НА ТРАВМАХ Я СЪЕЛА СОБАКУ
– Татьяна, предстоящий чемпионат мира в Москве будет первым крупным соревнованием для вас уже не в ранге действующей спортсменки, а в роли функционера?
– Это не первый чемпионат, где я буду трудиться в качестве функционера. В Тэгу я выезжала на конгресс IAAF, где была избрана в женский комитет федерации. Тогда я тоже весь турнир смотрела с трибуны, хотя, конечно, ощущала, что я действующая спортсменка, а сейчас просто нахожусь на реабилитации и восстанавливаюсь после беременности. Я знала, что через год мне предстоит выступать, и больше себя ощущала именно в этой семье спортсменок. Сейчас, конечно, понимаю, что больше никогда не вернусь на дорожку, хотя в Москве мне уже предложили участвовать в забеге среди журналистов на 800 метров. Но мне нужно взять паузу, отдохнуть. Отношусь к этому совершенно спокойно, внутренне была готова к завершению карьеры давно и настроилась на это. Конечно, буду переживать, примерять, но никакого сожаления у меня нет. Я сделала всё, что могла, и теперь все свои силы направлю в другие области. Буду работать в качестве эксперта, участвовать в различных мероприятиях IAAF, различные посольства приглашают на встречи с болельщиками и спортсменами. Это часть моей основной работы, и есть прекрасная возможность учиться и получать удовольствие от всего этого.
– То есть, вы уже переключились на новую деятельность функционера, и мы вряд ли увидим Татьяну Лебедеву в роли тренера?
– Тренер – это тоже работа от звонка до звонка. Это сборы, поездки – и эта монотонность убивает меня больше всего. А вот побыть консультантом, таким играющим тренером – это интересно. Я не хотела бы конкретно кого-то тренировать и лоббировать чьи-то интересы. Детей я тренировать тоже не смогу, у меня более взрослая, скажем так, психология, я максималист, у меня есть авторитарные нотки. А посмотреть тренировки, изучить методики, дать свой совет – здесь я могу быть более полезной. Сегодня я тут, завтра с вами, послезавтра с другим атлетом, а в бою пусть победит сильнейший. Если тренер спортсмена хочет, чтобы я ему помогла, идет на диалог, то я вижу в этом только плюс.
– Часто ли к вам за помощью или советом обращаются спортсмены – российские и зарубежные?
– Конечно, обращаются. Я всегда открыта для всех. Зарубежные атлеты редко это делают, оттуда больше тренеры консультируются по каким-то вопросам. Да и языковой барьер мешает. А вот российские прыгуньи со мной контактируют часто, особенно когда речь идет о травмах. Так получилось, что за свою жизнь я сделала чуть ли не семь операций и на травмах, как говорится, съела собаку. Наши уже, естественно, всех врачей в России обошли, каждый дал свой совет… Я всегда говорю: «Не тратьте время». Я когда-то тоже оббегала всех российских докторов, и каждый придумывал свою теорию. А потом мне Сергей Бубка сказал: «Езжай в Финляндию, у них травматология на высоком уровне». Ни разу не пожалела. Я теперь всем рекомендую ехать именно туда, стараюсь соединить с клиникой, найти переводчика. Это же спорт высших достижений, это бизнес. Если ты грамотно вложишься, подтянешь свое здоровье, то будешь в порядке и заработаешь в дальнейшем больше денег. А будешь экономить – потеряешь и время, и деньги.
– Из тех спортсменов и тренеров, с которыми вы сталкивались в карьере, кого бы могли выделить? Кто был самой яркой личностью?
– Я считаю, что Сергей Клюгин – просто великий тренер. Спорт высших достижений подразумевает, что человек эгоистичен, что он должен только себя продвигать, только себе всё самое лучшее. Я победитель, и всё. Считается, что олимпийский чемпион никогда не воспитает олимпийского чемпиона. Не сможет перестроиться. И то, что Сергей смог за какие-то четыре года работы с Иваном Уховым сделать его победителем Олимпиады, это достойный пример. Вот так и надо. Когда Ухова и Клюгина показывали в Лондоне, у меня даже мурашки по коже побежали. Именно тогда я подумала, что вариант тренерской деятельности можно рассматривать. До этого я была совершенно категорична в этом вопросе.
