Кинодневник Кабардиночки

В моей Вообразилии,
В моей Вообразилии,
Болтают с вами запросто
Настурции и Лилии;
Умеют Львы косматые
Скакать верхом на палочке,
А мраморные статуи
Сыграют с вами в салочки!

Ура, Вообразилия,
Моя Вообразилия!
У всех, кому захочется,
Там вырастают крылья;
И каждый обязательно
Становится кудесником,
Будь он твоим ровесником
Или моим ровесником!..

В моей Вообразилии,
В моей Вообразилии -
Там царствует фантазия
Во всем своем всесилии;
Там все мечты сбываются,
А наши огорчения
Сейчас же превращаются
В смешные приключения!

В мою Вообразилию
Попасть совсем несложно:
Она ведь исключительно
Удобно расположена!

И только тот, кто начисто
Лишен воображения, -
Увы, не знает, как войти
В ее расположение!..

Две юные девицы покидают пансион мисс Пинкертон. Эмилия Седли, дочь состоятельного эсквайра, являет собой образец чисто английской, несколько пресной миловидности и добродетели. Она «обладает добрым, нежным и великодушным сердцем», но не блещет умом. Иное дело Ребекка Шарп. Дочь беспутного художника и француженки, не то певицы, не то танцовщицы, она «мала ростом, хрупка и бледна», но один взгляд её зеленых глаз уже способен сразить наповал любого мужчину. Бекки, выросшая в веселой бедности, умна, остра на язык, видит людей насквозь и полна решимости любой ценой завоевать место под солнцем, даже путем лицемерия и обмана. Что ж делать, ведь у бедняжки нет ни любящих родителей, ни состояния, ни титула — всего того, что питает добродетель ее более счастливых сверстниц.

Эмилия окончила обучение, а Ребекке нашлось место гувернантки. Они поехали в одной карете. Эпизод с фирменным евангелием учебного заведения: Эмили достался экземпляр с дарственной надписью от главы учебного заведения, а Ребекке с большим трудом нашла его служанка. Но чуть они отъехали от школы, Бекки вышвыривает священную книгу за окно кареты.

Эмилия, искренне привязанная к Бекки, приглашает её погостить, и та пользуется гостеприимством наилучшим образом. Маленькая плутовка умеет понравиться всем, но главное, она с величайшим успехом пробует свои чары на Джозефе Седли, брате Эмилии. Лесть, притворство, и этот «лентяй, брюзга и бонвиван» готов к последнему решительному шагу.
К несчастью, в дело вмешивается случай и мистер Джордж Осборн, жених Эмилии, в результате чего надежды юной интриганки рушатся, а Джозеф спасается бегством. В жизни мисс Шарп открывается новая страница: она приступает к обязанностям гувернантки в Королевском Кроули, наследственном поместье сэра Питта Кроули, «неимоверно вульгарного и неимоверно грязного старика», пьяницы, скареды и сутяги. Изобретательность, умение притворяться и лицемерить помогают Бекки завоевать расположение всех обитателей поместья, начиная с её воспитанниц и кончая мистером Питтом Кроули, старшим сыном баронета, истинным «благовоспитанным джентльменом», которого побаивается даже буйный папаша. Что касается последнего, то Бекки находит «множество способов быть ему полезной». Не проходит и года, как она становится совершенно незаменимой, чуть ли не хозяйкой в доме.

Королевское Кроули осчастливливает ежегодным визитом незамужняя сводная сестра сэра Питта, на банковском счету которой значится изрядная сумма. Эта старая дама «знается с атеистами и французами», любит весело пожить и безбожно тиранит компаньонку, прислугу, а заодно и многочисленных родственников, надеющихся получить наследство. Она терпеть не может ни сэра Питта, ни его старшего сына, зато обожает младшего — Родона Кроули — недалекого офицера гвардии, шалопая, игрока и дуэлянта. Мисс Кроули находит Ребекку настолько очаровательной и остроумной, что, заболев, увозит её в свой лондонский дом, где и завершается роман между нищей гувернанткой и младшим сыном баронета. Завершается тайным браком, ибо, несмотря на пристрастие тетушки к Свободе и Равенству, она может сильно рассердиться. Все открывается после смерти жены сэра Питта, когда он, не слишком опечаленный этой безвременной кончиной, пытается вернуть Ребекку в Королевское Кроули. Сэр Питт падает на колени, предлагая ей стать леди Кроули, и в этот миг бестрепетная Бекки в первый раз в жизни теряет присутствие духа и разражается «самыми неподдельными слезами». Зачем она поторопилась? Какой шанс упущен!

Молодую чету проклинают все. Как ни старается Родон, руководимый умненькой Ребеккой, вернуть расположение тетушки, ему это не удается. Поборница демократии и любительница романтических браков до конца своих дней так и не простит племяннику мезальянса. О сэре Питте и говорить нечего: старик буквально «теряет разум от ненависти и несбывшихся желаний», все больше опускается, и только его смерть спасает родовое гнездо от окончательного опустошения и надругательства. Супругам приходится рассчитывать только на скромное жалованье капитана гвардии. Однако неунывающая Бекки в совершенстве владеет искусством, которое ещё не раз пригодится ей в жизни, искусством жить более или менее припеваючи, не имея ни гроша наличных денег. Она не теряет надежды занять более блестящее место в обществе и согласна потерпеть, а Родон, страстно и слепо влюбленный в жену, превращается в счастливого и покорного супруга.

