Сумеречный мир Шезгарт

Вероника Туманова:

Я кивнула ему в знак согласия. Он поднялся и позвал слугу дав ему поручения



Слуга послушно развернулся и двинулся вперед, я пошла следом... Рассматривая темные, но в тоже время изысканные коридоры. Армид, по-моему так его звали, резко остановился и я чуть не врезалась в него. Он открыл дверцу и пригласил меня в нутрь.

- Прошу. - я сделала шаг в комнату - я буду ждать вас здесь - и дверь закрылась.

Я быстрым взглядом прошлась по комнате... Думаю, у меня будет потом время ее рассмотреть, сейчас первым делом все то, что сказал дядя... Я быстро переоделась, но некоторое время обдумывала оставлять ли мне все мое оружие. Терпеть не могла ходить без него. Сначала думала, может взять хоть один ножичек. Но потом тяжело вздохнув и выложив все на кровать развернулась и пошла к двери. Дядя сказал оставить вещи здесь, что ж ладно.
Открыв дверь, я увидела слугу, он стоял все на том же месте ни сделав и шагу. Я посмотрела на него:

- Ну, веди куда тебе приказано.

Я снова двинулась за ним. Он привел меня в симпатичную комнату, она отличалась от других. Ее стены, и все вокруг здесь как будто дышало, оно жило... Книги, они сразу бросились в глаза, это то, что я любила больше всего. Наверное за чтением я провела большую часть своего времени.



Я услышала голос дяди и посмотрела в его сторону.Мои глаза наблюдали как он бережно открывает шкаф и достает какую-то книгу. Он развернулся и пошел ко мне.



Он дал ее мне в руки. Мои пальчики осторожно прошли по поверхности, эта книга несла в себе массу информации, воспоминаний. Однажды ее держал отец... Мой отец... Перед глазами прошлась картина: какой-то молодой мужчина перелистывает страничку за страничкой в поисках чего-то. Он повернул голову в мою сторону, я знала, что это он - мой отец... Как только прозвучали первые слова Владыки, видение исчезло.



Снова голос дяди отвлек меня от чьих-то воспоминаний. Я встряхнула головой. Что это было? в голове мелькнул лишь этот вопрос.

- Заклинания? - я задумалась - Об этом я сказать не могу точно... Если говорить о том учила ли я что-то то точно нет. Но если мне нужно в голове может возникнуть любое заклинание, даже на таком языке которого я в своей жизни ни когда не слышала. И губы произносят его так, как нужно и я знаю что это правильно. У меня иногда возникает такое чувство что, кто-то или что-то ведет меня вперед...

Все это время мои глаза изучали книгу. Мои пальцы касались каждого миллиметра бумаги. И я понимала, что уже видела ее, а может это была и не я?

...

Зариланна:

Доброта до добра не доводит. (четвертое правило боевого мага)

Рассвет позолотил края небосвода, понеслись стайкой тучи, обгоняя друг дружку в вечной погоне за ветром. Я лениво потянулась, вставая и пытаясь разобрать на пряди спутанные волосы. Только бы локтем не двинуть назад и не задеть брата. Реакция, Тьма ее, равна моей. А получить с утра подзатыльник мне не улыбалось. Это потом встать и шугануть – совершенно другое дело. Этот гадский замок начинал мне надоедать. Во – первых, ожидание осады нервировало. Гораздо проще было ударить на опережение. Но! Кто послушает меня, тут магиану? Каждый раз при принятии решения сначала смотрели на меня, потом на напарника. Ррр! Как будто я сама не могу за себя решать.
- Решения тогда решения, когда они принимаются вместе теми, кто решает.
Дхарр! Я аж дернулась от неожиданности. Нельзя ж так пугать. Вот оно – слияние Энергий. Я его вообще на радарах не улавливаю. То есть, Щиты не сигнализируют.
- Твою ж…я чуть заикой не стала! – с чувством четырхнулась я, потирая ушибленную руку.
- Не правда, ты меня ощущаешь.
И не попрешь же против факта. Но я никак не ожидала, что меня потянут назад вчера на миссии, когда стрела пролетела над моей макушкой, а я уткнулась носом в странную ткань. Запах какой – то непонятный…Восточная пряность, кажись. А какая – Тьма знает. Народ на стене выпал в осадок. Шура орал «Не двигаться! Я фотографирую!», Ёрик не вписался в поворот при полете. А я говорила, не надо было хлестать столько текилы.
- Я сейчас рукой стену ощущаю, - проворчала я. – Отчетливо.
- Народ, вспышка справа!
Наша УМЕ в который раз влезла в передрягу. Точнее, влез Эд, а вытаскивали мы оборотня за хм…хвост оттуда все вместе. Команда она на то и команда. Дружно поможем, дружно отметелим. Но тут было одно «но». Маленькое такое. В замок так просто не пустят. И, конечно, самая яркая роль досталась мне. Я долго бушевала и рвалась порвать того, кто это придумал. Ну какая из меня, майхар его, жена?! Вот именно – никакая. Я боевой маг, а не мхрыс знает кто. Платья таскать я категорически отказалась. Выяснив при том одну вещь. Есть личности, с которыми просто невозможно поссориться. Я пыталась, правда. Ни в какую. От же Светлые! Любой Темный давно бы послал в ответ. Я бы вернула речь, только эмоциональнее и заковыристее и после драки мы бы пришли к полному взаимопониманию за стопарем виски. А тут хоть ты тресни. А долго трясла напарника по поводу того, есть ли в Светлом языке ненормативная лексика. Оказывается, практически нет. Ужас какой – то…
- Больно хоть ушиблась?
- До диплома заживет, - перефразировала я известную фразу, так как от слова «свадьба» меня трясло.
- Риааан! Ты где там запропастилась?!
Войска – таки пошли в атаку. Местность была такая себе. Одно слабое землетрясение, и вопрос решен. Но с меня вчера взяли честное слово (смешно – честное слово Темной), что я не стану убивать большее количество, чем это необходимо. Стать Светлой мне еще так не хватало. Свят, свят, сгинь – пропади! Пока начальник охраны выпытывал у команды и непосредственно у напарника, не опасно ли мне будет находиться на стенах во время осады, а те переглядывались и говорили, что да, очень опасно, я тихо зверела. Еще одно слово из оперы «она ранимая, ей нельзя волноваться» и я врежу. И плевать на роль. Я на гонорар не претендую.
- Я в норме, - шиплю я через удлиненные клыки, честно пытаясь не сорваться и не разнести здесь все к майхару лысому. А раньше бы меня ничто не остановило…
Дхарр и еще раз дхарр! Я себя в последнее время не узнаю.
- Ты не бываешь в норме, - ухмыльнулся Тай. Я «случайно» наступила другу на ногу. Тот, сцепив зубы, погрозил мне кулаком.
Мы разделились как всегда на боевые двойки. И как всегда повезло. Король (малолетка паскудная в короне) слушаться нас отказался. От же зараза! Тут судьба страны решается, а ему карета не того цвета!
- Послушай меня, ты! – рыкнула я, сцапав нахала за воротник. Тот выпучил на меня глаза весенней жабой. – Если ты еще раз будешь выступать сольным номером, я надеру твои монаршьи уши так, что долго корону надеть не сможешь. Ты все понял?!
Кислая мина в ответ. Ах ты ж буржуй!
- Уважаемый боевой маг, - напыщенно выдал этот малолетний тип, обращаясь к напарнику. – Уберите вашу неуравновешенную жену подальше от моей королевской особы.
- Ах ты! – когтистая рука взвилась в воздух, но до цели не долетела.
- Не трогай его.
- Ррр! – лезть ко мне, когда я в ярости не рискнули бы и старшие братья. Я тогда так впаять могу, что мало не покажется. – Я себя контролирую, руку отдай.
Меня отпустили, при чем с таким видом, будто уронили на голову что – то тяжелое. Можно подумать, это ему больно было. Хотя шут их разберет, этих Светлых. У них все через…майхаров хвост. Я никогда не понимала того отношения, которое бытовало к моей персоне. Ну блин! Эта игра заслуживала Оскара. Даже на руках торжественно таскали под дружный ржач команды. А потом я мстила, и мстила жестоко. Холодной водой по утру и парой иллюзий для начала. Когда бывали штурмы (не контрольные, а как говорил Дар тренировочные) меня вообще отпихивали подальше с траектории снарядов, но не таща за шкварник, как обычно друзья или братья, а за пояс, и это был не предмет одежды. Я ругалась про себя, но роль она и есть роль. Хотя…Так лучше, чем за воротник или косу.
- Шуруй в карету давай, твое наглейшество! Бегом!
Колебания земли ощущались явно. Что за?!..Я рванула туда, но ага..щас!
- Там опасно, Риинна.
Та мать твою! Я магиана или кто?! Та мне хоть полк, хоть армия. Тем более, лучше уже снаряды, чем эта коронованная малолетняя зараза.
- Кто не рискует – не отдыхает на Мальдивах. Паршивца мелкого на тебя.
Удары крыльев по воздуху. Ну не умею я сидеть в стороне, когда там сражение, а я тут без дела маюсь. Малый, кажется, никому был и даром не нужен. Так что с ним носятся, как с писанной торбой?
- Ну все, стелите гробы, твари, вы спать пришли! – хищно оскалилась я, блеснуло лезвие катаны. Напарник что, малого бросил? Аа, рокировка с Таем. Таак…расстановка понятна. Сжимаю рукоять. Поехали!
- А неплохо мы сработали, - Дар откинулся на спинку кресла. Нашей компашке выделили целые покои. И за это я даже не стала рушить замок.
- Друг, слышь, а давай мы тебя в Голливуд продвинем. Такой актер пропадает, - сощурился Эд.
- А я не играл.
- То есть как?! – опешил Тай, уронив на пол вилку.
- А так.
Краткость – сестра таланта и находка для разведки. Игра игрой, а если…я представила. И захлебнулась виски…та не приведи Тьма!

А вот и я. Больше на сегодня плохих новостей нет. (Зариланна)

Сумеречный мир Шезгарт

Выбор подарка занял дня три. Я облазила вдоль и поперек все окрестные рынки и поняла одну простую вещь – придется снова тратить Энергию. Которой у меня и так не особо много. Нагайна тихо просвистала что – то. Я заскрипела зубами, сжав виски. Общение с боевой рептилией болезненно при низком уровне резервов. А с таким уровнем, как у меня сейчас – это вообще мазохизм. Поэтому я предпочитала общаться жестами. Но, видимо, Наги решила, что выразить как ей меня жаль одним лишь взглядом мало и передала мне целый спектр образов. Милая моя, хорошая…
- Давай ты будешь просто смотреть, лады? – я прислонилась к чешуйчатому боку, моля Таларру, чтобы она дала мне сил не сползти на землю.
До Распутника добрались почти без осложнений. Не считая трех случаев, когда на нас пытались напасть. И я пошла на крайние меры по добыванию Энергии. Ипостась порвала в клочья все три отряда, и меня еще часа три трясло потом. Лэйд запустил внеочередной Цикл. Это означало, что следующую неделю мне будет очень хреново. И не факт, что я выйду из этого Цикла. Обычная периодика – 1000 лет. За это время организм успевает регенерировать, а менталоблоки перестраиваются. Но один месяц…Я прошлый Цикл едва выдержала. С остервенением смываю с себя алые потеки. Тьма…и это я? Из водной глади на меня смотрели дикие горящие глаза, огромные на бледном, как бумага, лице с перевитыми рунами лбом, висками и переносицей. Снежно – белые волосы, все еще сохранявшие малиновый оттенок, спадали на плечи и завивались в кольца ниже колен. Полузажившие царапины на запястях…Жуть…Нагайна опустила голову, просвистав что – то печальное. Умные темно – фиолетовые глаза встречаются с моими. Понимаю, хорошая. Я знаю, что так нельзя больше. Но по – другому я не могу достать Энергию. Я становлюсь монстром…Убийцей. Смотрю на свои когтистые руки, сейчас по локти в крови и содрогаюсь. До чего же ты докатилась,
До банальных убийств. На территорию Распутника я въехала без препятствий. Благодаря Ханне. Вампирша сразу признала в бледной магиане, сжимавшую рукояти клинков, меня, и, подхватив под локти, потащила внутрь.
- Тебе надо выпить. Много выпить, - заявила управляющая Распутника, сгруживая мою тушку в кресло у стола.
- Лучше застрелиться, - прохрипела я, прикладывая к вискам холодный графин. Он менталоволн странной частоты меня трясло, как в лихорадке. Неффастус, Эра, снова Неффастус, УМЕ…Стоп, УМЕ?! Шатт майхар этихарре! И сразу же боль. Меня переломило пополам, заставив сжать зубы так, что они скрипнули. Первая фаза Цикла – ментальная. Она начинается с перестройки сознания. И сейчас подсовывала мне непонятные образы, часть из которых тут же отдавалась дикой болью. И тут же Щиты смыкались, перетекая в новый узор ауры. Та что за мать его?!
- Я тебе дам застрелиться! – вампирша тряхнула меня за плечо. – Ты совсем того, подруга?
- Давно уже, между прочим, - выдавила я, восстанавливая дыхание. Как же я «люблю» Цикл. Просто обожаю.
- Ри! Что ты с собой сделала?! – в комнату влетел Лэр, блестя стразами какого – то странного клоунского наряда. – Такая красота должна быть окружена лаской и нежностью, а не трупами…Фи! – поморщился «дизайнер» Распутника.
- Ты еще скажи – миллионом алых роз, - фыркнула я, изо всех сил стараясь не отрубиться.
- Да! Именно! Как же я теперь мерки снимать буду?! – всполошился Лэр. – Хотя параметры, кажется не пострадали.
- Не пострадали, - Кэд опустился рядом на стул, вертя в руке бутылку коньяка.
Я ощерилась. Паразит пятнистый. Оклемаюсь – получит по шее. Лэру подарок понравился. Он возился с ним полчаса, разглядывая во всех ракурсах. Это была ткань. Блестящая. Алая. Шелк. Тончайший шелк с Востока. На ее создание у меня пошла половина резервов, и теперь меня шатало, как дерево при штормовом ветре. Внутри все переворачивалось, перед глазами плыла темная муть. Смотрю на друзей и понимаю, что перешла на восприятие ипостаси. Алые глаза рассматривали интерьер с явным интересом. Нет, нельзя допустить срыва. Три бутылки виски как один глоток. Заглушить боль не удавалось никак, и ипостась настраивалась на добывание лечебной Энергии.
- Ханна, где у вас подвал? – говорю и не узнаю своего собственного голоса. Сиплый, тихий..
- Зачем тебе подвал? – опешила вампирша. – Если хочешь развлечься, то тебе немного не туда.
- Ты не понимаешшшшь, - когти впиваются в крышку стола. – Я могу потерять контроль.
- Здесь не действует ничего. Пей себе спокойно, - отмахнулся Кэд, осушив очередной бокал.
- Ты не знаешшшшшь, кто я, - по зрачкам начинала растекаться чернота. Распутник и правда глушил силу, и потому я не перекинулась полностью и сразу. – Я сейчас…отключу сознание. Временно. Отнесите меня…в подвал.
Преодоление первого уровня сознания. Процедура классической псионики. Всего уровней семь. Если преодолеть седьмой, можно получить в арсенал полную и тотальную временную амнезию. Или не временную. Тут как рассчитать правильно…Я ощутила, как затылок опускается на что - то прохладное. Пол подвала, наверное. Щелчок замка. Ха. Как будто, я не сломаю его, если не захочу. Темнота…покой. Счастье. Я так хотела покоя. Чтобы не переживать за следующий день, не мыкаться в поисках крох Энергии, не проливать кровь реками, чтобы успокоить изголодавшуюся ипостась. И снились мне пейзажи…Словно журчит у окна река, переливаясь бликами на солнце, колышет ветер нежные розовые лепестки, витает в воздухе терпкий аромат. И знакомый, и далекий. Сны все кружились каруселью, унося меня вдаль. Впервые за пять тысяч лет…я спала. Утро встретило меня новыми волнами боли и осознанием того, что реальность намного жестче снов. Встать…Дойти до выхода…Я же еще отряд провести собиралась. А ну их! Дался мне задаток их сто лет. За горами поднимался на небеса Флеймод. Я надвинула капюшон на глаза. Не люблю свет. Шаг, второй. Кручи, обвалы, перевалы. Я полдня протаскалась по горной местности, выискивая тропинку. И по ней недавно прошел небольшой отряд. Судя по глубине следов – налегке. Хм…интересно. Очень интересно. Куда они…Контуры окружающей реальности расплывались. Опускаюсь на одно колено, восстанавливая ритм сердцебиения. Цикл набирал обороты. И я позвала. Влив в менталопосыл всю боль и все отчаянье.
- Sha’ien! Atargatis! Nee’tha raas! Imen’ ra! Imen’ra…
Перед тем, как сознание рухнуло куда – то вниз, я краем глаза уловила мелькнувшую поблизости белую тень. Ша’ йен! Сумеречный Следопыт пришел. Он меня услышал.
- Sha’ien! R’ennasse tne! Imeai!
Но Ша’йен не ответил. Странно. Почему? Я же говорила по нашему настроенному каналу. Следопыт и Охотник всегда друг друга услышат. Или ответил, а я не услышала? Не успела…просто не успела….

...

Темный Владыка:

Я следил за выражением лица новоиспеченной племянницы. Ей очень была дорога память о моем брате.

Так я и думал. Что тут можно сказать - прекрасная наследственность.
Говоря все это Вероника пробежалась пальчиками по книжке.

-Эта книга теперь твоя. Изучишь ее после, вечером.

Девушка кивнула головой и отложила книгу.

-Итак, кто же мы есть? Мы потомки человеческой расы, темные колдуны, некроманты, чернокнижники, нам могут дать и другие имена. Мы являемся носителями энергии разрушения. Владеем магией крови, хотя и стараемся прибегать к ней как можно реже. У нас есть иммунитет к магии подчинения. Продолжительность жизни 500-700 лет. Скорее всего ты будешь жить меньше, но лит 350-400 тебе обеспечены. Ты поймешь, когда придет твой час и подготовишься заранее.

Я подошел к столу и пригласил Веронику присесть.

