Мария Дахвана Хэдли "Магония"

Спасибо за новую главу!!! Тяжело и печально!! Не ожидала, что Аза умрет, тоже думала ее заберут так...
_________________

Спасибо за новую главку


___________________________________

Девочки , спасибо огромное за главу
Просто слов нет. Так больно и тяжело. И это всё глазами юного мальчика , но сколько же в нём всего. Чего ? Мудрости , которой многим взрослым поучиться , любви и искренности.
Очень жаль и его и родителей Азы. Как они боролись за жизнь дочери.
___________________________________

Спасибо за главу! Очень тяжелая, переживания парня описаны более чем убедительно. В таком возрасте наверно тяжелее всего терять близкого человека - ты не настолько мал, чтоб это не понять и не достаточно взрослый, чтоб отнестись философски. Очень надеюсь, что больше нас автор мучить не будет и наконец начнется сказка.
___________________________________

Прочла все, что за это время создали для нас девочки-пчелки, ну и Автор...

Немного общих впечатлений.
Мне очень по душе пришлось это произведение. Начало - рассуждения вечно болеющей непонятно чем девочки - очень часто мы даже не задаемся вопросом что думают долго болеющие детки о себе, условиях, с которыми им приходится считаться, окружающих сочувствующих людях. Очень достойно переданы эмоции, ощущения пространственности размышлений нет вообще. На благодатную почву - в моем случае - ложатся даже переживания друга.

Тоже думала, что девочка будет в коме, когда попадет в иной мир/измерение. А получается для этого необходимо умереть. Если я правильно поняла, то Джейсона ждет дорога таким же путем. Насколько мне близки эмоции его матерей - такие разные, но настроенные на него )

Спасибо за приоткрытие такого - нового для меня - жанра. С интересом буду наблюдать за развитием событий
_________________

 » Глава 9

Перевод: gloomy glory
Бета-ридинг: Talita
Редактирование: Sig ra Elena
Оформление: Архивариус

– Аза Рэй, – зовёт кто-то. Слишком громко. – Аза Рэй, проснись.
Прячу голову под одеяло. Ни за что. Не буду просыпаться, потому что сейчас явно только пять утра, а значит, будят меня только ради очередного кровопускания. Голова кружится и раскалывается – последствия того, неважно чего, почему я оказалась здесь. И да, я частично помню, что произошло, и да, это было ужасно, но ведь и раньше бывало ужасно, а я по-прежнему жива, и посему всё не так уж плохо.

Спала я как убитая. Я имею право так шутить. Не знаю, что мне вкололи, но это сработало. Если бы меня сейчас попросили оценить боль по шкале от одного до десяти, я дала бы ноль, чего прежде никогда не случалось, за всю мою больничную историю.
Голос становится жёстче. У этой медсестры никакого понятия о деликатности. И голос слишком громкий, слишком пронзительный. Натягиваю одеяло повыше.
– АЗА РЭЙ КВЕЛ. Немедленно просыпайся!

Меня тыкают чем-то острым. Кровать трясётся.
Неохотно открываю глаза и вижу…
Сову.
СОВУ РАЗМЕРОМ С ЧЕЛОВЕКА. Э-э-э, что? ЧТО? ГАЛЛЮЦИНАЦИЯ МИРОВОГО МАСШТАБА.

Сова протягивает длинные жёлтые пальцы и проводит одним по моему лбу. Клацает на меня своим клювом.
– Всё ещё лихорадит, – говорит она.
Ой, ой, нет-нет-нет. Галлюцинации никогда со мной не разговаривали, хотя… кто знает. В последнее время я, кажется, превратилась в совершенно новую Азу, в ту, кому мерещатся корабли, гигантские птицы и…

– НА ПОМОЩЬ! – кричу я. И плевать, если своим психом нарушаю правила больницы. Я ставлю крест на своём тщательно созданном образе извечно спокойного пациента. – КТО-НИБУДЬ ПОМОГИТЕ!
Кровать так сильно качается, что к горлу подкатывает тошнота. Я опутана верёвками и ветками, закутана в одеяло из… перьев?

