События в странах бывшего СССР

Рагнарёк.

Прошло чуть больше месяца с победы «евромайдана», а успехи не заставили себя ждать. Крым отпал и теперь в составе другого государства, областные администрации двух городов захвачены противниками «евромайдана». Во всех неприятностях новое украинское руководство упорно обвиняет соседнюю страну. Украинское информпространство заполнено только мыслями о ней и надеждами на скорый успех.

Внезапно оказалось, что электоральная поддержка одного из наиболее вероятных претендентов на президентство не такая высокая как казалось, другой вероятный претендент также внезапно отказывается от своих президентских амбиций в пользу очевидно компромиссного олигархического кандидата. Какая-то непреодолимая сила довлеет над Украиной словно злой рок.

Большинство граждан Украины не понимает, а политическая элита страны много лет игнорирует эту силу.
Речь идёт об индустриальном кризисе. Индустриальный кризис есть результат развития индустриальной фазы человеческой цивилизации. Его появление связано с исчерпанием базового ресурса индустриальной экономической системы – свободных рынков. Само нынешнее украинское государство есть результат этого кризиса в СССР. И, казалось бы, что из советского опыта можно было сделать правильные выводы, но этого не произошло. В этом причина чудовищного экономического провала продемонстрированного Украиной на фоне большинства остальных советских республик. Игнорирование объективной реальности привело к нынешнему плачевному положению страны.

Инерционный сценарий, выбранный украинским руководством, истощил советское экономическое наследство, углубил индустриальный кризис. Большая часть страны за исключением юго-восточного региона фактически деиндустриализирована. Остатки индустрии испытывают системный кризис высокотехнологичных отраслей производства. Характерный пример, выполнение иракского контракта на поставку украинских бронетранспортёров. При довольно скромной по советским меркам партии в 420 бронетранспортёров контракт до сих пор не выполнен, так как очередная партия бронетранспортёров не была принята заказчиком из-за производственного брака, трещин в броневом корпусе. Это частный случай общего влияния индустриального кризиса на высокотехнологичные отрасли Украины. Других примеров тоже хватает из самолёто- и судостроения. При этом как государство, так и украинская патриотическая общественность фактически продолжает игнорировать факт системного кризиса, сообщая лишь о трудностях. Между тем дальнейшее его углубление не оставляет шансов на позитивное будущее и государства и патриотов.

Базовая причина отношения украинской элиты к индустриальному кризису лежит в области выбранной идеологии и менталитета идеологов. Дабы подвести под украинскую государственность надёжный исторический фундамент после распада СССР, украинской элитой на вооружение была принята концепция галицийских этнократов исторической борьбы за независимое украинское госудаство. Помимо противоречивости самой концепции увязывающей совершенно разные эпохи и территории в единую теорию борьбы за независимость, главным недостатком этой идеологии было то, что она входила в противоречие со всеми индустриальными смыслами произведенными советской Украиной и более того воспринимала советский период как враждебный. Этот галицийский подход представляет собой антииндустриальную идеологию. Не случайно, что с его торжеством на Украине началось ограничение использования индустриального языка (русского). Хотя в некоторых областях без него не могли обходиться всё время существования независимой Украины. Характерный пример военно-морской флот. Языковое ограничение это только часть всего комплекса проблем рождённых антииндустриальной идеологией.

То, что она произошла и всё время питается из Галиции неудивительно. Галиция была крупным регионом, включенным в состав уже индустриализированной Украины. Галиция избежала критически резкой индустриализации деревни пережитой остальной Украиной. Её территория не подверглась нацистскому террору как остальная Украина. Это позволило сохранить в Галиции доиндустриальную традиционную идеологию. Которая по мере получения высшего образования крестьянскими детьми проникла в культурное поле УССР, сначала в виде этнографического своеобразия. Характерным примером проявления этого процесса является фильм Параджанова «Тени забытых предков» и оставляемое им впечатление на неискушенную публику. Мне самому мне этот фильм в целом нравится. Он является красивой поэтичной сказкой о жизни гуцулов. Для части украинской интеллигенции он является примером прекрасной доиндустриальной жизни, где нет дымных заводов, изнурительного труда в забое и скучного марксизма-ленинизма. С высоты индустриальных достижений: воды волшебным образом оказывающейся в кране, тёплого сортира, стоматологии, низкой детской смертности, доиндустриальная жизнь в белых вышиванках кажется простой и прекрасной, как эталон. Отсюда и происходит негативное отношение впечатлительных интеллигентов к индустриальной сложности. И не удивительно, что большинство из них являются рьяными экологами, а посты министра экологии в украинских правительствах часто занимали этнократы. Для оказавшегося в кризисе из-за падения эффективности капитала индустриализма сочетание с новой украинской идеологией оказалось смертельным.

