Второй этаж восточного крыла Корстэнофорта преобразился до неузнаваемости. Леди Амелия приготовила для девушек удобные уютные комнаты с гардеробными и ванной, оформленные по последней моде, которые пришлись бы по вкусу даже самым требовательным и придирчивым дамам. Старые темные и тяжелые ткани были заменены золотисто-желтыми, голубыми и бежевыми; стены облицованы серебристыми гобеленами с райскими птичками; пошиты новые портьеры и чехлы для мебели, в едином стиле, с цветочными рисунками, воланами и ламбрекенами. Помещения, пахнущие новизной после ремонта, стали светлей и как будто просторнее.
Багаж уже доставили, и Марша хлопотала в гардеробной, разбирая и развешивая вещи. Виттория переоделась в домашнее нежно-салатовое платье с оборочками, достаточно нарядное для торжественного обеда в большом семейном кругу, и заглянула в спальню к Тизири, которая блаженно раскинулась на большой кровати.
- Зира, к нам приехала моя ибертанская бабушка.
«Зачем?» - тарга встревоженно зашевелилась.
- На могилу дочери.
«Могила в Мисуре».
- Она знает, но мама долго жила в Корстэнфорте. Леди Амарэнта привезла надгробный памятник, а мне в подарок белую лошадь.
«Красивая лошадь, я видела. Что это значит?»
- В Ибертании такой древний обычай – родители дарят девицам лошадей. Я внучка Амарэнты Оросио, и мне никто никогда не дарил белую лошадь.
«Почему она приехала теперь, а не раньше?»
- Раньше ее не пускал мой ибертанский дед, а летом он умер. Зира, бабушка не отрекалась от нашей мамы, но не могла оспаривать решение главы семьи. Ты же знаешь, что в патриархальных семьях последнее слово остается за мужчинами. Она писала маме письма, а дед их перехватывал.
«Она тебе понравилась?» - вопрос тарги заставил ее задуматься.
Виттория не испытывала неприязни к княгине Оросио, свалившейся как снег на голову, но и глубокой симпатии пока не возникло. Но она могла стать бесценным информатором о маминых молодых годах…
- Мне ее жалко, я понимаю ее чувства… У нее глаза, как у мамы. Зира, она очень старая. Обещала рассказать о своей жизни. Хотя она плохо говорит на альбигонском, но у нее есть секретарь-переводчик. Очень красивый молодой человек, правда, не в твоем вкусе, потому что брюнет. Его зовут Джакобо.
«Ты его желаешь?» - тарга провела ладонью по своему телу, от груди вниз.
- Скорее да, чем нет, - честно призналась девушка. - Но это не имеет абсолютно никакого значения, потому что я не собираюсь заводить с ним интрижку, и не умею брать мужчин как ты.
«Не завидуй».
- Вот еще! Будто это какое-то добродетельное качество. Перед обедом я тебя с ними познакомлю. Да! Обед будет праздничный. Бабушка устраивает пиршество в честь нашего приезда, поэтому оденься красиво. Все. Я пошла.
«Ты куда?» - Тизири поймала ее за руку.
- В бальный зал. Найдешь меня там, если понадоблюсь. Хочу, наконец, увидеть нашу коллекцию.
Большой зал находился на первом этаже восточного крыла, под апартаментами сестер. С момента открытия, на протяжении сорока лет, его использовали по прямому назначению. Виттория даже смутно помнила последний бал, устроенный мамой перед отъездом в Мисур. Однако за последние десять лет он превратился в домашний музей древностей, переправленных с Востока.
В коридоре она встретила Николаса, который направлялся к ним в гости.
- Поздравляю с новосельем! Хотел узнать, как вы устроились на новом месте.
Виттория подозревала, что кузен использовал благовидный предлог для встречи с таргой. Она не могла не заметить, как он влюбленно смотрел на нее по дороге от города до замка, краснел и сопел. Тизири же демонстративно игнорировала его нежные и робкие взгляды, будто вняв ультимативному требованию сестры и отказавшись от идеи соблазнять брата.
- Пока обживаемся. Позже пригласим тебя, когда распакуем багаж. А пока, пойдем, покажешь коллекцию, - она взяла его под руку и увлекла в обратную сторону. - Ты писал, что заказал дополнительные стеллажи? Найдутся свободные полки для хогарских чаш? Короба со мисурскими статуэтками отнесли в бальный зал?