У птицы острый нос и губы. Это не птица. И не человек. Ни один из них. И оба сразу.
Это: ты ни черта не знаешь о настоящих галлюцинациях, пока с ними не столкнёшься. Это гигантское «офигеть».
«По крайней мере, всё вокруг не объято огнём», – замечает Джейсон в моей голове.

Ага, вот только в некотором смысле всё как раз в огне. Искривлённый мозг, спёкшийся мозг, сломанный мозг. На сове одежда, но и перья тоже. Она вся в перьях и полосках. У неё есть крылья. И руки. И она тянет ко мне пальцы. Она размером с человека, но с крыльями, о, определённо с крыльями, и ещё в сером мундире с символикой. На её груди вышит корабль в форме птицы.
Ангел? Ангело-птице-подобное существо? Что за хрень передо мной?

– Кто вы? Где я? Не прикасайтесь ко мне!
Сова явно пытается проверить мои жизненные показатели, но, чёрт, нет, я лучше сама. Если ты – профессиональный больной, то становишься до смешного опытной в обнаружении у себя смертельных симптомов.

Возможно, сова – медсестра-человек, а я просто брежу. Если так, то это не моя вина. Морфий? Но морфий означает, что всё плохо. Если я под капельницей в больнице, значит, они уменьшают боль. Значит, я умираю в муках.
Значит…

Перемотка. Вернёмся в скорую. В темноту. В тишину и парящий над миром снег.
Джейсон, Эли, папа, мама, о боже, я…
«Я умерла».
Что. За. Чёрт.
Аза, какого чёрта?
Где я?
Я схожу с ума.

– Где мои мама с папой? – успеваю спросить сову. – Где Джейсон? Почему я не умерла?
Сова квохчет:
– Нет нужды так бояться и суетиться, птенец. Ты на корабле. Добро пожаловать на борт «Амины Пеннарум».

Я осознаю, что говорит она на понятном мне языке, но это не английский. Не знаю, почему всё понимаю. Пытаюсь сосредоточиться и не могу. Смотрю на сову сквозь слёзы.
Её голова поворачивается на триста шестьдесят градусов и обратно, прямо как глобус в нашем классе истории, помятый шар из семидесятых – с рябой от карандашных пометок физиономией. У совы по всему лицу веснушки, и кожа бледная, словно серебряная.

Ногти чёрные, пальцы жёлтые, чешуйчатые. На всех – золотые кольца, связанные между собой. Они соединены ещё с чем-то под одеждой. Я вижу бегущие по рукам совы цепочки.
Что-то типа привязи? Она заключённая?
Я тоже?
В какой мы стране? В раю? Стоп, какой, блин, рай? Я в него не верю!

– НА ПОМОЩЬ! – снова ору я.
– Тише, – произносит сова тёплым, но нетерпеливым тоном. – Позволь Дыханию принять тебя, если и дальше хочешь так вопить. Птенец, ты не новорожденная. От тебя у меня уши болят. Успокойся.

В груди громыхает. И оттуда – прямо из лёгкого – доносится высокая нота. Я вспоминаю птицу в своей комнате. Жёлтую птицу. Которую я проглотила.
«Четыре рассвета, – говорит птица в моей груди голосом совершенно нормальным, за исключением того, что он ЗВУЧИТ ИЗ МОЕГО ЛЁГКОГО. – Ты проспала четыре рассвета».

Резко втягиваю воздух и готовлюсь к тому, что сейчас задохнусь от перьев.
Но нет. Я могу дышать. Пробую. Медленно вдыхаю и так же медленно выдыхаю. Раньше я никогда так не могла.
На секунду перестаю рыдать и прислушиваюсь. Никаких привычных для больницы запахов и звуков отчаяния, никаких людей, старающихся переварить скорую смерть их ребёнка с помощью дерьмового кофе в приёмной.

Мои крики, кажется, не испугали сову. Она смотрит на меня спокойно, проверяет пульс. Попробую вопросы.
Если это глюки, она ответит как медсестра. А если рай…
– Вы ангел?

Сова смеётся:
– Так ты умеешь быть вежливой. Мы уж начали сомневаться. Оказавшись на борту пять дней назад, ты только и делала, что вопила, уверяла всех, что мертва и что это какая-то неправильная смерть, а потом вновь потеряла сознание.