Тем временем над головой Эмилии сгущаются тучи, и виною тому, как это ни удивительно, оказывается Наполеон. Бегство Бонапарта с Эльбы и высадка его армии в Каннах изменяют положение дел на бирже и влекут за собой полное разорение Джона Седли, отца Эмилии. И кто же оказывается «самым несговорчивым и упрямым из кредиторов»? Его друг и сосед Джон Осборн, которому он помог выйти в люди. Имущество Седли идет с молотка, семья переселяется в убогую наемную квартирку, но не из-за этого страдает Эмилия. Беда в том, что эта простодушная девушка любит жениха не так, как положено любить на Ярмарке Тщеславия, а всем сердцем и на всю жизнь. Она искренне считает пустого, самовлюбленного и фатоватого Джорджа Осборна самым красивым и умным мужчиной на свете. В отличие от Ребекки, все поступки которой диктуются «корыстью, эгоизмом и нуждой», Эмилия живет только любовью. А Джордж… Джордж милостиво позволяет себя любить, не отказываясь от чисто холостяцких увеселений и не балуя невесту особым вниманием.

После краха Джона Седли отец запрещает Джорджу жениться на Эмилии. Более того, её собственный отец тоже слышать не хочет о браке с «сыном негодяя». Бедняжка Эмилия в отчаянии. Но тут в дело вмешивается капитан Доббин, верный друг Джорджа, честный и великодушный человек, который уже давно горячо любит Эмилию, не решаясь в том признаться даже самому себе. Он уговаривает Джорджа, не чуждого благородных порывов, жениться на Эмилии вопреки воле отца. Не стоит и говорить о том, что отец отказывается от Джорджа и лишает его наследства.

А бездушие Ребекки и Родона потрясающе, их мысли посвящены развлечениям, у них нет никакой предрасположенности к тому, чтобы сочувствовать даже своим друзьям:
Другое дело, что говорят-то они правдивые вещи, и то, над чем они смеются, в самом деле, заслуживает обличений. И это их защитная реакция перед равнодушием и неправильным устройством мира, в котором они, однако, могут существовать без особенных проблем!

В пререканиях Седли с его кредиторами, которые начались теперь и до того истерзали униженного старика, что он за шесть недель состарился больше, чем за пятнадцать предшествовавших лет, - самым несговорчивым, самым упрямым противником оказался Джон Осборн, его старый друг и сосед, Джон Осборн, которому он помог выйти в люди, который был ему кругом обязан и сын которого должен был жениться на его дочери. Любого из этих обстоятельств было бы достаточно, чтобы объяснить жестокосердие Осборна.

Вот такой пример морали, господствующей в этом мире ярмарки тщеславия. Морали, основанной не на каких-то абсолютных принципах, а на праве сильного. До тех пор, пока ты на коне, тебя все будут уважать, но когда ты оступился, тебя не замедлят добить те, кто раньше боялся и уважал тебя.
Страсть к деньгам является основой и для всех остальных эмоций и чувств. Алчность подменяет дружеские чувства, уважение, родственную приязнь. Обитатели этого места внушают себе все остальные чувства, реальным же остаётся только одно. Поэтому нравственность становится лицемерием, почтение – страхом остаться без своего благодетеля. За маской уважения к равным себе, люди таят ненависть и желание провала своему сопернику. Это мир роботов, выхолощенный одномерный мир, лишённый обычных человеческих радостей.

В одном месте Джордж говорит очень меткую фразу Эмилии о своих сёстрах:
Но вместе с тем Осборн является верным сыном своего отца и не может привыкнуть к своему новому положению. Сколько бы он не клеймил это общество, он не в состоянии выйти из него. Несмотря на резко уменьшившееся содержание, он по-прежнему живёт на широкую ногу и не собирается отказываться от выходов в свет, ведь он вырос джентльменом…

В общем, Джордж предстаёт перед нами довольно слабым человеком, не способным сделать окончательный выбор и жить в соответствии с ним. И в этом непонятном положении он на полном ходу движется к катастрофе.

С течением времени супруг Ребекки начинает меняться. Из бездушного щёголя и прожигателя жизни он превращается в нормального человека. В «Ярмарке тщеславия» течение времени весьма ощутимо, это проявляется и в постепенном изменении характеров героев. Родон становится более человечным, он смягчается. Время и бедность счищают этот лоск великосветской жизни с человека, обнажая его истинный характер. И мы видим, что Родон Кроули всегда был весьма добродушным человеком, не стесняющимся дружеских чувств. Вспоминаю красноречивый эпизод, когда Бекки не пожелала поздороваться с Эмилиией, а её супруг, напротив, не стал придавать значения обнищанию их семьи:
Ребекка привыкла жить в столь сгущенной и плотной атмосфере обмана, что даже её ближайшему сподвижнику становится невозможным жить рядом с нею, так как за её двуличием становится невозможным распознать её чувства даже по отношению к нему самому…

Обе опальные четы встречаются в Брюсселе, куда выступает полк Джорджа и Доббина и прибывает генерал гвардии Тафто с адъютантом Родоном Кроули. Полк с восторгом принимает Эмилию, но её подруга вращается в куда более блестящем обществе. Где бы ни появилась Ребекка, она всегда окружена толпой знатных поклонников. В их число попадает и Джордж Осборн. Кокетство Бекки и собственное тщеславие заводят его настолько далеко, что на балу он передает ей букет с письмом, в котором умоляет бежать с ним. (Разумеется, та никогда и не собиралась совершать ничего подобного. Она-то знает цену Джорджу.) Но в тот же день войска Наполеона переходят Самбру, и Джордж, полный невысказанного раскаяния, прощается с женой. Прощается, чтобы через несколько дней погибнуть в битве при Ватерлоо.

