ОСТРОВ ЮГА. Амир

Ночь. Утро.
Замок АмирШаха.

Могу ли я дать хоть не много силы маленькой девичьей фигуре, чтобы продлить время без боли для старца, руку которого держу? Сколько нужно моих сил на один его спокойный вздох?  Мой взгляд блуждает от учителя моего к Гостье Юга.

Смотрю как бледнеет ее лицо с каждой минутой. Не понимаю, что испытывает и чего стоит Маргарите - подарить учителю лишнюю минуту без боли. Но рука старика сжимает мои пальцы крепче, желая удержаться на той поднятой высоте. И я держу его, словно могу удержать. Словно есть во мне та сила. То и дело смотря на дитя, что сидит напротив меня и изо всех сил борется с болью на не ведомом мне поле битвы. 

Голоса родных Дане. Жены, детей и ближайших родственников сливаются в один большой шум: то слез, то смеха. Кто-то кидается на грудь уходящего. Кто-то улыбаться вспоминая как много дал этот человек им при жизни. Учитель мой может отвечать им без кашля и говорит спокойно и размеренно. В такие моменты Гостья Острова хватает большими глотками воздух и словно сжимается вся в своей, только ей знакомой агонии. Тогда мне кажется, что я держу Дана лишь за пальцы. Вот-вот соскользнут его руки из моих и он полетит в низ в жерло вулкана, которое поглотит его закрывая в хищных руках.

Я слышу эти слова не отводя глаз от Учителя. Зрачки его, почти побелевших, глаз расширяются от ужаса. Полоски губ сжимает в ожидании, но тут же смотрит на меня с мольбой. Я вижу готовность уйти.

Я перевожу взгляд на Маргариту....

Маленькая женская фигура лежит на подушках. Волосы темные волнами по шелку как покрывало. В комнате суетится лекарь. Накрывая на ее лоб смоченной в воде и уксусе тряпицей.

Темная ночь заканчивается. И Санва показывает лицо своей из-за туч, касаясь гостью лучами и светом. Где-то слышны крики радости - то люди ликуют, что госпожа их вернулась на небосвод. А я слежу как открываются веки гостьи Амира. Как вздыхает она, наполняя легкими солнечный воздух.

Взгляд мутный смотрит на меня. Не узнавая сразу. Вырывает руку из моих ладоней.

- Где Эззелин ?! - первый вопрос, конечно же, про брата.

- Мы не стали будить его, когда вы упали потеряли сознание. Но если будет угодно мы вызовем его по первому вашему приказу. - говорю. Смотря в бледное лицо Маргариты.

- Дана-Феруз-ага? - спрашивает убирая хмурясь тряпицу со лба.

- Ушел. Как и положено достойным. С улыбкой на лице. - говорю, вставая с кресла. Принимаю у служанки напиток, подаю его Марго. - Пейте. Это даст вам сил.

Подносит ко рту, но морщится от запаха.

- Лучше не спрашивайте. - Говорю, зная что в этом напитке кишки земляного червя, гостья острова навряд ли его выпьет.

- Я должен сказать вам, Маргарита, что семья Дана- Феруза - впишет ваше имя в Храм Санвы, как часть своей семьи. Вы можете прибывать на остров Юга в любое время, и жить у них как член их семейства. Они благодарны вам за то, что вы сделали для Дане.

Встаю подходя к окну, любуюсь детьми бегающими во дворе дворца. Те подставляют лучам Санвы камни Ярита. Пуская солнечные блики по поверхности. 

- Я должен вам сказать, что если бы знал, что за ваш дар вы платите свои здоровьем. Я бы никогда не повел бы вас к Дане-Феруз. Но соврал бы. Ибо его судьба, для меня была куда важней чем ваша.
Но я умею платить. Я заплачу вам как положено платить АмирШаху, когда ему оказывают услугу.

Смотрю как гостья острова все еще держит кружку с лекарство в руках не желая выпить ужасный напиток. Лишний раз удивляюсь тому сколько масок она носит. От ребенка - до палача. Я так и не смог разгадать загадку Безликих. Значит не сегодня. 

- А сейчас отдыхайте. Все слуги дворца в вашем распоряжении. Да осветить вас Санва. 

