Виналия Роминии или фиаско римских богов

Она слышала как ее позвали, но предпочла убедить себя что поступает правильно и не ринулась назад, как требовало сердце.



 
 Фрустрация в ее душе достигла пика. Фидес смотрела на Плутона, а внутри ничего не реагировало на его признание, ни сердце, ни разум. Может это и есть проклятие за клятвопреступление? Она не доложила Юпитеру, что видела Прометея, была готова принять сторону титана еще до того, как Ситула попала к людям. А значит, Фидес нарушила клятву верности верховным богам и перестала саму суть верности осязать. Ведь, многие решения, принятые потом не вписывались в традиционные рамки морали. Но она богиня не морали, нравственности и моногамии, а богиня, следящая за исполнением клятв! Точно также как Прометей не обещал ей ничего, она не клялась ему в вечной верности и любви до гробовой доски. Да и настоящая любовь ли это была, или как сейчас у Плутона – влюбился в образ, не зная душу, или просто желал испытывать  любовь?! Может и она любила образ, а в реальности отказалась себе в этом признаться? Прометей был красивым, утонченным, благородным, но он не был живым! Слишком мало эмоций, и слишком много лет между ними – он подходил ей как герой, которого можно обожать, но ни как мужчина, которого можно любить.
 
- Плутон. – она улыбнулась дрожащими руками и погладила его по плечу в знак того, что не держит на него зла. – Влюбиться с первого взгляда очень романтично и волнительно, я знаю по себе.  Но Прометей оказался прав, мы придумываем образ, искренне его любим, а когда он в реальной жизни не совпадает с мечтами, то испытываем боль. Тщеславие, оно присуще всем богам, хоть и эмоция весьма прескверная. Я любила не Прометея, мне просто нравилось испытывать любовь к герою, витать в облаках, рассуждать о высоком. Но когда мы встретились сегодня, я никак не хотела признать, что столько времени себя обманывала. Было жаль потраченных грез и эмоций. Как я могла себе признаться, что изводила сердце впустую?! Но спасибо тебе Плутон, именно твое признание открыло мне глаза. Не повторяй моей ошибки! – она взяла бога за руки и пристально посмотрела в глаза. – Ты не знаешь меня, мои увлечения и взгляды на жизнь. Я не приемлю насилие, я не порицаю гомосексуальные и нетрадиционные отношения, не делю окружающих по их статусу, богатству, цвету кожи и ориентации! Есть только те, кто идут по жизни с добром, и те, кто сеет вокруг себя хаос агрессии, ненависти, злости…А правы и те и другие. Сложно сопротивляться своей природе, а еще сложнее удержаться от искушения навязать ее другим. Я не хочу тебя обманывать и давать ложные надежды, еще с древних времен, я боялась смерти, а ты ее олицетворение. Боялась я ее потому, что не понимала.  И тебя Плутон я не понимаю, и вряд ли смогу понять. А без понимания, отношений не выстроишь. Доверие? Без доверия тоже, считай, нет отношений. Я не могу поверить тому, кого не понимаю. И чтобы у нас получилось? Я бы пыталась переделать тебя под себя? А правильно ли это по-твоему?! Или же, страдала бы, как и Прозерпина, в золотой клетке, от невозможно подарить тебе любовь, которую ты заслуживаешь?! Плутон, ты  не зло, ты жаждешь любви, и я это вижу, - она вздохнула. – Но дать ее тебе я не смогу! Я не хочу чтоб ты в угоду мне менялся или ломал меня в угоду себе – это не отношения, а каторга! Ты заслуживаешь ту женщину, которая примет тебя и полюбит таким, какой ты есть, со всеми твоими делами, маниями, фобиями, привычками, любимыми напитками и книгами! И которой будет плевать на то, чем ты занимаешься и с кем ведешь дела, лишь бы все с тобой было благополучно. Я не та женщина. И ничего кроме дружбы, предложить тебе не могу. – она вздохнула и пожала плечами, выпустив его ладони из своих – Я люблю Аквилона, как бы странно это не выглядело и готова принять его любым. И он готов принять меня со всеми моими заморочками! Но я не хочу, чтоб из-за меня он или Меркурий подвергся нападкам и готова пожертвовать своими чувствами, лишь бы их обезопасить от таких агрессивных взглядов, как твой!  - последние слова она произнесла обвиняющим тоном, позабыв о том, с кем говорит и уйдя в нечто более личное, чем ответ на вопрос богу смерти– Я никому ничего плохого не причинила! Никого не обокрала, ни у кого не отняла жизнь, не разрушила семьи…так почему же мой выбор возносят на один пьедестал с этими преступлениями, заставляя меня чувствовать себя грязной?! Будто я одна приняла решение за нас троих, а Аквилон и Меркурий его поддержали из жалости?! Я уже не прошу понимания, но разве сложно принять мой выбор без осуждений?
 
 Фидес хотела плакать, но она сдержалась. Когда слишком много потрясений, сил даже на слезы не остается. Она пошатнулась, но помня, что стоит почти на краю, отошла на безопасное расстояние. В этот момент, перед ней появился Ветер, бушующим штормом налетевший.
 

 
- Ты не лишний! – возразила она слабым голосом. – И я люблю тебя. Не знаю, каким будет наше будущее, но знаю, что не имею права заставлять вас с Меркурием страдать. Я хочу быть с тобой…вместе смеяться, обсуждать самолеты и Шекспира с Овидием, пускать мыльные пузыри, летать и открывать новое. Делить с тобой впечатления от всего на свете! И если Меркурий будет рядом с тобой с абсолютно такими же желаниями, то почему мы не можем попробовать? Из-за осуждения остальных? Из-за секса? Но…жить друг с другом нам, а не им. И делить радости и горести только нам, не чужим… Они не могут залезть в наши души, но могут причинить боль. А у меня нет опыта борьбы с предрассудками…поэтому я…и решила уйти… - она склонила голову, чувствуя что вот-вот потеряет сознание.

Меркурий посмотрел вслед убегающей богине, поднял взгляд на бледного Аквилона, и не сразу решился идти за ним. Он немного помялся, понимая, что именно сейчас в разборках этих троих может оказаться лишним, но никто не вправе их судить за их решение, кроме их самих. Никто, даже бог подземного царства. Он бросился вслед за Ветром, Плутоном и Фидес, понимая, что сейчас решаются их судьбы. Что просто непонимание и неприятие могут погубить их, и что страшнее для Меркурия - сломать Аквилона. Он появился на поляне как раз на слова Фидес.




- Никто, кроме нас самих не может гарантировать, что наш союз будет долговечным. Но никто не вправе осудить нас. Никто, даже сам Юпитер не ведает, чем закончится его день, никто, даже Прометей, не знает, сколько продлится его любовь! Но никто не смеет осуждать наше решение. Оно непростое, признаю, - Меркурий посмотрел на Аквилона и вздохнул, - но и за один день мы не притрёмся, не разберёмся и не сживёмся. Для этого нужна не неделя, но для этого необходимо желание. Да ,я сомневаюсь, да, я боюсь, да, я переживаю. Но нам стоит попробовать. И без тебя - всё будет не то.

Меркурий вновь тяжело вздохнул и привычно встал за плечом Аквилона.

Плутон смотрел на Фидес и пазл сам стал собираться он понял всё и так без её слов.



- Ты права Фидес когда сказала, что мы друг друга не знаем.



Плутон посмотрел на Ветра и Меркурия. - Мне плевать какая у вас ориентация и я вас не осуждаю, - а потом посмотрел на Фидес. - Мы вряд тли станем друзьями Фидес. Ты видишь во мне короля подземного мира, но ни человека я всегда буду тебя пугать. И если честно то я не верю в дружбу между мужчиной и женщиной, - Плутон прошел мимо девушки и посмотрел на Ветра и Меркурия. - Желаю счастья.
Плутон прошел мимо богов и стал удалятся первое желание было напиться, а второе улететь куда можно дальше с этого острова и больше не возвращаться.

- Не хочешь заставлять страдать? Тебе отлично удалось сделать наоборот, - он понимал, что словами ранит Фидес, но не мог остановиться. Слишком неожиданным было решение богини и его все еще потряхивало после драки и бега.

- Ты не знаешь как бороться? Но у тебя есть я и он. Мы сможем защитить тебя, особенно если ты будешь смотреть на нас и верить нам. Посторонние не могут задеть тебя, пока ты сама это не позволишь. Разреши себе не бояться, и мы с Меркурием станем тебе стеной.
Он подошел вплотную к Фидес, схватил ее за плечи, почти тряс ее, пока говорил, лихорадочно выталкивая из себя слова. Он наклонился к ней и грубо поцеловал, вминаясь в губы, выплескивая ярость, боль и тоску. Оторвавшись от Фидес, прижал ее голову к своему плечу и сказал:
- Мы справимся. Ты только верь в это.
Он постепенно успокаивался, ощущая на руках легкую тяжесть девушки. Осторожно гладил по спине, почти баюкая.

