С.Э. Филлипс "Потанцуй со мной"

Ого новая Филлипс. Как всегда интересно и захватывает. Спасибо за новый перевод.

Karmenn, Sig ra Elena, Анна Би, спасибо огромное!!!


До жути жалко Бьянку. Самое страшное когда умирают такими молодыми. Ей бы жить до жить, воспитывать свою дочурку, любить Норта и радоваться жизни. И в друг БАЦ и её не стало. Страшная трагедия. Причём я не удивлюсь если Норт теперь озлобится на Тесс и ему понадобится время чтобы понять, что она ничего не могла сделать для Бьянки. Их ожидает трудный период.
_________________

Спасибо за перевод нового романа Филлипс!

Очень люблю Сьюзен Элизабет Филлипс. Присоединяюсь к читателям нового романа. Спасибо за труд, дорогие переводчики и оформители!

Огромное спасибо за продолжение!

 » Глава 4

перевела Talita
отредактировала Sig ra Elena
украсила Анна Би

Неподвижное окровавленное тело Бьянки.

Норт, застывший, словно надгробное изваяние.

Ребенок.

Тесс заставила себя подняться с кровати. Забрала дитя у отца. Проглотила крик. Это слишком. Это все слишком. Такого никогда не должно было случиться.

С другой стороны, многое в ее жизни не должно было случиться, и однако же.

Норт шевельнулся. Секунды спустя хлопнула парадная дверь. Тесс осталась одна. Одна с мертвой женщиной и беспомощным ребенком.
Словно в трансе, она обернула животик малышки в пленку и кусок одеяла, что успел отрезать Норт. Затем расстегнула толстовку и прижала тельце к своему телу. Сидя на диване в потемневшей гостиной, Тесс старалась не оборачиваться к закрытой спальне, где неподвижная и холодная лежала Бьянка. Ее болтливая эгоистичная подруга. Подруга, которую Тесс оказалась не в силах спасти. Впервые за годы практики она потеряла в родах мать, и ничто не могло это исправить.

Тянулись часы. Тесс не могла кричать. Не могла плакать. А всему виной ее гнев. Он опалил плацентарную мембрану и нагрел кровь Бьянки, пока та не начала свертываться. Тесс подышала на хрупкую малышку, словно на маленькую птаху. Мать не вернуть. Нельзя потерять еще и дитя.

Тесс считала секунды между вдохами малютки, прислушивалась к издаваемым ей слабым мяукающим звукам и следила за едва заметными трепыханиями, означавшими, что девочка по-прежнему жива. Розовый свет начал просачиваться в окна. Самая длинная ночь в ее жизни. Тесс прикрыла глазки ребенка, чтобы уберечь от света.

Утро было в разгаре, когда раздался шум лопастей вертолета. Похоже, отсутствующий отец девочки сумел-таки дозвониться медикам. Тесс встала, ощущая, как закололо онемевшие ноги. Примостившаяся на груди малышка по-прежнему дышала сама. Еще жила.

Тесс в окно наблюдала, как вертолет приземляется на травянистом участке между школой и зиявшим далее обрывом. Там, где раньше была тишина, воцарилась суматоха. Двое медиков ворвались в незапертые двери.

- Национальная гвардия, мэм.
- Мать в спальне, - сообщила Тесс хриплым от долгого молчания голосом.

Один из медиков исчез. Второй, сам еще юнец, подошел к ней. Тесс понимала, что в заляпанной кровью одежде выглядит дико, и постаралась прибегнуть к весу профессии, которой больше никогда не будет заниматься.

- Я медсестра. Малышка родилась примерно на месяц раньше срока. Дышит сама, но ее нужно доставить в больницу. Мать… - Она едва могла произнести это вслух. - Эмболия околоплодными водами.

Самый простой ответ, пусть его и нельзя подтвердить без вскрытия. Научный ответ. Но Тесс знала правду. Во всем виноват ее гнев.
Безжизненное тело Бьянки выкатили на носилках. Медик помоложе снова подошел к Тесс.