- Что же такое энергия разрушения? Для наилучшего понимания, а следовательно и работы с мертвой силой, необходимо отметить следующие существенные нюансы в виду которых закостеневшие в непроходимом рационально-заземленном мировоззрении умы, непростительно заблуждаясь, идентифицируют Темное с остаточной после смертной и искаженной функцией некогда живого комплексного механизма - человека. Энергия разрушения - это зло. Разрушая, мы получаем огромную силу. Сила умерших людей, их злость, дает нам неисчерпаемую энергию. Существует 3 ученические ступени:
1. Эта ступень характеризуется становлением не живым и не мертвым. Осваиваются внутренние и внешние практики направленные на изменение сознания (практикующий обретает контроль за эмоциями и входит в состояние охотника) и энергетики (вокруг практикующего начинает распространяться аура смерти и разрушения) и открываются способности к ощущению мест смерти, мест силы и их направленности, нередко открывается видение духов (хотя это скорее частности, т.к. видение духов это практика второй ступени).
Ты должна научится чувствовать источники силы. Кладбища даже заброшенные я почувствую на огромном расстоянии.
2. Эта ступень характеризуется началом практик по взаимодействию с силой смерти и разрушения, а так же ее персонализированными проявлениям (духами, богами, демонами). Данный этап открывает в основном пассивные умение, такие как включение в силовые и информационные потоки для саморазвития и получения информации. У практикующего открывается видение разрушения, позволяющее ему видеть болезни и процессы разрушения, так же открывается видение духов. Осваиваются ритуалы и состояния позволяющие направить эманации смерти и разрушения для достижения конкретных целей.
3. Уровень реализации практикующего позволяют ему полноценно работать с проявлениями мира мертвых.

Девушка передернула плечами.

-Я надеюсь, что не утомил тебя? - я слегка улыбнулся. Читать лекции ученикам мне нравилось всегда. Жаль только, что учеников уже почти не осталось. - Тебе сначала будет довольно сложно привыкнуть ко всему этому. Работа с мертвым не самая приятная. Но ты родилась такой, значит у тебя все получится. Сразу предостерегу тебя от использования магии крови. Если у тебя не будет практики, то высвобожденная сила уничтожит тебя.

Вероника кивнула головой, соглашаясь.
Я подошел к шкафу.

-Подойди и положи руку на дверцу.

Племянница подошла к шкафу и прикоснулась к нему правой рукой. Я положил свою руку сверху и прошептал пару слов.

-Теперь ты сможешь сама открывать шкафы и брать отсюда любые книги. Но пока тебе хватит книги отца. Там все основные заклинания. А теперь бери книгу и пошли на наше родовое кладбище. Там уже по хозяйничала Адель, так что ты сразу должна все почувствовать.

Мы спустились вниз и вышли с обратной стороны дома на кладбище чернокнижников. Мы не умираем полностью. Наша энергия сохраняется. Я сразу почувствовал разрушительную энергию смерти и вдохнул полной грудью.

...

Эйдан Бог Огня:

Она устроилась в моих объятиях так, будто была рождена именно для этого.
Взошедший флеймод не разбудил Кару, слишком измученную прошедшей ночью, хотя довольная улыбка на её губах говорит мне много больше.
Вдыхаю легкий озоновый запах, наполненный чистейшим кислородом. Поглаживаю бархатистую кожу, оттенка розового мрамора. Хочу прикасаться. Быть еще ближе. Хоть как-то выразить внутреннее довольство и обожание.
На нижнем этаже ощущается энергетика Ринны. Нервная, изломанная, дерганая. Сестра находится на пределе своих ресурсов. Вот уж где… маньяк. Только бы помучить себя и окружающих… Впрочем, Зариланна сама страдает больше, чем другие. Мучить себя – особое искусство, которым моя младшая сестра овладела в совершенстве.
Захватив мои пальцы ладошкой, Кара оборачивает наши соединенные руки вокруг собственной талии и сонно потирается об меня всем телом, вызывая мгновенный отклик. Я честно не хочу будить свою любимую девочку, но удержаться просто выше сил – кончиком носа дотрагиваюсь до нежной кожи за ушком, вдыхая аромат дождливого утра…
- Фу, Таски, - бормочет Кара, слегка отворачиваясь в сторону.
Ну вот. Меня сравнили с представителем семейства кошачьих. Мяукнуть что ли? Или всё же…
Провожу языком по розовой ушной раковине, одновременно имитируя довольное урчание.
- Таски! – недовольно и хрипло. Поворачивает голову и уже громче, удивленно распахнув веки и окунув меня в бездонные небеса взгляда, - Эйдан?!
- А ты ожидала кого-то еще?
Голос будто не мой. Слишком довольный. Слишком пресыщенный. Слишком отражает всегда тщательно скрываемые мной чувства. Хотя… Ощущалось ли раньше хоть чье-то присутствие именно так? Ответ отрицателен, я знаю это лучше всех, правда? Обожание просто вырывается наружу, выплескиваясь сквозь речевые интонации.
Медленно качает головой, гипнотизируя взглядом из-за плеча, все еще сжимая мою ладонь. Смеюсь, задевая губами кремовую кожу.
- Я не ждала, - поясняет, - просто не думала ,что ты можешь появиться рядом.
- А я и не планировал, - расчерчиваю её плечо пальцем, следя за переплетениями появляющихся татуировок, - ты вытянула меня из полуяви.
- Сказала бы, что мне жаль… - её тонкие пальчики снова захватывают мою ладонь, притягивая к нежным губам и погрузив указательный палец в нежную влажность.
- Но, вот незадача, тебе совершенно не жаль… - хрипло заканчиваю я.
Бархатный язык обвивается вокруг фаланги, заставляя меня со свистом втянуть воздух, буквально пропитанный ее ароматом. Из горла сам собой вырывается рык, звучащий так молящее, что я сам удивлен. Это ведь палец, просто палец! Впрочем, отмечаю сей факт лишь краем сознания – уж слишком сильно захватывают те ощущения, которые дарит мне Кара. Прикусывает сустав, целует кончик пальца и выпускает его изо рта.
- Откуда… как… - мысли путаются, не давая оформить мысль верно.
Поворачивается ко мне лицом, проводя ладошкой по небритой колкой щеке.
- Я была вредным ребенком и любила подглядывать, - смотрит в глаза с довольным выражением, - мне захотелось бы попробовать кое-что, виденное в Храме с тобой.
Урчу от удовольствия, притягивая её к себе и касаясь её нежных губ, похожих на цветочные лепестки, своими губами. Погружаюсь, царю, властвую. Поглаживаю каскад темных волос, подергивая пышные пряди. Ловлю звуки удовольствия прямо из её рта и просто схожу с ума от удовольствия.
Вечность… две… три… или это просто секунды?
Отрываемся друг от друга со сбитым дыханием. В её глазах вихрятся вселенные, рождаются и умирают, сопровождаемые клубящимися тучами. На моей коже зарождаются лепестки яркого пламени, следуя за её жадными пальцами, целуя изящные кончики, повторяя рисунки тату. Люблю…
- Кара… - моляще. Неужели это произношу я?
Садится на верхом, упираясь мне ладонями в грудь. Широкий ворот футболки сползает вниз, открывая грудь и острый возбужденный сосочек. Смеется, чертя коготками полосы по моей коже. Чудо моё… Изгибается для поцелуя, приподнимая корпус чуть вверх и обхватывая член рукой. Позволяет лишь лизнуть себя в губы и тут же садится, поглощая меня до упора. Жаркая, влажная, тугая… Сознание резко ухает вниз, как бывает при спуске на американских горках, захватывая и унося вслед за наслаждением.
- Кара, Кара, Кара… - её имя это молитва. Зов для моей Богини.
Привстает, почти дав выскользнуть, и снова садится. Охает, впивается в меня коготками, расчерчивая нас обоих рисованными изгибами. Обхватываю ладонями груди, обрисовывая контуры сосков подушечками больших пальцев. Издает долгий томный стон, раскрывая свои радужные крылья, сияющие яркой расцветкой в свете флеймода. Или это мой огонь отражается в гибких воздушных пластинах?
Находит собственный ритм, насаживаясь, рисуя бедрами бесконечность. Рычу, пробегая пальцами по идеальной коже, физически ощущая, как Кара поет песню страсти. Ловлю её запястья, поднося к губам, по очереди целуя тонкие пальчики, помогая опираться о собственные руки. Лепестки пламени стремятся ввысь, танцуя на её коже, покрывая мою девочку вязью татуировок с ног до головы. Да-да-да-да… бьется в голове с каждым толчком, с каждым движением.
Кладу ладони на её бедра, заставляя двигаться резче и сильнее, а Кара с готовностью подчиняется, будто ждала только этого, заполняя мой слух такими желанными стонами. Лишь только внутренние мышцы начинают сокращаться в оргазме, впивается ногтями в мои плечи и долго протяжно стонет. Изгибаюсь, проникая как можно глубже, и взрываюсь у нее внутри, как проснувшийся вулкан…
Не знаю, сколько минут проходит: пять, десять. Она лежит на мне, обхватив руками и ногами, а я поглаживаю бархатную кожу спины – там, где еще недавно сияли своим великолепием крылья. Люблю тебя, моя Богиня… Как же я тебя люблю…
***
- И жить надоело, и застрелиться лень.
Зариланна выглядела не многим лучше покойницы – бледная, замученная, с темно-серыми кругами под глазами. Смотрит молча, исподлобья. Хмурится, улыбается криво. В общем – Ринна в своем репертуаре. Волосы дыбом и грязная одежда дополняли образ. Что сказать… Красавица она, моя младшая сестричка.
- Ну, утречко доброе. А что вымотанные такие? Энергетикой обменяться не? – издевательски бурчит она.
Смотрю на Кару с недоумением и встречаю такой же взгляд в ответ. Значит, ей Ринна тоже ничего не объясняла.
- Ты о чем именно сейчас? – спрашиваю я, ведь Истина точно знает, о чем говорит.
- Я об обмене Энергетиками. Вот при хм... контакте вы же обмениваетесь желаниями, эмоциями, верно?
Появилось отчетливое желание пнуть конкретно эту пакостную Темную. Ринна, кажется, это отчетливо ощутила, потому что продолжила без вопросов и напоминаний.
- Итак, продолжая тему нашего собрания, - она растянула в воздухе тонкую цветную линию энергии, – видите? Такие же каждый раз протягваются между вами. Не в прямом смысле. Ваши Энергетики совпадают идеально. И ля – ля тополя – мы и сами знаем отставить. Позвольте Энергетическим потокам перетекать друг в друга. Передать то, чего не хватает партнеру и получить взамен отзвук в том, в чем желаете видеть – вот суть обмена.
Хм. В этом был смысл. И очень даже.
- Что – то разговорилась... - моя девочка подозрительно щурится, будто ожидая от Зариланны подлянку. Не стоит. Не в этой теме.
- Птица говорун отличается умом и сообразительностью, - усмешка в ответ. – Дом мне не палить, пожалуйста. Мне павильона для бурного восторга хватило. Кара…Сага…Тьма его знает, как лучше говорить. Я никогда не была оратором. Поэтому скажу просто и лаконично. Учить тебя я пока не вижу смысла. Темной Энергией ты владеешь, свои силы шлифовать тебе и только тебе. Я могу указать дорогу, но не вести по ней. Если захочешь возвратиться потом с оружием, милости прошу. Светлый брат, береги ее. Береги как саму свою жизнь. Потому что терять хреновая штука… А теперь счастливо оставаться. Крейсер отчаливает в дальнее плавание.
Ринна исчезает в ледяном вихре, погрузив комнату в холод. Отчего-то, на какую-то секунду, мне кажется, будто она вспомнила давно забытое и жалеет. Но ведь Охотник не жалеет, правда? Или нет?
Прижимаю к себе Кару собственническим жестом. Скорее неосознанно, чем понимая, зачем. От слов Ринны жутко там, глубоко внутри. Иметь такое и потерять из-за глупости и прихоти, отказавшись от любой помощи… Отметаю эти мысли, обещая себе подумать потом. Хотя, вру, конечно.
- Она странно говорила сейчас, - задумчиво замечает моя темная любовь, - столько боли в голосе.
- Просто Ринна теряла. Это всегда больно, котенок.
- Мужчина? – небесные глаза глядят прямо, проникая прямо в душу.
- Не только, - вздыхаю, – но говорить об этом сейчас я бы не хотел.
- Потом?
- Да, - киваю я, – готова, домой?

...

Эш Грешник:

Словно рыцарь в сияющих доспехах! Я несся навстречу опасности! Чтобы только спасти прекрасную принцессу от лап голодных хищников! Я рвал за нее на куски! Смело! Самоотверженно! Я...! Черт, я так старался, а в ответ получил:
- Опусти меня вниз, самоуверенное чудовище!
Мило, и так по-женски.
- О, не стоит благодарить меня за то, что я спас твою очаровательную попку из этой небольшой потасовки.
- А я не просила меня спасать. Летел бы себе дальше, никого не трогая.
- Ну что ты, как я мог позволить пасть смертью храбрых такой милашке, как ты.
Малышка насупилась. Видимо, смирилась со своей дальнейшей участью. Хотя бы на время.
- И долго ты меня будешь нести неведомо куда?
Я решил промолчать, оставив сюрпризом.


Горы. Дом.
Горы Шезгарта простирались на востоке Королевства и тянулись далеко ввысь, врезаясь пиками в шапку грозовых туч. Как приятно было оказаться в родных краях. Куда ни плюнь, все знакомо до последнего склона, выступа, камешка. Опустившись на ровную площадку, которая служилась моим посадочным пяточком, я аккуратно поставил на ноги и свою пленницу. Она даже не пискнула, с опаской глядя в пропасть, которая начиналась в метре от нас. Тянуть ее в пещеру даже не пришлось. Она с радостью поспешила вслед за мной, поправляя волосы, которые трепал злой ветер.
- Куда ты меня, тьфу, притащил? – негодовала Версалия, выплевывая непослушную прядь.
Я только усмехаюсь – как же она любит задавать вопросы. Хлебом не корми, дай что-то спросить, ну еще покричать, конечно, на меня, проклиная и без того проклятого.
Когда я зашел вглубь пещеры, за спиной стало ожидаемо тихо. Здесь было темно, как в заднице дракона – сам не бывал, но слышал. Но здесь была не просто неотесанная пещера – здесь было мое скромное убежище, уединенное от семейного очага. Пнув ненароком деревянный ящик, я достал из него заранее подготовленный факел. Оставалось его только поджечь. Изгаляться с огнем я не стал, просто достал из кармана штанов зажигалку. И вуа-ля! Да будет свет!
- А! – Версалия шумно втянула воздух, узрев меня в привычном облике. – Эш! Так это ты! Все это время это был ты?
Я так и не понял, она спрашивает или утверждает?
- Мерзкий поганец! - полетели в меня очередные эпитеты, которые вызывали у меня в живот клики от смеха.
Если бы книга, в которую она вцепилась железной хваткой, не была ей так дорога – определенно полетела бы сейчас в меня.
- Советую говорить потише, пока на твой голос не прилетел какой-нибудь Грифон и не утащил в свое гнездышко. Пошли, - кивнул я ей, шагая дальше вглубь пещеры.
Не знаю уж, подстегнули ее мои обещанные перспективы про Грифона, или безвыходное положение, но малышка последовала за мной. Углубившись в пещеру на несколько метров, я подошел к стене и коснулся ладони магического круга на уровне груди. Не долго думая, камень откликнулся – с характерным гулом плита отошла в сторону, открывая проход в просторную комнату. Это и было мое скромное жилище – только камень, кое-где меховые шкурки, да камин.
- Заходи, не стесняйся, - сказал я своей гостье, которая топталась у порога.
Обойдя комнату, я поджег настенные факела, бросил первый в камин и остановился перед Версалией. Малышка смотрела на меня, как на врага популяции, того и гляди убьет взглядом. Я обхватил рукой ее книгу и потянул на себя. Тогда Верса прижала ее к груди, не позволяя отобрать свою ценность. Я потянул сильнее. Она прижал крепче. Я дернул на себя. Она – на себя.
- Да что ж ты так в нее вцепилась? Дай хоть посмотреть.
- Обойдешься.
Я дернул еще раз, она опять за свое. Вот же упрямая! Подавшись вперед, обхватывая малышку за шею и притягивая к себе в жарком поцелуе, сминаю мягкие губы, с первой секунды упиваясь их сладкой влажностью. Она, как я и думал, начинает отталкивать, бить по плечу кулачком, держа книгу одной рукой, уже слабее. Еще рывок, и книга у меня. Мне в рот издается недовольный протестующий возглас. Жестче обхватываю ее затылок, фиксирую, настаиваю, целую так, словно изголодался во этому колкому ротику, как впрочем и было. Только при этом завожу руку с книгой назад, чтобы она не смогла до нее дотянуться. Заканчиваем поцелуй игривой лаской, и все равно слышу требовательное, сказанное в губы:
- Книгу отдал.
Улыбнувшись ей во весь рот, целую в нос и отхожу в сторону. С книгой. За спиной раздается гневное рычание. Решительно Версалия шагает на меня, именно на меня, а не ко мне, так что приходится уворачиваться от ее цепких ручек.
- Отдай сейчас же! Это моя книга, олух ты эдакий!
Мне удается открыть книгу и пролистать несколько страниц. Все пустые, что не удивляло – явно чтиво не для моих глаз. Верса на меня уже чуть ли не прыгает, колотя кулачками. Защищаюсь книгой, отдавая ее трофей, лишь бы только успокоилась. Она снова прижимает ее к себе.
- Что там? Заклинания? Шаманские трактаты?
- Даже если и так, тебе какое до этого дело? Ты все равно не сможешь ею воспользоваться.
Смекаю:
- Тут ты права. Но зато вместе с книгой у меня есть ты. Приятное дополнение в важному элементу.
Прожигает своим фирменный убийственным взглядом.
- Так тебе от меня что-то нужно? Помимо секса. Поэтому ты таскаешься за мной по пятам?
Усмехаюсь.
- Может и так, а может и нет.
- Чего тебе нужно?
Я задумался, почесывая живот.
- Поесть бы. Ты не голодна?
Вижу в глазах удивленную растерянность.
- Или ты куда-то спешишь?
- Спешу. Поэтому будь добр, отнеси меня обратно к моему коню, пока я не применила силу.
Такая угроза вызывает во мне только приступ веселья. До чего же она забавная, эта ведьмочка. Ничего не отвечая, подхожу к камину и бросаю в него свежие поленья, которые свалены горой в нише стены. Свистаю Ашера.
- Договорим позже. Слетаю вниз, раздобуду что-нибудь поесть. А ты пока располагайся, будь как дома. Если понадобится вода – от двери направо и до упора.
Наконец Ашер явил мне свою наглую морду.
- Звал? – спросил недовольный птиц, опускаяь на мое плечо.
Острые коготки вонзились под кожу.
- Да, присмотри за этой крошкой, пока меня не будет.
- Э-э-э, не, я на это пойтить не могу. Чтоб ты меня потом сожрррал с потрррохами, если с ней что-то случиться?
- Откажешься - сожру сейчас, и решим дилемму.
Ашер нахохлился.
- Я скоро, не переживай. Главное держись и сам от нее подальше.
Потрепав пернатого по хохолку, сбросил его с плеча, скользнул улыбчивым взглядом по Версалии и двинулся к выходу.