А Бекки и Родон после Ватерлоо проводят три года в Париже. Ребекка пользуется бешеным успехом, она допущена в самое высшее общество, французы не столь разборчивы, как англичане. Впрочем, она не собирается оставаться во Франции на всю жизнь. Все семейство (в Париже у Бекки и Родона рождается сын) возвращается в Лондон, где чета Кроули живет, как всегда, в кредит, раздавая обещания всем и не платя никому. Тетушка Родона наконец отходит в мир иной, оставив почти все состояние старшему племяннику, женатому на дочери лорда Саутдауна леди Джейн, честной и достойной женщине. Вскоре умирает и сэр Питт, а новый баронет, испытывая чувство вины перед братом (как-никак тетушкины деньги достались бы ему, если бы не женитьба на гувернантке), считает своим долгом объединить семью. И вот Ребекка снова появляется в Королевском Кроули и снова умудряется очаровать всех. Чего ей только не приходится для этого делать! Даже изображать любовь к сыну, к которому она на самом деле не питает ни малейшей привязанности.
Тонкая лесть Ребекки так пленяет новоиспеченного баронета, что он едва ли не каждый день бывает у нее в доме. Столь же часто там бывает и всемогущий лорд Стайн, вельможный покровитель Бекки, старый циник, с помощью которого бывшая гувернантка «карабкается и проталкивается вперед». Какими способами она этого добивается, никто не может сказать ничего определенного, но лорд Стайн дарит ей бриллианты и предоставляет в её распоряжение свои погреба. Наконец происходит событие, которое ставит Бекки в один ряд с респектабельными дамами, её представляют ко двору. Она входит в самые высокие круги лондонского света и убеждается в том, что сильные мира сего ничем не отличаются от «Смитов и Джонсов». Когда первый восторг проходит, Бекки становится скучно. А её муж с каждым днем чувствует себя все более одиноким среди «интриг, аристократических собраний и блестящих персонажей» и все больше привязывается к сыну.

Блистательное шествие Бекки по Ярмарке Тщеславия кончается катастрофой. Родон уличает её если не в измене, то в предательстве, пытается вызвать на дуэль лорда Стайна и в конце концов покидает Англию, чтобы занять пост губернатора острова Ковентри (выхлопотанный для него все тем же лордом Стайном). Ребекка исчезает, а Родон Кроули-младший остается на попечении дяди и его жены, которая заменяет ему мать. А что же Эмилия? Смерть мужа едва не стоила ей жизни, её спасло только рождение сына, которого она боготворит, как боготворила мужа. Долгое время она живет с родителями, стойко переносит бедность и лишения и находит отраду в маленьком Джорджи. Но старый Джон Осборн, пораженный сходством внука с покойным сыном, предлагает забрать мальчика и воспитать его как джентльмена. Бедная Эмилия расстается с сыном ради его блага и после смерти матери находит утешение в том, чтобы скрашивать последние дни старика отца. Но как раз в то время, когда Ребекка терпит сокрушительный крах, фортуна поворачивается лицом к Эмилии. Из Индии возвращается майор Доббин вместе с её братом Джозефом, который клянется, что отныне его родные не будут знать нужды. Как замирает преданное сердце майора, когда он подходит к дому, где живет миссис Осборн, какое счастье охватывает его, когда он узнает, что она не вышла замуж. Правда, и ему надеяться особенно не на что. Эмилия по-прежнему словно не замечает бескорыстной, преданной любви Доббина, по-прежнему не видит его выдающихся достоинств. Она остается верна памяти мужа, со всем жестокосердием добродетели предоставляя Доббину «смотреть и томиться». Вскоре умирает Джон Седли, а вслед за ним и Джон Осборн. Он оставляет маленькому Джорджи половину состояния и восстанавливает вдову своего «возлюбленного сына» в опекунских правах. Эмилия узнает, что и этим она обязана Доббину, узнает, что он и был неизвестным благодетелем, поддерживавшим её в годы нужды. Но «за эту несравненную преданность она может заплатить только благодарностью»…

На берегах Рейна, в маленьком герцогстве снова происходит встреча двух «подруг». Эмилия совершает заграничное путешествие с сыном, братом и Доббином, а Ребекка уже давно порхает по Европе, проматывая в карточной игре и сомнительного свойства приключениях содержание, назначенное ей мужем, и везде соотечественники из приличного общества шарахаются от нее как от зачумленной. Но вот она видит Джозефа Седли, и в её душе просыпается надежда. Бедная оклеветанная страдалица, у которой отняли честное имя и любимое дитя, как и в прежние времена без труда обводит вокруг пальца тучного щеголя и Эмилию, которые, как видно, ничуть не поумнели и ничему не научились. Доббин, всегда питавший отвращение к Бекки, ссорится из-за нее с Эмилией и первый раз в жизни упрекает её в том, что она не ценит «привязанности, которую с гордостью разделила бы более возвышенная душа».

Эмилия предстаёт перед нами сущим ребёнком. После смерти своего мужа она будто замерла в своём развитии и старалась хранить верность его идеализированному образу. Доббин наконец начинает разрушение этого образа. С одной стороны болезненное, с другой – целительное. Он рассказывает ей о том, кто на самом деле возвратил ей пианино.
Теккерей описывает в своём романе не только мир тщеславных людей, но и мир лицемеров и лжецов. Бекки расположена на одном полюсе, Эмилия – на противоположном полюсе лицемеров. Она лицемер, ведущий растительный образ жизни. Лицемер и ханжа от страха перед жизнью и не способности вникать в беды и чаяния других людей. Даже таких близких, как Доббин.

