Modiano:
19.12.15 17:06
» Глава 5 (часть третья, последняя)
перевод Modiano
редактор Reine deNeige
оформление Esmerald
Тянулся традиционный обед по вторникам. Жорж незаметно поглядывал на часы, торопясь вернуться в Ля-Рок. В Понт-Одме Стефана все еще не приглашали, и он предложил присмотреть за типографией в отсутствие директора: на душе у того было неспокойно. Обычно замещал старший мастер Клод, но сейчас он находился на больничном. Насколько можно полагаться на мальчишку? С патроном отношения племянника стали менее натянутыми, но в деле тот пока понимал немного, несмотря на недавно появившуюся добрую волю. Жорж велел Стефану звонить при малейших затруднениях и сейчас тревожно ждал сигнала, возвещавшего конец обеда, не вникая в суть беседы.
За столом Барта говорили лишь о шумихе в прессе, которой дирижировал Габриель. Воспользовавшись своим правом на опровержение, группа Болье направила в газету резкое письмо, и главному редактору пришлось его опубликовать. Ответным ударом стала вторая статья, на этот раз передовица, поднявшая тему промышленников, загрязняющих окружающую среду. Обвинялось теперь несколько предприятий. Началась юридическая баталия, и Барт не торопился связаться с Фабьенной, ожидая, пока та даст о себе знать сама.
- Я все перепроверил, - заявил Ришар. – Здесь или в Ля-Рок – мы не допускаем вредных выбросов. Отчет свидетельствует однозначно.
- Мне требуется еще один, и как можно более объективный! – отрезал Барт. – Вы обратились к нашим инженерам. Какое простодушие! Возьмите двух независимых специалистов и отправьте результаты в лабораторию за пределами нашего департамента. Иначе нам трудно доверять, понимаете?
Ришар поспешил кивнуть, кляня себя за то, что не сообразил сам. Шеф обернулся и хлопнул по плечу Лорана, сидевшего за соседним столом.
- Проследишь за этим, ладно?
Не гений, конечно, но все же это его зять. В принципе, Ришар отвечал за работу с персоналом и не должен был заниматься историей с загрязнением реки, но он неожиданно предложил свои услуги, радуясь возможности проявить усердие.
- Как дела с перевозками? – резко спросил Барт соседа слева.
- Очень хорошо…
Негромкий голос Николя Пертюи, ответственного за доставку, вывел патрона из себя.
- Великолепно, вам можно просто позавидовать: никаких хлопот! - Так он напоминал подчиненным, что целью обедов было обсуждение проблем, с которыми столкнулись различные подразделения группы. – Говорите, все тихо-мирно?
Слова Барта прозвучали достаточно громко, чтобы их могли услышать присутствующие. Большинство приглашенных перестали есть и повернули головы к хозяину. Когда он демонстрировал подобное плохое настроение, можно было ожидать худшего.
- Да у нас просто образцовое предприятие!
В столовой не было ни одного зарубежного визитера – редчайший случай. Франклин про себя поаплодировал уму брата, который ухватился за подвернувшуюся ситуацию. Собрались директора и администрация фирмы в полном составе – прекрасная возможность намылить холку всем разом.
- Если вы ждете, пока посыплются катастрофы, чтобы что-то предложить, то ничего не поняли в работе компании! Но проводить семинар, дабы вы могли высказать соображения, я не собираюсь! Жорж?
Несчастный окликнутый поискал ответ.
- Ни на что особенное не жалуюсь… В Ля-Рок все нормально…
- Слава богу! - Патрон издал холодный смешок, не предвещавший ничего доброго. - Что ж, раз у всех дела так удовлетворительны, почему не воспользоваться дивной ситуацией и не поделиться парочкой идей? Никто не хотел бы что-то улучшить? Ни один не приберег папку с проектом?
Тишину не нарушало даже звяканье приборов о посуду.
- Превосходно. Завершайте обед без меня, пойду ломать голову – проблем выше крыши!
