Джилл Купер "15 минут"

Спасибо за продолжение!
_________________

Спасибо за продолжение. Я кажется упустила, как попала Лара в это агентство. Ее кто-нибудь надоумил? Может какой-то человек преследует свою недобрую цель и вовлек подростка, тоскующего по рано умершей маме, в такие сети. Сама Лара сперва действует, а потом анализирует, что из этого вышло.

Девочки, спасибо за новые главы в прекрасном переводе. Действие захватывает и вызывает все новые вопросы. Пока понятно, что Лара изменила все, что можно и нельзя. Девочку, конечно жалко, но похоже, что жалеть придется и всех окружающих: и мать, которой придется находить язык с новой дочерью, и Донована, который совсем не виноват в том, что его девушка переродилась. Боюсь, что мимоходом и младших деток заденет.

Спасибо за продолжение.

СПАСИБО за перевод!!!
_________________

Поздравляю с началом интересного перевода!
_________________

Спасибо большое за продолжение, девочки!!!
Согласна со всеми, что агенство ооочень мутное, Лару жалко, и если мама и отчим такие уж хорошие, зачем тогда блокируют компьютер? И где папа Лары - вот вопрос. Надеюсь, что не умер, иначе выйдет поменяла одного живого родителя на другую - не факт, что лучшую... Хотелось бы конечно узнать все ответы, но понимаю, что рано.
_________________

Всем привет!
Девочки, огромное спасибо за продолжение!
Вот уж точно, последствия изменения прошлого - очень сложная материя. Но во всем должно быть равновесие. И если обрела мать, потеряла отца. Нужен Ларе такой обмен?
Еще подумала, если реальность так изменилась, то и сотрудники агенства должны измениться. Сейчас кроме Лары никто не знает себя в ее прошлом, почему те сотрудники должны знать?
И не совсем поняла, почему там, в прошлом, Рик сказал, что ему конец, о чем это он?
___________________________________

Девочки, спасибо за продолжение!!!
Эх, могу только представить, СКОЛЬКО ещё всего изменилось в связи с свершившейся "идеей" нашей героини.
Агенство "Перемотка" видно набирает обороты.
Мне кажется, папа жив, но... может он в тюрьме...

И вот ещё что подумала:
1) Может ли Лара вновь вернуться в прошлое? (возможно я упустила этот момент)
2) И если всё её детство "с мамой" прошло мимо неё, вдруг не помнит и не вспомнит она этого, то какой тогда смысл? Нет, ну то, что мама жива я понимаю. Но если окажется, что это совершенно чужая жизнь... Ну это скорее всего риторический вопрос))
Будем постепенно разбираться.
___________________________________

Света, это, по ходу, уже не прямая речь Рика, а размышления Лары на эту тему. Ну, я так поняла.
_________________

Повествование ведется с помощью флэшбэков, Лара периодически вспоминает, как произошло то или иное событие, так что дальше станет известно, и как Лара попала в агентство, и куда она при этом отправилась. А вот преследует ли кто-то при этом какие-то цели или нет, станет известно точно не скоро. Может, даже не в этой книге.

Ну, может, просто, как родители, пытаются защитить своего ребенка? Ну или скрывают таки что-то...


Ага, ответы мы будем получать в час по чайной ложке.


Вот мне тоже так кажется. Ну или эти сотрудники сами какие-то особенные, и у них сохраняется память обо всех изменениях и разных развитиях временных линий.


Пока неясно, Юльчик. Но Лара явно будет бояться сунуться в "Перемотку", она ведь думает, что ее могли отследить и могут арестовать.


Мне кажется, что постепенно воспоминания о "новом" прошлом должны к ней прийти, ведь вспомнила же она про близнецов. Правда, Лара, горячая голова, совершенно не подозревала об этом, когда полезла все исправлять, и как она об этом не подумала - я не знаю. Видимо, она вообще мало о чем думала.

Все верно, Юля, это Лара размышляет. Там просто так мутняково написано, что кто кого и куда может послать, и почему ей будет конец, не очень хорошо понятно. Мы с Юлей вроде бы пришли к выводу, что если вдруг тут догадаются, что она поменяла прошлое, то в это прошлое могут послать временных копов, и если они ее там засекут, то ей конец.
_________________

Да не, Лорик, просто она так желала спасти родного человека, что минусы хотела превратить в плюсы. Вижу цель - вот как называется.
___________________________________

Добрый вечер.
Принимайте в читатели .
Интригующая аннотация и первые главы.