Для многих женщин ребёнок олицетворяет собой права женщины на мужчину. Эмилия настойчиво пытается засунуть между собой и Доббином Осборна-младшего, исказить и отгородиться от истинных чувств своего друга. Вернее, только другом пытается представить себе его сама Эмилия Седли. Сам Доббин мечтает о том, чтобы стать ей мужем, но она то ли не понимает этого, то ли боится думать об этом. И, действительно, она больше похожа на ребёнка, а не на взрослую женщину – это отмечает и сам автор.
"Довершает” удар по безупречному образу Джорджа Осборна в сознании Эмилии её подруга. Бекки, исполнившись восхищения Доббином и «презрительной жалости» к Эмилии, совершает единственный в жизни бескорыстный поступок. Она показывает Эмилии письмо Джорджа, доказывающее его неверность. Непросто понять, почему она это всё-таки делает и зачем. И это один из самых загадочных и великолепных моментов.
Идол повержен. Ребекка умеет разрушать, как никто другой… Эмилия свободна и может ответить на чувство Доббина. История подходит к концу. Доббин соединяется с Эмилией, они ведут тихую жизнь в уютном собственном доме и дружат с обитателями Королевского Кроули. Джозеф до конца своих дней влачит жалкую жизнь раба Ребекки. Он умирает при «невыясненных обстоятельствах»: Ребекка уморила его, присвоив половину состояния. Умирает от желтой лихорадки и Родон Кроули-старший. Его сын после смерти дяди наследует титул и поместье. Он не желает видеть мать, но назначает ей щедрое содержание, хотя она и без того достаточно обеспечена. У Ребекки немало друзей, считающих её несправедливо обиженной. Она живет на широкую ногу и усердно занимается благотворительностью. Вот и все. Счастлива ли Ребекка? Счастливы ли Эмилия и Доббин? А кто из нас счастлив в этом мире? В мире тщеславия и торговли...

Как Вы первый раз услышали об этой роли?

Мне прислали все шесть серий сценария в тот момент моей жизни, когда я находил чтение сценариев делом чрезвычайно трудным. Все казалось мне тогда нечитабельным, и уж последнее, что мне было нужно, как я полагал – это шестисерийная ВВС-шная костюмная драма – жанр, против которого у меня было предубеждение. Я полагался на мои воспоминания о 70-х годах, когда это было последним, что я стал бы смотреть по телевизору. Мне помнились эти постановки, как очень скучные и чопорные – чопорная игра, чопорные экранизации.

Вы когда-нибудь до этого читали что-то из Джейн Остен?

Нет, ни страницы. Литература XIX века казалась мне не слишком сексуальной. У меня было предубеждение, что это скорее чтиво для девчонок. Мне всегда больше привлекали такие бурные европейские романы, отчасти как обратная реакция на то, что обычно преподают в школе. Поэтому, когда мне предложили «Гордость и предубеждение», первое, что я подумал, даже еще не читав – «ох, опять эта старая боевая лошадка» - и разворачивал этот огромный конверт с замиранием сердца и большой неохотой. Другой причиной для тревоги была необходимость посвятить столько времени одному проекту; я думаю, что многие актеры стараются по возможности избегать таких долгосрочных обязательств. То есть, было множество причин, по которым мне не хотелось открывать первую страницу – но, как мне помнится, я не успел прочесть и пяти страниц, как почувствовал, что меня зацепило. Это было потрясающе. Мне не хотелось отрываться, пока я не прочитаю все до конца. Я не помню, чтобы какой-либо другой сценарий так меня разжёг и тронул, в каких-то основных вещах, которые составляют сущность романтической истории. Вы просто обязаны прочесть дальше, чтобы узнать, что случилось потом. Вы сразу же влюбляетесь в эти характеры, и Джейн Остен просто изумительно дразнит вас: у нее есть способность оставлять у вас чувство неудовлетворенности в самом положительном смысле. Она показывает вам ряд возможных вариантов развития сюжета, а затем уклоняет вас в сторону. И еще я, конечно, понятия не имел, насколько, оказывается, «Гордость и предубеждение» забавная книга – сколько в ней остроумия и легкости, и процесс чтения этой книги крайне далек от выполнения «домашнего задания».

А когда я первый раз отправился на встречу с Сью Бертуистл, я еще не успел дочитать до конца 6-й серии. Я тогда ничего не знал про Джейн Остен и понятия не имел, что она закончила эту историю счастливо. И Сью, фактически, испортила мне весь эффект неожиданности, проговорившись, что Дарси и Элизабет поженятся. И я, если честно, был этому очень удивлен, поскольку, ничего не зная об толком об этой истории, я очень легко мог себе представить, что что-то пойдет не так: ведь по ходу сюжета складывалась очень напряженная ситуация. И вообще, эту книгу можно прочесть и три, и четыре раза и все равно в процессе чтения каждый раз не быть уверенным, что в конце все сложится благополучно.

Почему Вы вначале колебались?

Я знал, что должен прислушаться к внутреннему голосу, который говорил: «Тебе же это понравилось. Это первый сценарий, который ты смог прочитать за долгое время». Я должен был отнестись к этому серьезно. Но сложность была в том, что я не чувствовал, что подхожу для роли Дарси. Я не чувствовал в себе способности сделать его таким, каким он должен быть. Он казался мне слишком значительной фигурой. Я ведь раньше и не подозревал, что Дарси был настолько знаменитым литературным персонажем. Ну, я имею в виду, что книги я не читал и ни разу не слышал, чтобы кто-то при мне о нем говорил. Но тут, стоило мне упомянуть его имя, как все сразу же начали рассказывать мне о том, как они обожают эту книгу, и как в школе они были влюблены в мистера Дарси, а мой брат сказал: «Дарси? А разве он не должен быть сексуальным?» Ну, то есть, я все это слушал, слушал, и начал думать – «О, Боже, Оливье был потрясающ в этой роли, и больше никто и никогда не сможет ее сыграть». Но мои сомнения основывались не только на этом. Дарси, конечно, очень притягательный персонаж – на страницах книги он выглядит очень волнующе и захватывающе – но я поначалу решил, что он написан совсем без внутренней перспективы. Джейн Остен пишет с женской точки зрения – в этой книге это точка зрения Элизабет Беннет. Дарси создан так, чтобы быть загадкой на протяжении почти всей истории, почти до самого конца, когда вы узнаете и его точку зрения на события. Мне это просто совсем не казалось близким. Я не знал, как мне сделать этот образ конкретным и четким для себя как для актера. Невозможно играть просто некий образ, ибо это исключительно внешняя вещь. И поэтому я начал думать, что у меня ничего не получится; что я только всех подведу и себя разочарую, поскольку не смогу сделать достаточно для того, чтобы превратить Колина в Дарси.

