Педро Кальдерон де ла Барка
Pedro Calderón de la Barca (1600-1681)
Ты видишь розу? Чистой и прекрасной
на свет цветов царица рождена,
Но, облачённая в шипы, она
защиту будет в них искать напрасно.
И ты не тщись загадкой быть неясной,
Но уступи, поняв: скудеть должна
Краса, что строгостью ограждена,
И всё же неизбежному подвластна.
Когда б желаньем розе не гореть,
Пришлось бы ей, не испытав боренья
За цвет и аромат свой, умереть.
Смири свою красу: она в смиренье
Затмит свой строгий облик, и приветь —
Приветь расцвет своей поры весенней.
Перевод Марка Самаева
Педро Кальдерон
Сонет о естественной красоте из комедии «Дама сердца прежде всего» (De Antes, que todo, es mi dama).
Взглянув на кудри, коим ночь дала,
рассыпавшимся по плечам, свободу,
вздохнула Синтия и вновь в угоду
тирану-дню их строго прибрала.
Но царственность ее волос, чела
обязана не холе, не уходу.
Краса, что составляет их природу,
не послушаньем модному мила.
Лик, чистый, как снега вершины горной,
где отразился заревом восток,
не возвеличить модою притворной.
Прикрасы хитроумные не впрок
той красоте, природной и бесспорной,
что расцветает в свой заветный срок.
Перевод Марка Самаева
Хуан Боскан Альмогавер
Juan Boscán Almogáver (1490-1542)
Зачем любовь за все нам мстит сполна:
блаженство даст - но слезы лить научит,
удачу принесет - вконец измучит,
покой сулит - лишит надолго сна,
лишь в плен захватит - схлынет, как волна,
лишь сердцем завладеет - вмиг наскучит,
подарит счастье - все назад получит?
Неужто, впрямь, двулична так она?
О, нет! Амур безвинен; вместе с нами
горюет он, когда придет беда,
и плачет, если нас терзают муки.
В своих несчастьях мы повинны сами;
любовь, напротив, служит нам всегда
опорой - и в печали и в разлуке
Перевод Вл. Резниченко
Лопе де Вега
Lope de Vega (1562-1635)
Утратить разум, сделаться больным,
живым и мертвым стать одновременно,
хмельным и трезвым, кротким и надменным,
скупым и щедрым, лживым и прямым;
все позабыв, жить именем одним,
быть нежным, грубым, яростным, смиренным,
веселым, грустным, скрытным, откровенным,
ревнивым, безучастным, добрым, злым;
в обман поверив, истины страшиться,
пить горький яд, приняв его за мед,
несчастья ради, счастьем поступиться,
считать блаженством рая адский гнет:
все это значит – в женщину влюбиться,
кто испытал любовь, меня поймет.
Перевод Павла Грушко
Лопе де Вега
О, женщина, услада из услад
и злейшее из порождений ада.
Мужчине ты и радость и награда,
ты боль его и смертоносный яд.
Ты добродетели цветущий сад
и аспид, выползающий из сада.
За доброту тебя прославить надо,
за дьявольскую ложь — отправить в ад.
Ты кровью нас и молоком взрастила,
но есть ли в мире своенравней сила?
Ты шелест крыл и злобных гарпий прыть.
Тобою нежим мы сердца и раним,
Тебя бы я сравнил с кровопусканьем,
оно целит, но может и убить.
Перевод Павла Грушко
Хуан Перес де Монтальбан
Juan Pérez de Montalbán (1602 — 1638)
По лугу на серебряных ногах
стремглав бежит ручей, звеня от бега,
он день за днём, не ведая ночлега,
хрустальные узоры вьёт в цветах
и отражает в роще и полях
растения, застывшие вдоль брега:
в цветах жасмина он белее снега,
краснее мака в маковых лугах.
Так Клорис пролила поток печальный
из глаз — как будто мотылек хрустальный
роняет звезды из-под влажных век.
Цветы её лица омыв лукаво,
он тут же застывает величаво:
здесь — маками, а там — как чистый снег.
Перевод П. Грушко
Луис де Гонгора-и-Арготе
Luis de Góngora y Argote (1561-1627)
О влага светоносного ручья,
Бегущего текучим блеском в травы!
Там, где в узорчатой тени дубравы
Звенит струной серебряной струя,
В ней отразилась ты, любовь моя:
Рубины губ твоих в снегу оправы…
Лик исцеленья — лик моей отравы
Стремит родник в безвестные края.
Но нет, не медли, ключ! Не расслабляй
Тугих поводьев быстрины студеной.
Любимый образ до морских пучин
Неси неколебимо — и пускай
Пред ним замрет коленопреклоненный
С трезубцем в длани мрачный властелин.
Перевод С. Гончаренко
Сестра Хуана Инес де ла Крус
Sor Juana Inés de la Cruz (1651-1695)
Редондильи против несправедливости мужчин в их суждениях о женщинах
Редондилья — исп. redondilla, от redondo, лат. rotundus, круглый. Род испанских и португальских старинных стихотворений, состоящих из строфы в 4, 6 и 8 сложных рифмованных строк.
О, как вы к женщинам жестоки
за их приверженность к грехам!..
Но неужель не ясно вам,
откуда женские пороки?
Из женщин — символ суеты
не ваше ль делает искусство?
Но, разбудив в них злые чувства,
вы требуете доброты.
В ход средство пустите любое,
и ваше рвенье победит, —
но тут вы сделаете вид,
что крепость вам сдалась без боя.
Вы собственных страстей своих
пугаетесь, как свиста плети…
Вы сказки любите, как дети,
как дети, вы боитесь их.
Нужна вам в женщине любимой
(таков уж ваш мужской девиз)
смесь восхитительной Таис
с Лукрецией непогрешимой.
Ваш нрав для вас — источник мук:
как вам бывает неприятен
на зеркале вид грязных пятен
от ваших же нечистых рук!
И страсти и пренебреженья
равно вы признаете власть:
презренье вам внушает страсть,
а страсть внушает вам презренье.
Честь женщины вам не важна;
вы мерите мужскою меркой:
строга — зовете лицемеркой
и ветреной — когда нежна.
И судите напропалую
нас всех за всякую вину:
за бессердечие — одну,
за легкомыслие — другую.
Но где же та, что вас пленит,
затеяв с вами бой по праву,
коль вам суровость не по нраву,
а легкомыслие претит?
Меж вашей пылкостью и скукой
лишь та уверенно пройдет,
в ком нет любви, но есть расчет
в союзе с Евиной наукой.
А тем, кто любит вас, увы,
любовь всегда ломает крылья…
Над их душой свершив насилье,
от них прощенья ждете вы.
Но кто достойней осужденья
в бесплодно-горестной борьбе:
та, что доверилась мольбе,
иль тот, кто расточал моленья?
И кто познает горший стыд
(пусть даже оба виноваты):
та, что грешит и ждет расплаты,
иль тот, кто платит и грешит?
Вы не ищите оправданья
своей вины в устах молвы:
такими сделали нас вы —
любите ж ваших рук созданье.
Коль мните вы, что ни одна
не устоит пред вашим взором,
зачем клеймите вы позором
ту, что без меры влюблена?
Но пусть в союзе с вами плоть,
тщета мирская, силы ада —
в самой любви для вас преграда,
и вам любви не побороть!
Перевод И. Чежеговой