Многие задаются вопросом: почему в Белоруссии произошло иначе? Мне представляется, что дело в том, что устроенный там нацистами геноцид лишил доиндустриальную традицию остатков влияния на общество. Деревню после Великой отечественной войны пришлось воспроизводить заново уже на индустриальных принципах. Отсюда и связка практичного крестьянского ума Лукашенко с индустриальным производством, всячески сохраняемым в Белоруссии. Он отлично понимает, что прибавочный продукт, создаваемый в рамках любого индустриального производства, многократно превышает аналогичный в рамках доиндустриального. Украинская политическая элита решила, что это слишком сложно и выбрала мир вышиванок, оставив индустрию на попечение олигархов. Кучма лишь встроил украинскую промышленность в глобальную экономику на условиях глобалистов. Это на некоторое время притормозило индустриальный кризис, но уже при следующем президенте он усилился. Не удивительно, Ющенко последовательно применял идеологическую концепцию украинского государства, боролся с советизмом, а победил экономику. До него Украина имела профцит внешней торговли. После Ющенко была предпринята попытка возвращения к исходному положению. Отсюда и многовекторные шатания Януковича, только мировой кризис сделал это движение назад еще более бессмысленным, в очередной раз доказав тезис про эффективность перекручивания фарша назад. Закончилось эта деятельность вторым майданом и падением власти донбасских технократов. Украина лишилась последних элитных представителей знающих как работает индустриализм и зачем он нужен. Совершенно не удивительны на этом фоне метания нынешних властителей, которые заняты чем угодно, но только не экономикой. Для них она тёмный лес населенный чудовищами, отнимающими страну мечту «забытых предков». Украинская политическая элита делает вид, что всё само успокоится. Да, индустриальные системы более высокого порядка организации, но даже они имеют предел прочности. Многолетний кризис основ экономики подточил украинское государство и его уже не удержать лозунгами и хорошими новостями. В патриотическом порыве после утраты Крыма украинская элита обратилась к вооруженным силам. И внезапно обнаружила, что это всё та же советская индустриальная армия, требующая даже в этом дефицитном состоянии колоссальных средств, которые теперь собирают через пожертвования, очередной раз, расписываясь в бессилии перед лицом кризиса и игнорируя его.

Украинская политическая и идеологическая элита многолетним игнорирование индустриального кризиса лишила страну будущего, а вместе с ним и себя. Старые боги уже не властвуют над страной, они всё еще сильны за счет контроля слабеющего государства, но слабеют вместе с ним. Александр Музычко стал образцом «всадника апокалипсиса» локального ровенского масштаба, отправляющего нынешнюю элиту в небытие.

Кризис украинского государства открывает разное будущее. И даже поспешное приведение Украины к её докризисным реалиям (федерализация) не остановит этот процесс. Галиция уверенно движется в доиндустриальное будущее, превращаясь в традиционную деревню незабытых предков. На путешественника в Галиции производят неизгладимое впечатление большие двухэтажные дома с блестящими воротами, возводимые успешными гастарбайтерами. Юго-восток, спускающийся на уровень отраслей дореволюционной России, движется в свой полеиндустриализм с исторической вектором в Новороссию. Многие почему-то ожидают от послеиндустриализма исключительно позитивных технологий и замечательных открытий, но новая эра всегда сначала выглядит как мануфактурное поделие на фоне цехового продукта высокого средневековья. Для сосуществования вместе этим двум разнонаправленным регионам нужна очень большая внешняя сила. И если раньше Киеву удавалось за счет перераспределения ресурсов удерживать равновесие между ними, то теперь он сильно и безнадёжно ослаб. Киевский престол более не вершина политических надежд, а рискованное мероприятие, нынешняя президентская кампания без кампании тому доказательство. Равновесное состояние утеряно безвозвратно, в новом Украина будет совершенно иной.

"Ситуация остается прежней - у хунты нет сил выполнить грозные предупреждения, у восставших нет организационных ресурсов, чтобы в срочном порядке получить необратимый политический результат. Промежуточные результаты - провозглашение Донецкой, Харьковской и, возможно, сегодня Луганской народных республик - это лишь инструмент для того, чтобы провести относительно легитимно референдумы по статусу новообразованных территорий, чтобы стать субъектом переговоров. Причем неважно с кем - Украиной или Россией, это будет видно по обстановке.

Тем не менее, если путчисты и далее не смогут исполнить свои угрозы, то в ближайшие дни восставшие неизбежно перейдут к реализации заявленных шагов. Главным остается референдум. На переломном историческом этапе субъектом событий всегда становится народ, и только он может создать новую ситуацию, которую затем будут закреплять выбранные им представители.

Нельзя сказать, что хунта не отдает себе отчет в опасности происходящего - в Донецк прибыли несколько сот боевиков Национальной гвардии и иностранной ЧВК , однако и в Донецке, и Луганске число защитников существенно возросло по сравнению с самыми первыми часами и днями восстания. При этом есть сведения, что к защитникам присоединяются пока разрозненные, но представители казаков и крымчан. Становится понятно, что означал срок "две недели", которые называли восставшие как срок, в течение которого необходимо продержаться - похоже, что восстание произошло раньше намеченных планов, и так называемые "вежливые люди" просто не успели появиться по тому же сценарию, что и в Крыму - массово и повсеместно. Это должны быть уже другие "вежливые люди" - отсюда и задержка.

Поэтому пока у хунты есть еще небольшой резерв во времени - она теоретически может подавить восстание, но у нее физически нет ресурсов для того, чтобы сделать это без резни. Кровь в Киеве никого не беспокоит, но они понимают, что после этого Восток встанет окончательно - но сил оккупировать эти области у путчистов нет точно. Собственно, с этим и связана медлительность в ее действиях. Харьковский сюжет ни в Донецке, ни в Луганске не пройдет - в Харькове не было вооруженного сопротивления, а местная власть в лице мэра Кернеса продолжает демонстрировать чудеса изворотливости, так что в складывающихся обстоятельствах является скорее враждебным восстанию фактором.

Стягивающиеся к Донецку армейские части с техникой и артиллерией, безусловно, можно исключить из всех расчетов - состояние как техники, так и моральный дух воинства такие, что их проще обнять и плакать, чем бояться. Многострадальная украинская армия после марш-бросков по своей территории теряет боеспособность быстрее, чем под бомбежкой. Поэтому основную угрозу продолжают представлять именно каратели - но их просто мало"
Источник - ЖЖ Эль-Мюрид