И парадокс ведь еще заключается в том, что вы в любом случае не можете многого делать, когда играете эту роль; он ведь практически ничего и не делает, и это казалось мне ловушкой. Я рассуждал: «Чтобы превратить себя в другого человека настолько, чтобы сыграть Дарси, я должен буду сделать чертовски много. Но «делать» что-то – это последнее, что будет правильным для того, чтобы сыграть Дарси. Единственный способ, чтобы это заработало – это уже самому изначально быть Дарси." Я взглянул в зеркало и Дарси там не увидел. Я знаю, что можно быть достаточно смелым и попытаться себя изменить, но в то же время нужно отчетливо понимать, что реально сделать, а что нет. И я не чувствовал себя способным на это, поэтому решил, что лучше всего будет ответить «нет».

А что заставило Вас передумать?

Сью была настолько твердо убеждена, что я как нельзя лучше подхожу на эту роль, что мне просто пришлось вновь вернуться к этому и обдумать еще раз. А когда я взялся перечитывать сценарий, то его чары начали уже вовсю на меня действовать; он меня коварно затянул в свои сети – настолько он был соблазнительным и возбуждающим. Я и не осознавал тогда, что это происходит, но, как только вы начинаете вовлекаться в нечто подобное, оно уже, можно сказать, проникает в вашу кровь, и вы уже, фактически, не выбираете. Я мучился, представляя, как я это играю, а потом пробовал представить себе, что я этого не сыграю, и вдруг понял, что если откажусь от этой роли, то для меня это станет серьезной утратой. Я понял, что уже подсознательно начал присваивать себе эту роль и теперь она принадлежит мне. При мысли о том, что её может сыграть кто-то другой, у меня возникало чувство ревности.

А как проходил процесс читки? Криспин Бонэм-Картер вспоминает, что он так сильно нервничал, что отправился прямым ходом в мужской туалет, и обнаружил там Вас, стонущего от волнения.

Я так и знал, что меня там кто-то застукал! Это было действительно очень страшно, настоящая нервотрепка – и не только потому, что предстояло сделать внезапное погружение и прочесть эту вещь от начала до конца вместе с огромным количеством незнакомого народа – но еще и потому, что ставки были очень высоки. Это же очень долгие съемки. Мы все будем впоследствии вариться вместе в течение пяти месяцев, и вы волнуетесь о том, что о вас подумают, и что вас сейчас будут судить. Для всех это было чем-то вроде больших проб. И еще одна вещь, которую я понял во время читки – что я бы очень не хотел играть роль Дарси в радиопостановке. Ибо в его случае физическое измерение – самое основное. Он ведь довольно молчаливый и неразговорчивый человек, и в большинстве случаев гораздо важнее то, что он не говорит, чем то, что говорит. В фильме, естественно, нам показывают его лицо и мы можем видеть его даже тогда, когда он ничего не произносит. Но на радио этого не сделаешь, так же, как и во время читки – вы же не можете сказать – «Так, вот здесь подождите все, минуточку, потому что мне нужно тут сделать вот так, и это будет – ничего.» И вот я сидел между всех этих потрясающих персонажей, которые заставляли окружающих смеяться, и думал про себя – «М-да, а я-то был скучен, не правда ли?»

Ко мне тогда никто не подошел. Я знал одного или двух актеров и разговаривал с ними, но из более чем пятидесяти задействованных актеров у очень немногих возникло желание поговорить со мной. Полагаю, поскольку я играл Дарси, то мне пришлось прилагать огромные усилия, чтобы убедить народ, что в процессе съемок я буду вести себя достаточно дружелюбно.

Эндрю Дэвис говорит, что он хотел передать ощущение, что в Дарси на самом деле скрывается нечто большее, чем мы видим вначале. Как Вы пытались это передать?

Нельзя войти в зал и сразу начать вести себя вызывающе и всячески демонстрировать свои амбиции, потому что Дарси бы этого не сделал. Но не делать чего-то – это одна из самых трудных задач в актерской игре. Я вспоминаю, что, готовясь к этой сцене, я думал о том, что мне нужно создать очень живое, динамичное и разнообразное представление, а потом не играть это действием. Например, в первой сцене на балу в ассамблее Меритона, я должен войти и испытывать обиду, гнев, раздражение, испуг, неловкость, удовольствие, ужас, забавляться, быть шокированным и т.д. – и все эти реакции проигрывать в крайне узкой рамке внешней непроницаемости, поскольку никто ведь толком не знает о том, что думает Дарси. Знаете, я играл гораздо более энергичные с физической точки зрения роли, но я не припомню, чтобы когда-либо чувствовал себя настолько физически вымотанным к концу съемочного дня, как это было с Дарси.

Я помню это особенно четко, когда мы снимали сцену, где Элизабет и я пикируемся в Незерфилде: Дарси здесь очень эмоционален, но он не хочет, чтобы она это знала, он ненавидит ее, потому что она ему нравится, он ненавидит ее, потому что в этом конкретном разговоре она оказывается умнее его, и все это происходит на глазах у семьи Бингли. То есть, внутри у него происходит миллион вещей, и в то же время он должен держать себя в руках и всем своим видом показывать, что его это все никоим образом не задевает; он не должен обнажать свое внутреннее смятение. И вот он сидит там, настолько спокойный и неподвижный, насколько его эмоции позволяют ему сдерживаться. Технически, вы просто должны постараться представить себе все это и затем, отталкиваясь от этого, соответственно сыграть.

Что было для вас самым трудным в процессе съемок?