Раньше она мечтала о том, чтобы Николас и Тизири - одинаково близкие, дорогие люди - обвенчались, но теперь первой опротестовала бы их брак, потому что тарга не создана для семейной жизни.
«Не будет тень прямой, если ствол кривой… Я не позволю использовать Ника, как инструмент для получения удовольствия. Он мой брат, а не какой-нибудь не суеверный магрибский пастушок. Да это его убьет! Не физически, но морально. Лучше пусть страдает от неразделенной любви, чем от женской измены, - думала она, украдкой поглядывая на кузена. – Он только внешне взрослый, а в душе – ребенок, наивный и безыскусный. Зира хитрая, может, только делает вид, что он ей безразличен, а сама у меня за спиной строит коварные планы… И ведь не признается! Пока не случилось непоправимое, надо как-нибудь дипломатично и доходчиво объяснить Нику, что Зира – бесчувственная и бессердечная хищница. Перевоспитать ее так же невозможно, как лизнуть небо».
- Ник, я должна сказать тебе кое-кто, - начала она и закусила губу, обдумывая вступление к отповеди.
- Я знаю, что у нас гостит твоя ибертанская бабушка, - он по-своему расценил ее слова.
- Да, - она растеряно кивнула. - Увидишь ее во время обеда.
- Она тебе понравилась?
- Да вы, что, сговорились! Я познакомилась с ней полчаса назад. Она для меня пока чужой человек.
- Маман сказала, что княгиня хочет забрать тебя в Ибертанию.
- Леди Амарэнта привезла официальное приглашение от императора Альфонса.
Кузен присвистнул.
- Хочешь поехать?
- Нет! – она зло притопнула. - Ник, я только что вернулась домой. А сейчас больше всего на свете хочу увидеть результаты своего и папиного десятилетнего труда.
- О! Тогда - добро пожаловать в загадочный сумеречный мир! - Николас торжественно распахнул двери, и Виттория, чуть помедлив и затаив дыхание, шагнула под своды полутемного зала.
Плотные шторы на больших окнах были задвинуты. Солнечный свет лился через верхний ряд маленьких арочных окошек косыми, посеченными листвой деревьев полосами, набрасывая на освещенные наполовину изваяния сеть теней.
Они стояли рядами - более двух десятков фантастических зооморфов, зверей-богов и молодых царей Древнего Мисура, переживших своих создателей на тысячи лет. Неповторимые, лаконичные и загадочные – своим гордым, молчаливым, величественным видом они внушали почтение даже людям, видевшим впервые памятники исчезнувшей древнемисурской цивилизации. Большими выразительными глазами этих статуй смотрело само далекое прошлое земли.
Виттория помнила историю обретения каждого экспоната, от восьмифутовых статуй и барельефов до миниатюрных амулетов. Даже, казалось, помнила, каков каждый из них наощупь.
Это собрание - результат ее постоянных, неустанных, многолетних поисков и открытий - было материальным ответом на вопрос о том, что она успела сделать в своей жизни…
В простенках размещались барельефы из Куфрейна - плиты из экспедиции на Хаср-тили и со двора тиградского посольства.
- Все доставлено в целости?
- Без единого скола, - подтвердил кузен. – В Брингене я нанял речное судно. Сразу в порту плиты перегрузили на баржу и по Эльбисе доставили прямо на лужайку перед замком.
- Хорошо, а то было бы жаль, если бы с ними что-то случилось. Мы сделали сенсационное открытие в последней археологической экспедиции, - Виттория погладила холодный камень с филигранной работой резчика и мысленно перенеслась на другой конец земли, в знойную пыльную степь. Она увидела траншею раскопа, показавшуюся из-под земли плиту и отца в дорожном костюме с кистью в руке, который утирал со лба пот и улыбался…
- Я читал ваши записи.
- Это каноническое изображение обряда у «дерева жизни». В ашайском «городе царя-великана» есть точно такое же. Очень важный царский ритуал. По всей вероятности, инсценировка мифа. Не могло же у них, в самом деле, расти это чудо-дерево. А где барельеф с богиней из Куфрейна? – она огляделась, не обнаружив самого ценного памятника.
