Карен Ченс "Метка тьмы"

Поздно. Закомпостировано.

Другие переводы спасают. И есть много других дел которые нужно сделать которые не дают "тропинки" к компу прокладывать.
_________________

Виола,я попыталась еще раз.Согласна,дело стиле.Если настроиться,то можно,наверно,догрызть,но чувствуется постоянное напряжение.Текст не идет так легко,как,например,у Харрис.

А я попробовала читать ее на языке оригинала, тяжело отчего-то она мне дается...
_________________

Терпение уже заканчивается. Виола????????????????

Sonata,там много идиоматических выражений,написано современным языком.У Патриции Бриггс или Шарлин Харрис язык классический,соответственно,и читается легко

Да, это я уже поняла, нужна практика мне для такого произведения, что читать без проблем...
_________________

Давно

Ну милые мои, дождались.
Поскольку Лис так и не объявилась, а ваше терпение на исходе, чтож порадую вас, хорошей новостью.
Нам бедным и обездоленным согласилась помочь Kiki

Kiki , солнышко, спасибо огромное!!!!!!

 » Глава 4 часть 2

Остановившись наверху лестницы, женщина развернулась ко мне. Теперь в ее темных глазах не было презрения; эмоция в них была сродни страху.
– Дальше я не пойду. Я уже видела, что ожидает вас, и не имею ни малейшего желания лицезреть это снова. – На ее лице отразилось нечто похожее на жалость. – Всю жизнь к вам относились с почтением, чтобы вы хранили молчание о своем происхождении. Сегодня вечером вы будете сурово наказаны за то, что нарушили его.
Ничего не добавив, она отвернулась, и тут же стражники стали теснить меня к черной дыре. Я была значительно сильней в этом теле, но все равно не достаточно, чтобы справиться с этими мужчинами. Я затравленно смотрела на удаляющуюся спину женщины, несгибаемую и прямую, под ее малиновым платьем.
– Пожалуйста! Мадам! Почему вы так поступаете со мной? Я ничего не говорил, клянусь! – Слова были не моими – они самопроизвольно слетали с моих губ – но и они не остановили ее.
– Если вы хотите знать, кого стоит благодарить за организацию этой ночи, спросите своего брата, – бросила она через плечо прежде, чем скрыться в комнате, с силой захлопнув за собой дверь. Этот звук поставил очень жирную точку в разговоре.
Лестница была слишком узкой для того, чтобы конвоиры могли удерживать меня за руки, но так как они следовали позади меня, и не было другого пути, кроме как вниз, то от этого было мало толку. По мере того как мы спускались, становилось все темней, сюда практически не проникал свет; если не считать нескольких лучей лунного света, просочившихся через несуразно узкие окна. Ступени с выбоинами посередине были слишком скользкими от сырости, и поэтому мне было очень трудно сохранять равновесие, особенно если учесть, что я была босиком. К тому же, несмотря на плед, меня пробирала дрожь, но в этом был хотя бы один плюс – кажется, холод помог полностью избавиться от томительного возбуждения. Но в то же время ощущение тяжести от обвисшей чужеродной плоти, болтающаяся между моих ног, вызывало у меня неприязнь и отторжение, и я уже не могла больше думать ни о чем, кроме своего дикого желания начать вопить, не останавливаясь. Будучи практически не в силах совладать со своими эмоциями, я была почти рада боли, пронзившей мою ногу, когда, дойдя до середины лестницы, натолкнулась на что-то твердое, и пульсация в ноге дала мне повод подумать о чем-то еще помимо этого.
Когда мы, наконец, дошли до низа, свет от факела осветил лестницу, отбрасывая на все кругом пляшущие тени и отражаясь во влажных потеках на стенах. Внезапно стало не просто зябко, а действительно морозно, словно моя кровь застыла в венах. Меня удивлял тот факт, что вместо инея по стенам свободно стекают струйки воды.
Но хуже жалящего холода и окружающей обстановки были жалобные стоны, доносившиеся с другой стороны обитой железными полосами двери, находящейся в нескольких ярдах перед нами. Из-за толстого слоя дерева до нас долетали лишь приглушенные тихие звуки, но все равно они сводили с ума. Было очень больно слышать эти надорванные голоса, полные отчаяния от уверенности, что помощь, о которой они молят, никогда не придет. Инстинктивно я начала пятиться назад в направлении светлого пятна, отбрасываемого соседним подсвечником, но тут же грубая рука пихнула меня вперед. Споткнувшись, я ударилась коленями о неровный каменный пол.
– Туда.
Я не спешила повиноваться приказу, но толчок по ребрам, от которого сбилось дыханье, и грубый рывок руки быстро привели меня в вертикальное положение. Опустив глаза, я увидела мужчину, с залысинами и избыточным весом, одетого в запачканный кровью передник и грязные брюки из грубой шерсти. При росте пять футов четыре дюйма, мне встречалось мало мужчин, на которых я могла бы посмотреть сверху вниз, от боли и унижения я прикрыла глаза, чтобы не видеть его. Мясистые губы разошлись в усмешке, демонстрируя рот, полный серых зубов, и я, не сдержавшись, отшатнулась назад. Это, по всей видимости, доставило ему удовольствие.
– Прекрасно. Бойтесь, M'sieur le Tour. И помните, сегодня вечером вы не принц. – Он окинул меня взглядом сверху вниз. – Скоро мы увидим, так ли вы соответствуете своей репутации. Сегодня вечером, вы – Мой!
Огромный железный ключ повернулся в замке, и дверь распахнулась. До того как меня затолкнули внутрь, я успела мельком увидеть большую, квадратную комнату с толстыми каменными стенами и высокими потолками. Я снова упала, только на сей раз на грязную солому, которая практически не смягчила удара о твердый пол и воняла мочой и испражнениями. Какая-то часть меня была оскорблена тем, как этот грубый человек рассматривал меня, но буквально через мгновенье все чувства, кроме ужаса, испарились. Мой взгляд был прикован к глазам истощенной, голой женщины невыносимо туго растянутой на дыбе. Кровь бежала ручьями по ее замученному телу, ссыхаясь в толстые, вязкие реки на ее коже, коричневые пятна покрывали пол под ней. Было так много крови, что у меня в голове не укладывалось, как одно тело могло вмещать ее.
Мужчины, закованные в цепи вдоль стен, кричали, моля меня спасти их, но я едва ли замечала их. Все мое внимание было сосредоточено на женщине, хотя она не издала ни звука. Свет факела отражался в ее открытых глазах, и я не могла сказать, что это – уловка света или все же некая искра жизни все еще теплилась в них. Ради нее, я надеялась, что нет. Мужчина проследил за направлением моего взгляда и пошел к ней.
– Да, похоже, что забавляться с вашей подружкой осталось недолго. – Он проверил одну из веревок, связывающих ее руки, и я обратила внимание, что у нее нет ногтей. Кончики ее пальцев выглядели так, словно были раскромсаны, или съедены каким-то животным, а суставы распухли так сильно, что она ни за что не смогла бы согнуть свои руки, даже если бы они не были связаны.