Что касается спортсменов, то многие, конечно, вспоминаются. Мы всегда прекрасно общались с Леной Исинбаевой, Леной Слесаренко, хоть все такие звезды, вроде бы. На самом деле, мы другие. Даже шутим на эту тему. Я всегда хотела встретиться с Карлом Льюисом, и когда сделала это, то поняла, что он обычный человек. Тот же Дуайт Филлипс – достойнейший пример. Четыре раза быть чемпионом мира, и сейчас он тоже приедет. Это будет его последний старт. Мы с ним в прошлом году обсуждали, и он мне сказал, что после Москвы закончит. Я сказала ему то же самое. Не сложилось, и больше всего я буду болеть за него на этом чемпионате мира. Шансы, конечно, у него минимальные, но как за человека, как за легенду, я буду переживать именно за Филлипса.
В МОСКВЕ РЕКОРД СОТОМАЙОРА МОЖЕТ ПАСТЬ
– Мы плавно вернулись к теме чемпионата мира. Чего ожидаете в Москве от наших спортсменов, если брать ваши коронные виды – прыжки?
– Знаете, обычно сразу после Олимпийских игр идет время затишья. Это всегда факт. То есть, все, кто выступил там и выиграл, на следующий год на чемпионате мира или становились вторыми-третьими, или из-за травм вообще не приезжали. Это совершенно нормальная практика. И то, что мы сейчас надеемся и ждем от наших олимпийских чемпионов очередных побед, немного несправедливо по отношению к ним. Это ведь такая яма, которая сильно выбивает все нервы! Если вспомнить Берлин, где был чемпионат мира после пекинской Олимпиады, то там как раз появились люди, которые стали задавать тон в следующем четырехлетнем цикле. Та же Юлия Зарипова впервые тогда засветилась, Наталья Антюх попробовала себя в беге с барьерами, и это стало ее коронным видом в итоге. Поэтому сейчас, если рассматривать прыжки, то надо немного отпустить того же Ивана Ухова – пусть он выступит так, как выступит. И тренер его говорил, что Ивана сейчас сдерживают, потому что ему очень тяжело. Ограничили поэтому количество стартов, чтобы нервная система пришла в норму.
Анне Чичеровой тоже будет очень трудно удержаться два года на высоте. Конечно, она будет бороться, тем более основная соперница Бланка Влашич отсутствует. Но есть молодая и амбициозная Бриджетта Баррет и Светлана Школина, которые завоевали серебряную и бронзовую медали в Лондоне. И вот они-то как раз будут биться, потому что у них есть желание что-то выиграть. Битва будет серьезная. И у мужчин в прыжках в высоту будет очень зрелищно. Богдан Бондаренко и Мутаз Баршим феноменально начали сезон. Пусть будут высокие результаты, может быть, и мировой рекорд мы увидим.
– Вы считаете, что в прыжках в высоту может быть побит мировой рекорд?
– В мужском? Да. Мы же видели в Лондоне, когда Бондаренко поставил высоту 2.43, то совершенно реально мог ее взять. Затем он ставил 2.46, и там попытки были очень хорошие. Не совсем, конечно, берущие, но это было на коммерческих турнирах, а тут все-таки чемпионат мира.
– Итак, вечный рекорд Хавьера Сотомайора может пасть!
– Еще месяц назад это казалось нереальным. Но когда я увидела прыжки на 2.41 и на 2.43, я поняла, что ничто не вечно под луной. Мы думали, что рекорды Исинбаевой будут вечными, но оказывается уже кто-то претендует, и зимой уже пятиметровый рубеж преодолел.
– А в длине есть шанс на рекорд?
– Пока, я думаю, устоит. Потенциальную мировую рекордсменку я вижу только в Блессинг Окагбаре из Нигерии. Но тогда ей нужно пожертвовать спринтом и уйти полностью в прыжки. Повторить Карла Льюиса очень тяжело. Ей нужно будет немного схуднуться, потому что запас скорости очень большой. И если ей сделать прыжковый объем и поставить технику, то она может побить рекорд. Та же Бритни Риз – ну, 7.20 максимум. Но не 7.50. Есть еще Александр Меньков. Это наша новая звездочка, это будет его четырехлетие. Он будет и проигрывать, но побед, думаю, будет больше.
– Москва должна стать для него плацдармом для рывка наверх?