- Я заберу ребенка.
- Нет. Придется вам везти нас обеих.

Она не приходилась матерью девочке и ожидала неминуемого спора, но медик просто кивнул.

Весь путь на вертолете Тесс не видела ничего вокруг, кроме малышки в портативном инкубаторе и прикрытого тела напротив. В больнице Иена Норта также не обнаружилось.

Несмотря на ужасный внешний вид Тесс, старшая медсестра отделения интенсивной терапии новорожденных позволила ей остаться, пока они подключали ребенка к монитору и ставили капельницу.

- Тяжеловато ей пришлось, - заметила медсестра, - но вы все сделали правильно, и она держится.
«Не все, - подумала Тесс. - Я не спасла ее мать».

Ребенок получился кило девятьсот, приличный вес для недоношенного, но все равно идентификационная лента на крошечной лодыжке выглядела огромной как покрышка. Когда девочку благополучно поместили в инкубатор отделения интенсивной терапии, медсестра отослала Тесс прочь.

- Приведите себя в порядок, - мягко сказала она. - Мы за ней присмотрим.

Тесс была грязной, измученной, раздавленной. Она наконец увидела Норта. Он бессильно сгорбился на одном из виниловых стульев в холле, опершись локтями о колени и свесив голову. На соседнем месте валялась позабытая парка. Судя по засохшей грязи на ботинках и джинсах, он пешком шел из Темпеста – наверное, так и сумел вызвать подмогу. Тесс заставила себя подойти.

- Мне жаль, - произнесла она пустым, бесцветным голосом, выдав самое неадекватное ситуации извинение.

Иен поднял на нее мертвые глаза. Тесс не стала объяснять, что не могла бы спасти Бьянку. Да и так ли это на самом деле? Слова не вернут ему жену, а сама Тесс не заслуживала отпущения грехов.

- Вы уже говорили с доктором насчет малышки? – спросила она. Норт едва заметно кивнул. - Вы… ее видели?
- Нет.
- Вам надо сходить.

Он схватил парку и поднялся на ноги.

- Вы принимаете медицинские решения. Я подписал документы. - Норт вытащил из кармана пачку банкнот, сунул ей и зашагал к лифту. – Не облажайтесь и здесь тоже.

Двери лифта закрылись. Иен привалился к стене. И когда только он превратился в такого ублюдка? Стал совсем как отец.
Бьянка ушла. Его прекрасная хрупкая Бьянка… Его вдохновение, его обуза, его пробный камень, его кара…

Иен потер глаза. Попытался ослабить стягивающие грудь путы. Он прошел несколько миль по темноте, пробираясь сквозь деревья и замерзший кустарник, едва удерживаясь над потоками, пока искал неуловимый сигнал сотовой связи. Ему нужно было привести помощь. Чтобы все закончилось иначе.

Батарея в фонаре села, но Иен продолжал идти, иногда успешно переступая через упавшие ветки и выступающие корни, иногда нет. Наконец добравшись до затопленного шоссе, он попытался поймать машину, но в этот час мало кто рискнул отправиться в путь, а если и выбрался, то не горел желанием подбирать грязного попутчика.

Лишь на рассвете ему удалось дозвониться. Вскоре местная полиция отвезла Иена в больницу, где персонал отвел его в небольшую комнату ожидания. Наконец пришла социальная работница и сообщила, что привезли дочь Иена, и он может на нее взглянуть. Иен отослал женщину прочь.

Зашла доктор и объяснила ему ситуацию.
- Мы пока не можем сказать наверняка, но по всем признакам случилась амниотическая эмболия. Фатальный случай без хирургического вмешательства.

Точный диагноз не менял итог. Бьянки не стало.

Кабина лифта не двигалась. Он забыл нажать кнопку.

Доктор еще что-то говорила о ребенке. Иен не особо запомнил. Ему было все равно. А вот Тесс Хартсонг – нет, и как поистине бессердечный ублюдок, он свалил все на нее, несчастного танцующего дервиша.