То, что мне больше всего не понравилось в процессе съемок – это тот неизбежный факт, что Дарси в этой истории отсутствует на протяжении довольно долгого времени, и поэтому мне приходилось иметь дело с большими интервалами в работе. Первый месяц я ощущал, что начался этот прекрасный период, когда фильм, казалось, простирается перед нами, уходя в бесконечность, и все казалось возможным – и вдруг внезапно меня на пять недель из этого процесса исключают. Это было ужасно. Мне особо нечем было заняться в середине съемок, и, когда я все приезжал на съемочную площадку, то видел, что там полно каких-то незнакомых мне людей и они, казалось, снимают какой-то совершенно другой фильм, про семейство девушек. Я чувствовал себя аутсайдером, если честно – и, разумеется, это именно то, кем Дарси и являлся в этой части истории. Я помню, что говорил – «я все равно хочу приезжать на съемки, даже если не снимаюсь, чтобы сохранить чувство того, как эта история развивается».
А когда вы снова начинаете сниматься, то присутствует страх, что та магия, влияние которой вы чувствовали на себе в начале съемок, на этот раз может уже не повториться. Все это материи настолько тонкие, бесформенные. После чего прошло еще две недели и меня опять услали. И это, конечно, очень повлияло на мое ощущение, что я – часть этого процесса, часть единой команды. И я чувствовал, что мне очень тяжело поддерживать в себе это ощущение вплоть до самого конца съемок. Там было огромное количество действующих лиц, и было множество людей, с которыми я практически так и не пересекся – просто потому, что я с ними не работал в процессе съемок, поскольку мой персонаж не имел с их персонажами никаких отношений. График съемок разъединяет вас.

Помог ли Вам сценарий Эндрю Дэвиса лучше понять характер Дарси?

Да, я думаю, что он явился прекрасным введением в мир Джейн Остен, потому что Эндрю лишен того абсурдного академического благоговения, с которым люди подчас относятся к классической литературе. Он преподносит это как необычайно приятную историю. Если бы я начал с романа, может быть, меня бы это так и не увлекло. Я полагаю, что приземленность Эндрю и то, что он подчас прописывает некоторые вещи гораздо более определенно, чем это делает Джейн Остен, очень мне помогли. Он делает вполне явные предположения о том, что Дарси думает, когда он смотрит с непроницаемым лицом на толпу людей, и это помогает Дарси стать чем-то большим, чем просто образ.
Когда работаешь над подобной ролью, интересно, если ты чувствуешь плавность и логику в своем характере в каждый момент времени. Когда что-то по какой-то причине кажется неправдоподобным, возникает диссонанс и тебе приходится напрягать воображение, чтобы придумать оправдания, почему твой характер делает то-то и то-то. А с Дарси мне никогда не приходилось этого делать – ну или очень редко – и мне внезапно пришло в голову, что Джейн Остен действительно как-то инстинктивно ухватила внутреннюю сущность Дарси, хоть у нее и не хватило самонадеянности подробно описать ее. Но она описывает внешнего человека настолько логично, что внутренний человек «играет».

А Вы можете привести какой-то конкретный пример?

Я помню, что думал о том, как логично то, что Дарси отказывается танцевать с Элизабет на балу в Меритоне. Я соглашаюсь пойти на вечеринку с моим другом Бингли. Он меня подбадривает: «Пойдем, там будет чудесный бал и много женщин». Я приезжаю. Я ужасно стеснителен – и вообще чувствую себя крайне неловко в ситуациях, когда нужно светски общаться. Это вообще не то место, где я обычно бываю, и я понятия не имею, как разговаривать и держаться с этими людьми. И поэтому я защищаюсь, прячась под показным фасадом неприятия и снобизма. Бингли немедленно знакомится с самой красивой женщиной в зале, заставляя меня чувствовать еще меньше уверенности в себе. И вот он подходит ко мне с широкой и радостной улыбкой и говорит, что я должен потанцевать. Я говорю – «Ты же уже занял самую красивую девушку в зале», - а он отвечает: «Ну ладно, хорошо, а как насчет ее менее привлекательной сестры?» - и это только осложняет ситуацию, в которую я себя загнал. Тогда я говорю – «Она, конечно, ничего, но недостаточно хороша для меня», но то, что я говорю на самом деле, это – «Послушай, я вроде как должен быть лучше тебя по всем статьям, так что нечего подсовывать мне менее красивую сестру. Я даже и не собираюсь рассматривать этот вариант.» И, когда я держал это все в голове во время съемки, я обнаружил, что сцена фактически сыгралась сама собой.

В конце романа Дарси говорит Лиззи, что не знает, в какой именно момент он в нее влюбился. Но Вам наверняка пришлось обозначить для себя этот путь более конкретно.

Да, очень интересно изыскивать зацепки, которые приводят Дарси к тому, что он влюбляется. Конечно, любовь часто начинается с чего-то вполне тривиального, что привлекает ваше внимание. Но в случае с Дарси, его внимание вообще крайне редко что-либо привлекало. Поэтому, как мне кажется, первая зацепка – этот тот дерзкий вызов, который бросает ему Элизабет, услышав, как он говорит: «что ж, она как будто недурна, но не настолько хороша, чтобы пленить меня». В тот момент, когда она проходит мимо и бросает на него этот дерзкий, нахальный взгляд, Эндрю Дэвис очень помог мне, написав в сценарии – «Дарси сам привык смотреть на людей таким образом, но не привык, чтобы на него самого так смотрели». Так что в этот момент, я думаю, он обращает на нее внимание просто из-за своего смятения и из любопытства; она начинает его заинтриговывать, и это, как я подозреваю, вообще первый раз, когда женщина его по-настоящему интригует, и ему хочется узнать о ней побольше. Мне пришло в голову, что именно с такого момента, как этот, вы можете оказаться на фатальном пути, неважно, подозреваете вы об этом или нет.

Дарси начинает проявлять интерес к Элизабет во время приема у Лукасов, когда он приглашает ее танцевать, а она отказывается. Как вы думаете, что с ним происходит на этом этапе?