За годы, проведенные с Тони, мне приходилось видеть многое, но расправа, как правило, была стремительной и внезапной, наподобие той, которую мне пришлось пережить сегодня вечером. К тому времени, когда у меня появился шанс что-либо сделать, все уже было закончено. Тони время от времени применял пытки, но я никогда не видела этого. Евгения очень строго придерживалась этой позиции, теперь я видела почему. Это было худшим проявлением жестокости, с которым я сталкивалась за свою жизнь: это было слишком беспричинным, слишком безразличным, слишком преднамеренным. Это не было проявлением гнева, и за этим не крылось никаких личных мотивов, чтобы мирится с этим или, по крайней мере, сделать более понятным. Ее мучения были просто частью работы.
– Тем не менее, она послужит наглядным примером, – продолжил мужчина. Он кивнул одному из двоих мужчин, устанавливающих дыбу, и тот протянул грязную бутылку вина. – Так будет со всеми, кто воззовет гнев короля. Смотри и мотай на ус, ублюдок.
Пока я стояла истуканом, не произнося ни слова, мужчина вылил вино на голову женщины, заливая лицо и шею. Полностью пропитав волосы, оно закапало на каменный пол под ней, собираясь в тонкую красную лужицу. Я очнулась от ступора, когда поняла, что он намерен сделать.
Его рука коснулась огарка свечи, и я попросила.
– Нет! Не делайте этого! Пожалуйста, m'sieur, я прошу вас …– по его расплывшейся от удовольствия роже, я сделала вывод, что отреагировала именно так, как ему хотелось, и что у него нет ни малейшего желания останавливаться. Он почти с ликованием наблюдал за моим лицом, когда подносил свечу к соседнему факелу. Она практически оплавилась, но все же крошечное пламя ухватилось за фитиль. На этот раз я не стала пытаться убедить его, а, ринувшись вперед, ухватилась за горящую свечу. Я выбила ее из его руки, но двое мучителей схватили мои руки и оттащили меня от него. Мужчина, на которого я напала, был главным тюремщиком, и когда он с улыбкой взглянул на меня, в его глазах не было практически ничего человеческого. Он нагнулся и, очень медленно подняв огарок свечи, вновь зажег его.
Я смотрела на женщину, пока он приближался к ней, не в силах отвести взгляд. В ее светло-карих глазах блеснули слезы, и она моргнула один раз, чтобы стряхнуть капли винных струй со своих ресниц, прежде чем его тело заслонило ее от меня. Частичка моего разума твердила, что он внезапно прекратит все в последний момент, что он не сделает этого, не сможет поступить так. Голос внутри постоянно повторял, что его цель нагнать на меня страх, и эта сцена организована, чтобы сделать меня более сговорчивым, и, возможно, это было действительно так. Но это не спасло ее.
Картина перед моими глазами поплыла, и чужие мысли стали затоплять мой разум. Как в фильме, передо мной раскрывались сцены других мест, других людей, проектируясь на прозрачный экран передо мной. Сквозь все это я по-прежнему видела женщину и инквизитора, застывшего на секунду перед тем, как совершить невозможное.
Чужой голос снова неожиданно заговорил в моей голове, невнятно бормоча о том, что за всю свою жизнь, проведенную в неволе, мне ни разу не приходилось видеть настоящей жестокости. Я носил тонкое белье с кружевами ручной работы, и это было непременным условием; у меня были свои книги, гитара и краски, чтобы было чем развлечь себя; мои тюремщики низко кланялись мне, когда входили в мою комнату, и не сидели в моем присутствии, если я не давал им на то своего разрешения. В моих венах текла королевская кровь, и никто никогда не забывал об этом. Никогда я не сталкивался с жестокостью подобной этой, никогда не испытывал такого страха. И вслед за этим незамедлительно прорвалась багровая вспышка ничем не замутненного гнева. Это не было правосудием или неизбежностью ради сохранения мира и стабильности страны, и не мело никакого отношения к высокопарным фразам, которыми они сейчас прикрывались. То была воля труса-садиста, который оставался чистеньким перед лицом своих подданных, в то время как такие вещи свершались за закрытыми дверьми от его имени. И при этом они еще осмеливались называть меня ничтожеством.
Я потрясла головой в попытке заставить голос заткнуться и выпутаться из паутины видений; спустя секунду это сработало. Но это вернуло меня к ничем не замутненному кошмару, в котором свеча медленно приближалась к своей цели. В шоке от нереальности происходящего я наблюдала за тем, как инквизитор поднес крошечное пламя к нескольким прядям пропитанных вином волос женщины. Они схватилась со звучным свистом, и огонь молниеносно разошелся по оставшейся части ее головы и плеч. В мгновенье верхняя часть ее тела стала темным контуром в танцующем занавесе огня. Я закричала, так как больше ничего не могла сделать. Другие заключенные тоже подняли крик, пока комната не заполнилась воплями и стуком цепей, в бессилии бившихся о твердый камень. Кроме этого мы ничем не могли помочь ей, тем самым своими криками мы чуть ли не расшатывали стены, но сама женщина не издала ни звука, пока горела.
– Мадемуазель Палмер, что с вами? Что-то не так? – Перед моими глазами появилось лицо Луи-Сезара, и я смутно чувствовала, как кто-то трясет меня. Высокий, отчаянный крик заполнил комнату, и мне потребовалась минута, чтобы осознать, что он исходит из меня.
– Mia stella, успокойся, успокойся! – Раф отодвинул француза и привлек меня к своей груди. Я засунула руки под его кашемировый джемпер, притянув так близко к себе, как только смогла, и спрятала лицо в мягком шелке его сорочки. Я глубоко втягивала знакомый аромат парфюма Рафа, но это не помогало вытеснить запах мочи, пропитавший тюрьму, и поджаренной плоти, когда-то бывшей женщиной, немногим старше меня.
Спустя минуту подняв взор, я вглядывалась в глаза Луи-Сезара.
– Скажите мне, что она была уже мертва, что ничего не чувствовала! – В моем голосе сквозило отчаянье, а отражение лица в зеркале у камина являло широко распахнутые, затравленные глаза. Это были глаза женщины, повидавшей на своем веку много ужасных вещей, нежели я.
– Мадемуазель, поверьте, я жажду сделать для вас все, что в моей власти, но я не понимаю, о чем вы спрашиваете.
Раф гладил мои волосы и растирал спину успокаивающими круговыми движениями.
– Это было видение, mia stella, просто видение, – шептал он. – У тебя и раньше они бывали; ты знаешь, что эти картины сотрутся со временем.
Я мотала головой, дрожа в его руках, пока он не привлек меня ближе. Я сжимала его с такой силой, что если бы он был человеком, то испытал бы боль.
– Не как это. Никогда как это. Они замучили ее, а затем сожгли живьем, и я не могла… я просто стояла там… – Мне хотелось выговориться, но я прикусила свою нижнюю губу, не позволяя себе сделать это. Иначе я снова окунулась бы в ужасный холод того места, а затем все мысли сосредоточились бы на единственном источнике тепла. Мне не нужно думать об этом, я не буду, и это забудется. Но, повторяя про себя слова Рафа, я понимала, что обманываю себя.
За всю мою жизнь у меня были тысячи видений о прошлом и о будущем, но ни одного мало-мальски приятного. В своих видениях я видела много разных ужасных вещей, но ничто никогда не затрагивало меня так, как это. Со временем и практикой, я научилась выбрасывать из головы то, что видела, относясь к этому так же, как другие люди к тревожным новостям по телевидению, как к чему-то не имеющему к ним непосредственного отношения и не совсем реальному. Но до этого мне никогда не приходилось принимать активного участия в видениях, обонять запахи и испытывать страх перед кем-то, кто был участником тех событий. Это можно было сравнить с ужасной автомобильной аварией, одно дело, когда ты проезжаешь мимо нее, и совсем другое, когда являешься одним из пострадавших. Я не думала, что смогу в ближайшее время забыть вид женщины.