Двери лифта открылись. Женщина по ту сторону лишь глянула на лицо Иена и резко отпрянула. У него кололо глаза. Горло будто наждачкой обработали.

Бьянка умерла, и виноват был он.

Пачка наличных, которую Норт бросил в Тесс на прощание, жгла ладонь. Ей не нужны были его деньги. Безумие – вот так уйти от собственной дочери, предоставить принимать жизненно важные решения практически чужому человеку. Но Тесс слишком хорошо знала горе и почти поняла Иена.

Одна из медсестер нашла ей гигиенический набор и щетки. Тесс понимала, что больше никогда не сможет взглянуть на свою окровавленную одежду, и выбросила ту в мусорное ведро. Поколебалась только из-за толстовки Трева, но теперь от нее пахло кровью и смертью. Тесс запихала толстовку в мусорное ведро вместе с джинсами, затем заперлась в кабинке, и ее стошнило.

Она заснула в одном из кресел отделения интенсивной терапии.

Искаженное мукой лицо Бьянки.
- Помоги мне! Почему ты мне не помогаешь?

Кровь разлилась по полу и достигла щиколоток Тесс. Океан крови, что затягивал ее в свои глубины. Руки словно налились свинцом. Она не чуяла ног…

Тесс резко проснулась, вынырнув из кошмара. Кожа на груди покрылась потом. Тесс поморгала. Попыталась собраться с мыслями.
Уже наступил вечер. Малютка лежала в инкубаторе, в подковообразном гнезде из одеял, с капельницей в ручке, детской канюлей в крошечных ноздрях и электродами, прикрепленными к груди. Как все недоношенные, она была похожа на лягушонка.

- Давайте выждем двадцать четыре часа, - предложила медсестра, - а потом вы сможете ее подержать.

Тесс не хотела держать девочку. Не хотела связываться с ней больше, чем уже есть. Но знала протокол больницы. Всем младенцам требовался телесный контакт со своими матерями - особенно недоношенным. Вот только Тесс не была ее матерью. У этой малышки не осталось ни матери, ни отца. И контакт с Тесс – все, на что она могла рассчитывать.

Тесс сбежала из отделения интенсивной терапии. В коридоре было пусто. Она прислонилась к стене и заставила себя дышать. Заставила себя действовать как положено.

Волонтеры на стойке информации направили ее в мини-гостиницу всего в нескольких кварталах от больницы. Оттуда Тесс пошла в ближайший магазин, чтобы купить на деньги Норта пару смен одежды и туалетные принадлежности.

Она установила прикроватный будильник ровно на один час, но не смогла заснуть из-за страха, что кошмар вернется. В конце концов Тесс встала, приняла душ и вернулась в больницу, где снова устроилась рядом с ребенком.

Ближе к утру медсестра вынула малышку из инкубатора и попросила Тесс расстегнуть рубашку, чтобы ребенок мог чувствовать ее тепло. Тесс сама обращалась с подобной просьбой к десяткам молодых мам, но не была матерью этого ребенка, и ее пальцы дрожали, пока она возилась с пуговицами.

Тесс поместила младенца в правильное положение, прижала к груди и повернула головку так, чтобы девочка могла дышать. Медсестра укрыла их одеялом, согревая.

Ребенка на руках должна держать Бьянка. Или Норт. Но была только Тесс.

Младенец прижался к ее груди. Больше для тебя ничего нет, малышка. Больше ничего.

Следующие несколько дней прошли как в тумане. Тесс узнала от медсестер, что Норт справлялся о состоянии дочери по телефону, а вот Тесс даже не звонил. Она позвонила Фиишу. Благодаря местному сарафанному радио все уже знали о ребенке и смерти Бьянки. Тесс не спрашивала, что думают люди, но Фииш не страдал излишком такта.