- Леди Амелия приказала прикрыть «срамоту», - Николас кивнул на обернутый полотном прямоугольник у торцевой стены.
- Вах! Известная проблема, - девушка устремилась в противоположный конец зала. – Нагота, которая в древние времена считалась естественной до того, что на нее не обращали внимания, вдруг стала неугодна Богу, создавшему людей по своему образу и подобию. Где логика? Теологам надо было очень постараться, чтобы люди поверили, что их бренная плоть всего лишь грязный временный сосуд для вечной души, которую никто в глаза не видел. Сделав идею первородного греха краеугольным камнем религиозной концепции и назначив при этом главной виновницей женщину, проповедники добились того, что «венец творения» и «царь природы» начал стыдиться собственного тела, как причины всех человеческих бед.
- При бабуле лучше воздержись от подобных суждений, - предостерег Николас сестру, помогая снять ткань с барельефа. – Не оскорбляй ее веру.
В снопе солнечного света, падавшем на плиту, хаотично заплясали пылинки. Казалось, лик древнего женского божества окутан волшебным облаком парящего золотого песка.
- Обнаженная дородная натура богов для людей - худых, жилистых, изможденных каждодневным тяжелым аграрным трудом, и при этом остававшихся полуголодными, - означала недостижимое совершенство, великолепие и могущество.
- У нее крылья. И без наготы понятно, что это богиня, небожительница, героиня мифического мира.
- Нет, Ник, ты не понял. Ее тело является отдельным самодостаточным символом вечной юности и неувядающей красоты. Как свидетельствуют другие атрибуты, перед нами богиня войны и плодородия, – Виттория отступила, любуясь скульптурным изображением. – А магрибы считают ее демоном-инкубом, который по ночам пьет кровь детей и лишает мужчин репродуктивной способности, а то и вовсе утаскивает в ад.
- Из-за рогов, - догадался кузен.
- Это митра с бычьими рогами. Бык – символ сокрушительной мощи и производительной силы. Древние цари Куфрейна носили такие же короны, символы высшей власти.
- Но при этом цари не выходили к народу голыми, - усмехнулся Николас. - Что позволено богу, не позволено быку.
- Да. Несомненно, боги своей наготой бросали людям вызов: смотрите, мы можем ходить в таком виде, каком хотим, и нам никто не запретит.
- И покараем всякого, кто подумает об этом плохо, ведь мы знаем, о чем вы думаете, - продолжил ее мысль кузен, завороженный барельефом.
- Царица богов и людей, великая бессмертная защитница и покровительница, от которой зависели изобилие и мир на земле. Ей поклонялись цари, молили ее о военных победах, подносили богатые дары, в честь нее каждый день пели хвалебные гимны, упоминая все ее многочисленные эпитеты… А мы даже не знаем ее имени. Скорей всего, она была раскрашена: белое тело, алые губы, подведенные лазурью глаза, черные волосы… Современный человек не может представить, с каким восхищением и религиозным трепетом почитатели смотрели на нее, неизменно молодую и прекрасную.
- На Беллу похожа. Красивая и воинственная…
- Ник, - Виттория коснулась его плеча. – Очень тебя прошу, не надо строить никаких иллюзий на счет Беллы, не обольщайся ее авансами.
- Ты о чем? – вздрогнув, он резко повернулся.
- Своими взглядами ты уже сто раз признался ей в любви, - она ущипнула кузена, который притворился непонимающим. – Независимо от вашей взаимной симпатии, у ваших отношений нет будущего. Чем раньше ты это поймешь, тем лучше для тебя.
- Что Белла про меня сказала? – напрягся молодой человек.
- Что она должна была сказать? – девушка плечами. - Ник, ты мой брат!
- Вита, я не маленький мальчик. Я уже давно взрослый, неглупый и самостоятельный человек, - Николас сжал ее пальцы. – Я стал мужчиной, если ты заметила. Я сам за себя решу, как и какие отношения строить с кем бы то ни было. Это мое личное дело. Но спасибо за предупреждение, - он поцеловал ее руку и поклонился.