»» 07.10.14 20:11 Обсуждение текущего сюжета игры Забытый мир
_________________

Мне не терпелось. Ерзалось. Хотелось вскочить и бежать, обгоняя еле-еле ползущую ссупру. Желалось высунуть язык и тяжело дышать, капая слюной на сандалии рядом сидящих. Это нетерпение не делало мне чести, как не делают чести алкоголику дрожащие руки, тянущиеся за стаканом. Так дрожали мои ноги, сводимые судорогой бездействия, так ломало мои пальцы, стиснутые коленями, дабы не заплясали они, разрывая тонкие ткани убранства моей спутницы. Не могу же я себе позволить рвать одежду на ком-то еще! Как оказалось, я не могу себе позволить рвать одежду на собственной рабыне из вялых соображений приличий. Какие, к демоновой Бездне, могут быть приличия?! И тут же - мерное осаживание вздыбившего шерсть зверя. Взгляды любопытствующих были вознаграждены, стоило только составу дернуться в последний раз перед остановкой, как вызывающий подозрения субъект в алой косынке, аккурат под цвет сицци своей спутницы, хватает ту за руку и целенаправленно волочет за собой к выходу. Кажется, она что-то говорила мне, пока мы ехали, но я прослушал. Колокольным звоном в моей голове отдавался привкус встречи с Ассоль и невозможность одного на двоих полета. Меня выжигало напрочь желание щелкнуть по носу многоуважаемый дом Понирос и необходимость при этом целовать корму собственного корабля, уплывающего без меня. Я не знаю, что прячется там, за звездами, по которым прокладываю путь, но разве не оно сейчас сжало ледяными тисками предстательную железу, стоило только блеснуть Безбрежным водам под палящими южными солнцами?
От толпы приезжих отделяется Самир, хранитель девочки, что иногда одевает алые паруса, желая покрасоваться. И тогда жжение в кончиках пальцев обретает новый смысл, тогда без надобности таить хищную усмешку, притаившуюся в кривом разрезе губ, тогда толкотня и спешка уже воспринимаются кадрами замедленной съемки. Кажется, до меня только что дошло, чего хотела от меня моя спутница, и я обещаю ей показать необходимый ареал, увлекая их за собой, спеша добраться до пристани, может еще успею коснуться пальцами, прощаясь. Нет... не успеваю. На пристани ссутулился калека-капитан, лишившийся половины себя. Вглядывается в сверкающую даль, приложив ладонь к глазам. Несколько бесконечных минут и не остается и следа от того потерянного человека. Теперь взбалмошный пират обнимает талию сопровождающей его женщины с корзинками и мечется по пристани, расспрашивая о пассажирских кораблях, которые привезли гостей на праздник. С капитаном одного из них весьма споро удается сговориться и на руках у меня билет до острова Греха. Найти в порту мальчишку-посыльного тоже труда не составляет и билет с быстро нацарапанной запиской отправляется на поиски адресата.
Время просыпается песчаной струйкой между пальцами, но я дожидаюсь, пока качающая бедрами рабыня исполняет свою часть пьесы. Погрузка корабля дело важное, но как тут не отвлечься, внимая синим глазам, заглядывающим тебе в самую душу? У нее для каждого доброе слово найдется, ласковая ладонь, пожимающая пальцы. Я все еще психую, утомившись дожидаться своей партии, но спектакль, разыгрывающийся как по нотам, заканчивается на палубе другой красотки, где семерым чужакам нашлось место, правда, приглашения мне пришлось бы дожидаться до глубокой старости, поэтому я немного ускорил события. Молли, Молли, ты ждала меня, правда, звездочка? Потанцуй со мной, милая. А вот и массивная фигура твоего капитана. Вон она, видишь? Не совсем понимает, почему его люди разлеглись прямо на пристани в то время, как должны грузить тебя. Он тебя совсем не бережет! Смотри, сколько всего приволок! И как ты только ему это позволяешь, Молли? О, а вот и мальчишка с письмом. Только бы билет не порвал, как же он домой доберется? Слушай, Молли, а он у тебя хорошо стреляет из арбалета?!
- Какой курс, капитан? Обкатаем кобылку? - и откуда только выражений таких понабрались, неучи?
- А спроси у нашего дорогостоящего груза, куда ее демоны несут, - отмахиваюсь от незавидной капитанской участи принимать решения, стараясь не упустить из виду стремительно мельчающую фигуру на берегу. - Эй, Фитц, узнаю, что зовешь Ассоль лошадью - кастрирую извращенца.
Перерисуй портрет, не позорься! - беззвучно произношу слова в записке, прежде, чем начинается полет. А по хребту прокатывается волна предвкушения от того, что сделает мне Варрава, если умудрится поймать. Ох и давно же мы не играли с ним в салочки!

»» 07.10.14 23:06 Обсуждение текущего сюжета игры Забытый мир
_________________

Замуж я ей и не предлагал, а она уже умудрилась мне отказать! Но оставлял я ее с легким сердцем. Такая женщина, как Алоиза, сумеет устроиться в любом месте.
- Мою женщину зовут Молли, и это мой корабль, госпожа. К ней и вернусь. А все-таки напрасно ты не хочешь со мной на Грех, - притянул гадалку поближе. – Я только, понимаешь, распробовал сладкое…
Губы у нее и впрямь сладкие и пьянят не хуже амирского вина.
- Растолстеешь! – она смеется, запрокинув голову. И я невольно смеюсь вместе с ней.
- Прощай, госпожа. Береги себя.

Груз я отправлял на корабль каждый день частями, так что с собой в ссупру взять осталось не слишком много – всего то половину борда. Ахмар-элеб, да хранит его Санва, выделил мне пару толковых рабов в помощь, да еще велел своему управляющему проводить меня на пристань. В вагоне делать было решительно нечего, так что весь путь до порта я проспал сном младенца, тем более что ночью поспать мне почти и не удалось. Снилось мне, как стою я в храме Великой Маа и… женюсь. А на ком – не вижу. И спрашивает меня жрец, согласен ли я взять в жены Молли по прозвищу Танцующая. Потом я сказал «да», и пол под ногами стал раскачиваться будто палуба. А потом я проснулся от того что Саад потряс меня за плечо.
- Господин, ссупра стоит уже полчаса. Пора идти.
- А почему сразу не разбудил? – спросил я, тряся головой словно мокрый пес.
- Все равно на перроне была невообразимая толчея, нам с поклажей было бы несподручно пробираться через нее. А сейчас там – почти никого, путь свободен.
- Тем лучше. Пойдем.

Чем ближе к пристани, тем быстрее я шагал, силясь разглядеть в конце узкой улочки просвет. Предвкушение бурлило в крови. Шутка ли, столько дней среди песков, сил уже никаких не было загребать сапогами дорожную пыль. Быстрей бы на палубу, ухватить отполированный моими же рукам штурвал, вдохнуть соленый ветер… Под ноги мне вывернулся мальчишка.
- Господин, вам велели передать, - сует в руки смятую бумагу. Развернув, с недоумением поднимаю упавший на дорогу билет. Билет? На «Медузу»?
Ухватил мальца покрепче за рубашку.
- А скажи-ка, кто велел тебе?
Парень пожал плечами, оглянулся и показал пальцем:
- А вот он.
На ближайшем столбе висела листовка со знакомой физиономией, ну еще бы, сам заказывал этот портрет заезжему живописцу. Вот только искомый пират как сквозь землю провалился.
Постойте…. Но ведь этого поганца ищут уже год, он никак не может быть в Амире. Или может?
Нехорошее предчувствие сдавило грудь и, оттолкнув мальчишку, я ринулся вниз по улице. Рабы, нагруженные тюками, тяжело топали следом.