- Привет, Тесс. Здесь все только об этом и судачат. Никто не знал, что ты медсестра, а теперь чего только не болтают. Люди говорят...
- Да уж, могу представить. Дорога открыта?
- Ага. Приехать забрать тебя?
- Нет. Я… Мне нужно остаться здесь ненадолго.

Тесс начала кормить малышку. Каждый день держала ее дольше, и маленькая птичка в одном только подгузнике прижималась к обнаженной коже Тесс, пока они сидели под теплым одеялом. У младенца из-под чепчика выглядывала прядь темных волос. Тесс считала дыхание девочки и прислушивалась к ее тихим звукам.

Придется нанять адвоката. У Тесс не было сертификата для практики акушерства в Теннесси, а Норт почти наверняка подал на нее в суд. Может быть, законы штата ее защитят. А может, нет. В любом случае судебные издержки погубят Тесс, но она не могла заставить себя отвернуться от ребенка.

Один день сменялся другим. Звонил Фииш. Он вынуждал Саванну и Мишель выходить вместо Тесс, отчего обе наверняка ненавидели ее еще больше. Она разговаривала с медсестрами, когда было нужно, и обменялась вежливыми фразами с парой, что управляла гостиницей, куда Тесс приходила только принять душ и переодеться. Все остальное время она держала ребенка и думала о Бьянке.

Через неделю после прибытия врач сообщил ей, что девочку выпишут на следующее утро. Тесс почувствовала только страх. Она все еще не видела Норта. Он вообще появится? А если нет – что станет с этим беспомощным птенцом?

Все эти салфетки, павлиньи перья и фарфоровые купидоны в отделанной в викторианском стиле гостинице его душили. Иен любил большие, чистые пространства: высокие цементные стены, огромные холсты, пустые горизонты.

Он полез в карман за салфеткой. Простуда, которую Иен только что перенес, его особо не беспокоила. У насморка имелись пределы. Рано или поздно он проходил, в отличие от других бедствий.

Последние несколько дней Иен провел на Манхэттене. У Бьянки не осталось родных, но были деловые знакомые. Он ответил на их вопросы о ребенке и устроил поминальную службу.

Открылась входная дверь.

Тесс остановилась внутри арки, ведущей в гостиную. На ней были джинсы и мешковатый белый свитер, а темные волосы свободно вились вокруг лица. Никакого макияжа. Она выглядела усталой и вымотанной. Но живой. Действующей. Даже с залегшими под глазами тенями Тесс производила впечатление надежного и практичного человека. Полная противоположность Бьянке. Тесс Хартсонг была созданием земли, а не неба. Готовая раздеться до нижнего белья и станцевать свою яростную панихиду. Иену хотелось заставить ее танцевать для него, станцевать все эмоции, которые он не мог выразить. Ее темные глаза - цвета фиолетовой марганцевой краски - привлекли его внимание. Они видели Иена насквозь. Осуждали. И разве она не имела на это права?

Одно-единственное неловкое движение в переполненной комнате могло спровоцировать цепочку обрушений всех этих викторианских финтифлюшек. Надо торопиться. И убраться отсюда.

Иен уставился на лоб Тесс, а не в эти глаза. Он должен был снять с нее ответственность. Ради справедливости.

- Насчет того, что я сказал в больнице…

«Не облажайтесь и здесь тоже».

Но если он оправдает ее, то потеряет свое преимущество.

Неужели Иен действительно собирался использовать против Тесс ее угрызения совести? Врач подтвердила то, что Тесс сказала о причине смерти Бьянки, но требовалось вскрытие. Это означало разрезать идеальное тело Бьянки. И ответственность лежала на Иене. Не на Тесс. На нем. Но ему требовалась от нее услуга. А вина служила мощным рычагом для манипуляции.

Он посмотрел на камин со стеклянными колпаками и эмалированными урнами, золоченое зеркало и мраморные часы. Взгляд остановился на плохо выполненном морском пейзаже с бурлящей водой и уродливыми выступами.

Иен не мог этого сделать.

Он прочистил горло.

