Роковая ошибка княгини (исторический детектив + ИЛР)

Irenie:

 » Глава 34. Александр (часть вторая)

Вторым человеком, с которым Мишель намеревался поговорить перед отъездом, стала его бабушка, старшая княгиня Волконская. Как он и ожидал, к известию о его отъезде та отнеслась весьма болезненно. Разговор происходил в её кабинете, как всегда строго одетая генеральша стояла у окна, глядя куда угодно, но только не на внука. Она не хотела, чтобы он видел её слёзы. Она не любила быть слабой.
- Алексей знает? – не оборачиваясь, спросила она.
- Ещё нет. И я бы попросил тебя не говорить ему ничего. Это моё решение, и я надеюсь, ты его уважаешь, - ответил он спокойно.
Не удивляйтесь этому обращению, Мишель был единственный, кому дозволялось называть старую генеральшу на «ты», но это исключительно в те моменты, когда они оставались наедине, как сейчас.
- Миша, это не решение, это самоубийство чистой воды! – воскликнула она и сама удивилась, до чего жалко прозвучал её обычно такой твёрдый голос. – Зачем? Мальчик мой, зачем? Я понимаю, ты потерял мать… ты считаешь себя виновным в её гибели… тебе тяжело… но это… это не повод, поверь мне! Тебе двадцать три года, господи! У тебя вся жизнь впереди, а ты?
- Думаешь, я смогу с этим жить? – поинтересовался он задумчиво. – Вряд ли. Я не такой, как отец.
- Миша, ты не виноват в её смерти! – генеральша, наконец-то, обернулась, правда перед этим смахнула слёзы кончиком кружевного белого платка с вензелем «V». Подойдя к внуку, она встала напротив и внимательно посмотрела в его глаза. Он этот проникновенный взгляд выдержал, сохраняя прежнее своё спокойствие. – Миша, я прошу тебя, опомнись! Не принимай поспешных решений! Тебе больно сейчас, я понимаю, понимаю, как никто другой! Думаешь, ты один страдаешь? А представь, каково мне? Она была моей дочерью, единственной дочерью! А я её не уберегла! В память о ней у меня остался ты! И ты… господи, ты разбиваешь моё сердце!
- Бабушка, мне в любом случае пришлось бы вернуться, - как можно мягче произнёс Мишель, напоминая об очевидных вещах. – Я не смог бы остаться здесь дольше положенного, я боевой офицер, и моё место там.
- На западном фронте? В самом пекле сражений? Миша, милый, что же ты делаешь?! Я бы и слова не сказала тебе, если бы ты остался при Алексее – я понимаю, идёт война, родине нужны защитники… Но ты упрямо не желаешь быть благоразумным! Для чего? Господи, ты же никогда не грезил о подвигах, как Алёшка! Я же тебя слишком хорошо знаю: ты ведь нарочно всё это… ищешь смерти… для чего? Неужели… - тут генеральша понизила голос, слегка смутившись. - Неужели тебе не к кому возвращаться? Я сейчас не нас с Катей имею в виду, и уж тем более не этого мерзавца, твоего отца.
Ха! Мишель намёк её прекрасно понял, улыбнулся вполне искренне. А сам подумал о том, что ему даже близко возле Александры нельзя появляться, иначе последствия могут быть необратимыми. Гордеев не даст им быть вместе. Гордеев уже показал, на что способен. И если эта девушка пострадает по его, Мишеля, вине, то он себе этого уже никогда не простит.
А потому Гордеев не должен ни о чём узнать. Никогда. И это чудо, что удалось так легко ввести его в заблуждение сегодня.
Вот только с генеральшей этот трюк не прошёл.
- Я видела, как ты на неё смотрел тем утром, - сказала она, хотя ни единого имени не было названо. – На Ксению свою ты никогда так не смотрел. Послушай, Миша, она – хорошая девушка, достойная! Я неплохо знала её деда когда-то, замечательный был человек.
Заметив некое любопытство в глазах внука, генеральша усмехнулась, бледные щёки тронул едва заметный румянец. Встав полубоком – так, чтобы Мишель не видел её лица – она, глядя в окно, негромко продолжила:
- Ты наверняка задавался вопросом, с какой стати меня величают генеральшей, притом, что дедушка твой в чине выше полковника так никогда и не поднялся?
И, признаться, Мишелю весьма и весьма не понравились причины, на которые намекала старая княгиня.
- Я, признаться, думал, это из-за твоего характера, - спрятав улыбку, ответил он, а генеральша рассмеялась и покачала головой. А затем озвучила ещё одну нехорошую истину:
- Я была невестой генерала Серова целый год. Мне было шестнадцать лет тогда, я была молода и безумно влюблена в него. Он был безумно красив, мой Александр… Высокий, статный, златовласый… Не рыжий, но и не блондин, его волосы отливали золотом, таких ни у кого в целом мире не было! Его дочь очень похожа на него, а уж как похожа внучка, которую даже назвали в его честь!
И что-то было в её голосе такое, от чего Мишелю сделалось не по себе. Ужасно не по себе, если быть откровенными.
«Господи, нет, ну только не опять…», - подумал он с неимоверной тоской и посмотрел на бабушку в полнейшей безнадёжности. Спросить её, что ли? Напрямую, в лоб, безо всяких прелюдий, как он привык? Но генеральша поняла его сомнения без лишних вопросов и, улыбнувшись, поспешила открыть правду, дабы не мучить внука лишний раз:
- Нет, Миша, не волнуйся, пожалуйста, вы с нею ни в коем случае не родственники.
Уф, как от сердца отлегло, право слово! Мишель не стал скрывать, до какой степени его осчастливили эти слова. Правда, на лице его появилась некая растерянность, когда генеральша добавила:
- По крайней мере, Юлия – точно не его дочь.
А вот это уже интереснее, не так ли?
- А дядя Михаил? – осмелился-таки спросить Мишель, и по взгляду бабушки понял всё без лишних слов. Она рассмеялась низким, скрипучим смехом и погрозила ему пальцем.
- Ты задаёшь нескромные вопросы, Миша! Слишком нескромные, право.
- О, боже, - только и сказал Мишель. А княгиня Волконская пожала плечами и вновь повернулась к окну.
- Я любила его, Миша. Всем сердцем любила. А он взял и женился на другой. Я была иностранкой, чужой для него… почти не знала русского языка… Твой дед оказался менее взыскательным, к тому же, он проигрался в пух и прах и рисковал быть уволенным из армии. Богатая невеста, пускай и болгарка, стала для него спасительной соломинкой. Я была нужна ему настолько, что он и не обратил внимания на некоторые мои, хм, недостатки.
Такие, как беременность, например? Определённо, положение дедушки Николая должно было быть очень и очень отчаянным, раз он добровольно согласился на такое. Да и потом, если вспомнить, чем всё закончилось – как это он терпел столько лет? И дядя Михаил, сколько Мишель его помнил, всегда считался едва ли не любимчиком в семье – будучи при этом сыном другого человека! Как?! Определённо, у покойного дедушки была широкая душа: воспитывать чужого ребёнка как своего и любить наравне с собственными детьми, а то и больше… Это было выше понимания Мишеля.
Но бабушка-то, конечно, хороша! Каково, а?
- А ты уверена, что моя мать… - уже не питая особых надежд относительно нравственности генеральши, всё-таки решил просить Мишель, но бабушка категорично покачала головой.
- Это исключено. Мы ведь не виделись с ним более с тех пор. Не считая одной короткой встречи на балу по случаю освобождения нас от турецкого владычества.*(Имеется в виду последняя русско-турецкая война 1877-1878) Но мне тогда было уже под сорок. Не волнуйся, Миша, – она подавила улыбку. – Это Катерина пускай волнуется. У неё, получается, есть такая замечательная кузина! Ну не прелестно ли?
Прелестно, право, лучше и быть не могло!
«Ещё бы чуть-чуть, и… - всякий раз эти мысли приводили Мишеля в неописуемый ужас. – Сначала Алексей, вполне могущий быть её отцом, затем Санда и Матей Кройтор, на которых тоже грешили, и в финале чудесное: бабушка и генерал Серов, отец Алёны! Ещё кто-то будет? Нет, серьёзно! Давайте уж лучше сразу, чего тянуть! Господи, это невыносимо…»
Но один факт оставался бесспорным: уж лучше пускай Александра будет кузиной Кати, чем его собственной!
- Милейшая девушка, между прочим! – продолжала генеральша. – Ты в курсе, что она благородного происхождения? Я хочу сказать, что если ваше социальное неравенство это единственное, что тебя сдерживает, то это сущие глупости! Мы можем с лёгкостью вернуть ей титул. Не говоря уж о том, что денег Волконских хватит за глаза и вам, и вашим внукам и даже правнукам! Женись на ней, Миша. Женись и одумайся, и, пожалуйста, не уезжай!
Всерьёз ли она это? Мишель улыбнулся. Неужели бабушка и впрямь считала, что он до сих пор не сделал Александре предложения исключительно из-за того, что она не его круга? А, впрочем, пару месяцев назад он и сам считал бы точно так же и искренне удивился бы, если бы ему сказали, что однажды его угораздит влюбиться в простолюдинку…
- Я поверить не могу, что ты говоришь мне это, - по-прежнему с улыбкой, сказал он. – Ты, которая не дала дяде Михаилу жениться на графине Лопухиной исключительно потому, что та была для него недостаточно богата!
- Твой дядя Михаил не грозился в противном случае бросить всё и уйти воевать! – весомо возразила генеральша и не думавшя скрывать своих намерений. – Так что, в данном случае я согласна на любой расклад, который удержит тебя здесь! А девушка эта, по правде говоря, мне искренне нравится. Она совсем не такая, как её мать. Милое, чудесное создание! Вы были бы отличной парой.
- Собственно, о ней я и хотел поговорить, - сказал Мишель.
Положа руку на сердце, это была единственная причина, по которой он явился к генеральше. Если бы не Саша, он уехал бы не попрощавшись. Чтобы лишний раз не мучить ни себя, ни бабушку, этими тяжёлыми сценами расставания – просто уехал бы, и всё.
Но сейчас он не мог. Нужно было кое о чём позаботиться для начала.
- Я хочу, чтобы ты забрала её к себе, - продолжил он, перехватив взгляд старой княгини. Та, как ни странно, не стала ни возмущаться, ни удивляться, ни рассуждать о полнейшей недопустимости этой просьбы. Она лишь уточнила:
- Сюда?
- Куда угодно, лишь бы подальше от Гордеева. И от Алексея, – подумав немного, добавил Мишель. – Они её погубят рано или поздно, не один – так второй. В твоих силах сделать так, чтобы этого не случилось.
- Ещё что-то? – коротко, как настоящая генеральша, спросила княгиня.
- Да. Практике её не мешай, в этом вся её жизнь.
- Хорошо.
- Если… - Мишель на секунду запнулся, потому что слова давались ему всё труднее и труднее, но всё же он пересилил себя. – Если она надумает выйти замуж – не препятствуй.
- Что?! – тут-то, конечно, генеральша возмущения своего не сдержала. – Миша! Да как же ты можешь?!
- Так будет лучше, - справедливо ответил Мишель, не поднимая взгляда. – Уж точно лучше, чем ждать меня. Я могу и не вернуться, в конце концов.
К тому же на примере некоторых барышень, всем нам уже давно известно, чего стоит девичья верность! Правда, Мишель отчего-то не сомневался, что Сашенька дождалась бы его и через год, и через два, и через десять лет дождалась бы.
Генеральша тяжко вздохнула и, сглотнув ком, подкативший к горлу, спросила сухо:
- Ещё что-то?
- Наверное, это всё. И… постарайся не обижать её, хорошо?