– Да-да, именно таким трамплином, и именно победным. А то он всегда то второй, то третий, постоянно чего-то не хватает. И его выступления на этапах Бриллиантовой лиги дадут ему большой-большой опыт. Он уже знает своих соперников, он их не боится, он уже оказывался в совершенно различных ситуациях – и когда все заступы, и в последней попытке вырывал победу. Учитывая общее падение результатов, я считаю, что это просто феноменально. Думаю, в Москве Александр возьмет реванш у мексиканца Луиса-Альберто Ривейры.
Может зацепиться за медаль в беге с барьерами и Сергей Шубенков. Он очень интересный экземпляр, опыта тоже набирается. Всё в его руках, и очень здорово, что появляются такие вот звездочки. Конечно, нельзя сказать, что это новые борзаковские, но по крайней мере поначалу они идут по этому графику. Говорят, что у нас спринта нет, но такие вот таланты появляются, и это хорошо.
ПОСЛОМ К АРАБАМ НЕ ПОЕХАЛА БЫ
– Кстати о спринте. Вы как относитесь к натурализованным атлетам в сборной России?
– Я сразу скажу, что это мое мнение. Я против натурализации. Европа вся натурализованная, но это можно понять. Так исторически сложилось – у них было много колоний. И они стараются спортсменов брать именно оттуда, а там уже есть какая-то посеянная культура. В той же Африке. Изначально человек знает язык, или родственники есть. У нас же не было колоний, мы всегда были территориальной империей. И после развала мы в лучшем случае можем натурализовывать украинцев, белорусов… Здесь я преград не вижу. Это наша история, они знают язык и так далее. А если мы будем брать африканцев, то только улучшим экономику конкретной африканской страны, а детско-юношеский спорт не разовьем. Мы изначально отнимем шанс у наших молодых спортсменов, потому что места в сборной будут заняты. Ну нет у нас изначально спринта – не заложены в нас эти данные, как в ямайцах или американцах. И все равно звезды появляются. И Борзов, и Борзаковский. Мы можем дать лидерам конкуренцию, просто надо ждать эту звезду. Я больше за то, чтобы мы тренерский состав привлекали здесь. В бывших республиках СССР осталось много специалистов, которые сейчас уезжают в азиатские страны, и там через какое-то время появляются звездочки. И методика есть отработанная. Можно их привлекать, и в качестве эксперимента в наиболее отсталые виды нанимать на работу зарубежных специалистов. Но все равно как-то у меня лично к этому душа не лежит. Пустая трата времени. Мы в этом случае покупаем готовое, а не развиваем. Я против.
– В этом году после чемпионата мира довольно большое количество спортсменов завершит выступления. Это какой-то резкий переходный момент смены поколений или же нормальный процесс?
– Это совершенно нормальный процесс. Если взять любого спортсмена, то он живет четырехлетиями и, как правило, уходит после Олимпиады. Но просто здесь получилось, что мировое первенство проходит в Москве, в России, и это влияет. Та же Лена Исинбаева, может быть, завершила бы карьеру и после Лондона, как она и хотела, но у нее остался осадок после третьего места, и Валентин Васильевич (Балахничев – Прим.ред.) ее попросил выступить. Она пошла навстречу. Думаю, те, кто хорошо выступил на Олимпиаде, размышляли о завершении, но решили остаться. Плюс, очень тяжело уйти, когда ты наверху. Это психология. Ты победитель, и тебе кажется, что будешь им вечно. Хотелось бы уйти красиво, но красиво уйти никогда не получается. Даже Бубка ушел не на совсем победной ноте; Джонатан Эдвардс; Хайке Дрекслер… Они прыгали до конца, пока их не воротило от дорожки. Я могу и себя уже привести в пример. Таких ярких побед, к сожалению, в последние годы уже не было, но я не могла просто взять и уйти. Мне казалось, а точнее хотелось, что вот сейчас выступлю и что-то точно завоюю. Психология победителя есть и будет всегда.
– Вы закончили Дипломатическую академию МИД РФ. Вот если завтра в послы, то в какую страну бы поехали?
–
(Смеется) Никогда не думала об этом. Я точно знаю, что послом нельзя работать в одной стране долго. Это внутренняя политика МИД. Считается, что ты начинаешь влюбляться в эту страну, где работаешь, даже сам не ощущаешь этого внутренне, но твой патриотизм притупляется. Три-пять лет, а потом обязательно смена. Все, конечно, хотели бы в Европу… Я бы, наверное, предпочла попасть туда, где к женщинам относятся как к равным. Скандинавские страны, может быть.
К арабам бы я точно не поехала (смеется).