- То, что я сказал в больнице… Это было несправедливо. Я знаю, вы сделали все возможное.
- Правда?

Он не мог разбираться с ее чувством вины. У самого было предостаточно. Ему не следовало поддаваться на мольбы Бьянки и позволять ей ехать с ним в Темпест. Следовало остаться с ней в городе, но она так настаивала.

- Насчет ребенка… - неуклюже продолжил Иен.
- Вашей дочери.
- Есть некоторые трудности.

Трудности?! Тесс попыталась усмирить гнев, но Норт стоял прямо перед ней. Холодный и отстраненный. Вовсе не такой измученный, как она сама. Норт выглядел почти респектабельно - темные брюки и синяя рубашка. Чисто выбритый подбородок. Волосы по-прежнему длинные, но ровно подстриженные.

Тесс подавила вспыхнувшую в груди панику.

- Да, трудности есть. Недоношенные дети очень уязвимы, им нужен особый уход.

- Об этом я и хотел поговорить. – Норт подошел ближе. – Я хочу нанять вас заботиться о ней.

- Нанять меня?

Он что, с ума сошел?

- Пока я со всем не разберусь. Буквально пара дней. Максимум неделя.

- Невозможно. – Тесс почти не ела и не спала, жила на чистом адреналине и мечтала как можно скорее избавиться и от ребенка, и от его отца. – Здесь есть специально подготовленные медсестры.

- Не хочу связываться с незнакомым человеком. Заплачу, сколько скажете.

- Вопрос не в деньгах. – Тесс осталась с малышкой в больнице. Но не могла еще сильнее терзать себе душу. Этот мужчина. Этот ребенок. Живые напоминания ее провала. – Я справлюсь у персонала, кого они могут предложить, и сама обзвоню кандидаток.

- Никто другой мне не нужен. Вы умная. Компетентная. И не терпите всякой чуши.
- Ценю ваше доверие, особенно в свете того, что случилось, но предложение не приму.

Иен твердо посмотрел на упрямицу и ударил по больному.

- Так понимаю, вы забыли.
- О чем?
- Об обещании, которое дали Бьянке. Прямо перед ее смертью.

В больнице удостоверились, что прививки Иен делал по календарю, и провели ему курс по сердечно-легочной реанимации младенцев, от которого бросало в холодный пот. Затем рассказали об автокреслах и о чем-то под названием «кенгуряние». Иен от души надеялся, что Тесс все это знает, потому что сам, черт возьми, не собирался разбираться ни в чем таком. Он попытался сосредоточиться на выданном ему листе свидетельства о рождении. Иен едва узнавал собственный почерк.

Тесс сидела в другом конце гостиной. Не смотрела на него. Не говорила. Он перестал писать.

- Им нужно имя ребенка.

Тесс встала со стула и подошла к нему. Взяла планшет. Ручку. Написала что-то, потом все вернула.

«Рен Бьянка Норт». (Рен – дословно маленькая птичка – Прим.пер.)

Не идеально, но достаточно хорошо.

За ними пришла медсестра, но за ней последовала одна Тесс. Шли минуты. Он поерзал на стуле. Иен был жестким человеком. Не склонным к сантиментам. Он вложил свою душу в работу. Только в ней он существовал. Так жил. Так хотел жить. А теперь стряслось все это.
Появилась Тесс с младенцем. Он старался не смотреть ни на кого из них.

В лифте ехали молча.

В конце концов двери открылись. Люди в вестибюле улыбались, видя в Тесс и Иене любящих родителей, несущих домой своего драгоценного новорожденного. Иену хотелось убежать. Прочь ото всех. Чтобы все стало как раньше, когда он мог спрятаться от мира за своими кистями и аэрозольными баллончиками, своими плакатами, трафаретами и фресками. Когда новый заказ, новая выставка в галерее, новая армия критиков, хвалящих его работы, что-то значили.

Когда Иен еще знал, кто он такой и что означает его труд.