– Mon Dieu , вы видели Франсуазу? – Луи-Сезар с ошарашенным видом сделал шаг по направлению к нам, и я глубже вжалась в кресло.
– Не трогайте меня! – Раньше, исходивший от него непонятный аромат напоминал мне некие дорогие духи, сейчас же он казался запахом поджаренной плоти женщины. Я не только не желала, чтобы он дотрагивался до меня, я даже не хотела, чтобы он находился со мной в одной комнате.
Он отступил, нахмурившись сильнее.
– Примите мои искренние извинения, мадемуазель. Я ни при каких обстоятельствах не пожелал бы, чтобы вы стали свидетельницей этого.
Раф взглянул на него поверх моей головы.
– Вы удовлетворены, синьоры? Я говорил вам, что нам пока не следует использовать Слезы, что, когда она уже расстроена или больна, видения не желательны. Но никто не слушает. Возможно, теперь вы поймете. – Он замолчал, когда Мирча появился у моего локтя и вручил ему неполный хрустальный бокал.
– Пусть она выпьет это, – скомандовал он, и Раф немедленно повиновался.
– Но я ничего не делал, – выпалил Луи-Сезар. – У меня даже нет их с собой.
Раф проигнорировал его.
– Выпей это, mia Stella; это должно помочь тебе. – Он обосновался рядом со мной в большом кресле, и я в течение нескольких минут потягивала виски, пока мое дыхание не выровнялось. Оно было настолько крепким, что я ощущала, как оно разъедает мою гортань, стекая внутрь, но эффект превзошел все мои ожидания. В какой-то степени это помогло отодвинуть воспоминания на задний план. Я осознала, что комкаю в руках некогда исправно сидящий кашемировый сюртук Рафа, сжав его до размеров выжатого, скрученного месива. Я отпустила ткань, и он улыбнулся.
– У меня есть другие, Кэсси. Тебе лучше, и я рядом. Думай об этом, а не о каком бы то ни было из твоих Видений.
Это был прекрасный совет, но у меня не получалось следовать ему. Всякий раз, когда я натыкалась взглядом на Луи-Сезара, образы угрожали завладеть мной снова. Почему Сенат хотел, чтобы я увидела что-то сегодня вечером, особенно нечто, подобное этому? Что он сотворил со мной, чтобы сделать видение настолько отличным от обычного?
– Мне нужно принять ванну, – объявила я резко. Главным образом, это было поводом убежать от Луи-Сезара, но в данном случае я могла без зазрения совести воспользоваться им.
Мирча взял меня за руку и проводил к двери напротив лестничной площадки.
– Тут находится ванная комната, и в ней должна быть приготовлена одежда. Я велю принести еду, пока ты купаешься, и мы поговорим, как ты будешь готова. Если тебе что-нибудь понадобится, не стесняйся, спрашивай. – Кивнув, я отдала ему почти пустой стакан, и убежала в прохладный, лазурный оазис выложенной плиткой ванной.
Ванна была достаточно широкой, чтобы ее можно было принять за сауну, и я с удовольствием влезла в нее, как только скинула с себя разодранную одежду. Повернув кран с горячей водой до упора, я откинулась назад, настолько утомленная, что в течение минуты просто пялилась на кусок мыла, испытывая желание, чтобы кто-нибудь потер мне спину. К счастью, беспокоящие меня эмоции отошли на второй план, оставляя меня с ощущением пустоты внутри. Я была истощена физически, а теперь и мое психическое состояние было не многим лучше.
Наконец, я начала отмывать свое тело и волосы от засохшей крови, твердя себе, что Видение, посетившее меня недавно, не имеет никакого отношения к современной действительности, что та бедная женщина пострадала и умерла за столетия до того, как я появилась на свет. Несмотря на весь ужас, это не было предупреждением о надвигающейся опасности или чем-то еще, на что я могла бы как-то повлиять. Я попыталась убедить себя, что это была просто более интенсивная версия одного из экстрасенсорных отклонений, которые иногда возникали у меня при прикосновении к очень древним предметам, побывавшим в травмирующих обстоятельствах, но это не желало вписываться в подобную схему.
Я рано научилась относиться с осторожностью к негативным парапсихическим вибрациям. Альфонс коллекционировал разнообразное древнее оружие, и однажды, будучи ребенком, я нечаянно задела находившийся в процессе чистки пистолет-пулемет Томпсона, недавно приобретенный им. Тотчас же передо мной предстала толпа, в убийстве которой это оружие использовалось, и потом это Видение преследовало меня в кошмарах в течение многих недель. Обычно, я могла предсказать вероятность того, что тот или иной предмет способен причинить неприятность до того, как коснусь его, словно они излучали предупреждение об опасности, которое я могла почувствовать, если сосредоточусь. Но мало, кто из людей запускал подобную реакцию – даже такие древние как Луи-Сезар, которые, несомненно, пережили свою долю трагических событий. Тем не менее, я приучила себя избегать рукопожатий с незнакомцами, тем самым ограждая себя от случайного получения знаний о том, кто изменяет своей жене или собирается совершить преступление. И я никогда, ни при каких ситуациях не притрагивалась к Тони, даже мимолетно. Я решила, что стоит обновить список тех, кого нужно избегать любой ценой, добавив в него новое имя.
Ополоснувшись, я слила окровавленную воду из ванной и снова начала наполнять ее. Мне хотелось ощутить себя чистой, и что-то подсказывало мне, что это займет у меня много времени. Я переборщила с пеной для ванн, в итоге она, вздувшись, переваливалась через борта ванны, падая на пол. Меня это не волновало. Единственной мыслью, беспокоящей меня в данный момент, было – смогу ли я отсидеться в ванной до рассвета и отложить разговор о планах Сената относительно меня. Я была благодарна им за защиту, но сомневалась, что вслед за помощью не поступит увесистый ценник. Хотя какая собственно разница. Я не знала, где нахожусь и, даже если бы сбежала, то прямиком бы угодила в лапы к Тони. Независимо от того, что хотел Сенат, скорее всего, мне придется расплатиться.
Проблема состояла в том, что я дала себе зарок никогда впредь не давать использовать свои способности, как это делал Тони со своими головорезами, чтобы не допустить причинения вреда кому бы то ни было снова. Я была без понятия – правда состояла в том, что я действительно была рада этому обстоятельству – скольким людям, пусть и не нарочно, причинила вред или убила, работая на короля подонков, но я понимала, что их было немало. В то время я еще не знала, для чего использовались некоторые из моих видений, но от этого мне не становилось лучше на душе. Люди, которые изобретают ядерные бомбы, не являются политиками, принимающими решение, когда использовать их, но вот в чем вопрос: хорошо ли им от этого спится ночью? У меня уже довольно давно не было нормального сна. Если то, что нужно Сенату, повлечет за собой вред кому бы то ни было еще, и мне не оставят иного выбора, хотелось бы знать точно, во что обойдутся мне мои принципы.