Виттории стало обидно, что ее доброжелательное участие встретило столь грубый отпор. Она никак не ожидала, что ее благие намерения столкнуться с самоуверенностью ослепленного любовью мужчины. Ее милый братец, действительно, вырос…
- Глупец, принявший за нектар отраву чаши неразделенной любви, и обреченный прощать, пока не возненавидит, - произнесла она на магрибском.
- Что это значит?
- Это значит, что даже Небеса не в силах тебе помочь.
- Вита, считай, что я тебя услышал, и давай закроем эту тему.
Огорченно вздохнув, девушка побрела к северной стене, к застекленным стеллажам и горизонтальным витринам.
- Как ты просила, все предметы с красочным покрытием хранятся в тени и прохладе, дабы не выгорели и не поблекли, - Николас раздвинул шторы на одном из окон, пуская в зал больше света.
- Ты настоящий хранитель. Ты проделал огромную работу. Даже я не сделала бы лучше. Я тебе очень благодарна.
Она склонилась, рассматривая экспонаты под стеклом. Перед каждым лежала карточка, с его условным названием и местом обнаружения. В большинстве случаев, во второй графе значился «кахирский базар», следовательно, артефакт приобретен Тизири.
- Я составил систематизированный каталог, с описаниями.
- Замечательно. Ник, у меня есть фотокамера. Теперь я могу сделать снимки всех предметов коллекции. Немного освоюсь и займусь.
- Священных скарабеев положил всех вместе на отдельном стенде. Похоже, в Древнем Мисуре это был самый популярный амулет.
- Так оно и есть. Потом дам тебе почитать новую статью о солнечном скарабее. Один старый кочевник рассказал мне об этом божестве много интересного.
- Какой кочевник? Проводник каравана? – навострил уши кузен.
- Нет. Слепой ашаец Сулим. Мы с Зирой покупали у него верблюдов. Дромадер, который сейчас стоит… или лежит в конюшне Корстэнфорта, выращен семьей Сулима.
- Путь из Куфрейна в Мисур через Ашайскую пустыню занимает больше месяца…
- Сорок дней, Ник, если в пути не случится ничего страшного.
- Вита, ты меня пугаешь, – он поднял руки. – Две девушки, в абсолютно вражеской среде, и сорок дней в пустыне… Как? Это выше моего понимания.
- Сулим сказал, что можно выбраться даже из глубокой пропасти, из зыбучих песков, из ужасного мрака, и возродиться к новой жизни, если обладаешь сильным духом и мудрым сердцем.
Она переходила от одного стеллажа к другому, рассматривая статуэтки, ритуальные атрибуты и посуду. Для нее это было подобно встрече со старыми друзьями…
- Вита, дорогая моя, вот ты где, - в дверях появилась леди Амелия. – Впрочем, где еще быть девице, как не в бальном зале.
- Я же не танцую, тем более что у нас траур.
- Да ты и в лучшее времена не посещала балы, а свои черепки разглядывала.
- Это произведения искусства. Бесценные вещи.
- Уж я-то точно знаю их цену, - бабушка махнула черным кружевным носовым платком. - Они стоили жизни моему сыну и твоему отцу и его семье.
- Вы так говорите, будто это военные трофеи. Мы с папой занимались абсолютно мирной общественно-полезной работой и никому не желали зла. Просто оказались не в то время, ни в том месте.
- Ох, сама не знаю, чего я тебя донимаю. Зарекалась ни в чем тебя не упрекать. Все верно говоришь, человек предполагает, а Бог располагает…
- Зачем вы меня искали, леди Амелия?
- Пришла предупредить, что обед подадут через полчаса, - она уселась на стул у двери. – Побуду с вами, посмотрю на вас. Вы моя единственная отрада на старости лет. Правнуков, может, уже не дождусь… Ведь я вам не помешаю?
- Нам приятно ваше общество, - Виттория переглянулась с Николасом, который развел руками и пошел завешивать тканью барельеф с богиней. – Я скучала по вас и Корстэнфорту.
- Вижу, ты больше соскучилась по своим находкам.
- Древняя история – самый большой интерес в моей жизни. Коллекцию мы собирали в течение десяти лет. Это была наша работа. И я буду ее продолжать, в память о папе…
- Не пойму, в кого ты такая, в отца или мать. Хотя они оба были упрямцами, себе на уме, все делали поперек родительской воли. Габриэлла, так и вовсе, из отчего дома сбежала, в чем была, разбила материнское сердце. Позор на княжескую семью навлекла.