Пристань, как всегда, кишела народом. Рядом с длинными пирсами покачивались частоколы мачт. Но в глаза сразу бросилось пустующее место там, где я оставил несколько дней назад Молли. Нет. Только не это! Вдалеке виднелись поднятые паруса…

До причала я долетел в несколько секунд. Как раз успел застать, как из воды, отфыркиваясь, выбирается последний член экипажа.
- Ну? – каменным голосом спросил я, обведя всех взглядом. – Какого хрена?
- Капитан… - ни один из них не смотрел мне в глаза. – Все произошло слишком внезапно.
- Они появились будто из воздуха…
- Мы не ждали нападения.
- А я не ожидал, что у меня вместо команды – кучка слабоумных идиотов! - рявкнул я. – Где Серхио, Бездна вас всех забери?
- Его заперли в машинном отделении, - хмуро отозвался один из моряков.

Сукин сын не дурак, чтоб ходить без механика. Надеюсь, Серхио хватит ума что-нибудь втихаря вывести из строя.
От ярости у меня перед глазами плавали алые круги. Я до рези в глазах всматривался в едва видневшийся корабль. Меня трясло, кидало то в жар, то в холод.
Из всех твоих выходок, Сольвейг, эта – уже через край. Нападения на караваны, запугивание торговцев и путешественников – всего этого с лихвой достаточно, чтобы отдать тебя на суд Безликим. Но угнать мою Молли…. Это неслыханное хамство. Если на малышке будет хоть одна царапина…. лично придушу мерзавца. Нет, это слишком гуманно. Сначала поотрезаю ему лишние части тела. Только вот для начала надо его догнать.

Я вспомнил про зажатую в кулаке бумагу. К билету прилагалась записка. «Перерисуй портрет, не позорься!» Я мысленно добавил еще один пункт в список мести. Перед тем, как я приведу в соответствие его физиономию с этим рисунком, я непременно скормлю ему эту записку.
Я развернулся и зашагал по пирсу. Команда шарахнулась от меня в стороны. Правильно делают. Смертельно хотелось кого-нибудь убить.

»» 09.10.14 15:44 ОСТРОВ ГРЕХА
_________________

Зал боя воинов мрака
Оказалось, что Маргарита не была прежде в Амире. И вот вопрос: только она первый раз в Амире или Безликие в целом? Не нужно быть дипломатом, чтобы понять, что об этом никто распространяться не стал бы в принципе. Интересно, что подумает на счет этого отец? Обеспокоит ли его и других высших чинов тот факт, что Безликие, которые считались, что никогда не покидают свой остров, я так думал во всяком случае, ступили на прилегающую территорию Царь Острова? Как часто они ее посещают, если посещали ранее вообще?
Нереально ярко-голубые глаза! Я никогда таких не видел. Все это время я не мог разглядеть их, и только сейчас мне удалось. То падала тень, то взгляд направлен был так, что глаза были скрыты, то тень, словно заботливое покрывало прятала их от меня. Они словно сапфиры сияющие в лунном свете, такие пронзительные, что хочется в них сильнее вглядеться. Они кажутся мне нереальными, сказочными, волшебными. Я даже не мог представить, что такой цвет глаз вообще может существовать.
Не мог не согласиться с Маргаритой насчет охоты. Особенно после того, как описание этого мероприятия начала озвучивать она. В ее контексте было намного интереснее, чем из уст другого человека. И я хотел дослушать, но нас прервали. Ее позвал к себе Амир-шах. Я бы тоже позвал к себе, но не уверен, что она приняла бы мое приглашение. До статуса Амир-шаха или просто шаха мне так далеко, что ближе дойти пешком от сюда до замка дома Аэрос.
- Что ж, не смею Вас задерживать, - склонил голову, улыбнувшись девушке. - Приятно было познакомится и пообщаться с Вами, Маргарита. Надеюсь, что это не последняя наша с Вами встреча. Был бы рад продолжить беседу.
Улыбкой сопроводил удаляющуюся женскую фигурку, которая скрывалась от меня под плащом, но я уже сам нарисовал ее примерные очертания и изгибы. Ухмыльнувшись своей фантазии, направился прочь из зала.

Утро-день.
Предоставленные мне покои.
Утро я проспал. Хоть и собирался пойди, на добычу Ярита посмотреть, но утро выдалось похмельное. Вечером приговорил пару бутылок амирских напитков, у себя в комнате, в компании своего провожатого. К слову, который так и продрых на кресле в моей комнате, я же дополз до кровати. Это ужасно пить в мужской компании. Нехватку женщин мы компенсировали разговорами и анекдотами о них. Наверно поэтому спиртное ушло влет, потому что заняться было больше нечем. Выйти из комнаты я просто не рискнул. Не дай... Санва? мне поймать за филейную часть дочь какого-нибудь вельможи и уговорить посвятить мне всю себя в качестве подарка. А потом мне дадут несколько дней, чтобы я пригласил родственников на свои собственные похоро... свадьбу, на свою собственную свадьбу. Нет, я уж лучше выкраду... нет, это не совсем дипломатично. Жизнь дипломата ужасна!
Охоту на местных червей, представление о которых имел весьма смутное, пропустить не хотел. К тому же мысль, что могу встретить там Маргариту служила еще одним поводом пойти. Не представлял как будет выглядеть эта охота и что для этого нужно, а также как и где все это будет происходить, я решил выйти в свет и понаблюдать за местным населением. Авось удастся что-то найти подходящее или кого-то, кто мог бы мне все подробно объяснить, а то вчера от помощника ничего внятного не добился. Наверное надо было сначала спросить, а потом спаивать. С утра же решил узнать обо всем, как говориться, из первых рук. Выйдя на улицу, направился куда глаза глядят, ориентируясь на толпу и возгласы.