Поставив девушку на ноги, он отпустил ее и пошатнувшись, ощутил как как его поддерживает Меркурий. Обменялись с ним понимающими взглядами. Кому, как не драчливому богу, знать, что такое откат.

Плутон шел а внутри всё кипело хотелось всех убить и разрушить забрать все души которые попадались на его пути. Проходя мимо кафе он купил бутылку виски бросил купюры и вышел выпивая прям из горла. Осушив все до дна он выбросил бутылку в урну не подходя к ней и пошел на площадь. Внутри он чувствовал желание все тело горело, губы стали сухими и их приходилось часто облизывать по дороги к площади он увидел женщину необычайной красоты. И у Плутона загорелись глаза подойдя к ней он впился в её губы. Женщина тоже его целовала с неистовой страстью, а потом Плутон прошептал.
— Хочу тебя. Здесь. Сейчас...
— Пандора... — ответила женщина.
— Плутон... — отозвался мужчина.
Она вытащила из его брюк футболку и закатала ее, обнажив его торс. Его губы касались ее уха, язык щекотал, и проникал внутрь, и обещал еще больше.
— Помоги мне, — прошептала она, вновь потянув за футболку.
Он откинулся назад, не ослабляя давления бедрами, и одним быстрым движением скинул футболку. Пандора издала звук, и Плутон понял что это означала удовлетворение, и она припала лицом к его голой груди. Ее сердце стучало возле его щеки. Кожа Плутона была влажной. Она лизнула его в пупок и была вознаграждена стоном, настолько мужским, что он почувствовал что все клеточки ее тела затрепетали от наслаждения. Он сдернул с ее плеч блузку вместе с бретельками бюстгальтера.
— Помоги мне, — грубо потребовал он, тоже желая обнажить ее грудь.
Пандора мгновенно расстегнула бюстгальтер и сразу же опять обняла Плутона, сжимая мускулы на его плечах, руках и шее, стараясь дотянуться до губ.
На этот раз их поцелуй был еще жарче, еще неистовее — и, возможно, еще отчаяннее. Ее соски затвердели, коснувшись его груди. Он сильнее прижался к ней, и его восставшее мужское естество жгло Пандору сквозь ткань брюк он это чувствовал так как сам сгорал. Плутон чувствовал как тело Пандоры содрогалось от конвульсий. Он знал что больше он как и она не может терпеть эту муку. Он как и она просто изнемогали от желания почувствовать друг друга.
— Давай, — прошептала она мимо его уха, и его сотрясла дрожь.
Он сделал шаг назад, поставил девушку на ноги и стянул с неё юбку и трусики, а она спустила с него брюки и прижал Пандору к стене. Она обвилась ногами вокруг него, и он услышал как она охнула от ощущения его обнаженного тела. Между ними не было ничего, кроме потрясающего, пульсирующего жара.
Он подтянул ее повыше, тугие бицепсы на его плечах подергивались, глаза были закрыты, дыхание стало прерывистым. Она вонзила ногти в его кожу, чтобы заставить взглянуть на нее, и уставилась в темные глаза парня на освещенном светом от лампы на мужественном лице, глаза, в которых отражался первобытный инстинкт.
Пандора прогнулась и опустилась пониже, раздвигая ноги до тех пор, пока не почувствовала кончик его члена, проникающего во влажные створки ее лоно. Его руки впились в ее бедра. Он чертыхнулся, схватив одной рукой прядь ее волос и запечатав ей рот властным глубоким поцелуем. Оторвавшись от ее губ, он начал покрывать поцелуями ее щеки, горло и грудь, а потом, спрятав лицо в изгибе ее шеи и погрузившись в ее плоть, стал двигаться в ней взад-вперед до тех пор, пока не довел до полного исступления. Пандора ловила ртом воздух, задыхаясь от его натиска. Она воспользовалась тем, что он остановился, Плутон чувствовал что она старается приспособиться к его размеру, Плутон, хотел чтоб ее мускулы расслабились и она могла бы принять его.
— Ты моя женщина Пандора и не смей никому принадлежать! — прорычал он, прикасаясь к ней горячими и влажными губами, почти кусая ее.
Пандора изогнулась, уткнувшись лицом ему в плечо, и легонько укусила.
Он начал двигаться с сокрушительной силой, быстро и грубо, совершенно неуправляемо. Пандора вскрикнула, от восторга. Он знал что Пандора наслаждалась бурей, которую он в ней вызвал, она радостно встречала каждый мощный толчок его бедер. Стена за ее спиной, весь мир — все ускользало от нее и его в дымке эротических запахов и ощущений. Она приветствовала каждый толчок который Плутон ей дарил поощрительным постаныванием, сливавшимся с его стонами наслаждения.
Она быстро достигла оргазма, ответив сотрясавшей ее тело судороге завершающим криком, Плутон хищно и победно улыбался чувствуя её бурю эмоций. Он продвигался все глубже и двигался все быстрее и энергичнее, но потом внезапно остановился. Плутон кончил, излив в нее свое семя; его член пульсировал возле ее сокращающихся мышц. Плутон уронил голову ей на плечо; дыхание с шумом вырывалось из его покрытой потом груди. Их сердца бились рядом, и каждый нерв ее тела откликался на их бешеный стук. Его длительная судорога заставила его еще глубже проникнуть в нее. Он поднял голову и, прищурившись, посмотрел на нее. Потом снова вошел в нее, медленно вышел и во второй раз погрузился в ее плоть, закрыв глаза и пробормотав грубое ругательство, которое больше походило на стон. Плутон резко выпрямился, оторвав ее от стены, и понес к машине посадив на капот сжимая женщину в страстном объятии, все еще находясь внутри ее; а она могла только льнуть к нему, трепеща всем телом бог это чувствовал всеми фибрами души. Плутон глубже проник в нее; Пандора непроизвольно стиснула его бедра ногами. Он остановился, издал звериный рык и изменил направление. Он остановился, глядя ей прямо в глаза с такой страстью, зная что она опять достигла высшей точки наслаждения. Он что-то произнес — то ли жалобно, то ли сердито, положил ее на капот, не нарушая близости, и с силой проник еще глубже в ее трепещущее лоно, вызвав серию сотрясших ее оргазмов. Плутон вынул свое орудие, откинул голову и в последний раз ринулся на штурм. Они кончили очень бурно. Пандора лежала на капоте машины — Плутон был на ней. Тишина нарушалась только их тяжелым дыханием и неровным стуком сердец.
Джинн был выпущен из бутылки. Страсть наконец возобладала над здравым смыслом.
Он приподнялся на локте и устремил на нее взор, смахнув с ее лица прядь волос.
— Я собираюсь запереть тебя в своём доме и повешу ключ себе на шею. Вы опасная леди.
— Я только за, — усмехнулась она.
— А теперь идём гулять, — собрав одежду они оделись и пошли на площадь праздновать.

Мы стояли на палубе, мчась на всех парусах от Капри. И чем дальше был остров, тем спокойнее и расслабленнее я себя чувствовал. Легкий ветер дул в лицо, солнце опускалось за горизонт, и лишь волны под нами да крикливые чайки безмятежно исполняли свой природный долг.
Я прижимал хрупкую фигурку Юстиции к себе, крепко обнимая ее сзади и иногда целуя в макушку. О чем она думает?

- Ты уже выбрала остров, любимая моя? - я медленно спускаю с ее плеч бретельки, обнажая молочную кожу. - Мы плывем на юго-восток, к Греции. Есть желание посетить Крит? Родос? Мальту? Или можем вот так плавать в любых направлениях. Хочешь, войдем в дельту Нила и прокатимся с ветерком по Египту?

Я хотел предложить ей что-то особенное, но не мог вспомнить ничего, чтобы было бы её достойно. Обретя любимую, я осознал себя ответственным за неё. Продолжая снимать с нее костюм, я жадно впитывал изгибы ее гладкой спины и наслаждался ароматом духов, по дерзости соответствующих их обладательнице. Команда была занята и без острой необходимости не побеспокоит. А если и побеспокоит, то какая им разница, чем тут хозяева занимаются?

- Считай, что я твой джин. О моя повелительница, - изображаю смешной голос, продолжая стягивать с нее костюм. - Готов исполнить три ваших самых заветных желания!

Палуба. Ветер ласкает моё лицо и волосы, Нептун медленно касается обнажённой кожи плеча теплом своего дыхания и лёгкими поцелуями. Его слова, словно из далека проникают в моё затуманенное сознание. Каждая клеточка моего тела была в неге, я словно воск, плавилась от жара своего любимого.
В тот момент мне было совсем безразлично куда плыть. Да хоть на северный полюс! Лишь бы он не прекращал меня касаться. Я спиной прижалась к крепкому телу мужчины. Он словно скала оберегал меня от всего вокруг. Его крепкое тело, словно из стали и при этом такие нежные прикосновения. Это опьяняло.