- С маминой стороны, это было не упрямство, а сила воли и решительность, - заступилась за мать Виттория.
- Дерзость и своенравие!
- Нет! Смелость и готовность до конца бороться за свою любовь. Дон Фэдерико не хотел считаться с ее чувствами, будто дочь для него была бездушной вещью. Мама не позволила ему распоряжаться своей судьбой.
- Это правила высшего общества.
- В каждом правиле есть исключения.
- Вот Габриэллу и исключили…
- Мама совершила подвиг во имя любви.
- Любовь… Если мужчина хочет взять в жены решительную и смелую, то ему придется венчаться с ней два раза. Поэтому ему лучше вести под венец, сосватанную родителями, скромную и послушную девицу. Правда, Ник?
- К чему вы клоните, бабушка? – встрепенулся кузен.
- Зачем утащил картину? Устроил в своей комнате алтарь?
- Какую картину? – Виттория перевела взгляд с порозовевшего перепуганного брата на бабушку.
- Да ту, что висела в вашей гостиной, - пояснила леди Амелия, имея в виду кахирский портрет Тизири в образе восточной царицы, написанный по заказу леди Габриэллы художником Максом Ландэром. – Когда ремонт сделали, я о ней вспомнила и начала искать, ведь вы ж с меня спросите, а мне слуги говорят, мол, молодой господин уже давно забрал ее себе и повесил в своей спальне.
- Вах! А я-то думаю, чего не хватает, - всплеснула руками Виттория и строго спросила:
- Ник, зачем ты забрал портрет Беллы?
- Мне нравится этот портрет. Вас все равно не было дома.
- Какой ты у нас поклонник живописи, оказывается!
- А чего такого! Я очень уважаю Арабеллу. Разве я не могу ею восхищаться? - начал оправдываться уличенный в тайной привязанности кузен. – Считайте, Белла моя прекрасная дама. Она сильная, смелая, с твердым характером…
- И с любого шляпу собьет, – с иронией заметила бабушка. – Ох, чудны дела твои, Господи! Наградил свою прекрасную даму всеми мужскими эпитетами. Ник, романтические куртуазные отношения предполагают только одного рыцаря в паре, и у нас командор - Белла…
- На что вы намекаете, мэм? – нахохлился молодой человек.
- Да какие уж тут намеки, когда с тобой все ясно.
- Дамы, прошу вас найти другой предмет для обсуждения, - встав в позу, Николас гордо вскинул голову, - и не унижать мое достоинство.
- Ох, простите, Ваша Светлость, - бабушка прикрыла усмешку черным кружевным платочком и перешла к делам. – Завтра все вместе посетим воскресную службу в Брамеле. Потом отправлю кого-нибудь в Бринген к нотариусу, чтобы назначил дату, когда приедет к нам в замок, чтобы зачитать завещание…
- Княгиня Оросио пойдет с нами в собор? - Виттория остановились перед сфинксом двухфутовой длины с сосудом-светильником между лапами. Это был редкий экземпляр даже среди собратьев.
- Княгиня молится на другом языке. Привезла из Ибертании целый иконостас. Вита, что за демона ты гладишь?
- В древнемисурской мифологии сфинкс - положительный персонаж, защитник храмов и гробниц.
- Гробниц… Долг живых - хоронить покойников. Габриэллу отпели и похоронили по-христиански. Княгиня может съездить на могилу дочери в Мисур. Уж сколько лет прошло, а душа Амарэнты все никак не успокоится, не смирится с потерей, - в задумчивости старая графиня принялась раскачиваться. - Вам не понять переживаний матери по смерти своего ребенка… Для матери дети всю жизнь остаются детьми, хоть им восемнадцать лет, хоть пятьдесят. А я даже не знаю, где мой Бенджамин похоронен… и есть ли у него могила.
- У папы есть могила, и я знаю, где она, - Виттория ждала случай, чтобы сообщить об этом. - Мы привезли с нее горсть земли. Бабушка, они все достойно погребены: папа, Эмилия, братики, Бэртон и Софи…
- Как их похоронили? Кто? – удивился Николас.