Он оставил Тесс и подогнал ее автомобиль ко входу в больницу. Вчера Иен забрал ключи от ее домика и нанял девушку, что работала на заправке, позаботиться обо всем остальном - установить автокресло и доставить машину Тесс из Темпеста в больницу. Собственный автомобиль ему нужен здесь. Тесс придется взять ребенка с собой.

Все остальные варианты немыслимы.

_________________

Вот это подарок спасибо

Мама малышке нашлась. Осталось папе прийти в чувства. Хотя не уверена, что Йен действительно ее отец. Все-таки не стал бы он так себя вести, если бы был уверен.

Какая женщина, не отступила под тяжестью всего, что на нее свалилось. Еще и взвалила на себя все тяготы о ребенке, о Иене, о дальнейшей жизни.

Интересно как они уживутся, может Иен вскоре увидит, что человек, который твердо стоит на ногах, тоже может вдохновлять на подвиги.

Спасибо за продолжение!
_________________

Спасибо за продолжение!
Все понятно и задевает до непрекращающихся слез.
Хорошо что Иен достаточно умный чтобы не винить Тесс.
Хорошо, если так можно сказать, что собственный опыт в жизни также помогает Тесс понять каково Иену и не винить его.
Маленькая птичка, Рен - это безумно умилительно. Мысли о том что у малышки осталась лишь Тесс, ее тепло, лишь ее объятия в первые дни, они и грустные и радостные одновременно. Несчастная и счастливая маленькая Рен. У многих нет и этого в нашем мире увы.
Прозвучала мысль что это Бьянка настояла на том чтобы ехать в Темпест, так что часть вины за утаскивание жены с Иена можно снять, тем кто винил. Конечно он мог настоять. Но случись с ней беда в городе, винил бы себя что не послушался и не взял с собой.

Думаю дочь его, просто она и была причиной их связи может. Женились или остались вместе из-за залета. Потому Бьянка упрекала Норта что он не хотел ребенка.
Еще осталось непонятным что имела ввиду Тесс говоря что гнев убил Бьянку. Про нагрев и свертывание крови. Она это всерьез или это что-то на уровне суеверия и тп...
_________________

Спасибо за новую главу! Положению Тесс не позавидуешь, посмотрим, как будет дальше, что-то мне подсказывает, что отцовские чувства проснуться
_________________

Мне тоже не совсем понятно было. Наверно, имеется ввиду ее гнев на судьбу, на смерть любимого мужа, который она выплескивала в танце, что каким-то образом он повлиял на то, как сложились события. По типу, что беда одна ходит, что судьба так мстит. Уж если не везет, так не везет. Что принесла несчастье Бьянке.
_________________

М, понятно. Что-то в этом есть, спасибо!
_________________

Спасибо огромное за перевод
___________________________________

Я так поняла, что это следствие ее чувства вины. Ее гнев на судьбу за то, что отобрала у нее мужа отразился на ее работе. Как-будто ее гнев был столь силен, что из-за него свернулась кровь Бьянки, это же очень редкое осложнение. И вот именно она с ним столкнулась из-за своего гнева. Как человек, который страдает и причиняет себе еще больше боли, чтобы почувствовать, что еще жив. Тесс теперь на свои плечи взваливала и отвественность за смерть Бьянки, так же как и за смерть мужа. Она же себя винит. Столько раз подчеркивает, что это была обычная пневмония, и она не отнеслась к этому достаточно серьезно, и вот одно осложнение из ста и он умер. Здесь тоже чуть экстренные, но привычные ей роды, и опять одно осложнение из ста. Отсюда и мысль, что где оеа, там беда.
_________________

Спасибо за главу

Вот да, наводит Филлипс тень на плетень по поводу родственных связей Иена, Бьянки и ребенка. Однако же девочку записали ни имя Иена

И зачем Бьянка так рвалась уехать в глухомань? Или это Иен очень хотел уехать, а Бьянка не хотела оставаться одна в городе? Вполне понятно.
___________________________________