Сняв со спинки стула пиджак, Барт поднялся, нарочито неспешно пересек зал и выразил благодарность повару, застывшему у входа в кухню. Затем широкими шагами вышел в коридор – совершенно довольный собой. Небольшое приведение в чувство время от времени решительно необходимо. Как только подчиненные сочтут, что начальник достаточно удалился, начнут трещать как сороки, быстро сойдутся на том, что у него отвратительный характер, но затем примутся задавать друг другу конструктивные вопросы. И Барт не сомневался, что уже до конца недели поступит несколько просьб о встрече. Ради этого стоило лишить себя десерта! К тому же он терпеть не мог сладкого.
- Барт! – окликнул сзади Франклин, когда тот открывал дверь своего кабинета.
Они вошли вместе, президент направился прямо к креслу.
- Что? Вам пришли в голову идеи, ты направлен их озвучить?
- Отвратительно ведешь себя, - негромко произнес брат.
- Нет – просто выполняю свои обязанности директора. Которые никто не хочет на себя брать. Когда ты наемный работник – все легко. Предприятие функционирует, нет причин для беспокойства – вот они и живут без забот! Даже ты…- Барт кольнул Франклина взглядом и отвернулся. - Господи, ты делаешь не больше, чем Дельфина и Лоран! А ведь вы должны служить примером. Прочти-ка! - Он толкнул предписание, пролетевшее через весь стол. - Какая демагогия! Какое отсутствие воображения!
Франклин проглядел текст о грядущем повышении налога на прибыль.
- Он и сейчас составляет почти сорок два процента – больше, чем у американцев, немцев и даже японцев! Кончится тем, что нас обескровят… Слышал бы ты их вчера! - Барт говорил о собрании профсоюза предпринимателей, где он председательствовал. - Какие-либо инвестиции пока приостанавливаю, - мрачно подытожил он.
Сама мысль о том, что приобретение четвертого пресса «Кэмерон» придется отложить, была невыносима. Старейшая машина уже исчерпала свои возможности и перестала быть конкурентоспособной.
- Понимаешь, почему я всячески стараюсь разнообразить ассортимент, нарастить объемы? Пусть облагают налогом прибавочную стоимость – но не общее количество, черт возьми!
Злость брата была не показной, Франклин это знал. Он спросил себя, что стало бы с группой Болье без Барта. Но именно он увеличил и расширил типографии до такой степени, что сделал их уязвимыми.
- Найди мне новые информационные агентства, предприятия, что угодно – клиентов! Понт-Одме может печатать больше, есть все необходимое оборудование.
В настоящее время слабым звеном являлось подразделение в Ля-Рок, зависимое от кризиса книжного рынка.
- Хорошо, - согласился Франклин.
Отвечать сейчас лучше лаконично. Видимо, взрыв гнева на обеде не был случайным. Барту, похоже, приходилось нелегко, хотя он и не сознался бы.
- И последнее! – бросил он, когда Франклин уже взялся за ручку двери. – Как только получим точные доказательства в этом деле с загрязнением окружающей среды, организуй пресс-конференцию. Действуй открыто, приглашай телевидение, кого хочешь! Мы с коллегами по профсоюзу говорили насчет Габриеля, мнение единодушное: его экологический лиризм надо успокоить! И я этим займусь – хочу повеселиться…
- А как же Фабьенна?
- Неприятным сюрпризом для нее будет то, что у нашего газетчика политические цели, а ее он использует. Ведет очень активную работу в своей партии и недавно дал понять, что собирается замахнуться на пост депутата… Не меньше! И это объясняет необходимость борьбы, педантичного исполнения гражданского долга – и внезапную страсть к хлорофиллу!
Выражение лица Барта не вызывало сомнений: он торжествовал.
- А как ты об этом узнал?
- Провел расследование, представь себе. Навел справки. Фабьенна – Болье, как я и ты. В данном случае она сбилась с верного пути. Что ж, старшие братья всегда готовы помочь…
Циничное выражение лица противоречило словам Барта, и Франклину стало очень не по себе.