Виттория сделала злое лицо, дабы избежать дальнейших расспросов в присутствии бабушки, но этого уже не требовалось, потому что догадка кузена разбилась об его скепсис, и он закатил глаза.
- Завтра в Брамельском соборе закажу поминальную службу, - леди Амелия благодарно кивнула и перекрестилась. – Значит, все вместе лежат…
В зал вошла Тизири, своим появлением развеяв вселенскую скорбь. К обеду она нарядилась в любимый синий магрибский гарнитур.
- Зира, просила тебя одеться красиво, - зашипела на нее Виттория.
Изобразив непонимание, тарга показала золотое хогарское ожерелье, состоявшее из множества подвесок филигранной работы.
- Да, украшение роскошное, но я не это имела в виду.
- В моем доме Белла может носить любые вещи, какие захочет, - положила конец спору леди Амелия.
- Леди Виттория, я вам нужен? - спросил из коридора Джон Рик, о котором девушка, к собственному стыду, совсем забыла.
- Как ты устроился, Джон? – она вышла к нему.
- Чудесно, миледи. Я всем очень доволен. Меня поселили в мезонине рядом с Маршей, прямо над вами. У меня собственная большая комната. Вот изучаю новый дом.
- Скоро подадут обед. Я хотела бы, чтобы ты присутствовал за столом.
- Простите, миледи, - старый солдат замялся. - Можно, я буду питаться с другими слугами? Так оно мне привычней, я ж бескультурный.
- Хорошо, - согласилась она, подумав, что пока в замке много гостей, это разумное решение. – Но если что-то понадобится, немедленно обращайся ко мне.
- С кем ты здесь шепчешься, дорогая? – в дверях возникла бабушка.
- Леди Амелия, позвольте вам представить нашего секретаря Джона Рика.
- Рядовой королевского аксонского отдельного стрелкового полка будастанского колониального корпуса, мэм, в отставке, - эффектно отрекомендовал себя гвардеец и щелкнул каблуками.
- О! Вы наш земляк? – бабушка оживилась, ей необычайно импонировали идеи землячества.
- Так точно, миледи. У нашей семьи ферма недалеко от Штаргена, называется «Три дуба», ею владеет мой брат. Леди Амелия, знакомство с вами для меня большая честь. Леди Виттория рассказывала о вас много хорошего.
- Как мило, что у моих внучек секретарь с военным опытом, прямо, как у их отца.
- В Кахире у благородных девиц я был, в основном, помощником по хозяйству, - простодушно признался тот, - за домом присматривал, плотничал, кашеварил, недавно, вот, фотографировать научился.
- Вы мне нравитесь, молодой человек, - бабушка похлопала его по груди. - Надеюсь, мы с вами еще поговорим, Джон, а сейчас мне необходимо отдать распоряжения на кухне.
- К вашим услугам, миледи, - гвардеец поклонился. - Обращайтесь, если потребуется моя помощь.
Улыбнувшись и кокетливо дернув плечом, леди Амелия прямиком отправилась в столовую.
- У меня сегодня большой праздник, - громко объявила она ходу. - Впервые за сто лет наша семья в полном составе соберется за одним столом.
- Бабушка, не преувеличивай.
- Леди Виттория, для человека, дожившего до почтенного возраста, каждый оставшийся, отмеренный Богом день, как праздник, - тихо заметил Джон Рик. - А время ожидания до вашего приезда ей казалось вечностью…
- Пожалуй, ты прав, - согласилась девушка и, спохватившись, что оставила Николаса и Тизири без присмотра, заглянула в музейный зал. К ее несказанному облегчению, эти двое вели себя вполне прилично, намеренно не замечая друг друга.
Длинный дубовый стол, за которым могли разместиться тридцать пирующих, был сервирован на восемь персон. По правую руку от хозяйки сидели Виттория, Николас, Тизири и Рональд, по левую – княгиня Оросио, Джакобо и тетушка Матильда.
По мнению Виттории, который было с чем сравнивать, бабушкин обед вполне мог конкурировать с губернаторским и королевским ужинами, а тот факт, что он происходил в родном доме, придавал ему особый вкус.
Леди Амелия заказала шесть перемен блюд, в основном, аксонской национальной кухни: суп из спаржи, гусиный паштет, утку с яблоками, местные сыры, аксонские колбаски и свинину с квашеной капустой. На десерт подали ореховые кексы и песочные корзиночки со сливовым вареньем.