Чайхана
Здесь было так шумно, что я едва мог расслышать обрывки фраз доносящихся до меня, и понять кто о чем спорит. Порой казалось, что и до драки недалеко, но похоже, у них так принято изъясняться. Эмоционально ярко, как сказал бы мой отец, а я бы сказал — непомерно громко и агрессивно.
Заказал самого лучшего чая, какой только у них здесь есть. Намекнул девушке про свой "веселый" вчерашний вечер и попросил что-нибудь в помощь с его последствиями. Девушка принесла какой-то странный двухуровневый чайник и маленький стеклянный стаканчик на блюдце. Налила в стаканчик немного чая и удалилась. Чай оказался крепковатым, на мой вкус, но как-то быстро прочистил вкусовые ощущения на языке. Сделал еще глоток и блаженно вздохнул. А чаек что надо!
_________________

Где-то в пустыне.

Вздох и сухой испепеляющий жар врывается в рот, заполняет легкие. Этот жар испепеляет меня. Избежать бы этого, не дышать, но… Выдох, в надежде на мимолетное освобождение от жара. Тщетно. Жар окружает меня, жар заполняет меня, я сам стал этим жаром. Нестерпимым жаром после многих и многих часов на открытом воздухе посреди пустыни. Многие избегают такого уединения с пустыней. А я раз за разом прихожу сюда, в поисках, в ожидании. И за все эти годы так и не нашел того, что искал. Только сдаваться я не собираюсь. Я все еще жду, все еще надеюсь, даже когда нестерпимо жарко, даже когда легкие горят, а рот пересох, даже когда кожа начинает воспаляться, когда уже почти ничего не видишь, когда глаза режет от нестерпимой боли, я все еще смотрю на нее и молю. Великая Санва, обрати на своего раба хоть толику внимания. Молю лишь мимолетном твоем признании.
Той ночью, перед самым рассветом, одно ее ласковое касание, всего лишь один невинный поцелуй. Марго распарывала мою защиту, обнажала душу, причинила такое страдание, с которым доселе я не был знаком. И оставила утопать в той боли, что затопило душу, захлебываться собственным плачем. Никогда раньше я не шел в пустыню настолько растерзанным. Призраки прошлого не желали отпускать меня. Цеплялись и топили дальше. Санва, помоги мне, молю. Почему она, человек посторонний увидела во мне что-то и даровала свою ласку? Почему ее руки, а не той, что знает меня? Почему ты, о Великая, не можешь подарить мне свою благодать и понять. Так ли я многого прошу? Всего лишь о твоей любви, которой ты меня обделила с самого рождения.
Я был нежным ласковым ребенком, который мог бы вырасти в такого же нежного и доброго мужчину. Мог бы… Любимый сын Амир Шаха, его светоч, так звали меня. Отец любил меня. Слуги холили и лелеяли. Любое желание исполнялось тут же, но я был вовсе не капризным. Моя кормилица, укладывая спать, всегда гладила меня по голове, приговаривая: «Добрый, ласковый Аслан, Ты вырастишь достойным мужчиной». Все казалось прекрасным. Только казалось. Я рос во лжи с самого рождения, ни капли искренности.
Моя мать, которая не выпускала меня из рук при отце или гостях, ночами рыдала. Маленький мальчик не должен помнить, но я помнил. Каждое слово, что она с ненавистью произносила: «Проклятый ребенок! Почему ты родился таким?»
Любящие и услужливые слуги, которые готовы были на любой каприз с моих уст, за спиной косо смотрели и шептались. Ребенок не должен был это помнить, но я помнил каждый косой взгляд, каждый шепот за закрытыми дверями. «Обделенный». «Светлокожий». «Санва его не любит». «Проклятье семьи». «Как у таких родителей мог родиться ребенок со светлой кожей?» «Исчадье бездны, только и знает прикидываться хорошим и добрым. Правду говорят, демоны Бездны льстивы и хитры».
Я рос, окруженный ложью, впитывающий ее, но тогда еще совсем маленьким я надеялся, что все это неправда. Ведь меня любил отец. А я любил их всех: мать, отца, брата, кормилицу, и даже слуг. Я все еще был тем милым ласковым ребенком. Только вот Санва не замечала этого ребенка и не даровала свою любовь ему. И я все равно старался быть лучше, ради ее внимания с каждым днем лучше и лучше, пока однажды не понял, что все это тщетно. Я все так же был иным в семье, ребенком со слишком светлой кожей.
Там, под обвалом, придавленный булыжниками, видящий боль брата, чувствуя собственную боль, я осознал, что тот мальчик, кем я был никогда не будет достоин внимания Великой Санвы. Слишком нежный, слишком слабый. Я был слаб. Я орал и плакал все те часы, что мы лежали под развалинами, хотя обошелся лишь парой царапин. А мой темнокожий брат, которого так щедро одарила Санва, испытывал дикую боль, но ни разу не позволил себе слабости. Я был слаб духом. Я был слаб телом. И я решил стать сильнее, чтобы, наконец, достойным ее любви.
Часами тренировал тело. День за днем испытывал его на прочность. Неделями пропадал в пустыне, где Санва была ближе всего, и молил ее. Молил и молил. Моя кожа огрубела, стала темнее с возрастом, но я все еще был недостоин. Дух мой был все еще слаб. И я ломал свои слабости.
Я любил цветы. Эта нежность делала меня слабым. Собственными руками вырывал красивейшие бутоны с любимых кустов и растаптывал втирая их в пыль. Я любил животных. Слабость, которую я уничтожал несколько лет. Сначала раздавленный жук. Потом выброшенный из гнезда птенец. И все еще не был достоин. Потому что все, что я делал, не приносила радости. И я все начинал сначала. Не знаю, когда боль стала приносить наслаждение. Просто однажды, увидел боль в глазах щенка и это вдохновило меня. С тех пор, я нуждался в ней. Я причинял боль всем животным. Убивал. Потом мне стало мало, перешел на людей. И этого теперь стало мало. Я причинял боль себе. Но даже этого мало, чтобы быть достойным, чтобы стать сильным. Стерлись границы дозволенного. Я сделаю все, что сделает меня сильнее, что сделает меня достойным любви Санвы.
- Господин.
Отрываю, почти невидящий взгляд от небесных светил.
- Что? – даже такое простое слово дерет высохшее горло. Сколько я уже в пустыне? День? Два? Неделю?
- Меня прислал Амир Шах, он требует Вас к себе.