...

Кара:

Эра встретит меня своим золотым блеском. Она будет рада впервые видеть Богиню Мести. Ее металлический воздух приласкает мою кожу, и брусчатка поприветствует
мои первые шаги по миру знаний...
Колокольчик звякнет, обуславливая мой визит в лавку. И ее хранительница взглянет на меня своими маленькими разноцветными глазами.
- Инфинити... - благоговейно прозвучит на выдохе.
Я склоню голову в знак согласия. Я отблагодарю ее за знание легкой улыбкой. Я произнесу слова, отдающие свистящими всхлипами воздуха. Я скажу ей, почему именно явилась сюда.
И она преклонит предо мной свои колени. И принесет в дар предмет, который мне нужен.
Черный как смоль, и иссиня, если открыть его глубину своему взгляду, он возлежит на моей ладони, счастливый что я приму его, что найду и присвою. Мой ri'atta*.

Сквозь дрему слышу странный звук, словно Таскана похрапывает у меня над ухом, и тут же влажно облизывает мне его. Тело обдает жаром, рождая желание.
Что очень плохо. Желание от прикосновений ягуара? До чего ты докатилась, Кара! Чувствую, это воздержание от бога далеко заведет.
Как нормальная эгоистка, решаю все свалить на более слабое звено (тем более что в ответ не услышу никаких возражений).
- Таски! – такой хриплый со сна голос, сама не ожидала. А еще в голове странные образы, которые кажутся сном, но не помнятся как сон. Оборачиваясь, чешу сначала ухо, потом нос, и в процессе понимаю, что у Таски не такие сильные и длинные руки, - Эйдан?!

И не могла... Так это был не сон. Качаю головой, не веря своей глупости. И не могу отвести взгляда от его довольной улыбки, ярких глаз.
Губы касаются моей шеи, и тело вздрагивает от удовольствия. Топлю пальцы в рыжих вихрах, ласкаясь о них носом.
- Я не ждала, просто не думала, что ты можешь появиться рядом.
Разве желания могут стать явью? Он сказал мне, что не может находиться здесь, что это губительно.
Но мы же Боги, - вещает мне мое сознание. И то верно.
Эйд тянет за ворот моей ночнушки, чтобы наслаждаться вкусом кожи дальше.

В животе разливается горячий воздух, требующий отдаться на милость чувственному наслаждению.
- Сказала бы, что мне жаль… - мурлычу, перехватывая его руку, и поглощая ртом палец, всасывая его и облизываю, словно сладкий леденец.
Не может сдержать свой отклик - шумный вдох, трепет, пламя в глазах.

Я бы ответила, или кивнула, а лучше расплылась в хищной улыбке, но я занята. Удовлетворенно слышу рычащие звуки, вырывающиеся из его груди. Облизываю и покусываю, играя с пальцем. Знаю, что он переносит, представляет, томиться.

А ты думал, что я совсем неумеха? Ты обрадуешься, Светлый. Не всему меня нужно учить. Только буди, каждый раз разбивай мою скромность вдребезги, и будешь вознагражден.
- Я была вредным ребенком. - Обрисовываю пальчиком узор его вечной татуировки огня на плече, покрывающейся от моих прикосновений повторным цветущим рисунком. - И любила подглядывать. Мне захотелось бы попробовать кое-что, виденное в Храме, с тобой.
Захватывает в поцелуй мои уста, страстно и требовательно. Его жадный рот ловит мои всхлипы и стоны, когда он до боли тянет мне волосы, и от этого еще слаще. Я стараюсь растянуть удовольствие, но тело не слушается, оно напирает и наседает на Эйда, завлекая в свои любовные сети, притягивая в жаждущие объятия. Ласкаюсь в языках пламени, что рождает его кожа. Это немыслимо, убийственно - но нестерпимо желанно.
Забираюсь верхом, желая при свете Флеймонда увидеть ту же самую картину, что была ночью. Хочу закрепить, и вновь проиграть нашу встречу.
Бог тянется к открывающейся под его взглядом груди. Мне нравится этот взгляд. Мне нравится все. Но слова кажутся такими хлипкими в эти мгновения, что желаю показать, как сильна моя потребность в нем таком. Склоняюсь к его губам, захватывая в легком прикосновении своих, ощущая силу восставшей плоти своим естеством. Но на то я и темная, что диктую свои условия. Одним быстрым движением направляю нежным объятием пальцев член в себя и вбираю настолько стремительно, насколько могу.

Жадно вторит моим покачиваниям бедер. Опираюсь руками на его грудь и приподнимаюсь, поглощая взглядом сей его образ, наблюдая за реакцией глаз, пока член покидает мои глубины. И вновь насаживаюсь, обнаруживая, что он трется головкой внутри о мои чувствительные зоны.
Тянет ворот моей ночнушки еще ниже, тем самым захватывая в плен мои руки, и открывая себе беспрепятственный доступ к моим грудкам.
А мне остается только до крови царапать его торс, открывая в себе ненасытную наездницу Бога Огня. Ощущая воздушный поток на своей спине, раскрываю его, как птица в долгожданном полете. Он меняет положение моих рук, забирая их в свои ладони, целуя и трепеща. Чувствую нетерпение его бедер, стремящихся ко мне в каждом новом движении. Горю заживо в его ярком пламени страсти, ласкаюсь в нем, как киска в нежных руках хозяина.
Заставляет увеличить темп, направляя руками, которые вдруг оказываются на моих бедрах. А мои руки - закинуты в экстазе за голову, терзающие пальцами мои волосы. И стоны бесконечно текут из моих легких, как воздух на выдохе. Я не могу без них жить. Не могу жить без тебя.
В момент наивысшего наслаждения, когда внутри все напрягается и искрится, бьюсь в поисках опоры, сжимая внутренними мышцами божественный член, вновь впиваюсь ногтями в грудь Эйда. И после долгого и глубокого стона, хрипло всхлипываю, принимая в себя его истоки. Лечу бесконечно в его объятия, и остаюсь там навсегда.

***

Когда сжигаешь много калорий, то следует их восполнять. А покушать я люблю. И так странно и необычно, и удивительно, что можно просто тянуть Бога Огня за руку вниз в направлении кухни. И он будет подшучивать, флиртовать и заигрывать. Хотя, я могла ожидать подобное после долгожданной страстной встречи, и активно начавшегося утра.
Мои мышцы ныли от тренировок, а может больше от наших с Эйдом занятий. Голод напал сильный, даже несмотря на усталость.
На кухне нас ждала Рина, развалившись на подоконнике. Охарактеризовать ее внешний вид я не решилась, но выглядела она уж слишком вымученной.
Настолько, что сразу же с нашего появления начала читать лекцию о возможном обмене энергетикой. Да еще и с наглядным пособием - демонстрируя ленты энергетических токов так активно, словно очень хотела отвлечься от... снедающей ее боли.
Я, конечно, могла об этом подумать. Обмен желаниями, эмоциями, страстью... и еще дополнительно энергией. "Передать то, чего не хватает партнеру..."
Я взглянула на Эйда. Что ему может не хватать? Чего-то во мне?
Лана разговорилась не на шутку, язвя по отношению к себе, тем самым скрывая муки от небезразличных к ней. Решила, видимо, сообщить нам все новости и свалить куда-нибудь подальше.
Уроки как таковые закончились. Теперь мастерство оттачивать мне. Пригласила после заняться навыками владения оружием. Это придет. Я лишь кивнула в знак согласия.
[quote=Зариланна"]- Светлый брат, береги ее. Береги как саму свою жизнь. Потому что терять хреновая штука… [/quote]
Темная попрощалась и исчезла, наполнив воздух холодным отчаяньем. Я поежилась скорее от ее слов, нежели низкой температуры вокруг.
Эйдан обнял сильнее. Что именно его гложет в это мгновение? Или и на него так сильно подействовало признание Зариланны?
- Она странно говорила сейчас, - тихо отзываюсь, - столько боли в голосе.

Он прав, конечно, наше счастливое утро угрожало поглотиться чем-то мрачным и горестным.
- Потом? - без особого энтузиазма, но с долей интереса.

Киваю. Поесть можно и в Огненном мире. Обнимаю его, глубоко вдыхая любимый запах, прижимаясь щекой к груди.
Гляжу в желтые глаза своей кошки. Она гордо встречает перемены. Ну что ж, я могу гордиться ею за это. И прежде чем Эйд затягивает нас в межмирную пустоту, делаю движение кистью и пальцами, зазывая жизненную форму Таски следовать за нами.
__________________________
*ri'atta - карамид, особый сплав руды мира Эры, очень редкий и очень дорогой (считается как исчерпанным, так и утерянным по технологиям после краха былой Эры). Обладает уникальными свойствами, до конца которые никто так и не исследовал. Полагается, что карамид умеет взаимодействовать с неподвластными смертным потоками.

...

Версалия Луидора:

"Крылатый лик - безлицый, черн душой…" - словно мелодия испорченной музыкальной шкатулки, в моей голове раз за разом прокручивались слова голосов из моего видения. Видения, которое касалось меня. И от этого становилось не по себе.

Какое-то странное необъяснимое предчувствие и тревога…
Сковывавшее разум невидимыми тисками….
Злость и бессилие…
Перед неизведанным…
Ненависть и боль…
Боль и ненависть…
Ярость и горечь…
Всё слилось воедино, заполняя собой пустоту в душе…
Вот то, что я чувствовала, пока я и мой похититель пролетали над горными вершинами, слабо мерцавшими в бледном свете Сумеречных ночных светил – наших невольных спутников.
И свист ветра в ушах да мягкий шелест крыльев за спиной того, кто держал меня в своих объятиях, крепко прижимая к себе. Словно в клетке, где вместо железных прутьев – сильные руки незнакомца. Живая клетка…
Спустя какое-то время, наконец, мягко опускаемся на один из горных выступов, под которым будто дышала чёрной мглой бездна, простираясь на многие сотни метров, ужасая своей чудовищностью. От неё веяло холодом и … смертью.
Аккуратно поставив меня на ноги, мой невольный спаситель (да чего уж греха таить, ведь так и было на самом деле – если бы не он, быть мне ужином тех тварей, с которыми повстречались в лесу) направился к входу в пещеру. С опаской глядя туда, где начинался обрыв, я поспешила вслед за айранитом, рассудив, что занятия по левитации без подручных средств, в виде помела или хотя бы метлы, лучше отложить до лучших времён. Окончить же свои дни я успею всегда, но явно не сейчас.
Злой ветер трепал непокорные волосы, сплетая их в причудливые косы, швыряя локоны в лицо. Придерживая их тонкими пальцами и поскорее желая выяснить, куда же, в конце концов, уволок меня этот крылатый наглец, с негодованием поинтересовалась, почти наступая ему на пятки и следуя за ним вглубь пещеры:
- Куда ты меня, тьфу, притащил? - выплюнула изо рта непослушную прядь волос.
И едва закончила свой вопрос, как темнота сомкнулась над головой, заставляя умолкнуть и на миг задержать дыхание, – настолько неожиданным было это. Грохот неподалёку от меня известил, что мужчина наткнулся на какой-то деревянный ящик, а через пару секунд, щёлкнув зажигалкой, зажёг факел, свет от которого явил мне того, кого я никак не ожидала увидеть. Едва стоило мне увидеть наглое лицо моего насильника, как волна ярости затопила сознание, поднимая из глубин разума жгучую ненависть.
- А! – шумно втянув воздух, глядя на это… создание, я никак не могла понять, почему это происходит именно со мной. – Эш! Так это ты! Все это время это был ты? Мерзкий поганец!
Теперь я, кажется, поняла смысл видения в старом замке: крылатый мужчина и ярость, переполняющая меня до краёв. Одно лишь не могло увязаться в единую, картину - чёрный свет, пронзающий моё тело и душу. Но сейчас мне было не до мыслей подобного рода.
Держи я в руках что-нибудь увесистое или то, чем можно было - самое малое – отправить к праотцам, а не "Книга Теней", я бы с огромным удовольствием испоганила физиономию этого мерзкого наглеца, который лишь потешался, наблюдая за моей реакцией на его чёртово преображение.

- кивнул он мне, шагая дальше вглубь пещеры.
И он смеет давать мне советы!
И сколь бы глубоким не было моё возмущение, но делать было нечего, а стать ещё и жертвой какого-то там Грифона особо не хотелось, хотя было ясно как день, что синеокий упомянул про эту диковинную птицу лишь для красного словца. Проклиная на чём только свет стоит этого самоуверенного напыщенного индюка, я вынуждена была последовать за ним. Видимо, пещера была с секретом: подойдя к одной из стен, айранит коснулся ладонью выступающего камня. И - надо же! – плита, скрывающая проход, отошла в сторону, являя нашим глазам просторную комнату, освещённую пока что одиноким факелом, который держал Эш.

- предложил "гостеприимный хозяин", обходя своё "гнёздышко" и зажигая факелы на стенах. Двинувшись к центру, огляделась, подмечая, насколько "милой" была скромная обитель.
"Жилище" этого мерзавца было как раз в его стиле - стиле поганца-насильника. Ничего, кроме голого холодного камня, кое-где лежавших на полу шкур да большого камина, который он не преминул разжечь, швыряя туда факел.
А клокотавшая во мне злость, набирала силу, заставляя ещё крепче сжимать пальцами старинный фолиант.
Подойдя, остановился прямо передо мной, с интересом разглядывая книгу в моих руках. А затем внезапно протянул руку, пытаясь забрать фолиант. Я дёрнула книгу на себя. Но зачем он ему, если написанное могу видеть лишь я? Это было загадкой. Но то, что книга была нужна ему, было ясно как день.

- Обойдёшься, - пытаясь удержать книгу, отрезала я, не понимая столь явного интереса к ней.
И совершенно не ожидала, что этот самоуверенный дурак попытается действовать нечестными методами: резко подавшись вперед, обхватил меня за шею, притягивая к себе в дерзком поцелуе, сминая мои губы своими горячими и влажными, и такими сладкими, черт бы его побрал! Став ещё злее от подобного обращения, принялась отталкивать этого идиота, колотя кулачком, но стараясь удержать книгу хотя бы одной рукой. Что получалось с большим трудом. А синеокому только это и нужно - рывок, и книга перекочевала в его руку. Пытаясь вырваться из его хватки, возмущённо воскликнула, пытаясь дотянуться до книги и выхватить её из лап этого чудовища. А тот лишь сильнее и настойчивее сминает губы в жадном поцелуе, словно изголодавшийся, явно получая удовольствие от сложившейся ситуацией. Я же, ослеплённая злостью, только и могла думать о том, как выкрутиться, продолжая отбиваться, в надежде вернуть книгу обратно, и всё же каким-то непостижимым образом наслаждаться лаской его его губ, таких дерзких, требовательных и нежных одновременно. Но злость и трезвый рассудок не позволили мне потерять голову:
- Книгу отдал! - требовательно произношу прямо в губы синекого.
А он, улыбнувшись! Во всем свои тридцать два зуба! Как ни в чём не бывало поцеловал меня в нос и отошёл в сторону! С моей книгой!
Ну это уж верх наглости!
Уже совершенно не контролируя себя от эмоций, вырывающихся наружу, почти набросилась на крылатого мерзавца, листающего фолиант, колотя его куда попало:
- Отдай сейчас же! Это моя книга, олух ты эдакий!
Видимо, понимая, что в его руках "Книга теней" просто бесполезна, защищаясь от меня, протягивает её мне обратно.
Дальнейшая перепалка, связанная с содержанием книги заклинаний, выясняет, что этому олуху, оказывается, от меня явно что-то нужно, кроме секса. И это "что-то", возможно, связано с моими способностями. И с книгой.
- Чего тебе нужно? - пытаюсь прояснить для себя, зачем это болван таскается за мной по пятам.

Растерявшись от его ответа, с удивлением уставилась на него.

И он ещё спрашивает!?
- Спешу. Поэтому будь добр, отнеси меня обратно к моему коню, пока я не применила силу.
И снова мои слова лишь рассмешили этого остолопа. Двинувшись к камину, подбросил поленьев и звонко свистнул, словно подзывая кого-то.

Боже мой, какая забота!
Так и хотелось съязвить на сей счёт, но я решила промолчать.
И тут в комнату, шумно махая крыльями, влетел ворон, усаживаясь синеокому на плечо. Неужели, домашняя зверушка?
Каково же было моё удивление, когда эта "птичка" заговорила!