Бабушки вели между собой степенную беседу, рассказывая друг другу о родовых землях и доходах и вспоминая подвиги своих великих предков. К середине обеда стало понятно, что они мерились знатностью, богатством, размерами владений и древностью фамилий, дабы завоевать большее расположение внучки или пробудить в ней меркантильный интерес. Тетушке Матильде их разговор не нравился, и она всем своим видом выражала молчаливое негодование. А Виттории было интересно узнать что-то новое о маминой родине и ее родне. Внимая Джакобо, переводившему рассказы княгини, она живо представляла местности, где леди Габлиэлла выросла и провела молодые годы.
- Так же княжеское семейство владеет замком Кастильо-де-Ларас, - сказал ибертанец, пока слуги подавали утку с яблоками. – Донья Виттория, вам как историку будет любопытно узнать, что этот замок в трудные для Ибертании времена входил в цепь крепостей, стены которых остановили магрибское нашествие. В начале века в нем была проведена капитальная реконструкция, его перестроили в соответствии с современными требованиями для жизни. Как ваш Корстэнфорт возведен в лучших традициях нео-готической архитектуры, так Кастильо-де-Ларас несет элементы псевдо-магрибского стиля. Замок стоит в живописной речной долине, его окружают виноградники, оливковые рощи и шафрановые поля. Донья Амарэнта привезла альбом с фотоснимками, и покажет вам. Замок Кастильо-де-Ларас должен был стать приданным доньи Габриэллы.
- Леди Амарэнта, сочувствую, что дочь не оправдала ваших надежд, - обратилась девушка к княгине Оросио, следившей за ее реакцией. – Мама выбрала журавля в небе, а не синицу в руке, но не жалела об этом.
- Княгиня говорит, что потеряла дочь, но обрела вас, донья Виттория.
Девушке было приятно слушать вкрадчивую речь сидевшего напротив молодого человека и смотреть на его, обладавшее обворожительной мимикой, лицо. В нем не было ни одной невыразительной черты. Высокий лоб; разлет бровей, придававший ее внешности мужскую суровость; темно-карие глаза редкого вишневого оттенка; тонкий, хищно заостренный нос с трепетными ноздрями; яркий рот с четким контуром, обрамленный модными усиками; подбородок твердый, но не тяжелый. Само воплощение роковой страсти – он соблазнял Витторию, без умысла и насмешки, лукавым взглядом и блуждавшей на губах улыбкой, вызывая жар томления и эротические фантазии.
После обеда все вместе они перешли вместе в чайный салон. Кавалеры не отделились от дам для обсуждения своих мужских дел, потому что княгине был необходим переводчик для продолжения беседы, Николас как привязанный поплелся за Тизири, и Рональду, оставшемуся без компании, больше ничего не оставалось делать, как присоединиться к обществу.
- Мистер Джакобо, - отозвал ибертанца в сторону Мэрвил-младший. - Где вы так хорошо научились говорить на альбигонском?
- Мартинесы – древний дворянский род, - потребовал иного обращения Джакобо, заявив о своем благородном происхождении.
«Вот как! Он, оказывается, дворянин? Это многое меняет…» - Виттория по-новому взглянула на гостя. Титул, пусть невысокий, добавлял ему не только общественный вес, но привлекательность.
- Простите, милорд, - невозмутимо извинился Рональд. – Вас представили, как секретаря. И это не отменяет моего вопроса о знании альбигонского.