***

Mon Dieu – пер с фр. Бог мой

 » Глава 5

Я пришла к выводу, что мое левое запястье не сломано, а вывихнуто, и что ссадина на моей щеке была не столь ужасна, как мне казалось вначале, хотя о моей заднице нельзя было сказать того же. Падение пятой точкой на свое оружие на складе оставило на ней синяк размером с мою ладонь, и он уже приобрел отвратительный фиолетовый оттенок. Супер. Он был как раз под стать отпечаткам пальцев вокруг моей шеи; ладно хоть расцветка совпадала.
Я как раз закончила осмотр, когда в окно впорхнул Билли Джо. У меня было дикое желание отчитать его, но меня не привлекала идея быть услышанной, поэтому я покосилась на дверь. Билли был моей козырной картой, припрятанной в рукаве, и прекрасной возможностью выбраться отсюда. Мне не хотелось, чтобы кому-нибудь стало известно, что он околачивается здесь.
Видя выражение моего лица, он усмехнулся.
– Не волнуйся. Кто-то установил на эти комнаты одно из мощнейших заглушающих заклятий. Независимо от того, что у них на уме, они серьезно относятся к проблеме прослушивания.
– Отлично. В таком случае, где, черт побери, ты пропадал? – Мои эмоции дошли до точки кипения при виде его, пытающегося изобразить невинность, как будто это не он ранее бросил меня на произвол судьбы.
Билли Джо, пьяница, курильщик и картежный шулер при жизни, уже будучи мертвым в течение многих лет, стал одним из моих немногочисленных друзей. Но он был повернут на этом и прекрасно сознавал это. Заядлый, неисправимый картежник вертел в руках свой небольшой галстук-ленточку, выглядя при этом смущенным. Я знала, что это его реальная реакция и не очередная из его выходок, поскольку он до сих пор еще не сделал ни одного распутного замечания по поводу моего неглиже.
– Я столкнулся с Порцией, и она рассказала мне, что случилось. Я искал тебя в клубе, но тебя к тому моменту там уже не было. – Он приподнял свой Стетсон почти прозрачным пальцем, с каждой секундой становясь чуть более плотным. – Это все твоя работа? Задняя комната была перевернута верх дном, и всюду ползали полицейские.
– Да, для меня раз плюнуть замочить пятеро вампов и оставить их тела на обозрение полиции, чтобы довести их до инфаркта.
В соответствии с законами, принятыми среди сверхъестественного сообщества, каждому полагалось прибирать за собой наведенный бардак. Если в силу сложившихся обстоятельств вам пришлось спешно уносить ноги, оставив тела разбросанными вокруг, то вы могли не сомневаться, что это вызовет дрожь даже у привычного к убийствам патологоанатома. Это правило никогда не теряло актуальности, с того самого времени, когда было положено начало многим древним легендам, и я думаю, что с ростом численности людей эта политика стала просто жизненно необходимой. Сенат не привлекала перспектива увидеть вампиров в лабораториях, нарубленными на кусочки, пока некий ученый пытается разгадать тайну вечной жизни, или того, что ошалелое правительство организует современную версию Инквизиции.
– Какие тела? – Билли Джо обрел устойчивую структуру, так что теперь я могла разглядеть красный оттенок его модной гофрированной рубашки – по крайней мере, модной для 1858 г., – в которую ковбои обрядили его на прощанье, отправляя в персональную экскурсию по дну Миссисипи. – Кровь была повсюду, и это было подобно обрушившемуся циклону, но тел не было.
Я пожала плечами. В действительности мне не очень хотелось знать, что у Томаса был помощник, который вызвал команду уборщиков. Если кто-то еще из людей, которым я доверяла, лгал мне, я не желала об этом знать.
– Отлично, оставим пока на время мое не состоявшееся убийство. Что тебе известно о моей нынешней проблеме?
Билли Джо сплюнул комок призрачного жевательного табака на противоположную от ванны стену. От вида склизкого следа эктоплазмы, остающегося по мере его скольжения вниз, я сердито взглянула на него.
– Не делай так.
– Эй, да ты там совсем голая? – Он сидел на бортике ванны, и не особо успешно стряхивал с меня пузырьки. Если бы он сконцентрировался, то мог бы перемещать предметы, но он просто забавлялся, и поэтому его рука проходила сквозь них. Я заставила его отвернуться, пока выходила из ванной и вытиралась. Я знаю, что это глупо с моей стороны, но Билли Джо не спал с женщиной более 150 лет и иногда он отвлекался. Лучше не позволять ему витать в облаках.
– Рассказывай. Что тебе известно?
– Не много. У меня возникли проблемы с твоим поиском. Ты знаешь, что находишься в Неваде?
– Как же так… секундочку. Почему это у тебя возникли проблемы с моим поиском? – Большинство призраков привязано к какому-то определенному месту – как правило, это дом или склеп, – но Билли Джо обитал в ожерелье, купленном мной в семнадцать лет в магазине старьевщика, так что он был более мобилен. Я купила его, так как думала, что это всего лишь подделка под Викторианскую эпоху, которая подойдет для празднования дня рождения Евгении. Если бы я знала, что к нему прилагается, то не уверена, что остановила бы на нем свой выбор. Но я понятия не имела об этом, и, как бы там ни было, оно постоянно было на мне, поэтому странно, что у Билли Джо возникли проблемы с определением моего местонахождения. Что же касается времени, потраченного на дорогу, ну, в общем, можно выразиться так, что он следует более короткими маршрутами, чем большинство окружающих.
– Чем ты занимался вместо того, чтобы проводить проверку местности? – Билли Джо выглядел виноватым, однако это абсолютно не мешало ему заглядывать под мое полотенце.
– Прекрати пялиться. – И тут меня осенило. – Постой-ка. Мы, случайно, не вблизи Лас-Вегаса?
– Да, приблизительно в тридцати милях от него. Это место похоже на ранчо, если не считать, что здесь совсем нет лошадей и туристов, а работники ранчо одеты немного странно. Собственно, какая разница, если любой проходящий мимо увидит только большой, пустынный каньон с множеством запрещающих знаков.
– Тридцать миль? – Билли запросто мог подпитываться от ожерелья на расстоянии до пятидесяти миль. – Только не говори мне, что пока меня одурманенную перевозили через всю страну, а затем угрожали и заточили где-то, ты был в казино!
– Кэсси, дорогая, послушай…
– Я не могу поверить в это! – Я не часто сержусь на него, так как это, главным образом, пустая трата времени – он по определению неисправим, – но это было последней каплей. – Меня почти убили! Дважды! Если тебя не волнует, что станет со мной, подумай о том, что случится с твоим драгоценным ожерельем, если кто-нибудь пристрелит меня или перегрызет мне горло. Позволь мне доходчиво объяснить это тебе: оно окажется в шкатулке с драгоценностями у некой старой леди из скучного провинциального городишки США, находящегося у черта на куличиках!
Билли Джо выглядел пристыженным, но я очень сомневалась, что это было чувством вины за то, что могло бы случиться со мной. Он был не в состоянии долго избегать места, к которому был привязан, в противном случае, его силы иссякали – поэтому я была уверена, что рано или поздно он вернется. Чем дальше от источника он забирался, тем быстрее его сила убывала. Его самый страшный кошмар – застрять в сельском, захолустном городишке, без кабаков, стрип-клубов или игорных домов поблизости. Для него это было бы равносильно Аду. Со мной ему была гарантирована городская обстановка, так как сложно скрыться в маленьком городе. И, кроме того, был еще более важный плюс.
За долгое время наши отношения переросли в нечто подобное симбиозу. Билли Джо относился к типу призраков, которые могли впитывать энергию от живого донора, почти как вампиры. Вампы получают жизненную энергию через кровь, которая в магических терминах является вместилищем жизненной силы человека. Когда они питаются, они получают часть жизни донора, заменяя ею ту, которую они потеряли при обращении, по крайней мере, на некоторое время. Некоторые призраки могут питаться подобным образом, и так же, как и вампиры, не всегда спрашивают дозволения на это. Но Билли Джо предпочитает заручиться согласием донора, не говоря уже о том, что по его словам, по каким-то причинам, "кайф" длился намного дольше, если в качестве донора выступала я. Взамен на мое согласие делиться с ним энергией время от времени, он обязался бдительно отслеживать любые признаки приближения Тони. Как раз в этой части договоренности я чувствовала себя обманутой.
– Если от тебя не будет никакой пользы, я продам эту безобразную вещицу. – Я вытерла пар с уголка зеркала и посмотрела на уродство вокруг моей шеи. Это было массивное, затейливое золотое ожерелье ручной работы, изобилующее витиеватыми виноградными лозами и цветами вокруг расположенного в центре неограненного рубина. Продавец подержанных вещей думал, что это стекляшка, так как ему не приходилось иметь дела с неограненными драгоценностями, которые к тому же были покрыты коркой годами копившейся грязи. Даже полностью очищенное, оно, без сомнения, являлось одним из самых уродливых ожерелий, когда-либо виденных мной. Я обычно носила его под одеждой.
