказал молодой сказитель. – Вот сюда, рядышком. Присядь, спою песню, которую сложил тебе...

Сидит княжна, роняя слезы на плечо любимого, слушает. А он все поет: о том, как дочь князя полюбила смерда, замуж за него захотела, а он, чтобы от позора ее избавить, обернулся соколом и улетел в дальние края.

- Суму оставь, другую дам, - затаила дыхание. Откажет – значит, не любит. Согласится...

- Бери, - на ресницах единственного голубого глаза застыла слеза. Молодое лицо непривычно сурово, кажется, не из плоти оно, а из кости, той, северной, диковинных клыкастых зверей. – Я вещи переложу, но не все. И зашью ее наглухо. Когда уйду, сделай так: месяц пережди, потом распори и погляди, что оставил. Клянись.

- Клянусь, - и Елена, уже не сдерживая себя, утыкается в неширокую, но такую родную грудь и воет по-бабьи, как простая крестьянка.



Месяц и два дня она не открывала вышитую суму – боялась, что разорвется от боли сердце.

Потом аккуратно, стежок за стежком, выпорола крепкие швы, растянула круглый тряпичный зев. Закрыла глаза и так полезла дрожащей рукой внутрь. Достала, взглянула.

Камни. Плоская речная галька, на ней выбиты буквы. «Я так научился читать – по каменной азбуке, когда у дальнего князя служил... Давно. Если пропускал хоть одну – он в меня этой буквой и швырял».

Елена широким броском раскинула камни по полу, они стучали, подпрыгивали, катились. «Я внизу детей видел... Голодные, холодные. А хуже того – неучи, ничего не знают, ничего знать не хотят. И никого не нашлось, чтобы осветить им дорогу жизни...»

- Теперь нашелся, - хрипло произнесла Елена. Сухи глаза, спокойны. – Лети, соколик мой. Знаю, чего хочешь. Исполню.



Щедрая осень уходит прочь. Насмешливо хохочет ей в спину скупая, белоглазая старуха-зима. Кружится, разметывая длиннополыми рукавами вихри поземки, накидывает на старые домики под горой ледяные шали, платки, водит длинным носом, ловя запахи уныния и страха человеческого. И не ведает, что в одном сердце сейчас воцарилась весна.
_________________

Ах, как здорово! Опять такой маленький рассказ с кучей вопросов что? как? почему?, но в то же время такое законченное мгновение из жизни. И откуда у писателей такие сюжеты рождаются? Для моей сугубо логичной души это загадка и таинство
___________________________________

привет!
Элли, мне очень понравилось! изящно и в кои веки я полностью удовлетворена, как завершился рассказ Никаких недоуменных вопросов у меня не осталось.
мне кажется, способствовать тому, чтобы у человека вдруг появилась цель и смысл в жизни - это высшее достижение любого сочинителя. А уж вдохнуть новую жизнь в пожилого человека, так и вовсе высший пилотаж. Впрочем, какая она пожилая, княжне небось от силы лет сорок - в старину рано старели.
Но я все равно восхищена до предела голубоглазым сказителем
Спасибо!
_________________

Доброго всем ))

Света, спасибо за такой теплый комментарий

Наташа, рада, что сказитель и рассказ в целом понравились )) И княжне, конечно, лет по нашим меркам не много - за тридцать, но в те времена и правда старели куда раньше... Жизнь трудная была.

Спасибо всем леди из ЛК!
_________________

 » Воспоминания

- Сердце, тебе не хочется покооооя...

Некому грядку копать. Любонька когда еще приедет из города. А снег вот-вот пойдет, вон и растеплилось нынче не по сезону. Октябрем поздним такой теплыни не жди, а коли придет, значит, верный знак – к снегу.

Афанасьевна тяжело оперлась о новую лопату. Сколько лет со старой была, а поди ж ты – третьего дня возьми и сломайся, кочевряжка непутевая. Вот прямо в руках распалась. Горе горькое бабке-восьмидесятилетке: ползи в центр села, в хозмаг, покупай замену. А и там все непросто вышло, в хозмаге. Новую моду, слышно, взяли – черенок продают отдельно, лоток отдельно. И собирай, калоша ветхая, сама, как хошь.

И собрала ведь. Все как по чести полагается сделала, укрепила черенок и, утирая трудовой пот, поковыляла с палкой на кухонку – борщ варить постный, как на прасковью-пятницу положено. Потемкин, старая лохматая приблуда, все рядом вертелся, носом вычуивал, что в кастрюльке кипит. Он псина неприхотливая, все подъедает, что в миску не кинь, и хлебушек, и сухарики горчичные, и всякое такое...

- Сердце, как хорошо на свете жииииить...