Я, конечно, понимала, что в Сумеречном мире можно увидеть любую тварь с самыми разнообразными способностями, но чтоб ворон не просто говорил, но ещё и был такого же скверного характера, как и его хозяин, - просто удивительно.
Хотя чему удивляться? "Дурак дурака видит издалека" - явно про эту парочку.
Через пару секунд, потрепав птица по хохолку и сбросив того с плеча, синеокий вышел из пещеры. Явно восприняв слова Эша всерьёз(и слава богу!), ворон с опаской поглядывал на меня, переминаясь с ноги на ногу.
- Что уставился? - прошла к камину, чтобы быть поближе к теплу, потому как в пещере было немного сыро.
- Больно надо пялиться на такую заррразу, как ты. Только хозяина отвлекаешь от дела.
- Что? Это я отвлекаю? - возмущению моему не было предела. - Ах ты, курица недощипанная!
Выхватив из ящика с поленьями неподалёку от меня какую-то палку, запустила в пернатого друга мерзкого обманщика и похитителя ведьм.
Этот синеокий болван сам таскается за мной по пятам, а я его, видите ли, отвлекаю, оказывается!
И если не удалось оторвать голову синеокому, то на птичке можно было отыграться по полной.
- Проваливай из пещеры, вслед за своим хозяином, несносная птица! Тоже мне – надсмотрщик выискался! – следом полетело полено, приземлившись аккурат на Ашера.
- Каррраул! Убивают! - уворачиваясь от моих снарядов, горланил черный недоумок, в страхе и ужасе выпучив свои глазёнки.
- Закрой свой клюв, а то голова трещит от такого мерзкого вокала. И лети подальше отсюда, пока не попался в мои руки! – бережно положив книгу на шкуру перед камином, сбросила плащ, который был весь измазан уже кое-где засохшей кровью диких тварей.
Представляю, какой "красавицей" я была сейчас, если одежда выглядела просто ужасающе.
- Черррта с два, нахалка! – прокаркал ворон, пристраиваясь над камином, где, видимо, специально для него был устроен своего рода нашест.
- От нахальной вороны слышу!
- На себя посмотррри, швабррра взъеррррошенная! - возмутился птиц, явно недовольный тем, как я его обозвала.
Едва сдерживая себя от подобных "комплиментов", летевших в мой адрес, попыталась распутать пальцами спутанные локоны, понимая, что без гребня сделать это будет достаточно сложно, потому как и волосы кое-где слиплись от крови рогатых волков. Нужно было срочно вымыться или хотя бы умыться.
- Любуйся, пока можешь, а то вдруг что случится с твоей несчастной тушкой. Из такой куропатки получится отличная похлёбка. Да и твой хозяин сам не прочь слопать тебя при первой же провинности, как я погляжу.
Ворон лишь что-то бессвязно пробурчал в ответ на эти слова, поднимая лапу и почёсывая ею клюв.
- Жаль, что мяса с тебя чуть – слишком мелковат. Хватит только на один зуб, - издевательски протянула я.
- Какая похлёбка? Ты в своём уме, живодёрррка?! Я пррринадлежу к семейству очень ррредких…
- Да-а, я вижу, – перебила птицу, не давая закончить, - редкая мерзкая птица с помелом вместо языка. Да ты раскудахтался громче, чем курица-наседка!
- И только попррробуй ещё ррраз назвать меня курррицей и куррропаткой…
- И что? Ты заклюёшь меня до смерти, пернатая истеричка?
Тьма вселенская, за что мне это? Уж лучше бы синеокий подлец оставил меня здесь одну, чем с этим недощипанным пугалом-горлопаном.
Пернатый ещё что-то каркал, но я уже не обращала на него внимание, сняв один из факелов на стене и направившись на поиски воды, чтобы привести себя в порядок.
Как там говорил этот болван? - вспоминала слова синеокого, слыша неясный гул впереди. - "От двери направо и до упора."
Самое большее, что я надеялась обнаружить, это кадку с водой. Но то, что предстало перед моими глазами, просто потрясало своим великолепием. Внутри горы самым непостижимым образом располагался высокий водопад, вытесняя собой все мысли, заставляя забыть обо всём на свете. Широкой серебристой стеной с шумом и плеском он обрушивал вниз свои воды, впадая в небольшое озеро, невесть как затерявшееся внутри горной гряды, в которой синеокий соорудил себе жилище. Скатываясь по горным порогам, словно по каменной лестнице, водопад буквально кипел, ниспадают с крутых скальных уступов гулкой хрустальной завесой воды. А над ней висит плотное облако водяной пыли, и воздух наполнен миллионами мельчайших брызг, которые мелкой пыльцой ложились на лицо и руки, а одежда мгновенно становилась влажной. Странно, но эти брызги были совсем не холодными, а лишь слегка прохладными. И самым удивительным было то, что здесь было светло - водопад словно подсвечивался изнутри удивительным мягким светом. Видимо, дело было в горной породе, отражавшей свет хрустальных вод, сверкавших, словно россыпь миллионов бриллиантов. А свет, струящийся сверху - из горной реки, которая и давала жизнь водопаду, - лишь дополнял эту поистине волшебную картину.
Втянув в себя влажный воздух, быстро отбросила в сторону уже ненужный мне факел, торопливо раздеваясь донага, и бережно положила свои кинжалы на сухие камни неподалёку, желая поскорее смыть с себя следы крови животных, подставляя своё тело под живительную воду. Зайдя за серебряную завесу, отыскала место, где горный поток был не слишком бурным.
Закрыв глаза, стоя босыми ногами на каменных уступах и принимая прохладную ласку воды, я, наверное, впервые в жизни испытала настоящее блаженство, расслабляясь под тугими струями, дарующих успокоение и словно наполняющих моё тело силой.
Подняв лицо вверх, наслаждаясь каждой капелькой, ударявшуюся о мою кожу, облизала губы, заводя руки за голову и томно выгибаясь, чтобы дать возможность каждой частичке своего тела почувствовать волшебную мощь горной живительной влаги.
Время потеряло счёт и совершенно не имело значения здесь, в этом удивительном месте, который был маленьким горным раем.
Уловив какой-то неясный звук, распахнула глаза, поворачивая голову в ту сторону, откуда он послышался, и замерла, обхватывая себя руками и выжидая.
Чёрт! Кинжалы остались на камнях! - промелькнула единственная мысль.
Но, видимо, мне показалось, потому что даже спустя несколько минут, возле водопада никто не появился. По крайней мере, я была в этом уверена.
Чертыхнувшись на себя за подозрительность, принялась мыть голову, насколько это только возможно было сделать без шампуня или хотя бы мыла.
По идее, синеокий должен вернуться не раньше, чем через полчаса, а то и больше. Значит, у меня было ещё достаточно времени, чтобы не только вымыться, но и попытаться хоть как-то вычистить свою одежду и постараться высушить ей у камина - если получится.
Не спеша продолжая своё дело, скользя ладонями по телу и выгибая спинку, поставила одну ножку на камень, лежащий рядом. Наклонившись и откинув волосы на спину, придерживая их рукой, чтобы не лезли в глаза, провела второй рукой по лодыжке, смывая с кожи кровь.
Странно, откуда она тут взялась? - и вдруг обнаружила длинную алую полосу на икре.
Рана была не слишком серьёзная - лишь царапина, от которой я даже не чувствовала особой боли, лишь едва заметное жжение от того, что рану промыли. Видимо, тот рогатый волк, с которым мне довелось сражаться, всё же как-то умудрился полоснуть меня, пока я вгоняла кинжал в его сердце.
Выдохнув и распрямившись, чистая и бодрая направилась в сторону своей одежды, на ходу разглядывая озеро, в которое мощными потоками впадал водопад. Прикинув, что затем из озера можно будет подняться наверх по небольшим каменным выступам, тянущимся от самой глади воды озера вверх, я решила немного поплавать, отложив свои планы по очистке одежды на пару десятков минут. Вплотную подойдя к каменной стене, разбежалась и, легко оттолкнувшись от края ножками, вспорхнула вверх, словно пытаясь взлететь, как птица в небо, потом изогнулась в воздухе, сложила руки вместе и легко вошла в воду. Это было потрясающе!
Проплыв несколько метров под водой, всплыла на поверхность, отфыркиваясь, провела рукой по глазам, как вдруг увидела, что совсем недалеко от меня в воду вошло мужское тело, обдавая меня фонтаном брызг.
Черт бы его побрал! Только этого мне не хватало! - в панике принялась грести в каменным выступам, в надежде поскорее подняться наверх, пока синеокий не вынырнул из-под воды.

...

Эш Грешник:

Отправляясь за едой, я не вовремя понял, что совсем не знаю, чем же кормить свою женщину из того, что мог достать поблизости. Пришлось проявить смекалку. В итоге я вернулся с фруктами, сыром и хлебом, отобранные по-хорошему у местного трактирщика.
В момент моего возвращения Версалии в комнате не оказалось, что меня нисколько не встревожило. Сбежать отсюда ей все равно не удастся. Оставив еду, я отправился на поиски девушки. Пришел к водопаду. Где и обомлел от представленной картины. В чистых водах озера нежилась Версалия, обнаженная и прекрасная словно нимфа. Ее фарфоровая кожа светилась под водой, манила к себе прикоснуться, руками, языком, всем телом. До нее я еще не приводил сюда ни одну женщину, но только сейчас понял, как опрометчиво. Хотелось подольше насладиться созерцанием изящного женского тела в этом мною любимом месте, но я не обладал такой выдержкой.
Сбросив штаны, подошел к воде и нырнул. В прозрачной толще хорошо были видны стройные ножки, которые мгновенно засуетились подальше от меня. Еще бы было иначе. Я настигаю ее быстро, прижав своим телом к каменной стене, на которую легли мои ладони, пресекая любые попытки улизнуть. Тугая по ее вине плоть удобно устроилась между половинками аппетитного мягкого места. Уткнулся носом в маленькое симпатичное ушко:
- Решила поплавать? И без меня?
- А тебя никто и не звал, - огрызнулась строптивая на фоне размеренной мелодии водопада.
- Именно за это и будешь наказана – говорю в шейку, присасываясь к ней своим ртом.
Язык скользит по влажной коже, глаза следят за реакцией – еще смотрит по сторонам, прикидывая пути побега, но прикрывает веки от томного наслаждения, когда мои горячие пальцы накрывают полушария груди, сминают нежно, аккуратно трутся о тугие бусинки сосков, сжавшиеся еще из-за воды. Этот контраст прохлады и жара тела придает остроты. Игриво прикусываю плечико, удостаиваясь взгляда – гневного, но с искорками желания внутри. Она ничего не говорит, ни «пошел нафиг», ни «продолжай». Да это было и не нужно. Я слушал ее тело, то, как оно вибрирует от вожделения рядом со мной. Этого не скроешь. И она это знает, потому и злится, обнаженная не только внешне.
- Как можно быть таким эгоистичным животным? – пытается она тонко оскорбить. – Думаешь только о себе. Берешь, когда вздумается, не спрашивая моего мнения, хочу я того или нет.
Мои губы скользят по ее спине, по шейке, язык пробегает по позвоночнику, заставляя прогибаться, подальше от моего языка, но полнее грудью мне в руки. Слышу короткое придыхание, как неполноценный стон, которому было не позволено сорваться с губ.
- Я знаю, чего ты хочешь.
Фырчит. Не верит. Кладу руку на ее живот, опускаю вниз, без труда проникаю внутрь ее жара. Бесы! Там так горячо, что едва сдерживаюсь, инстинктивно трусь членом об ее мягкую попку. Двигаю пальцами внутри нее, нажимая на чувствительную точку, останавливаюсь и спрашиваю:
- Хочешь еще?
- Нет, - отвечает, а сама едва дышит, терзает губы, чтобы не сорваться до стона, откидывает голову на мое плечо, пикантно оттопыривает попку, чтобы быть ближе, ждет, и просто нагло при этом мне врет.
Продолжаю целовать влажную кожу, играть с тугими сосками, терзать ее лоно, вожу большим пальцем по точке клитора. Все так же трусь об нее сам, находя доступный ритм для обоих. Дышу тяжело, в унисон. Слушаю стоны, которые она уже не в силах сдержать. Нахожу в этом свою заслугу, чем конечно же остаюсь доволен. Безумно хочется большего, и ей так же, как и мне. Это вдохновляет, заводит. Становлюсь жестче – грубее ласки, поцелуи превращаются в укусы, громче становятся ее стоны, в голос. От их эха закладывает уши. Больше не могу сдерживаться. Не собираюсь уступать. Обхватываю себя рукой. Ее попки мне мало, тела – рано. Привычным движением скольжу ладонью по члену, быстро, трусь головкой о жаркое тело. Не забываю о ней. Довожу себя до оргазма на считанные минуты. Ее – всего лишь подвожу к нему и оставляю томиться. Дрожу от удовлетворения желанной разрядки. Она – от неудовлетворенного вожделения и, кажется, злости. Ласково и лениво целую плечико. Спрашиваю снова:
- Так хочешь еще?

...

Рогнеда:

Территория некромантов, крепость "Угнетенных", подвалы

В ответ на мое презрение, он ехидно улыбнулся. Серебро ножа полоснуло его кожу, и тонкая струйка, едва заметно, потекла по его запястью. Пряный запах еще сильнее ударил мне в ноздри. Я даже взрогнула. Мои зрачки на миг увеличились, но вновь приняли свой обычный вид. Я умела держать себя под контролем.

проговорил он, с презрением, и плюнув на пол, отвернулся.
Ахаха.. Какова неженка.. Ходячий бурдюк с кровью!.. - меня так позабавила эта мысль, что даже мой голод, моя боль, мое непонимание начинали уходить куда-то на второй план. Сестра, наверное, никогда в жизни не поверит, что я такая храбрая.. - пронеслось в голове.
Он отдал приказ принести несколько капель крови, а сам наклонившись ко мне поинтересовался.

Мои зрачки вновь расширились - то ли от удивления, то ли от близости его шеи.. Мне даже показалось, что одно его неловкое движение и я смогу.. Но нет. В этот самый миг вернулся его слуга, и чернокнижник вновь выпрямился, став для меня недосягаем.
Перекинувшись словами со слугой он вновь присел на корточки передо мной. Демоница.. Ранена.. Кровь.. Черт возьми! Эта кровь сводит мой разум с ума.. - я была раздосадована невозможностью удерживать свои мысли в ясном состоянии. Запах крови, даже уже не очень свежей, которая плескалась в небольшой миске, будоражила очень сильно.
Все не так просто.. - подумала я, и не ошиблась.
Я завороженно смотрела за его раненной рукой, которой он взял из миски кисточку, и провел влажными жесткими ворсинками по моим губам. Я шумно выдохнула и не удержалась от того, что бы облизнуть губы. Это была не я. Это было мое Естество, с которым сейчас я не могла бороться.

спросил он, все с той же ехидной улыбкой.
Я плотно сжала губы. Я лучше выпью твоей крови.. - зло подумала я. Он повторил свое действие с кисточкой и, заглянув в мои глаза, проговорил.

Наверное это должно было прозвучать устрашающе, но мне было все равно. Мои глаза следили лишь за тем, как он поставил на каменный пол миску. Миску полную крови. Миску полную красной ароматной крови. И мне было уже все равно, что она не так свежа, как я привыкла. И мне уже было все равно, что она, возможно, принадлежала даже не человеку..
Едва он закрыл за собой дверь моей новой "опочивальне", я добралась кончиками пальцев до миски.
- Черт.. - просипела я, когда несколько капель живительной для меня влаги выплеснулись на каменный пол, пока я придвигала к себе "еду". Один большой глоток. Еще. Еще. Тепло постепенно расползалось от шеи куда-то внутрь. Вглубь. Но все-таки этого было безумно мало.. Мало, для такой как я.
- Черт... - прошипела я, раздосадовано, отпихивая от себя миску, которая со стуком ударилась о пол. И только сейчас я заметила, что те места, где капли крови коснулись витиеватого рисунка на полу теперь размокли, и миска, что прокатилась всего лишь пару миллиметров стерла часть узора, разрывая круг. Несколько мгновений я не веря своим глазам смотрела на небольшой, незаметный, наверное, даже перерыв в магическом рисунке. Улыбнулась, прикрывая глаза.
Вновь настала тишина. Такая густая и вязкая. Время шло очень медленно, и мой организм, дабы не расходовать энергию окунулся в полудрему.
Кто знает.. что будет дальше.. - думала я, с полуулыбкой на лице. - Кто знает.. - круг больше не мог сдерживать меня. Хоть цепи мне и мешали подняться и отойти далеко с места, но укусить такого неосмотрительного чернокнижника мне теперь не составит труда.

...

Вассаго Лерайе:

