ОСТРОВ ЮГА. Амир

Она стояла напротив меня, завернутая в большое полотенце, от глаз было скрыто все ее тело, но и то, что я видел, мне очень нравилось.
Это были изящные ступни, и как я успел заметить в зеркале, стройные ноги, дальше моя фантазия дорисовала все сама, и в брюках стало тесно.
Она спросила про полотенце, и я сказал, что мы можем подождать в моих покоях, пока ей принесут одежду.
Последовавшей на это реакции я никак не ожидал. Девушка упала на колени, в слезах умоляя не делать этого. Женщины при мне никогда не плакали, ну если только я сам не доводил их до такого состояния.
На меня смотрели огромные глаза, полные слез, и тихий голосок спрашивал, могу ли я принести ей одежду. Отказать такому очаровательному созданию я не мог и, лишь кивнув, вышел из комнаты.
Что это было?
Найдя прислугу, приказал принести одежду для госпожи и сделать это как можно быстрее.
Поручение было исполнено в кратчайшие сроки и в лучшем виде.
Вернувшись, я заметил ее у стола с фруктами. Она стояла ко мне спиной и не видела, как я приближаюсь.
– Вот твоя одежда, – вздрогнув, она быстро обернулась. В ее руках была гроздь винограда.
– Очень красиво, – я с интересом рассматривал, не в силах отделаться от мысли, что мы уже где-то встречались, – очень вкусный плод.
Оторвав ягоду от ветки, она поднесла ее к моим губам, я не мог этому сопротивляться и взял ягоду губами, коснувшись и кончиков ее пальцев.
Раскусил ягоду, и рот наполнился сладким соком, проглотив ее, я вновь посмотрел на девушку и на плоды в ее руках.
Она как завороженная наблюдала за мной и, не замечая того, сделала шаг ближе, протягивая еще одну виноградинку. Но в последний момент по ее личику проскользнула улыбка, и ягодка оказалась у нее.
Еще один шаг к ней, и она вновь напрягается, отступая от меня, как будто приходя в себя.
– Господин, мне нужно переодеться.
Что?! Да она просто играет со мной, как с несмышленым мальчишкой! Вертит, как хочет!
Развернувшись в очередной раз, выхожу из купальни и отправляюсь к себе.
Мне надо выпить! Срочно и много. Кто знает, до чего она меня доведет.
Я как загнанный в клетку мерил комнату шагами вдоль и поперек. Из головы не шла она, то, как она себя вела и как отстранялась, как, забываясь, сверкали ее глаза.
Не знаю, какой по счету уже был бокал вина, я их не считал.
– Господин Задира? – в комнату вошел Фарух, держа в руках пару мешочков, – сегодня праздник, возьмите краску и отправляйтесь со своим другом на улицу. Неправильно в такой день сидеть взаперти.
– Спасибо, Фарух, – приняв краску, я не горел желанием продолжать разговор, и все поняв, хозяин дома быстро покинул меня.
А через мгновение появилось мое прекрасное видение, сообщив, что готова.
– Пошли.
Слово прозвучало несколько грубее, чем я думал. Ну, да ничего страшного. Сама виновата, что довела меня до такого состояния.
– Сегодня праздник, готовься быть забрызганной краской, – я протянул ей один из мешочков, в нем был красный порошок, цветом напоминающий закат перед грозой, –Держи, это специальные краски, ты можешь кидать в любого человека.
Ее любопытный носик сразу же сунулся в мешочек, и я уже стою с пятном на рубашке.
Значит, война.
Со спокойным лицом развязал мешочек и, взяв пригоршню краски, кинул в нее, она успела отвернуться, но на одежду все-таки немного попало.
Легко сдаваться она не собиралась и, кинув охру, еще раз попала мне в лицо, отчего я стал похож не пойми на кого.
По улице разнесся ее радостные смех и, увидев, что я вновь лезу за краской, взвизгнула и побежала от меня, надеясь избежать новой порции краски, но, увернувшись от меня, она попала под целый дождь разноцветной пыльцы от других участников праздника.
Весь день мы провели, гуляя по городу, иногда останавливаясь у уличных торговцев, чтобы купить еще краски или каких-нибудь фруктов, а у одного из них браслет из бирюзы с агатами, что бы отгонять злых духов.
Как она ни сопротивлялась, но, поймав ее ручку, я надел браслет на нее.
С лица не сходила улыбка, а глаза так и светились радостью. Сейчас она была еще красивее, чем когда я ее только увидел.
Дело близилось к вечеру, и пора было возвращаться домой.
Я чувствовал, что она уже устала и хотела спать. Прятала зевоту в кулачок, надеялась, что я этого не замечу.
– Идем домой, – прижав ее к себе, поцеловал в макушку и прижал к своему боку – так мы и отправились в обратную дорогу.
Она не отстранилась, как я думал, а наоборот, прижалась теснее.
Дома меня ждало письмо с «Перитона».
Быстро развернув его, пробежал глазами содержимое и не смог сдержать рвущегося с языка ругательства.
Ли ушел с корабля, никого не предупредив и не сказа, когда вернется, а вместе с ним пропала и его гостья.
Убью его! Хоть и брат!
Извинившись перед девушкой, отправился в свою комнату, крича на ходу:
– Жан, просыпайся и поднимай свою задницу с кровати, мы уходим!
Я не сомневался, что он дома, хоть и не видел его весь день.
И уже через час мы были на борту «Перитона», а я, сидя в каюте Проныры, надирался вином, кляня брата на чем стоит свет
_________________

Амир
Как-то совсем незаметно закончились праздники, реальность упорно поворачивала обратно к суровым будням. Ну очень упорно и к очень суровым. Во-первых, охотиться на червя Лиет отказался. Лишь красноречиво глянул на меня исподлобья, яснее ясного давая понять какого мнения он о моих умственных способностях и продолжил цедить чай, вглядываясь в стоящий вокруг тарарам. Во-вторых, когда мы к вечеру вернулись домой, после клоповника, гордо именуемого курильней, заполировав глубокое похмелье в чайхане, маман собственноручно вдарила мне оторванным ставнем из-за угла. Поцокала осуждающе языком, возвышаясь надо мной, рассуждая, что не так она учила нас с братцем держать удар и ушла, не тратя больше времени на потомство. В доме дым стоял коромыслом - в Амир возвращался наш отец, и мать не жалела ни времени, ни сил, чтобы привести к его приезду все в надлежащий вид. В-третьих, Лиет опять закопался в свои учебники, всем видом демонстрируя, что нет на свете интересней занятия, чем быть книжным червем. В-четвертых, мне пора было собираться на охоту. Опять.
Пустыня
Время после дождя - горячая пора в охоте на червей и тратить его попусту - глупо. От песка одуряюще пышет жаром, воздух влажный и парит почище, чем в матушкиной любимой парной, сидеть в борде бок о бок с другими такими же смертниками (да-да, я знаю, кем нас считают более осторожные сограждане) практически невыносимо. Гримасы мученика мне всегда удавались на щелчок пальцев. Состряпав одну из таких, я пересел на судно, пристроившись в хвост нашего небольшого каравана. Правда, мог бы особо и не ударяться в лицедейство, проводник тормознул за дюнами, сигналя, что пора останавливаться разбивать лагерь, а это всегда такая кутерьма...
Песок осыпался под ногами, вынуждая четче фиксировать ступню, пока я карабкался на гребень дюны - оглядеться. Занятие, наполненное глубоким смыслом, надо полагать, ведь чертовски важно посмотреть с высоты на уходящую за горизонт кучу песка, отличающуюся от себе подобных лишь извилистыми рисунками дюн. Обстебать как следует собственный поступок я не успел, заметив по другую сторону горы черный силуэт лежащего на песке человека. Логика приказала долго жить, уступив место заворочавшейся соображалке, когда я, сев на задницу, съехал вниз и, наклонившись над лежащим мужиком, потряс его за плечо.
- Эй, парень, аууу... Ты живой?

