Джулия Куин "В такую ночь, как эта"

katusha:

 » Глава 12

Практически ровно через сутки, Дэниел сидел в облицованной деревянными панелями библиотеке Уиппл-Хилла и удивлялся: как так получается, что сегодняшний день настолько уступает предыдущему?
Вчера, поцеловав мисс Уинтер у озера, он проводил ее наверх, к поляне, где лорд Финстед ухаживал за своей прекрасной, но немного чокнутой принцессой. Они пришли за несколько минут до того, как появились Харриет, Элизабет и Франсес в сопровождении двух лакеев с корзинкой для пикника. Плотно поев, они репетировали «Странную и печальную трагедию лорда Не-Финстеда» еще несколько часов, пока, наконец, Дэниел не запросил пощады, заявив, что у него от смеха нещадно болят бока.
И Харриет, непрестанно напоминавшая всем действующим лицам, что ее произведение отнюдь не комедия, совершенно не обиделась.
Они вернулись в дом, где им сообщили о приезде матери и сестры Дэниела. И пока все радостно здоровались друг с другом, будто расстались не каких-то два дня назад, мисс Уинтер тихонько удалилась в свою комнату.
И с тех пор он ее не видел.
Ни во время ужина, поскольку она ела в детской с Элизабет и Франсес, ни за завтраком, поскольку... По правде говоря, он понятия не имел, почему мисс Уинтер не спустилась к завтраку. Он лишь знал, что полдень давно миновал, а желудок у него до сих пор отвратительно полон, поскольку он битых два часа провел за столом, надеясь, что она все же появится.
Он уже доедал второй по счету завтрак, когда Сара соизволила сообщить ему, что леди Плейнсворт дала мисс Уинтер выходной на большую часть дня. Похоже, в качестве своеобразного поощрения за всю выполняемую ею дополнительную работу. Сперва концерт, а теперь двойная нагрузка – гувернантки и няни. Мисс Уинтер, по словам Сары, упоминала, что собирается в деревню, и, принимая во внимания солнечную погоду, день просто идеально подходил для подобной прогулки.
И тогда Дэниел твердо вознамерился заняться делами, которыми и положено заниматься хозяину поместья, не терявшему головы от гувернантки. Он переговорил с дворецким. После чего сел просматривать счетные книги, накопившиеся за последние три года, запоздало вспомнив, что не очень-то жалует сложение и вообще никогда не был в нем силен.
Можно было бы найти тысячу дел, и они наверняка только его и ждали. Но едва он за что-то принимался, как перед глазами вставала ОНА. Ее улыбка. Ее смеющиеся губы, ее грустные глаза.
Энн.
Красивое имя. И очень ей идет: простое, прямое. Честное до мозга костей. Те, кто с ней не знаком, могут решить, что к такой красоте подходит что-нибудь более вычурное: Эсмеральда или, к примеру, Мелисанда.
Но он-то ее знает. Не имеет понятия о ее прошлом, не знает ее секретов, но он знает ее. И она Энн, от макушки до пяток.
И эта Энн куда-то ушла, а он остался тут.
Господи, да это же смешно! Взрослый мужчина, потерянно слоняется по собственному (кстати сказать, немаленькому) дому только потому, что скучает по гувернантке. Не может сидеть спокойно, даже просто ровно сидеть не может. И только что переставил кресло в голубой гостиной, поскольку оно стояло напротив зеркала, а он оказался не в силах вынести собственное отражение, печальное и растерянное.
Наконец Дениел отправился на поиски какого-нибудь партнера по картам. Онория любила играть, Сара тоже. Тоска не нуждается в обществе, но возможно, компания его отвлечет. Однако, когда он пришел в синюю гостиную, все его родственницы (включая младших) сгрудились вокруг стола и увлеченно обсуждали грядущую свадьбу Онории.
Дэниел на цыпочках попятился к двери.
– О, Дэниел! – воскликнула его мать, поймав беглеца на полпути к спасению. – Присоединяйся к нам. Мы пытаемся решить, стоит Онории выходить замуж в лавандово-синем, или все же в сине-лавандовом.
Дэниел открыл было рот спросить в чем разница, но раздумал.
– В сине-лавандовом, – твердо произнес он, понятия не имея, что это такое.
– Ты и правда так думаешь? – нахмурилась его мать. – Мне вот кажется, что лавандово-синий подойдет куда больше.
Резонно было бы поинтересоваться, зачем в таком случае ей потребовалось его мнение, но Дэниел решил, что мудрый мужчина не станет учинять расследование на подобную тему. Вместо этого он отвесил дамам изящный поклон и сообщил, что вынужден их покинуть, дабы внести в каталог последние поступления в библиотеку.
– В библиотеку? В самом деле? – поинтересовалась Онория.
– Я люблю читать, – ответил он.
– Я тоже, но как это относится к каталогизированию?
Дэниел наклонился и прошептал сестре на ухо:
– Так я, по-твоему, должен во всеуслышание заявить, что просто пытаюсь сбежать от дамской болтовни о тряпках?
Она улыбнулась, подождала, пока он выпрямится, и ответила:
– Думаю, тебе следовало сказать, что ты слишком давно не читал книг на английском.
– Ты совершенно права, – согласился он и вышел.
Однако через пять минут в библиотеке тоже стало невыносимо. Дэниел ненавидел хандрить. Поняв, что последнюю минуту сидит, опираясь лбом о столешницу, он выпрямился, всесторонне (в течение полусекунды) обдумал причины, по которым ему срочно необходимо посетить деревню, и решил отправиться туда немедля.
В конце концов, он ведь граф Уинстед. Это его поместье, а он отсутствовал целых три года. Он обязан побывать в деревне. Там живут его люди!
Пообещав себе, что никогда не произнесет ничего подобного вслух, иначе Онория и Сара умрут от смеха, он надел пальто и направился в конюшню. Погода, по сравнению со вчерашней, несколько ухудшилась, облака затянули почти все небо. Дэниел решил, что дождя не будет, по крайней мере в ближайшем будущем, и велел заложить двуколку. Брать с собой кучера ради двухмильной поездки показалось ему слишком претенциозным, тем более что он прекрасно мог править самостоятельно. И очень любил сидеть впереди, где ветер ласкает лицо.
Он соскучился по своей двуколке: маленькой, быстрой, не столь шикарной, как фаэтон, но и более устойчивой. Он купил ее всего за пару месяцев до своего вынужденного отъезда. Излишне упоминать, что за границей путь молодого англичанина в бегах не усеян двуколками.