Брат.

- Хорошо.
Три долгих часа понадобилось мне, чтобы вернуться во дворец, на онемевших ногах. Еще час отмывал грязь с тела. Не достойно к брату являться в таком виде. Скривился на свое отражение в зеркале. Беспощадная пустыня не отпускает без своих следов. Кожа на щеках покраснела, а местами даже появились волдыри. Нужно было бы переждать день, прежде чем встречаться с братом, но слуга, присланный за мной, торопил.
Я злился, что иду к брату в неподобающем виде, что отразилось на моих первых словах:
- В Бездну все! Зачем такая спешка? НЕНАВИЖУ! Когда ты так делаешь.
И кто бы сказал, что я люблю Адиля. Люблю так сильно, что это единственная слабость, которую я не смог в себе искоренить.
_________________

Дворец АмирШаха.
Запахи пахучих масел бьют в нос. Глаза закрываю, откидываясь на спинку кресла. Руки рабыни медленно растирают колено и сжатые в судороге мышцы. Пробегают умелые пальцы вниз и вверх. Словно умоляют своими движениями боль остановить свое бурное течения по венам, что распираются от натуги.
Знаю, что не поможет ни массаж, ни песни шаманов с бубнами, но бездна с ним... хоть йоту облегчения. Терпеть уже не в силах.
Или опий? ...Не хочу. Не хочу ходить с затуманенным разумом, пока все дела не решены.



Руки Рабыни замирают на секунду. Сама она сжимается, как только в комнату влетает разъяренный брат.
А я улыбаюсь от шума, что он создает своим присутствием. Жив.
Странное ощущение облегчения и напряжения от предстоящего разговора собирается в груди.
Брат смотрит на сцену, что развернулась перед ним. Хмурится, видя рабыню у моих ног.
– Брат – говорю, приветствуя,– я не требовал немедленной встречи, но видимо, слуги твои торопили оборвать твой поход в пески. Ты же знаешь, как палит Санва после праздников. В пустыне не безопасно.
Молчит в ответ. Хмурится. И тигром, загнанным в клетке, бродит по кабинету. Гремит от потуги разрываемый резкими движениями брата стол. Звенят банки с маслами, стоявшие на подносе.
– Где?
Смотрю вопросительно на брата.
– Где опий? Не могу смотреть на твои муки, – бросает фразы с рыком.
На чужие значит, может? На мои – не в силах? Любимый брат.
– Не нужно, – отвечаю безапелляционно. Смотря в лицо, что раскраснелось от солнца.
Аслан не принимает ответ сразу. Нависая темной своей фигурой над рабыней. Морщусь, когда та делает неосторожное движение, чем вызываю ярость брата.
– Уйди! – гонит рабыню с места. Чуть ли не силком сгоняя, и садится на колени.– Я сам.
Смотрю на брата сверху вниз. Как тот умасливает руки свои, растирает ладони, чтобы согреть масло. И обхватывает ногу, точно находя узел, где сковало мышцы, пальцами.
Немного боли. Резкой, до скрежета в зубах.
– Потерпи. Сейчас будет легче.
И облегчение вслед за фразой брата.
Выдыхаю медленно сквозь стиснутые зубы.
Кто бы мог подумать, что тот, кто привык доставлять боль, может так быстро ее забрать.
Ладони свои не убирает с кожи, продолжая массировать. Разгоняя эхо боли по венам.
– Ты решил все дела на празднике, брат мой. – Любопытство или разговор для того чтобы снять неловкость, не знаю. Но отвечаю, наблюдая за братом.
– Не знаю, – говорю уже спокойно, не подгоняемый той агонией, что была пару минут назад. – Посол из нижнего мира получил сегодня письмо для правителя Острова гиганта. В нем я желаю ему множество лет жизни и правления. А также наследников на трон, дабы укоренить свою власть. Желание породниться с великим домом.
– Ты решил выдать свою дочь за нижнемирца?
– Сестру, – отвечаю с улыбкой.
Аслан хмурится, не понимая, пока я не скажу имя той, чья красота должны порадовать правителя Царя Островов в холодные ночи.
– Ассу... Я передал с письмом ее портрет.
– Она отрежет ему член в первую брачную ночь и сожрет.
– Не надо так. Наша сестра получила хорошее образование. Она не будет есть сырое мясо. Сперва зажарит.
Аслан начинает улыбаться той мальчишеской улыбкой, которая бальзамом растекается по моему сердцу.
Я запомню. Запомню его таким. С улыбкой на устах.
– Если он откажется?
– Если откажется, Амир сможет оскорбиться и заключить договор с Грехом. Если согласится – родственные связи не позволят явить гнев против нашей дружбы с Безликими.
– Ты боишься гнева нижнемирцев?
– Я хочу мира, – говорю.
Руки брата все еще касаются кожи, когда он задает вопрос, от которого становится зябко.
– Значит, договор с Безликими – вопрос решенный?
Ставлю ноги на подушки. Смотрю на брата молча, пока он не поднимет свои глаза ко мне.
– Да. – говорю, наклоняясь ближе к его лицу.
Руки кладу на плечи его, обнимая пальцами. Чуя жар, что спрятан под темными одеждами. Вдыхая теплый запах кожи брата. Как тогда, когда лежали под обломками. Ком во рту от воспоминаний.
– Ты едешь на остров Греха. Для выбора себе невесты в роду Безликих, – говорю, сдерживая тело его в полу-объятьях, стараясь сковать всю ту мощь или готовясь к ярости, что обрушится сейчас на меня. – Ты можешь искать невесту себе очень долго, никто не приказывает тебе связываться в союзе. Но повод для отъезда твоего звучит именно так.
Я вижу, как пламя разгорается в его темных глаза. Вижу, как отстраняется от меня, словно от удара. Молчит. Не говорит ничего. А я тянусь к нему руками, к его лицу, обхватывая его, удерживая. Пока не коснусь лбом его лба. Холодного от пота.
– Брат. Я не знаю, как спасти твою душу. Я хочу спасти хотя бы твое тело. ....Скажи хоть слово.