- Я, по-твоему, произвожу впечатление тирана и деспота? – хмыкнула Волконская, сделав вид, что оскорбилась. Мишель собрался, было, ответить, что это ещё очень мягко сказано, но, заметив бабушкину хитрую улыбку, промолчал и улыбнулся в ответ. Тогда та тяжело вздохнула и, распахнув объятия, дождалась, когда он обнимет её в ответ. Прижимаясь к груди внука, старая княгиня вновь вздохнула тяжело и прерывисто.
- Я сделаю всё, как ты скажешь, Мишенька, - прошептала она. – Я постараюсь сберечь её для тебя. Только, пожалуйста, возвращайся!
А Мишель с грустью думал о том, что, увы, не может дать ей такого обещания.
***
Кажется, он закончил со всеми своими делами здесь. С Кройтором и Дружининым они поговорили ещё вчера, Владислав Павлович полностью оправдал Адриана и снял с него все обвинения. И несмотря на все протесты генеральши Волконской, хваткий румын был вновь назначен на должность главного управляющего отелями. Мишель хотел, чтобы в его отсутствие всё было так, как при матери, и нового управляющего искать не собирался. Юлии Николаевне это не понравилось бы.
Да ей многое не понравилось бы из того, что он уже сделал, но Мишель старался об этом не думать. «Была бы ты со мной, - мысленно говорил он ей. - Была бы ты здесь, отговорила бы меня от этого поступка… да мне и в голову не пришло бы ничего подобного, если бы ты была рядом!»
Но, увы, её не было. Он остался совсем один, потерянный в своих чувствах и не знающий, что делать с той горой проблем, которая навалилась на него в одночасье. Он был к этому не готов, пугающе не готов! Единственное, что он умел – это воевать, и в войне надеялся найти своё спасение.
Всё лучше, чем изо дня в день смотреть на довольную физиономию Гордеева, радующегося, что удалось так удачно всё провернуть и избежать наказания! Но он по-прежнему оставался его отцом, и это было то единственное, что сдерживало Мишеля от хладнокровного убийства.
От Алексея, признаться, его тоже уже тошнило. С ним и рядом находиться было тяжело, особенно, когда дядюшка начинал хвастаться своими похождениями – Боже, как Мишель ото всего этого устал! Поэтому он был даже рад, что уезжает.
Почти. Кое-что всё-таки не давало ему покоя и ныло, болезненно ныло в груди, практически всю ночь. Мысли о ней сводили его с ума. Одного он не мог понять – как же так получилось? Как он умудрился влюбиться?! Это было нерационально и логическому объяснению не поддавалось, но, тем не менее, произошло, и произошло именно с ним.
Я убью её… Голос отца до сих пор звучал в его голове. И, я клянусь тебе, Миша, я постараюсь сделать так, чтобы она мучилась перед смертью!
Всякий раз Мишель содрогался от этих слов. Признаться, он хотел уехать, не попрощавшись, но Иван Кириллович невольно поспособствовал перемене столь малодушного решения. Правда, в итоге получилось ещё хуже, но Мишель был убеждён, что поступает правильно. Он столько раз был готов передумать, пока Игнат гнал лошадей в Марьину рощу, а уж когда Саша вышла на его короткий стук – он уже почти передумал. Одного взгляда её было достаточно, чтобы на секунду изменить его решение.
А потом угрозы Гордеева вновь напомнили о себе, тупой болью да в самое сердце. «Я убью её»…
- Ваше величество? – прошептала Сашенька, как обычно, заворожено глядя на него. Он едва ли не улыбнулся – право, ну что она так завороженно смотрит, будто он не обычный человек, а какое-то неземное создание? Впрочем, не до улыбок теперь.
- Можно войти? – довольно сухо поинтересовался он, вместо приветствия. Саша спохватилась, отметив этот суровый тон, и отошла в сторонку, пропуская его в квартиру. На её счастье Василиса Фёдоровна ушла за покупками, и они могли поговорить наедине, не боясь быть услышанными.
Они остановились в коридоре, друг напротив друга, и только теперь Саша обратила внимание на его мундир. И без лишних слов всё поняла, побледнев так сильно, что это стало заметно даже в полумраке коридора.
- Вы… уезжаете? – сорвавшимся голосом спросила она, и столько в её голосе было тоски, что у Мишеля возникло непреодолимое желание отказаться от своей затеи сейчас же. И остаться с ней. Навсегда. И как там сказал Володя? – носить её на руках до конца дней, потому что именно этого она и заслуживает!
Но вместо этого он коротко кивнул и сказал:
- Я пришёл попрощаться.
Саша поднесла ладонь к губам, чувствуя, что ещё немного, и разрыдается в голос. Как же так? Почему он не сказал раньше? И… что теперь будет с ней? Она же и дня без него не проживет, неужели он не понимает, неужели не видит? И вовсе не из-за Гордеева даже, который убьёт её, как только она останется без своего защитника! Что ей Гордеев – её сердце остановится раньше, само, по вполне очевидным причинам: оно просто не захочет биться, если рядом не будет Мишеля! И как он может быть таким жестоким?
Всё-таки она не сдержалась, не хватило сил. Бросилась к нему на шею и, уткнувшись в его грудь, разрыдалась.
- Ваше величество, пожалуйста, не бросайте меня!
Мишель на секунду прикрыл глаза, испытывая острую потребность утешить её, обнять ласково и сказать хоть что-то, чтобы утешить. Но вместо этого промолчал, приказывая себе быть сильным.
Я убью её. И, я клянусь тебе, Миша, я постараюсь сделать так, чтобы она мучилась перед смертью!
Гордеев не должен ни о чём узнать. Иначе она пострадает, а этого допустить Мишель никак не мог. Поэтому он сказал:
- Александра, успокойся, – взяв её за плечи, он отстранил от её себя. Может, это было грубо, но Сашу гораздо больше испугало это строгое «Александра» вместо привычного «сестрёнка». Она подняла на него заплаканные глаза, готовясь к какому-то ужасному продолжению, и оно не заставило себя долго ждать: - Выслушай меня, пожалуйста. Я должен извиниться перед тобой. Тогда, в часовне… я был не прав. Пугающе неправ, и мне за это безумно стыдно. Я хотел... отомстить Авдееву таким образом. Я был зол на него за то, что он так поступил с моей невестой, и собирался отплатить ему тем же.
«В жизни не нёс большей чуши», - подумал Мишель, с болью наблюдая за тем, как Сашенька отступает на шаг назад, как смотрит на него с нескрываемым ужасом в глаза, смотрит – и не верит. Кажется, следовало быть убедительнее.
- Это было низко и некрасиво, я знаю, - продолжил он. – В какой-то момент я понял, что это подло – использовать тебя в качестве своего возмездия. Хорошо, что я понял это прежде, чем стало бы слишком поздно. Прости меня за это.
Саша отрицательно покачала головой, но вовсе не потому, что не хотела его прощать, а уж скорее не хотела верить. Это просто не могло быть правдой! Он же… он благородный! Он не мог опуститься до такой низости, не мог использовать её так! Это было уж слишком.
- Вы… вы… - она задыхалась от рыданий и никак не могла подобрать нужных слов. – То есть… всё это… всё это было не всерьёз? Просто… чтобы отыграться на Сергее, да?
- Мне очень жаль, – бесстрастно ответил Мишель.
- Господи, как же вы могли…?! – прошептала Сашенька, взявшись за голову в приступе неимоверного отчаяния. Ей хотелось кричать, кричать до тех пор, пока не иссякнут силы! А ещё ей хотелось умереть. Никогда она не желала смерти так сильно, как в тот момент. Колени подкосились, и она в бессилии упала на пол, а он к ней даже не подошёл. И с места не сдвинулся, оставшись стоять там, возле двери. И глядя на неё со странной смесью боли и снисхождения.
- Это было подло, - прошептала она, закрыв лицо руками и уже позабыв про горячие слёзы, что бежали по лицу. – Подло, ваше величество! Вы… как вы могли так поступить со мной? Я ведь… я ведь люблю вас!
Девушки часто признавались Мишелю в любви, но никогда прежде эти слова не звучали так искренне. Сердце его разрывалось, когда он смотрел на неё, рыдающую на полу и произносящую с трудом эти самые слова, заветные слова, которые каждый мешает услышать.
«Я убью её», - и снова голос Гордеева напомнил о себе, затмив собой все его чувства и желания.
- Прости, но я не могу ответить тебе тем же, - сказал Мишель, стараясь изо всех сил сохранить невозмутимость. В последний момент самообладание его всё же подвело, и он понял, что не продержится ни минуты более, если не уйдёт прямо сейчас. Поэтому он сказал: - Прощай, Саша.
И ушёл слишком быстро и поспешно, но Сашенька не придала этому ни малейшего значения, лишь вздрогнула, когда за ним захлопнулась входная дверь. Обняв себя за плечи, она забилась в угол и, крепко зажмурившись, горько заплакала. Обжигающие, горячие слёзы текли по щекам и капали на платье, оставляя влажные тёмные дорожки на светлом шёлке, но она этого не замечала. Весь мир перестал иметь значение для неё в тот момент, когда он сказал, что не любит её.
Она-то думала, что всё дело в её происхождении! Но на деле оказалось ещё хуже: неужели он и впрямь затеял всё это, чтобы проучить Сергея Авдеева? Господи, как низко! А ведь она по-настоящему влюбилась в него, глупая! И надеялась робко, что и он испытывает к ней нечто схожее… Господи, как могла она быть такой наивной?! Как могла она так жестоко ошибиться в нём?
Но, что самое ужасное, чувства-то её от этого никуда не делись! Казалось бы, ну что ещё нужно: он уже сказал, что не имел серьёзных намерений на её счёт, сказал, что не любит её и бросил её одну – а ей, видите ли, этого оказалось недостаточно, чтобы в одночасье его разлюбить!
Саша поймала себя на совершенно безумном и неприличном желании броситься следом за Мишелем и умолять его остаться – благо, гордость не позволила сделать это. А сердце-то всё равно рвалось к нему, ныло и молило о снисхождении и не желало успокаиваться вопреки здравому смыслу!
«Господи, дай мне сил всё это пережить!» - мысленно взмолилась Сашенька и, закрыв глаза, вновь принялась плакать.
А Мишель тем временем вышел из подъезда, с тяжёлым чувством на душе и гнетущим ощущением того, что он только что совершил самую большую в своей жизни ошибку.
«Ещё немного, и всё это закончится», - подумал он в тщетной попытке себя успокоить. А взгляд всё же предательски скользнул по окнам третьего этажа, выходящего как раз на эту сторону улицы – он как будто до последнего надеялся увидеть там знакомый силуэт. Но, увы, занавеси были недвижимы, и это лишь усилило горькое чувство отчаяния.
«А что, если это и впрямь была та самая любовь, которая случается один раз в жизни?» - спросил он самого себя, непроизвольно коснувшись груди, где вот уже которую минуту противно ныло и побаливало.
Любовь… слишком мало знал он о таких прекрасных чувствах и наивно полагал, что сможет справиться с ним, как до этого справлялся со всеми своими бедами. Была бы рядом его матушка, она, непременно, рассказала бы ему, как сильно он заблуждался, но в том-то вся и беда, что Юлии Николаевны не было, и сыну своему она ничем не могла помочь.
Мишель посмотрел на часы, показывающие без четверти два, и подумал, что неплохо бы поторопиться – они с Антоном Голицыным договорились встретиться в половине третьего на вокзале, нехорошо теперь заставлять его ждать.
В последний раз бросив взгляд на заветные окна, Мишель тяжело вздохнул. И ушёл, чтобы никогда уже не вернуться.