Перед моими глазами мелькнули стройные щиколотки, тяжело приняв напор почти не отдохнувшего тела. Она шла, цепляясь за стены. Открыв дверь, Риинна пошла к выходу, сопровождаемая мягкой поступью моих лап. Впрочем, я был уже не в жалкой кошачьей шкуре – за Богиней бесшумно крался белый лев, чудовищного размера, отпугивая всех возможных наглецов, коих в этом месте было более чем достаточно.
Богиня не задержалась в Распутнике. Как только Истина вышла за порог заведения и вернула свои силы, движения её стали собраннее и стремительнее. Капюшон на глаза и гибкая женская фигура молнией мелькнула вперед, оставляя позади заведение Раймира и меня. Выдох – и я аккуратно последовал за ней, ведомый четким запахом вишни с легким кровавым налетом, похожим на металлическую крошку.
Боги движутся быстро, вот и Зариланна – даже такая, болезненная и ослабленная – намного больше чем простой человек. Прошло не так много времени, когда мы достигли горной местности, за которой находились земли Невольничьего Рынка. Где, в таком состоянии, ей не стоило появляться даже в непосредственной близости. Осторожно обходя серые булыжники и ощущая меж пальцев сыпучий песок, я тихо следовал за Риинной, которая явно что-то искала. Поиски не продлились долго – ослабленная явной потерей энергии она то и дело останавливалась для краткого отдыха.
Вот этого я не понимал. В моей памяти не сохранилось причин такого явного энергетического голодания, которое сейчас испытывала моя богиня. Произошло ли с ней что-то, о чем я не знал, или… не мог вспомнить? При мысли об этом першило в горле и сердце замирало в груди на доли секунды. Что происходило в то время, когда я был далеко? Вспомнил ли я всё? Были ли мои воспоминания настоящими, или прихотью играющих богов? И… играют ли мной? Или я сам игрок, водящий за нос собственного бога?
Её тело тяжело осело на пыльную каменистую дорогу. Рука судорожно вытянулась в мою сторону, на мгновение зависнув в воздухе – так тянутся к другу за помощью, но… Прежде чем мой мозг успел подумать, тело рванулось вперед, к женскому силуэту, такому родному и желанному вопреки всем доводам разума, на ходу обретая человеческую форму.
«Уйди», - отчетливо-угрожающе прозвучало в мозгу, подкрепляя мысль вполне материальным рычанием. Оглянувшись через плечо, я попытался рассмотреть агрессора. Белоснежный Ша’йен напрягся всем телом, готовый бросится на меня в любую секунду, а потом... мы рассмотрели друг друга внимательнее. «Прости, я не узнал тебя сразу», - волк склонил голову, получив такой же поклон в ответ. Память услужливо подсказала несколько смутных образов и отчетливое ощущение друга, который никогда не предаст.
«Она звала», - Ша’йен кивнул в сторону богини.
- Не меня, - кажется, улыбка вышла грустной, но с этим ничего нельзя было поделать.
«Но пришел ты», - он склонил голову на бок, - «ты услышал»?
Я отрицательно покачал головой. Я не слышал менталопосыла, который наверняка проходил по узкому каналу и был предназначен только волку. Попросту ЗНАЛ, что нужен ей. Примерно так же, как знаешь, что утром взойдет солнце, а от дождя непременно намокнешь.
«Ты снова слышишь ее лучше всех нас, а значит время пришло», - голова Ша’йена опустилась еще ниже, – «позаботься о ней, друг».
***
Её кожа гладкая, бархатистая и холодная на ощупь. Все тот же плащ закрывает тело, четко обрисовывая контуры изгибов и впадин. Все так же утыкается носом мне в излучину шеи, вцепляясь когтями в одежду, раздирая на полосы белую ткань. Бледное лицо Зариланны освещают руны на её висках и тот же бледный свет, исходящий от своего собственного лица. В глазах богини мелькнуло удивление, и даже толика растерянности, а потом слабый, но четкий голос вопросил:
- In’re ath ma’ere*?
- Ma’ere, Ei'einne**, - одна из моих ладоней утонула в серо-бурой массе, бывшей ранее белоснежной копной волос. Впрочем, они были все так же нежны на ощупь, создавая впечатление легкого пуха, касающегося пальцев.
- The’inne Tharrah**, - с облегчением выдохнула она, затихнув в моих руках.
- Да, милая, - прошептал я, - слава.
***
Раймир оставил за мной тот же дом, которым я распоряжался в свое прошлое посещение. Не очень большой одноэтажный дом с маленькой кухонькой и большой кроватью – радушный хозяин рассчитывал, что я буду приходить сюда время от времени, большую часть суток посвящая Распутнику. В определенном смысле он оказался прав – изучать жизнь окружающих в этих условиях оказалось намного интереснее, чем находиться в месте, которое служило мне временным домом. Поэтому я появлялся там, только когда полностью уставал от живых существ рядом. Она, пожалуй, была единственным существом, от которого я не смог бы устать при всем своем желании. Будто часть меня, помещенная в отдельную оболочку.
Истинно бесовский подарок – по-королевски огромная кровать с шелковым постельным бельем черного цвета. Почему? Как с улыбкой сказала Хана – блондины всегда лучше смотрелись на белом. Склонен ей в этом доверять. Никогда не интересовался, как выглядит обнаженный мужчина на простынях. А вот Риинна, даже при условии крайнего истощения и измученности, выглядела просто божественно.
Мечи показались смутно знакомыми, а вот плеть… Змеи вросли в саму рукоятку, хищно и с шипением отираясь друг о друга холодными телами, высовывая наружу тонкие раздвоенные языки. Я крепко ухватился за рукоять, другой рукой обхватив плотные тела рептилий и быстро проведя к конусообразным головам, пока они не успели впиться в мою собственную плоть. Странно, но мне казалось, что я делал так много раз и плеть позволила мне это по своей собственной воле… Оружие сложил в углу, засунув змей в холщевый мешок, в котором они скоро затихли.
С одеждой было сложнее. Я отчетливо понимал, что не могу оставить её в грязном и рваном плаще, но насколько далеко готова подпустить меня сама богиня? Не проверив – не узнаешь, так? Под тканью Риинна оказалась полностью нагой. Кожа похожая на тончайший фарфор нежного розового оттенка, полупрозрачная, с отчетливо видной сеткой тонких голубых вен. Ярко-розовые ареолы с тяжелыми каплями сосков. Выпирающие отовсюду кости – худая, ужасно худая, будто не питается ничем, кроме воздуха и редкого солнца. Впадина живота и выемка пупка – ни одной лишней линии, как живое совершенство – плавными линиями переходящая в треугольник между ног, едва покрытый легким белым пушком, слишком ярким на фоне розового тела.
Прикосновение её кожи к простыне вырвало из уст богини полувсхлип-полурычание. Ей явно было больно, но ничего лучше я сейчас предложить не мог. Укрыв её шелковой простыней, я выслушал ещё одну порцию шипения и тяжело опустился на пол рядом с кроватью. Странно, а я ведь до этого момента почти не заметил, как сильно измотала меня эта ночь и утро.
Протянув руку, я подтянул её ладонь к своему лицу, поцеловав каждый тонкий пальчик… вливая энергию в тело Риинны с каждым касанием губ. Она чуть вздрогнула всем телом и удовлетворенно затихла, позволяя мне дотрагиваться до заметно порозовевшей кожи. Это каким-то образом наполнило меня спокойствием и умиротворением, будто все встало на свои места.
Богиня глубоко вздохнула и свернулась калачиком под одеялом. Ощущала ли она мое присутствие? Могла ли чувствовать, что я не позволю случиться ничему дурному? Или устала так сильно, что попросту не обратила на меня внимания? Как бы ни было, разобраться с этим я мог позже. Сейчас… мне просто очень хотелось спать. Вытянувшись на другой половине кровати – прямо в одежде, я мгновенно провалился в сон.

* Клинок или птица? (Аналогично – Враг или друг?) (старотемн.)
** Птица, милая. (старотемн.)
*** Слава Таларре (старотемн.)

...

Версалия Луидора:

Легко ли сбежать от того, кто привык к тому, что весь мир словно лежит у его ног, считая себя хозяином своих прихотей и желаний? От того, кто, не считаясь ни с кем и ни с чем, плюёт на чувства других, самоуверенно полагая, будто всё, что он творит, в любом случае сойдёт ему с рук?..
Но попытка стоит свободы, которую обещает хрупкая и призрачная надежда на спасение. Обещает и манит противостоять тому, с кем имеешь дело. Какова бы сильна не была сила магнетизма, притягивающего к себе, внушая подчиниться, сдаваться на чью-то милость лишь потому, что кого-то желаешь сильнее, чем что–либо – глупо и слишком просто.

Уже почти достигнув пологого каменного уступа и силясь поскорее скрыться от этого наглеца, который посмел нарушить моё уединение, не позволив насладиться прохладной водой, оказалась практически пригвождена к холодной каменной плите до неприличия жарким мужским телом. Заключённая к тому же в капкан из сильных рук этого болвана, которыми он упирался в стену, тем самым показывая, что улизнуть от него будет не так-то просто, почувствовала твёрдость его плоти, трущейся о мою попку.
Вот засранец! Властелин мира, чёрт бы его побрал!

– едва касаясь губами моего ушка, хрипло произнёс Эш.
Коктейль из напористой силы, призывающей подчиниться, злости на этого идиота, и желания, которое было совершенно неуместно к тому, кто вёл себя со мной подобным образом, бил по нервам, заставляя искать путь к желанной свободе, пока ещё не было слишком поздно:
- А тебя никто и не звал! – срывающимся голосом прикрикнула в ответ, прикидывая, как всё же можно было бы улизнуть от него.

- припадая ртом к моей шейке, скользя языком по влажной коже, покусывая нежную кожу на плече, накрывая горячими пальцами нежную плоть груди, нежно и томно сминая, касаясь и без того возбуждённых от холодной воды сосков, на что мгновенно откликнулось моё тело, начиная жить своей жизнью. Лёгкая ласка мгновенно затуманила разум, обдавая предательским жаром, который накатился густой волной, заставляя прикрыть веки от наслаждения, которое дарили дерзкие прикосновения синеокого, медленно, но верно распаляя желание, словно электрическим током пронзая всё тело.
И некуда бежать… Да и не хотелось. Сейчас хотелось лишь раствориться в этих касаниях, позволив себе расслабиться и насладиться тем, чем так щедро одаривал меня синеокий.
Злясь на себя за то, что под всего несколькими умелыми касаниями буквально готовая растаять в руках самоуверенного соблазнителя, удостаиваю его гневного взгляда, в котором тот без особого труда увидел всё, читая меня словно раскрытую книгу, слушая песнь моего тела, которое плавилось под его руками словно воск. А это злило и выводило из себя ещё больше, ведь он знал, что я желаю его сейчас не меньше, чем он хотел меня. Ярость вскипала в жилах вместе с этим ненужным, но таким необходимым сейчас желанием, которое требовало немедленного удовлетворения. Но слишком легко ему доставался его очередной трофей – пришёл, увидел, воспользовался…
- Как можно быть таким эгоистичным животным? – пытаюсь оскорбить этого напыщенного индюка. – Думаешь только о себе. Берешь, когда вздумается, не спрашивая моего мнения, хочу я того или нет.
В ответ на мои слова настойчивые губы скользят по спинке, пробегая влажной обжигающей лаской языка по позвоночнику, заставляя прогибаться в пояснице, чтобы хоть как-то избежать этого касания, сводящего с ума. Но и эта попытка терпит крах: избегая будоражущего сознание и тело прикосновения, лишь ещё теснее прижимаюсь грудью к его умелым рукам. Не в силах сдерживать стоны, рвущиеся из груди, до боли закусываю нижнюю губку, силясь прийти в себя и сбросить волшебные чары сексуального магнетизма, млея от ласк своего ненавистного насильника, пусть это даже и было неправдой. Ненавистным он был несомненно, но отнюдь не насильником, щедро одаривая ласками.

- совершенно точно знает, как добиться своего, умело играя моими обострёнными инстинктами.
Сволочь!
И в довершение ко всему этому, видимо, желая меня добить, кладя руку мне на живот и опуская её вниз, без труда проникает внутрь лона, жаждущего, истекающего влагой, что лишь подтверждает его слова о том, чего я хотела сильнее всего на свете, сейчас, в эту секунду. Потираясь членом о мою попку, двигает пальцами внутри меня, касаясь чувствительной точки, заставляет совершенно потерять голову, вынуждая ещё сильнее выгибаться, стараясь теснее прижаться к терзающим мою плоть пальцам, вдруг останавливается и спрашивает.

Да, я просто жажду этого! Но тебе знать об этом совершенно необязательно, к тому же я не могу признать, насколько восхитительны твои ласки, синеокий дьявол!
- Нет, - отчаянно лгу, смутно вспоминая, как нужно дышать, настолько сильны эмоции, переполняющие меня, терзаю несчастные губы, чтобы не застонать в голос. Откидываю голову на плечо моего мучителя, стараясь быть ещё ближе к нему, раскрываясь ещё больше, показывая, чтобы не останавливался, но не смея сказать об этом вслух. Да и не нужно было – он знал об этом и сам, наблюдая за моей реакцией. А жаркое тело позади меня подрагивало от нетерпения.
Ну же, давай, возьми меня! – молило моё тело, требуя желанного завершения всего, что со мной вытворял синеокий. Продолжая целовать меня, поигрывая с твёрдыми камешками сосков, продолжает терзать мою плоть, проводя большим пальцем по точке клитора. Мир словно перестал существовать, взрываясь миллионами фейерверков, заставляя громко стонать, не в силах больше сдерживать себя, потираясь о него и сама, желая поскорее приблизить желанную разрядку. И Эш, тяжело дыша в унисон, двигаясь чуть грубее, уже не целуя, а покусывая, принуждая от этих терзающее-грубых ласк стонать ещё сильнее, практически подводит меня к вершине наслаждения, продолжая ласкать меня одной рукой. Второй, задевая меня за попку, обхватывает свой член, проводя его головкой по моей жаждущей плоти.
Ещё секунда, и я бы взорвалась на тысячи осколков кристально чистого оргазма, но синеокий решил иначе, оставив неудовлетворённой и просто чертовски сильно возбуждённой. И от этого неудовлетворённого желания и вожделения ломило всё тело, словно завязывая меня в тугой узел. Доводя себя до желанной разрядки, не забывая заставлять меня томиться по его телу, его прикосновениям, его плоти, дрожа от своего единоличного удовлетворения, синеокий лениво целует меня в плечо.

Едва сдерживая себя от ярости, вспыхнувшей во мне потому, как нагло и беззастенчиво лишили меня того, к чему так упорно, дерзко и сладко подводили, заставляя изнывать от неутолённого желания, язвительно и зло прошипела:
- Удивительно, что тебя вообще интересует хоть что-то из того, чего Я хочу. Тебе же было сказано - «нет»!
Я ненавидела его, за то, что он творил со мной, превращая в рабу своих желаний, заставляя желать его в ответ. И ненавидела себя - за то, что так сильно нуждалась в нём именно сейчас. Это было сродни маленькой мучительной агонии – таять под ласками его рук, губ, касаний его тела, грубых и дразнящих, разжигающих страсть до предела, практически до ощущений физической боли. Я, словно обезумевшая, хотела лишь одного: растаять в его руках, ощущая жаркие касания, жаждала его всего, целиком. Но признаться в этом даже самой себе - значило признать своё безоговорочное поражение. Знал об этом и мой истязатель:
- Лгунья, - почти шёпотом проговорили его губы, вновь едва касаясь моего ушка и заставляя дрожать от эмоций и ощущений. – Твое тело говорит совсем другое.
Это было подобно невидимым импульсам, пронзающим насквозь, заставляющих закусывать губы от нетерпения и мучительного жажды признать свою безоговорочную капитуляцию.
- Не прикасайся ко мне! – почти срываясь, бросила в ответ, вцепившись одной рукой в ладонь, всё ещё терзающую мою плоть, и отодвигаясь от жаркого мужского тела, от горячих губ, прижимаясь к холодному камню, с силой вцепившись пальцами свободной руки в горную породу перед собой, чтобы хоть как-то удержаться на ногах, которые совершенно отказывались слушаться.
- Не прикасаться? – не отступал мой мучитель, тесно прижимаясь ко мне и подпирая своим телом, не давая упасть, игнорируя ноготки, впившиеся в его руку. – Как? – вдруг оставив в покое моё лоно, вырывая из моей груди чуть слышный всхлип, провёл влажными от моего жара пальцами по внутренней стороне бедра вниз и обратно, едва касаясь кожи, заставляя трепетать под этой едва ощутимой лаской. – Так?
- Ненавижу… - прикрыла глаза, дрожа от предвкушения, не в силах удерживать контроль над собой, хотя уже и хрупкий, сильнее врезаясь ноготками в кожу на его руке, стараясь оттолкнуть ту от себя. Как бы сильно я не желала этого самоуверенного самца, сдаваться просто так я не могла – в противном случае слишком легка будет его победа надо мной.
- Или так? – интимно прошептав мне на ухо, проводя губами по мочке и снова игнорируя мои слова, вдобавок к этой почти невесомой, но такой острой ласке, обхватывает второй рукой за шею, теснее прижимая мою голову к себе и проводя ладонью вниз, к возбуждённой тяжёлой груди, вновь сминая её, ждущую этих касаний.
Тьма Всемогущая, он хочет, чтобы я умерла, рассыпавшись осколками в его руках. Боже мой! Нужно бежать!
А предательское тело буквально пело в его руках, просто требуя немедленной разрядки, требуя ощутить его внутри себя. Но Эш как нарочно изводит меня неспешными ласками, доводя до исступления, играя, словно игрушкой. Выводя из себя от того, насколько близка была желаемая цель, и как дерзко меня лишали получить то, чего я так хотела.
Пылая не только желанием, но и ненавистью к мерзкому засранцу позади себя, которая отрезвляла затуманенную голову, взывая к разуму, собрала в кулак последние крупицы рассудка и силы воли, зло бросив:
- Ты со всеми своими невинными жертвами такой медлительный, подонок? – резко отпустив руку синеокого, завела свою вперёд, сжимая пальцы в кулак, и с размаху засадила локтем в бок нахала, приводя того в замешательство. – Или только со мной? – не теряя времени даром, наклоняя голову вперёд, резко откинула её назад, впечатываясь затылком в нос мужчины. Послышался характерный хруст и сдавленный стон – видимо, хорошенько приложилась к прекрасному личику этого болвана. Разворачиваясь к нему, двумя руками оттолкнула от себя, с потоком силы отбрасывая его назад в воду.
Промыть мозги ему сейчас точно пойдёт на пользу.
Можно было применить свои магические способности, отправив крылатого на дно озера, а заодно и к праотцам. Но было жаль губить такой великолепный образец мужской породы.
Отплёвываясь от воды, не забывая при этом чертыхаться в мой адрес, проклиная, мягко говоря, «безмозглую дуру», Эш ощупал лицо, смывая кровь, текшую из носа, и проверяя, цел ли тот.
- Я сказала, чтобы ты убрал от меня свои поганые лапы! - разъярённо откидывая с лица влажные волосы, вдоль каменной плиты осторожно пробиралась к каменным уступам, стараясь поскорее выбраться из этого чёртова места. Но вновь моим надеждам не суждено было сбыться. Придя в себя, мой мучитель вдруг снова оказался около меня, приподнимаясь из толщи воды:
- Ну всё, милая, молись! – голос синеокого был твёрд, обдавая злостью и обещая суровое наказание за мою выходку.
Обхватив за талию, он увлёк меня за собой на середину озера, совершенно не заботясь о том, с какой силой сжимает моё несчастное тело. Синяков точно не избежать.
- Отпусти меня, идиот! - захлёбываясь водой и кашляя, колотила его кулачками куда попало, отчаянно работая ногами в напрасной пытке вырваться из стальной хватки.

...

