Наши за границей

Дебош на собачьей площадке

Весна...
"Яркое утро обещает долгожданный теплый денек и настроение у меня весьма игривое. А почему бы и нет? Я - мужчина в самом замечательном из всех возможных исполнений и посему готов заявить: "Я молодой, задорный и полный сил эрдельтерьер и не унюхать этого могут лишь отсталые, дряхлые дворняги. Я - породистый красавец, с прекрасной стойкой, прямыми столбиками ног, гибкой спиной и воинственно поднятым обрубком хвоста. Шерсть на поджаром теле короткая, жесткая и красиво уложенная, словно каракульча. И все же, главная моя достопримечательность - это голова: морда, хоть и имеет форму кирпича, но венчается снизу ухоженной импозантной бородкой, а умный лоб украшен двумя изящными, переломленными посередине ушками".
И вот такой роскошный джентльмен во всей своей красе вынужден терять драгоценное время, томясь на пыльной площадке. И отнюдь не в песчаной пыли пустыни Сахара или снежной поземке безмолвной Антарктиды. Хотя, конечно, если предположить, что и там вот так запросто может разгуливать элегантный молодой эрдельтерьер ... Подумать только, вчера по телевизору передачу "Вокруг света" смотрел, так оказывается, на Южном полюсе все наоборот, - когда у нас зима - у них лето, и еще, что антарктическая фауна совершенно лишена представителей разумных животных! Вот где я бы развернулся, создал бы собственную популяцию... Хм..." Фокстер Глаус фон Сонхорстер внимательно огляделся в поиске возможной спутницы и зачинательницы новой породы разумных собак, - будущих жителей огромного белого континента.
Впереди него, флегматично подрагивая ляжками и выписывая круглой попкой заманчивые восьмерки, галопировала ротвейлерша Азалия фон Дульцен. Рядом держалась ее хозяйка, во всем повторяющая свою воспитанницу. "Нет, эта не подойдет - слишком раздета, а в Антарктиде морозы до пятидесяти градусов доходят. Жаль - красота-то, какая!"
Размышления прервал зычный голос инструктора: " Остановились, посадить собак!"
- Сидеть!
Команда прозвучала очень резко и некстати - эрдель как раз собирался сделать рокировку, чтобы, обогнав сдобную Азалию, пристроиться в хвост шикарной рыжей колли - нежной чаровнице с раскосыми черными очами. "Не получилось!" - Фокстер нервно сглотнул обильную слюну и поперхнулся, потому что строгий ошейник резко передавил ему шею. Пришлось подчиниться. Хозяин, довольно сопя, надоедливо впихивал в пасть опостылевший сухарик, посыпанный сыром.
"Не понимаю, как можно быть таким недалеким? Каждый раз перед дрессировкой этот олух сушит в духовке кусочки хлеба, крошит на них тертый сыр и воображает, что я не отличу настоящий продукт от припорошенных им сухарей. Да меня от них - пучит! Хозяин еще удивляется, почему в прихожей такой дух стоит - хлебный! А если б его горелыми корками беспрерывно кормить в течение двух часов? Но люди, конечно, не нам чета, у них желудки железные, так же как и все прочее. Если понаблюдать внимательно за моим, оказывается, больше всего у него работает то место, на котором он сидит - двадцать четыре часа в сутки, кроме вторника и пятницы - в эти дни он со мной на дрессировку ходит. Зато тут уж он дрессируется по полной программе, одно непонятно - меня-то зачем берет? Ему и так здесь очень славно и интересно: "Сидеть, лежать, стоять. Бежать, ползти, нести!" Но ведь приспособился, хитрец! Вместо того чтобы самому выполнять команды, он меня заставляет".