 » Глава 4. Часть вторая

Перевод - Нюрочек
Редактура - Lorik, Araminta
Оформление - Анна Би

Часть вторая

Я даже и не помышляла, что подобное изменится.
И это только начало. Я поменяла прошлое и физически не пострадала, но мое сердце платит дорогую цену.

Поезд рывком останавливается. Выхожу и иду к дому Рика. В моей старой жизни в такое время его родители еще на работе. Надеюсь, и в этой жизни тоже.
Район, где живет Рик, был моим домом. На углу Марв бездомный раздает рекламные листовки. Ступени лестниц раскрашены аэрозольными красками. На грязных улицах валяется мусор. Моя новая жизнь кажется фальшивкой, но здесь… Здесь все настоящее. Родное.
На осыпавшихся ступенях сидят дети. Протиснувшись между ними, поднимаюсь на три пролета к квартире 3Б. Звонок сломан, так что просто стучу и жду. Нервно облизываю губы. Внутренности скручивает от волнения.

Рик приоткрывает дверь, но цепочку не снимает. Смотрит с подозрением.
– Да? – В голосе не слышно узнавания.
Сердце разочарованно сжимается. Заставляю себя заговорить:
– Я тут подумала… Можно мне зайти и кое-что с тобой обсудить? Это я, Лара.
– Лара Монтгомери? – Он настороже. Ждет подвоха.

Хочется крикнуть, что это не мое имя, но лишь киваю.
– Ага. У меня… мне нужно с тобой поговорить.
– Хорошо. – В голосе слышится сомнение. Рик закрывает дверь, щелкает замком. – Не понимаю, что тебе может хотеться со мной обсуждать.
Зайдя, замечаю, что на Рике кожаная куртка и джинсы в обтяжку. Волосы, как обычно, падают на лицо, но в его позе и походке вижу любопытство. Рик ведет меня в гостиную – заставленную мебелью, такую знакомую. Словно я снова дома.

Засунув руки в карманы, Рик смотрит на меня пристально и оценивающе. С трудом удерживаюсь, чтобы не броситься к нему в объятия и не начать целовать.
– Понимаю, что это звучит странно, но не мог бы ты рассказать, что тебе обо мне известно?
Рик подозрительно прищуривается.
– Известно о тебе?
– Где мы познакомились. Когда я переехала. Чем занимаюсь в школе. Все, что только придет тебе в голову.
– Для чего? – Рик мрачнеет и хмурится. Не хочет мне подыгрывать.
– У меня кое-какие проблемы. – Решаю быть честной. – И мне нужно, нужно услышать, как кто-то это скажет.

Что-то в моем голосе трогает Рика. Его лицо смягчается, он вынимает руки из карманов.
– Мы познакомились в школе. Точнее, в детском саду. Ты переехала, когда твоя мама снова вышла замуж. Но ты и сама все это отлично знаешь.
– Сколько мне было тогда лет?
С недовольным ворчанием Рик отворачивается.
– Это глупо.
– Сколько? – настаиваю я.
– Семь. Восемь. Мы были детьми.

– И что потом?
– А потом ты пообещала, что мы всегда будем друзьями. Но у тебя появились крутые шмотки, большой дом. Ты теперь в компании богатеньких деток, так что нет, мы не друзья. – С потемневшими от гнева глазами Рик мрачно ухмыляется. – А ведешь ты себя так, будто вообще меня не знаешь.
Закрыв рот рукой, падаю на диван. Наши отношения были бесценны! Как они могли исчезнуть? Вот так, в мгновение ока?
– У тебя что, какой-то нервный срыв?
Качаю головой. Я не могу ему ответить.

Рик садится рядом и внимательно за мной наблюдает.
– Ты знаешь, что случилось с моим настоящим отцом? Джоном Крейном?
– А ты разве нет? – парирует он. – Все знают.
Рик пристально меня изучает. Отвожу глаза, ибо мне нельзя ничего выдать, но тут он касается моего плеча, и я таю. Решение молчать испаряется.
– У меня определенные… сложности. Такое чувство, будто я живу чужой жизнью. Будто это не мои вещи, не мои друзья. Будто я совершила ужасную ошибку. – Закусив губу, отворачиваюсь.