...

Irenie:

Ксюша, привет!


Ой, как мне твой вот этот смайлик понравился!!!! Ахаха! Так оно всё и было! Поучительная клизма!!!


И мне!!! Моя любимица!!!!


Пока рано плакать! Дождись окончания 34 главы! Вот где по-настоящему грустно!


Но зато она приняла правильное решение! И, думаю, Юлия её простила!

Спасибо за отзыв, Ксюш! Жду следующего и боюсь...

...

xiomara:

Я уже говорила, что Алексей скотина? Вроде еще нет.. Ну так теперь говорю! То, что он предложил Гордееву поделить благосклонность Алены - это мерзко, цинично, абсолютно отвратительно! Человек без чести, без совести, без принципов!

Сдерживался Гордеев, сдерживался, но не выдержал и кинулся в драку. Неизвестно, чем бы закончилась их драчка, если бы не Мишель. Алексей явно бы размазал Гордеева по стенке. Уж больно силы неравны.



Поддерживаю!

То, что Гордеев теперь с рогами, мне все равно, но вот Алену жаль.. Знала бы она, как о ней говорит "любовь всей ее жизни"...



Когда она поймет, что "её Алешка" остался в прошлом, и теперь он уже не тот влюбленный юноша, каким был раньше.. Жизнь, увы, внесла свои коррективы.



Значит я угадала!

Ай да Гордеев! Хитроумно он все это устроил! Какая изобретательность! какая тонкость замысла! Организовал покушение, подделал завещание, прибрал к рукам все состояние Кройтора, а когда понял, что жертва спаслась, решил и это использовать с своих целях. Решил от жены избавиться чужими руками..



Даже так! Ну ничего себе! На жену натравил убийцу, а сам начал к свадьбе готовиться.. А чему, собственно, удивляться! Подобные люди не гнушаются ничем, чтобы добиться цели!



Что значит - "эта"? Как он смеет?! Словно речь идет о какой-нибудь потаскушке. Саша никакая не "эта", а порядочная девушка!



Боже мой! Миша отказался от Саши!

Он очень правдоподобно изобразил хладнокровие и равнодушие, даже пренебрежение, но чего ему это стоило! Понятно, что он хочет спасти ее. Но не может ведь он отказаться от нее совсем и по-настоящему? Должен ведь он поговорить с ней, объяснить все. Автор, как же так!

...

Irenie:

Поддерживаю!


Дык, каждому по заслугам, собственно! Жалко её, не спорю, но - кто виноваааааат?


Спойлерну, ладно? Автор возьмёт на себя смелость ПОСТАРАТЬСЯ сделать так, чтобы читатели, дружно ненавидящие Алексея Николаевича, ещё потом (спустя время) пожалели его и МОЖЕТ БЫТЬ даже посочувствовали. Не знаю, получится ли у меня, но попробовать стоит! (Коварный автор опять замыслил что-то недоброе...)



Скот!


А, думаешь, у него выбор был?! Ну, хотя был - узнать, всерьёз ли папочка пригрозил от неё избавиться, или же пошутил? Эх...


Ксюш,

...

xiomara:

Ты собираешься вызвать наше к нему сочувствие в этой книге или в следующей?

Честно говоря, я где-то даже понимаю Алексея. Мне кажется, если бы тогда в юности его отношения с Аленой сложились иначе - поженились бы они и все такое, то он, вероятно, не стал бы вот таким. А ее предательство заставило его ожесточится, в частности, он стал цинично и пренебрежительно-потребительски относиться к женщинам. Для него все они шлюхи, которые годятся только для одного.

...

Irenie:

В следующей! Сейчас как раз работаю над этим моментом, думаю, как бы поинтереснее сделать...


Ну вот, да. Но всё равно его скотского отношения это не оправдывает никоим образом! Он жуткий, жуткий эгоист, и раз его посмели обидеть - стало быть, всё, война! А он не мальчик уже, ему 35 лет всё-таки! Ну, ничего. Будем верить, что он одумается. А ты вторую часть главы прочитала уже? Просто я тапком по голове не получила от тебя, поэтому спрашиваю!

...

xiomara:

Обычно я начинаю трындеть по-порядку., но тут прям мочи нет... Ириша, ты просто без ножа зарезала! Я даже написать ничего толком не могу, до того мне грустно от этой сцены! Мишель уехал, но не просто уехал, а перед этим лишил Сашу всякой надежды на ответное чувство.. Зачем он сказал, что это была месть Сергею? Это же ее просто убило! Неужели нельзя было объяснить все как есть,? Рассказать об угрозах Гордеева, о том, что боится за нее и вынужден так поступить, и признаться, наконец, в своих чувствах к ней. Он ведь на войну едет, может запросто погибнуть. Не пожалеет ли он, что лишил ее и себя хотя бы нескольких минут счастья?

Гордеев этот! Честно слово, жаль, что Алексей его в окно не выбросил. Нельзя ли от него как-нибудь по-другому избавиться? Например, организовать покушение на него со смертельным исходом? Или за решетку его! Лет на двадцать пять! Автор, плиз!