До этого момента, как мне кажется, Дарси вообще никогда толком и не смотрел на женщину – ну, я имею в виду, не смотрел реально, всерьез, по-настоящему заинтересованным взглядом – хотя какие-то женщины и нравились ему в обычном смысле. Правда заключается в том, что он пресыщенный и скучающий. Он один из самых богатых людей в Англии, и до этих самых пор этого было вполне достаточно, чтобы делать его привлекательным в глазах женщин. Я помню, что прочел одно выражение, которое мне очень помогло: «человеку с положением не обязательно кого-то развлекать». Для меня это был ключ к пониманию Дарси – я подумал, что если бы он был еще и очаровательным, его жизнь могла бы стать совсем невыносимой. И в результате, как из-за стеснительности, так и из-за отсутствия необходимости, он держится отчужденно и равнодушно. И вот ему встречается Элизабет и фактически дает ему шанс действовать, и это, скорей всего, для него в первая в жизни возможность быть инициатором, быть преследователем, а не преследуемым: и устоять невозможно. И тогда он впервые замечает ее глаза. То, что в начале его интригует, постепенно становится для него глубоко эротическим.

И вот, наконец, она все-таки соглашается танцевать с ним на балу в Незерфилде…

Да. Мне кажется, что та последовательность движений, которой они придерживаются, танцуя вместе, просто великолепна, потому что она идеально отражает их отношения на этом этапе. Мы видим в Элизабет непосредственность и игривость, и есть что-то слегка комичное в том, как Дарси пытается сохранить свои формальные манеры, когда приходит его черед давать остроумный и находчивый ответ в их пикировке. Она говорит нечто, что уязвляет его, но ему предстоит сделать полный круг из восьми шагов прежде, чем ему будет позволено ответить.

Джейн Остен здесь дает нам объяснения тому, почему Дарси решает отступиться и излечиться от этого «безумия», но он уже увяз по уши, прежде чем понял, что это произошло. Поначалу для него это нечто вроде спортивного интереса. А затем он внезапно чувствует, что стал уязвимым и ранимым, и это страшно его обижает. Несколько раз он решает, что должен уже взять себя в руки, и в эти моменты его поведение становится довольно странным и парадоксальным – он и преследует, и сторонится Элизабет одновременно. Он убежден, что не будет танцевать с ней, и затем приглашает ее на танец; он поджидает ее в местах, где, как он знает, она прогуливается, но, встретив ее, не заговаривает с ней; он появляется в пасторском домике в Хансфорде, а затем ведет себя так, словно это она пришла к нему в гости.

Вам пришлось снимать сцену первого предложения буквально на вторую неделю после начала съемок. Как это на вас повлияло?

Поначалу это казалось катастрофой. Всем известно, насколько важна эта сцена. По техническим причинам нам пришлось в начале снимать много более поздних по времени сцен с участием Дарси – тех, где он раскрывается как гораздо более приятная личность, – а затем снять эту кульминационную, критическую сцену. И в силу того, что так неудобно было снимать эту сцену в самом начале, и потому, что она очень нервная, мы в результате уделили ей огромное внимание, и снимали ее с высоким уровнем адреналина в крови, так что, возможно, что это и придало ей нечто, чего бы в ней никогда и не было, если бы снимали ее позже, в более комфортной и устоявшейся атмосфере. Было такое ощущение, что мы прыгаем прямо в омут с головой, и Саймон Лэнгтон справился с этим просто потрясающе.

Как Вы работали над этой сценой?

Я задал себе несколько наиболее фундаментальных вопросов касательно того, что я хочу сделать в этой сцене. Я спросил себя: «Чего мой персонаж пытается добиться?», и затем: «Как он собирается преодолевать любые препятствия, которые встанут у него на пути?» В этом случае, главный вопрос был: «Как Элизабет может сделать это трудным для меня, и как я сам могу сделать это трудным для себя?» Если вы постараетесь решить для себя эти проблемы, то в результате у вас появятся способы и средства, которые помогут найти правильный подход к этой сцене.

Например, я понял следующее: в тот момент, когда Дарси входит в эту комнату и начинает говорить все эти шокирующие вещи – «Я для тебя, конечно, слишком хорош, но не выйдешь ли ты, тем не менее, за меня замуж?» - если я сыграю это так, как если бы я понимал, что веду себя при этом высокомерно и вызывающе, то это никогда не сработает. Я пришел к выводу, что должен сказать это так, словно это самая разумная вещь, которую можно сказать в данных обстоятельствах, и я задумался - «А как мне это сделать? Как мне заставить зазвучать эту невероятную речь про то, что ее семейные связи – это полная катастрофа – как нечто разумное и имеющее смысл?» И решил – «Хорошо, представим себя на минутку в той эпохе, в 1813 году» - и с этой остеновской перспективы весь этот разговор о разумном и неразумном браке сразу обрел самый что ни на есть действенный смысл. Нарушать классовые барьеры в то время действительно могло считаться катастрофой; это могло привести к самым различным бедствиями и несчастьям; социальная ткань того общества была к этому крайне чувствительна, и так далее.