Кажется, у меня слегка учащается дыхание. Задаю вопросы между вздохами, но не кашляю. Я должна кашлять.
– Где я? Что произошло? Что это за фигня? Что вы за чертовщина? Я В АДУ? Почему вы птица? Это костюм? Вы настоящая? Вы медсестра? Я в больнице? Я на корабле?

Сова глядит на меня, склонив голову, и на лице её такое выражение, словно у нас с ней уже был подобный разговор. Она расправляет на мне одеяло. Оказывается, я голая.
Перед глазами всплывает морг. Вдруг я в морге? Лежу замороженная в ящике? Я не чувствую себя мёртвой. Наоборот – безумно живой.

– Птенец. Тебя доставили на борт в ужасном состоянии из-за экстренного призыва Дыхания, когда я и другие ростре «Амины Пеннарум» не сумели убедить тебя перейти мирным путём. Ты бы умерла там, внизу, в ловушке той кожи, если бы Милект не нашёл тебя. Это не ад и не рай. И я не чертовщина, я Ведда. Привет, тоже очень рада с тобой познакомиться. Я не птица, я ростре. И конечно, это не костюм. Это мои перья.
Ну да, теперь всё понятно.

Это какой-то срыв. Мой мозг затопило обрывками из всего, что я когда-либо читала: Милтон, Уильям Блейк, «Моби Дик». Плюс диснеевские фильмы, которые приходилось смотреть в больнице, и рождественские передачи, и позы новомодной йоги, что погружают твой мозг в некое космическое состояние свободы, и я. Не. Знаю. Что. И. Думать.
«Устраивайся, – наставляет птица в моей груди. – Гнездо. Кормление».

– Она и правда голодна, – небрежно отвечает Ведда моей грудной клетке. – Так долго спать – неестественно.
Затем наклоняется и пытается мне что-то скормить, проливая еду на лицо. Я не открываю рот, но она стучит ложкой по моим губам, и я наконец сдаюсь и пробую что-то вроде псевдоовсянки.

Откуда-то дует ветер. Словно океанский бриз. Звуки, которые я поначалу приняла за пиканье аппаратуры, и не пиканье вовсе. Это птицы. Птицы поют, ухают, пищат.
– Зачем вы здесь? – спрашиваю сову.
– Я твой стюард. У всех офицеров на борту «Амины Пеннарум» есть кураторы из пернатого класса. Ты совсем ничего не знаешь, детёныш, и многому должна научиться. Ты слишком долго отсутствовала.

Игнорирую слова о «долгом отсутствии».
– В каком мы океане? В Тихом? Это круизный лайнер? Плавучий госпиталь?
Ведда снова смеётся:
– Ты взошла на борт упавшим с мачты птенцом, слишком юным, чтобы летать. Но сейчас, думаю, ты поправляешься. Сплошные вопросы. Давай наденем на тебя форму. Ты достаточно провалялась в постели. Тебе нужен свежий воздух и упражнения.

– Я в норме, – говорю неловко. Ложь. – Я сама могу одеться. И поесть тоже. Мне не нужен стюард.
Ведда вздыхает:
– Во имя Дыхания! Я тоже не горю желанием одевать птенца, но на нас с тобой лежит ответственность, так что давай ты не будешь всё усложнять и позволишь мне сделать свою работу. А потом сможем перейти к делам поважнее.

Она так напоминает медсестру. Сухая и нетерпимая. Внезапно всплывает хорошее воспоминание: смех медсестёр посреди ночи, я слышу их в коридоре где-то возле моей палаты. О боже, где я? Что со мной произошло?
Ведда вручает мне плотную синюю куртку, брюки, рубашку и нижнее бельё из какой-то мягкой ткани. А затем дёргает меня, пока я полностью не одета. Вот вам и крики, мол, сделаю всё сама. Я чувствую себя такой слабой, что даже не могу застегнуть пуговицы, которые, скорее, смахивают на крючки.

– И всё же, – начинаю без всякой надежды, – что такое ростре?
– Тебя забрали ещё совсем крошкой. Ты ведь ничего не помнишь?
– Забрали.
Сова кивает, будто «забрали» – такая обыденность. Но это не так.
– Ростре, детёныш, это те, кого люди внизу назвали бы птицами. Вот только ростре – это птицы, которые не всегда птицы. Мой вид путешествует как по небесам подводников, так и здесь. Не все птицы, что ты видела внизу, как мы. Лишь некоторые.