Но ладно Мишель хотя бы защитницу для Саши надежную нашел. Старая генеральша сумеет позаботиться о ней. А у нее-то оказывается тоже есть грехи молодости.





Еще как хороша! Ну надо же - Николай сын этого самого генерала! Автор, ты не перестаешь поражать все больше!



Как это никогда?! Это что еще за новости! Автор, ты нас совсем убить хочешь?

...

La Sorellina:

Всем чао!
Ну вот и я снова...

Глава 33.Кройтор(продолжение).

Пока Кройтор Матей угрожал всем своим ратитетным пистолетом,Марина Викторовна Воробьёва угрожала несчастному Авдееву...клизмой. Ведь граф -то жизнь самоубийством кончал,таблетками закусывал! А что после этого требуется? Правильно,промывание желудка! Довольно-таки унизительная процедура,доложу я вам. И как Авдеев ни просил,ни умолял,ни угрожал и ни визжал,и ни кричал,что у них с Викентием Иннокентьевичем договор, Воробьёва недрогнувшей рукой выполнила свой медицинский долг! Правда,чтобы успокоить визжащего графика,пришлось вызвать санитаров,но... что не сделаешь ради сохранения жизни пациента!! И не знал Авдеев,что это была самая что ни на есть хладнокровная месть-месть за Сашу. О да,после этого я зауважала сушёную воблу -как в мыслях нелестно отзывался Авдеев- да,зауважала!
И ещё одно душу согрело:возвращение моего любимца Владимирцева. Очнулся,голубь мой сизокрылый! Ура! не-не,на салют я уже не в силах,да-да, но тройное ура!.Но что дальше произошло, вызвало всплеск эмоций. Бедняга,бедняга Владимирцев! Как его угораздило снова обмануться? Саша не сможет ответить ему взаимностью...или же,Автор,ты всё-таки меня пожалеешь,сделаешь их счастливыми?
Конец меня и поразил,и слезу снова выжал чёй-то в последнее время слишком пласкивая стала,ага. В принципе, я подозревала,что тут не обошлось без Лучии,но этот вариант был так, сикось -накось, и я не думала,что,выбирая между своим любимым человеком и сыном своей погибшей подруги,Лучия выберет последнего.Тут действительно очень большая сила воли нужна. Но Лучия сделала правильный выбор,и она,надеюсь,знает об этом.

Глава 34. Александр.

Алексей Николаевич Волконский! Я официально вычёркиваю вас из списка человеков! То есть людей. Потому что вы,неуважаемый батенька,не человек,а нелюдь,монстр и много других нехороших слов. Как так можно? Делить он,видите ли,собрался женщину! Да не с кем-нибудь,а с её же мужем! и так открыто всё,прямым текстом,что даже сам Гордеев растерялся от такой беспардонности. Но,к сожалению,за свою жену не вступился, испугался,что бока намнут. Эх, какой же мелкий люд пошёл,право! Плеваться уже устала.
И тут приходит настоящий мужчина. Мишель.Который сразу ставит всех и вся на свои места. Алексея вон из кабинета,отца фэйсом об стол, и вообще,вы что,до сих пор,челядь,не поняли,кто тут хозяин?!
Хотел Гордеев повыкобениваться, в позицию номер три встать и начать "доколе!",но не получилось. Нет у него ничего на Мишеля. И даже Саша,которой он хотел припугнуть Мишеля,не помогла. Не нужна она Мишелю- ну,по его словам,а мы-то знаем,что у него сердце разорвалось,когда он отказался от неё!. И нет теперь у Гордеева ничего,чем он мог бы связать Мишеля по рукам и ногам. Вырос Мишель,стал мужчиной и никто уже не сможет ему прекословить. И сник Гордеев,понял,что проиграл и согласился со всем,что сказал и предложил ему Мишель.
А вот генеральша была в шоке от всего,что услышала. И не хотела,чтобы Мишель уходил обратно на фронт. И понимала, с какой болью отказался Мишель от своей истинной любви. А то,как Мишель просил её позаботиться о Саше,как умолял не оставлять её... Автор,ты что, хочешь,чтобы я весь свой запас годовалый слёз израсходовала??
А то,что случилось потом... нет,не могу я обвинять Мишеля в том,что он сделал,не могу! Он отказался от Саши,да,не скрою сей факт,прикрылся ложью,для её же блага прикрылся, но как же всё это тяжело! И я думаю,что поступил он правильно.Уж пусть она думает о нём как о последнем негодяе,но зато она будет жить! не так уж много за её жизнь,правда? Если бы она узнала правду,почему он так сделал, она бы всё равно была уязвима, поскольку не смогла бы скрывать своих чувств, и убийца Гордеева рано или поздно пришёл бы за ней. А так придраться не к чему. Мишель ушёл,она его ненавидит- кто может сомневаться в том,что всё может быть разыграно?
А как он стоял под окнами,надеялся в последний раз увидеть желанный силуэт!..
И ушёл, чтобы никогда уже не вернуться.

Нет слов.

...

xiomara:

Ты права, конечно, но так грустно из-за них обоих. Так хотелось, чтобы было по-другому!

Ириша, ау! Что же там дальше! Мы можем надеяться сегодня увидеть окончание романа?

...

Юлиана:

Понимаю. Просто предположила...

Согласна.

Единственный из мужчин, здесь представленных. Все остальные....

Жду.


Спасибо.

Так я про то и говорю.

Марина?

Ладно! Согласна.

Ну возможно... Хотя не знаю...

Тебе спасибо за такой прекрасный роман.


Согласна.

Верится с трудом...

Я тоже.

Ну да!

Я тоже надеюсь.

Вот и я о том же.

Жду.

Весело. "Забавная" получилась бы картинка. Девушка, кидавшаяся из одной кровати в другую, становится образцовой матерью и женой. Мило, очень мило.

Уже в нетерпении!

А как же!

Ну и хорошо!

Тогда кто?!

Я тоже!


Согласна полностью!

Ага!

А может еще не время плакать...

Еще как жестокий!

Просто все так явственно указывало именно на Юлию, что этот "отец" как-то и брался в расчет. Хотя где-то на подсознании были предположения, что не она все это провернула. У нее не было для этого столько сил и влияния, возможностей, ресурсов. Так что все нормально.

А вот про булыжники не надо!

Да уж!

И моя тоже.

Интрига...

Я тоже так думаю.



Согласна!


Уже никогда! Иначе бы Саша, желая попросить у нее поддержки, не застала бы их в их квартире.



Полностью поддерживаю.

В этой сцене он встал для меня на одну линию с пошляком Алексеем и падшей женщиной Аленой. Мерзость! Фу! Уж лучше Владимирцев, чем это ничтожество!


Согласна.

Посочувствовать? Ну уж нет! Только не это! А может его сразу убить?! Зато воздух будет чище и мир светлее.

Еще какой!

Все равно мерзость! Зато теперь есть вполне честный повод идти под венец с Владимирцевым! Этот ни при каких обстоятельствах от нее бы не отказался! Никогда!

У меня такой же вопрос.

Согласна.

Жду.

Возможно одумается, а возможно...

А действительно? У него язык есть? Взаимопонимание с Сашей есть? Есть. Тогда зачем вместо того, чтобы все ей объяснить по-человечески, он устроил ей эту "отказную", да еще и в такой грубой, надо сказать, форме?! Зачем?!

На Колыму! На каторгу! Без срока возвращения! Чтоб он там и помер, на счастье всем!

Все равно мерзавец! А Сашу с Владимирцевым под венец срочно! Чтоб была счастлива, а про этого даже не вспоминала! И точка!

Ну и бабуся! Я то думала, что хотя бы она блюла тут кодекс чести и морали! Ан нет! Тоже наследила! Конечно, это не похоже на Алену и Ксению, вовсе нет. Но все же...

Ну и пусть! Одним мерзавцем меньше будет!

Надо было все объяснить! Он же весь роман сокрушался, что из-за недомолвок погибла его мать! А сам-то, когда его прижало, предпочел молчать! Это как! Сам себе противоречит! Мерзавец!

У меня такой же вопрос.

И еще один момент: в начале романа была какая-то загадка с поддельной похоронкой на Сашиного отца. С этим как?

...

Irenie:

Добрый вечер всем!
Ксюша!


Он пожалел и так уже 100 раз. Но ничего не поделаешь, решение принято, назад дороги нет.





Стараюсь изо всех сил, чтобы было интересно!!!!


Эх...

Лиля!

Я рада!


Тебе их вместе счастливыми сделать, или по отдельности?


Ура! Ура! Ура! Здорово, что нелёгкий выбор Лучии оценили по достоинству!


В твоём пересказе мне эта сцена видится ещё более эмоциональной и горячей... М-м...! Так и представляю, как это было!


Дык... говорила же я, что будет довольно непростой финал, и как бы далёкий от happy-end-a.... Или не говорила ещё? Ну, девчат, ну вы чего?! Мне, как бы, ещё вторую книгу писать надо... Если сейчас первая закончится бурными свадьбами и все будут счастливы, и никто никому не брат и не сестра - о чём я тогда буду писать продолжение?! Не. Извольте, автор проявит некую самостоятельность... Хотя, согласна, читательские интересы тоже надо соблюдать! Но я смею надеяться, что ещё не разочарую! Просто доверьтесь мне, ок?