Добравшись до деревни, он поручил двуколку заботам мальчишки из придорожной гостиницы и отправился наносить визиты. Чтобы никого не обидеть, необходимо было посетить всех торговцев до единого, поэтому Дэниел начал с дальнего, нижнего конца главной улицы, от свечной лавки, откуда медленно двинулся вверх. Новости о его появлении мгновенно облетели деревню, и, когда Дэниел вошел в «Шляпное заведение Перси» (всего лишь третью по счету лавку), мистер и миссис Перси уже ждали его у входа, одинаково широко улыбаясь.
– Милорд! – миссис Перси присела в реверансе настолько глубоко, насколько ей позволяла солидная комплекция. – Разрешите одними из первых поздравить вас с возвращением домой. Для нас большая честь видеть вас снова.
Тут она закашлялась, а ее муж добавил:
– Несомненно.
Дэниел одарил чету торговцев изящным кивком, исподволь оглядывая заведение в поисках других покупателей. Точнее, в поисках одной покупательницы. Одной определенной покупательницы.
– Благодарю вас, миссис Перси... мистер Перси, – ответил он. – Я рад, что наконец оказался дома.
– Мы никогда не верили ничему из того, что о вас болтали. Ни единому слову, – с энтузиазмом закивала миссис Перси.
Это заставила Дэниела задуматься, что же именно о нем болтали. Насколько он знал, рассказывали о нем чистую правду. Он стрелялся с Хью Прентисом и прострелил ему ногу. Что же касаемо до его бегства на континент, Дэниел понятия не имел, чем бы еще все это можно было приукрасить: по его разумению, публичные угрозы и клятвы мщения лорда Рамсгейта и так делали историю достаточно пикантной.
Но если уж он не захотел обсуждать с матерью сравнительные достоинства лавандово-синего и сине-лавандового, то с чего бы ему дискутировать с миссис Перси по поводу подробностей своей собственной жизни.
Получилась бы натуральная «Печальная и странная история лорда Уинстеда».
Посему он ограничился простым «Спасибо» и быстро отошел к витрине со шляпами, надеясь, что его интерес к товару затмит интерес миссис Перси к его личной жизни.
Так оно и случилось. Лавочница немедленно принялась перечислять достоинства новинок, которые, согласно ее заверениям, будут изготовлены в точном соответствии с мерками его головы.
– Несомненно, – поддакнул мистер Перси.
– А не примерить ли вам одну, милорд? – предложила миссис Перси. – Уверена, вы найдете, что изгиб тульи вас чрезвычайно красит.
Дэниел и сам подумывал о покупке новой шляпы, поэтому протянул руку, чтобы взять ту, что предлагали, но не успел он ее примерить, как дверь в лавку открылась, вызвав веселый звон дверного колокольчика. Дэниел обернулся, но мог бы этого и не делать, он и так знал, кто там.
Энн.
Стоило ей войти в помещение, и воздух изменился.
– Мисс Уинтер, – произнес он, – какой приятный сюрприз.
Она явно смешалась, но лишь на мгновение, потом присела в реверансе и поздоровалась:
– Лорд Уинстед.
Миссис Перси не сводила с нее любопытного взгляда.
– Мисс Уинтер гувернантка моих юных кузин, – сообщил Дэниел миссис Перси. – Сейчас они у нас с визитом.
Миссис Перси выразила подобающее случаю удовольствие знакомством, мистер Перси произнес: «Несомненно», и Энн немедленно утащили в дамский отдел магазина, где у миссис Перси как раз нашелся темно-синий капор с полосатыми лентами, буквально созданный для прелестной мисс. Дэниел, по-прежнему сжимая в руках цилиндр, поплелся туда же.
– Ох, ваша милость! – воскликнула миссис Перси, едва лишь поняла, что он проследовал за ними. – Почему вы не скажете мисс Уинтер, как она очаровательна в этом капоре?
Дениел предпочитал Энн безо всякого капора, и чтобы солнце сверкало у нее в волосах, но тут она подняла на него взгляд, взмахнув пушистыми ресницами над темной, глубокой синевой глаз и он подумал, все мужчины христианского мира согласятся с тем, что он сейчас скажет:
– Мисс Уинтер - само очарование.
– Ну вот видите, – с ободряющей улыбкой обратилась миссис Перси к Энн. – Вы прекрасны, как видение.
– Он мне нравится, – с сожалением кивнула Энн. – Очень нравится. Но он ужасно дорогой. – Она нехотя развязала ленты, стянула капор с головы, а когда посмотрела на него, в ее взгляде явно читалась жажда обладания.
– За подобную работу в Лондоне придется заплатить вдвое! – напомнила ей миссис Перси.
– Знаю, – печально улыбнулась Энн. – Но гувернанткам в Лондоне не платят вдвое больше. Поэтому у меня редко остаются деньги на капоры, даже столь прелестные, как этот.
Внезапно Дэниел почувствовал себя последним негодяем. Стоит, держит в руке цилиндр, будто демонстрируя всем, что он может продать и купить его тысячу раз, и это никак не отразится на его кармане.
– Прошу прощения, – пробормотал он, неловко откашлявшись. После чего поспешно вернулся в мужской отдел, отдал шляпу мистеру Перси, услышал от того: «Несомненно», а потом вернулся к дамам, все еще разглядывавшим синий капор.
– Пожалуйста, – произнесла мисс Уинтер, наконец возвращая капор миссис Перси. – Я непременно расскажу леди Плейнсворт, какие у вас прелестные вещицы. Уверена, ей захочется привести в ваш магазин и дочерей.
– Дочерей? – от такой перспективы у миссис Перси даже глаза загорелись.
– У нее четыре дочери, – услужливо пояснил Дэниел. – И мои мать с сестрой тоже нынче гостят в Уиппл-Хилл.
Пока миссис Перси задыхалась, краснела и приходила в себя от перспективы увидеть в своем магазине сразу семерых леди из высшего общества, Дэниел предложил Энн руку.
– Могу я проводить вас в следующую лавку? – спросил он, сознавая, что в присутствии миссис Перси Энн не может ответить отказом.
– Я уже купила почти все, что хотела, – сказала она. – Остался только сургуч.
– Вам повезло. Я точно знаю, где его можно купить.
– В канцелярском магазине, как мне кажется.
Святые небеса, ну зачем ей нужно все усложнять?!
– Да, и я знаю, где она.
Энн неопределенно махнула пальцем на запад.
– Лавка прямо через дорогу, чуть выше на холме.