»» 12.12.14 09:40 Обсуждение текущего сюжета игры Забытый мир
_________________

Квест для Охотника и Тигра. 
Цель : добраться до Амира живыми. И от души посмеяться.
Участники: Аман, Брайанир Алистас аль Амир

Арабика Сансара бен-Макхар поглаживала по шее молу, называвшуюся любя Мамаем. Нахваливала ее словами добрыми и улыбалась почерневшими от жевания смолы зубами.
Черная краска от угля на глазах позволяла не щуриться и любоваться красотой Санвы – прямо смотря на ее свет. И казалось, что глаза Сансары впитывали свет богини – от того были яркими, будто камушки Ярита.
Наслаждалась Сансара и тишиной пустыни. Вычленяя из этой тишины мелодию, к которой привыкла с детства: перешептывания песка и звуки, что издают маленькие животные, пригретые матерью Санвой. Иногда брала маленькие барабаны, что таскала с собой на поясе, и била в них, добавляя свои ноты в вечную песнь песчаного моря.
Только сейчас Арабинка Сансара Бен-Макхар была расстроена. Весь день она ждала, когда Халуки покажут свою красоту. Весь день она ждала, когда они покажутся друг дружке. И станцуют брачный танец.
Все испортил человек.
И хоть мать-Санва говорит, что любит своих детей, Сансара искренне не понимала, зачем их надо любить всех?
Вот конкретно этого человека она не любила. Он убегал от Халука.
А бедный несчастный Халук хотел кушать. Он устал от бурных танцев и хотел немного перекусить.
Человек бежал, шумел, подгоняя свою страшную металлическую молу. Расстроил Халука. Расстроил Сансару. Сансара наказывать человека.
Теперь лежит человек не дергается под светом Санвы. Как таракашка.
Сансаре очень понравилось сравнивать человека с таракашкой. Потому стала смеяться своему остроумию. И пришпорила молу. Добежали к нему быстро. Правда, Мамай разогнался, что было мочи ...даже пробежал мимо путника пару раз. Остановился Мамай только, когда у путника стоял еще один, в той одежде что носят охотники на червя.
Сансара не любила охотников на Халуков.
Потому слезая с Мамая, взяла свой длинный посох с черепушкой на основании. И подходя быстрым шагом, тыкала им в фигуру охотника и говорила:
– Судьба настигла тебя! – удар посохом в плечо. – Судьба настигла его! – Удар посохом по голове человека-таракашки.
– От Сансары не уйдешь! Санва накажет! Слушаться Сансару – хорошо. Не слушаться – Попа-боль!

От ведущего: Уважаемыые Тихр и Охотник. Вам на пути в Амир встретилась пустынная Шаманка. Помните, что в проигрыше квестов вы можете писать только за себя или за друг-друга по договоренности. Ударного вам квеста. Да поможет вам Санва) 

»» 11.12.14 18:16 Обсуждение текущего сюжета игры Забытый мир
_________________

Где-то в пустыне…

Снилась раскаленная сковородка. Огромная, словно у матушки в жаровне. Как сейчас помню, на ней запекались сырные колобки, подпрыгивая в шипящем масле и сводя с ума ароматом. Темнота, что еще недавно владела мной, начала отпускать потихоньку. Лучше б не отпускала. С ощущением реальности вернулась и боль. Плечо ныло, по голове будто мола пробежалась. И не просто пробежалась, но еще и потопталась для надежности.
Попробовал подняться на ноги или хотя бы оторвать голову от раскаленного песка. Намерение так и осталось таковым. Звуки пустыни вибрировали в воздухе, и даже шепот песка казался невозможно громким. Рана уже не кровоточила, но, казалось, я достаточно напоил пески своей кровью, чтобы пустыня сжалилась надо мной.

Зашипел от боли. Это ж надо кому-то быть таким удачливым, чтоб потрясти за раненое плечо, а я даже не в силах оторвать ему голову или хотя бы куснуть по дружески.
- Не уверен, - прохрипев, повернул голову на другой бок, стараясь рассмотреть спасителя, - песочек горячий. Подняться помоги.
Не дожидаясь, пока помощь перейдет из созерцательной стадии в фактическую, я начал активно загребать руками, стараясь хотя бы усесться на задницу. Так оно как-то сподручнее разговаривать, да и песок в рот не сыплется.
Мимо пролетело нечто на чем-то. В голове еще раз помутилось, хотя куда уж хуже. Малодушно помыслил о том, чтобы обратно лечь и прикинуться мертвым. Не успел, потому что взгляд зацепился за лихую наездницу, ловко соскочившую с молы.
Скосив глаза на спасителя, постарался всем своим видом показать, что мушкетеры конечно один за всех и все за одного, но я ранен. А скажут, скажут, что нас было четверо ©
Природная способность нарываться все же не позволила дальше запекать задницу на песочке. Поднялся медленно, придерживая плечо рукой.
- Скажите, любезная, не пробегал ли тут кто-то с острым предметом, скорее всего окровавленным? Кровь тигриная, вкусная, редкая.
– удар посохом в плечо мужчины, стоящего рядом со мной. Возражение было задавлено на корню внушительным ударом по башке:

- Ты что, ведьма, охренела совсем?! – осев моментально на песок, от возмущения даже сознание не потерял, а потом добавил тише, глядя на посох:
- Уберите палочку, красавица. Может, разойдемся по-хорошему, а то я чувствую, что судьба меня не просто настигла, но и прикопает сейчас?

Кто есть Сансара я, кажется, начал догадываться. А смысл слов «попа-боль» разве что дураку не понятен. Но почему попа-боль, а бьет по башке, уточнять не стал. Мало ли.
- Не подскажете, как пройти до Амира? - добавил, глядя вверх, голосом полным надежды на избавление.

»» 15.12.14 11:30 Обсуждение текущего сюжета игры Забытый мир

Никогда не знаешь, чем может закончиться так безмятежно начавшийся день. Нет, охота на халука, конечно, подразумевает множество всяких неожиданностей, но только не таких, которые вдруг одна за другой стали на меня валиться.
Во-первых, как ни крути, а раненные люди(?) посреди пустыни мне отродясь не встречались. Примерить плащ героя всерьез я не успел, потому что парень, ничком до этого лежавший на песке и не собиравшийся подавать признаки жизни, вдруг зашипел и предпринял попытки подняться. К слову сказать, этим он не ограничился и вполне внятно сообщил, что песок, сволочь, горячий. Приятно знать, что хоть что-то в этом мире сохраняет постоянство.
Во-вторых, мне всерьез стало казаться, что реакция, которой я до сих пор так неправедно гордился, у меня лихо страдает. Вернее отсутствует как таковая. Ибо не успел я протянуть руку усевшемуся товарищу, найденному мной по ту сторону дюны, как в черте видимости нарисовалась размахивающая палкой темнокожая пэри, с упоением вещающая о нашей с парнем судьбе. Половину пророчества я пропустил мимо ушей, увлекшись созерцанием дивной черноты ее зубов, вторую прочувствовал на своем плече.
В-третьих, то, что началось дальше, по сюжету и характеру очень напомнило катавасию на площади, которую нам с братом посчастливилось лицезреть, правда размахом пошире. Как-то очень упорно моя жизнь в последнее время стала напоминать балаган.

- Эй, полегче, - практически синхронно возопили мы, слегка обалдев от такой "любезности".
Пока сидящий на песке товарищ пытался наладить связь с представительницей местного населения, я прикидывал каковы шансы уйти от так называемой Сансары и наказания Санвы. То, что совсем рядом, буквально за дюной, разбивает лагерь вооруженный до зубов отряд охотников - вполне ощутимо грело бы душу, как и болтающийся у меня на боку кинжал, если бы я воспринял надвигающуюся угрозу всерьез. Я же, лениво разглядывая с головы до ног воинствующую даму, решал вопрос о том, как прикрутить ее к моле своим ремнем.