- Я получил хорошее образование, лорд Мэрвил. Моя учеба - это единственное, на что не скупился мой незабвенный родитель. Он надеялся, что я изыщу способ быстро обогатиться, как бы мне это не претило, посредством торговли, и верну нашему семейству высокое положение в обществе. Он делал ставку на заокеанский экспорт – табак, какао, хлопок… Делец из меня получился никудышный. Кроме того, если следите за новостями мировой политики, вам должно быть известно, что последние годы в наших колониях начались вооруженные мятежи, товарооборот резко упал, ибертанской знати стало просто небезопасно находиться в Новом Свете. Мне повезло, что старинный приятель отца принял меня на службу в министерство иностранных дел, где я имел возможность практиковаться, общаясь с вашими земляками. Когда леди Амарэнта собралась на могилу дочери, уважаемые люди попросили меня сопровождать ее в качестве переводчика. Мне самому интересно попутешествовать по вашему королевству. Я уже посещал Альбигонию, но раньше это были кратковременные деловые поездки. На столь продолжительный срок я прибыл в вашу страну впервые. Благо это дело не утомительное. И даже приятное, - Джакобо поклонился сестрам. – Помимо всего прочего, я могу ближе познакомиться с вашими национальными традициями и усовершенствовать знание языка. Это для меня ценный опыт. Практика есть критерий истины…
- Джакобо! – княгиня жестом пригласила его за столик.
- Лорд Мэрвил, если у вас больше нет вопросов, позвольте мне присоединиться к донье Амарэнте. Она плохо владеет альбигонским, а ей хочется поведать об очень многом, - он послал выразительный взгляд Виттории.
- Мы понимаем, - невольно улыбнулась девушка.
В чайном салоне бабушки - после сытного обеда в благостном расположении духа - отказавшись от ведения тайного спора за авторитет в глазах внучки, ностальгировали. Они начали вспоминать о далекой поре своего счастливого материнства, когда родители Виттории были детьми.
Рональд, которому прискучило слушать старых дам, вывел Николаса наружу. Через высокие окна можно было наблюдать, как кузен что-то объясняет ему, указывая в сторону видневшегося вдали Брамеля, маленького городка, стоявшего вверх по течению Эльбисы. Потом они вдвоем куда-то ушли.
В это время бабушки собрались удалиться в свои покои для отдыха. Как всякие пожилые люди, они быстро утомлялись.
- Донья Виттория, - Джакобо остановил девушку в дверях. – Донья Амарэнта спрашивает, когда вы сможете принять ее подарок, белую лошадь…
- Это какой-то особый ритуал? Что от меня требуется?
- Нет, ничего такого… Получаса вашего времени будет вполне достаточно.
- Может, сегодня после того, как вы отдохнете, леди Амарэнта? – напрямую предложила она. – Пришлете за мной кого-нибудь. Я буду в бальном, то есть музейном зале.
- Это есть хорошо, - княгиня взяла ее руку, оглядывая с любовью и грустью. – Мне радость.
Проводив бабушек до лестницы, Виттория вместе с Тизири отправилась на поиски Николаса, чтобы узнать об его делах с Рональдом.
Кузен сам нашелся, едва не столкнувшись с ними в коридоре.
- Ник, что хотел от тебя лорд Мэрвил? О чем вы разговаривали на лужайке перед домом? – она взяла его за пуговицу. - Куда ты с ним ходил?
- Рональд спросил, как работает почтовая служба в Брамеле, и есть ли там телеграф. Я распорядился запрячь для него двуколку.
- Зачем ему почта? Что за срочность? Мы же только приехали…
- Понятия не имею, - брат пожал плечами. - Вита, кто я такой, чтобы требовать у него отчет? Когда он вернется, сама у него все узнаешь.
- Прям так он мне все и доложит. Как же!
Они вошли в музейный зал. Их ждала работа – короба с историческими памятниками, в том числе, хогарскими сосудами, которые пока не удавалось внимательно рассмотреть…
- Вита, в ту пору, когда твои родители обвенчались, отец леди Габриэллы служил в Альбигарте в должности генерального консула?
- Да. Почему ты спросил?
- Это не я, а лорд Мэрвил спросил.
«С чего бы это Рональд заинтересовался прошлым моих родителей? – подумала она. – В чем он подозревает княгиню? В том, что она не моя бабушка? Но ведь она не претендует на наследство…»
Все семейные проблемы отошли на второй план, когда она открыла плетеный короб, еще хранивший восточные запахи...
Нат
, девушки прибыли в Корстэнфорст, побывали у короля и на приеме.
Даже шиповник все еще цветет 
Зря Вита полезла в отношения Ника и Тизири, они взрослые люди и должны сами разобраться со своими отношениями. Зацепило внимание, что Джакобо дворянин. Это значит, что он может претендовать на руку Виттории? Поведение Рональда как всегда таинственно, непонятно зачем он искал информацию о деде Виттории.