Взгляд падает на кофейный столик, по которому разбросана всякая ерунда. Бумажник. Ремень. Но ни одной нашей общей фотографии, а в той жизни они были! Не вижу наших улыбок, когда мы остановились купить мороженого. Не вижу глупого оранжевого медведя, которого я выиграла для Рика на ярмарке.
– Это не твоя вина. Просто твоя мать снова вышла замуж. Послушай, вообще никто не виноват, что у тебя теперь прекрасная жизнь. Я бы даже сказал, что тебе повезло.
Я вижу горечь в его глазах, и пропасть между нами растет.

– По крайней мере, твои родители не развелись. – Опускаю голову и смотрю на свои идеальные ногти. Ненавижу этот акрил, мечтаю его сорвать.
– Я думал, тебе нравится мистер Монтгомери. Ты всегда называла его папой.
Чувствую, как глаза лезут на лоб, словно у Рика выросло две головы. Меня охватывает паника. Со стоном сжимаю виски. У меня словно мозг кипит. Отвернувшись, я зажмуриваюсь, и перед глазами встают воспоминания. Однако для меня они совершенно новые.

Я в белом платье – еще совсем ребенок – иду по проходу церкви. Волосы подняты наверх и украшены розовой лентой с заколками-цветами. Улыбаясь по-малышачьи, я разбрасываю розовые лепестки из небольшой плетеной корзины. С обеих сторон непрерывные вспышки камер. Смотрю вперед и замечаю Джекса Монтгомери в смокинге. Он стоит у алтаря со сжатыми руками. Джекс мне подмигивает, и я вижу в его глазах обожание. Гордость. Я счастлива. Не могу дождаться, когда мама произнесет клятвы и мы станем семьей.
Картинка тает, словно туман на солнце. Ощущение, будто глаза сейчас взорвутся, и я закрываю их ладонями. Когда боль наконец утихает настолько, что у меня получается открыть глаза, вижу Рика, протягивающего мне стакан воды.

Он выжидающе на меня смотрит. Надо что-то ему сказать. Чтобы потянуть время, медленно пью воду. В голове одна за другой возникают картинки моей измененной жизни, причиняя сильную боль, словно мое тело отвергает их физически.
Мне миллион раз повторяли самое главное правило путешествий во времени.
Нельзя менять прошлое.
Я знала об опасности, но все равно рискнула. Это называется болезнью путешественников во времени. Звучит не очень-то страшно, просто способ напугать, но кажется, я таки откусила больше, чем смогу прожевать.

Рик забирает стакан и видит мои трясущиеся руки.
– А ты не под кайфом? Если да, сейчас же убирайся! – Он мрачнеет, и я понимаю его опасения. Его брата арестовали за торговлю наркотиками в школе, и он до сих пор в тюрьме.
Серьезно смотрю на Рика.
– Нет, клянусь. – Пытаюсь рассмеяться, но смех застревает в горле. – Просто иногда голова болит. Уже прошло.

Рик подозрительно щурится.
– Не обижайся, но с последнего нашего разговора ты сильно изменилась. Сейчас будто другой человек.
Можно ли ему довериться? Я хочу, но с этим Риком мы перестали быть друзьями много лет назад. Не знаю, сохранит ли он мой секрет или выдаст меня. Я могу провести в тюрьме остаток жизни. Или того хуже.
– Ты никогда не задумывался, какой была бы жизнь, если бы я не переехала или не стала бы Монтгомери?

Рик криво улыбается. Уже прогресс.
– Разумеется, задумывался. В детстве. Гадал, когда же ты появишься со своей перчаткой для софтбола, как делала прежде. – Рик трет колено, и на его лице появляется серьезное выражение. Он готовится открыть мне секрет.
В нетерпении облизываю губы. Ужасно хочу к нему прикоснуться, попросить, чтобы он мне доверился, но не могу.
– Я много лет хранил эту глупую штуку в коробке из-под обуви. – Рик прищелкивает языком и краснеет.
Я понимаю, о чем он говорит, так как в прошлом, в котором мы были вместе, эта «глупая штука» стала первым символом нашей любви.