– Да будет тебе известно, я выиграл его у графини!
– Судя по тому, сколько раз оно закладывалось, оно на самом деле имело для тебя огромное значение, скажешь не так?
– Но ведь я всегда выкупал его? – Билли Джо начинал дуться, поэтому я решила отложить этот разговор до поры до времени. Мне было необходимо, чтобы у него не пропало желание сотрудничать, если собиралась узнать что-нибудь.
– Я не хочу сориться. Как то не до этого сегодня вечером. Мне просто нужно выяснить кое-что, как, например, то, зачем Сенат схватил меня и…
Билли Джо остановил мою речь рукой.
– Пожалуйста, не продолжай, я знаю свою работу. – Снова сев на край ванны, он говорил, в то время как я осматривала свои колени. Свеженькие царапины и синяки, несмотря на высоту сапог, украшали и ту и другую ногу, обещая мне на завтра скованность движений. Я понимала, что должна чувствовать себя счастливицей оттого, что осталась в живых, и не ныть по всяким мелочам, но почему-то эта мысль не утешала меня. Может быть, потому что не была уверена, что мне будет продолжать везти в этом плане. – Тот вамп снаружи, Луи-Сезар, откомандирован из Европы. Он – какой-то чемпион по поединкам. Говорят, что он никогда не проигрывал в битвах, а судя по тому, что я услышал, он участвовал в сотнях.
– Он может прибавить к этому счету еще одно после сегодняшнего вечера. – Не сказать, что устранение охраны составило для него большой труд, но я считаю, что с ним стоит считаться, учитывая, с какой легкостью он обезглавил парня. – Ты знаешь, что Тони подкупил нескольких чокнутых, чтобы убить меня прямо перед Сенатом?
– Это сумасшествие. Мирча убьет его.
Я немного приободрилась. Мне не приходила в голову подобная мысль. Если Тони был организатором второй попытки покушения на мою жизнь, то он определенно выставил Мирчу в плохом свете, так как ничто так быстро не уронит вас в вампирских кругах, как неспособность держать в узде своих подчиненных. Даже с учетом того, что мне Мирча нравился, он всегда производил на меня впечатление личности, у которой не стоит вставать на пути.
– Нам остается только надеяться, что именно так и будет.
– Да, хотя это не похоже на стиль Тони во взаимоотношениях со мной. – Я пожала плечами. По моему мнению, у Тони вообще отсутствовал стиль.
– Как бы там ни было, когда я узнал, что Луи-Сезар является вторым в Европейском Сенате, я кое-что разведал для тебя.
– Прекрасно. Так поведай мне это кое-что, о чем мне стоит волноваться.
Билли Джо выдал многострадальный вздох.
– Так и быть. Ты находишься в центральном штабе «MAGIC», Метафизическом Альянсе для Длительного Межвидового Сотрудничества , всем известного как сборный пункт для тех, кто активен по ночам.
– Я догадалась. – В действительности, хотя бы и на интуитивном уровне, но я это знала. Мне не доводилось бывать здесь прежде, но где еще маг мог проникнуть на заседание Сената, а вампир приветствовать верподобного как старого приятеля? У меня просто не было времени как следует все обдумать. И это не совсем стыковалось со сложившимся у меня представлением о сверхъестественном ООН. Тони был не заинтересован выносить сор из избы. Он относился к тому типу, который действовал по принципу «пронзил колом и забыл», такая практика имела широкое применение не только в среде вампиров. В этом все разновидности были едины, не желая лишний раз привлекать к себе внимание «MAGIC»: никто не будет благоденствовать с большой палкой в сердце.
– Ну, вот это, скорее всего, тебе точно не известно. Сенат пригласил этого мастера, потому что вамп, причиняющий им беспокойство, ни разу не потерпел поражения. Помнишь давнего делового партнера Тони – мастера из России, который облапошил пол Москвы?
– Распутина? – Бывший советник последнего Русского царя, Николая II, был отравлен, застрелен, заколот и утоплен неким князем, посчитавшим, что у него слишком большое влияние на царскую семью. Он был прав: царица любила неопрятного монаха-самозванца, поскольку ее сын был болен гемофилией, и только гипнотические способности Распутина могли излечивать его. Благодаря этому в его руках оказалась огромная власть, и многие из его друзей заняли важные правительственные посты. Князь и группа дворян, которых ему удалось склонить свергнуть новую городскую элиту, были очень удивлены, что яд, ножевые и огнестрельные ранения, казалось, совсем не причиняли вреда Распутину. Только после того как он свалился с моста, и они вытащили его несомненно бездыханный труп из ледяной воды, они больше не сомневались. С тех пор историки спорили о том, почему потребовалось столько усилий, чтобы убить его. Российская мафия могла бы поведать им, что трудно убить кого-то, кто уже мертв.
– Да, именно он. Распутин довел до бешенства Сенат, поскольку пожелал получить место Мей Линг. У него не было ни единого шанса пробраться в Европейский Сенат – на фоне большинства из тех сумасшедших сукиных детей даже он казался милейшим существом, – но он полагал, что здесь ему уж точно не откажут. Короче, его реакция на отказ была ужасной. На какое-то время он исчез, но приблизительно шесть месяцев назад вновь объявился и начал нападать на членов Сената. Он убил четырех и настолько тяжело ранил двух других, что никто не знает, смогут ли они выкарабкаться, а сейчас он вызвал на дуэль Консула, в которой победитель получает все. Она обратилась за помощью к Европейскому Консулу и убедила этого Луи-Сезара выступить от ее имени. Но, конечно же, это не обрадовало Мей Линг.
– Не сомневаюсь. – Когда мне было семь лет, я познакомилась с секундантом Консула, миниатюрной китайско-американской красавицей, ростом четыре фута десять дюймов и весом около восьмидесяти пяти фунтов. Она производила совершенно обманчивое впечатление. Положение секунданта и американского вице-президента не одно и то же. Ему или ей в случае убийства Консула не переходят его полномочия; оставшиеся члены Сената голосованием определяют, кто займет это место, за исключением дуэлей, когда победитель получает все. Это звание также не подразумевает, что его обладатель – второй по силе член Сената. Такое возможно, но это не является обязательным требованием. Каждый член Сената выполняет определенную функцию, по существу, это чем-то напоминает кабинет министров при президенте. Например, единственное предназначение секундантов – запугивание. Кто бы ни занимал этот пост, так же известный как "Инфорсер", он или она проводили в жизнь указы Сената, используя для этого любые средства. Которые могли включать в себя все: от дипломатии до насилия, но Мей Линг, насколько было известно, предпочитала последнее.
Она это ясно дала понять в день, когда посетила зал аудиенции Тони, чтобы забрать одного из его вампов, так что после ни у кого не возникало сомнений на этот счет. Не знаю, что натворил этот головорез, но он определенно не хотел говорить на эту тему с Сенатом. В действительности, ему настолько претила эта идея, что он бросил вызов. Мей Линг совсем недавно заняла этот пост и еще не успела создать себе репутацию; к тому же ей было всего около 120 лет, и выглядела она как китайская куколка. Скорее всего, поэтому, он решил, что сможет одолеть ее.
Меня поражает, что даже старые вампы иногда забывают, что не габариты, а мощь имеет значение, и хотя чаще всего сила зависит от возраста, но все же не всегда. У некоторых многовековых вампиров, старше Мей Линг, никогда не будет ее мощи. Мне приходилось встречать неповоротливых здоровых мужиков с кротким взглядом ребенка, вынужденных раболепствовать. Если вы были неказистым умником, тупым качком или слабаком, превращение не сделает из вас великолепного вампира. Человек жалкий при жизни становится ничтожным вампиром, и его или ее бессмертное существование будет тратиться на служение кому-то еще. Это – один из основных недостатков, прилагающихся к сделке, на чем в кинофильмах, кажется, никогда не акцентируют внимания. Но порой превращение дает шанс какому-нибудь смертному, недооцененному при жизни, засиять. В тот день я стала свидетельницей того, как миниатюрная, хрупкая как цветок девушка буквально разорвала вампа в кровавые клочья. И для меня не осталось не замеченным, какое сильное удовлетворение она испытывала от этого, как в ее темных глазах пылала жестокая радость от сознания, что это было в ее силах, и что вновь мужчина недооценил ее, только на сей раз он заплатил за это.