- Египет? Ты серьёзно? - я обернулась и посмотрела в любимые глаза - Обожаю эту страну. Поплыли туда.
Прикосновения любимого разжигало пламя в моей крови. Я больше не могла придаваться этой пытке. Всё больше оголяя меня и лаская лёгкими касаниями и поцелуями он безумно меня заводил.



Нептун искушал меня и эту будоражило мою кровь. Он хотел немного поиграть, но и я могу влиять на него не хуже. Я медленно развернулась лицом к своему любимому, слегка задевая бёдрами свидетельство его возбуждения и посмотрела в его глаза. В них отражалась страсть, похоть, желание. Нежными прикосновениями он пытал не только меня, но и себя. Я видела в глазах бога, что он сдерживается из последних сил.
Кончиком языка я увлажнила свои губы, Нептун следил за этим движением, он явно представлял ласки моего языка на своём теле. Слегка прикусанная губа тоже не была обделена жадным взглядом. Лёгкого движения хватило, чтобы обнажить грудь. Стон Нептуна порадовал меня, ему нравилось то что он видит.
- Ну раз ты готов исполнить три моих желания. - я расстегнула пиджак адмирала и погладила его широкую грудь, спрятанную под рубашкой. Как бы ему не шла форма, но сейчас я хотела его голое тело. - Я хочу чтобы ты прямо сейчас и прямо здесь почувствовал, как я тебя хочу и насколько я возбуждена. - поддавшись вперёд и шепча на ушко любимому я знала что играю с огнём - Я хочу твои пальцы. Глубоко внутри... - царапая его грудь ноготками я чувствовала как бьётся его сердце.
Адмирал словно пёрышком ласкал мою кожу, его рука спускалась дразня меня. Да, я сгорала от желания. Но я не хочу торопиться сейчас. У нас вся жизнь впереди, а это наш первый раз и он будет незабываемым.

Нептун шумно выдыхает когда, проводит пальцем под кромкой моих трусиков, чувствуя, насколько я возбуждена. Я сама не ожидала такой реакции своего тела на его действия. Ласковыми прикосновениями, он поддразнивает моё лоно. Всхлипнув, я хватаю его за щеки, чтобы поцеловать, но он уворачивается, втягивая в рот один из моих пальцев. И затем, он входит своим пальцем внутрь меня, мышцы моего лона инстинктивно сжимаются вокруг его пальца.
Нептун втягивает мою нижнюю губу в свой рот и нежно прикусывает её. Издавая стон, я подаюсь бёдрами ближе к его руке. Он добавляет ещё один палец, резко проникая в меня во всю длину до уровня костяшек, прижимая свой лоб к моему, смотря пристально в мои глаза, мы оба молчим и только мой стон между нами.
Он трахает меня своими пальцами. Жёстко. Отчаянно. Нежно. Неспешно. Его большой палец порхает вокруг жемчужинки твёрдого клитора на протяжении всего времени. Моё тело напрягается, спина выгибается, в это мгновение я балансирую на грани освобождения. Но вдруг Нептун внезапно прекращает трахать меня пальцами.
- Нет нет нет... - я не узнала свой голос, он дрожал и сбившиеся дыхание, свидетельствовали о моём сильном возбуждении. Сильно сжав шею бога, я прижалась к нему - Верни свои чёртовы пальцы на место и не смей останавливаться! - я злилась на эту отсрочку своего оргазма - Не жди что я начну умолять, этого никогда не будет. - Смеясь глубоким, хриплым смехом, Нептун проводит кончиком языка по раковине моего уха, и благодаря паре движений его руки, мои ногти впиваются в его плечи, и я стону как похотливая шлюшка. Я не похожа сама на себя. Что он сделал со мной?
В то мгновение когда я открываю глаза, после сильнейшего оргазма, я встречаю его напряжённый взгляд. На его губах играет слабая усмешка, когда он достаёт руку и один за другим облизывает свои пальцы. Это было самое возбуждающее зрелище. Я уже забыла что только что испытала оргазм. Я снова дико его жаждала.

Я больше не могла контролировать свою жажду. Схватив Нептуна за рубашку я потянула его на себя. До боли впившись в его губы жадным поцелуем, я рванула его рубашку, от чего в разные стороны полетели маленькие пуговки. В этот момент было плевать на команду на корабле, смотрят на нас или нет. Мне было необходимо заклеймить его своим телом, своим запахом, своей страстью.
Мои ладошки заскользили по горячей коже любимого. Шёлк его кожи сводил меня сума. Мне всегда будет его мало.
Слабо оторвавшись от его губ я не разборчиво зашептала.
- Второе... Второе желание... - Нептун с рыком впился в мою шею, оставляя на ней следы. Полуцелуя, полукусая он проложил дорожку к моим напряжённым соскам. - Чёрт! - Нептун кончиком языка стал играть с напряжёнными вершинками - Если тебе плевать на свою команду и что они могут увидеть, то немедленно трахни меня, чёрт тебя подери! В противном случае, неси меня в свою каюту и немедленно! - мои стоны усиливались, а пульсация между ног причиняла боль.

Стоит моим словам сорваться с губ, как супруг резко поднимается и разворачивается всем телом ко мне. Его глаза темнеют от злости, а каждое слово, что он говорит, восстанавливает по крупице моё самообладание.
- Никто, слышишь, никто не имеет власти надо мной, и тем более какие-то феромоны возомнившей себя вершительницей судеб девки! - Юпитер обхватывает меня руками и прижимает к себе, заставляя морщиться и от силы сжатия на плечах, и от запаха, что до сих пор исходит от мужа. - Как только я совершу задуманное, ей останется только наблюдать в зеркало, как гаснет молодость и подбирается так ненавистная людишкам старость, предшествующая смерти.
Осматриваюсь вокруг, прикидывая, получится ли у нас найти душ и смыть с одежды - теперь уже точно и с моей, - этот запах.
“Будь ты проклята, Венера!”
Ненависть закипает во мне с каждой минутой всё больше. Думаю я о словах этой дряни высокомерной и даже в глубине души чувствую, что она не врала, говоря всё это. Всё, что случилось с нами в кабинете, а потом и со мной в душе, было непохоже на меня. Я никогда себя не вела подобным образом, никогда не позволяла себе “потерять лицо”. До сегодняшнего дня. Но за подобное я только сильнее ненавижу Венеру.
Внезапно мне становится нестерпимо жарко, и ломота в теле ни на что не похожа. Или почти не на что. Обвожу взглядом площадь и понимаю, что что-то произошло с людьми. Не стали бы они сами по себе срывать с себя одежду и заниматься сексом прямо посреди Пьяццетты. Моё дыхание сбивается, едва я ощущаю ладонь супруга на груди, бедром же чувствую возбуждение Юпитера, и мои ноги в один момент становятся ватными.
- Не думаю, что тебе нужно так много ткани на теле, любовь моя, - горячее дыхание мужа сводит с ума, а прикосновения заставляют кожу словно плавиться.
Дерзкие ласки и напор Юпитера вновь находят во мне отклик. Его пальцы касаются горячих и набухших от прилива возбуждения складок, раздвигая их и срывая с моих губ протяжный стон. Не успеваю я среагировать, как супруг резко разворачивает меня спиной к себе и наклоняет над столом, вынуждая опереться на его поверхность.
- Тебе вообще не нужно ничего, кроме меня внутр-р-ри, - его твердость сводит меня с ума, заставляя выгибаться и просить больше. Кажется, что с каждым новым толчком его бедер я становлюсь ещё более ненасытной.
Перед моими глазами расстилается море, по которому серебрит дорожку луна. Я хочу заниматься сексом с Юпитером. Здесь, на земле, у стены какого-то магазинчика, что фиксирую периферийным зрением, и в воде. Хочу ощущать сразу несколько всевозможных касаний. Выгибаю спину и сама уже толкаю свои бедра навстречу, так что наши тела ударяются и соединяются на полпути. Громко вскрикиваю при каждом новом толчке, который словно пронзает насквозь. Не зря римляне употребляли выражения, касающиеся гениталий моего мужа, так никто более не умеет трахаться. Его хватка на бедрах моих усиливается, фиксируя их положение, а движения внутри становятся всё быстрее и быстрее, пока я не издаю протяжный стон, больше похожий на вой. Вагина сжимается вокруг твердой плоти мужа, лаская его по всей длине, и, пока он толкается сквозь судорожно сжатые внутренние мышцы, я кончаю во второй раз. И в этот момент ощущаю, что и Юпитер достиг своего финала. Мощные струи семени ласкают собой изнутри жадное до наслаждений лоно.
Спустя минуту или вечность я ощущаю очередной прилив желания, но теперь мне действительно хочется заниматься сексом в воде. Приподнимаюсь на столе и разворачиваюсь к мужу, возбуждаясь сверх меры от одного его вида. Годы не испортили его, наоборот, он лишь приобрел солидность. Всё такой же подтянутый и мощный, а уж его орудие любви сразило не одну смертную и богиню. Упираюсь ладонью в его грудные мышцы и толкаю супруга назад, чтобы хоть какое-то пространство иметь от него. Сейчас я совершенно не в силах думать головой, поэтому говорю первое, что приходит в голову.
- Я хочу тебя в море, бог мой, - раздвигаю полы платья и развожу ноги, усаживаясь на стол, открываясь ему вся. Безумство желания заставляет меня выполнять такие вещи, на которые раньше ни за что не решилась бы.
“И, может быть, зря? Может быть, именно моя скованность и отталкивала от меня Юпитера?”
Теперь я вижу отчетливо и ясно, что он желает меня, желает быть со мной и во мне. Горящий дикой страстью взгляд супруга останавливается на моей промежности. Я знаю, что даже в тусклом свете местных фонарей лоно блестит от влаги.
- И пока мы спускаемся туда, я хочу чувствовать твой жар внутри, - вскрикиваю, когда супруг толкает свой член на всю длину погружась в жаркую дырочку. Но через секунду уже обвиваюсь вокруг его тела руками и ногами, так что Юпитер легко поднимает меня на руки, не покидая гостеприимных жарких объятий, и разворачивается в сторону набережной. Спуск тоже занимает время, а каждый новый поворот ступеней муж прижимает меня к перилам и делает несколько резких толчков, чтобы потом снова нести и не двигать внутри меня твердым стволом, продлевая моё нетерпение и жажду.
Внезапно Юпитер останавливается, как будто натыкается на невидимую стену. Поворачиваю голову и понимаю, что совершила ужаснейшую ошибку.
- Да провалиться мне в Тартар! Какого хрена моя яхта стоит здесь на приколе?
Не решаюсь сказать, что видела, кто приплыл на ней, потому что тогда всё закончится так же внезапно, как и началось. Вместо слов пытаюсь спустить ноги вниз, чтобы освободиться от мужа, но вместо этого он крепче сжимает мои ягодицы, вновь толкает на себя, вбиваясь в меня бедрами. Несмотря на всю ругань, Юпитер остается предельно возбужден и, так же продолжая трахать, спускается по ступеням к причалу, чтобы лишь на минуту покинуть меня, перебираясь на борт.
- Значит, мы продолжим уже с комфортом и в море, - супруг вновь притягивает меня к себе лаская и, на этот раз стаскивая одежду окончательно, увлекает вниз судна. Туда, где огромная кровать и душ.

