Исторические романы и книги по мировой истории и культуре

Потом мы говорим о его работе. Марчелло снимался у еще одного большого мастера кинематографа, Микеланджело Антониони. Он тоже мой земляк Феррары.
Не так давно вышла книга, посвященная ста наиболее выдающимся личностям в истории человечества. В нее попал и Антониони. В Соединенных Штатах его зовут просто «Микеланджело». Весьма красноречиво. Сценарии всех его фильмов были собраны в один том, как в свое время поступили с Дрейером. Вместе с Феллини и Висконти он входит в тройку «великих».
Я познакомился с ним много лет назад, когда он был редактором «Чинема». Из Феррары он потом поехал попытать счастья в Риме. Первый его фильм, документальный, был посвящен городским уборочным службам, он так и назывался - «N.U.», «Netezza Urbana» («Служба чистки улиц»). В его первом художественном фильме снялась Лючия Бозе, молодая и потрясающе красивая. История любви - несчастной, разумеется. Позже его назвали «поэтом душевных терзаний»; он объяснил людям, что такое «отчужденность».
Антониони редко давал интервью и неохотно устраивал пресс-конференции. Ему никогда не нравилось находиться в центре внимания и чувствовать на себе взгляды многочисленной толпы. О нем говорили как о робком, углубленном в себя, ранимом, психологически незащищенном - в общем, идеальный объект исследования для Фрейда.
Он пытался защищаться:
- Для того чтобы дать себе оценку, мне нужно посмотреть на себя со стороны. Я принадлежу к тем людям, которые меньше всего думают о самих себе. Обо мне говорят: Антониони высокомерен, аристократичен - в общем, гнилой интеллигент. Лучше бы спросили меня самого, к какой категории я себя отношу. Когда мне нужно снять уличную сцену и вокруг собирается толпа зевак, мне хочется провалиться сквозь землю.
В детстве мне нравилось играть в куклы, я заставлял их двигаться, городил вокруг них города, и если не удавалось реализовать тот сказочный сюжет, который родился перед этим в моей голове, я приходил в отчаяние.
Я задал ему вопрос:
- Что значит для тебя, для твоего творчества юность, проведенная в Ферраре?
- Юность всегда значит очень много, независимо от того, прошла она в Ферраре или в каком-то другом месте. Я сохранил о ней самые светлые воспоминания, полные волшебных фантазий, воплотившихся затем в истории о городе, предающемся наслаждениям.
Это довольно счастливый период в моей жизни: я не понимал ничего из того, что творилось вокруг меня. Родился и вырос в мелкобуржуазной семье, посещал кабаки и салоны, был чемпионом по теннису, любил заниматься любовью с девушками из народа, кататься по городу в четыре утра на двуколке. Был очень дружен с Джорджо Бассани. Очень любил павильоны и сады Финци-Контини: они просто очаровательны!
Я никогда не оглядываюсь назад, и поэтому мне трудно определить, какие именно события прошлого сыграли в моей судьбе самую важную роль: отъезд из родного города, женитьба или же увольнение из журнала Чинема». Я слишком увлекся кинематографом и остался без гроша в кармане.
Вспоминаются также и тягостные моменты. Моя мать умерла во время войны. Я приехал домой, а ее, оказывается, уже год как нет в живых.
Очень жаль, что у меня нет детей, но для того, чтобы иметь их, необходимо также иметь и ясные перспективы, чего обо мне никак не скажешь.
Очень боюсь болезней. Мне хотелось бы всегда оставаться таким, какой я есть сейчас. Никогда не понимал, почему человек должен непременно с возрастом дряхлеть. А что касается смерти, она меня как раз не страшит.
Я спросил его, не испытывает ли он угрызений совести.
- Я встречался с одной девушкой, и как-то мы поссорились. В приступе гнева я сказал ей, что был близок и с ее матерью. Никогда себе этого не прощу.
Я спросил, правда ли это, будто он доводит актеров до безумия.
- Это легенда, распространяемая Жанной Моро. Просто не все в состоянии сразу привыкнуть к моему методу, который заключается в том, что помимо «послания», которое актеры всегда ждут от режиссера, и объяснения скрытых мотивов поступков персонажей я даю им рекомендации по поводу того, как они должны вести себя во время съемок. От одного актера мне требуется в данный момент проявление какого-либо чувства, от другого - только его лицо. Синьора Моро написала, что ждала, чтобы ее пылко любили. Что тут попишешь!
Не думаю, чтобы Мастроянни страдал от чрезмерного деспотизма Антониони, но кое-какие проблемы у них все же возникали.
«Однажды я уже говорил, что, случись мне заболеть, я не хотел бы, чтобы Антониони делал мне операцию. Не потому, что он не справился бы, а из-за этой его холодности. Я снимался у него в «Ночи», но счастья не испытывал.
Вероятно, меня баловал Феллини и другие режиссеры, за исключением, может быть, Джерми, который не
произносил ни слова, но всегда сохранял доброжелательное выражение лица. Антониони, будучи в принципе прекрасным профессионалом, отнюдь не излучал тепло и благожелательность. Более того, он заявлял, что актер для него - это всего лишь художественный и сценографический элемент.
Я всегда стремился к тому, чтобы между мной и режиссером устанавливались доверительные отношения и царило полное согласие. Фильм - это любовное приключение, история любви между актером и режиссером, длящейся в течение съемочного периода. Потом, как и пристало хорошим проституткам, мы переходим в другие руки, готовые к новой любви.
Когда он снимал фильм «За облаками», я согласился сыграть в нем даже за весьма скромный гонорар. Надо мной потом долго смеялись. Я же рассуждал так: нужно принять участие, чтобы дать ему возможность работать, поскольку дела его в то время шли неважно, видимо, сказывалось плохое физическое состояние. Вим Вендерс снял меня в четырех эпизодах, однако при монтаже Антониони почти все вырезал, оставив лишь одну крохотную сценку, просто курам на смех, где мы были вместе с Жанной Моро. Один французский критик писал: «Что это, дань уважения героям «Ночи» или просто шутка?»
Эта сцена длится всего-навсего тридцать секунд, а я снимался целых десять дней, на холоде. Потом я заболел, уменя было плохо с легкими. Но кому какое до этого дело? Такова наша профессия, надо быть ко всему готовым».