- Продолжаем движение, - раздался голос инструктора, и собаки с владельцами двинулись по кругу. Ротвейлерша утащила хозяйку в сторонку, чтобы облегчиться, и Фокстер Глаус фон Сонхорстер тут же выполнил свой маневр и удобно пристроился в круг как раз позади роскошной колли, тащившей на поводке субтильную и будто общипанную владелицу. Обозрев впереди бегущую парочку, он мимолетно заметил: "Ну и люди, все стараются под нас подделаться, даже прически "а`ля" выбирают. В собачьем парикмахерском искусстве это триммингом называется, когда остевой волос полностью выщипывают, оставляя лишь подшерсток в виде мягкого пуха. А у этой отчаянно флиртующей кокетки остевой-то волос выщипали, а вот о подшерстке, очевидно, ей и не мечталось - несколько редких пушинок на голове уж ни как не могут скрыть давние последствия убогого детства. Оказывается, рахитом не только щенки болеют!" Желание нравиться не исчезло вместе с волосами и дамочка, перевязав цыплячью шейку шарфиком, напропалую строила глазки всему мужскому контингенту, скопившемуся на площадке.
Фокстера совсем не волновал облик хозяйки его избранницы - его мучило сознание важности момента, ведь он выбирал будущую прародительницу новой расы высокоразвитых собак. Наконец настал удачный момент для сближения: эрдель перешел на легкий аллюр и сильно натянул поводок с прицепившемся на другом конце мужчиной. Тот, очевидно, не смог оценить его маневр и упрямо тянул тросик на себя. В это время в общий круг плавно влились ротвейлерша с хозяйкой, и подпирали владельца эрдельтерьера со спины. Образовалась заминка, задние наваливались на впереди бегущих; кто-то кому-то отдавил то ли лапы, то ли ноги; порвал или измял то ли чулки, то ли брюки; обслюнявил, а может и пожевал со смаком новую куртку... В общем, крик, возмущение, гам, - порядок был нарушен, занятие скомкано. И все бы ничего, не впервой инструктору наводить тишину на площадке, но тут маленькая и манерная ши-тцу замешкалась на пути могучего кобеля кавказской овчарки. Заблудившись в его задних лапах и пушистом хвосте, крошечная собачонка потеряла ориентацию и куснула ближайшее к ней тело, в надежде разрешить ситуацию. Матерый кавказец по кличке Вулкан, презрительно до сих пор переступавший лапами среди своры смешавшихся собак и их владельцев, взревел, ощутив боль и непонятную тяжесть в причинном месте. Этого прежде благодушный гигант стерпеть не мог. Сила, подобная медвежьей, взыграла в нем, и огромный кобель совершил рывок, достойный прыжка взбесившегося слона, слету подмяв под себя нескольких дам, оказавшихся на его пути, и запутавшись в их поводках.
Почувствовав оковы, Вулкан решился на крайность, - тикать, пока не лишили самого дорогого. Он окинул побагровевшим взглядом перспективу и выбрал самый прямой путь - через ограждение, ров, пару бумов и глухой барьер. Полосу препятствий вместе с ним более-менее удачно преодолевали нечаянные пленники прочной собачьей экипировки, но тут на пути возник двухметровый деревяный забор - Вулкан хоть и совершил прыжок, подобный полету ласточки, но этого, при всей своей прыти и страхе, не смогли осилить невольники происшествия, размазавшись по внутренней стороне забора. Благоразумная ши-тцу незаметно отвалилась, словно насосавшаяся пиявка. Ее-то, кроме собственных челюстей, с темпераментным гигантом ничего не связывало...
Пока оседала пыль, окутавшая площадку плотным туманом, пока инструктор с хозяином кавказской овчарки оббегали площадку с наружной стороны, чтобы отцепить собаку и освободить измученных пленников, пока отряхивались, отплевывались, обтирались и распутывались... Из ближайшего укрытия показалась парочка: хитрый рыжий эрдельтерьер и смущенная, но до неприличия довольная колли. Ее субтильная хозяйка с поводком на шее вместо шарфика, ахнула: "У моей девочки - критические дни!" По глазам ее девочки было видно, что критические моменты счастливо миновали. В глазах Фокстера Глаус фон Сонхорстера так же ясно читалось, что он свою миссию выполнил достойно и начало новой расы сообразительных собак положено.
Глядя на кудлатую морду блудливого эрделя рядом с аристократичной мордочкой пушистой колли, инструктор хмыкнул и громогласно изрек: "А, что ж вы, дамочка, в эти ваши, хм, как их там, критические дни, на площадку приперлись?"
* Наталья Левчук, 2003