Длинными костлявыми пальцами, унизанными кольцами, Ирен раздавала карты. Рене передвинула ломберный столик в угол библиотеки.
- Бедный мой Даниель, думаю, я сейчас закончу третью комбинацию! – воскликнула хозяйка, открыв сдачу.
Когда доктор Мартен заглядывал по-дружески на чашку чая в Карруж, отвертеться от партии в кункен не удавалось. В три хода Ирен, как и предполагала, завершила игру.
- Что ж, сегодня не мой день, - вздохнул гость.
Знакомы они были достаточно давно, чтобы понимать – лучше дать мадам выиграть. Наверстает свое на бридже, особенно если партнером его будет Жеральдин.
- Все ваше семейство благополучно? – рассеянно спросил доктор.
Он вышел на пенсию четыре года назад и теперь не лечил Болье, лишь Ирен осталась его пациенткой.
- По-моему, Барт отвратительно выглядит! Но вы же знаете, что он за человек: даже слушать ничего не хочет.
- Заботы, конечно, - осторожно ответил Мартен.
Говорить о старшем Болье ему всегда было тягостно. Ирен с ее нечеловеческой настойчивостью удалось заставить его сделать то, о чем он предпочел бы забыть. Но сопротивляться доктор не мог, она полностью его себе подчинила. Когда мадам Болье впервые появилась в его кабинете, он был покорен ее гордой осанкой, высоким классом богатой буржуа, естественной властностью. Понемногу пациентка доверилась и поведала о том, какой ад ей устроили муж и дети. Молодой и наивный врач проникся сочувствием. Позднее, когда Ирен овдовела, он начал робкое ухаживание, не особенно надеясь на успех. Но та так и не одарила его ничем, кроме дружбы – требовательной и эгоистичной.
- Чаю?
- Да, спасибо. А вот и наша Жеральдин! Прекрасно выглядите…
Принимая во внимание усилия, прикладываемые, чтобы оставаться красивой в сорок лет, Жеральдин сочла комплимент искренним. Увы, Барт не обращал на нее внимания.
- Клеманс стала просто непобедимой на корте, - улыбаясь, сообщила младшая мадам Болье.
Присутствие племянницы стимулировало, а еще рождало иллюзию свободы.
- Она уезжает в сентябре? – осведомился Мартен.
- Разумеется. Думаю, в итоге она обоснуется за океаном! Совершенно прониклась американским духом, Штаты не сходят у нее с языка…
Ответ невестки должен бы, казалось, огорчить Ирен, но на лице ее, напротив, расцвела веселая улыбка.
- Напрасно мы ломали голову – остается лишь Стефан… - произнесла она вполголоса.
Незаконнорожденный сын Виктора во главе типографий, конечно, будет сущим кошмаром для Барта. Навязав ему Стефана, Ирен сделала сильный ход. Она обратилась за поддержкой к Даниелю и заметила, как тот отводит взгляд.
- Что вы думаете о моем внуке? – спросила она без обиняков.
- Я мало его знаю. Думаю, ему необходимо… время.
- Для чего?
- Чтобы привыкнуть. К семье, типографиям…
«И чтобы зрачки снова стали нормальными, а поведение вменяемым», - закончил доктор мысль про себя и уткнулся в чашку.
Молодой человек не вызывал в нем особого интереса, вот только с его появлением в семье обострилось напряжение. На похоронах Виктора Ирен проявила печаль так сдержанно, что глаза остались сухими… Но затем она вбила в голову, что будет присматривать за внуком – похвальное, в общем, намерение. Аньес в ее описании не внушала особых надежд, и становились понятными срывы Стефана. Даниель хотел было осторожно намекнуть на возможные проблемы с наркотиками, но Ирен, конечно, ничего бы не поняла. К тому же Барт, похоже, взял дело в свои руки – на свой лад, разумеется.