»» 03.01.15 15:12 Обсуждение текущего сюжета игры Забытый мир
_________________

В рамках Квеста.
Человечки были рады видеть Сансару - это она сразу поняла. Один так и не мог встать, очарованный красотой Сансары. Второй тоже что-то воскликнул в знак восхищения. Но Сансару так просто не пронять.
Дочь песков смотрела на двух путников. А если говорить честно, на трех. У человека-таракашки рядом сидел еще один - огромный прекрасный тигр. Сансаре он больше понравился, чем странно говорящий человек - хозяин тигра. И хотя на нем был знак Санвы, стало понятно, что тот давно ушел, и прятался от лучей богини.
- Скажите, любезная, не пробегал ли тут кто-то с острым предметом, скорее всего окровавленным? Кровь тигриная, вкусная, редкая.
Сансара хмурилась. Уж не духи ли с темными сердцами открыли охоту на этого путника? Тогда почему не убили? Сансара не любила темных воинов - злое порождение. И жалела их одновременно - жизнь без души страшное наказание.
В шаг подходит к таракашке и кладет руку на рану. Кровь размазывается по пальцам, и оказывается на языке через секунду.
Сплевывает Сансара ее под ноги второго путника и хмурясь смотрит на таракашку:
- Забыл Санву. Забыл Амир. Кровь звериная сильней стала. Казнить Темные сердца будут. Убивать. Яд в крови!
А палка снова ударяет в плечо красивого путника. Красивого, да свободного духом. Сансаре такие нравятся. Таких Сансара любит. Если будет вести себя хорошо - Сансара поцелует его как умеет целовать только она. Только вот мысли ей его не нравились. Глупый человек. Разве от Сансары уйдешь?
- Бери таракашку идти за Сансарой. - Говорит. И забравшись на Мамая и разгоняется что есть мочи вперед, в сторону близ лежащего оазиса. Там есть лекарство. Не сразу понимает, что глупые так и сидят на месте. Кричит таракашке и красивому:
- За Сансарой быть хорошо. Без Сансары Попа-боль! Тигр умрет. Таракашка умрет. Красивого сожрать Халуки.

от Ведущего) Тов участники квеста если вы решитесь пойти за Сансарой) то описать оазис куда прибудем можете сами.

»» 10.01.15 14:16 Обсуждение текущего сюжета игры Забытый мир
_________________

***
Последний день праздника Ночи дождя, когда Санва уже вновь глядела на нас с вершин небесного простора, совпал с последним днем пребывания Эймера у нас в гостях. Он собирался уехать примерно на месяц на остров Греха для работы на какого-то влиятельного и щедрого хозяина. Во всяком случае, так говорили мне.
«Это для вашего будущего».
Да уж. Если на то пошло, то сперва для нашего общего будущего нам требовалось связаться союзом, а еще до этого провести помолвку – обмен цветом. А уж потом думать о деньгах, доме (кстати для него требовалось место и его строительство).
Но всего этого не было – лишь абстрактная перспектива .
И мне было ужасно не по себе, ведь я не подарила жениху подарок вчера, хотя собиралась. Просто я боялась того, что планировала сделать, и оттягивала решающий момент до последнего.
Утром мужчины уехали на охоту за ярритом.
Я помнила как в прошлом благословении сама отправилась на песчаные поля для поиска бесценных слез. Было интересно, удастся ли жениху понять всю суть подобного ритуала.
Вернулись мужчины довольные, с огромными глыбами неомытого яррита. Я оценила, правда.
А потом мужчины обменяли находки в храме на красивые обработанные камни и притащили их домой.
Из обмена можно было делать украшения, его можно было отправлять на продажу. В нижнем мире яррит быстро терял свой блеск и прозрачность. Подобное странное свойство камня делало его спрос постоянным, а поставки за верхний горизонт - очень прибыльными.
У меня накопилось не мало из маминых запасов и своих собственных, никуда не используемых ранее. Папа раньше каждый раз с другом Отто ходил на охоту за ярритом. Я держала свое богатство в мешке с полировочным песком. Я могла бы весь этот клад употребить на какие нужды. Но я мало в чем нуждалась, а традицию накопления яррита заложила еще мама. Может когда-нибудь подобное пригодится?
Так вот я сложила все отданные мне папой камни. Не скажу, что не загляделась, не представила их все на мне, но я честно боролась с тщеславием.
А после, когда часть города отправилась охотиться на халука, а мой дом погрузился в послеполуденный сон, частично собирая господина Эймера в дорогу, я решилась на отчаянный шаг. Я пошла к нему в комнату.

+++++++
Где-то давно, еще раньше столкновения земель, на самой вершине мира, глядя зорким оком вниз на жизнь у подножья скал, восседал грозный страж небесных просторов – остроклювый и ясноглазый хищник. В теле большой птицы с ярким оперением и острыми когтями, он вел охоту в древних лесах высокогорья вершины мира, питаясь как сердцами, так и мыслями созданий жизнью рожденных.
Двукрылый был вольным странником, перед взором которого простирались все просторы неба и все стороны света, однако он редко когда мог покинуть свою вершину мира, ибо нес он верную службу отцу и богу. Хранил зоркий множество тайн земных и небесных, кроя их размахом небытия прошлого. Сколь юн был сам мир, в нерешительности делая первые шаги жизни, столь и стар был он, властитель полета – древний и одинокий.
Его желтые глаза сияли, глядя дальше чуть звезд - но давно наскучила картина видов с вершины мира. Ведь рожденная жизнь была чиста и невинна, сохраняя гармонию творца в истоке. А смелый крик оглушал, упреждая множество бед - но мало кто обращал внимание на раскаты грома. Ибо древнейшие слушать не желали, а внизу услышать не могли.
Однако хищник не просто так был наречен стражем вершины мира, и не просто так наделен зорким взглядом, острым клювом. Он не мог влиять на жизнь рожденных, но мог оградить их от влияния древнейших, чтобы жизнь была чиста и прекрасна и далше. Ибо его большие крылья оберегали всех у подножья от тех, кому скучно было у звезд.
Так и проходила нестареющая жизнь стража в одиноком смятении. И он лишь видел восход чужих мечтаний и закат иных судеб.
Тогда обратился хищник в небеса бесконечные и просил для себя единственного, чего не мог позволить – лететь так далеко, как простирается взгляд острый; так низко, как позволят верхушки лесов, что у подножия. Ибо чем ближе он к низинам, тем больше жизни в нем самом. Страж мечтал быть рожденным, не сотворенным для вечности.
Глядя на терзания стража, древнейшие пожелали двукрылому избавления от участи его давно предрешенной. Но в то же время они не хотели ему блага, предавая его своими желаниями.
«Проложи свой путь» - думали они, проникая в души лесов высокогорья, - «отринь сомнения, будь вольной птицей, какой создан отцом».
«Свободный от чужих судеб».
«Свободный для себя».
«Свободный в небе».
И напитавшись душами своей добычи, наполнился страж намереньем покинуть свое место, предать цели, спуститься в низины. Он раскрыл свои огромные крылья, кроя вершину мира тенью, и ринулся вниз, открывая пути древнейшим тоже. Но не знал страж, что чем ниже он будет, тем незначительнее станет. Не сможет уберечь чистоту и истину, пропуская скучающих в мир юный. Древнейшие обманом заставили его усомниться в своей сути, ибо наметили себе забаву окунуть рожденных в пороки. И когда страж понял правду – уже было поздно. Он летел долго, сколь только могло хватить сил, видел новые горизонты, насколько хватало взора. Да только весь этот мир был и раньше с ним, а сейчас он был неузнаваем – загрязнен в душах.
И тогда отринул хищник все свои мечты, чтобы вновь вернуться, снова стать стражем. Вершина мира – вечный дом – приняла его к себе обратно. Но не от кого было больше крыть жизнь рожденных. Теперь ни защитить, ни очистить подножье вершины мира было не в силах стража.
Двукрылый наблюдал боль и горе тысячи жизней, слышал плачь и крики. Родились страх и отчаянье. Это были новые виды – но не такого хотел хищник. Казалось, вечность он не покидал свой наблюдательный пост, не охотился, не в силах отвернуться, но не мог умереть ни от голода, ни от стыда.
Больше не было целей, и не было радостей. Страж размышлял над своей виной все то время, что смотрел на забавы древнейших. Сломленный своим предательством, он видел во всем лишь участь – унижение, скорбь, бесчестье. И когда остроглазый больше не смог вынести чувства вины, он снова покинул вершину мира – повторяя пути своей ошибки. Но теперь он не стремился ниже в полете, а падал туда камнем, уменьшаясь и теряя бессмертие.
В самый последний миг, когда он наконец смог закрыть глаза, он прокричал о своей вине, прося прощения у жизни рожденной. Птица разбилась, упав на землю мертвым грузом. Его крик так и остался, эхом разнесенный по бескрайним лесам подножья. Но он не растаял среди рек и скал захваченных, а был услышан рожденными, пробуждая в крике молитвы их к отцу и богу.