Он переместился, чтобы миссис и мистеру Перси было сложнее следить за их беседой. А потом, едва двигая губами, произнес:
– Может, вы прекратите усложнять мне жизнь и просто позволите проводить вас за сургучом?
Энн крепко сжимала губы, значит, тихий смешок вырвался у нее через нос. Но она буквально излучала достоинство, когда ответила:
– Ну, если вы ставите вопрос таким образом, я просто не могу вам отказать.
Дэниелу пришло на ум множество ответов, но он решил, что произнесенные вслух они и вполовину не прозвучат так остроумно, как у него в голове. Поэтому он только кивнул и протянул руку, которую она с улыбкой приняла.
Однако, едва они оказались на улице, Энн развернулась и, прищурившись, прямо спросила:
– Вы меня преследуете?
Дэниел закашлялся.
– Ну... не вполне.
– Не вполне? – Она сердито поджала губы, но глаза смеялись.
– Понимаете... – с невинным видом начал объяснять Дэниел. – Я ведь оказался в шляпной лавке до того, как вы туда вошли. Так что некоторые могли бы даже сказать, что это вы меня преследуете.
– Некоторые могли бы, – согласилась Энн. – Но не я. И не вы.
– Нет, – ответил он, стараясь не улыбаться. – Безусловно, нет.
Они пошли вверх по улице, к магазину канцтоваров. Энн не пыталась больше развивать затронутую тему, но сам Дэниел слишком наслаждался этой беседой, чтобы просто прекратить ее, поэтому он продолжил:
– Если вам угодно знать, меня уведомили о вашем возможном присутствии в деревне.
– Безусловно, мне угодно это знать, – пробормотала Энн.
– И поскольку мне как раз требовалось сделать несколько покупок...
– Вам? – перебила она. – Требовалось? И кто же требовал?
Он решил не обращать на этот выпад внимания.
– А поскольку, по всей видимости, надвигается дождь, я решил, что долг джентльмена велит мне совершить путешествие в деревню именно сегодня, на случай если ненастье застанет вас в пути без подобающего транспорта.
Она молчала достаточно долго, чтобы бросить на собеседника полный сомнения взгляд, а потом сказала (не спросила, а именно сказала):
– Честно.
– Нет, – с улыбкой признался Дэниел. – На самом деле я просто искал вас. Но мне действительно необходимо нанести визит в каждую лавку, и я... – Тут он остановился и поднял голову. – А вот и дождь.
Энн вытянула руку и на ладонь ей шлепнулась крупная капля.
– Ну что же, неудивительно. Тучи сгущались с самого утра.
– Возможно, нам стоит купить сургуч и возвращаться? Я приехал на двуколке и с радостью отвезу вас домой.
– На двуколке? – спросила она, поднимая брови.
– Вы все равно промокните, – согласился Дэниел. – Но сделаете это очень стильно. – Энн в ответ улыбнулась, и он добавил: – И попадете в Уиппл-Хилл гораздо быстрее.
Когда они, наконец, купили сургуч ( остановив свой выбор на темно-синем, цвета некупленного капора) дождь зарядил вовсю, несильный, но постоянный. Дэниел предложил составить Энн компанию в ожидании, пока он прекратится, но она ответила, что ей необходимо вернуться домой к чаю, и, кроме того, кто сказал, что этот дождь прекратится? Тучи толстым одеялом затянули небо, дождь мог легко продолжаться до самого вторника.
– Да и не такой уж он сильный, – добавила она, хмуро глядя в окно канцелярской лавки.
Чистая правда. И все же, когда они вернулись к «Шляпному заведению Перси», Дэниел остановился и спросил:
– Не помните, у них продавались зонты?
– По-моему, да.
Тогда он сделал ей знак подождать и вернулся назад с зонтом ровно через столько времени, сколько понадобилось, чтобы попросить прислать счет в Уиппл-Хилл и выслушать, как мистер Перси ответит:
– Несомненно.
– Миледи! – Дэниел произнес это столь галантно, что Энн улыбнулась. Он открыл зонт и поднял над ней, пока они шли к гостинице, где стояла двуколка.
– Вам стоит держать его и над собой тоже, – укорила она, осторожно обходя лужи. Подол ее платья уже намокал, несмотря на все попытки приподнять его над мокрой землей.
– Я держу, – солгал Дэниел. Он ничуть не возражал против того, чтобы намокнуть. К тому же его шляпа явно может сопротивляться дождю дольше, нежели ее капор.
Гостиница находилась недалеко, но пока они до нее дошли, дождь припустил сильнее, поэтому Дэниел вновь предложил подождать, пока погода улучшится.
– Здесь неплохо кормят, – сообщил он. – Жареной селедки, конечно, в это время дня не подают, но я уверен, им удастся найти что-нибудь по вашему вкусу.
Она прыснула, а потом, к огромному его удивлению, сказала:
– Вообще-то, я слегка проголодалась.
Он посмотрел на небо.
– Вряд ли вы вернетесь к чаю.
– Ничего страшного. Никто не ждет, что я пойду домой пешком в такую непогоду.
– Если быть до конца честным, – сообщил Дэниел, – когда я уезжал, они все были глубоко погружены в обсуждение предстоящей свадьбы. Я искренне сомневаюсь, что кто-либо вообще заметил ваше отсутствие.
Энн улыбнулась, и они вошли в гостиницу.
– Это правильно. У вашей сестры должна получиться свадьба ее мечты.
«А как насчет вашей мечты?»
Вопрос дрожал на кончике его языка, но остался незаданным. Она бы смутилась, исчезла бы восхитительная легкая атмосфера дружелюбия, возникшая между ними.
И вряд ли она бы ответила.
Дэниел, как драгоценности, хранил капельки прошлого, слетавшие с ее губ. Цвет глаз ее родителей... у нее есть сестра... обе они любят рыбу... Она рассказывала о себе эти мелочи, а он не мог точно сказать, случайно она проговаривается или нарочно.
Но ему хотелось большего. Он смотрел в глаза Энн и хотел понять все, узнать каждую минуту ее жизни, приведшую ее в день сегодняшний. Он не хотел считать это навязчивой идеей – слишком мрачное определение для обуревавших его эмоций.
Безумное увлечение, вот что это такое. Странный, головокружительный всплеск желания. Наверняка, он не первый в мире мужчина, мгновенно околдованный красивой женщиной.
Однако, когда они наконец нашли место в шумном обеденном зале гостиницы, и Дэниел посмотрел на свою спутницу через стол, он увидел вовсе не ее красоту. А ее сердце. И душу. И с ужасом понял, что его жизнь изменилась навсегда.