Эпилог

Некоторое время спустя

Путешествуй только с теми, кого любишь
Э. Хемингуэй

- Держи ровнее… Не дергай. Ты только контролируешь, он сам делает все остальное. Обхвати. Аккуратней. Вот так. Почувствуй его и он примет тебя, - он еще посидел, наблюдая. – Попробуем выполнить вираж? Добавляй обороты… Теперь ручкой от себя уменьшай угол атаки. Небольшой крен, разворот. Хорошо. Выравнивай. В следующий раз попробуем глубокий вираж.
Фид выглядела спокойной и уверенной. Он выбрался из кресла рядом с пилотом и прошел по небольшому салону, как почувствовал, что самолет задирает нос, набирая высоту. В три прыжка он оказался рядом с богиней.
- Ты что творишь? – выравнивая руль, рявкнул он. – Рано еще самостоятельно пилотажем заниматься. Первый раз в воздухе, а не за симулятором. Отшлепаю за самоуправство.
- Обещаешь? – задорно улыбнулась богиня, сдвигая наушники в сторону.
- Не отвлекайся, - поправил выбившуюся прядь и целуя нежную кожу за ухом.- Автопилота у нас нет.

В хвосте сидел Меркурий и весело поглядывал на них.
- Не слушается?
Аквилон плюхнулся рядом с ним, вытянув ноги.
- Ты думал, будет по-другому?
Внизу расстилались изумрудные поля лесов, прорезанные длинными языками фьордов, массивные скалы, с которых вниз летели потоки воды, белоснежные ледники и продолговатые озера.

Аквилон перегнулся через Меркурия, смотря в иллюминатор. Они как раз пролетали над Фолгефонной.

Он почувствовал, как по волосам быстро пробежали пальцы, а затылка у основания шеи коснулись теплые губы. По телу пробежала дрожь.
- Причудливо соткалось полотно. Наши нити соединились вместе, и я не желаю себе другой судьбы. Знаю, что оглянувшись, всегда увижу тебя.
Ветер выпрямился и потянулся к губам Меркурия, дразня и обводя языком контуры рта. Он гладил резко очерченные скулы, спустился к плечам, тронул тугие горошины сосков. Язык в это время обводил ямку между ключицами, прокладывая влажную дорожку по груди в ворот распахнутой рубахи. Ветер расстегнул пуговицы, обнажая грудь и накаченный пресс. Татуировка, сбегая вниз, скрывалась за ремнем и пальцы, пробежав по коже живота, коснулись пряжки. Затуманенными глазами Аквилон посмотрел на Меркурия, раскинувшегося в кресле, и потянул язычок застежки.
Сквозь гул в ушах услышал голос Фид:
- Мы подлетаем, нужно садиться.
Аквилон уткнулся головой в грудь Меркурия и немного подышал, восстанавливая дыхание. Тугие джинсы причиняли неудобства.
- Иду.

Поменявшись с Фид местами, он надел наушники, сосредотачиваясь на самолете.
- В полете самое сложное – взлет и посадка. Смотри. Запрашиваем диспетчерскую и после положительного ответа, начинаем снижаться.
Внезапно один из моторов их Сессны зачихал и перестал работать.
- Высота 100, мы потеряли скорость, нужно приземляться. У нас работает еще один мотор, мы справимся.
После не самой мягкой посадки, стоя в ангаре, они с Меркурием разглядывали двигатель.
- Что за номер, - негодовал Меркурий. – Я же осматривал эту посудину. А, кажется, туда что-то попало…
- Оставь ее, завтра посмотришь.
- Нет, не люблю недоделанные дела. Вы с Фид идите домой, я к вам приду, как здесь закончу.
Аквилон пробовал возражать, но махнул рукой, глядя, как Меркурий проверяет детали и соединения.
Фидес ждала его, подпрыгивая от нетерпения.
- Это было круто!
- Да, вираж у тебя определенно получился.
- Какой недогадливый…
- Тсс, - он прижал палец к ее губам. – Не говори ничего.
Девушка рядом с ним лучилась живостью и энергией, глаза сияли, а с губ не сходила улыбка.
Бывало, она обижалась, но всегда приходила к нему, даже если он был неправ, и вся нежность и любовь была для него.
- Идем, - сказал он, увлекая ее за собой.

Они с Фид шли к дому, прогуливаясь по Бергенской набережной вдоль средневековых контор Ганзейского союза. С Северного моря налетал свежий соленый ветер, трепля волосы, и шарф Фидес все время летел ему в лицо. Аквилон всегда любил север и после удушливого южного климата наслаждался новой страной, но сейчас он торопился.
- На этом самолете я выступаю на авиашоу и пилот там только один. Не на колени же я тебя посажу. Получай летное свидетельство, потом решим.
Фидес до страсти хотелось полетать на его реплике Bugatti, но проблема была в том, что самолет не был рассчитан на нескольких человек.

Они добрались домой, по пути купив местные деликатесы. Сладкая сельдь и овсянка со сметаной на десерт – это было действительно необычно.
Как только за ними захлопнулась дверь, покупки полетели в сторону.
Фид, подпрыгнув, повисла на нем, обхватив длинными ногами за талию. Он прижал ее к себе, лихорадочно целуя, чувствуя, как она подается под его руками, прижимаясь к нему почти до боли. Ветер посадил свою богиню на высокий стол и начал снимать одежду, пальцами пробегая по выступающим позвонкам и очерчивая полушария груди. Она вытаскивала рубашку из-за пояса, расстегивала ремень, пока не осталось между ними ничего кроме их желания.
- Ты хотела быть наказанной? – шепнул в ухо, легко прикусывая мочку. Металл сережки холодил язык. – Я исполню твое желание.
Ветер дразнил ее: гладя, целуя, сжимая. Держаться было сложно, но об этом знал только он один. Когда напряжение достигло наивысшей точки, Аквилон остановился. С блестящим от возбуждения взглядом она ждала его. И он дал ей то, что сам страстно желал.
Короткие, отрывистые вздохи наполнили комнату и долгий протяжный стон-выдох в завершении.
Фид уткнулась ему в шею, дрожа. Он подхватил ее на руки и отнес в кровать.
- Спи, моя хорошая, - шепнул ей в волосы, когда она откинулась на подушки, закрывая глаза.
Он лежал, закинув руки за голову, взглядом лаская плавные изгибы тела и молочно светящуюся кожу. Услышав щелчок двери, он поднялся и, убедившись, что не потревожил уставшую Фидес, вышел в коридор навстречу Меркурию.