»» 09.10.14 01:32 Обсуждение текущего сюжета игры Забытый мир
_________________

Неужто все еще пытаешься обмануть меня, Варравушка? Ну оно и правильно. Не надо всем рассказывать о той женщине, что ждет. Тем более, рассказывать это другой женщине.
А про корабль красивый не врал. По одному лишь голосу, по тому, какие слова подбирал, было ясно, сильно любит свое судно.
Расстались мы с улыбкой. Целовал Варрава крепко, так, что губы горели. Эх, какой орел кому-то достанется. Ну да ладно. Проводила красивого взглядом, увидела, как садится в ссупру, взмахнула на прощание платочком и стала думать, что делать дальше.
А дальше надо было найти себе жилье. Место же своей работы я уже знала. Базар. Вот там и узнаем, где лучше снять комнату. Клиента всегда можно разговорить и сыграть на его сострадательности.
Дошла до рынка, купила по дороге две подушки: одну для себя, другую - для того, кому гадать буду. Облюбовала местечко около торговца амулетами. Наверняка, шарлатан! Разложила подушечки, тючок прикрыла широкой юбкой. Свое добро из виду нельзя упускать ни на миг. И громко:
-Кому погадать? Подходи! Узнай, что ждет завтра! Все расскажу! Про врагов, про друзей, про жену, про любовницу! Две драхмы! Кому погадать?
_________________

Глаза открывались медленно, как будто к векам привязали по гире и заставили моргать. Мозг на вопрос «Где я?» так сразу и не справился с ответом, настойчиво выдавая режим «тут помню, тут не помню, но ты сильно не заморачивайся, потому что органы вроде бы все на месте». Косой солнечный луч, выбиваясь из-за убогой шторки, вызолачивал парящие в воздухе пылинки, ложась узорными пятнами на дряхлые половицы, цеплялся за край халата старика, возящегося в углу. Тяжелый сладковатый запах опиума будто набился в каждую щель, клочьями зацепился за стены, в развесистые гроздья собрался по углам, затаившись.
Вопрос "что я вчера курил?" на повестке дня не стоял, в отличие от "Как я, блин, сюда попал?". После опиума всегда такой лиричный настрой. Прям хоть влезай на тумбу на рынке, стучи кулаком в грудь и выдавай рифмованный бред пачками. У народа всегда должен быть свой блаженный, даже если это всего лишь слегка перекутивший ловец червя. Старые пружины чего-то там протяжно застонали под весом моего бренного тела, когда я перевернулся на живот и попытался уговорить свою голову немного погодить и не разлетаться вот так сразу на части. В кармане штанов хрустнула какая-то бумажка. Выудив клочок на поверхность, я разлепил глаза и щурясь прочитал: "Лишаю обоих обеда на неделю за то, что не вернулись ночевать". У маман вообще очень демократичные методы воспитания. Хоть пари держать, за вчерашнюю тарелку она лично переколотит оставшуюся коллекцию посуды об наши головы, прививая бережное отношение к имуществу. Еще не поздно всерьез задуматься о переезде в палатку за стенами города. Там безопаснее.
- Лииееет, - проскрипел я почему-то севшим голосом, - ты тут?
Связки явно не выдержали вчерашнего напряга. Что я делал? Голосил баллады под окном "любимой"? Командовал парадом? Пытался с наскоку пробить лбом дверь курильни?
Босые ступни тихо шлепнули о пол, а я уже вовсю вертел головой, пытаясь отыскать слившегося с интерьером братца.
- Лиет, да вылезай ты что ли... Пойдем в чайхану, зальем пожар.
* * *
Третья чашка пришлась кстати, возрождая едва функционирующий мозг к жизни. Народец в чайхане шумел как на базаре, сотрясая воздух, не жалея легких. Братец, сидящий напротив за столом и невозмутимо попивающий чай, выглядел на зависть не таким припухшим, как я.
- Как ты думаешь, тебе хватит сил прогуляться на охоту на червя? - отчего-то очень глубокомысленно вырвалось у меня.