...

Lorik:

Гениально. Вот вроде бы я и женщина, и вроде бы все сине-фиолетовые цвета - мои любимые, а все равно не могу понять разницу между сине-лавандовым и лавандово-синим.

А в целом Дэниел такой милый и влюбленный, что просто ми-ми-ми. Как удачно, что он оказался в шляпной лавке прежде мисс Уинтер, хоть не дал лишнего повода для сплетен.

Спасибо за прелестное продолжение!

...

amelidasha:

Спасибо за такую долгожданную главу

...

эля-заинька:

Спасибо за новую главу!

...

Svetlaya-a:

Спасибо большое! Это прекрасная Глава! Дениел такой здесь милый)))

...

Irisha-IP:

Катя, Жанна, спасибо за новую главу
Так очаровательно романтично

...

ароника:

Большое спасибо!

...

SOLAR:

Катя, Жанна, спасибо огромное за очень романтичную главу в чудесном переводе!!!

...

TANYAGOR:

Спасибо за продолжение, ура!!!😂

Дэниэл осознал, что влюбился окончательно.))) Как мне нравятся диалоги в этой книге! И вообще у этого автора. И не устаю хвалить переводчиков-редакторов, которые доносят все это до нас. Вы - большие молодцы, девчонки!!!😉😃

...

Nafisa:

Девочки, спасибо за новую главу. Меня тоже удивил вопрос о цвете платья, лавандовый- синий или сине- лавандовый?

...

Suoni:

Дэниел всё сильнее увлекается Энн.

Спасибо за главу! Перевод отличный!

...

Tricia:

"С ужасом понял..."
Эх, мужики! Ну что такого в этом ужасного?
Спасибо за продолжение!

...

ФросяБ:

Девушки, спасибо-спасибо-СПАСИБО!
Такие замечательные герои, наблюдать за ними сплошное удовольствие!

...

Heily:

Большое спасибо за продолжение!

...

katusha:

 » Глава 13

Глава тринадцатая
– О, Господи! – Энн, слегка поежилась,садясь за стол. Отправляясь в деревню, она надела пальто, но манжеты прилегали неплотно, и дождь попал в рукава. Теперь руки промокли до локтя и ужасно мерзли. – Трудно поверить, что май на носу!
– Чаю? – спросил Дэниел, подзывая хозяина.
– Да, пожалуйста. Чего угодно горячего.
Энн стянула перчатки и нахмурилась, заметив на кончике правого указательного пальца крохотную дырочку. Так не пойдет. Этот палец всегда должен выглядеть со всем возможным достоинством. Господь свидетель, она достаточно часто грозит им девочкам.
– Чего-то не достает? – поинтересовался Дэниел.
– Что? – Она подняла взгляд и моргнула. Ох, он, наверное, заметил, как она разглядывает дырку. – Ничего, просто перчатка. – Энн подняла ее со стола. – Шов слегка разошелся. Вечером надо непременно зашить. – Она еще раз внимательно осмотрела перчатку, прежде чем вернуть ее на стол рядом с собой. Перчатки нельзя ремонтировать бесконечно, и Энн опасалась, что эта пара почти исчерпала себя.
Дэниел попросил у хозяина гостиницы принести две чашки чая, а потом повернулся к своей спутнице.
– Рискуя показаться совершенно неосведомленным касаемо повседневной жизни в услужении, все же замечу:, поверить, будто моя тетушка настолько мало вам платит, что вы не можете купить себе даже пару перчаток, мне довольно трудно.
То, что он совершенно не осведомлен касаемо жизни в услужении, Энн ничуть не сомневалась, но она оценила его смелое признание в своем невежестве. Она также подозревала, что он совершенно не осведомлен касаемо стоимости пары перчаток, да и вообще стоимости чего бы то ни было. Она достаточно часто ходила по магазинам с представителями высшего общества, чтобы понять – их никогда не заботила цена товара. Если вещь им нравилась, ее покупали и просили прислать счет на дом, где, опять же, кто-то другой озаботится оплатой покупки.
– Она платит, – ответила Энн. – В смысле, платит достаточно. Но бережливость – это добродетель, вам так не кажется?
– Нет, если от нее у вас мерзнут руки.
Энн улыбнулась, даже слегка покровительственно.
– До этого вряд ли дойдет. Эти перчатки вполне переживут еще пару починок.
Дэниел нахмурился.
– А сколько раз вы уже их чинили?
– Господи, я и не помню. Пять? Шесть?
На лице Дэниела отразился легкий ужас.
– Но это же совершенно недопустимо. Я сообщу тете Шарлотт, что она обязана обеспечивать вас соответствующим гардеробом.
– Вы не сделаете ничего подобного! – быстро проговорила Энн. Святые небеса, он что, с ума сошел? Еще одна демонстрация заинтересованности с его стороны, и Энн окажется на улице. И так уже достаточно плохо, что она сидит тут с ним на виду у всей деревни в главном зале гостиницы, но сейчас у нее по крайней мере есть оправдание: на улице дождь. Вряд ли ее осудят за то, что она решила переждать непогоду.
– Уверяю вас, – Энн подбородком указала на перчатки, – они в гораздо лучшем состоянии, чем у большинства людей.
Тут ее взгляд упал на столешницу рядом с Дэниелом, где, небрежно брошенные друг на друга, лежали его собственные перчатки, из восхитительной, роскошной кожи на подкладке. Энн откашлялась.
– Исключая присутствующих, разумеется.
Дэниел поерзал.
– Конечно, ваши перчатки тоже могли чиниться и перечиниваться неоднократно, – добавила она. – Просто камердинер изымает их из вашего гардероба еще до того, как вы заподозрите, что они требуют внимания. Вот и вся разница.
Дэниел не ответил, и ей стало стыдно за свои слова. Снобизм бедноты не так плох, как снобизм богачей, но она должна быть выше этого.
– Прошу прощения, – извинилась она.
Он секунду пристально смотрел на нее, а потом спросил:
– С чего вообще мы говорим о перчатках?
– Понятия не имею. – Что было не совсем так. Конечно, он сам поднял эту тему, но ей ничего не стоило ее не поддерживать. Однако ей захотелось напомнить ему о разнице в их положении . Или, возможно, напомнить себе самой.
– Хватит об этом, – резко произнесла Энн, похлопав по объекту их преувеличенного внимания. Потом снова посмотрела на Дэниела, готовая начать какой-нибудь ничего не значащий диалог о погоде, и увидела, что тот смотрит на нее и улыбается, отчего вокруг глаз у него собрались морщинки и...
– Думаю, ваши раны заживают, – неожиданно услышала она собственный голос. Она не задумывалась, насколько же сильно распух глаз вокруг ссадины, но теперь, когда опухоль прошла, улыбка Дэниела изменилась. Стала радостнее, что ли.
Он прикоснулся к лицу.
– На щеке?
– Нет, на глазу. Опухоль прошла. – Тут она адресовала ему полный сожаления взгляд. – Щека ничуть не изменилась.
– Правда?
– На самом деле, к сожалению, стало даже хуже, но этого и следовало ожидать. Такие синяки всегда выглядят хуже, прежде чем начинают заживать.
Брови Дэниела поползли вверх.
– А как получилось, что вы стали таким знатаком по синякам и шишкам?
– Ну, я же гувернантка, – ответила она. Право слово, это же все объясняет!
– Да, но вы учите трех девочек...
Она рассмеялась, перебив его фразу на середине.
– Вы считаете, девочки никогда не проказничают?
– О, еще как проказничают, – он приложил руку к сердцу. – Пять сестер. Вы не знали? Пять.
– Я должна вам посочувствовать?
– Не помешало бы. И все же я не помню, чтобы они дрались.
– Большую часть времени Франсес считает себя единорогом, – просто ответила Энн. – Уж поверьте мне, она довольно часто получает синяки и шишки. А, кроме того, я ведь учила и мальчиков. Кто-то же должен их обучать, пока их не отправят в школу.
– По всей видимости, – он пожал плечами, соглашаясь. Потом внезапно изогнул бровь, наклонился вперед и тихо проговорил: – С моей стороны будет очень неприлично заметить, что я крайне польщен вашим вниманием к малейшим изменениям на моем лице?