К Барту Болье старый доктор уже давно относился с неосознанной антипатией. Старая приятельница ни разу не выразилась определенно о чувствах, питаемых к старшему сыну, но ненависть ее была явной, и причины для нее имелись. То, как он говорил с матерью, презрение, которое выказывал, да и просто мелкие обиды – Ирен рассказывала о них со вздохом. Чтобы оберечь ее и утешить, Мартен и согласился много лет назад солгать. А еще хотел помочь Жеральдин: она так очаровательна и совсем не заслуживает того, что произошло бы с ней, откажись он поддержать их историю. И все-таки он испытывал страх всякий раз, когда возвращался мыслями в ту пору. С помощью заговора женщины сначала намеревались лишь выиграть время. Но год шел за годом – без какого-либо результата. А теперь для всех было уже слишком поздно, и никак не повернешь назад. Ирен тогда сумела убедить, даже надавить – но никто его не заставлял.
«Без меня они не смогли бы внушить ему…»
Даниель Мартен нервно встал из-за карточного столика и сделал несколько шагов. Под предлогом помощи он совершил ужасную профессиональную ошибку. Настолько серьезную, что не хотел и вспоминать о случившемся – просто задвинул в сознании как можно дальше.
- Что это вы суетитесь? – воскликнула хозяйка, понаблюдав за ним несколько мгновений.
- Просто так… Из-за жары, должно быть. В моем возрасте…
- Вы моложе меня!
«Нет, всего лишь чуть менее старый, и это тоже не оправдание», - с горечью подумал доктор.
Содеянное привязало его к Ирен гораздо надежнее любых других уз, и цепи эти висели тяжким грузом. Если сообщнице суждено уйти первой, отвечать за все придется ему одному. Если Жеральдин не удержит мужа, а тот заведет любовниц и примется сеять повсюду незаконнорожденных отпрысков… Сколько времени потребуется Барту, чтобы понять? Если…
- Даниель, - мягко произнесла Ирен, – сядьте рядом.
Она сделала приглашающий жест с дивана-канапе, на котором полулежала. Несмотря на ревматизм, руки ее остались красивыми, а лицо, пусть и все в глубоких морщинах, носило отпечаток аристократичности. Провести бы с ней остаток жизни – если бы она позволила.
- Мне пора домой, - объявил Мартен, продолжая стоять.
Домой – это в буржуазный каменный дом на одной из верхних улиц Трувиля. В старую холостяцкую квартиру. Места в Карруже для него никогда бы не нашлось. Правда, зимой случались вечера, когда из-за опасного гололеда на дорогах хозяйка заставляла его остаться в поместье на ночь – награды выше не могло быть. И предоставляла гостю всегда одну и ту же комнату – «с птицами». Даниелю в ней так нравилось, что засыпал он очень поздно – все разглядывал яркие обои, на которых порхали зимородки. Если бы тогда, давно, он сумел взяться за дело как надо… Да нет, Ирен всегда держалась неприступно и не позволила бы сократить установленную дистанцию, даже в обмен на оказанные услуги.
Пробормотав невнятные извинения, доктор Мартен попрощался и поспешил покинуть гостиную. Мадам Болье не шевельнулась: старый друг семьи знал дорогу и не нуждался в провожатых. На крыльце он оступился, но успел ухватиться за каменные перила. Быстрый взгляд на часы немного успокоил нервы. Гость вряд ли мог столкнуться с Бартом с эту пору.
Стефан бережно раскрошил несколько граммов марихуаны на табак, медленно свернул сигарету. Затянись он пару раз, никто бы не узнал, даже Клеманс. Но Стефан все медлил, вертя в руках коробку спичек. Тяга пока была не так сильна, и удовольствие вполне можно отложить.
Дилер отыскался совсем просто, Стефан тотчас же его вычислил среди молодых работников Ля-Рок: перемигнулись – и заключили соглашение.
Он прошел к одному из окон и настежь его распахнул. В парке было тихо и темно, почти таинственно. Далеко, в сторожке Симона не горел ни один огонек. Наклонившись как можно дальше через подоконник, Стефан попытался рассмотреть фасад и другие окна, но все, казалось, затихло – даже башня, в которой Барт частенько засиживался допоздна.