Древний радиоприемник надрывался из открытого окна голосом Утесова. Под эту песню они с Мишей тогда и танцевали... Ах, как танцевали-то...

Прижмурясь, Афанасьевна подняла лицо к небу. Хорошо солнышко, ласково светит. Напоследях что ж не посветить. Скоро побледнеет, захолодеет, личико укроет за тучами серыми, погрузневшими от снежной тяготы.

Да, сердцу не хочется покоя. Оно, глупое, все не поймет, что надо бы отдыхать чаще, как Любонька советует - на диване, у телевизора, где умные речи толкуют. Все тянется сердце на волю, на белый свет.

Вздохнув, Афанасьевна вынула лопату из земли и пошла дальше легонько теребить грядку. Вот именно теребить – настоящей копкой такое действо даже при очень большом желании не назовешь. Да и ладно. Пойдет. Хоть как, но грядку под чесночок сделает. Потом на полчаса перерыв – чайку с лимоном попить, тоску разогнать.

- Спасибо, сердце, что ты умеешь так любить...

Умел Мишенька, Царство ему небесное, любить, лелеять, баловать. Слов мало говорил ласковых, это да. Зато тяжелого ничего в руки не позволял брать – все сам тянул. Что в дому, что в хлеву с Мальвинкой и двумя другими коровами, что здесь, в огороде.

Работы много было у него, а все равно вечерами находил и время, и силы, чтобы пошутить, под бочок подпихнуть с намеком, пирожки похвалить. Из-за стола ни разу не вышел, не сказав «спасибо». Правду говорят – если попался золотой муж, надо серебряную свекровь за то благодарить хлебом-солью. Значит, правильно воспитала сына, в уважении к женщине и ее нелегкому труду.

Она и благодарила Алену Андреевну, и не раз, и не два. И сейчас за упокой ставила свечи и дважды в год заказывала панихидки.

Дойдя до конца, Афанасьевна воткнула лопату в землю, пошла к старой яблоне. На один год старше Любоньки, единственной их с Мишей дочери. Посажена на другой день после свадьбы, вместе робили – она, тоненькая, заливающаяся смехом девчонка восемнадцати лет, и он, красивый украинский хлопец, незнамо как оказавшийся здесь, в казачьей русской станице. «Долго тебе жить-поживать, яблочек рожать». Так она яблоньку нежную потихоньку уговорила-заговорила.

И жила-поживала яблоня, плодами делилась щедро каждую осень, сами падали с веток, чуть тронь...

Пастилу делала, джем варила - раньше. Теперь уж не до заготовок, так, сдаст урожай знакомому грузину с базарчика, тот приедет с сыновьями и внуками, оберет дерево, ей отсыплет ведро. И все.

Ветки голые, кое-где листья побурелые остались, но едва держатся. Подует ветерок, и поминай как звали.

Тихо провела морщинистой рукой по стволу, чувствуя каждую извилинку, каждую шершавинку и впадинку. Живое, теплое. Любящее.

Сердцу совсем не хочется покоя, плачет оно, болит по мужу. Три года минуло с похорон – болит.

Она прислонилась к яблоне, как к подруге. Все так же поглаживая, стала рассказывать:

- А ты тогда, помнишь, фотографии наши свадебные спрятал в другой шкаф, на самую верхотуру. А я как дура – туда-сюда, туда-сюда. Бегала из залы в спальню, искала... А потом как-то открываю дверку широко, разом, они да как посыпятся! Как посыпятся...

Ветер поднялся. Хлопая неубранной пленкой теплицы, скрипя давно нечиненой ставней, пронесся над головой белой, над склоненными, прислушивающимися ветвями - и улетел.

Первая снежинка упала и растаяла. Потом были вторая, третья...

А сердцу все не хотелось покоя.

Смерти не хотелось.

Совсем.
_________________

 » арт от Sad Memory

Коллаж с конкурса "Ты+я", благодаря которому и был написан рассказ Спасибо Анечке за вдохновение еще раз!


_________________

Привет!
Элли, великолепная миниатюра!
Восхищаюсь твоим умением сотворить из простой, самой обыденной сценки Сюжет.
Спасибо за душевный рассказ!
_________________

 » Утесов "Сердце" ))

Золотая классика джаза и поп-музыки Перепевали многие исполнители с разным успехом. Любимое
_________________

Хорошо, что есть еще порох в пороховницах. И все приправлено чудесными воспоминаниями.
Но на философию все же сносит меня:"Все там будем".
Спасибо, Элли, за настроенческий рассказ.

Вечера )

Наташа, эх, умение умением, а впахивать все равно надоть Хороший рассказ написать - все равно что из тонн руды намыть песчинку золотую )))

Тата, и то правда - все там будем когда-нибудь.

Спасибо за отклики и сердечки )))
_________________