Глядя вдаль, я размышляла об участи стража, как о своей собственной. Там, за горизонтом, куда садится Солнце, блестели воды Бескрайнего Моря. Я видела его в то гостеприимство, когда Эймер покидал земли Юга. И мне до сих пор чудились белые брызги, синие волны, шум и холод. За горизонт ушло мое будущее. И хотя он обещал вернуться, я все никак не могла смириться с его бегством.
Сколько бы времени не прошло, я буду помнить тот момент всегда.
Когда мы ехали на Ссупре: отцы радостно предвкушали путешествие, в котором самолично не участвовали; но отправляя Эймера на край света, так радовались, что я чувствовала злость.
Все трое - предатели! Эймер – что уехал, отцы – что поддержали. По сути, это они посылали его, так как в письме толком не говорилось, кто именно требуется для острова Греха.
Потом когда мы стояли на берегу: я поцеловала его на глазах у всех, а он не ответил; лишь улыбнулся, заставляя меня перестать. Это не было унижением, но я злилась.
А дальше…
Корабль с ярко-желтым флагом мягко отчалил от пристани и уменьшался у меня на глазах. Он не оглянулся. Снова была злость.
Я знала, что жених воротится обратно. Все таки мы теперь были помолвлены. Но он бросил меня на нескончаемое количество господств в сомнениях и одиночестве. Что будет дальше? Как мне жить? Как жить нам?
Константин остался на радостях моего отца еще на неопределенный срок. Они планировали свадьбу сразу по прибытии Эймера обратно. Ему был заказан неограниченный гостевой пропуск. Это значило, что я даже не узнаю заранее когда он приедет. Успеет ли он к Благословению Санвы к новому кругу? Мне будет 18…
Сезон бурь закончился, и пришла обычная для этого времени засуха. Око Санвы постепенно приближалось, Памина активно вникала во все азы союзного ритуала, желая полностью и в первых рядах участвовать в свадьбе. Потому нам постоянно присылали всякие предметы утвари для церемонии, образцы тканей для нарядов. Я пыталась присоединиться к этой суматохе, даже нарисовала несколько фасонов для себя, но не нашла в них отклика, и не смогла себя заполнить энтузиазмом.
Отца продвинули в совете, и Алим постоянно пропадал у Амир-Шаха, а Константин, как временный помощник, тоже не отставал от Галимея. Авраам решил приучать Лале к повозке, чтобы она не просиживалась в загоне, а разминала свои сильные ноги. Насира сейчас приходила реже, у ее сына родился ребенок, и теперь она была на два дома.
И я словно была всеми покинута. Смотря далеко – не могла увидеть. Крича громко – не услышана никем. Одинокий страж на вершине мира.
Мне стали сниться холодные сны. Я каждый раз просыпалась от того, что замерзала. И причины понять не могла. Алим считал, что это все от волнения, хотя мне кажется про себя он думал, что Эймер уже каким-то образом успел до отъезда греть мою кровать. Уж не знаю, как воспринимал эти мысли мой отец, но я была сильно оскорблена таким предположением. Памина же была весела от данных сплетен мужчин нашей семьи. Она то полностью верила, что я бы такого не допустила, и забавлялась их глупостью. Повторяла: им невдомек, что люди – не механизмы, уж тут их гениальность словно песок в мире Амировом.
А уж песка в Амире было навалом – непотреб как говориться.
И тогда я чувствовала унижение. Ведь на самом деле я кое-что допустила с Эймером в ночь накануне его отъезда, попрекла своей гордостью и честью. Это не было непозволительным с точки зрения наших договоренностей. Но это было очень смущающе.

***
- Эймер, - зову, глядя на набитую вещами холщовую сумку, и не поднимая глаз на него самого. - Ты говорил что мы обсудим.
- Да, говорил, Карима.
- Времени не осталось, - напоминаю.
- Сейчас – хорошее время, - смеется.
- Ты хвастливый индюк, - бурчу я, - если бы я не пришла, ты бы даже не вспомнил.
- Яра…
- Ты не должен звать меня так, - перебиваю, как и всегда.
- Яра, - снова смеется, - подойди пожалуйста. У меня для тебя кое-что есть.
Смотрю на него, понимаю всю глупость своего поведения. Делаю вид что меня вовсе не волнует, что он не возразил моим доводам. Гордо вскидываю подбородок и смотрю прямо в его глаза. А потом подхожу к нему и сажусь рядом на его кровать. Свой мешочек с подарком опускаю на колени.
- Я не был уверен как это надо преподносить, - признается, чуть краснея, - в книге сказано лишь что должно получиться. А вот стоит что-то говорить или нет, нужно ли чтобы наши родители присутствовали, требуется ли это сделать утром, днем или вечером, - усмехается, держа в руках сверток из дорогой непромокаемой кожи. – Знаешь, у вас столько всяких традиций, ритуалов, что я каждый раз боюсь, что ты не так поймешь.
- Что это? – любопытствую я, хотя сердце уже подозревает ответ и колотится как безумное.
- Это подарок… на помолвку.
Медленно разворачивает кожу и, вставая на колени, протягивает мне. Я вижу голубой. Такой голубой, которого никогда не видела в окружающем пейзаже. Один из цветов моря.
- Глупый, - шепчу, - подарок и должен быть помолвкой.
Аккуратно беру с его рук свернутую ткань, ощущая внутри ее свертка еще какой-то небольшой тяжелый предмет. И улыбка сама собой появляется на лице, пока Эймер несвязно пытается объяснить:
- Этот цвет… я выбрал его как свой… личный… и хочу преподнести тебе… в знак договоренности о помолвке…
- О союзе, - поправляю я, - помолвка – есть договоренность о союзе.
- Ну да, - чешет макушку, собираясь с мыслями, - и я надеюсь, что ты ответишь мне… согласием. И взамен дашь мне… свой цвет.
- Технически у меня нет собственного цвета, - опять правлю, раскрывая длинный не широкий обрез, искусно исписанный золотом. – Есть цвет семейный.
- Ты издеваешься надо мной! – смеется.
Смеюсь в ответ. Рисунки солнц, в точности как у меня на запястьях, перекликаются с машинными мелкими деталями – шестеренками, отдаленно напоминающими солнышки с редкими лучами или их множеством. И это смотрится так гармонично и так удивительно. Ведь я хотела дарить ему именно это. А внутри свертка цвета неба вижу камень. Точнее яррит. В форме бублика. В центре ровно сделанная дыра, а края имеют шероховатости. Словно пытались сделать резьбу, но потом оставили это занятие. Не сказала бы что это похоже на шестеренку с рисунка на ткани, но очень мило что Эймер сам пытался преобразить камень. Хотя он же не ювелир.
Смотрю на него и понимаю как быстро летит время. Он ждет моего ответа, а я медлю. Не хочу его ожидания. И своего.
- Я принимаю твой цвет как тебя, - говорю я слова согласия. – Я принимаю тебя как твой цвет. В свидетелях Санва, и пусть видит она что я отвечаю тебе тем же. Сядь пожалуйста напротив, - прошу я, откладывая дары подальше, чтобы не испачкать, и раскрывая свой мешок.
Эймер послушно садиться, по моей просьбе оголяет торс. Я смачиваю участок кожи на его груди слева, там где сердце, раствором. А потом раскрываю подставку с краской и беру специальную островорсую кисть. Руки дрожат, волнение очень сильное. Я объясняю ему, что это долго держащаяся краска, такую используют Амирские моряки. Она медленно смывается, со временем тускнея, и предположительно будет держаться все то время, которое он планирует отсутствовать. Делать ли рисунок вечной краской – это его решение. Хотя я бы сделала, если бы имела квалификацию. Я умею делать лишь роспись, а вводить под кожу должен мастер.
Он слушает внимательно, тихо и редко перебивая, аккуратно дыша, чтобы мне не мешать, и не распуская руки, хотя последнее он любит, в чем я убеждалась ранее.
Мой рисунок на удивление похож на роспись по моей ткани, хотя я никак не ожидала что подобное случиться. Придуман он был без посторонней помощи. Просто странное совпадение. Я видела деталь у отца в мастерской. Шестеренку. Деталь, заставляющую крутиться любой механизм. По внешнему кругу идут два десятка механических лучей, равноудаленных друг от друга, а внутри, в отверстие детали словно вставлена еще одна шестеренка, с шестью удлиненными лучами, похожими на солнечные на моих запястьях. И рисую я эту деталь по сердцу суженого цвета золота и зелени.
_________________