Сколько уже он не курил травку? Подержав заветный столбик в ладони, Стефан в конце концов положил его на ночной столик. Дядя больше не рылся в его вещах. Если вдруг самокрутка попадется во время уборки на глаза Рене, та даже не поймет, что это такое. Подождать не значит отказаться вовсе.
За прошедшие недели новый жилец привык к своей комнате. Клеманс охотно заглядывала сюда в гости и даже завидовала кузену из-за удаленного и независимого расположения спальни. Особенно привлекала ее маленькая ванная в башенке. В прежние приезды Клеманс и вовсе случалось принимать здесь душ – из чистого удовольствия.
- Если желаешь – не обращай на меня внимания, - предложил Стефан со смехом.
Но Клеманс не хотелось пока вводить его в искушение. Выбор подходящего момента за ней – так она и предупредила со своей неподражаемой прямотой.
- Сейчас ты находишься на стадии привыкания к наркотикам: пока еще не фармазависимый и можешь бросить за не очень большой срок, - серьезно вещала она.
Ее профессиональный жаргон раздражал Стефана, но протестовать он не стал. Клеманс нарисовала личность, в которой себя он узнавал с трудом. Она проанализировала причины его токсикомании – от гибели отца до неудачных попыток найти свое место в жизни. Потом в мельчайших деталях расписала последствия, которые ждали его в ближайшем будущем, включая потерю сексуальной активности.
Стефан хотел было сказать Клеманс, что она напрасно так беспокоится. С приезда в Карруж он сильно продвинулся вперед. Благодаря ли жесткости Барта или доброму отношению Клеманс? Как знать, может, успехами он был обязан Симону – своему лучшему союзнику.
Закинув руки за голову и удобно вытянувшись на кровати, Стефан хотел немного поразмыслить перед сном, но не успел. Дверь тихонько отворилась.
- Не разбудила? – прошептала Клеманс, проскользнув в комнату.
Она тщательно закрыла за собой и обнаружила, что нет ни замка, ни задвижки. Рука опустилась, гостья нерешительно повернулась.
- На этот раз я хотела бы, чтобы можно было запереться… - Она глубоко вдохнула воздух спальни. - Ты, похоже, держишь слово?
И улыбнулась так лукаво, что Стефан все понял и сел на постели рывком. Он не был готов, его охватила паника.
- Я хочу заняться любовью. А ты?
Как можно ответить на такой прямой вопрос? Почему она вдруг решилась? Стефан отдал бы сейчас что угодно за стакан виски, но, внезапно смутившись, не посмел в этом признаться. На Клеманс было только легкое шелковое кимоно. Прежде чем присесть на край кровати, она развязала пояс.
- Подожди, - с трудом пробормотал Стефан.
Никогда он не сталкивался с таким подходом. Она сказала, что хочет заняться любовью. Но не добавила: «С тобой». Что это для нее – желание, спорт, развлечение, удовлетворение потребностей? Он вновь откинулся на подушку – вид, должно быть, идиотский! Глупее не бывает – смотреть на загорелую кожу и отчаянно желать ее коснуться.
- Расслабься, старик, мы не в склепе Капулетти! Я не Джульетта, а ты не питаешь ко мне убийственную страсть…
Глаза Клеманс смеялись, а руки дотронулись до тела Стефана с неожиданной лаской. Тот уже и не вспомнил бы, как выглядела последняя девушка, которую он сжимал в объятиях во время пьяной вечеринки. Клеманс шевельнула плечами, и кимоно соскользнуло на пол. Не отрывая от Стефана глаз, она склонилась, их тела соприкоснулись. Пахло от нее мылом, и он подумал, что прекрасней аромата нет. Прошла минута, вторая, и Стефан понял, что не боится и готов одарить ее нежностью – никто не будет его ни судить, ни оценивать.
...