Зариланна:

I’ve never seen the sky so blue
Song of the rain…I’ve never knew
This way alone was a checkout
When one step back will be knockout

Intension, desires of beaten heart
Now I cannot stay apart
Without light, without dreams
One endless night is to believe…

Breath of wind, ripples of waves
They all will say just one this name
How will I live without you…
I’ ll never see the sky so blue

- Ein’rienna hailin taiya. Riemmen tiash’an irinee. Haesta, daiman*…
Простите, друзья. Это все, что я могу вам сейчас сказать. Ветер развевал по ветру волосы с неровно обрезанной челкой. Месяц прошел с тех пор, как я потеряла всех своих товарищей по УМЕ. Почти всех…Злость прошла со временем, уступая место совершенно другим ощущениям. Никогда не думала, что способна на подобное. Сначала считала это болезнью, потом результатом нервного расстройства. Но однажды, практически в беспамятстве, находясь на грани между миром реальным и миром снов я словно сквозь туман услышала слова. Такие не говорятся просто так. Как псионик я ощущала явно, что они от души. Мне было достаточно и дружбы. Уже за это я была благодарна. Просто за то, что могла поговорить и находиться не в одиночестве стен и потолка. Но если это намного больше, чем дружба…смогу ли я принять ее? Однозначное «нет» долго ввинчивалось в мозг, пока не испарился осадок бешенства. Рука застыла над струнами, вцепившись в дерево скамьи. Тихие, почти неслышные шаги, я уловила. Потому и не удивилась визиту. Нисколько. Почему всегда, когда мне плохо они раздаются в тиши? Псионики зовут это привязкой по прямой. Но это сложная процедура, и к ней готовятся несколько сотен лет. Вчера я поминала друзей не одной бутылкой виски, и сейчас голова просто раскалывалась. Настроение было откровенно паршивое, и с утра переходило до отметки «всех поубиваю к мрысу!».
- Злость ничего не даст, только опустошение.
Светлая философия, майхар их за ногу и об стенку с перехлестом! Захотелось впаять инструментом о стенку. Но вспышка ярости словно испарилась. Ее унесло прикосновение. Это как дуновение легкого весеннего ветерка. Почему – то всегда страдала моя прическа…И если раньше меня жутко бесило, что к моим волосам лезут, то сейчас дергаться даже не хотелось. Просто сидеть вот так и эм…а вот пересчитывать мне ребрышки опасно для жизни. Или, в крайнем случае, для рук и челюсти. Надо было развернуться и врезать. Так говорили инстинкты будущего
Но я этого не сделала, сама не знаю почему… Или знаю? Или это оттого, что я вчера перебрала виски? Совсем нет… Когда в Академии нас проверяли на выносливость, кожу прижигали магической печатью. Тогда я поклялась, что никому не позволю касаться себя. И где же была эта клятва сейчас? Вышла покурить на пару со здравым смыслом.
- Жалеешь?
- О чем? – в голове туманилось, как от десятка бутылок настойки. О том, что тогда не спасла друзей? Да. О том, что не оттолкнула и не послала далеко, как я грозилась еще недавно? Нет. Почему? Ответ прост – это была потребность или даже больше. Когда привычно видеть рядом того, кого рвалась убивать еще несколько дней назад. Но убивать не потому, что ненавидела. Потому, что боялась. Своего ответа. Который был ни фига не нет! Как цветок тянется утром к первым лучикам солнца, как летела каждая клеточка тела, пока не сработали рефлексы, и рука на автомате не врезала в солнечное.
- Что отказалась участвовать в турнире боевых магов.
Обычно меня туда словно магнитом тянуло, но во – первых, спина еще не зажила, а во – вторых, не хотелось. Никуда не хотелось. Мне и тут хорошо. Лепестки, нежно - розовые, сияющие в лучах восходящего солнца, запутались в волосах и забивались за воротник.
- Какого дхарра я там забыла? Попусту Энергию тратить?
- И не пустил бы.
Чего?! Ну ни фига себе сказал я себе. Удлинившиеся клыки щелкнули в сантиметре от руки, легким перышком опустившимся на покрывшуюся чешуей шеку.
- Швы разойдутся.
- Они мосты, что ли? – клацнула я уже обычными зубами, когти втянулись. Кстати, надо бы сгонять на Землю, посмотреть на расходящиеся мосты. В белую ночь.
- Давно хотел тебе сказать…
Млин…от не люблю я смысловые паузы. Я успела убедиться, что у Светлых все через майхаров хвост. Они редко говорят прямо, как Темные. Если это пожелание – поэма, если восхищение – эпичная поэма. Они даже с добрым утром не могут одним предложением сказать.
- Колись давай, раз хотел…
Ой, не нравится мне это выражение лица. Защитные рефлексы вопили рвануть оттуда на всех парах, но я осталась, таращась как баран на новые ворота на пассы руками. Штхарр! А как же морально подготовиться? А время на подумать? В следующий миг я резко ухнула вниз, ругаясь так, что меня в Академии бы точо поперли за порочащее образ магианы поведение.
- Надо заменить доски.
- Ага…- когти непроизвольно вцепились в воротник. – Так что?...
- Я…
Тьма меня побери, но я не понимала, чего хочется больше – дать деру или услышать то, что иногда тихим шелестом осенней листвы, рокотом прибоя приходило во снах. Минута, другая…Меня начинает трясти. Матерю себя последними словами за дурацкую слабость, но меня хватает только на вопросительное «Эээ?», когда в воздухе вспыхивают руны. Старотемный! Но это же…это же...Темная Клятва Вечности. Она дается раз и на всю жизнь. Отказаться от нее нельзя. Злость смешалась с удивлением и еще чем – то странным, заставившим с круглыми глазами слушать текст.
- Irie nai th'aenna. Re'mie ishaen tna. Lirie Thalarrah, Lilie Sheid. Zarilanna t’en tai Daal’ar Inielar’niin’ Airinne’ tshen Este’ rran shiss’ tneai Rande’ riis’ rinaie mia soenna, mia illira. Enhai ienne ra ei mirrita dhaina. Laielle ienne kellai iffa ienne Radanna. Ie mia Khay’ashadda, naya thei An’tharra. Imann tai et laena shen leana. D'anna!
Занавес…Глаза стали совершенно круглыми. Полное имя. Я! Я, бесстрашно смотревшая в глаза смерти, старательно рассматривала свои когти. Ждешь? Та на кой вытираешь полами одежды пол? Внутри все разрывалось на части. Скажи же! Скажи, Тьма тебя побери!
- Heiye*. Eshinte*, heiye.
Глаза в глаза. И пусть немного ноет спина и приходится задирать голову вверх.
- Itaai. Bhi posta Fola o mo flesh fola, de mo flesh, idir dha chomhairle i comhlacht amhain, dha anamacha, i g dha anamacha, i gceann. Gaolmhara, ach saor in aisce. Pairteanna, ach ina iomlaine. Mar sin, go mbeadh se Vi’assa ren.
- Это значит «да»?
- А нет, блин! У тебя, Светлый, шарики за ролики заехали?! Или это врожденный дефект слу…
Нагло перебили! А Тьма с ним. Потом отыграюсь. Сейчас было только легкое покалывание от энергетических линий, рисующих на висках руны Вечности и какое – то одурение. А на сжавшиеся на спине руки в широких светло – серых рукавах я наплевала. Регенерация справится. А если и нет – не до боли мне сейчас, не до боли…

Кто ищет, тот всегда найдет. (земная поговорка)
Но не всегда то, на что надеется. (Сэнджун)

Cумеречный мир Шезгарт

Края ауры медленно стекались к контуру. Но течения неслись быстрее обычного, и с меня словно заживо сдирали скальп. Кожа горела огнем, хотелось закопаться по шею в снег или нырнуть в леденящую воду.
- Передай контроль, Ри.
- Сэн? – мысли путались в голове, мешались и разлетались, как потревоженные птицы. Напрягаться для ментальных разговоров было сложно сейчас, на первой фазе, и я еле слышно скрипела удлинившимися клыками, чтобы не завопить от боли. Перед глазами встает темная муть, вытягиваются когти, по щекам ползут ручейки чешуи. Я понимаю…Сущность прав. И на выдохе, искусанными до крови губами. – Передаю…
Я убью эту Темную! Придушу! Мазохистка майхарова. Вот были бы у меня руки – надавал бы по шее. Оглядываюсь. Полумрак, обстановка располагает явно не валяться на кровати. То есть, валяться, но не при смерти от энергетического голода. Протягиваю руку к соседу по кровати и слегка трясу за плечо. Ну и вымотался же, наверное. Но реакция все равно будь здоров. Я еле успел уклониться.
- Ты шо творишь, мрыс тебя дери?!
- Ты кто? – на меня в упор смотрели серебристо – серые глаза. Есть такой сплав на одном из Уровней Изнанки. На старотемном звучит как Elante’ire thenoyan – Звездный металл. Так вот, когда на него падает лунный свет, он светится похоже…Звездный металл на ощупь мягок, как глина, но оружие из него пробивает любые доспехи, он тверже даже алмаза. Elante’ire…Так Таларра указывала мне тогда именно на него, а я дурак не понял. Все искал оружие. Дурак ты, Сэнджун, ой дурак.
- Я всегда так говорила.
- Не лезь, галерка.
- Я Сэнджун, Теневая Сущность Темной. Можно просто Сэн. Кто ты я понял. Так, ша, поймал мыша – ешь неспеша. Все по порядку логики.
- Ты - это она? – с толикой настороженности. – И если здесь ты, то где Риинна?
- А штхыймар его знает, - пожимаю плечами. И ощущаю тупую боль во всем теле. Естественно, из минимальных 40 процентов резерва еле набирается 10. Ну Ри…Прибил бы. – На каком конкретно Уровне она я не знаю. Я временно взял контроль на себя. Это необходимо, иначе боль сведет ее с ума. У Охотников высокий болевой порог, но при энергетической ломке…
- В смысле?
- В прямом. При не поступлении Энергии начинается голод и потом ломка. Следствие – припадки ярости, жажда крови и так далее плюс судороги, ломота, мигрени. Энергию она может добыть, лишь убивая в ипостаси. Что мы в данном случае и наблюдаем. Да..Ри сходит с ума. Не зря Таларра отправила в Миры Бога Смерти.
- Бога Смерти? - говорит задумчиво. Правильно, вспоминай.
- Бога Смерти, ага. Твоего сына.
- Моего сына?! – похоже, клиент в шоке. Так, переходим к интенсивной терапии.
- Твоего сына. Диран Светлый Бог Смерти, властитель Вечности.
- Сэн, ты знаешь, где он сейчас?
- На Неффастусе, наверное. Не кипишуй, Светлый. Он взрослый уже. Послушай, я постараюсь помочь.
- Ты так и не объяснил, кто ты и какое отношение имеешь к Риинне.
- Та едрить твою налево, Светлый! Я – Теневая Сущность. Энергетическая субстанция, обитающая в ее подсознании. Я одно из первых Творений Великой Пустоты и наставник Охотника. По сути, у нас одно тело и два сознания. Я это не Ри, Ри не я. Но память общая. Я могу напрямую черпать из нее в обход блоков. И потому, готовьтесь, пациент. Будем проводить вскрытие.
- Подожди…Ты говорил о ломке. Она часто бывает?
- В последнее время она постоянная. Обычно наступает перед Циклами Посвящения. Циклы проходят с периодикой в 1000 лет. Этот внеплановый, но по – другому нельзя было. Если бы я засек тебя раньше, Светлый…Если бы я засек тебя раньше…- Хмурю брови, барабаня когтистыми пальцами по спинке кровати. Сил встать хватило, даже Ринкины волосы, недавно серо – малиновые от пыли и крови, сейчас мягко светлись в полумраке, как снежно – белое облако. Да и не казалась она такой бледной нежитью. – Дай руки.
- Что? – на меня посмотрели как на сумасшедшего. – И зачем ты встал? Сидеть ей будет больно.
- Нет, пока контроль у меня. Я отключил болевые. Руки давай, говорю. От же ос…очень упрямый Светлый.
- Зачем? – выжидающе смотрит на меня. И я готов поклясться, это взгляд псионика, настраивающегося на ауру. И слава тебе, Великая Пустота.
- За подворотней, - фыркнул я, завертываясь в одеяло. Шелк. Когда Ри оклемается - оценит. Закрпепив ткань под мышками, протягиваю руки ладонями вверх Хранителю. – Возьми меня, то есть, Ри, за руки. Та не дрожи, как над крынкой с молоком. Нормально положи ладони на мои, - все равно касается легко, словно боясь притронуться. Не, нам нужен контакт. Сжимаю крепче. На удивленный взгляд усмехаюсь фирменной улыбочкой Ри – во все 34. – Я покажу все фрагменты, которых не хватает в твоем паззле. Просто настройся, расслабься и смотри. Предупреждаю, там не все гладко и радужно. Готов? - Конечно, готов. Тонкие пальцы решительно сомкнулись на запястьях Ри. Контакт есть. Теперь я верю, что передо мной генерал Светлой Армии и Хранитель Стража Миров. Это нотис оближ, все – таки. – Канал скрытый, частота нолевая, уклон на три. Все, старт.
Через минут двадцать я убрал ладони. И встретил уверенный взгляд, без удивления, растерянности, но грустный такой, что было бы у меня сердце, оно сжалось бы от душевной муки.
- Все, буду отчаливать. Ты пока вникай, а ей отдохнуть. Менталка выматывает на первой фазе. Рад был познакомиться, Светлый.
- И я, Сущность.
Ага, особенно сначала.
- У меня вообще – то имя есть, - медленно, очень медленно опускаюсь на шелк простыней. А то ребра сейчас хрупкие, одно резкое движение – и они треснут.
- У меня тоже.
- А ты сечешь фишку, - усмехаюсь я. – Один – один, Светлый.
До сознания Ри удалось достучаться на третий раз. Она не хотела возвращаться…Но теперь я был уверен, что вытащу ее. Таларра знает, что делает. Этот парень, Хранитель…С виду белый и пушистый. Но не зря говорят, что в тихом омуте мрысы водятся. Знала Мать Миров кого выбрать Хранителем…Бесконечна мудрость Великой Пустоты. Что ж, посмотрим, что будет.

- Какая разница между сапером и парашютистом?
- Направление полета. (из записок полковника Рины Таароа, Земля, 2005 год)

Чего мне сейчас не хватало – так это мыла и веревки…Когти цеплялись в ткань, раздирая ее на полосы, голова просто раскалывалась на части. Пришлось стискивать виски руками, раскачиваясь вправо – влево. Подняться удалось, цепляясь за спинку…кровати? Шатт майхар? Куда я влипла на это раз?! Дышать получается с трудом, рисунок ауры как раз перетекал в новый, и мне хотелось на стену лезть от боли. Каждая ниточка тянется к следующей и сплетаются наново, дюйм за дюймом. В окружающей темноте вырисовывается силуэт. Первое, что я вижу отчетливо – глаза. Переменчивые…То ясные, чистые как еsh'kie*, то как ime'ra ifein taya raas*. Серые глаза…Переплеты заметались, линии смазывались так, что я не могла ухватиться за контур. Та что за ляд?! Снятие печати до максимума, поворот до обратки. Потолок, просветы окон, силуэт рядом…Все сливалось в одну извивистую линию, которая словно укутана утренним туманом над прохладным озером. Неффастус…Я вижу дорожку, стены павильона, слышу голоса. Белая ткань, белая, как первый снег зимой и серые глаза…Образ вырисовывается все четче, и я почти могу увидеть, но в голову резко впились сотни, тысячи острых игл. Naaaaaaaaai! Судорожно хватаю воздух, уткнувшись лицом в колени. Больно, ужасно больно. Как тогда, когда выжигали на спине руны Охотника. Вогнувшиеся внутрь Щиты ударили по всем заслонам, заставляя скрипеть зубами, чтобы не завыть волком от боли. Минута, вторая…Я могу дышать, кажется. Сердце восстанавливает ритм, перед глазами перестает вставать красная пелена. Уже легче, легче…Только холодно…Почему так холодно? Зубы выбивают чечетку, пальцы цепляются за ткань. Словно в тумане вижу приближающийся силуэт. И я даже не шарахнулась назад. Сил не было, да и чутье Охотника молчало. Оно не видело угрозы. Леденящий холод сменился теплом прибережного песка. Словно на плечи накинули теплую мягкую шаль. Меня все еще трясло. Это от болевого шока…Прямое отражение* очень болезненное. Поэтому руки до сих пор тряслись и пальцы, которые я пыталась разглядеть в полумраке, упрямо ускользали в темноту. Какой – то странный Цикл…Обычно фаза продолжается два – три дня, а первая уже заканчивалась. За каких – то десять с чем – то часов. Говорить не получалось, язык словно примерз к небу, поэтому на вопросы, доносившиеся будто сквозь вату, отвечала на языке жестов, варианте старотемного или просто кивком головы. Резкий укол в область сердца заставил рвануть назад, меня переломило пополам в прямом смысле слова, потом отбросило на шелк простыней. Слава Таларре, что я головой о спинку не ударилась. Явно послышался слабый хруст. Кажется, ребро…Я стерпела, когда регенарация стала сращивать кости. Ни звука, на лице не дрогнул и мускул, только ногти впились в ладони до крови. Я вижу только темноту. Сплошную кромешную тьму. Я не слышу голосов, не ощущаю ничего кроме леденящего холода. Первая фаза. Ментальная. Ускоренная. И меня рвет на части от раскалывающей голову боли. Обчыно плетение срастается пару дней. А в этот раз пару часов. И это жутко…ужасающе больно. Словно тонуть в бесконечно глубоком океане…И рывок, рывок наружу, к голубизне неба и свету Солнца.
- Я не позволю тебе уйти, слышишь! Не дам уйти снова. Riamh*.
- Ien tna kat’ta Rimeas*…Я не уйду, обещаю, - пытаюсь дотянуться до водного купола, и пальцы переплетаются с чем – то теплым и гибким. Это как схватиться за спасательный круг. Очередной разряд боли опоясал виски. Как раскаленная стрела с зазубренным наконечником…ослепляющая вспышка и черты смутно знакомого лица. И клянусь предвечной Тьмой, я узнаю, что происходит! И что значат образы и голоса в глубине сознaния. Мрыса с два я теперь уйду! В голову ввинтился банальный вопрос из голливудских фильмов. Где я? Но спросить сил не хватило. Грудь сдавило железными обручами, сердце заколотилось как бешенное. Со свистом вдыхаю воздух, и тут же срастащиеся ребра отдаются тупой болью. Темнеет в глазах. Вторая фаза…Я не ожидала, что она наступит так быстро. Я за…задыхаюсь…

*Heiye – повелительное наклонение от глагола heiyen – вставать, подниматься.
*Eshinte (иначе Eshintai) - слово, близкое по значению к земному английскому "dear" или персидскому "aziz".
*Ein’rienna hailin taiya. Riemmen tiash’an irinee. Haesta, daiman – Да пребудет с вами свет Бесконечности в веках. Храни вас предвечная Ночь. (старотемное «провожание» близких, одна из строк «Песни Снега»)
*Тьма, благословенна твоя тень в веках бесконечных, да видит она мое твердое и нерушимое намерение. Именем Великой Пустоты, именем Шейд. (Hadd*) Моя душа, мое сердце. Идем одним путем, пусть разными дорогами. Дышим одним воздухом под одним солнцем. Ты мой Страж, я твой Хранитель. Отныне и навеки. Навсегда вместе под лучами Таларры в ее бесконечной мудрости обвенчаны. Да будет так. – Темная Клятва Вечности
*Кровь от крови моей, плоть от плоти моей, два разума в едином теле, две души, обвенчанные в одну. Связаны, но свободны. Части, но целое. Да будет так. (Hadd*) – ее Светлый аналог.
*Hadd - имя тому, кому дается клятва. Обычно полное имя на языке того, кто произносит. Часть ритуала Hainat'eldarra - "обмен сердец" в буквальном переводе. Не случайно клятвы даются на языке того, кому даются. Это значит, что принимающий принимает чувства и отдает свои взамен. К тому же, произнесенная на истинных языках клятва имеет несравненно большую силу, так как несет в себе Энергию Созидания. Символ клятвы - руны ma'irah, иначе "нити душ".
*Esh'kie - слеза
*Ime'ra ifein taya raas - тучи в грозовом небе
*Riamh - никогда (светлый)
*Ien tna kat’ta Rimeas - пока тень вечности над Мирами, строка из "Песни Ускользающих Теней"

...