У всех проблем одно начало - сидела женщина, скучала... (с)


Приглянулась светловолосому чертовка, как есть приглянулась. Иначе с чего бы ему ее так ревностно защищать. Боль в плече стала усиливаться по мере того как ситуация стремительно уходила из-под контроля. Упрямство не позволяло снова потерять сознание, а сил сохранять ясность ума оставалось все меньше. Мне бы прилечь где-нибудь. Тигр подозрительно притих и уже не рвался из грудной клетки. Я чувствовал его внутри, но скорее как образ, неясный смутный силуэт. Очертания размыты то ли помутившимся сознанием, то ли Сансара посохом приложила от всей души.
- Санва, - прошептал я одними губами, - зачем же мучаешь и не забрала сразу к себе?
Вопрос был риторическим, потому что, судя по манипуляциям темнокожей, дать мне помереть спокойно никто не собирался.

Врешь, не возьмешь. Как бы фигово не было мне сейчас, а пробовать меня на вкус не надо.
- Сожрать чтоль надумала?
Вопрос так и остается на языке, когда с потрескавшихся темных губ слетают слова:

- Я не понимаю, что ты говоришь, ведьма.
Сансара скалит зубы, махнув рукой. Весь ее вид говорит о том, что понимать Сансару не нужно, Сансару нужно слушаться.

Она обращается к светловолосому, тыкнув в него своим посохом. Наверное у нее это признак проявления дружелюбия. По крайней мере, фраза «попа-боль» больше не звучит и то хорошо.
Я хочу спросить, откуда она знает про тигра, но вовремя прикусываю язык, косясь на амирянина рядом. Зачем спорить с женщиной? Пусть и помешанной на всю голову. В данном случае это не только бесполезно, но и опасно, а еще удобно. Есть шанс, что сказанное ею всерьез воспринимаю только я и мой зверь.
Взгляд едва успевает проследить за тем, как ловко наездница оказывается верхом на своем пернатом и что-то кричит, притормозив сорвавшегося с места молу.

- Красивого сожрать халуки, - повторяю зачем-то, глядя на «красивого», как его прозвала Сансара. – Имя у тебя есть, охотник? – поднимаю голову, ожидая, когда он ответит.
Подняться получается не сразу и ноги тут же вязнут в песке. Судя по пыльному следу, оставшемуся от убежавшей вперед молы, Сансара ждать нас не планировала. Но что-то мне подсказывало, мы не заблудимся, и смерть отступит хотя бы на какое-то время.
- Кто эта сумасшедшая и почему у меня такое ощущение, что нужно идти следом за ней, а не уносить ноги? Она действительно может помочь? – ненавистное ощущение слабости накатывает волнами а положение вопрошающего кажется унизительным. Стискиваю зубы то ли от боли, то ли от беспомощности. Нужно выжить, а значит уцепиться за единственную возможность. Пусть она и кажется мне совершенным сумасшествием.

Вот положа руку на сердце, какой умный человек пойдет за случайно встреченной шаманкой, когда совсем рядом за дюной разбивает лагерь отряд, в котором есть свой целитель? И какой ненормальный потащит вслед за собой другого человека, ко всему прочему раненого, в глубь песков? Без запаса еды, без воды (ну, кроме висящей на другом боку небольшой фляги), без лекарства, почти без оружия и не зная дороги? Особенно если учесть, что речь предполагаемой попутчицы вызывает легкое головокружение, как после посещения курильни. Тигр? Таракашка? Это вчерашний опиум так в мозг шибает? Я вообще сейчас на охоте или еще от матушкиного ставня не очухался? Ну Санвы ради, что за фигня происходит?
И уже начинали малость подзадалбывать "дружелюбные" тычки посохом. То ли я и правда сурово скучил брови, то ли просто выражение лица у меня было "догоню - прирежу", а может рука непроизвольно потянулась к кинжалу, только чернокожая шаманка вскочила на молу и была такова, крича, что без нее из пустыни нам не выбраться. В смысле живыми. Актуальное уточнение, если что. Шкурой я своей дорожил.
- Аман. Меня зовут Аман, - задумчиво отвечаю я, отведя глаза от удаляющейся спины. Как бы там ни было, а догонять скачущего во весь опор молу не так-то просто, вязнут ноги, да и жарковато, чего уж там, для вольных упражнений на воздухе. - А твое?
Взгляд натыкается на полузакопавшийся в песок борд в нескольких метрах от нас. Оп-па, как кстати. Парень рядом кривится от боли.
- Видать тебя сильно по макушке приложили, - качаю я головой. - Ты действительно хочешь пойти за ней? Я понятия не имею, кто она такая и может ли она помочь. Да ты послушай, что она несет! Тигр, таракашка, сожрут халуки, яд в крови...
Можно, конечно, и пальцем у виска покрутить, но на мой взгляд расклад практически очевиден. Соваться в пустыню с первой встречной чернокожей дамой, оставляя за плечами собственный отряд - бред перекурившего придурка. То бишь мой. Потому что среди всех стройных и таких, шайтан возьми, логичных выводов, затесалось одно небольшое "но". У меня не было ни одного знакомого, который до этого вообще хоть раз видел шаманов живьем. И у знакомых моих знакомых тоже. Никто. Никогда. Ни разу в жизни. Не видел живого шамана/шаманку. Любопытство - один из крючков, на который меня можно поймать и тогда "безумству храбрых поем мы песню". Наверное, я все же не до конца отдавал себе отчет о том, что делаю, когда вздохнул и сказал:
- Ладно, пойдем откопаем твой борд и догоним эту чертовку.
Я иду откапывать борд, чтобы ушуршать в пустыню? Неее, я точно спятил.