Она, конечно, не стала убивать его, в чем я убедилась. Его голова была невредимой и вопящей, когда она приказала, чтобы части тела упаковали в корзины и отправили Сенату. Больше я его не видела, и с того дня никто, насколько мне известно, никогда больше не бросал вызова Мей Линг.
– Зачем Консулу понадобилось приглашать первоклассного мастера? Я думаю, что она или Мей Линг могли бы запросто справиться с обычным вызовом.
– Консул сильна, но она не дуэлянт. И у Мей Линг нет опыта Распутина. К тому времени, когда он попытался захватить власть в России, за его плечами был огромный опыт; если верить слухам, то он никогда не проигрывал поединков и не проявлял щепетильности в выборе средств для победы. Свидетелей его дуэлей с мертвыми сенаторами нет, но двое первых, подвергнувшихся нападению, все еще живы, если можно так выразиться. И Марло пробыл в сознании достаточно долго, после того как они нашли его, чтобы рассказать, что Распутину каким-то образом удалось настроить трех из созданных им самим вампиров против него, причем один из них находился при нем более двухсот лет.
Несколько разрозненных частей головоломки начали складываться в единую картинку. Я описала Билли Джо свое самое последнее чудесное спасение, и он задумался.
– Да, в этом есть смысл. Я не знаю, каким образом подбирается охрана Сената, но я почти на сто процентов уверен, что из вампиров, принадлежащих к роду одного из сенаторов, разве они могли когда-либо помыслить, что кто-нибудь из своих предаст их?
– Но почему Распутин захотел убить меня? – Меня била дрожь, и она была вызвана отнюдь не холодом. Я уже смирилась с мыслью, что Тони хочет моей смерти, но внезапно оказалось, что целая группа новых личностей старается последовать его примеру. И любого из них было достаточно, чтобы вменяемый человек превратился в серьезного параноика.
– Черт его знает. – Билли Джо что-то уж слишком развеселился, и я свирепо взглянула на него. Он обожал подробные рассказы о хороших потасовках почти так же, как анекдоты, но я не собиралась развлекать его. Он поспешно продолжил. – Но я еще не рассказал самого интересного. Марло расправился с несколькими нападавшими на него перед тем, как провалиться в беспамятство, и его обнаружили на фоне тел, оставленных там же. Но никто не смог идентифицировать мертвых вампиров. Такое чувство, что они появились из ниоткуда.
– Это невозможно.
У меня не вызывало сомнений, что Крис Марло достаточно крут, чтобы убить. До обращения, этот шалопай Елизаветинской Англии успел в промежутках между написанием одних из лучших пьес эпохи поучаствовать в нескольких сотнях барных потасовок. Единственный, кто мог с ним сравниться, был парень по имени Шекспир, который весьма кстати появился спустя несколько лет после превращения Марло, и обладал действительно очень схожим стилем изложения. В конце концов, когда недолговечный актер, которого он использовал в качестве фасада для себя, умер, Марло, чтобы потешить себя, переключился на другое хобби. В течение некоторого периода времени он шпионил для правительства королевы, тем самым пополнив свои знания набором хитростей, которые пригодились ему впоследствии. В данный момент он являлся Главой разведки Сената, используя свой клан вампиров в качестве шпионов, как в рамках всего сверхъестественного сообщества, так и в других Сенатах в частности. Он помогал поддерживать общественный порядок, устраняя любого, кто мог нарушить его, вот почему Тони боялся Марло больше, чем Мей Линг. Я видела его лишь один раз, когда однажды ночью он наведался, чтобы поговорить с гостившим у нас Мирчей. Мне он тогда показался довольно милым со своими искрящимися весельем темными глазами, взлохмаченными кудрями и козлиной бородкой; он вел себя так, будто пришел на дружескую пирушку. Но ведь в мои планы не входило убийство Консула. Но если бы планировала, то сначала мне пришлось бы попытаться убить его.
Я не могла поверить в ту часть рассказа Билли Джо, которая касалась нескольких неопознанных вампов. Это было на самом деле невозможно. Все вампиры находятся под контролем мастера, либо того, который создал их, либо того, который выкупил их у создателя или выиграл в поединке. Единственный способ остаться без мастера состоит в том, чтобы достигнуть мощи мастера первого уровня самостоятельно. Ни что другое, включая убийство свое собственного мастера, не даст никакого результата; просто кто-то подчинит вас себе. Поэтому в мире насчитывается чуть меньше сотни мастеров первого уровня, и все они, главным образом, занимают места в каком-либо из шести вампирских Сенатов. Это способствует созданию хорошей иерархической структуры, и удержанию всех до единого под контролем. Большинство мастеров дают своим наиболее сильными подчиненным немного свободы, хотя энное количество их доходов ежегодно отправлялось в качестве «подарков», и любые из созданных ими слуг должны починяться прихотям их мастеров. Также время от времени мастера проверяют их, как, например, Мирча Тони, поскольку несут ответственность за них. Если Тони заказал нападение на меня уже после того, как узнал, что я нахожусь под защитой Сената, ему следовало ожидать, что Мирча займется им.
Это – довольно незамысловатая система, по крайней мере, для формы управления, потому что не так уж много вампиров достаточно могущественны, чтобы содержать ораву подчиненных. В отличие от Голливудских выдумок, не каждый вамп может создать нового. Я никогда не забуду, как однажды во время просмотра с Альфонсом старого фильма «Дракула», он смеялся до упаду от вида вампа, который через несколько дней после того, как впервые поднялся из могилы, смог создать другого. Он был невыносим в течение всей следующей недели, беспощадно глумясь над всеми более слабыми вампирами в замке, что новоиспеченный вампир трех дней от роду и то сильнее их. Но все достигшие уровня мастера при создании новых вампиров должны в обязательном порядке зарегистрировать их в Сенате, к которому относятся. Поэтому просто не может быть никаких неизвестных вампиров, слоняющихся вокруг.
– Они были новообращенными? – Это было единственной разумной мыслью, которая могла прийти мне в голову, хотя в этом тоже было мало смысла. Какая польза может быть от нескольких недавно созданных, а потому слабых вампов в сражении с членом Сената, тем более с Марло? Это все равно, что отправить детей биться с бронированным танком. И какой мастер рискнул бы своей головой и сердцем, не сообщив о новых вампах, которых он сделал? Все Сенаты жестко требовали соблюдения законов, так как корме всего прочего это могло воодушевить мастера, тайно собрать армию, а это в свою очередь воскресит память об ужасах минувших дней, когда шла почти непрекращающаяся война. Как бы там ни было, количество вампов, которое каждый мог позволить держать под своим контролем, было строго регламентировано, для поддержания равновесия сил.
– Не-а. Этого нельзя твердо утверждать, если судить только по телам. Но, исходя из количества повреждений, которые они сделали, говорят, что они были мастерами. – Видя мою реакцию, он поднял руки в умиротворяющем жесте. – Эй, ты спросила меня, что я слышал, и я рассказал.
– Откуда у тебя эта информация?
– От нескольких вампов из окружения Мирчи. – Билли Джо не подразумевал, что спрашивал их. Он способен, проплывая сквозь людей, подслушивать их мысли, считывая все, что они думают в это время. Это не столь же эффективно, как реальная телепатия, так как он не может докапываться до нужной информации, но эта способность на удивление часто пригождается. – Это не составило труда. Так как это основная тема разговоров в последние дни.
Я озадачено помотала головой.
– Не понимаю. Если Распутин нарушил закон, заманив в засаду членов Сената, почему Консул готовится к поединку с ним? Он потерял свои привилегии, когда переступил закон, не так ли? – Мне казалось, что Распутин оказался в глубоком дерьме, от этой мысли мне стало намного лучше. Если он сам выроет себе яму, то на одного плохого парня, охотящегося за мной, станет меньше, а, следовательно, не нужно будет волноваться об этом.
Проблема была не в нападениях на сенаторов – что было совершенно правомерно, – а скорее в том, как он это делал. Во времена Реформации шесть Сенатов, объединившись, наложили запрет на открытые военные действия как метод решения конфликтов. После религиозного раскола, и Католическая и Протестантская церковь проявляли чрезмерную осторожность, предупреждая своих прихожан с осмотрительностью относиться к нечестивцам, которые могли лишить их милости Божьей. Религия стала одной из насущных политических проблем из-за стремления католических и протестантских лидеров уничтожить друг друга, попыток захвата протестантской Англии армадой католиков, и, самое главное, религиозных войн, происходящих в Германии. Все шпионили друг за другом, и в итоге все больше людей начало замечать сверхъестественную деятельность. Даже при том, что большинство обвиняемых были в такой же степени людьми, как их обвинители – и, как правило, более невинными, – властям иногда везло, и они пронзали колом настоящего вампира или сжигали настоящую ведьму. Открытая война между Сенатами и даже вражда между выдающимися домами только еще больше привлекала внимание к сверхъестественному сообществу. Таким образом, дуэль стала новым, узаконенным способом решать споры.