Хитрая улыбка касается губ супруги, и я знаю, что это означает - любимая уже придумала нечто грандиозное.
- Так давай поможем им осознать свою природу, - слышу тихие слова и улыбаюсь, видя, как горит предвкушением взгляд супруги. Она отодвигает ткань платья, открывая мне соблазнительный вид на свои стройные ноги, скользит ладонью по внутренней части бедра под подол и достает изящный кулон в виде небольшого флакончика с необыкновенно действенным - это я знаю не понаслышке, - содержимым.
Обнимаю свою богиню крепче. Сердце ускоряет свой бег. От азарта, нарастающего вожделения и жадного предвкушения грядущего представления. Тепло ладони жены у моих губ, и я припадаю поцелуем к нежной коже, жадно втягивая воздух, заполненный ее запахом. Неповторимым и до безумия сладким. Мой наркотик. Моя жизнь.
- Пойдем, любовь моя, потанцуем немного, - Венера со счастливой улыбкой тянет меня в гущу никчемных людишек, которые двигаются под музыку, думая, что танцуют. Хотя сокращения их мышц танцем назвать никак нельзя.
- Пойдем, - следую за супругой, не сводя с нее жаркого взгляда, и любимая, словно самой своей сутью чувствуя ритм, начинает плавно покачивать бедрами, в скромных по своей форме движениях передавая окружающим огонь чувственности и неконтролируемого желания. Упругие ягодицы касаются моей напряженной плоти в мимолетной ласке, но мне ее несоизмеримо мало. Обхватываю руками талию жены и прижимаю к себе, впечатывая свою твердую эрекцию меж округлых половинок, несмотря на преграду ткани. И ощущаю такое необходимое мне тепло, исходящее от любимой.
Скольжу по плоскому животу выше, и мгновение спустя полная грудь с выпирающими острыми сосками идеально помещается в мои ладони. Бросаю взгляд на жалких зрителей, и голодное желание обнищавших без любви и ласки смертных горит в их глазах. Будь-то мужчина или женщина - каждый жаждет прикоснуться к той, что принадлежит мне, и потому я сжимаю крепче мягкие полушария, отмечая собственническим прикосновением. Даже взгляда, брошенного в сторону Венеры мне жаль.
“Все только мое!” - горит ревностная жадность внутри.
Но спустя мгновение вижу, как поведение людей меняется. Едва слышный звон разбивающегося флакона, и ранее ничего не значащие прикосновения, объятия и рукопожатия начинают связывать один за одним всех человечешек на площади в единый клубок страсти. Без ограничений знакомствами, родственными связями, гендерными отличиями или чувствами. Только желания на грани животных инстинктов довлеют над ними.
- Так меня вполне устроит отмечание праздника, - слышу сквозь обволакивающий туман сладко-пряных ароматов феромонов и делаю намеренно глубокий вдох.
Словно волной цунами меня тут же накрывает животная страсть, и жажда вобрать в себя каждую крупицу чарующего запаха заставляет меня дышать глубже. Все себе. Все.
Резкие сокращения сердечной мышцы подгоняют кровь по венам к паху, делая мою и так напряженную плоть твердокаменной. И я не могу терпеть. Да и не желаю. Подхватываю супругу на руки, стискивая в руках почти до боли. Я осознаю, что сейчас выражение моего лица больше похоже на оскал смертельно опасного безумца, но так и есть. Хочу. И отправлю на тот свет любого, кто станет на пути.
Ударом ноги открываю тяжелые двери храма, думая лишь о том, чтоб быстрее оказаться подальше от грязной совокупляющейся толпы. Никто не должен и взглядом коснуться той, что принадлежит мне. Они достойны лишь объедков в виде своих собратьев-смертных, а сама богиня любви - мой персональный десерт.
Опускаю нос в густой шелк волос, раз за разом вдыхая аромат любимой, и не сдержавшись прижимаю губы к нежной коже, а затем протяжно скольжу языком, слизывая сладостно-медовый вкус. Грохот затворившейся двери эхом отдается от сводчатых стен, но другие звуки наполняют святилище теперь. Стоны, хриплое дыхание и рычание, что невольно срывается с моих губ.
Ставлю жену на пол и разворачиваю спиной к себе, начиная жадно шарить ладонями по ее телу. Я сминаю и сдергиваю одежду, беспощадно освобождая себе путь для откровенных ласк. Мне хочется собрать всю сладость, дурманящую голову, до последней капли.
- Моя, - рыком дикого зверя перемежаны слова, - моя.
Надавливаю ладонью на поясницу, вынуждая Венеру выгнуться и отдать мне себя. Бархатистая нежность ее кожи под губами лишь раззадоривает сильнее. Становлюсь на колено, двигаю к себе любимую и раздвигаю упругие ягодицы, заскальзывая языком во влажную расщелину, сочащуюся влагой. Гул в грудной клетке нарастает, и я, как дорвавшееся до добычи животное, лакомлюсь нежной плотью, толкаясь глубже, посасывая и вытягивая пряный сок ртом. Я раз за разом делаю глотки, сквозь шум крови в ушах слушая стоны. Жаркие, настоящие и откровенные в своей истинности. Но и этого мне мало.
Поднимаю левую ногу супруги и, согнув в колене, толкаю вверх, на твердую каменную гладь, лишь бы добраться до пульсирующего комочка плоти, обделенного моей лаской. Я не замечаю, как двигаю бедрами, протыкая членом воздух, но продолжаю скользить языком вглубь обволакивающей тесноты лона, будто трахая снова и снова.
- Моя очередь, любимый, - Венера отстраняется, но только, чтобы развернуться и скользнуть в мои объятия, обвиваясь лианой вокруг моего тела. Легкие поцелуи, скользящие прикосновения, покусывания на грани моего самообладания. Кажется, что воспаляются все нервные окончания, а мышцы напрягаются, будто стальные канаты и вот-вот лопнут.
- Любовь… моя… - запускаю ладони в густой шелк ее волос и прижимаю к себе, увеличивая нажатие ее губ к моему животу. Так близко и, в то же время, так далеко от части моего тела, требующей нежной ласки ртом.
Вжик молнии и краткая вспышка боли, когда перекачанная кровью плоть освобождается от оков ткани. Дыхание рывками вырывается из груди. Коленопреклоненная, с влажными от жадных поцелуев губами, так что я ощущаю жар выдыхаемого ею воздуха. В мозгу заевшей пластинкой звучит мысль-желание: “Возьми! Ну же!”. И память подкидывает картинки того, как розовые губы смыкаются на головке и скользят по стволу, по основание член в себя вбирая.
- Гр-р-р-р…
- Любовь моя, тебе нравится представление, которое я устроила для тебя? - касания невесомые, но совсем не там, где до безумия желаю. Легкие работают, как кузнечные мехи, но взгляд не отрывается от пухлых губ, что произносят слова, смысл которых я понимаю с трудом. - Посмотри на них, этих благочестивых жителей Капри и богов, что были на площади. Они все, словно животные, совокупляются, кто где был, тот там и занялся сексом, - с трудом отрываю взгляд от супруги и смотрю прямо в оконный проем на площадь, где сплетение движущихся тел в который раз доказывает никчемность человека, как разумного существа.
“Ведомое стадо…” - на краю сознания мысль и хриплый стон с губ. Острые ноготки жены оставляют метки на моем теле, не переходя к основным ласкам. Любимая медлит дразня, и я готов предоставить ей это удовольствие - держать меня на краю безумия. Еще. Чуть.
- ...с неизменной страстью… тебя это заводит… - лишь обрывки фраз воспринимает мой мозг сейчас.
- Черт возьми, дар-р-р! - рычу, ощущая сжатие у основание и трепетное касание к самой чувствительной части моего тела. - Да-а-ар-р… - рычание переходит в хриплый стон, когда губы супруги касаются члена у основания, и, больше не сдерживая себя, обхватываю руками голову любимой и толкаюсь вглубь ее горла, словно чтоб поместится целиком во влажное тепло. Удары бедер, пронизывающие проникновения. Бездумные, на инстинктах, ускоряясь и пытаясь получить сейчас все то, чего был лишен. Путаюсь пальцами в густой копне волос и, намотав их на кулак, вталкиваюсь по самые яйца, закрыв глаза и жаждая вкусить наслаждения, что уже совсем близко. И потому потеря объятий рта любимой воспринимается слишком остро.
- Смотри представление, которое я устроила в нашу честь, и ощущай мой рот на своей плоти, - хриплый голос супруги звучит категорично, а влага на ее губах так и манит снова погрузиться в персональный рай.
- Дерзкая девчонка, - свожу брови на переносице. Я хочу ощутить обхват ее губ, скольжение языка и неконтролируемые сокращения горла, которые нежно ласкают головку при каждом толчке, - ты ответишь за свое непослу… а-а-а… м-м-м… - непонятные звуки венчают мои грозные слова, и удовольствие жаром распространяются по телу от бедер.
Мельтешащие перед глазами картинки трахающихся людей вкупе с рьяными сосущими движениями рта Венеры грузовым поездом, несущимся без тормозов, подгоняют меня к наивысшей точке. Кажется, раздается треск камня, который я стискиваю руками, и, широко раскрыв глаза, почти перестаю что-либо видеть, пока последнее движение вперед не сталкивает меня с эмоционального обрыва.
- Хр-р-р… - звуки сквозь сжатые зубы, когда пульсирующий поток семени покидает член и скользкий палец жены проникает в задний проход, прикасаясь к простате. - М-м-м… - поцелуи, ласки и пощипывания губами мошонки качают меня на волнах наслаждения, продлевая его. Но судорожные вдохи раз за разом наполняют мои легкие воздухом, в котором сплелись аромат мой и ее в наш общий. И конечная нота пряных феромонов снова наполняет мое тело незыблемым, как сама планета Земля, желанием любить.
- Теперь можешь наказывать меня, - Венера с жемчужными каплями моего семени на груди поднимается на ноги и провоцирует улыбкой, прикосновениями и томным голосом, в котором довольство можно выделить отдельной нотой, - а я, так и быть, приму наказание.
Открытая дерзость вызывает в моей душе протест, который сливается с бушующим в крови желанием в гремучую смесь.
- Ты играешь с огнем, любимая, - мои губы расплываются в улыбке, и я резко дергаю жену на себя, чтобы снести грубым поцелуем явное предвкушение на ее лице, заменив его мольбой не останавливаться. Соленый привкус семени добавляет остроты слиянию наших губ, а податливость тела супруги в моих объятиях подбивает воспользоваться ее разрешением на полную.
Скольжу ладонями по плечам любимой, лаская и поглаживая с нажимом, а после завожу обе ее руки за спину и разворачиваю лицом к зрелищу.
- Наслаждение обоюдоострое оружие, любовь моя, - хрипло шепчу, прикусывая мочку ее уха, а после наклоняю вперед, распластывая на камне, нагретом за день солнцем. Я не выпускаю ее сведенных за спиной рук, заставляя выгибаться и тереться возбужденными сосками о гладкий камень.
Отставленные ягодицы, изящный изгиб спины и россыпь поблескивающих в свете луны волос - картинка, сподвигающая меня сместить ладонь ниже и начать разминать упругие ягодицы, раскрывая, но не касаясь влажных складок.
- Я накажу тебя, - отвожу ладонь и с громким шлепком опускаю на правую ягодицу. - Накажу, - еще один шлепок, что согревает и левую половину попы. - И ты будешь просить еще, - следующий шлепок приходится на промежность, и я специально задеваю пульсирующую горошину пальцами.
Сдавленный стон срывается с женских губ, но мне его мало. Хочу слышать свое имя, выкрикиваемое бездумно. Снова невесомые поглаживания бедер и спины, а после на отмеченные прикосновением ягодицы снова опускается моя ладонь. Звонко. И прилипая к истекающему соками лону.
- Да-а-а-а-а! - срывается громкий крик с губ Венеры, завершающийся протяжным стоном, когда я опять начинаю разминать попу, словно прося прощения или же подготавливая к следующему подходу.
- Моей богине нравится наказание, - шепчу хрипло, прижимаясь эрекцией к бедру супруги, давая почувствовать, насколько велико мое желание, а после начинаю растирать соки по промежности и особо смачивать анус, совсем не завуалированно намекая на свои дальнейшие действия. Ласковое скольжение и едва заметное погружение указательного пальца вглубь, а после снова звонкий шлепок по промежности, заставляющий жену подрагивать от желания и, не контролируя себя, кричать:
- Ма-а-арс… не дразни… возьми меня… как хочешь, возьми… - любимая извивается, пытаясь выставить и приподнять ягодицы выше, в открытую предлагая себя, но я не даю ей приблизиться и обездвиживаю, продолжая успокаивающе поглаживать по пояснице.
- Тише, тише, - скольжение по промежности и медленное погружение двух пальцев в тугое кольцо заднего прохода, но сердце пропускает удар от ощущения ее сжатия. Черт, совсем не пальцы супруга должна сжимать внутри себя. Рывок за бедра на себя, и багровую от прилившей крови головку пристраиваю к тесному отверстию заднего прохода.
Всхлипы, прерывистые стоны источают уста Венеры, когда я по сантиметру наполняю ее собой. Но долго сдерживаемая страсть срывает все заслоны, и, вместе со шлепком по ягодице, вгоняю себя по самое основание, купаясь в укутывающем объятии ее ануса.
- Только… - небольшое отступление и до упора толчок вперед, - ты!
Моя правая рука крепко стискивает бедро любимой, раз за разом толкая на себя, а левая - удерживает запястья за спиной жены, вынуждая выгибаться и при каждом следующем глубоком толчке елозить по камню грудью и чиркать сосками. Теснота, обволакивающий жар и обхват по всей длине заставляют ускоряться, вбивая себя в податливую женскую плоть.
Гулкое эхо от непрерывающейся серии шлепков мошонки о промежность, надсадные крики, превращающиеся в хриплые всхлипы, и рычание, что гулом наполняет мою грудную клетку. Движения мощные и грубые, без поблажек, а полностью отдавшись любви. Любви откровенной и без прикрас.
- Кричи! Гр-р-ромче! - рычу, не прерывая фрикций, а после скольжу рукой по бедру любимой и, просунув ладонь меж ее животом и камнем, опускаю в промежность, чтоб в следующий удар сердца стиснуть упругий комочек клитора и отправить содрагающуюся в оргазме Венеру за грань наслаждения.
- Ма-а-ар-р-рс! - то ли вой, то ли крик и неконтролируемые сокращения внутренних мышц, что выдаивают, вытягивают и забирают всю жизненную силу вместе с семенем.
Прикрываю на пару мгновений глаза, мелко подрагивая всем телом, но не разрывая связи тел, и вдох за вдохом легкие снова вкачивают в себя воздух, наполненный феромонами любви.
- Мое безумие, моя любовь, - шепот, и выпускаю сведенные за спиной руки супруги, а после притягиваю в свои объятия, накрыв воспаленные соски ладонями и согревая их прикосновением.