»» 23.01.15 10:44 Обсуждение текущего сюжета игры Забытый мир
_________________

Квест для Охотника и Тигра.
Цель : добраться до Амира живыми. И от души посмеяться.
Участники: Аман, Брайанир Алистас аль Амир
Санва прекрасна.
Когда только ее лучи касаются песков Юга, а большой огненный круг заходит за горизонт, можно наслаждаться красотой богини в полном ее блеске. Сансара любит это время больше всего на свете.
Глупые люди поднимают лица вверх, глазами ища свет богини в небе, думая, что она так далеко. Но Сансара знает, что Санва всюду и ее Свет может касаться сердца... если его не прятать.
Если бы могли все видеть глазами Сансары, и понять красоту мира в котором живут, то Сансара могла бы с ними говорить не как с глупыми. А ведь часто и говорить не хотела... Потому и жила Сансара, блуждая по пустыне, наслаждаясь жизнью и единением со своей богиней.
Господство спустилось на пустыню медленно, словно покрывая ее шелковым платком. Сансара даже остановила молу, чтоб наблюдать как Санва обнимет землю Юга. Пустыня пела в этот момент. Пела песню радости. Сансаре нравилось слушать. Только вот "эти"...
Сансара решила называть путников, коих встретила на своем пути "этими"... Эти догоняли ее на дикой машине, пугая и спеша. Торопя непонимающими взглядами, смотря и злясь на самих себя, что послушали Сансару да поехали за ней.
Сансаре опять хотелось треснуть каждого по голове посохом. Глупые - перед ними весь мир. Все ответы. А они сопротивляются.
Сансара сама не понимала, почему решила им помогать. Наверное, потому что могла. Сансара редко задумывалась, зачем совершала те или иные поступки. Она просто делала, откликаясь на зов сердца и желаний, и жила по велению Санвы в сердце.
Смотря на "этих" Сансара видела линии их судеб. Линии их жизней. Те менялись словно струйки песка, рисуя изящные узоры вокруг путников и в них можно было видеть образы, мысли и желания. Прошлое...
Сансара смогла рассмотреть их лучше, когда они прибыли к Оазису. Таракашка теперь сидел смирно, возле воды, невнятно бормоча ругательства - из-за слабости. Яд уже проник в кровь. Теперь у таракашки будут ведения. Что в них - ведомо только ему...
Сансара искренне не понимала, из-за чего тот ругается, даже ослабевший... Подумаешь, измазала его грязью... Но это же для дела надо! Чтобы яд вытянуть! Грязь засохнет под светом Санвы коркой, затянет раны. Даже Тигр, что бродит у Таракашки рядом это понимал и урчал довольно. Сейчас, так вообще улегся у ног хозяина, подставляя морду к свету Санвы. Он поможет таракашке вырваться из оков смерти. И таракашка проживет долгую жизнь, если впустит свет богини к своему сердцу. Ту, что видела Сансара в линиях его судьбы.
Она любовалась образами, что были вокруг у таракашки. Иногда пугали они ее - неизвестностью и жестокостью. Иногда завораживали красотой. Упивалась Сансара и чувствами человека. Много всего было в них, от смятения до любви...
У красивого образы были тоже интерсные. Он часто думал о еде и женщинах.
Сансара улыбалась Красивому своей черной от смолы улыбкой и слушала его бурчание о том, что он дурак и поперся не пойми куда не пойми зачем.
"Как зачем? - Думала Сансара. Он красивый..."
Сансара так вообще красавица. Сначала, не понимая недовольства, она протянула ему шкуру с соком кактусов. Тот - крепкий, сладкий, уносит печали души куда-то далеко... Потом протянула трубку с пахучей горючей травой.
От нее бывали сладкие видения. А чтобы подбодрить красивого окончательно, Сансара протянула ему два маленьких барабана, что носила у себя на поясе и приказала, бить по ним. Сансара будет петь. Тот морщился недовольно.
Санара хмурилась и подсовывала барабаны под нос Красивого.
Пела, то растягивая слова, то отрывисто и резко. Пела о пустыне и о своей любви к жизни. О том, что дороже ей всего на свете. О Санве. Красивый уже не бурчал. Наверное, подействовала трава...
И тогда Сансара ушла в танец, посвящая его Богине. А когда окончила, подошла к Красивому, и сказала:
- Раздевайся. Танцевать. Голым. Санва будет рада.
А потом, посмотрев на него с ног до головы, добавила:
- И Сансара будет рада!

Перевод песни

»» 30.01.15 15:29 Обсуждение текущего сюжета игры Забытый мир
_________________

Если уж совсем честно, то гонять по пустыне на борде, даже сбросив со счетов халуков, далеко не лучшая идея (а уж их-то не принимать в расчет - верх оптимизма, граничащего с идиотизмом), потому что прекрасные, девственной белизны пески - убийца номер один в наших краях. Обманчивые, безбрежные и смертельно опасные. Не говоря о воинах мрака - "темных, как сердце самого Амира". Вряд ли чужак за моей спиной придется им сильно по вкусу. Хотя может как раз наоборот. Про шаманов я скромно умолчу. Какой дым вьется в их голове - не сказать даже священному Оракулу. Сбрендит божественный в тот же день.
А жарило тем временем просто немилосердно: пока мы откапывали механический аналог моле, расцвечивая сие действо аккомпанементом отборной ругани, и пока устраивались на нем, чтобы пойти по следам чернокожей ведьмы, солнце поднялось выше и раскалило все вокруг. Думалось, плюнешь - и запарит мгновенно высохшая слюна. И даже мне, привычному к этому пеклу с малолетства, казалось, что мозги мои сейчас расплавятся и тонкой струйкой вытекут на песок. Что уж говорить о случайном невольном попутчике. Слышно было, как сидящий сзади парень с шипением втягивает в себя воздух, что-то невнятно бормоча сквозь зубы. Будь на его месте я, тоже бы поминал незлым тихим словом треклятую жару, боль в теле и всех шаманов до седьмого колена вместе взятых. Чтоб им дружнее икалось, родимым.
Смазанным, расплескавшимся по бархану бирюзовым пятном, обещанием прохлады и рая, выткался в знойном мареве оазис. Я не гнал борд, пытаясь наступить на пятки умчавшейся шаманке, и выросший прямо по курсу зеленый островок принял поначалу за мираж. Ну мало ли... голову охотнику напекло, всякое бывает. Но, сверкая чернотой зубов, нам навстречу уже выходила пустынная дева, протягивая шкуру в чем-то булькающим в ней. Не припомню за собой особенной брезгливости, но на дар дитя Санвы покосился с подозрением. Шайтан его знает, что там такое. Может скисшее молоко мол, шибающее в мозг почище кувалды. Жажда, высушившая горло, такой привередливой не была, и, сделав весьма щедрый глоток, я вернул шкуру обратно, уже совавшей мне в руки трубку, Сансаре. Питье оказалось весьма бодрящим, и той фигней, которой была набита трубка, я затянулся уже с большим воодушевлением, чтобы в самый ответственный момент подавиться дымом.
Чегоооо? Я?! Плясать голым?!
Гм... А почему бы и нет? Голова как-то по особенному приятно кружилась, расцвечивая окружающий мир яркими красками, в то время как руки сами собой потянулись к завязкам штанов и безрукавки. Во всученные мне барабаны я воодушевленно стучал, одетый только в любимый кинжал, болтавшийся в ножнах на поясе.