Думаю о птицах: вороны, сороки, воробьи. Представляю целую стаю гусей, что превращаются в существ вроде Ведды, но на поверхности озера. Подобное встречается в сказках. И древних мифах.
Думаю обо всех пернатых на моей лужайке в тот день… когда бы он ни был. Устойчивый кусок воспоминаний – море птиц, все на меня пялятся, верёвка за окном…
И вообще, подводники? Что ещё за подводники?

Ведда натягивает мне на ноги сапоги из серой кожи.
– Вот это, к примеру, сделано из кожи голубей, – сообщает она. – Не ростре.
Чудесно. Чувствую трепетание их умолкших сердец через их мёртвую кожу.
Не-а. Нет, невозможно. Я трясу головой.

– Ты готова, птенец? – спрашивает Ведда, вновь распушая свои перья.
– К чему?
– Пришло время познакомиться с командой.
– Но я…
– Капитан! – кричит она. – Аза Рэй Квел проснулась!

Птицы возле каюты верещат, и с каждым странным свистком я осознаю, что шум, который слышу, – это язык. Они спорят о том, кто войдёт ко мне первым.
Распахивается дверь, и в каюту врываются нелюди. Крылья всех цветов, а под ними – лица. Делаю нервный шаг назад, но Ведда удерживает меня на месте.
Боже, Аза. Что происходит?

Девушка с ирокезом цвета индиго и ярко-голубыми перьями. Мужчина с вытянутым худым лицом, тёмными волосами и красным оперением на груди.
Ростре. Все в форме.
Они кланяются. Не знаю почему.

Есть и другие, лишь несколько, тоже в форме, с медалями и знаками отличия. Высокие и худые, и на первый взгляд вроде люди, только с тёмно-синими губами и синей кожей. Тонкокостные, бледные, облачный узор на шеях. На фоне голубого неба я, возможно, их и не заметила бы вовсе. Они как люди, весьма похожи на людей…

О чём ты, Аза? О чём именно мы говорим?
Люди?! КАК люди?!
Ты же в это не веришь. НЛО, шляпы из фольги, всемирный заговор – в стиле Джейсона Кервина. Это…

«Красивый», – прерывает мой мозг, и в это время остальные органы чувств замечают стоящего прямо передо мной высокого синего парня.
Его кожа какого-то нереального цвета. Голубее, чем моя когда-либо была. У него чёрные волосы, а глаза такие тёмные, что даже зрачков не разглядеть. Он пялится на меня так напряжённо, что я начинаю сомневаться, не превратилась ли в скомканную кучу коленей и локтей. Я смущённо фыркаю, словно поперхнувшись пустотой.

Парень оглядывает меня сверху донизу, и я чувствую, что дико краснею. Смотрю вниз, потому как кажется, будто я снова голая, но я полностью закрыта. Хорошо, что пуговицами занималась Ведда.
– Аза Рэй Квел – кожа да кости, – резко говорит парень и с укором смотрит на Ведду. – Она должна быть пригодна для службы. Она вообще может ходить? Петь? Она – лишь половина той, кем должна быть. Во имя Дыхания, я думал, предполагается, что она та самая.

Он протягивает руку и тычет мне в плечо, сильно, что мигом меня мобилизует.
– Прошу прощения? – Я справлюсь. – Ты кто?
Все пялятся на меня, схематизируют меня, равно птицелюди и синие. Выражают своё недовольство тихими звуками.
– Пожалуйста… кто-нибудь скажет, почему я здесь?

– Это не может быть правдой, – обращается один из синих к Ведде. – Этот жалкий птенец не та, кого мы выслеживали всё это время, не Аза Похищенная. Она пустышка.
– Жизнь среди подводников нанесла ей ущерб, – замечает кто-то ещё.
– И Дыхание, что доставило её на борт. Оно, наверное, тоже навредило. Оно перетащило её, – говорит другой с отвращением и ужасом. – Я слышал, её вырезали из кожи, в которой она жила. Омерзительно.