Ему было непросто, это да. Но выбора отец ему не оставил. Плюс - война, которая автоматически лишает его возможности давать Саше какие бы то ни было обещания. НЕЗАВИСИМО от Гордеева, который тоже спит и видит, как бы ей насолить. Так что, наш Мишу благородно решает отказаться от неё в пользу Авдеева. Ну, или Володи - это уж как она сама выберет. Потому что, скажи он ей сейчас, что тоже любит её - что она первым делом сделает? Ну? Есть догадки?! А я скажу, если кто забыл (что вряд ли), она - медсестра, а у нас Первая мировая в самом разгаре. С неё станется поехать следом за ним на фронт - и вообще, это странно, что она за отцом-то ещё не уехала, потому что вряд ли она сможет дальше спокойно сосуществовать с Гордеевым в одном городе. И что? Надо это Мишелю? Я думаю, нет. И он прекрасно понимает это, и надеется, что с Авдеевым или с Володей ей будет, действительно, лучше, чем - вот так. Или ждать его, а вернётся он или нет - это ещё вопрос - или!!!! - уехать за ним, упаси Боже!!! Поэтому он предпочитает сжечь мосты, в ущерб собственным чувствам, но ради её же блага! Спасибо любимому папочке. (и собственному идиотскому характеру, ага!)




Юлиана!



Надеюсь, что вторая книга (продолжение-то) не разочарует! Очень надеюсь.


Да, вроде бы, уже все секреты раскрыла! Остался последний, самый маленький!


Ага! Но малость неправдоподобно, наверное, не? Я не знаю точно, но, по-моему, такие как она - исправляются с трудом. Ну, поглядим, что будет.


Хорошо, что ты не усомнилась в Юлии! Мне самой было не по себе тень подозрений на неё кидать, но я очень надеялась, что все сразу вспомнят начало книги, и поймут, что без Кириллыча здесь не обошлось!


Это мысль, да... Надо подумать...


Ха! А я не думала об этом. Правда, интересно, как бы Володя в этой ситуации поступил... Он же не такой жёсткий, с плеча не рубит, и ошибки свои умеет признавать. Хм...





Ох ты ж...


Ну, бабуся - да, зажгла в молодости с красивым генералом! Тоже не без грешка оказалась! Мексиканские страсти прям! Точнее, болгарские...





Да он запутался и потерялся! А ты сразу ругаться...


Пока это так и останется невыясненным. Потом скажу почему, ок? Я про это не забыла, ты не подумай! Это тоже некий ход. Все секреты не раскрываю, а то неинтересно будет! Но ты молодец, что заметила!!!


ДА ДА ДА ДА!!!! Конечно!!!! мой час "икс", как обычно!!!

Спасибо, девчат!

...

Irenie:

 » Глава 35. Вера

- Ишь, чего удумали! За моей спиной! Без соответствующего разрешения! - с каждой секундой Викентий Иннокентьевич распалялся всё сильнее и сильнее, и это, определённо, был самый неподходящий момент для визита, но Саша всё равно вошла в его кабинет. Сваливать общую вину на одну Воробьёву ей не хотелось, в конце концов, если бы не Сашино содействие, Марина Викторовна ни за что не взялась бы за операцию. - Чёрт возьми, да кем ты себя возомнила, Марина?! Мало тебе было того случая с Некрасовой? Думала, что спасаешь, а сама едва не угодила под суд! Бросить надо было этого Владимирцева к чёртовой матери, бросить, и пускай вертится, как хочет! Вознесенская богадельня в Новой слободе давным-давно по нему плачет, я уже и о месте для него позаботился, а ты?! Что сделала ты?!
- Дала ему новую жизнь и возможность встать на ноги, - ответила Александра, осторожно закрыв за собой дверь. Марина с Викентием обернулись на неё, не ожидая, что их прервут в такой момент, и оба нахмурились с неодобрением.
- Саша, ты чертовски не вовремя, - произнесла мадам Воробьёва не без намёка, но Сашу такое предупреждение не испугало. Ей теперь было уже всё равно, и ни Викентия Иннокентьевича, ни возможных последствий она не боялась, свято убеждённая, что самое страшное в её жизни уже произошло, и терять ей больше нечего. Да и потом, её вторая пациентка, старушка Никифорова, уже умерла, а значит, Сашенька провалила свой вступительный экзамен, и ни о какой дальнейшей практике речи идти не может, Воробьёв достаточно понятно ей это объяснил в самом начале. Вытянуть из безнадёжности Владимирцева - это самое большее, на что Саша могла рассчитывать перед уходом, и когда стало ясно, что офицер будет жить, она вздохнула с облегчением и готова была к любому наказанию за своё непослушание.
И оно не заставило себя долго ждать.
- Ага! - провозгласил Викентий, заприметив новую жертву. - Ещё одна! Неблагодарная девчонка! Я дал тебе возможность проявить себя, и чем ты отплатила за мою доброту?! Да если бы он умер во время операции, уже сегодня нас всех увезли бы отсюда под конвоем!
- Не смей повышать на неё голос, - спокойно, не в пример мужу, сказала Марина Викторовна и вновь с недовольством посмотрела на Сашу. Взгляд этот призывал немедленно отступить, уйти подальше от разъярённого Викентия, пока не случилось непоправимого, но Саша словно и не понимала этих намёков. Или не хотела понимать.
- Ты же не думаешь, Александра, что после вашего заговора я оставлю тебя в больнице ещё хоть на минуту?! - до того грозно спросил Воробьёв, что Саша испугалась бы - неминуемо испугалась бы! - если б только не это пугающее хладнокровное безразличие к окружающему миру, в которое она погрузилась после ухода Мишеля.
Ей действительно стало всё равно.
А ведь совсем недавно она рухнула бы на колени перед Воробьёвым и умоляла разрешить ей остаться! Сейчас же она усмехнулась в ответ и сказала устало:
- Викентий Иннокентьевич, оставьте этот фарс. Можете не притворяться, мне давно известна правда. Я слышала ваш разговор с Гордеевым той ночью и прекрасно знаю, что моя работа у вас в любом случае не продлилась бы долго, - когда она сказала это, Марина Воробьёва вопросительно посмотрела на мужа, но Викентий Иннокентьевич оправдываться не поспешил, но в лице сразу изменился. - Вам нужен был повод, чтобы отказать мне в стажировке? Что ж, я его дала. Вот только, знаете что? Я об этом не жалею. Ничуть не жалею! Если ценой спасённой жизни стала моя докторская карьера - я готова заплатить даже дважды. И я ничем не побоялась бы ради этого рискнуть!
- Вы его едва не убили! - воскликнул Викентий Иннокентьевич, уже и не знающий, к чему придраться. А ещё он чувствовал себя не лучшим образом, понимая, что разоблачён, и ему стыдно было смотреть в глаза собственной жене. А Марина, как на грех, только на него и глядела, прямо взгляда не отводила, безумно желая услышать объяснения!
- Не убили же, - хмыкнула она с напускным безразличием и повела плечом. - Более того, через месяц я разрешу ему вставать, и мы с тобой, Саша, ещё понаблюдаем за его первыми шагами!
- Саши к тому времени здесь уже не будет! - отрезал Воробьёв, всё ещё помнивший об обещании, данном министру.
- Отчего же? - с улыбкой спросила Александра. - Разве мне что-то мешает прийти с визитом к своему другу?
- О, боже мой... - простонал Воробьёв и отмахнулся. И без малейших церемоний, указал ей на дверь. - Я прошу вас покинуть мой кабинет, мадемуазель Тихонова! Вы меня разочаровали и не оправдали возложенных на вас надежд!
Ах, вот как мы заговорили? Саша наигранно улыбнулась ему, кивнула послушно и начала медленно расстёгивать пуговицы на своём больничном халате. Движения её были неспешны и плавны, она никуда не торопилась, похоже, и впрямь не испытывая из-за этого инцидента ни малейшего беспокойства. Воробьёв с некоторым недоумением наблюдал за тем, как она снимает с себя больничный халат и как осторожно вешает его на крючок, прибитый к двери. По правде говоря, он ожидал другой реакции - слёз и истерик, с мольбами о снисхождении это как минимум! Но, конечно же, это даже хорошо, что она так спокойна - Викентий Иннокентьевич женских слёз не переносил, а уж видеть плачущей дочь своего лучшего друга не желал тем более.
Но Саша плакать и не собиралась. Все свои слёзы она выплакала предыдущей ночью, больше ничего не осталось. Пугающая холодная пустота на душе поглощала все остальные эмоции, не давая ей впасть в уныние и отчаяние из-за своего увольнения, из-за обидных слов Викентия Воробьёва... Она была до такой степени подавлена из-за отъезда Мишеля, что ни до чего другого ей уже не было дела. Потому, сопровождаемая недоверчивым взглядом доктора Воробьёва, Саша сделала красивый реверанс у дверей, а затем, откинув волосы за плечо, с высоко поднятой головой ушла из его кабинета, оставив их с Мариной одних. Она не стала говорить никаких обидных фраз, не стала обзывать Воробьёва продажным мерзавцем, не стала громко хлопать дверью на прощанье. Она ушла победительницей, потому что, несмотря на фатальные потери, это, всё-таки, была победа!
Владимирцев будет жить! Владимирцев, вероятно, встанет на ноги, если очень захочет! Господи, разве же это не счастье? Тут Саша даже улыбнулась, несмотря на свою печаль - улыбнулась искренне, ибо всем сердцем радовалась за благополучие Владимира Петровича!
Который, как обычно, ждал её у себя. И вновь лучезарная улыбка озарила его красивое лицо, стоило только переступить порог больничной палаты. Правда, Володя нахмурился сей же час и, не успев произнести должного приветствия, спросил первым делом:
- Александра Ивановна, что-то случилось? Отчего на вас нет халата? Боже мой, нет, не говорите мне, что это то, о чём я подумал...
- Пустое, Владимир Петрович, всё пустое! Не беспокойтесь ни о чём, - с ласковой улыбкой произнесла она и, пододвинув стул к изголовью кровати, села рядышком и ласково положила ладонь на его лоб, одновременно поправляя русые кудри и проверяя, нет ли жара.
- Сашенька, но как же... - Владимирцев, разомлевший от её нежного жеста, едва ли не позабыл, о чём хотел спросить, но вовремя спохватился. - Вы ведь пострадали из-за меня! Так я и думал, что добром это не кончится! Но, помилуйте, почему - я ведь всё ещё жив! А значит, никаких претензий к вам у Воробьёва и быть не может! Где он, позовите его ко мне! Я буду говорить с ним! Я добьюсь, чтобы ваше наказание отменили, и...
- Владимир Петрович, я прошу вас, успокойтесь, - тихо и проникновенно сказала Александра, заботливо подоткнув сползшее с Володиного плеча одеяло. - Это рано или поздно должно было случиться, Гордеев приказал уволить меня, и Викентий Иннокентьевич всего лишь ждал повода. И, признаться, я даже рада, что им стала ваша операция. Это лучшее, с чем я могла бы уйти.
- Но, Саша...
- Владимир Петрович, я всё равно не продержалась бы здесь долго. Даже странно, что Викентий Иннокентьевич не выгнал меня раньше - спасибо моему наставнику Сидоренко, заступился, - с задумчивым видом Саша перевела взгляд на шероховатую стену, выкрашенную белой краской, и стала смотреть на неё так пристально, словно та хранила в себе ответы на все вопросы бытия. - Надо же, как получается, - продолжила она. - Самые близкие люди в итоге оказываются предателями и мерзавцами, как Воробьёв, например... А совершенно чужие - Сидоренко, Марина, да хотя бы та же покойная Никифорова - протягивают руку помощи в минуту нужды... Господи, до чего удивительна и непредсказуема наша жизнь... - опомнившись, Саша поняла, что против воли озвучила свои же мысли, не предназначенные для посторонних ушей, и смутилась. - Извините, Владимир Петрович. Я о своём.
- Сашенька, если бы только я мог что-то сделать для вас, как-то отблагодарить вас за то, что вы сделали... - голос его, преисполненный сочувствия, Сашу поначалу тронул, но слишком хорошо она знала, что обычно следует за такими словами. Вновь вспомнился Волконский (а он забывался?), князь Борис Караваев, отец Эллы... И поэтому Саша с усмешкой уточнила:
- Деньги?
Повисла пауза, и Владимирцев недоумённо поднял брови.
- Что?
- Деньги, - повторила она, кивнув ему. - Сейчас вы наверняка предложете мне деньги. Вы же дворянин и довольно богатый, я знаю, у вас два собственных имения, одно в Подмосковье, а одно где-то в Малороссии.
- Саша, простите, но мне это даже как-то и в голову не пришло! - покаялся Владимирцев, и тут-то уже пришёл её черёд удивляться.
- Что...?
- Я имел в виду нечто другое, - уклончиво ответил Володя, но, тем не менее, он умудрился произнести эти слова так, что Саша сразу всё поняла. И, прижав руку к груди, взмолилась:
- Владимир Петрович, я прошу вас, не говорите ничего! Ни слова больше, пожалуйста!
- Саша, согласитесь быть моей женой, и, я обещаю, вы до конца дней не будете ни в чём нуждаться!
- О, боже, - вырвалось у неё и она, закрыв лицо в ладонях, замерла без движений.
- И это вовсе не плата за вашу доброту, как вы могли бы подумать! Я действительно люблю вас. Люблю всем сердцем и искренне желаю, чтобы вы были счастливы. Вы верно заметили, я, хм, довольно не беден, но если вы не смыслите дальнейшей жизни без вашей работы - вы можете работать, и я не стану этому препятствовать.
- Влади-имир Петрович, - простонала Сашенька, чувствуя уже знакомое неприятное жжение в глазах. А она-то думала, что слёз у неё уже не осталось! - Господи, ну зачем, зачем вы всё это говорите?
- Потому, что считаю своим долгом сделать это, - с усмешкой произнёс он. - Я понимаю, жених из меня сейчас не самый завидный, но ведь сама мадам Воробьёва сказала, что у меня есть шанс встать на ноги! И если так, то я всё для этого сделаю. Только соглашайтесь, Саша.
Она глубоко вздохнула, пытаясь совладать с собой, и спросила еле слышно:
- А что будет, если я откажусь? Вы наглотаетесь таблеток? Застрелитесь с горя?
К её величайшему удивлению Владимирцев рассмеялся и, перехватив её руку, поднёс её к губам и поцеловал нежно.
- Ну что вы, Сашенька! Разумеется, нет, ничего такого! Не для того же вы рисковали своей карьерой и своим будущим, чтобы я так глупо упустил свой шанс вернуться к жизни! - смеясь, ответил он. А затем, не отпуская Сашиной руки, посмотрел в её глаза и сказал уже серьёзно: - В случае отказа я буду умолять вас разрешить мне быть для вас добрым другом. Просто другом, как раньше и ничего более. Потому что, это чистейшая правда, я не смогу без вас, не справлюсь.
Саша смотрела на него, непроизвольно качая головой, смотрела и не верила.
Такие, вообще, бывают? Такие, как он? Получить отказ и не печалиться из-за уязвлённого мужского самолюбия, а так ласково и нежно просить о дружбе, потому что, видите ли, он без неё не сможет.
"Господи, Володя, какой же вы хороший, какой чудесный, какой удивительный! - думала Саша, легонько сжимая его руку в ответ. - Какой удивительно благородный и светлый вы человек! Господи, ну почему, почему я не могу вас полюбить?! Как всё было бы просто!"
И поскольку обманывать Владимирцева было бы совсем уж нехорошо, она так и сказала ему:
- Владимир Петрович, вы слишком хороший, чтобы быть нечестной с вами. Позвольте, я скажу как есть: вы бесконечно дороги мне, но люблю я другого.
Что ж, и к такому ответу он был готов. Мишель, помнится, говорил, что у Александры взаимная симпатия с Сергеем Авдеевым. Стало быть, вот так. Но ничего, Владимир не слишком-то надеялся на безоговорочное согласие, а потому разочарования у него никакого не было. Разве что - чуть-чуть. Но не сказать ей о своих чувствах он не мог.
- В таком случае, передайте мои поздравления господину Авдееву, - с лёгкой, но вовсе не язвительной улыбкой ответил Владимирцев. - Ему очень повезло, он настоящий счастливчик!
- Авдееву! - а вот Сашина улыбка была как раз язвительной, очень даже. - Ах, если бы, Владимир Петрович! Авдеев, к сожалению, здесь не причём - а ведь как всё было бы просто, в самом деле...
Такой ответ Владимирцева удивил несказанно. Не Авдеев? Тогда, простите, кто? Кажется, он даже спросил об этом вслух, но Саша не стала называть имён и предпочла уйти от неприятного разговора.
- Это уже не имеет смысла, ни к чему об этом говорить. Я не нужна ему, никогда не была нужна и уж точно не буду, ничего с этим не поделаешь. Видимо, это как раз мой случай, когда говорят: "не судьба". И придётся мне с этим как-то смириться.
А вот этого Владимир Петрович упрямо не желал понимать. "Не нужна"? Она?! О-о, право, да где же найти такого идиота? На скромный взгляд Володи, добровольно отказаться от такой девушки мог, разве что, лишь конченный сноб Волконский, но с него, помешанного на своём титуле, и спрос не велик, потому и...
Тут мысли Владимирцева оборвались как-то сами собой, он посмотрел на Сашу уже совсем другими глазами, а та по его взгляду поняла, что он обо всём догадался. Владимир собрался что-то сказать, не иначе, посочувствовать Саше за самый неправильный выбор из всех возможных, но ему помешал стук в дверь.
- Сашенька, ты здесь? - это была Вера, некогда Сашина коллега, а ныне - просто подруга. Заглянув в палату, она улыбнулась и не без намёка воскликнула: - Так я и думала, что ты у Владимира Петровича! А почему без халата? Викентий Иннокентьевич запрещает медсёстрам ходить без халата, Саша, ты разве не знаешь?!
- Вера, милая, ныне я - обычный посетитель, - отозвалась Александра, поднимаясь на ноги. - К сожалению, я здесь больше не работаю, Викентий Иннокентьевич уволил меня с полчаса назад.
- Не может быть! - изумлённо воскликнула она, прижав к груди обе руки. - Но ведь именно он послал меня за тобой, велел как можно скорее привести тебя в его кабинет! Может, он передумал? Владимир Петрович, вы позволите, я заберу у вас Сашу ненадолго? Начальник просит.