»» 03.02.15 12:02 Обсуждение текущего сюжета игры Забытый мир
_________________

Квест для Охотника и Тигра.
Цель : добраться до Амира живыми. И от души посмеяться.
Участники: Аман, Брайанир Алистас аль Амир
Над пустыней Юга восходит Первое Солнце. Наблюдает Сансара как поднимается ее богиня выше на небосводе, чтобы встретить своего жаркого гостя. С грустью смотрит она на то как Санва отдаляется от земли Юга. И касания ее не так обжигают кожу как в период Uосподства. Закрывает глаза Сансара подставляя лицо новому дню. И думает, что он принесет ей. Где-то вдалеке видит как подходит к оазису, в котором нашли приют она и путники, караван охотников. Поднимают те кучу пыли песок за собой. Шумят своими машинами. Не дают Сансаре полюбоваться Богиней.
Хмурится Сансара, бурчит на довольно словно ребенок, спускаясь с бархана к Таракашке и Красивому.
У Таракашки красивый тигр. Касается его головы Сансара, гладит между ушами. Наклоняется, чтобы лизнул лицо. И слышит как тот урчит гортанно, довольно. Таракашка открывает глаза. Смотрит Шаманка на его рану, что уже затянулась .Улюлюкает довольно от проделанной работе.
К Красивому подходит Сансара осторожно. Несет ему подарок, на прощание. Долго просила она Санву о нем. Запал ей в душу Красивый.
Садилась рядом, смотрела какие тот видит сны. Срамные... думала и не удивлялась. Улыбалась Сансара довольно замечая себя в них. Не хотела будить красивого, видя что во сне они дошли до самого сладкого. Но караван охотников приближался. А Сансара не жаждала встречаться с человечками. Ей на долго хватит общения с Таракашкой и Красивым.
- Вставать. - Говорила тряся за плечо, - вставать. Брать подарок. И идти к своим.
Смотрела как Красивый глаза откроет и замрет взглядом на груди. Никогда не понимала Сансара почему люди так странно реагируют на обнаженное тело. Богиня их в мир привела голыми. Чего стыдиться?
Вот красивый лежит себе голый, а Сансаре все равно. Смотрит Сансара еще раз на красивого с ног до головы равнодушно... ну, почти все равнодушно.
- Вставать - повторила. И чтобы обрадовать Красивого сразу же. Положила на его грудь подарок. Подарок тут же приподнял голову и длинное черное тело, раскрыл свой красивый капюшон, показывая красное брюшко. "Красивый для красивого"- думала Сансара.
- Подарок. - Говорила - Любить его. Заботиться. Он сказать, что ему надо.
А чужие люди почти близко. Торопят Сансару гудением своих машин. Хмурится Сансара. Целует красивого на прощание. С поцелуем передавая дар Богини Санвы, общаться со своим новым другом. Прощается и с тигром.
Улыбается красивому.
А когда охотники на червей подходят к Оазису. Исчезает словно и не было ее рядом с путниками никогда....

»» 05.03.15 11:35 Обсуждение текущего сюжета игры Забытый мир
_________________

Несколько лет назад отец брал меня с собой в деловую поездку на царь Островов. Я не вникал толком, зачем ему потребовалось тащить с собой сына, который и дня прожить не мог, чтобы не поднять близлежащие окрестности на уши, активно привлекая к этому братца и устраивая кутерьму до небес. Может быть упросила мать, которая, несмотря на то, что руководила нами железной рукой, нуждалась в небольшой передышке, а может уже тогда у родителей была какая-то определенная цель на мой счет. Не знаю. Но эту поездку я запомнил надолго. Пока в порту разгружали наш корабль, а отец договаривался с поставщиками, грузчиками и деловыми партнерами, я по самое не балуйся влез в ознакомление с окружающим миром, не сильно заботясь о том, чтобы стряхнуть с хвоста старого Гасана - нашего слугу.
Ее я увидел не сразу, но, глянув, оторваться почему-то уже не смог. Яростные шоколадные глаза на бледном лице, широкий железный обруч, льнущий к лилейной шее, и толстые прутья клетки, державшие ее в ловушке. Девушка сжимала в руке небольшой камень, остервенело долбя им по толстым звеньям цепи, крепящейся к ошейнику. Вдох-выдох-передышка, короткий, обжигающий гневом взгляд и опять... Конечно, железу было хоть бы хны, что только сильней разжигало ее злость.
- Гасан, кто она такая? - дернул я старика за рукав, наконец вспомнив родную речь. - Почему ее держат в клетке?
- Это? Перевертыш, сейиди*. Их ловят для потехи.
Ну да, она была перевертышем...

Где-то между небом и землей, потерявшись в раскаленных песках Амира

Под моими руками, губами выгибалась сладкая, нежная, пахнущая солнцем плоть. С тихим треском поддались зажатые в кулаке хлипкие одежки. Шум крови в ушах одуряюще кружил голову, побуждая сжимать тонкое тело едва ли не с хрустом, подминая под себя, вжимая в песок. Жадно. Слепо. Урча от удовольствия.
Не так просто стряхнуть с себя сонную одурь, особенно когда рядом, как ни в чем не бывало и слепя обнаженной натурой, сидит виновница грез. Да я и не особенно старался, протянув ладонь и погладив подушечками пальцев острые вершинки грудей. Просто проверить - настоящие ли или сон продолжает продолжаться.
Ну да, даже если б она просто облила меня ледяной водой - вряд ли бы я проснулся быстрее. На груди у меня примостился подарок - свернувшаяся кольцами змея, один раскрас которой ясно давал понять - малейший укус и привет, предки. Сна как не бывало, торопясь и тесня друг друга в голову хлынули образы вчерашнего дня. Я вспомнил и случайного попутчика (кстати, где он?), и откапывание борда, и то, как отплясывал, стуча в барабаны, укурившись травой подсунутой Сансарой. Уй, позорище-е-е... - вырвался откуда-то из глубины невольный стон, несмотря на искреннее желание сохранять полную неподвижность. Как-то так всегда получается, что даже охоту на червя я способен превратить в дикое приключение с непосредственным участием местных жителей.
- растаял у меня на щеке поцелуй солнечной девы. Ну, откровенно говоря, он и сказал. С большим применением шипящих поведал, что он теперь мой защитник и почти что талисман, и мы вроде как не разлей вода теперь. Осторожно погладив пальцами треугольную голову, я впервые со слабой улыбкой посмотрел на Сансару.
- Спасибо, шаманка.
Когда я повернулся к ней обратно, отвлекшись на шум подъезжающего каравана, на песке не осталось ни следа, ни намека. Дитя Санвы пропало.

"Рысь - это животное из семейства кошачьих с кисточками на ушах. Так меня назвал один человек... Однажды я запретила ему меня так называть... и, по-моему, теперь он не зовет меня никак," - говорила мне она. Поговори со мной еще немного, Рысь.

* сейиди - мой господин

»» 05.03.15 19:18 Обсуждение текущего сюжета игры Забытый мир
_________________

Ты слышишь песню пустыни? Чувствуешь, как она манит в свои глубины, зовя звуками таблы и аргуля. Слышишь, как переливается рик? Окутывает сладчайшей дымкой.
Она зовет тебя пройтись по прекрасному оазису, что раскинулся здесь.
Не проходи, испей чистой воды, вкуси сочных фруктов, насладись прохладой тени.
Дорогой гость, изнемогаешь от жары, искупнись в прозрачном как слеза озере.
Приди…
Только потом ты узнаешь, тот, кто в первый раз ступил в пустыню, как она коварна.
Ты можешь найти здесь свою погибель, или найти себя.

Засохшая земля. Вокруг пустыня –
Тут сотни лет не видели дождей.
Земля давно страдает от гордыни...
Не зацветет здесь кустик орхидей.

А солнцу все равно! Совсем не жаль.
Пустыня вся изранена лучами
И каждый раз все глубже тот кинжал!
Терзается, несчастная, в печали...

Казались нескончаемы мученья
И лишь однажды волею небес,
Как раз в святое время повечерья,
По чьей-то тихой, искренней мольбе

Вдруг грянул гром и сильный дождь пошел –
То слезы избавленья от гордыни...
Травы зазеленел прекрасный шелк
На месте погибающей пустыни...