Все присутствующие содрогаются.
– Поразительно, что после такого она вообще выжила, – встревает первый синий.
У меня начинается морская болезнь. Один из синих проводит по моей груди острыми костяшками пальцев, толкает, и я слышу, как птица в моих лёгких щебечет – хрипло и приглушённо.

– Кэнвр свил гнездо в её лёгком, – говорит Ведда. – И никогда не угнездился бы в другом. Для капитана этого доказательства достаточно, как и для меня.
Внезапно все начинают толкаться и бормотать. Шёпотом, неловко. Всех словно парализует, а потом они вытягиваются по стойке «смирно».

Кто-то заходит. Женщина. Достаточно высокая, чтобы задевать потолок.
– Капитан, – говорит один из моих посетителей, – мы проверяли новобранца на «Амине Пеннарум»…
– Посмели обсуждать её состояние без меня? – рычит женщина на присутствующих. – Решили выяснить, является ли она тем, кем я её выставляю?

Она прямо передо мной, наклоняется ко мне. Её тёмные волосы скручены в сложные узлы, глаза – пятна нефти на тёмно-синем. Косые скулы. Острый нос, брови – наклонные чернильные чёрточки, руки словно лентами опутаны татуировками: спирали, перья и облака из слов.
Я узнаю её. Её лицо. Её татуировки.
Многие года я видела её во снах. Нас обеих. Стая птиц. Якорь. Облако.

Женщина протягивает дрожащую руку, касается моего лица.
– А… за, – шепчет она. Голос звучит не изо рта, из горла.
Она произносит моё имя, почти как мы с Джейсоном, когда оставляем местечко для &. Больше никто его так не говорит. Голос женщины скрежещет. Он не похож на мягкие голоса других синих в комнате. Нет, он иной. Резкий, чужеродный, болезненный шёпот.

– Я Аза, – пищу я самым нормальным голосом, какой могу выдавить.
Женщина поворачивается к Ведде:
– Она здорова? Жар спал?
– Да. Она набирается сил.
– Объясните?.. – пытаюсь сказать, но слова умирают в горле. Смотрю вниз на свои синие руки. Очень синие.

Женщина (капитан?) вновь касается моего лица холодными острыми пальцами. Безумно хочу к семье. К маме, папе, Эли, Джейсону.
– Итак, где моя мама? – спрашиваю, стараясь говорить небрежно и не издать ни одного из хныкающих звуков, что рвутся наружу.
– Здесь, – отвечает капитан.

– Нет. Где моя мама? – требую, с позорными детскими нотками. Хочу зарыться лицом в мамин свитер, хочу, чтобы она меня обняла.
В памяти всплывает её голос: «Ты можешь идти, если должна, Аза…»
О боже, моя бедная мамочка думает, что я мертва. Иначе она была бы здесь. Это единственное объяснение.

Вокруг крылья, лица наступают, приближаются, синие лица с перьями и клювами.
Ведда взъерошивается – ну прямо курица-наседка, а не сова.
– Отойдите, – приказывает громко и устрашающе. – Дайте крошке-птенцу дышать. Она без понятия, кто вы и что с ней произошло.
Все отступают, но лишь чуть-чуть.

Касаюсь груди в поисках привычной изогнутой кости в центре. Вот она. Но ощущается – внезапно – как дужка.
Хочу стетоскоп. Хочу своего врача. Хочу, чтобы она стучала мне по груди, охотясь на нарушителей, потому что у нас тут НАРУШИТЕЛЬ ВЕКА. Галлюцинатус максимус.
Всё так знакомо, дежавю. От обшивки стен до мимики капитана – её лицо в дюйме от моего. Всё вокруг и она сама.

На ней странное ожерелье, и когда капитан наклоняется, оно нависает надо мной, почти ударив. Крошечный кусочек чего-то – коралла или кости? – запечатанный в прозрачную смолу.
Земля кренится. Чувствую себя, будто в чужом теле.
– Тебя отыскал Милект, – говорит капитан. – Мы вырвали тебя от подводников как раз вовремя. Ты почти ушла.

Она прикрывает рот и молчит мгновение. В её глазах плещутся эмоции.
– Но наконец ты дома.
В моём сердце, в этом кривом полуразрушенном сердце, я всегда чувствовала нечто ошеломительно странное.