Энн фыркнула.
– Неприлично и неуместно.
– Если честно, никогда еще не чувствовал себя таким разноцветным, – заметил Дэниел с наигранным вздохом.
– Вы похожи на радугу, – согласилась она. – Вижу красный и... нет, оранжевого и желтого нет, а вот зеленый, голубой и фиолетовый явно присутствуют.
– Вы забыли про синий.
– Не забыла, – ответила она тоном истинной гувернантки. – Я всегда считала, что добавление этого цвета к спектру неоправданно. Вы когда-нибудь видели радугу?
– Разок, а может, пару, – ответил он, изумленный подобным пылом собеседницы.
– В ней же сложно различить, где голубой, а где фиолетовый, не то что вставить между ними синий!
Секунду он молчал, потом усмехнулся.
– Похоже, вы долго об этом размышляли.
Энн крепко сжала губы, пытаясь не улыбнуться в ответ.
– Так и есть, – наконец сказала она и рассмеялась. Совершенно дурацкая, и в то же время необычайно приятная беседа.
Дэниел рассмеялся вместе с ней, и оба они откинулись на стульях, поскольку девушка как раз принесла две кружки горячего чая. Энн мгновенно схватила свою и вздохнула от удовольствия, чувствуя, как тепло проникает под кожу.
Дэниел сделал глоток, поежился, когда горячий напиток потек ему в горло, и снова отпил.
– Думаю, выгляжу я вызывающе, – произнес он. – Весь в шрамах и ушибах. Не выдумать ли мне историю, как именно они мне достались. В драке с Маркусом нет ничего интересного.
– Не забудьте грабителей, – напомнила она.
– А в этом, – сухо ответил он, – нет ничего достойного.
Она улыбнулась. Редкий мужчина умеет вот так посмеяться над собой.
– Так что вы думаете? – спросил он, поворачиваясь, словно бы желая покрасоваться. – Утверждать ли мне, будто я голыми руками бился с диким вепрем? Или лучше отбивался от пиратов с мачете?
– Это от многого зависит, – ответила она. – У кого именно был мачете: у вас или у пиратов?
– Думаю, все же у пиратов. Рассказ, как я победил их голыми руками, прозвучит гораздо внушительнее. – Тут он взмахнул руками, как в некоем восточном единоборстве.
– Хватит, – смеясь, взмолилась Энн. – На вас все смотрят.
Дэниел лишь пожал плечами.
– Они будут смотреть в любом случае. Я не был здесь три года.
– Да, но они решат, что вы сумасшедший.
– Ничего. Я могу себе позволить вести себя эксцентрично. – Он слегка усмехнулся и подвигал бровями вверх-вниз. – В этом главное преимущество титула.
– Разве не в деньгах и власти?
– И в этом тоже, – согласился он. – Но в данный момент я больше наслаждаюсь именно эксцентричностью. И синяки весьма этому способствуют, вы не находите?
Она закатила глаза и отпила глоток чаю.
– Возможно, еще подошел бы шрам, – продолжал рассуждать он, повернувшись к ней щекой. – Как вы думаете? Прямо на этом месте. Я мог бы...
Но Энн ничего больше не слышала. Она как завороженная следила за его рукой, скользящей от виска к подбородку. Длинная безжалостная диагональ, в точности как...
Она уже видела такой шрам – на лице Джорджа, когда он сорвал с лица повязку в кабинете своего отца.
Она уже чувствовала его – жуткое погружение ножа в плоть щеки.
Она быстро отвернулась, попыталась замедлить дыхание. Ничего не получилось. Словно ее легкие попали под пресс, и невыносимая тяжесть сдавила ей грудь. Она задыхалась, захлебывалась, не могла вдохнуть. Святые Небеса, ну почему это должно было случиться прямо сейчас? С ней уже много лет не приключалось подобных внезапных приступов ужаса. Как же она надеялась, что они ушли навсегда!
– Энн, – встревоженно позвал Дэниел, через стол беря ее за руку. – Что случилось?
И, похоже, его прикосновение сорвало с легких стягивающий жгут, поскольку все тело Энн задрожало в глубоком, конвульсивном вдохе. Черные точки, летавшие перед ее глазами, рассеялись, и она почувствовала, как расслабляется и потихоньку возвращается в нормальное состояние.
– Энн, – повторил он, но она не подняла на него глаз. Не хотела видеть на его лице беспокойства. Он просто шутил, это же понятно. Как она сможет объяснить свою реакцию?
– Чай, – произнесла она, надеясь, что он не вспомнит: когда он пошутил, ее чашка уже стояла на столе. – Думаю... – тут она закашлялась, совершенно непритворно. – Просто, он пошел не в то горло.
Он вглядывался в ее лицо:
– Вы уверены?
– Ну... может, просто оказался слишком горячим, – она нервно пожала плечами. – Уверяю вас, я уже почти в порядке. – Тут Энн улыбнулась, вернее, попыталась выдавить из себя улыбку. – Честное слово, я ужасно смущена.
– Могу я вам чем-то помочь?
– Нет, что вы, – она помахала на себя рукой, как веером. – Боже мой, мне вдруг стало жарко. А вам?
Он покачал головой, не отрывая взгляда от ее лица.
– Чай, как я уже сказала, очень горячий – она старалась говорить как можно непринужденнее.
– Вы правы.
Энн сглотнула. Он видит ее игру насквозь, это точно. Не знает, где кроется правда, но уверен, она ее скрывает. И тут, впервые за восемь лет со дня отъезда из дома, она почувствовала, что ей стыдно за свое молчание. Да, раскрывать свои секреты этому мужчине она вовсе не обязана, и все же Энн ощущала себя скрытной и виноватой.
– Вам не кажется, что погода налаживается? – спросила она, поворачиваясь к окну. Точно сказать было сложно, стекло оказалось старым и мутным, да к тому же широкий навес защищал окно от прямого попадания капель.
– Нет, пока еще нет.
Она отвернулась от окна, пробормотав:
– Нет, конечно, нет. – Потом вымученно улыбнулась: – Мне все равно нужно допить чай.
Дэниел посмотрел на нее с любопытством:
– Вам уже не жарко?
Она непонимающе моргнула, но потом вспомнила, как несколько секунд назад обмахивала себя рукой.
– Нет. Забавно, правда? – Энн снова улыбнулась и поднесла кружку к губам. От необходимости срочно выдумывать тему, способную вернуть их беседе былую непринужденность, ее спас оглушительный грохот за стеной обеденного зала.