Бограт:

― Расскажите о своём самом легкомысленном и непродуманном поступке?
― Я полюбил…
Бограт Раймирович в интервью журналу «Шезгартополитен»

Мемуары «Тяжёлая участь королей».
ГЛАВА ВТОРАЯ, в которой рассказывается о том, что даже лучшие из нас бессильны перед той самой женщиной.

Я сидел на сыром полу темницы. Руки закованы в цепи, достаточно длинные, чтобы придушить любого, кто осмелится ко мне подойти. Но почему-то, когда меня «навестить» явилась принцесса, я этого не сделал. Камень подвески жёг кожу, словно умоляя им воспользоваться, однако... Я всё так же продолжал сидеть и вспоминать...

Вспоминать чёртову кошку с самыми вкусными губами, которые я когда-либо целовал, и ароматом, которые сведёт с ума даже монаха.
Я не был склонен к самоанализу, никогда. Но сейчас почему-то снова и снова перебирал в уме недавние события. Какого чёрта я поцеловал её?!

Зачем я вообще подошёл к ней достаточно близко, чтобы учуять её?! Ах, да! Она меня взбесила своими словами о псе на привязи... Впрочем, я не сильно бы сопротивлялся, если бы именно ОНА посадила меня на привязь. В голове тут же начали возникать картины наших влажных сплетённых тел, её нежной шеи, в которую я погружаю свои клыки, помечая её, ставя на не свою метку. А её грудь... Небольшая, идеальная для моей ладони с затвердевшими от моих поцелуев маленькими розовыми сосками... Я представил, как наклоняю голову и провожу языком по его вершинке, а затем мои губы полностью накрывают его и с силой начинают посасывать... Какие чувства она при этом испытает? Будет ли ей так же приятно, как и мне?
Снаружи, на улице, раздался какой-то шум, и я словно очнулся от забытья. Боже мой, о чём я только думаю?! Я, король ликанов, всерьёз рассматривал возможность стать домашней собачкой принцессы со скверным характером?! Телу, однако, было всё равно. Плоть начала пульсировать ещё сильнее, стремясь наполнить эту дикую кошку. Чёртовы брюки были просто пыточной камерой. Я попытался сменить положение, как вдруг что-то кольнуло мне в ногу.
Артефакт... Необычная подвеска, способная открывать порталы. Я мог бы воспользоваться ею прямо сейчас. Но... Ладно, стоит признаться самому себе: я буду тянуть до последнего, до самой казни (а я не сомневался, что котёночек решит со мной расправиться, особенно, после моего поцелуя), если будет хоть ничтожный шанс увидеть её снова.

На улице снова кто-то закричал, и послышался звук падения чего-то тяжёлого.
Я поднялся на ноги и выглянул в зарешётчатое оконце темницы. Хоть и не полностью, но мне было видно, что-то, напоминающее площадь.

Туда-сюда сновали озабоченные чем-то тигры, перетаскивая с места на место деревянные скамьи. Я застыл на месте. Так вот оно что! Принцесса готовится стать королевой.

Здесь будет проходить поединок. И, судя по приготовлениям, он будем завтра.
Я ещё какое-то время постоял у решётки, а затем снова опустился на прохладный земляной пол.
Мой котёночек будет сражаться за право стать королевой... Сам не знаю почему, но эта мысль неожиданно показалась мне заманчивой. Наблюдать, как она будет уничтожать своих противниц – свирепость кошки перед волком. Перед СВОИМ волком.

За всеми этими размышлениями наступил вечер. Не знаю, уснул ли я или просто миллионы видений решили заполонить мой взор, пока я бодрствую, но тем не менее, я видел не то, что есть на самом деле.
Я видел, как моя принцесса снова подходит к камере и что-то говорит. Я не знаю что, но её голос заполняет мой разум, проникая в кровь, делая меня диким.
Вот она становится ближе. Достаточно близко, чтобы я снова мог поцеловать её, вкусить её, словно самое изысканное лакомство на земле.
Её вкус на языке придаёт сил, но пробуждает необузданность. Одержимость. В какой-то момент проклятых решёток между нами больше нет. Я могу обнять её. Скользить ладонями по нежному телу. Вот она оказывается прижатой ко мне. Прижатой так крепко, что ощущает каждый сантиметр моего тела. Напряжённый член вжимается в её живот. И она знает, что это из-за неё. Знает, что она довела меня до такого состояния. Моя кошка становится такой же необузданной, как и я. Звук рвущейся одежды. Я срываю с неё платье. оно сбивается на талии. И я прижимаю мою принцессу к холодной каменной стене, чтобы она полнее смогла ощутить жар моего тела. В следующее мгновение её острые коготки впиваются в моё тело, оставляя тонкие кровавые борозды, а я едва не теряю контроль над собой…

Я чуть не подскочил на месте, услышав снаружи крик. Эта фантазия была столь реальной, ощутимой. Я опустил руку и сжал член, пытаясь хоть чуть-чуть унять бешеную пульсацию. Но это не помогало. Телу нужна была она. Только она. Северина.

Крик повторился. Я поднялся и выглянул в окошко. На площади уже толпился народ. Праздничные наряды. Торжественные физиономии высокопоставленных тигров. Я хмыкнул, вспоминая собственный бой. Просто грубое убийство. Два таких разных мира. Но столкновение было неизбежно.
Вдруг всё стихло. Появилась она. Чёрт! Она была такой… В ладонях начало покалывать от желания прикоснуться к ней. Обнять. Защитить. Избавить от этого действа. Вчера я находил мысль смотреть на её бой возбуждающей, но сегодня… Сегодня мне хотелось убить любого, кто посмеет прикоснуться к моей королеве. С любым намерением, пусть даже мирным.

Стоп! К моей королеве?

Когда это она успела стать моей королевой? Я закусил губу, ощущая, как рот наполняется металлическим привкусом крови. Бой начался.

Не знаю, как я пережил это. Вот только когда я, наконец, разжал пальцы и отпустил прутья решетки, то на них остались глубокие борозды, а мои руки были покрыты собственной кровью.
Видеть Рин было неожиданно. Сначала я понадеялся, что она будет сдерживаться с моей Севериной, но потом вспомнил, кем была эта девушка.
И всё же, всё закончилось хорошо. По крайне мере, лучше, чем я надеялся. Итак, котёнок теперь королева, а значит… Значит, мне делать тут нечего. Я вытащил из сапога подвеску. Окинул камеру взглядом. Остановился на каменной стене. Именно здесь я представлял на с юной королевой.
Я выпустил один коготь и, сев на корточки возле стены, начал царапать надпись…



*****

В камере было сумрачно и сыро. Через маленькое окно с погнутыми прутьями решётки, на которых виднелись кровавые следы, пробивался тонкий лучик света. Этого света было достаточно, чтобы осветить темноволосого мужчину, который что-то царапал на стене. Когда он отстранился, то удовлетворённо осмотрел результат своей работы и криво усмехнулся. А потом в его руке сверкнул необычное украшение – драгоценная подвеска с большим синим камнем в центре. Мужчина сжал подвеску в руке и закрыл глаза. Через мгновение камеру заволокло густым туманом, в котором сверкали вспышки молнии. А в следующую секунду туман исчез так же быстро, как появился. В камере никого не было.

А на стене ещё много лет подряд виднелась надпись: «Поздравляю с победой, котёночек. Твой Б.Н.Д»

...

Эш Грешник:

- Удивительно, что тебя вообще интересует хоть что-то из того, чего Я хочу. Тебе же было сказано - «нет»!
Она снова мне врет. Старается выдавать ложь за правду, когда сама дрожит в моих руках туго натянутой и потревоженной стрункой, желая, изнемогая по моим прикосновениям. Упрямая, непокорная…
- Лгунья, - шепчу на ушко, как сладкий комплимент, разрушая ее иллюзию. – Твое тело говорит совсем другое.
Она срывается. Не выдерживает, выдавая высокие ноты голосом.
- Не прикасайся ко мне!
Цепкие пальчики обхватывают мою руку, когда она так щедро дарит ей мучительное наслаждение. Пытается отодвинуться, вжаться в горную породу, предпочитая мне – холодный камень. Здесь впору разозлиться. Прижимаюсь теснее, не собираясь отпускать, снова подпирая пахом упрямую попку. Ноготки впиваются в кожу, стараются причинить боль.
- Не прикасайся? – спрашиваю с долей иронии. – Как?
Оставляя жаркое лоно, влажные пальцы скользят вниз по внутренней стороне бедра, нежно, чувственно, дразняще.
- Так?
- Ненавижу… - выдыхает вместо стона.
- Или так? – медово шепчу, обхватывая губами ушко, пока ладонь накрывает изящную шейку, прижимая ее голову к своему плечу, а затем тут же ускользаю вниз к наливной груди, сминаю, зажимая тугие соски между пальцами. И я уже снова тверд как камень, и уже безумно желаю вогнать свой член в эту женщину, чтобы насладиться ею сполна.
- Ты со всеми своими невинными жертвами такой медлительный, подонок? – спрашивает, умудряясь всадить мне локтем в бок. – Или только со мной?
Оказывается, я так утрачиваю бдительность, что получаю к тому же затылком в нос. Неожиданно. Как и толчок в грудь, от которого ухожу под воду.
Дальше в мыслях появляется только мат и проклятья. Выныриваю, проверяя сохранность обонятельного органа. Ох, как зря, сладенькая, ты это сделала.
- Я сказала, чтобы ты убрал от меня свои поганые лапы! – кричит красавица, пробираясь вдоль стеночки с наивным намерением ускользнуть.
- Ну всё, милая, молись!
В один прыжок оказываюсь рядом, обхватываю тонкую талию и рывком бросаю на середину озера.
- Отпусти меня, идиот!
Еще пытается дать отпор, захлебываясь от воды и колотя по мне своими кулачками. Смелые попытки переходят в отчаянное сопротивление, пока я пытаюсь зафиксировать ей руки и хоть как-то утихомирить. Она царапается, даже пытается кусаться. Попадает локтем мне в нос, который все еще ноет. Боль пронзает с новой силой, вынуждая отпустить добычу. Впопыхах она спешит к берегу. Настигаю в тот момент, когда пытается выползти из воды на коленях, в самой будоражащей позе. Накрываю собой, рывком дергая под себя за бедра. Выдыхает резко. Обхватывая ладонью горсть темных влажных волос, наматываю на руку и оттягивая назад, заставляя запрокинуть голову, а к тому же еще и прогнуться. А дальше – мокрый и скользкий член без труда врывается в такое же мокрое лоно, самое узкое, едва привыкшее к подобному вторжению, к моему вторжению. Слушаю стон проигравшей самой себе. И тело подо мной уже дрожит в немой агонии. От вожделения? Несомненно. От злости? Бесспорно. И это разнообразие ее эмоций заводит меня до крайности.
- Так что ты там говорила про медлительность? – спрашиваю, выходя из нее тягуче медленно, но лишь для того, чтобы усилить контраст, когда вбиваюсь обратно и до упора.
- Так лучше? – спрашиваю с очередным толчком, который выбивает из нее стон в голос и привычное «Боже…»
- Посчитаю это за «да».
С третьего удара выбираю нужный мне ритм. Не спрашивая. Но кто тут против? Уж явно не Версалия, которая уже так отзывчиво приподнимает попку, позволяя в ней двигаться со всем спектром удовольствия. И я в ней начинаю забываться. Отдаюсь эмоциям и потребностям без остатка. Отпускаю локоны, чтобы схватиться за тугие бедра двумя руками, что позволяет усилить ритм, взять его под полный контроль. Кажется, красавица достигает пика. От ее рваных и таких сладких стонов закладывает уши. Она выгибается, вытягивает над головой руки, которые собирают мелкие камни берега до обеления пальцев. И жарко стонет, пока стеночки ее нежной плоти пульсируют вокруг меня, доводя до беспамятства. Это отвлекает. Потому и не сразу понимаю, что красавица хватается за камень уже не от жарких порывов, а снова пытаясь вырваться. Тщетно. Потому что держу слишком крепко. Держу и толкаюсь, продолжая терзать ее податливое тело в первобытном ритме, потому что уже не могу ни остановиться, ни сбавить обороты.


Кто не рискует, тот не пьет шампанского.
Не знаю, достигает ли она оргазм еще раз. Отпускаю только после того, как получаю разрядку сам. Слегка выдохшийся, перекатываюсь на спину, пытаюсь сделать хоть один глубокий вдох. То, что Верса пришла в себя понимаю в тот момент, когда получаю кулаком в скулу. Блин, такая хрупкая, а уже всего меня излупила. Может в этот раз за то, что недодал? Так это легко исправить.
Сейчас она уже не торопится от меня улизнуть, потому что не в состоянии пока встать на ноги. Кое-как поднимаюсь. Под угрозы и рьяные протесты подхватываю Версалию на руки и несу в свою берлогу.
- Поставь меня на ноги, сволочь, - шипит мне в лицо, сжимая пальцы на горле так сильно, что кадык вминается в позвоночник. – Не прощу тебя за это, слышишь? Прокляну, как только придумаю проклятье пострашнее.
Я молчу, только ухмыляюсь кончиком губ. Заношу в свои покои, где камин нагрел воздух до приятной теплоты. Подношу Версалию к камину и бросаю на шкурку. Она вскрикивает, снова обзывает меня «ползучим гадом», пятиться подальше, неловко прикрываясь серой шкуркой, не помню уже кого. Отхожу, чтобы усесться в каменное кресло, устланное черной шкурой земного медведя. Об одежде даже не думаю, авось снова придется скоро раздеваться, в чем не сомневаюсь. Версалия сидит на полу напротив меня, в ореоле жаркого огня из камина, от которого приятно слуху трещат поленья. Красавица и сама пышет, только одной лишь злостью. Уже не зная, что со мной сделать, хватает из вазы яблоко, которое я недавно принес, и запускает в меня. Ловлю на лету, одаривая улыбкой.
- Спасибо, - благодарю, прежде чем сомкнуть зубы на хрустящей мякоти. – Тебе бы тоже посоветовал поесть, а то вдруг скоро опять станет некогда. Сил не будет отбиваться.
- Еще раз дотронешься до меня хоть пальцем, наколдую тебе дисфункцию – тычет в меня пальчиком.
Если бы все было так просто.
- На меня это не подействует.
- Это еще почему?
- Потому что на мне проклятье, которое не способно подавить ни одно простое заклятье.
Мои слова заставляют ведьмочку задуматься. Наконец, то ли голод, то ли я, жадно пожирающий яблоко, заставили ее обратить свое внимание на еду. Отломив кусочек сыра, она отвернулась к огню, видимо затем, чтоб я не портил ей аппетит своим обнаженным видом. Зато сам не без удовольствия наслаждался видом изящного стана. Усладу доставляли и синяки от моих пальцев на лилейной коже бедра, часть которого мне была видна.
- Когда ты меня отпустишь? – спросила она, не оборачиваясь.
Хороший вопрос… когда? Хотя один ответ у меня был, осталось его решить окончательно и озвучить. Подняв руку к левой стороне груди, я провел пальцами по шраму в виде имени ненавистной и поневоле любимой мною женщины. А, была не была! Хуже не будет.
- У меня есть предложение. Скажи, ты могла бы снять мое проклятье?
- Возможно.
- Так возможно или могла бы? – потребовал я ответа, потому как неуверенность между «нет» и «надеждой» меня злили.
Девушка обернулась и посмотрела на меня через плечо.
- Расскажи мне о нем.
- Ну… Однажды я обидел ведьму. Она расстроилась и наложила на меня проклятье, от которого я теперь страдаю навязанной любовью к ее персоне, желанием ее уничтожить, а так же неудовлетворением мужских потребностей, как ты наверняка уже заметила.
Она улыбнулась, почти злорадно:
- Так тебе и надо.
Я хмыкнул.
- Только тебя это от меня не спасет, - предупредил я.
- Ну хорошо, что мне с этого будет?
- Если снимешь проклятье, я оставлю тебя в покое. Даю слово. Но! – сделал я акцент.
Поднявшись с кресла, я подошел к Версе и присел на корточки возле нее. После чего продолжил:
- Но только, перед этим всем ты подаришь мне себя: ненадолго, с отдачей, без сопротивления, последний раз. - Аккуратно взяв ее руку, я поднес к своим губам и поцеловал раскрытую ладонь, глядя в упор в ее зеленые глаза. – Я могу быть нежным. – Поцеловал снова, касаясь языком кожи. – Не хочу, чтобы у тебя обо мне остались неприятные воспоминания. Так что скажешь?[/img]

...