Пустыня стала мне домом. Ее можно только любить, иначе она ответит песчаными бурями, миражами или песчаными червями.
Она очень опасна.
Я шла, под лучами I Солнца, оставляя следы на белом песке, наслаждаясь жаром и вспоминая забытые ощущения.
Совсем скоро я буду в лагере, где живут и тренируются дочери Санвы. При приближении к которому понимаю, как тосковала по звукам мечей, тренировкам под жалящими лучами.
Только сегодня я не услышу всего этого.
Девы готовятся к самому священному празднику для нас. В этот год я буду встречать не с ними.
Вступаю в лагерь, и попадаю в теплый прием, улыбаюсь каждой деве, знакомлюсь с новыми. Не скоро очутилась у шатра матери.
Она терпеливо ждет, пока я подойду к ней. Гордая осанка, статная женщина. Она считалась одной из самых сильных и красивых дочерей Санвы. Нам с Ханаан было к чему стремиться.
– Я рада приветствовать тебя дочь моя, – она обнимает сдержанно, – что не скажешь о твоей старшей сестре.
Жестом приглашает в прохладу шатра, где уже накрыт стол.
– По-прежнему от нее никаких вестей?
Мать отрицательно качает головой и садится на мягкие подушки.
– Прими ванну, освежись, поговорим потом.
Спустя некоторое время опускаюсь на подушки, напротив женщины, и принимаюсь за пищу. Молчим. Каждая занята своими мыслями.
– Когда-то и я любила, и была любима, – мать крутит в руках бокал с вином, – от большой любви родились Вы с Ханаан, но я ушла, мое служение богине было сильнее.
Она ненадолго замолчала, затем посмотрела прямо в мои глаза.
– Я ни о чем не жалею, и желаю дочь моя принять правильное решение, не совершай ошибок, не позволяй затуманить чувствам твою голову. Если ты уйдешь от нас, то назад дороги нет.
Громкие слова. Мы еще немного поговорили. И я решилась спросить о мучавшем меня вопросе.
– Он предлагал тебе остаться?
– Да, он предложил мне многое, я же оставила ему частичку себя.
Значит ли, что у нас где-то есть брат? Определенно да.
Я задержалась в лагере недолго. Спешила к нему, стараясь преодолеть пустыню быстрее.
Зная, что он меня ждет. И будет ждать и ждать.
Он мне обещал, а я верю ему..

Одетая в легкие полупрозрачные шаровары, богато украшенный лиф, лицо закрывала вуаль.
Пританцовывая я приблизилась к столику Ли, где он скучал.
И танцевала перед ним, крутя бедрами, затем и вовсе присела за столик.
– Господин, не желаете поразвлечься? – прошептала ему не своим голосом.
_________________

Мне снилось, что я снова стою перед ним, храбрясь, осознавая что моя гордость будет подвергнута испытанию. И не кем иным, как мной самой. Как это уже было, я вновь скидываю свою самую скромную тару, что скрывала меня за своим мешковатым покровом, и предстою перед женихом полностью нагая, и лишь блики цветных лучей, падающих сквозь потолочные полосы, прикрывают мою бледную кожу.
Я делала это чтобы выразить свой протест, показать чего он лишается, а может заставить его остаться? Даже я не знаю, что мною двигало в тот раз. Зато я прекрасно знаю это во сне. Я хочу любить. И в это раз он смотрит не ошеломленно, а в восхищении. Не замирает, словно парализованный, а загадочно улыбается, приближаясь ко мне. Не прикрывает тарой, а покрывает лаской своих теплых рук и влажных губ.
Проснулась...
Прохлада дома убивала. Хотелось сгореть под палящим солнцем. Даже в какой то степени мне казалось, что духота отступает с каждым вздохом, хотя я призывала ее, задыхалась по ней.
Я маялась от безделья. Меня не радовали те увлечения, что приходились по вкусу ранее.
Он уехал, не смотря на то что я ему предложила. И хотя я знала что он желает нашего союза, меня в качестве жены, я была безмерно зла что он пренебрег таким даром.
Сейчас я редко проводила времени в доме. В поисках привычной духоты, я бродила по городу, выходила за стены подолгу наблюдая за бескрайним морем песков. И обжигающие волны белесых дюн казались спасением.
Ко господству моего рождения отец подарил мне арбалет, который когда-то самостоятельно сработал для мамы. В детстве я раз решила что это игрушка, и чуть не причинила себе вред, и тогда Алим обещался отдать мне его как только посчитает меня достаточно взрослой и самостоятельной.
Это был мне знак. Самостоятельность означала собственные решения. Когда ни отец ни муж не властны над моими поступками. Он уехал на месяц? Чтож, у меня еще три недели чтобы побыть свободной.
Может это и глупо, но я видела только одно приемлемое направление - юг. Вниз без Балабола, чтобы потеряться и никогда не найтись? Нет. А вот родные пески вполне подходили. Тут не потеряюсь.
И повод конечно был: Амирянка до свадьбы может отправится в дюны, чтобы спеть с дочерьми Санвы последнюю песнь своего одиночества.
Решение было принято и выложено отцу без права оспаривания. Он не мог противиться моему взрослению, все-таки это он выдавал меня замуж.

***
- Яра, ты же не можешь всерьез мне предлагать себя до свадьбы? - жених как-то странно улыбается.
- Ты смеешься надо мной?! - щурюсь на него.
- Нет, нет!
Внутри закипает обида.
- Значит ты отвергаешь меня, - выпутываюсь из его рук, что лежат на покрытых тарой плечах. - Что же изменилось? Как оголять меня самому в папиной мастерской - так ты готов, а как я оголяюсь для тебя - так я сошла с ума?
- Милая моя, Яра, - его руки снова тянутся ко мне, и хотя я врываюсь со словами, что я не милая ему, и он вообще не имеет права произносить мое первое имя, ему удается схватить в свои объятья, - я безмерно счастлив, что ты оголяешься для меня.
Утыкаюсь носом ему в голую грудь, и волоски щекочут мне кожу. Ловлю себя на мысли что хочу укусить, больно. Но потом беру себя в руки и лишь предаюсь мечтами как бы он визжал от моих зубов, как ребенок. Он тем временем продолжает тратить слова. И как бы я не притворялась, его слова мне приятны до дрожи.
- Ты не представляешь как мне этого на самом деле хочется. Но как бы плохо ты обо мне не думала, я не подлец. Я вернусь, мы сыграем свадьбу, или как там это зовется...
- Проведем обряд, - бурчу ему в грудь.
-...И я буду любоваться тобой ночи напролет.
- Вовсе не обязательно что я тебе это позволю, - хвастаюсь я.
Он ухмыляется, и я понимаю что больше всего буду скучать именно по этой улыбке, наглой и вызывающей.
- Солнце мое, твое позволение и не потребуется. Я превосходный соблазнитель, - шепчет, - и это будет в моих правах.
И прежде чем я успеваю возмутиться, он прижимается к моим губам, и я позволяю ему все что он хочет.

***
Самая яркая звезда Красной Бездны выделяется на теплого цвета небосводе, разделяя просторы господства Санвы с Богиней. Я вижу Ирбис с такой же ясностью, как струйки курителей дальше верхнего горизонта. Теперь мир кажется намного больше. И Амир в нем - что песчинка, только важная сердцу.
Путь в лагерь дочерей Санвы был далек и долог. Но теперь он казался лишь испытанием во всех премудростях моей судьбы. Два гостеприимства и два господства отделяли этих славных женщин от Южного мира. Но казалось что именно здесь юг дышит полной грудью. Женской грудью.
В этой точке дюн были видны звезды, а небо было лишь малость светлым, как если бы вернулось время ночи дождя. Никто не задумывался почему это место было таким особенным. Оно лишь стало особенным для дочерей. И я сейчас была одной из них.
На удивление это были самые образованные и самые разумные женщины Амира. А так же самые одинокие. И в своем одиночестве они преуспели более всего. Живя вне цивилизации, они самосовершенствовались и создавали свой быт на протяжении многих веков. И теперь он стал таким каким я узнала его. Каждый день обязанности менялись от одной к другой. И каждая была в любой роли идеальна. Никто не заставлял себя научиться делать что-то, но казалось каждая хотела это уметь. И я заразилась подобной самореализацией. Мне конечно предстояло еще вернуться, потому идеальничать я не собиралась. Но общаясь с ними, я поняла, чего именно я хочу, и к чему стремлюсь.
Я захотела научиться выживать - и мне преподали уроки выживания. Я не была совершенна, как дочери Санвы, в этом навыке, но за некоторое время освоила его качество. Учили использовать разные способы своей защиты и обращаться с оружием, а больше арбалетом, и еще делать съестное из ничего. Хорошие навыки.
А когда я ничему не училась - здесь время казалось тянется нескончаемо - я открывала для себя миры звезд, навигации, и на удивление к этому предмету у меня открылся талант. Каждая карта, которую я видела когда-либо, всплывала в памяти. И каждое созвездие можно было воспроизвести и прописать на ней. И я точно знала, с какой стороны света по истечению срока появится корабль с моим механиком на борту.
_________________