– Что это? – спросила она, но Дэниел уже вскочил с места.
– Никуда не уходите, – приказал он и быстро направился к двери. Выглядел он очень напряженным, и Энн заметила нечто знакомое в его походке. Нечто, на чем она не раз ловила себя саму. Он двигался, как человек ожидавший неприятностей. Но это же бессмысленно! Она сама слышала, что тот, из-за кого он вынужденно покинул страну, отказался от мести.
Видимо, не так-то просто избавиться от давней привычки. Даже если Джордж Червил внезапно подавится куриной костью или, скажем, переедет в восточную Индию, как быстро она перестанет жить с оглядкой?
– Ничего страшного. – Дэниел уже вернулся к столу. – Просто какой-то пьянчужка умудрился кое-что снести по пути в конюшню и обратно.
Он взял кружку и отпил солидный глоток.
– Дождь прекращается. Пока еще капает, но думаю, скоро сможем тронуться в путь.
– Конечно, – она тут же встала.
– Я уже попросил подогнать мою двуколку, – сообщил Дэниел, провожая Энн к двери.
Она кивнула и вышла на улицу. Свежий воздух бодрил и приятно холодил кожу, мелкие брызги дождя словно очищали, помогали снова стать самой собой.
И прямо сейчас, в эту минуту, Энн подумала, скорее нравится сама себе.
***
Дэниел все еще не понимал, что случилось с Энн там, в гостинице. Конечно, можно предположить, будто она действительно просто поперхнулась чаем. С ним тоже случались подобные вещи, от этого и впрямь начинаешь задыхаться и кашлять, особенно если чай очень горячий.
Но она так побледнела... И в глазах – в ту долю секунды, пока он их видел – стоял страх. Ужас.
Он вспомнил тот день, в Лондоне, когда она, до смерти перепуганная, ввалилась к Хоби. Она тогда сказала, что кого-то увидела. Точнее, кое-кого не хочет видеть.
Но то в Лондоне. А они находились в Беркшире, более того, сидели в гостинице, полной знакомых ему с детства деревенских жителей. Там не могло быть никто, кто пожелал бы, чтоб с ее головы упал хотя бы волос.
Пожалуй, это просто чай. А все остальное он выдумал. Энн теперь выглядит вполне нормально: улыбнулась ему, когда он помог ей забраться в двуколку. Из-за дождя верх был поднят. И все равно, пока доедут до Уиппл-Хилла, даже если дождь совсем прекратится, они промерзнут до костей.
Обоим понадобятся горячие ванны. Надо распорядиться сразу же по приезде.
К сожалению, о двух, а не о совместной.
– Никогда не ездила на двуколке, – улыбнулась Энн, потуже завязывая капор.
– Нет? – странно, почему он так удивился. Разве у гувернантки могли быть причины ездить на подобном транспорте?.. Однако все в Энн кричало о благородном происхождении. В прошлом, несомненно, она была вполне достойной невестой, и Дэниел не мог себе представить, чтоб за ней не волочился хвост воздыхателей, умолявших прокатиться с ними в двуколке или фаэтоне.
– Зато я ездила в кабриолете, – сообщила она. – Им пользовалась моя прежняя работодательница, мне даже пришлось научиться им управлять. В летах она была преклонных, и никто не хотел доверять ей вожжи.
– Вы говорите об острове Мэн? – спросил он, стараясь, чтобы вопрос прозвучал непринужденно. Она очень редко приоткрывала свое прошлое, и он боялся слишком откровенным любопытством вновь заставить ее скрыться в своей раковине.
Похоже, этого не случилось.
– Вы правы, – подтвердила она. – До этого я управляла только повозкой. Держать экипаж, в который помещаются только двое, отец ни за что бы не согласился. Он не выносил непрактичности.
– А верхом вы ездите?
– Нет, – просто ответила она.
Еще один ключик. Обладай ее родители титулом, ее посадили бы в седло раньше, чем научили читать.
– А как долго вы там жили? – спросил он. – Я имею в виду, на острове Мэн?
Энн ответила не сразу, он даже решил, что она промолчит. Однако спустя некоторое время она тихим, погруженным в воспоминания голосом произнесла:
– Три года. Три года и четыре месяца.
Не отрывая глаз от дороги, он сказал:
– Не похоже, чтобы вы хранили о том времени теплые воспоминания.
– Нет. – Она вновь замолчала, секунд на десять, не меньше, а после произнесла: – Там было не так уж плохо, просто... не знаю. Я была совсем юной. И это не был мой дом.
Дом. То, о чем она почти не упоминала. То, о чем, как понимал Дэниел, не стоило спрашивать. Вместо этого, он поинтересовался:
– Вы там служили компаньонкой?
Энн кивнула. Он едва заметил этот жест краем глаза. Вероятно, она забыла, что он смотрит не на нее, а на лошадей.
– Обязанности несложные, – произнесла она. – Моя хозяйка любила, чтоб ей читали, и мне приходилось много читать вслух. Еще я шила, вышивала и вела всю ее корреспонденцию, поскольку у нее дрожали руки.
– Полагаю, вы оставили место, когда она умерла.
– Да. Мне повезло, у нее в районе Бирмингема оказалась внучатая племянница, которой как раз требовалась гувернантка. Думаю, она предчувствовала свою кончину и заранее позаботилась о новом месте для меня. – Некоторое время Энн молчала. Потом он почувствовал, как она выпрямляется, словно стряхивает с себя туманную кисею воспоминаний. – И с тех пор я работаю гувернанткой.
– Похоже, вам это занятие подходит.
– Да, большую часть времени.
– Я все думаю... – Дэниел резко замолчал. С лошадьми явно что-то не так!
– В чем дело? – спросила Энн.
Он покачал головой. Сейчас не до разговоров. Нужно сосредоточиться. Упряжка почему-то начала забирать вправо, бред какой-то. Что-то треснуло, и лошади с сумасшедшей скоростью рванули вперед, таща за собой двуколку, пока наконец...
– О Господи, – выдохнул Дэниел. Он все еще пытался остановить лошадей и с ужасом наблюдал, как упряжь отделяется от оси, а кони резко заворачивают вправо.
Без двуколки.