Конечно, Тони, не собиравшийся рисковать своей жирной коротенькой шеей в открытом поединке, наряду со многими другими, чье мастерство не достигало необходимого для битвы уровня, был не в восторге от нового порядка. В связи с этим начала развиваться практика выбора чемпиона, который будет сражаться за вас, если вы не желали делать это самостоятельно. Не смотря на договоренности между дуэлянтами, закон был очень суров в части того, что позволено, а что нет. Организация засады точно относилась к табу, и то, что совершил Распутин, автоматически обеспечивало ему пронзание колом в любой части мира. Североамериканский Сенат ни за что не прекратил бы охотиться на него, а другие пришли бы ему на помощь, чтобы отбить у этого типа охоту проворачивать делишки на их собственной территории. Я решила, что он либо сумасшедший, либо очень, очень глуп.
– Мне кажется, она думает, что лучше сразиться на дуэли, чем позволить ему убирать членов Сената одного за другим. Кроме того, если Марло или Исмита не наберутся достаточно сил, чтобы дать свидетельские показания, то нет никакого реального доказательства его мошенничества. В данный момент он может заявить, что бросил им вызов, и они проиграли, честно и справедливо.
– Но если его дуэль с Консулом состоится перед всем «MAGIC» советом, он не сможет сжульничать.
– Бинго. К тому же, у нее не было иного выбора. Глава «MAGIC» Рас в бешенстве от свалившегося на него дипломатического кошмара покинул Сенат. Эльфы были очень злы, когда заявляли, что если вампирам не под силу разобраться с этим, они сделают это сами. Эльфы потеряли одного из своих дворян в перекрестном огне, а ты знаешь, как они относятся к этому. – На самом деле, мне это было не известно. Я даже ни разу не видела эльфа, и никогда не обсуждала их с кем-либо знающим. Некоторые из вампов Тони даже не подозревали, что они существуют. Ходили слухи, что они были чем-то вроде тщательно продуманной разводки, которую маги в течение многих столетий использовали в своих играх с вампирами, пытаясь убедить последних, что у них есть сильные союзники. – Круг магов также в бешенстве, хотя не понимаю почему, и требует принести им голову Распутина на блюде. Консул должна как можно скорее разобраться с этим, или подчиненные начнут думать, что она слаба. Мей Линг хороша, но она не сможет бороться со всеми претендентами, которые будут карабкаться наверх изо всех щелей, если это не пресечь в зародыше.
– Но она ведь все равно не будет сражаться с Распутиным.
– Нет, и, как я уже говорил, она не особо рада этому. Собственно, именно поэтому ее не было здесь – она охотится на него. Но ее время практически вышло. Дуэль должна состояться завтра в полночь. Мне кажется, что она решительно настроена принести его голову на пике к тому времени.
– Вот и чудненько, успехов ей. Но ты так и не объяснил, каким боком все это относится ко мне.
– Потому что я также не в курсе, крошка. – Ненавижу, когда Билли Джо говорит с южным акцентом. Это означает одно из двух: либо он шутит, либо собирается съязвить, а мне это было совершенно ни к чему. Обычно он говорил, растягивая слова, как уроженец Миссисипи с толикой ирландского акцента, пережиток голодного детства на «Изумрудном острове» . Иммигрировав в Новый Свет, он взял себе другое имя и начал новую жизнь, но полностью так и не избавился от акцента. Я хмуро взглянула на него. Сейчас я была совершенно не настроена мириться с подобным отношением. Он вел себя вполне прилично, но я была раздражена из-за того, что он проворонил появление Тони. В конце концов, это его основная работа.
– Тебе еще что-нибудь известно? Или это все? – Давным-давно я уяснила, что Билли Джо – чертовски хороший шпион, но ему нельзя доверять. О, он никогда не лгал мне – насколько мне известно, – но если он в состоянии отмазаться или найти какую-нибудь лазейку, чтобы избежать неприятностей, он, не задумываясь, сделает это.
– Я не был уверен, стоит ли рассказывать, после всей этой истории с Томасом. Тебе сейчас, наверное, не до разговоров об еще одном прихлебателе.
– Рассказывать что? – Я проигнорировала выпад в отношении Томаса, который никогда не нравился Билли Джо, главным образом, потому что мне нечего было возразить на это. Я начала проверять жалкую груду некогда дорогого клубного прикида и пришла к выводу, что ботинки и юбку, которые были кожаными, еще можно было спасти. Но футболка была порвана, а лифчик частично сгорел, хотя на моей спине это никак не отразилось. Это была одна из немногих частей моего тела, которая осталась невредимой. Футболка была не такой уж большой потерей, за исключением того факта, что мне в данный момент нечем было заменить ее, я предпочла бы не возвращаться в гостиную комнату не совсем одетая. На самом деле мне не хотелось туда возвращаться вообще, но я не могла придумать хорошего оправдания, чтобы избежать этого.
– Джимми Крыса в городе.
Я прекратила попытки очистить юбку от засохшей крови и медленно подняла глаза. Понятно, почему я терпела Билли почти семь лет? Время от времени, он отрабатывает свое содержание. – Где?
– Кэсси, дорогая, сейчас не самое лучшее время для совершения сумасшедших поступков.
– Я и не собираюсь. – Джимми был лучшим киллером Тони. Это его руками была заложена бомба в автомобиль моих родителей, тем самым поставив жирный крест на возможности нормальной жизни для меня. Я начала искать его еще до того как порвала с Тони, но он был на удивление неуловим. В мои намерения не входило позволить ему ускользнуть снова. – Где ты его видел?
Билли Джо запустил руку в то, что когда-то было каштановыми кудрями, и тяжко вздохнул. Это было не характерным для призраков поведением; он делал это намерено.
– Он в «Данте» – одном из новых стрип-клубов Тони. Он там работает менеджером в баре. Но я не думаю, что внезапно нагрянуть к нему – хорошая идея. Это место, скорее всего, кишит головорезами Тони. Лас-Вегас второй после Филадельфии город в его деловой активности.
– Не читай мне лекций о бизнесе, в котором я росла. – Я взяла себя в руки до того, как начала распространяться о Билли, любующимся достопримечательностями Города Грехов вместо того, чтобы как следует осмотреться на месте, и тем самым помочь мне выяснить, с чем я столкнулась. Я готова простить ему все, если его склонность к игре поможет мне ухватить за горло Джимми. – Мне нужна рубашка, и выход в город. Ах да, Томас забрал мое оружие. Я хочу получить его назад.
– Хм, ты не хочешь еще раз все хорошенько обдумать? – Билли что-то не договаривал, и я простонала.
– Что? Что еще? Выкладывай!
Он огляделся, но помощи ему было ждать не откуда.
– Тебе нет нужды больше беспокоиться о Джимми. Он сделал кое-что, что очень разозлило Тони, и когда я уходил, его отвели в подвал.
– Что это значит?
– А это значит, что он уже, вероятно, вне игры, или скоро будет, поэтому не стоит убегать. По крайней мере, не в том направлении. Я подумал, может быть, Рено…
– Ты ведь не можешь с уверенностью сказать, что он мертв. Он мог там настраивать автоматы или еще что-нибудь. – В Филадельфии у Тони подвалом называли подземные комнаты для пыток, но здесь это могло означать именно то, что было озвучено. – Кроме того, право убить его принадлежит только мне.
В действительности, хотя он, бесспорно, заслужил этого, я сильно сомневалась, что способна убить кого-нибудь, даже Джимми. Но это не означало, что у меня не было оснований желать встретиться с ним. Тони очень постарался, чтобы я никогда ничего не узнала о своих родителях: у меня не было ни одной фотографии, ни писем, ни альбомов выпускников старших классов. Черт, у меня годы ушли на то, чтобы хотя бы просто узнать их имена из старых газетных очерков о смертельных случаях, которые мне пришлось стащить у своих телохранителей, чтобы прочитать. Евгения и все мои наставники были приобретены у других мастеров вскоре после моего прибытия в клан, и были не в курсе, что происходило до того времени. Те же вампиры, которые были с Тони в течение многих лет и могли бы знать что-нибудь, были настолько сдержаны, что и без вопросов было понятно, что им было приказано не разговаривать со мной. Я была не настолько глупа, чтобы думать, что он пошел на такие хлопоты просто для того, чтобы ни с кем не делить мою привязанность, тем более, что он не очень-то и старался завоевать мое расположение. Нет, Тони определенно хотел скрыть от меня информацию о моих родителях, но если он и Джимми в данный момент были не в ладах, то у меня, наконец, появился некто, кто мог согласиться поведать мне о них.