»» 13.10.14 12:25 Обсуждение текущего сюжета игры Забытый мир
_________________

Футбольный матч завершился вничью, да оно и к лучшему, во всяком случае, мне так казалось. Кончился и дождь, и даже выспаться мне наконец удалось. Правитель был занял со своим братом и гостями и на какое-то время я выпал из поля его зрения.
Вот и решил прогуляться в город, может камушков для своей коллекции прикупить, или еще что увидеть-услышать. Жизнь при дворе она такая – ты не услышишь, услышат о тебе, и не всегда вести будут приятные, а там и кто знает, как судьба повернется…
Иду-гуляю, смотрю – давешняя гадалка, что Господину моему правду сказать не побоялась


Дай, думаю, подойду, спрошу, откуда столько смелости.
– Здравствуй, красавица, да благословит Санва твои дни. Расскажи-ка мне свои басенки, может, и заинтересуюсь, – подхожу и сажусь на подушку.
_________________

Это кто это так снисходительно со мной разговаривает? Вот никакого уважения к тяжкому труду и древним знаниям. Расправила складочки на юбочке - приготовилась ответить дерзкому, подняла глаза... а ведь это лысый толмач, что давеча переводил Шаху мои слова. И, главное, так удобно устроился на новой подушечке.
Губы сами растянулись в радушную улыбку:
-И вам не хворать, уважаемый. Расскажу все, как пожелаете, - посмотрела хитро, - только вот скажите, что вам милее: сказка или правда?
_________________

Смотрю, дева подобрела, улыбается, я и сам ей улыбнулся - красавица же, а как говорит складно, вот все на ее речи и ведутся.

Устроился поудобнее, руку вперед протянул ладонью вверх, прямо в глаза деве смотрю, и желание взор туманит


- Сказок я тебе и сам расскажу во множестве, правду хочу знать, только как я уверен буду, что слова твои правдивы? Клятвы ничего не значат, да и не верю я в них, потому хоть чем клянись, поверить я должен, что правда в словах твоих. Как хочешь, но чтоб поверил.
_________________

Ой, как язык-то у тебя хорошо подвешен, сразу вино, что толмач Шаха. И руку протянул.
-Клясться я тебе не буду, уважаемый, потому как гадалка в десятом поколении не нуждается в том, чтобы подкреплять свои слова обетами. Давай лучше посмотрим, что на руке написано.

А рука у него была белая и нежная, словно девичья. Оно и понятно - работа непыльная, знай себе, болтай да болтай. Стоп! Поднимаю голову и внимательно смотрю на лысого:
-А ты вовсе и не толмач, уважаемый. Рука твоя говорит о том, что много власти имеешь.Очень богат и влиятелен. Ты хитер и изворотлив, ум помогает держаться долго там, где другие через месяц теряют голову под секирой палача. Такая жизнь опасна. Много завистников имеешь и не имеешь друзей. Только Шах тебе защита. Но он не родня. Так кто же ты?
_________________

Заговорила колдунья спокойно и уверенно. Смотрела на меня почти в упор, глазищи-то, глазищи, так и хотелось в них утонуть
Говорила напевно, словно убаюкивая голосом, чтобы открылся, поверил, признался.
Так, наверное, Сирены пели морякам Одиссея.

Взяла мою руки пальчиками и провела по ладони, вмиг мурашки пробежали по коже и внизу живота сладкой истомой отдались.
И достоинство мое тут же голову подняло, напоминая о себе. Зубы сжал - только этого не хватало - не место и не время.
Стараюсь сосредоточиться и на голос переключиться, на мысли от ощущений.

- Не тобою власть дадена, не тебе и спрос держать и слова Правителя сомнению подвергать. Сказал - толмач, так тому и быть. - Смотрю тоже в упор на деву, что скажет, как поведет себя. Не боится, вижу.

Насквозь видит, многое понимает и чувствует.
- Богатство мое тоже не тебе считать, красивая, а что умом меня богиня не обделила, так то согласен, иначе не сносить бы мне головы.

- И с этим согласен, красивая, а зависть, она как брань, на вороту не виснет. Людская порода такая - завидовать. Что сделаешь. Думаешь, Лучезарный защитит? Кто знает. Снискать расположение сильных мира сего сложно, а вот потерять его можно в момент. Кто я, спрашиваешь? Не евнух, но в гарем вхож, не родня Правителю, но он мне доверяет, не женат, но женщин люблю, без бездетен, но словно и нет у меня наследников. Когда надо - перевожу, когда надо - слушаю, совет могу дать, если спросят, но и поручение выполнить не чураюсь.
Имя мое означает слуга правителя, так что я Лучезарному с рождения предопределен в услужение. Хранитель секретов мое прозвище, так что сама понимаешь, слова лишнего я сказать не могу. Так кто я, красивая? Что мне еще в жизни сей предстоит?
_________________

Дворец Амир Шаха


Мой мир рухнул. Все к чему стремился, чего хотел, все летело в Бездну. Все мои старания впустую. Вся жизнь впустую. Никогда так не злился на брата. Впервые захотелось причинить боль ему. Задержись я на мгновение так близко к нему, не сдержался бы. И это злило меня еще больше. Разжимаю оцепеневшие руки и отпускаю его больную ногу. Во мне клокотало желание причинить боль, и я же противился этой мерзкой мысли. Как я могу сделать такое тому, кто столько раз спасал мою никчемную жизнь.