Когда экипаж, все ускоряясь, помчалась вниз с холма, бешено подскакивая на своих двух колесах, Энн вскрикнула от ужаса.
– Пригнитесь! – заорал Дэниел. Если бы им удалось не перевернуться, они, вероятно, доехали бы до подножия холма и смогли бы остановиться. Однако крыша двуколки сильно тянула назад, а ехать, наклонившись вперед, было практически невозможно из-за выбоин и камней на разбитой дороге.
И тут Дэниел вспомнил про поворот. Посреди спуска с холма дорога резко забирала влево. Если они поедут прямо, то слетят с холма в самую гущу леса.
– Слушайте внимательно, – яростно проговорил он. – Когда мы доедем до поворота, ложитесь на левый борт. Всем своим весом валитесь влево.
Она отчаянно закивала. В ее глазах плескался ужас, но без следов истерики. Она сделает все, что от нее требуется. Как только...
– Давайте! – закричал Дэниел.
Они оба навалились на левый борт: он снизу, Энн сверху. Двуколка приподнялась на одном колесе, и деревянные спицы протестующе заскрипели.
– Вперед! – заорал Дэниел, и они бросились вперед, заставляя повозку повернуть влево, еле удерживаясь на дороге.
Но на повороте их левое колесо – единственное, что касалось земли – на что-то налетело, и двуколка скакнула вперед, потом снова приземлилась на колесо и оглушительно хрустнула. Дэниел держался изо всех сил и думал, что Энн делает то же самое, но с ужасом увидел, как она вылетает из повозки, а колесо... О Господи! Колесо! Если оно на нее наедет....
Дэниел, ни секунды не раздумывая, бросился вправо, переворачивая двуколку, чтобы та не ударила Энн, лежавшую сейчас где-то внизу... на земле слева.
Коляску бросило о землю и протащило еще несколько метров, прежде чем она завязла в грязи. Какое-то время Дэниел не мог шевельнуться. Его, случалось, били, он падал с лошади... черт, в него даже стреляли! Но никогда из него не вышибало дух настолько, как в ту секунду, когда двуколка грохнулась о землю.
Энн! Ее необходимо найти. Но для начала надо вдохнуть, а легкие, казалось, свело каким-то спазмом. Наконец, все еще хватая ртом воздух, он выбрался из-под перевернутого экипажа.
– Энн! – он попытался закричать, но из его горла вырвался лишь сдавленный хрип. Он погрузил в грязь руки, потом колени. Наконец смог подняться, используя разбитый борт двуколки, как опору.
– Энн! – на этот раз его голос прозвучал громче. – Мисс Уинтер!
Никакого ответа. Вообще ни звука, только дождь стучит по раскисшей земле.
Все еще еле держась на ногах, Дэниел начал поиски Энн: сперва около двуколки, вокруг, поскольку нуждался в опоре. Что на ней было надето? Что-то коричневое. Блекло-коричневое. Идеально сливающееся с грязью.
Она должна лежать позади. Двуколка еще ехала некоторое время после того, как ее выбросило. Дэниел попытался добраться до задней части экипажа, утопая в глубокой грязи. Он поскользнулся, начал падать и выбросил руки вперед, пытаясь схватиться за что-нибудь, способное его удержать. И в последний момент пальцы ухватили тонкую полоску кожи.
Упряжь.
Дэниел посмотрел на кожаный ремешок в своей ладони. Эта часть упряжи должна соединять лошадь и двуколку. Она оказалась обрезана. Лишь самый кончик выглядел оборванным, словно ее подрезали, оставив держаться на тонкой ниточке, готовой порваться от малейшего давления.
Рамсгейт.
Дэниела затопила ярость, и это придало ему силы отойти от разбитой двуколки и направиться на поиски Энн. Святые Небеса, если с ней что-нибудь случилось... Если она серьезно ранена...
Он убьет Рамсгейта. Разорвет на куски голыми руками.
– Энн! – заорал он, как безумный, кружа по вязкой грязи и разыскивая ее. А потом... что это? ботинок?! Дэниел рванулся вперед, спотыкаясь под дождем, пока, наконец, ясно ее не увидел, наполовину на дороге, наполовину в лесу.
– Господи, Боже! – прошептал Дэниел и помчался вперед, чувствуя, как от ужаса сжимается сердце. – Энн! – отчаянно повторял он, становясь возле нее на колени и пытаясь нащупать пульс. – Ответьте мне. Святые небеса, ответьте же!
Она не ответила, но ровный пульс у ее запястья подарил ему надежду. Они не больше, чем в полумиле от Уиппл-Хилла. Он сможет ее донести. Он весь исцарапан, ноги дрожат, наверное, у него идет кровь, но он ее донесет.
Он осторожно поднял Энн и начал неверным шагом продвигаться к дому. Из-за грязи каждый шаг превращался в борьбу за равновесие, намокшие волосы залепили глаза, и он почти не видел дороги. Однако Дэниел упрямо шел вперед, черпая силы в страхе за Энн.
И в ярости.
Рамсгейт за это заплатит. Рамсгейт заплатит, и Хью, наверное, тоже. И, Богом клянусь, заплатит весь мир, если глаза Энн закрылись навсегда.
Шаг, потом другой. Так он и двигался, пока не увидел Уиппл-Хилл. Вот главная аллея, вот подъездная дорожка и, наконец, когда все мышцы уже не просто ныли, а кричали от напряжения, а колени грозили подломиться, он одолел три ступени парадного входа и постучал в дверь. Изо всех сил.
И еще.
И еще.
И еще, и еще, и еще, и еще, пока не услышал за дверью торопливые шаги.
Дверь открылась, на пороге возник дворецкий и громко воскликнул:
– Милорд!
И только когда сразу три лакея подскочили забрать его ношу, Дэниел упал на ковер, обессиленный и скованный ужасом.
– Позаботьтесь о ней, – прохрипел он. – Ей нужно согреться.
– Сию минуту, милорд, – уверил дворецкий. – Но вы...
– Нет! – приказал Дэниел. – Сперва позаботьтесь о ней.
– Как прикажете, милорд.
Дворецкий поспешил к перепуганному лакею, который держал Энн, не обращая внимания на потоки воды, текущие по его рукавам.
– Быстро! – приказал он. – Ступай с ней наверх, а ты... – он обернулся к горничной, выбежавшей на шум, – начинай греть воду для ванны. Шевелись!
Дэниел закрыл глаза, успокоенный возникшей вокруг суетой. Он сделал все, что мог.
В данный момент.

...