– Но ты переехала, – продолжает Рик. – Я брал его с собой на свадьбу твоей мамы. Носил первый год средней школы на случай, если снова тебя увижу, но все изменилось, и я... так и не набрался храбрости.
– Кольцо с леденцом, – тихо шепчу я и вижу, как его лицо вытягивается, а глаза загораются гневом.
Рик отодвигается, увеличивая между нами расстояние.
– Откуда ты… тебе моя мать рассказала?
– Нет. – Тревога сжимает грудь, и мне ничего не остается, кроме как дать ей волю. – Ты мне его отдал. Когда нам было по девять лет.

Рик непреклонно качает головой.
– Нет, я этого не делал. Откуда ты…
– Делал. В другом прошлом. Том прошлом, которое я помню. А это настоящее – оно неправильное, Рик.
Касаюсь его руки, глажу пальцы, как мы делали в той жизни, но не успеваю и глазом моргнуть, как он оказывается на другой стороне комнаты. Запустив пятерню в волосы, Рик отводит пряди от лица, что для меня красноречивее тысячи слов.
Я его испугала. Нужно все исправить! Встаю, но Рик вскидывает руки, удерживая меня на расстоянии.

– Не знаю, что ты задумала, но с меня хватит. Считаешь, можешь мной играться? – Он прожигает меня свирепым взглядом, и его щеки вспыхивают.
– Рик…
– Уходи. – Он рывком открывает дверь, и фотографии на стене дребезжат.
Поворачиваюсь и смотрю на него, но Рик отказывается встречаться со мной глазами.

– Если ты дашь мне пять минут, я все объясню. Если бы ты только допустил возможность…
– Сейчас же! – Рик упрямо смотрит в стену, стиснув зубы. Ему требуется время, но я отчаянно нуждаюсь в ответах!
Не сводя с него глаз, задом пячусь к выходу. Знаю, что он чувствует мой взгляд. Я все жду хоть какого-то знака, но вижу лишь захлопнутую перед носом входную дверь. Вздыхаю и выхожу на улицу.

Смеркается. Меня встречает холодный ветер, и по спине пробегает дрожь. В животе огромная дыра. Дома придется ответить на массу вопросов, особенно учитывая, что уже так поздно. Но как дом может быть домом без папы? Мне стоит отправиться обратно и начать расхлебывать кашу, которую я заварила, но я пока не готова. Чем дольше я медлю, тем хуже, но сейчас я могу только представлять, как это будет. Поднимаюсь на платформу метро и сажусь в поезд до Масс-авеню, на которой находится городская библиотека.
Тут полно студентов колледжа, так что я в своей толстовке с капюшоном довольно неплохо вписываюсь. На втором этаже между стеллажами с книгами там и сям расставлены компьютерные столы. Сажусь за один из них и вбиваю в поисковую строку папино имя.
Пролистываю результаты, пока мое внимание не привлекают какие-то старые новостные статьи. Дыхание перехватывает, а мозг отказывается работать.

«Осужденному за покушение на убийство Джону Крейну отказали в условно-досрочном освобождении

Десять лет назад Джон Крейн был осужден за найм киллера с целью убийства своей жены Миранды. Во время неудачной попытки был застрелен случайный прохожий, однако тело исчезло до приезда медиков на место преступления.
На протяжении всего судебного разбирательства и тюремного заключения Джон Крейн утверждал, что невиновен. Переписки по электронной почте, отпечатков пальцев, выписок с банковских счетов и аудиозаписей оказалось достаточно, чтобы убедить жюри присяжных в его виновности, хотя полиция так и не задержала киллера.
В связи с отклонением прошения об условно-досрочном освобождении Джон Крейн через своего адвоката обнародовал следующее заявление: «Я разочарован, что мой запрос вновь отклонили, но я не сдамся и продолжу бороться».