С трудом собираюсь с мыслями. Какого он требует ответа? Что я должен говорить сейчас? Воспротивиться? Принять? Чего он хочет, если уже решил?
- Скажи я тысячи слов, разве это изменит твое решение, брат? Тогда какой смысл в одном? Ты же уже все решил. За всех. Ты же не спросил, хочу ли я этого. Так что я должен сейчас тебе говорить, брат?
- Аслан… -начинает брат и осекается.
- Я уже не тот маленький мальчик, брат. Я же понимаю, что под этим благозвучным предлогом меня просто изгоняют из Амира навсегда. Разве не так? – пытаюсь встать, но тяжелые руки брата удерживают меня на месте. Я вижу горечь в его глазах и боль. Я ли причинил ту боль или это боль от его решения.

- Брат мой, там ты будешь в безопасности. Я хочу лишь спасти тебя. Рано или поздно дочери Санвы придут за тобой.
О, Санва, почему он не понимает. О каком он спасении говорит, когда лишает меня единственной веры.
- А ты не думал, что принять смерть от дочерей Санвы для меня будет высшим благом?
- Нет! Ты будешь жить. Я сделаю все, что угодно, лишь бы ты жил.
Я неотрывно смотрел в эти темные горящие глаза, в которых блестели слезы. В них было столько огня, столько стремления. Он верил, глубоко верил, что поступает правильно. И он любил меня. Мог ли я, видя все это, сделать что-то иное? Мог ли я не заметить любовь брата и воспротивиться. Брат, верил. Он надеялся. Что же касается моих надежд, моей веры. Что они по сравнению с его жертвами? Я, никчемный человек, обделенный вниманием Санвы. Могу ли подвергнуть сомнению решение, того единственного, кого считал образцом, кого уважал и любил. Даже ради мечты. Что бы я ни делал, я все равно остаюсь обделенным и никчемным. Что же измениться, если я уеду? Ничего. Санва не примет меня, будь я тут или на Грехе. Не об этом ли говорят все годы моих стараний?

Тяжело ли принимать такое решение? Больно ли? Больно, невыносимо больно, но очень легко. Я умел терпеть боль, умел его контролировать. Я думал, что умел жертвовать, ради брата. Так не пора ли вернуть долг и впервые пожертвовать ради него?
- Адиль. – фамильярность, которую никогда доселе не допускал в общении с братом. Обхватываю его лицо руками. – Брат мой. Я могу рыдать, унижаться, молить, чтобы ты оставил меня на Амире. Я могу спокойно согласиться с отъездом, но предпринять что-то, чтобы избежать этого. Я могу умереть. Здесь. Сейчас. И я могу принять ту кару, что ты для меня выбрал. Что ты хочешь, чтобы я сделал?
- Живи. Живи там.
Прикрыл глаза, скрывая боль, вздохнул, пытаясь обрести спокойствие. Время жертвы пришло.
- Хорошо. Я принимаю. Я буду скучать, каждый день по тебе, брат. Буду скучать по твоим девочкам, по дням, проведенным на Амире. Отчаянно скучать. Я буду страдать все, то время, что проведу вдали от дома. И я умру в муках годы спустя. Но я готов к этому. Ради твоего спокойствия, я готов принять это, брат. Я уеду. – шепчу ему, пристально смотря на его глаза. Вижу, как стекают капли слез по его темной щеке, и не замечаю собственных. Не время отвлекаться на такие мелочи, когда я вижу брата в последний раз. Впитать его тепло, запомнить каждую черточку, чтобы эти воспоминания поддерживали меня в изгнании, чтобы я помнил, для чего страдаю. Крепко обнять, вдохнуть его запах, клеймом запечатывая все это в памяти.
- Молись за меня брат. Может твои мольбы она услышит. Меня она никогда не слышала. – заставляю себя отпустить брата из собственных объятий и посмотреть в его глаза. Еще чуть-чуть. Еще кое-чего не хватает, чтобы глубоко запечатать память о нем. Знаю, сегодня он мне это позволит. И он не сопротивляется, когда мои губы касаются его теплых губ, когда я вбираю и смакую их вкус в первый и последний раз. Не отпускать бы. Быть бы рядом всегда. Мука, чтобы просто отодвинуться от него, чтобы встать и отвернуться. И уже у самой двери:
- Не хочу, чтобы бы провожал меня. Пошли своих девочек перед отъездом. Прощай, брат. Я люблю тебя.
Больше ни слова, ни взгляда. Я просто отвернулся и ушел. Потому что стоит мне только снова увидеть страдания на его лице, и я просто никуда не уеду.

»» 16.10.14 20:21 Обсуждение текущего сюжета игры Забытый мир
_________________

Ай, как красиво речь держит, даже я бы так не смогла. Это не наивный человек, который ждет, что за две драхмы ему пообещают богатую невесту , сразу видно- умный, хоть и лысый. Да и богатый. Стрельнула глазами. Если есть деньги, разве лысина может считаться недостатком?
-Ой, уважаемый, - повела плечами, поправила волосы, сверкнули в свете Солнц браслеты, - я всего лишь четвертый день в Амире, как же мне угадать, кто ты? Не знаю, как правильно у вас зовутся такие должности. Вот если бы гадала тебе на Царе Островов, сказала бы, что ты Личный Советник Правителя. А что предстоит...

Снова взглянула на протянутую руку.
-А предстоит.... - и тут я напрочь забыла о кокетстве. - Нелегко тебе будет, уважаемый. Недругов много, завидуют тебе, заговор плетут. Но справишься. Вели пищу свою пробовать рабам перед тем, как на стол подавать. Ты сумеешь разгадать заговорщиков и отомстишь им жестоко. Только помни, что это лишь начало. Удача твоя - близость к Шаху. Береги жизнь Лучезарного. Чем дольше проживет он, тем дольше и ты.
_________________