- Разумеется, - отозвался Владимирцев, глядя на Сашу с надеждой. - Я буду молиться, чтобы Воробьёв и впрямь образумился, Александра Ивановна, - сказал он ей вслед.
- Спасибо, Володя, - тепло отозвалась Александра, и за это внимательная Вера тотчас же уцепилась, когда они вышли в коридор.
- Он зовёт тебя по имени-отчеству, а ты его - просто Володей?! - подавив смешок, спросила она. - А граф Авдеев для тебя просто Серёжа? А Волконский тогда как?
- Его величество, - с усмешкой ответила Саша, и Вера рассмеялась, сочтя это за шутку. Взяв Сашу под руку, она потянула её в сторону двери в кабинет Воробьёва, рассказывая на ходу:
- Он, вообще-то, всех нас велел собрать, весь больничный персонал! Я понятия не имею, с чего вдруг это совещание, но раз надо - значит, надо! Правда, боязно немного, говорят, приехал какой-то чиновник, а такие визиты отродясь ничего хорошего не сулили!
"Боже мой, нет, только не это! - Сашенька прикусила губу и принялась горячо молиться. - Если это из-за нашего с Мариной самоуправства, то мне конец. Ей-то ничего не сделают, у Воробьёва достаточно связей, чтобы вывести её из-под удара, а я... Господи... теперь я точно пропала... И некому за меня заступиться, совсем некому! Не Гордеева же просить, в самом деле? Господи, что же делать, что делать?!"
И всё равно она не жалела. Ни минуты, ни секунды не раскаивалась в том, что предпочла рискнуть всем, ради призрачного шанса поставить Владимирцева на ноги. И как на грех, под не прекращающиеся Верины пророчества, Саша вспоминала другую похожую историю, когда Марина точно так же поставила на кон всё, что имела, в надежде спасти некую Некрасову. И не спасла. И если Марина ещё могла рассчитывать на помощь и поддержку близких, то Саша - это уж точно - танцевала на краю пропасти, в любую секунду рискуя сорваться вниз.
По хорошему, ей следовало бы винить себя в опрометчивости, но никакого раскаяния она не испытывала. Она была такой же самоотверженной, как и её отец, как и Марина Воробьёва, и свято верила в то, что людям надо помогать, во что бы то ни стало. Так уж она была устроена.
Правда, под надменным взглядом господина чиновника, действительно присутствовавшего у Воробьёва в кабинете, Сашеньке сделалось не по себе. Этот маленький лысоватый человек в дорогом костюме и смешных очках и впрямь производил на редкость неприятное впечатление. Особенно оно усилилось, когда он спросил:
- Кто из вас Александра Тихонова?
"Ну, вот и всё...", - подумала Саша обречённо и вышла вперёд, оставив Веру позади.
- Это я, здравствуйте. С кем имею честь беседовать?
- Господин Усольцев, Фёдор Иванович, - представился мужчина, и поклонился почтительно - хороший знак. А может, очередное затишье перед бурей? Может, следующей его фразой будет приказ о Сашином аресте? Недоброе чувство зашевелилось в груди, и она, мысленно воздав Господу ещё одну молитву, подошла к Марине Воробьёвой, рядом с которой было отчего-то спокойнее. Марина Викторовна тревогу её разгадала и в жесте немой поддержки взяла за руку, но сказать - так ничего и не сказала. Но Саше и не нужны были слова, Саше достаточно было того, что она не одна, что рядом с ней...
...рядом с ней, кажется, был весь больничный персонал, помимо мадам Воробьёвой! Семён Петраков, заведующий травматологическим отделением, кивнул Саше в знак того, что он не даст её в обиду, и недобро посмотрел на чужого человека, будто собираясь наброситься на него, случись что. Тётя Клава, стоящая рядом с ним, воинственно скрестила руки на груди и переваливалась с пятки на носок, уже не в силах терпеть столь длительного ожидания. Когда Саша посмотрела на неё, пожилая женщина улыбнулась и подмигнула, дескать, не бойся, Сашенька, в обиду мы тебя не дадим! И Вера, перепуганная ни на шутку, послала Саше полный искреннего беспокойства взгляд - подруга тревожилась за неё, переживала! И старый Макаров, слепой на один глаз, тоже недовольно нахмурился, когда Усольцев назвал Сашино имя - что это понадобилось этому хлыщу от их Сашеньки?
Был здесь и Сидоренко, в кои-то веки вылезший из своего подвала по случаю общего сбора, что объявил Воробьёв. И Сидоренко, признаться, удивил всех - без малейших слов он подошёл к Александре и, встав по левую руку, загородил её собой от неприятных взглядов Усольцева. Так, словно эта девочка была под его защитой отныне и впредь. Саша, наблюдая за своим наставником, подумала, что разрыдается сейчас. Такой поддержки она не ожидала, признаться, а уж от Сидоренко и подавно!
И лишь Викентий Воробьёв, которого она с детства боготворила, ныне сохранял полнейшую невозмутимость. На Сашу он даже не взглянул, куда больше его волновало присутствие г-на Усольцева, нежданного, незваного и уж точно нежеланного гостя. Тот, почувствовав на себе взгляд Воробьёва, уточнил:
- Все в сборе? Стало быть, можно начинать?
- Давно пора, а вы всё тянете! - проворчала тётя Клава. - Никаких нервов с вами нет! Поседеть можно от волнения!
Учитывая то, что поседела тётя Клава лет эдак с десять назад, слова её прозвучали как шутка и слегка разрядили обстановку. Петраков, по крайней мере, в драку на чиновника больше не собирался, да и Викентий Иннокентьевич позволил себе улыбнуться мимолётом. Хотя уж он-то одним из первых рисковал поседеть, руки у него подрагивали, и он заметно нервничал, заранее предчувствуя беду.
И она не заставила себя долго ждать.
- Что ж, в таком случае, позвольте сделать небольшое объявление, касающееся каждого из вас. Вам это вряд ли известно, но я был душеприказчиком, адвокатом, а так же правой рукой покойной графини Никифоровой, Марьи Станиславовны, и ныне присутствую здесь, дабы огласить её последнюю волю!
- Так она и впрямь была графиней! - вырвалось у Веры, кажется, слишком громко. - А мы-то думали, это всего лишь старческий бред!
- Вера, помолчи! - прикрикнул на неё Викентий Иннокентьевич, но Усольцев на бестактность молодой медсестры внимания не обратил и, усмехнувшись, достал из своего портфеля какой-то документ, который с улыбкой продемонстрировал всем собравшимся. - Незадолго до своей смерти Марья Станиславовна попросила меня обналичить все её банковские счета, чтобы сделать некую покупку, которая, признаться, показалась мне странной. Поначалу я решил, что это, как вы, милая барышня, изволили выразиться - не более, чем старческий бред, но Марья Станиславовна до последней минуты своей жизни сохраняла трезвый рассудок, вот в чём дело! Она объяснила мне свои мотивы, и я, разумеется, согласился с ней. Не думаю, что у меня было право препятствовать в её последней воле... Дело в том, - Усольецев перевёл дух и промокнул платком вспотевший лоб. - Дело в том, уважаемые господа, что Марь Станиславовна выкупила Басманную больницу у городских властей. Выкупила в частное пользование и после своей смерти завещала некой Александре Ивановне Тихоновой, стало быть, вам?
Саша вопросительного взгляда душеприказчика и не увидела его вовсе из-за беспросветной пелены слёз. Ей казалось, что она больше не заплачет уже никогда, но Марья Станиславовна сумела её удивить.
- Поздравляю, милая девушка! - с улыбкой сказал Усольцев. - Отныне вы - хозяйка всего этого заведения, и вольны распоряжаться здесь, как вам вздумается!
Разъярённый, полный бессильного отчаяния возглас Викентия Воробьёва Саша тоже не услышала. Не выдержав, она разрыдалась в голос, а Марина поспешно обняла её и прижала к своей груди. Остальные в полнейшем недоумении переговаривались между собой, обсуждая неожиданную смену командования, но настрой у персонала был положительный. Особенно радовались усмехающийся в усы Сидоренко и Вера, времени от времени повторяющая: "Ай да Марья Станиславовна, ай да пронырливая старая карга!"
- Этого не может быть! - продолжал возмущаться Викентий Иннокентьевич и в отчаянии своём дошёл до того, что подбежал к душеприказчику и схватил его за грудки. - Она не могла этого сделать! Не могла! Больница принадлежит государству, чёрт подери, она не могла выкупить её для себя!
Плечистый и высокий Семён Петраков оттащил разбушевавшегося Воробьёва от брыкающегося Усольцева и проревел у него над ухом:
- Викентий Иннокентьевич, немедленно успокойтесь!
Да с таким вызовом, что Воробьёв сразу понял - увы, его больше не воспринимают всерьёз. Кончились времена его славного правления, а всё из-за кого?! Из-за какой-то полоумной старухи?!
- Это было не так-то просто, - с запозданием отозвался душеприказчик, отвечая на вопрос Воробьёва. - Но у покойного супруга Марьи Станиславовны имелись связи в самых неожиданных кругах. Ей пошли навстречу, но только в порядке исключения и, разумеется, не бесплатно! Очень не бесплатно. В эту покупку пришлось вложить немалую сумму и почти столько же на, хм, некие подношения в соответствующие инстанции...
- Взятки! Мзда! Называйте вещи своими именами, чёрт возьми! - кричал Воробьёв. - Она их всех подкупила, старая ведьма!
- Викентий Иннокентьевич, я бы на вашем месте повежливее отзывалась о даме, да ещё и покойной... - проворчала тётя Клава, но даже в этом вполне спарведливом упрёке Воробьёву снова почудилось неуважение к нему лично.
- А вы вообще кто такая?! С какой стати мною командуете?! Вы всего лишь ключница, чёрт бы вас побрал!
- Викентий, замолчи, - резко осадила его Марина. А затем, чуть отстранив Сашу от себя, заглянула в её заплаканные глаза и попробовала улыбнуться. Саша вяло улыбнулась в ответ, но у неё не то чтобы получилось, и тогда за дело взялся Сидоренко, в своей обычной, чуть грубоватой манере:
- Саня! А ну кончай разводить мокроту! Вытирай слёзы, слышишь меня?! Радоваться надо, а она ревёт, бестолочь! Ох, Саня-Санечка, была бы ты парнем - не ревела бы белугой! Цены бы тебе тогда не было!
Саша доброму совету вняла и слёзы действительно вытерла. Правда, мельком взглянув на платок со знакомым до боли золотистым вензелем Волконских, едва ли не разрыдалась снова, но под насмешливым взглядом Ипполита Сидоренко, сдержала себя и улыбнулась ему уже немного повеселее, чем улыбалась Воробьёвой пару мгновений назад.
- Ну что ж, - произнёс Сидоренко, оглядев тяжёлым взглядом своих коллег. - Не знаю, как вам, а мне новая кандидатура нравится! Лучше, пожалуй, и не придумать - разве что, меня самого? (Тут все категорично покачали головами, а Сидоренко изобразил лёгкое расстройство по этому поводу) Ладно-ладно, предатели, не очень-то и хотелось! Что ж, Санька, поздравляю! Жаль, конечно, что девка командовать будет, а не мужик, но уж лучше ты, чем этот очкастый упырь!
- Что?! - взревел Викентий Иннокентьевич, задетый за живое. Он, конечно, знал, что за глаза его в больнице называют именно так (спасибо той же Никифоровой!), но чтобы посметь высказать такое ему в лицо... это случилось впервые. И это был полный крах.
- Надеюсь, ты его первым делом отсюда выкинешь? - продолжил глумиться Сидоренко. - Или, нет, не так! Я заберу его к себе, ассистентом! Викентий! Как смотришь на то, чтобы сменить квалификацию и поработать немного с покойными? Как ты там говорил, когда отправлял ко мне бедную девчонку? Чтобы развивать способности во всех областях? Так это милости просим, я тебя всегда жду!
На его шутку рассмеялись все, даже Марина позволила себе короткую улыбку. А Сидоренко, похлопав Сашу по плечу, сказал тихонько:
- Поздравляю, девочка! Это победа! - и склонившись совсем уж к её уху, прошептал: - Приходи ко мне в подвал, когда всё закончится! Это дело надо обязательно отметить, у меня для такого случая припасён чудесный коньяк!
Саша улыбнулась ему и кивнула, и тогда Сидоренко ушёл, не забыв демонстративно поклониться в пол своему бывшему начальнику, Викентию Воробьёву. А Вера, следующая на очереди с поздравлениями, бросилась к Сашеньке на шею и расцеловала её в обе щёки.
- Милая, милая моя, как же это здорово, ты снова останешься с нами! Саша! Это тебе в награду за твою доброту, несомненно! Недаром говорят: всё возвращается, и добро, и зло, да не просто так, а в троекратном размере! Саша, как же я за тебя рада! - улучив момент, Вера взяла Александру за руку украдкой и вложила какую-то бумагу в её ладонь, и прошептала: - Это тебе от Никифоровой. Она попросила передать в тот день, когда я впервые видела её живой. Велела не сразу, а "После визита господина Усольцева". Я подумала, что это очередной старческий бред, а, выходит, она знала, что делала?
- Вера, милая, она с самого начала знала, что делала! - с неподдельной грустью ответила Сашенька, сжимая небольшой листочек в руке. Впрочем, когда к ней подошла Марина, Саша поспешила убрать записку в карман, чтобы не возникло лишних вопросов.
- Что ж, мадемуазель Тихонова, - с иронией вспоминая слова своего мужа, произнесла Воробьёва. - Позвольте вас поздравить! - она грациозно поклонилась и сказала от всей души: - Счастлива работать под вашим началом. Если, конечно, вы дозволите мне остаться в стенах вашей больницы.
Саша с тёплой улыбкой смотрела на неё, время от времени смахивая слёзы краешком белого платка, а потом заметила вдруг, как и все остальные как по команде склонились в почтительном поклоне. Все, кроме Викентия Воробьёва, который, пробормотав ругательство, оттолкнул со своего пути Семёна Петракова и пулей выскочил из кабинета, не забыв громко хлопнуть дверью напоследок. Красиво уходить он не умел, но не будем судить его строго.
Душеприказчик Усольцев терпеливо ждал, когда стихнут последние поздравления, и ничем не выдавал своего присутствия дабы не испортить момент. И лишь когда все разошлись, не считая Марины и тёти Клавы, он подошёл к Александре и сказал, что нужно оформить некоторые бумаги для того, чтобы окончательно вступить в свои права.
Дальнейшее происходило как в тумане. Саша не помнила слов, не помнила этих бесконечных договоров, которые она подписывала, не слышала голосов Марины и Усольцева, эхом витавших над ней, не слышала противного скрипа ручки по бумаге, когда она выводила свою фамилию - всё смешалось в один раздражающий гул, который стих лишь когда она вышла на больничное крыльцо и осталась наедине с собой. Она закурила, с удовлетворением заметив, что пальцы больше не дрожат, и лишь тогда, убедившись, что её никто не потревожит, достала из кармана записку.
Послание оказалось совсем коротким, но очень трогательным, как раз в духе покойной Марьи Станиславовны:
"Надеюсь, этот подарок тебя хоть немного порадует и отвлечёт от твоей любовной хандры. Забудь его, девочка моя, а если будет трудно - помолись. Помнишь, как учила тебя твоя юная подруга Марья Станиславовна? Молись и веруй, девочка. Молись и веруй!"