Версалия Луидора:

Слушая глубокий голос, который завораживал, вкупе с горячим влажным касанием губ и языка синеокого к моей ладони, обжигающего, словно огонь, я не могла поверить в то, что только что услышала.
Мне показалось или он всерьёз? Подарить себя по своей воле? Тому, кто вторгся в мою жизнь, перевернув всё с ног на голову, отобрав то, на что не и мел никакого права, - напористо, грубо и не спрашивая? После всего, что было? Имея наглость выдвигать подобное условие?
А предательская дрожь от его такой неожиданно нежной ласки пробежала жгучей волной ожидания и предвкушения, сладко отзываясь во всём теле, которое всё ещё словно вибрировало после того, что произошло между нами на каменном выступе у водопада.
Но нужно было признаться хотя бы себе самой, что я желала его, этого необузданного дикого зверя в мужском обличии, став заложницей собственного тела, своей слабости, своей потребности и нужде в нём.
Что можно было ответить тому, кто и так знал мой ответ заранее? К тому же слишком заманчива была перспектива больше никогда не повстречать этого дерзкого самоуверенного налаха, сколь велико не было бы моё вожделение. И чтобы наконец-то обрести столь желанную свободу, всего-то нужно было снять проклятие. А ещё… подарить себя. Сейчас. Ему. По своей воле. Без сопротивления. Пусть и ненадолго. Даже при том, как я ненавидела его.
Ненавидела и желала одновременно.
Пробежалась язычком по вдруг пересохшим губам, глядя в красивое лицо своего невольного тюремщика и мучителя. Он был уверен в том, что я буду вынуждена согласиться – я видела это в его глазах, синих, будто потемневшая вода перед бурей. Другого способа покинуть это место не было, как бы я не старалась что-то предпринять.
Чего же я медлю? Ведь и сама хочу его. Но я не могла не пойти наперекор не только ему, но и самой себе.
Со злостью вырвав ладонь из руки Эша, сжала пальцы в кулак, больно впиваясь ноготками в кожу ладони, словно стараясь отрезвить себя от ненужных мыслей о своем желании к этому поганцу, как будто стараясь раздавить невидимый след от его губ и языка, от этих прикосновений. Отвернула голову в сторону камина.
«Я могу быть нежным», - звучали в моей голове слова синеокого, а воспоминания обо всех сладких «пытках», которыми меня истязал мой мучитель, невольно всплывали в сознании, заставляя вспыхнуть. Стоны, слетавшие с моих губ совсем недавно, до сих пор звенели в ушах. То были не стоны боли, а стоны вожделения, обжигающего, желанного и запретного одновременно. И это в те моменты, когда меня брали против воли, насильно распиная на алтаре страсти. Каково же тогда делать это по собственной воле, каково это тогда, когда отдаёшься этому, не сопротивляясь? И пора бы признать поражение, но это было не в моих правилах. Упрямо поджав губы, снова повернула лицо к Эшу, терпеливо ожидавшего моего ответа.
- Ты считаешь, что смеешь выдвигать мне какие-либо условия? - оттягивала неизбежное, поднимаясь со шкуры и прикрываясь другой. – После всех своих грубостей? И это ещё мягко сказано.
Подошла к камину, наслаждаясь приятным теплом.
- Выбирай сама: либо так, либо ты останешься здесь надолго, моей заложницей, - видя, что эта битва мною проиграна, мерзавец беззастенчиво разлёгся на том месте, где только что сидела я, лениво продолжая свою трапезу, как ни в чём не бывало.
Я передёрнула плечами от подобной перспективы.
Стать сексуальной рабой – это уж слишком. И он знает, что я соглашусь отдаться ему по собственной воле. Рано или поздно, но соглашусь.
- Мне нужно немного времени, чтобы подумать, - не собиралась сдаваться, протянула ладони к огню, словно пытаясь впитать его тепло, взять из него силы, и лихорадочно соображала, как же можно было избежать того.
- Я никуда не тороплюсь, - услышала в ответ.
Конечно, куда же тебе торопиться, ты же на своей территории!
Шкура соскользнула по моему телу вниз, являя взору синеокого мои прелести. А тот, не переставая жевать, следил цепким взглядом, наслаждаясь моим состоянием неопределённости и мучительных раздумий. Сволочь.
Я поспешила поскорее прикрыться, приседая на корточки, чтобы поднять моё «одеяние», как вдруг, невольно скользнув взглядом по «Книге Теней», лежащей неподалёку, увидела светящийся амулет на ней. Светящийся, хотя не так давно свет его погас, говоря о том, что вампирочка погибла. А сейчас он вновь мерцал слабым искрящимся светом.
«Нари жива!» - сердце ускорило ход, отдаваясь в голове глухими ударами. Я опустила колени, опираясь на них, взяла порванную цепочку с камнем, стараясь соединить разорванные звенья, что, как ни странно, получилось с первой попытки. Непослушными пальцами надев на шею украшение, крепко прижала к груди шкурку и поднялась на ноги. – «Если она жива, то нужно поскорее вернуться во дворец».
Стараясь ничем не выдать своего волнения, опустила взгляд на Эша, невольно любуясь великолепной картиной: крепкое мускулистое тело, распластанное на шкуре дикого зверя, мерцавшее атласом кожи в свете огня, струящемся из камина. Он был похож на хищника, гибкого и грациозного, решившего немного передохнуть перед предстоящей охотой. Да только вот жертва и так находилась в его логове.
Совершенно не стесняясь, он являл себя во всей красе, заставляя нервно сглатывать, впиваться пальцами в густой мех шкуры, которой я прикрывалась, чтобы хоть как-то подавить в себе желание немедленно коснуться его. И от этого желания едва ощутимо покалывало кончики пальцев.
Он знал, как действует на меня, продолжая лениво наблюдать за мной слегка прищуренными глазами, нагло ухмыляясь уголками губ.
Поганец!
Решив отвоевать хоть немного времени, оторвала взгляд от его тела и зло бросила:
- Я скоро вернусь, - под довольное хмыканье направилась к водопаду.
Нужно было привести свои мысли в порядок, а так же разобраться со своей одеждой, которая до сих пор покоилась на камнях ядом с моими кинжалами. К тому же стоило хоть немного отвлечься от своего желания, которое будто и не утихало, вдруг проснувшись с новой силой, стоило мне во всех подробностях рассмотреть Эша.
Проходя каменным коридоров, в негодовании ударила ладонью о стену.
Чёрт бы его побрал!

***

Через некоторое время, проветрив голову и всё решив, вернувшись в комнату, развесила сушиться на камнях перед камином свои вещи, положив рядом с фолиантом с заклятиями свои кинжалы. Твёрдой походкой направилась к Эшу, который полулежал, опираясь на локти, и снова всё с той же чёртовой усмешкой на губах, которую так и хотелось стереть. Причем, поцелуем.
Присев перед ним, ткнула пальчиком в его грудь, чётко произнося:
- Это будет последний раз! Последний! – мой голос звенел, отражаясь эхом от стен комнаты. - И чтобы я никогда больше не видела тебя, понял?!
- Конечно, - негромко отвечает, явно довольный сложившейся ситуацией. Ещё бы, когда желанная добыча сама идёт в твои руки. – Только не забывай, что ещё должна будешь помочь мне с проклятием.
Я едва заметно поморщилась, услышав это напоминание, а широкая мужская ладонь коснулась моей ножки, пройдясь по бедру, нежно, но уверенно пробираясь дальше, мгновенно вызывая в ответ дрожь, побежавшую по телу невидимыми искрами ожидания. Приподнялся, стягивая шкурку и чуть дёрнул за запястье, заставляя меня податься к нему и встать на колени, подтягивая ближе. Чтобы не свалиться на него, раскрыла ладонь, упираясь ею в грудную клетку Эша и чувствуя глухие удары сердца, ощущая жар его тела, пытаюсь отстраниться в ответ на его действия, начиная паниковать:
- Ты обещал…
Отпускает руку, накрывая пальцами мои губы, чтобы помолчала:
- Тсс… Я помню, - проводит ими по губам, глядя в глаза, второй рукой продолжая поглаживать бедро, скользя горячей ладонью и незаметно привлекая к себе, медленно, дразнящее. – Не бойся, я буду нежен.
Невольно обхватываю его за плечи, вдруг оказавшись на жарком теле, упираясь ноющей грудью в его, поросшую тёмными жёсткими волосками, которая делает напряжённые соски ещё твёрже, щекоча их в деликатной ласке. Взгляд глаза в глаза, уже слегка потемневшие от желания и сверкающие в свете камина, дыхание сбивается с ритма – мои губы оказываются всего в нескольких миллиметрах от его губ, дразня жарким прерывистым дыханием, и стук сердца, который казался слишком громким. Бедром чувствую горячую твёрдость его члена, трущегося о мою кожу, пробегая мурашками предвкушения по нервам. Бессознательно облизав губы, всё же нервно дёрнулась, но Эш ладонями провел по моей спине, словно успокаивая, но не давая возможности подняться:
- Расслабься, - говорит в губы, не торопясь, выжидая, предоставляя возможность сделать ход первой, потираясь носом о мою щеку. И от этой такой несвойственной и неожиданной от него ласки, такой слишком интимной и нежной, невольно закрываю глаза, всецело отдаваясь накатившимся ощущениям, хотя ещё и пыталась хоть как-то держаться. Приоткрываю губы, чтобы бросить колкость, но вместо этого уже инстинкт ведёт меня – вдруг неожиданно для самой себя коснулась губами губ синеокого, распахивая глаза и замирая всего на секунду, будто обожглась. Замирает и он, прижимая к себе, наблюдая, предоставляя инициативу в мои руки, ведь сейчас меня не пытались взять грубо и властно, как было раньше. Сейчас я должна была это сделать сама, подарив синеокому своё тело. И должна была не потому, что таково было условие нашей сделки, а потому что и сама желала этого, отчаянно нуждаясь в нём, но не смея этого говорить себе даже в мыслях. А губы уже ныли, покалывая лёгкой болью, желая поскорее ощутить сладость поцелуя. Чуть помедлив, едва заметно двинула ими, дрожа от нетерпения, с каждой секундой смелея всё больше и больше, порхая легкими касаниями по его губам, высунув язычок, побуждая ответить, и он открыл губы мне навстречу. Обхватила его лицо ладонями, стала целовать, постепенно углубляя поцелуй, исследуя горячую влажность его рта, забывая, что совсем недавно ненавидела его лютой ненавистью. Сейчас я была просто женщиной, а он – мужчиной, слившимися в первобытной огне поцелуя. И лишь треск горящих поленьев нарушает звенящую напряжённую тишину.
Не отрывая губ и чуть сместившись, поудобнее устроилась на его горячем теле, осязая каждую натренированную мышцу, его напряжение, каким бы расслабленным он не казался. И он чуть сильнее обхватил меня, прижимая ещё теснее. Чувствуя его твердость, едва не застонала в голос, желая ощутить его в себе, целиком. И раз уж мне приходится дарить себя ему, то и свою долю от нашей сделки я должна получить сполна, убирая от его лица ладонь и опуская вниз, чтобы обхватить напряжённую плоть, кожа которой была невероятно нежной и бархатистой. Сжав пальчики, двинула ладонью по всей его длине, исследуя, познавая, вверх-вниз, снова и снова, то медленно, то чуть ускоряя темп, от чего синеокий едва слышно застонал. И от этого тихого стона мышцы моего живота судорожно напряглись, отдаваясь сладкой нетерпеливой пульсацией между ног. Оторвавшись от губ Эша, отпустила напряжённый член, приподнимаясь и усаживаясь верхом на его талию, проводя руками по груди, едва заметно дрожащими пальцами путаясь в тёмных волосках, а он обхватывает мои бёдра ладонями, крепко, но не больно впиваясь ими в кожу.
Сейчас был мой черёд брать, хотя и предполагалось, что отдавать буду я. Только так, а не иначе.Мне ещё ни разу не доводилось исследовать обнажённое мужское тело, так почему бы не воспользоваться моментом и не восполнить это упущение.
Глядя на синеокого сверху, глаза которого уже залила чернильная темнота, плескаясь на самом их дне огнём порока, сдвинулась ещё ниже, прогибаясь в пояснице и изогнувшись, наклонилась, касаясь пальцами одного из его сосков, проводя по нему с лёгким нажимом и легонько сжимая, слыша глухой рычащий звук, доносящийся откуда-то из глубины его груди, словно рычание дикого зверя, которое разносилось по телу лёгкой вибрацией. Это было для меня в новинку – касаться мужского тела, изучая его.
«Пробовать на вкус», - пронеслось в затуманенной голове.
Что я и сделала, наклоняясь к его груди и обхватывая губами твёрдый сосок, играя с ним языком, посасывая, и сама заводясь ещё больше от своей смелости, лаская второй сосок пальцами. И невольно касаясь члена Эша своей плотью, скользя по нему, сходя с ума от подобной ласки и сводя с ума его, играя желанием так, как совсем недавно он играл моим. Продолжая неспешно двигать бёдрами, то сильнее, то едва касаясь, посылаю по телу синеокого волны дрожи, дрожа и сама, уже готовая принять его. Подняв глаза, смотрела на красивое лицо Эша, наблюдая за тем, как действую на него мои касания – неумелые касания вчерашней девственницы, прикосновения, таящие в себе любопытство. И едва слышно застонала, когда горячие его горячие пальцы, пробравшись между нашими телами, коснулись бутона клитора, поглаживая его, терзая, распаляя меня ещё больше, подводя к невидимой грани, когда желание перерастает в лёгкую боль, в потребность ощутить его внутри, горячего, твёрдого. Резко отбросив его руку, показывая, что сейчас всё в моих руках, и лучше подчиниться, просунула ладонь между нашими телами, обхватывая пальцами пульсирующий член. Приподнимая бёдра и помогая себе, направила нежную головку в своё лоно, сочащееся влагой, двигаясь медленно, слишком медленно, позволяя проникнуть глубже. Закусывая губы от этих ощущений наполненности, твёрдости, жара, теряя голову, неосознанно впилась ногтями в кожу на груди синеокого. Больше не в состоянии выдержать эту мучительную пытку, которую устроила для нас обоих, резко до упора, насадила себя на него, начиная двигаться, не в силах удержать стоны, срывающиеся с губ. Эш, обхватив меня руками, помогает двигаться, позволяя самой контролировать темп, рыча, словно зверь, наконец получивший желанную добычу. А затем внезапно приподнялся, удерживая и не давая упасть, перевернул на спину, не покидая моего тела, и двинулся вновь, сильно, но нежно вбиваясь в моё тело, лаская руками и губами, покусывая, сводя с ума. Словно в беспамятстве, сомкнув ножки у него на талии, чтобы почувствовать ещё ближе, насколько это только было возможно, умирала и рождалась вновь, прижимая к себе, лаская в ответ, скользя пальцами по его коже, в порыве раздирая её ноготками, не сдерживая себя, двигаясь навстречу, прикусывая сладкие губы, терзающие не только моё тело, но и рот. Воздух вокруг нас словно наэлектризовался, впитывая себя наши стоны, шорох шкур о каменный пол и треск огня в камине. Наслаждение, разрастаясь с каждым толчком, росло, затуманивая сознание, отключая разум, оставляя лишь инстинкты. До тех пор, пока тело, покрывшееся бисеринками пота, не забилось в сладкой агонии экстаза, извиваясь в оргазме, словно растворяясь в наслаждении, выгибаясь дугой, достигая пика наслаждения снова и снова. И при этом желая ощущать Эша в себе вновь, желая, чтобы это не кончалось. Вскоре и он, стиснув зубы и застонав, достиг разрядки, продолжая двигаться во мне, накрывая меня своим телом, уставший от этого великолепного сексуального марафона.
Треск одного из поленьев, вырывая из объятий забыться, напомнил о том, где я находилась и с кем.
Разомкнув ножки и отталкивая Эша, глухо проговорила, злясь на себя, желая его вновь и ненавидя за то, что он вызывал во мне эти чувства, не в силах даже толком отбиваться, настолько была измотана:
- Слезь с меня! – слабо ударила сжатым кулачком ему в плечо. – Получил своё – свободен!
Негромко рассмеявшись, синеокий перекатился на спину, ложась рядом со мной и подпирая голову одной рукой, посмотрел мне в глаза:
- Тебе ведь понравилось.
- Катись к чёрту! – перебивая его, свернулась калачиком, поворачиваясь к нему спиной и прикрываясь шкуркой.
А в голову назойливыми мухами лезли мысли о том, что он прав, высказывая вслух очевидные мысли, отрицать которые было бесполезно, но по-другому я не могла. Не могла признаться в себе, что это был фантастический секс. Когда отдаёшься сама, не скрывая желания, трепеща в руках, не боясь показать это, выдавая себя с головой. Но это должно было быть не с ним, не здесь… Не при таких обстоятельствах, не так… совсем не так…
Ненавижу!

***

Раскрывая глаза, вздрогнула, словно меня ударило током. Я каким-то непостижимым образом умудрилась задремать. При этом перевернувшись и оказавшись лицом к моему мучителю.
Эш, положив на меня одну руку и крёпко прижимая к себе, видимо, тоже задремал от усталости. Огонь в камине уже почти погас, освещая комнату тусклым светом, играя причудливыми бликами на лице синеокого. Он был сейчас так расслаблен и беззащитен передо мной – идеальный шанс убить этого поганца, отомстив за всё.
И как только умудрился? Слишком опасно терять бдительность, когда за тобою водится столько грехов. И слишком неосмотрительно это делать тогда, когда твоя жертва находится рядом.
Но убивать его почему-то не хотелось. Пусть это будет моим маленьким подарком на прощание.
Зато мне выпала прекрасная возможность улизнуть от него вновь, пока Эш, словно ангелок с чёрной душой, порочный, как сам дьявол, видел радужные сны – в чём не приходилось сомневаться, глядя на то, как спокойно опадала и вздымалась его грудь при дыхании.
Осторожно обхватывая пальчиками его руку, медленно сдвинула её со своего тела и затаила дыхание, боясь, что он проснётся. Но крылатый даже не пошевелился, продолжая сладко посапывать. Спи, сладенький!
Осторожно откатившись от него в сторону, приподнялась, усаживаясь рядом с ним на коленях, и наклонилась к его уху, нашёптывая заклятие и углубляя его сон.
Облегчённо выдохнула, поднимаясь на ноги и направляясь в сторону камней за одеждой, которая была влажновата, но делать было нечего. Опасаясь, что действие чар может прекратиться в любой момент, быстро натянула на себя вещи, не забывая про свои кинжалы, надёжно пряча их среди складок одежды и за голенищами сапожек. Приглаживая непокорные волосы, уже слегка наклонилась, чтобы поднять «Книгу теней», как вдруг мужская рука накрыла мои губы, выпрямляя и прижимая к огромному телу, не давая проронить ни звука.
«Господи, он проснулся!» – начала паниковать, лихорадочно пытаясь достать кинжал, но вторая мужская ладонь перехватывает мою руку, до боли сжимая запястье.
- Ни звука, - слышу шёпот на ухо, в тишине комнаты показавшийся громогласным. – И никаких резких движений.
Но этот голос принадлежал не Эшу. Это был чужой голос.

...