– Я вас даже не знаю, – шепчу.
– Конечно же, ты не помнишь, что было до того, как тебя забрали. Не помнишь нас вместе на «Амине Пеннарум». Ты была совсем малюткой, ребёнком, но уже выдающейся.

На щеке капитана блестит слеза – тёмная, как чернила из протёкшей авторучки. Она прижимает руку к моему лицу, точно туда, куда прикоснулась бы мама, и на сей раз я сохраняю хладнокровие, застигнутая странной мыслью:
ДОМА ОМ МО АМОД.

– Я капитан Зэл Квел. Ты на борту корабля «Амина Пеннарум».
Моргаю. Капитан всё ещё здесь. По-прежнему смотрит на меня выжидающе. Я всё ещё здесь. Всё так же смотрю на неё.
– Ты капитанская дочь, Аза.

И когда я продолжаю пялиться, онемевшая, она заканчивает фразу именно так, как я почему-то и предвидела:
– Я твоя мама. И это – Магония.

_________________

Просто "Люк, я твой отец". Блин, я обожаю эту книжку
___________________________________

вах! какой набор! и кожа синяя и фея крестная - сова
а народ пернатый, ну, всё как не у нас прям прессуют Азу за внешний вид да еще и песню им подавай)) хулиганьё
благодарю за продолжение
_________________

О, новая глава. Спасибо большое

Вот интересно , не успела девочка очнуться, еще не поняла что, где и кто, а тута какие-то «красавцы» со своими закидончиками. Я бы, если увидела этих ростре, спела бы «Птица счастья завтрашнего дня» так, что мало не показалось. Чувствую, будет жарко. Аза в обиду себя не даст



И почему-то я думаю, что именно с этим парнем они будут цапаться. Нет? Или он так, проходной персонаж?
___________________________________

А мне подумалось, что его пророчат ей в женихи.

Девочки, огромная благодарность за продолжение!! Пойду еще раз перечитаю, а то мой мозг пока не может сформировать в воображении этих сине-пернатых существ!
___________________________________

Спасибо за продолжение

Люди-птицы, синяя кожа с перьями и потерянная мама-капитан ))) Ух, как все закручено ))
Как и думала, для магонийцев наш мир - это подводный мир.
Пойду переваривать такое изобилие образов )

_________________

спасибо за продолжение
!
Выковыряли значит Азу из кожи. м-гм. синие люди-птицы. м-гм. с перьями-крыльями- руками. м-гм. .... Яяясно.
Забрали, а кто забрал? и зачем забрал? и что еще за красавец, а как же Джейсон?
_________________

Пока в ваши рассуждения не лезу
Замечу только, что синие - это одно)) Они без перьев и похожи на людей, только... синие, да))) А ростре - класс пернатых, люди-птицы, птицелюди - немного другое
И у каждого синего офицера есть пернатый стюард, значит, синие рангом повыше
_________________

Спасибо за продолжение! Ох как все закручено, пойду-ка еще раз перечитаю, для усвоения материала так сказать

Спасибо за все более интригующее продолжение

Слова - ты капитанская дочь - были произнесены как ты царевна или ты божество. Думаю, что потом откроется еще важность капитана корабля. Или у них как у эльфов - капитан аз есьм ветер-топливо для корабля?


вот-вот - в аннотации же про любовь с детства было. Может Джейсон такой же породы.

Еще вопрос - мама же человеческая Азу родила, т.е. плохие персонажи ее дух-воздушной птицы выкрали в человеческое тело вселили в возрасте 1 года - тогда же девочка стала болеть?

А офицер - это типа воин за их правду? Какой-то солдатский строй в Магонии. И интернета нет, чтобы девочка дополнительно что-то узнала и друг далеко. Так понимаю, что соприкасаться им нельзя - вражеские миры. Помните фильм, в котором парень жил на земле, а девушка как бы на небе и они к друг другу по веревке в гости ходили, а так обычно вверх ногами друг для друга были. Это что-то такое же.

Сорри, если в каких-то вопросах повторилась - я прочла лишь полуторамесячный труд, а не обсуждения-вопросы-ответы.
_________________