...

xiomara:

Ириша, мы тебе доверяем. Но поклянись, что во второй книге ты соединишь наших голубков. Другой вариант даже не рассматривается!



Так она уже выбрала - его!



Понятно, что он заботится о ней, о ее безопасности. Но получается, что он все решил за нее. Но если поставить себя на ее место, то я бы все для себя решила по-другому, даже в такой непростой ситуации я бы предпочла услышать от него признание, а потом будь что будет. И ждала бы его с фронта, или даже поехала бы за ним. И если бы даже он погиб, не дай бог, то я хотя бы знала, что была любима им и нужна ему. Как-то так!

...

Irenie:

А если я сейчас торжественно поклянусь - это будет считаться спойлером, или нет?


Дык...!!! Я ж не утверждаю, что он правильно поступил!!!! Я тоже считаю, что он - балбесик! Но... но... я его оправдываю, да-да.


Согласна с тобой! Но он, вот именно, "решил за неё". Мужик сказал - мужик сделал. Правильно или неправильно - уже второй вопрос. Да и потом, я сомневаюсь, что такой жёсткий человек, как он, стал бы драматизировать, нечто вроде: "Ах, я люблю тебя, Саша, но мы не можем быть вместе, потому что иначе мой отец тебя убьёт! Я не могу тобою рисковать!" - вряд ли... Это совсем не в его духе. В его духе как раз вот так взять и уйти, лишив её последней надежды, обрубить всё, сжечь мосты. ООООЧЕНЬ в его духе! И - ООООЧЕНЬ НЕПРАВИЛЬНО, БЛИН! Но, с другой стороны, опять же, я его оправдываю полностью. Он о ней думал в первую очередь, а не о себе. Поэтому и совращать её не стал тогда, в часовне. Надеялся, что она ещё сможет стать счастливой - без него - и выйти замуж удачно, а о нём вообще забыть. Как-то так.

И потом:



Сам понял, что чё-то не то. Но это его фишка - неумение признать свои ошибки вовремя. И недомолвки - правильно Юлиана сказала - он уже мать из-за этого потерял, ну, видимо, предыдущий случай его ничему не научил. Вот такой вот у него дурацкий характер!

...

xiomara:

Конечно, следовало ожидать, что Викентий устроит бучу из-за операции



И это говорит врач?! Пусть Саша промолчала и не назвала его продажным мерзавцем, но продажный мерзавец он и есть! Уволил ведь Сашу, гад! И еще посмел чего-то там вопить о своей безмерной доброте и ее неблагодарности! Морда лицемерная! Но как она ушла из его кабинета, приятно посмотреть! не стала умолять его о снисхождении и все такое прочее, а ушла достойно, с высоко поднятой головой! Молодец, девочка! Но это и правда малая цена за здоровье Владимирцева.

Как же я рада, что он идет на поправку. Парню настолько похорошело, что он не долго думая предложение сделал. Но увы и ах! И ведь какой благородный человек - в случае отказа предложил быть просто другом. И где таких мужчин делают?



Увы, такое в жизни не редкость. Вон как все сотрудники встали в круговую оборону на защиту Сашеньки. А Никифорова вообще отдельная песня. Вот ведь замутила бабулька!! Выходит, ее мифическое состояние вовсе не мифическое.



Вот сюрприз так сюрприз! Наша Саша теперь начальница. Конец правления Викентия!

Необыкновенный жест со стороны Никифоровой. Это как знак благодарности и в то же время поддержки. У Саши начнется новая жизнь, новые обязанности, которые не позволят ей погрузиться в ее несчастье. А там, даст бог и уважаемый автор, жизнь подарит ей новую встречу с "его величеством".

Интересно, как Змей Горыныч отреагирует на такую новость? Викентий, наверно, побежит к нему доложить обстановку. Уж точно, он не обрадуется такому сюрпризу...

...