Билли Джо, конечно, ворчал, но я была слишком занята, пытаясь придать презентабельный вид моей потрепанной одежде, чтобы обращать на это внимание. Он, наконец, сдался.
– Прекрасно, но мне нужно подзарядиться энергией, если ты отводишь мне роль захватчика. Это была утомительная ночь, и я исчерпал все запасы энергии.
Меня это не радовало. Я дерьмово чувствовала себя, и мне предстоял побег в Вегас; мне очень не хотелось делать это. Но едва ли я смогла бы сама пойти и произвести разведку вокруг центрального штаба «MAGIC», а посему я просто поманила его рукой без обычных препирательств. Билли Джо прижал руку к груди.
– Глубоко тронут.
– Ну, давай же.
Могу поклясться, что он лапал меня, когда мы сливались воедино, если предположить, что туманное облако может чувствовать. А зная его, я была на сто процентов уверена, что он может. Он обвеивал меня и, как всегда, эти ощущения успокаивали мои измотанные нервы. Основная масса людей посчитала бы перспективу оказаться в компании призраков ужасающей или, в лучшем случае, пугающей; но для меня они всегда были подобны прохладному бризу в жаркий день. В сложившихся обстоятельствах, я считала, что не целесообразно оказывать ему радушный прием; даже если часть меня, притягивающая призраков, втягивала его внутрь, подобно перепуганному ребенку, хватающемуся за игрушечного мишку.
На мгновение перед моими глазами пронеслись вспышки воспоминаний о его жизни: наше судно все дальше удалялось от берега, и мы сквозь пелену слез наблюдали, как серое, продуваемое ветрами побережье уменьшается у нас на глазах; симпатичная девушка лет пятнадцати, накрашенная чересчур ярко и одетая в костюм танцовщицы, одарила нас заискивающей улыбкой; молодой, амбициозный конюх попытался обмануть нас, и мы смеялись над ним, когда вытаскивали туз из его ботинка, а затем были вынуждены уклониться от ножа, брошенного его сообщником. Это практически всегда проходило именно так, и за годы я увидела достаточно миниатюрных кинохроник, что бы поражаться, как Билли удалось прожить до таких лет.
Наконец, он устроился и начал тянуть из меня энергию. Как правило, этот процесс не был неприятным, лишь утомительным, но на сей раз, стоило ему начать, как все мое тело вспыхнуло болью. Она была не всеобъемлющей, а скорее похожей на точечные разряды статического электричества от дверной ручки, которые трещали по моим венам до тех пор, пока серебряные искры не замелькали у меня перед глазами. Я попыталась приказать ему убираться вон, сказать, что что-то пошло не так, но из моих уст вырвался лишь испуганный хрип. Секунду спустя это ощущение взорвалось такой яркой вспышкой, что у меня поплыли круги перед глазами. А потом так же быстро как началось, это закончилось. Теплый бриз, обдувающий меня изнутри, был настолько плотным, что ощущался подобно жидкости; а затем Билли Джо, вырвавшись из меня, несколько раз подпрыгнул к потолку.
– Ого-го! Вот это – то, что я называю едой! – Его глаза искрились, и он выглядел намного ярче, чем должно было быть.
Я выпрямилась и, впервые за несколько последних часов, не испытала желания рухнуть на пол. Вместо усталости и небольшой слабости – моя обычная реакция на сессии подпитки Билли Джо – я чувствовала удивительную бодрость. Эффект был такой же, как от полноценного сна, уложившегося в несколько минут, и это определенно не было нормальным.
– Не подумай, что я жалуюсь, но что сейчас произошло?
Билли Джо усмехнулся.
– Какой-то вампир одолжил у тебя силу, дорогуша, наверное, чтобы не дать тебе сбежать. Он откачал большую часть твоей энергии в своего рода метафизическую сдерживающую ловушку, а сверху для надежности закутал еще своей энергией, таким образом, отрезав тебе доступ к ней до тех пор, пока не решит освободить тебя. Я чисто случайно прорвал защиту, когда попытался вытянуть из тебя энергию, и получил конкретный кайф. – Он подмигнул мне своими бровями, которые были практически такими же коричневыми и плотными, какими, должно быть, выглядели при жизни. – Давай проваливать отсюда!
– Позже. Прямо сейчас мне нужно вернуть свои вещи.
Билли Джо энергично кивнул и вылетел из окна как блестящая комета. Я сидела на бортике ванны и рассуждала, кто мог проделать со мной подобный фокус. На самом деле это было не так уж важно; просто это стало еще одним доводом, что никому здесь не стоит доверять. Хотя я и так, вроде, не собиралась делать этого.
К моменту возвращения Билли Джо, я успела прибраться. Вплывая через окно, он хмурился, и в его руках ничего не было. – Я оставил все снаружи. Из-за этой штуки могут возникнуть проблемы.
– Какая такая штука? – Удерживая полотенце, скрывающее, что на мне в данный момент ничего, кроме трусов, нет, я подошла к окну. Мне сразу бросилось в глаза то, что он имел в виду, как только моя рука приблизилась к замку, тот попытался закричать. Я затолкала конец своего полотенца в его невесть откуда появившийся рот, и хмуро уставилась на него. Разве им оказалось не достаточно, что они поместили под защиту мою энергию, поставили у моей двери группу вампов уровня мастера и держали меня где-то посреди пустыни? Неужели им действительно было необходимо еще вдобавок зачаровывать окно? Очевидно, кому-то казалось, что им нужно соблюдать предельную осмотрительность.
– Ну, прям Марли , не иначе, – сказал Билли.
– Ты так считаешь? – Спросила я саркастически, садясь на корточки, чтобы рассмотреть его поближе. На старинном, луковицеобразном замке внезапно выросла пара маленьких как бусинки глаз и большой болтливый рот. Он пытался вытолкнуть мое полотенце, чтобы выкрикнуть предупреждение, которое, без сомнения, проникнув сквозь заглушающее заклятье, оповестит о тревоге всех снаружи. Когда я попыталась схватить его, чтобы помешать его действиям, замок начал скользить туда обратно вдоль окна, уклоняясь от моих рук. Судя по выражению его лица, мне казалось, что будь у него возможность, он покусал бы меня. Я оценивающе разглядывала его.
– Принеси мне туалетную бумагу, – сказала я Билли. – И побольше.
Несколько минут и уйма беззвучных ругательств, и вот маленький Марли, наконец-то, нейтрализован, с помощью целого рулона туалетной бумаги, забитой ему в рот, и шнурков от оконных жалюзи, обмотанных вокруг него раз девять.
– Это не сможет долго его сдерживать, – произнес Билли с сомнением в голосе, в то время как крошечная сигналка вибрировала негодованием. Несколько комочков бумаги, вылетев из его рта, упали на пол прямо у нас на глазах.
– Это не имеет значения. – Я подняла оконную раму и зафиксировала ее в открытом положении с помощью вантуза, обнаруженного Билли под раковиной. – Им все равно, так или иначе, скоро станет известно, что мы сбежали – это место до чертиков напичкано охранными заклинаниями.
Я быстренько выскользнула наружу, и он, прикрыв окно, решил, что в целом неплохо справился с работой. Мое оружие было снова при мне, и вдобавок я стала обладательницей дополнительной обоймы, которую он где-то разыскал, плюс он кинул связку ключей от машины сверху рубашек. Очень облегающие топики не относились к той одежде, которую я выбрала бы для себя. Мне следовало бы уточнить, что не ношу одежду проституток, но девушка не в состоянии предугадать все. Мои сапожки и мини юбка смотрелись привлекательно и дерзко, при условии, что сверху я была одета прилично; выбрав из груды находок Билли Джо самую консервативную, я все равно была похожа на ту, кому следует брать почасовую оплату. Я стянула свои волосы в хвостик, использовав для этого заколку Луи-Сезара, но хотя это придало мне более опрятный вид, я не стала от этого выглядеть более невинно. Последний раз окинув взглядом свою внешность в зеркале, я вздохнула и положила ключи в карман. Осталось только найти гараж, и я, наконец, выплесну стресс этого дня на одном старом знакомом, и даже, возможно, почувствую себя намного лучше.

***

MAGIC переводится как магия, волшебство, но в данном случае это еще и аббревиатура Metaphysical Alliance for Greater Interspecies Cooperation
«Изумрудный остров» поэтическое название Ирландии
Марли - ямайский певец Боб Марли

Ух ты, продолжение, чудесно)))
Спасибо, сейчас буду читать
_________________

Спасибо за перевод
_________________

Богини, спасибо за проду

Виола, спасибо большое, представляю насколько не легко переводить столь насыщенный текст, справились
Для меня в новинку такое сочетание нелюдей в современном мире, призраки, вампы, колдуны и еще эльфы где-то там, не обычно, интересно