О, как же я завелся! Обожаю свою Справедливость, особенно ее страстные стоны. Она у меня требовательная девочка и, безупречно, красивая: у неё замечательная кругленькая попка и высокая миниатюрная грудь с дерзкими острыми сосками, которые моментально возбуждаются от моего языка и становятся ещё чувствительнее. Я нарочно дразню ее, ведь когда Юстиция злится, то заводит меня до реактивных скоростей. 
- Трахают портовых девочек, а ты у меня приличная и любимая, – строго делаю замечание ей и, подхватив на руки, мчусь в каюту. Но она еще не знает, какие сюрпризы таит моя обитель и что, несмотря на мои слова, она будет очень даже неприличной и развратной. 
Почти с порога я осторожно бросаю Юстицию на узкую койку и, нависнув сверху, двумя резкими движениями окончательно разрываю на ней одежду. Ткань трещит в такт стонам, и я избавляюсь от лоскутов, что скрывают от меня вожделенное тело. 
Член стоит колом, пульсируя от вибрирующей боли, но тупо набрасываться на любимую я не хотел. Удобно устроившись на кровати, я оседлал богиню, легонько сжав нежные ноги между своих бедер. Разумеется, приходилось быть осторожным и контролировать вес, чтобы случайно не придавить бедняжку - прецеденты, к несчастью, были. 
Я склонился над Юстицией, впиваясь в ее сладкие губы и заставляя сдаться на милость поцелуев. Войдя в раж, я проник в ее рот языком и стал жадно притеснять язычок моей девочки, а она, в свою очередь, пыталась вытолкнуть юркого нахала наружу. Ее кожа горела, тело дрожало, как при землетрясении, и, уличив момент, Юстиция резко сжала зубы, причинив мне ощутимую боль. 
- Ты за это поплатишься, - оскалив зубы, я отстраняюсь и вижу в глазах любимой испуг. 
Три раза щелкаю пальцами, в стене раздается звук открывающегося отсека. Прямо за кроватью вырастает целый арсенал секс-игрушек: плети, наручники, фаллосы, шарики на любой цвет и вкус. И пока Юстиция, не совсем понимая, что происходит, пытается приподняться на локтях и обернуться, я ловко выхватываю пару наручников. 
- Помнишь, я обещал, что привяжу тебя? – подмигиваю я. Юстиция понимает, что это игра, и возбуждение в ее глазах возвращается в двойном размере, а порывы к сопротивлению улетучиваются. И мне это на руку. 
Одним мощным движением я переворачиваю ее на живот, звонкий шлепок по ягодицам, и принимаюсь осуществлять задуманное: приковываю ее запястья к спинке кровати таким образом, что Юстиции приходится встать в коленно-локтевую позу. 
- Отлично выглядишь, моя сладенькая конфетка, – ее выпяченная попка ослепительно прекрасна. Такая гладенькая и нежная, с легким красным следом от моей ладони, она манила и вызывала дикое желание еще пошлепать по ней. 
Я не стал пользоваться арсеналом, а дрожащими от возбуждения руками расстегнул ремень и, вытащив его из брюк, намотал часть на ладонь. 
- Помнишь сегодняшний подвал? – несильный шлепок обрушивается на ягодицы любимой. Юстиция вскрикивает, в ее голосе слышно негодование и яростное возбуждение. Она жаждет бурного секса, я же жестоко оттягиваю полное удовлетворение дамы, тем самым превращая ее ожидание в одержимость. 
- А площадь? – еще один удар, но сильнее предыдущего. 
- Нептун, клянусь, я этим ремнем тебя… 
- Тс-с-с, - третий ощутимый удар не дает ей договорить. Пожалуй, хватит истязаний. Я не любитель жестокости, скорее просто обожаю играть. - Юстиция, клятвы надо выполнять, а мы оба знаем, что мой ремень останется моим аксессуаром и твоим персональным наказанием за непослушание. 
- Нептун! – она разозлилась. А я обожаю эти нотки страсти в ее голосе и то, как дрожат плечи и тело, а воздух наполняется непреодолимым напряжением. 
Мне хочется вобрать в себя ее ярость, перенаправить в еще большее наслаждение и заставить любимую забыться. Умелым движением я раздвигаю ее бедра, и моему взору открывается блестящая от возбуждения плоть, дрожащая, как листочек на ветру. Не в силах сдерживаться, я спешу унять эту дрожь и, удобно устроившись меж ног Юстиции, нежно провожу языком по сладковатым складкам. Лаская ее бархат, усиливаю напор и чувствую, как моя женщина вздрагивает и стонет, а ее жемчужина пульсирует, ожидая финальный аккорд. Я немедленно обхватываю ее губами и начинаю посасывать до тех пор, пока дикий крик из уст любимой не возвещает о моей победе. 
Ее запах окончательно сводит меня с ума. Моя страсть крепнет до твердости алмаза, и вместе с ней крепнут мои чувства, Юстиция сковывает меня невидимыми цепями, привязывает к себе навсегда, и я понимаю, что буду любить её одну до конца наших дней и никогда не отпущу. 
Выбравшись из-под нее, я молниеносно избавляюсь от брюк и пристраиваюсь сзади, поглаживая ее бедра и одновременно властно их придерживая. Настает миг слиться нам в единое целое, навеки закрепив древний, как мир, союз мужчины и женщины, бога и богини. 
- Люблю тебя, - выдыхаю прежде, чем мой член коснется заветного входа, и когда это происходит, мозг отключается, уступая место неутоленной страсти. Я вхожу в нее медленно, ощущая жаркую узость и молнии, пронизывающие наши естества. И когда она полностью становится моей, даю волю безудержному желанию обладать любимой. Я уже не контролирую ни скорость, ни силу, лишь стоны и звуки соприкасающихся в бешеном ритме тел подсказывают, что происходящее - плод истинной любви, где познание друг друга уплывает далеко за физиологические рамки. Я словно стремлюсь достигнуть ее души и подарить свою, а путь сопровождается нереальными вспышками наслаждения, доступными лишь избранным. И когда душа её найдена, во мне взрывается вулкан, извергаясь лавой и сметая все на пути, убивая меня невероятно приятным оружием, изобретенным самой природой. 
Я не знаю, сколько понадобилось времени, чтобы прийти в себя. Когда туман перед глазами рассеялся, а воздух кое-как сумел пробиться в легкие, я трясущимися руками отстегнул наручники. Все еще оставаясь в ней, я наслаждался теплом и нашим единением, но мне, тем не менее, хотелось прижать ее к себе. Оставляя тело возлюбленной, я чувствовал себя моряком, покидающим родные края. Я улегся рядом и бережно уложил измученную женщину себе на грудь. Её каштановые волосы разметались по мне, а частота, с которой её прелести то прикасались, то удалялись от моей кожи, говорила о том, что она также, как и я, пытается восстановить дыхание. 
- Мне тебя очень и очень мало, – ворчу я, когда возвращается возможность говорить. – Хочу тебя всю, твое тело, твою душу, но больше всего – твою любовь. 
Я слегка приподнимаю ее голову, смотрю в затуманенные страстью глаза и вижу в них отражение прозвучавших слов.