Боль распространяется по всему телу, будто кровь, растекаясь по венам и приливая к каждому мускулу и суставу. Вряд ли можно испытывать еще большие страдания. Это моя ошибка. Я за это в ответе. Я во всем виновата. Желудок бунтует, и не успеваю я опомниться, как у меня подкашиваются колени, и глаза застилает белое марево. Мой пульсирующий мозг опять пытается взорвать череп изнутри.
Головная боль предупреждает, что еще немного – и я получу больше информации, чем смогу вынести, и я начинаю сопротивляться, что лишь усиливает мучения. Я не хочу знать, не хочу видеть, но бороться удается совсем недолго.
Такое ощущение, будто мне что-то вложили в мозг, словно знания прямиком загрузили в меня из внешнего источника. Мое тело по-прежнему в библиотеке, но я больше не вижу ни уродливых столов, ни старомодных стеллажей. Вместо всего этого у меня перед глазами всплывает голубая дымка, а когда она бледнеет, я снова в квартире, где жила с родителями, когда была маленькой.

Я цепляюсь за папину ногу. Мама тоже здесь, и она тянет меня за юбку, крича, что нам надо идти. Я испугана и сбита с толку. В квартире полицейские, и они собираются забрать папу, но я не хочу, чтобы он уходил. Мне нужно, чтобы он остался с нами.
Папа молчит. Я крепко держусь за штанину, спрятав лицо у него в коленях. Жадно хватаюсь за его джинсы, отчаянно пытаясь не выпустить ткань. Папа дрожащей рукой треплет меня по голове.
Кто-то подходит сзади, отцепляет мои пальцы и поднимает меня в воздух. Я кричу и извиваюсь, протягивая к папе руки через мужское плечо.
– Папочка, помоги мне! Я не хочу уходить! Папочка!

Смятение в его отчаявшихся глазах пугает меня. Папа ко мне не подходит, он просто не может. Его лицо мокрое от слез. С двух сторон от папы стоят полицейские и придерживают его руками, чтобы он не мог броситься за мной.
Я умоляюще смотрю на отца. Мне просто хочется, чтобы он подошел и сказал, что слухи, которые ходят по школе, – это неправда. Папочки не делают того, о чем шепчутся люди. Он любит маму, и меня тоже.
– Я найду тебя, Лара. Богом клянусь, мы снова будем вместе. Проклятье, Миранда, ты же знаешь, что я этого не делал. Ты знаешь!
Его слова не успокаивают. Полицейский передает меня маме. Я прячу лицо в ее волосах и рыдаю все время, пока мы спускаемся и садимся в машину, готовую умчать нас вдаль. Что если я больше никогда не увижу дома?

Туман рассеивается, и я снова вижу библиотеку, чувствуя пульсирующую в висках кровь. Вокруг меня столпились люди. Замечаю на полу рассыпавшееся содержимое сумочки и подползаю поближе, чтобы сгрести все обратно. Под столом вибрирует телефон, на экране светится одно слово.
Мама.
Хватаю трубку и понимаю, что мне надо поговорить с ней лично. На плечо опускается чья-то ладонь.

– Мы вызвали скорую, – сообщает пожилой мужчина. У него заботливый взгляд, а на голове старомодная шляпа, как у Индианы Джонса.
– Я в порядке. Просто почти не ела сегодня. – Я встаю, вцепившись в сумочку, но колени дрожат.
– Что-то мне не кажется, что вы в порядке, юная леди.
– Мне надо домой.
Пытаюсь проскочить мимо, но он следует за мной по пятам.
– Пускай вас осмотрит доктор. Что в этом плохого?

Тут особо не поспоришь, так что я остаюсь и жду. Появляются люди в белых футболках с носилками, но я знаю, что фельдшеры ничего не обнаружат. Ничего такого, что могло бы зафиксировать их оборудование.
И все же со мной что-то не так. Меня просят присесть, и я, стиснув ремешок сумочки, повинуюсь. Болезнь путешественников во времени. Объединение новых и старых воспоминаний. Я считала, что смогу ее избежать. Полагала, что со мной этого не случится, но сейчас эта болезнь ударила по мне, и довольно сильно.
Нужно отыскать папу. Надо обелить его имя, прежде чем старые воспоминания о том, как он меня растил и как мы с Риком были вместе, испарятся, уступив место новым. Или, что еще хуже, прежде чем у меня произойдет кровоизлияние в мозг, и я умру.

_________________

Класс!!
Не происходящее, а само повествование. Интересно очень!
Спасибо за продолжение!
_________________