Сказание о Вещем Олеге (ИЛР 18+)

Забелин приводит слова польского ученого Лелевеля: «Я сомневаюсь в высшей образованности норманнов», - говорит он в своем «Рассмотрении Истории Государства Российского» и затем, приступая к рассмотрению этого вопроса, описывает состояние норманнов в IX и в начале X века, когда они напали на франков. По его изображению, это были, так сказать, нищие бродяги, искавшие грабежа и добычи, которые одевались и вооружались, устраивали себе конницу только грабежом местного населения и которые точно так же оставшись хозяевами в стране, не имея сами ничего похожего на какую-либо образованность, тотчас принимали веру, язык, порядок жизни, весь обычай туземцев. «Итак, можно ли полагать и верить, - заключает автор, - чтобы варяги (норманны), пришедшие к славянам, были образованнее своих единоземцев, устремившихся во Францию?»
Дальше он очень основательно объясняет, что сама поэзия и мифология скандинавов, на которой так много основывают последующие защитники Норманнской версии, стала развиваться с той поры, когда сами норманны сделались особенно славными в своих набегах на чужие земли. Их знаменитые саги есть уже последствия их славных подвигов. "Скандинавская поэзия, - говорит автор, - возрастала по мере распространения круга действий скандинавов, приобретением новых понятий и влиянием познаваемого ими христианства. Она усовершенствовалась во время их набегов и разбоев, по мере приобретения образованности и просвещения сими дикими завоевателями." Таким образом, выходит наоборот, что не норманны разносили образованность, а сами они образовывались у тех народов, на которых нападали и у которых оставались на житье. Это уже потому верно, что вообще европейское развитие искони распространялось с юга Европы от греков и римлян, а не из северных диких углов материка.
«Итак, не удивительно, - продолжает автор, - что скандинавы не произвели никакого впечатления на Славян Новгородских и Днепровских в отношении к образованности и просвещению. Они преклонили колена перед Перуном и покорились существовавшему порядку вещей, по той причине, что по своему развитию стояли несравненно ниже туземцев и овладели полем действия потому, что представляли дикую военную и разбойную силу, с которой вообще бывает трудно бороться даже и высокообразованным народностям.»
.....
«Набеги норманнов и завоевания их долгое время подобно молнии блистали и исчезали, пока, наконец, составились из оных государства. Но даже во время существования сих государств, спрашиваю, был хотя один город в Скандинавии около 1000 года, который бы мог сравниться с Киевом? В самую блестящую эпоху их завоеваний, когда скальды воспевали знаменитые подвиги своих соотчичей, в Скандинавии почти не было городов. Владения скандинавов были реки, холмы, равнины; а собственность славян составляли грады, города. Земля славянская, изобиловавшая всеми жизненными потребностями, населенная многими городами, была для варягов всегдашнею целью набегов, потому что они находили в оной столько же добычи, богатства и городов, как в соседней стране Биярмии. Из этого я заключаю, что славяне были на высшей степени образованности, нежели варяги во время пришествия их в землю славянскую. Это не гипотеза, не предположение, извлеченное из сравнения или подобия варягов и славян с греками, римлянами, хазарами или татарами, но очевидная истина, основанная на современных происшествиях и описаниях.»

Естественное развитие торговых отношений с древнейшего незапамятного времени, возникновение городов еще до прихода варягов и все те признаки самостоятельной и могущественной народной силы, с которой Русь вдруг выходит на сцену истории, объясняются просто и верно, одним только здравым предположением, что источники или корни этой силы находятся далеко за пределами варяжского девятого века.