Эпилог

Спустя несколько месяцев. Казино De La Velle, Санкт-Винсент

Близился рассвет, и только самые азартные игроки остались в залах казино. Здесь шла речь уже не о развлечениях, а о губительных страстях. Все меньше становилось легкомысленных шуток и улыбок за игорными столами, а испарины на лбу и дрожащих рук как раз прибавилось. Фортуна хорошо знала эти признаки: напряженно следящие за коварным шариком глаза, затравленный взгляд, бледное лицо, или же стиснутые в пальцах карты. Люди уже перестали развлекаться, они жили таким образом, только в казино находя свое «я».
Ну а ее слух радовал мерный перестук рулеточного колеса. Наблюдать за захватывающим спектаклем, вновь и вновь разворачивающимся в стенах De La Velle, Фортуне не надоедало.
Поездка на Капри завершилась, но, несмотря на болезненность и сложность ситуации, не обернулась поражением в итоге. Жизнь вернулась на круги своя. Больше: то, что случилось на острове, теперь все чаще напоминало странный, туманный сон, сохранившийся в памяти лишь тревожными ощущениями, к которым не хотелось возвращаться. Она пребывала в своем мире, царствовала в нем, и не собиралась расходовать себя на то, что причиняло беспокойство.
– Отличный вечер! – управляющий приблизился, вставая рядом с ней и всматриваясь в экраны мониторов, отражающих все, что происходило в игорных залах. – Сегодня мы заработали больше обычного.
Фортуна кивнула, отмечая про себя, что невольно улыбается. Люди определенно обрели что-то благодаря выходке титана. Кому-то из них ситула морте принесла надежду и вдохнула в жизнь новые силы. Но зависимые от собственных страстей такими же и остались. Кто-то, как эти людишки внизу, были больны игрой, порабощены ею, не осознавая никаких иных ценностей. Или же погрязли в других болезнях и, алчущие успеха, признания, жаждущие удовлетворить свои похоти, больше ни к чему не стремились. Так было всегда. И будет впредь. Людская жизнь быстротечна, и надежда важна лишь для тех, кто умеет видеть и слышать наставления судьбы.
Ненависть к титану осталась в прошлом, словно ее смыли прозрачные изумрудные воды Тирренского моря. Прометей сделал свою ставку, а его умелым ходам даже самой богине удачи стоило поучиться.
Рулетку внизу снова крутанули, и крупье придвинул к игроку стопку фишек. Молодой мужчина облизал пересохшие губы, а отчаянье в на его лице сменилось ликованием. Фортуне показалось на мгновенье, что он вот-вот вскочит со своего места и пустится в пляс, не догадываясь, что совсем не слепой случай правил его победой. Ему благоволила богиня удачи, усмотрев в азартном визитере перспективного для своего казино человека. Он вернется еще не раз, приведя с собой множество таких же богатых и безрассудных друзей. А Фортуна вновь оценит жизнью преподнесенный урок.
Не отводя взгляда от зала, богиня обратилась к управляющему:
– Хорошо, Алонзо. Вы подготовили бумаги для нового казино? Я уже завтра собираюсь вылететь в Палермо.

Это последнее что слышит Юстиция. Дальнейшие действия Нептуна вышибают любые мысли и слова из сознания девушки. Она отдаётся этой лавине страсти. Каждый толчок, каждое касание, всё это сравни клейму. После сегодняшнего она не сможет жить без него.
Её стоны, его рык и звуки их близости, только это было вокруг. Нептун словно вывернул душу девушки наизнанку, она была обнажена для него не только телом, но и душой.
Оргазм, обрушившейся на неё словно цунами, который сносит всё на своём пути, выбил из неё весь воздух. Девушка стала задыхаться, воздуха в лёгких не хватало катастрофически.
Юсти не могла соображать, она не поняла как но её руки были уже свободны. Её мышцы были словно расплавленный воск. Она и слова не могла сказать, не то чтобы сопротивляться действиям Нептуна. Который уложил её себе на грудь и крепко прижал.

Девушка смотрела в глаза любимого и без слов пыталась до него донести, что её любовь у него уже есть.
Прижавшись к боку Нептуна, она словно довольная кошечка закрыла глаза и растворилась в этом моменте. Это их личный маленький рай. Ладошкой Юстиция очертила мышцы любимого, такой противоречивый и такой любимый.

Эпилог

Мы долго плавали по Средиземному морю, наслаждаясь уединением и счастьем. Когда настала пора осмотреть Египет, спускаясь вниз по Нилу, Юстиция пребывала в полном восторге, словно ребенок. Казалось, что её мало волнуют изнурительная жара и обилие насекомых, и дай волю – она с удовольствием отправится исследовать прибрежные города и деревни, позабыв о времени.
Любимая светилась от счастья, а я делал все, чтоб это сияние не угасало.
Жаль, что Нил не бесконечен. Мы даже немного посмотрели Судан, но потом решили повернуть и плыть в обратном направлении. Как не хотелось нам отпускать волшебные минуты отдыха, но работу никто не отменял. Я не решался заговорить с возлюбленной о дальнейшей нашей жизни. Зато был твердо уверен, что никуда её от себя не отпущу. Поэтому ранним утром, когда Юстиция крепко спала, словно котенок, прижимаясь ко мне, я аккуратно встал, стараясь не потревожить её ангельский сон, и направился в капитанскую рубку. Несколько звонков, с десяток распоряжений, смена курса на Суэцкий канал: я действовал решительно, но в глубине души переживал, как молодой божок. Вдруг своим напором я напугаю Юстицию? С другой стороны, мы безумно любим друг друга, и принуждать её к чему-либо я бы никогда не стал.
Подумав несколько минут, пришел к выводу, что помощницы в моем сюрпризе лишними не будут. Конечно, мое недоверие к Фидес никуда не делось, и я не собирался связываться с ней лично, понадеявшись, что племянница сделает это за меня. Созвонившись с Дианой, максимально подробно объяснил ей суть происходящего и попросил помощи. Она поняла меня с первых слов и обещала все исполнить в лучшем виде. Мне оставалось только ждать и отвлекать Юстицию.
Мой парусник, оснащенный дополнительно мощным мотором и винтами, мог запросто обходиться без ветра, одним махом превращаясь в яхту. Правда, я не любил упоминать об этой детали и использовал её только по необходимости.
- Нептун, зачем нам Красное море?! – сокрушалась моя ненаглядная, глядя в иллюминатор на песчаные очертания берега, усыпанного пальмами. Солнце пекло беспощадно, заставив нас укрыться в каюте с кондиционером. Впрочем, от воспламенения тел нас это все равно не спасло.
- Я хотел показать тебе одну потрясающее место. Мы не можем вернуться в Италию, не побывав там.
- Что за место? – в её темных глазах заиграло любопытство.
- Увидишь, когда причалим.
- Ты у меня такой загадочный, - иронично заметила моя любимая и, оторвавшись от созерцания пейзажей, вновь нырнула в мои объятия.
После обеда мы пришвартовались на небольшом причале. Юстиция с энтузиазмом засобиралась на берег, а я, как мог, тянул время: то просил ее помочь мне рубашку погладить, то запонку потерял.
- Да зачем тебе наряжаться? Или ты меня в ресторан ведешь?
- Ну, ресторан в нашей программе тоже есть.
- О, тогда мне тоже надо одеться соответственно. А я думала мы гулять пойдем! Мог бы и раньше предупредить.
- И испортить сюрприз? Нет уж, – усмехнулся я, про себя ругая богинь, которые вот уже как двадцать минут назад должны были быть здесь. – Юстиция, любимая, ты прекрасна в любом наряде.
В дверь каюты постучали.
- Ну наконец-то! – вырвалось у меня. – Юстиция, а вот и начало сюрприза. Я буду тебя ждать на берегу.
Пока моя суженная не успела ничего понять, открываю дверь и, поздоровавшись с Фидес и Дианой, спешно ретируюсь. Надеюсь, Юстиция меня не убьет. Краем глаза замечаю, что у Дианы несколько вариантов свадебных букетов, а Фидес прижимает к себе около пяти футляров с платьями.
- Фиди?! Диана?! – слышу, как Юстиция очень удивлена, и я бы все отдал, чтобы увидеть её милое личико, когда девушки раскроют ей цель своего визита, но не могу остаться. Во-первых, побаиваюсь, что те самые букеты полетят в меня, во-вторых, надо проверить подготовку на берегу и, как полагается, ждать невесту у алтаря. Если она не придет, я пойму. Хотя, вру! Лучше никому не знать, что со мной будет, если Юстиция откажется быть моей женой.
Работники отеля, которому принадлежал частный пляж, постарались на славу. Мне понравилось, как они украсили арку на фоне моря. Нежно, красиво, без лишнего пафоса. У «столика для молодых» уже ждал привезенный вертолетом работник мэрии Рима, готовый официально нас расписать со всеми документами, печатями и, главное, по закону. Конечно, для нас богов, эти бумажки чистая формальность, но без них не будет элемента традиционности и той романтики, что зарождается в мечтах при встрече своей второй половинки.
Я был одет элегантно и просто: черные брюки, белая рубашка и туфли, запекающие мои конечности, как пирог в духовке. Но чего не сделаешь, ради любви? В принципе, я планировал после церемонии поплескаться в море, так что одежда нам надолго не понадобится.
Ожидая невесту, я заметно нервничал, и работник мэрии старался меня успокоить стандартными фразами про то, что невесты всегда опаздывают.
Тонкий девичий смех, возвестил о нелепости моих переживаний. Оглянувшись, я увидел свою богиню в великолепном белом платье, с букетом роз в руках, а рядом шли её «подружки» в одинаковых голубых нарядах.
Уф, от сердца отлегло! Улыбка Юстиции красноречивее любых слов говорила о радости.
Церемония была без музыки, без людей, почти без родственников. Только я, Юстиция, и две близкие ей богини. Они подвели её ко мне под шум морских волн, и я таял, не в силах оторвать взгляд от моей красавицы!
Мы взялись за руки и уже не отпускали их даже после того, как прозвучали коронные фразы «берешь ли ты в жёны… берешь ли ты в мужья…». Мы смотрели только друг на друга, и ничего в этом мире не имело значения. Краткие «да», наш первый поцелуй, как замужней пары, и неописуемое счастье в глазах.
- Я клянусь любить тебя вечно, моя Справедливость, – шепчу ей, когда Фидес подносит нам коробочку с кольцами. Беру золотое украшение и плавно надеваю его на безымянный палец жены со словами: - Отныне мы принадлежим друг другу.
И я целую её страстно и отчаянно, будто в последний раз, хоть и знаю, что впереди у нас вечность.

Эпилог

Дно в этом месте пляжа было пологим. Я зашёл в воду, не раздеваясь, и остановился в нескольких метрах от берега. Потяжелевшая от воды ткань брюк облепила ноги, стесняя движения. На короткое время я словно вновь стал пленником властной стихии, когда желанная свобода - только иллюзия, но попробуй сдвинуться с места - и оковы тотчас возвратят назад, напоминая твое место. Но к счастью, этот плен существовал лишь в моей памяти, а необъятный простор утверждал обратное: свободен. Свободен. На этот раз окончательно.

Меня переполняли мысли: о прошлом, о настоящем, о будущем. За плечами остался еще один виток жизни, осознать и оценить который до конца только предстояло. И здесь, на берегу, я до сих пор находился не потому, что рассчитывал увидеть кого-то еще. Напротив, был уверен, что встреч в эту ночь больше не будет. Но и уходить не спешил. Стоял, вслушиваясь в едва различимый голос моря. Дневная свежесть сменилась ночным холодом, волны тихо касались усыпанного галькой берега, и шепот волн странным образом отзывался в душе, принося одновременно покой и ощущение неизбежности происходящего.

А ветер доносил иные звуки, безнадежно земные. Праздник на Капри был в самом разгаре.

Я склонился к воде, погружая в нее ладони. В прозрачной глубине отражалось бескрайнее небо. Пошевелил пальцами, словно желая дотронуться до звезд, и усмехнулся: поистине детская попытка. Они недостижимы, как в высоком небе, куда даже ветру не дотянуться, так и в этих водах, где ими можно лишь любоваться, но не приблизиться не на шаг.

Какая из этих далеких звезд была путеводной? Сейчас я мало отличался от тех, кто остался на Пьяццетте. Люди в городе предавались страстям, не подозревая, что в этот вечер многое изменилось в их жизни, и многое еще должно произойти. Блаженное неведение и возможность жить одним мгновением: они были одновременно наивными и безрассудными, и даже когда стремились заглянуть вперед, все равно ограничивались лишь предположениями. И я тоже не знал о том, что наступит уже в грядущий день. В этот момент, лучше, чем когда было прежде, понимал человеческую потребность иметь надежду. И ждать, даже не осознавая до конца, чего именно. Просто ждать.

Больше не выходя на берег, прямо по воде, я прошел к своему катеру. Сбросил мокрые вещи и довольно долго простоял под душем, одновременно согреваясь и набираясь бодрости. Порция крепкого кофе добавила сил, ведь в эту ночь я не собирался ложиться спать, а путь предстоял неблизкий. Потом поднялся на палубу и запустил мотор. Совсем скоро остров остался позади.

А над морем неспешно занималась заря нового дня…