Он также настолько высокомерен, что полагает, будто страшно ее облагодетельствовал своим предложением. Любая женщина, которую он встречал в жизни, безусловно, ответила бы «да» на предложение от него руки и сердца. И со стороны Лиззи было бы безумием ответить «нет», не потому, что он полагает, что она находит его привлекательным – я думаю, дело здесь в не в этом – а потому, что это наиболее выгодное предложение, на которое когда-либо могла бы надеяться не только она, но и особа, даже занимающая гораздо более высокое социальное положение. Я думаю, что он полагает – как и любой полагал бы в то время – что для нее вроде как счастливый финал для Золушки.
И вот Дарси приходит к нему с этим неблагоразумным предложением, каким оно является в его собственных глазах. И что он говорит ей, так это следующее: «Я делаю тебе предложение, из-за которого ты можешь счесть меня опрометчивым, безответственным, и, возможно, даже где-то ребячески наивным; но я не хочу, чтобы ты так обо мне думала, ведь я не такой: смотри, ты видишь, я тщательно продумал каждую деталь и все последствия; я отдаю себе отчет и в том, что моя семья рассердится, и в том, что люди будут воротить от нас нос, и в том, что наше социальное положение слишком разное. Так что не подумай, что я не принял во внимание все эти проблемы – не считай меня беспечным, легкомысленным мальчишкой. И тем не менее, учитывая все эти обстоятельства, я нахожу, что моя любовь к тебе настолько велика, что все эти возражения кажутся мне незначительными.» И, если посмотреть с этой точки зрения, то это получается невероятно романтическое признание в любви. Я даже почувствовал некоторую обиду, когда, после того как мы это сняли, все думали, что я сказал что-то ужасное; я уже настолько проникся его мотивами, что мне искренне оказалось, что его речь была просто очаровательна. Конечно, когда вы смотрите эту сцену, вы не видите ее с его точки зрения. Вы видите самодовольного человека, который входит и изливает все эти напыщенные сантименты, как будто они являются самой естественной вещью на свете, а потом еще имеет наглость изумляться, когда Элизабет ему отказывает – и я думаю, что это правильно. Но я никогда не смог бы сыграть это изумление, если бы не подошел к этому предложения с такой точки зрения.

После этого он не видится с ней до тех пор, пока неожиданно не наталкивается на нее в Пемберли. Что он пытается сделать на этой стадии?

Джейн Остен довольно неопределенна и расплывчата в своих описаниях Дарси в этот период, поэтому мне пришлось искать какие-то подсказки тому, в каком виде он должен здесь предстать. Тут есть противоречия. Часто спрашивают, изменился ли Дарси в процессе этой истории, или это просто мы выяснили в процессе этой истории, какой он на самом деле человек. Я думаю, здесь имеет место сочетание и того, и другого. Его экономка говорит о нем с большой любовью и рассказывает, что он всегда был заботливым братом и очень добрым и хорошим хозяином в своем поместье. То есть, это он не вдруг превратился в хорошего человека; я думаю, что он всегда был хорошим человеком, под этой внешней холодной и замкнутой оболочкой.

Я понимал, что, когда он сталкивается с Элизабет в Пемберли, ему нужно успеть ей очень многое доказать в очень короткий промежуток времени. Он должен показать ей примерно минуты за три, что он готов извиняться, что он может быть и нежным, и сговорчивым, и не быть снобом. Ему нужно успеть удержать ее, пока она не уехала, и доказать, что он попытался изменить те аспекты своей натуры, которые так отталкивали ее раньше. Он хочет, чтобы она любила его; но как вам заставить кого-то полюбить вас буквально за несколько минут? И как вам это сделать, все же сохраняя правдивость по отношению к характеру Дарси?

Ну, а отказ Лиззи все-таки вызывает в Дарси какие-то реальные изменения или нет?

О, да. Нельзя думать, что Дарси просто останется таким же, как был раньше. Это предполагает хотя бы тот факт, что он пишет ей письмо, где объясняет все мотивы своих действий и делится очень личной информацией – это ведь уже очевидно поступок, который совершенно не вяжется с его характером. Мне кажется, после ее отказа он невероятно страдает, потому что любит её. Я думаю, он страшно мучается, поскольку ее слова так рельефно высветили все его поведение в течение всей жизни и самый его характер.

А в чем на самом деле виновен, как я считаю, так это в глупости. Я понимаю, что это, может, и недостойный взгляд на него, но, как мне кажется, его основной недостаток – это глупый, поверхностный социальный снобизм – и это тот горький урок, который ему предстоит усвоить. И я думаю, что в этом смысле он действительно изменился. Он ведь в книге так прямо и говорит, что его отец привил ему хорошие ценности, но также приучил его плохо, презрительно думать о мире за пределами своего социального круга. Он, в общем, боится всего, что выходит за рамки его привычного опыта и совершенно уверен, что не встретит там ничего, кроме варварства. Люди часто делают предубежденные заключения о других сферах цивилизации, и это именно то, чему и подвержен Дарси. Это невежество.

И он получает урок, когда влюбляется в одну из этих варваров, и понимает, что она по меньшей мере ему ровня, если не превосходит его и в остроумии, и в интеллектуальном развитии, и в чувстве собственного достоинства. Она настолько глубоко захватывает и провоцирует его, что его прежние предубеждения уже не могут выжить после этого. Я думаю, что все-таки какие-то остатки прежних взглядов останутся у него и впредь – его всегда будут раздражать глупые, утомительные люди, которые слишком много говорят. Я не думаю, что он когда-нибудь научится восхищаться миссис Беннет или начнет приходить в неописуемый восторг при виде сэра Уильяма Лукаса.

Ну и, конечно, он пока не очень-то научился смеяться над собой. Он научился критиковать себя, что, возможно, уже первый шаг на этом пути, но он пока не умеет увидеть себя в смешном свете и получать от этого удовольствие. Впрочем, с таким партнером по жизни, как Лиззи, семейная жизнь станет для него вопросом выживания, и совершенно очевидно, что этот урок ему суждено будет выучить достаточно скоро.

Оглавление:

1. Марлон Брандо
2. Френсис Форд Коппола
3. Пьер Паоло Пазолини
4. Микеланджело
5. Галилео Галилей
6. Николай Коперник
7. Артур Шопенгауэр
8. Николай Гоголь
9. Оскар Шиндлер
10. Уильям Шекспир
11. Виктор Гюго
12. Томас Мор
13. Жорж Дантес
14. Тамерлан
15. Леонардо да Винчи
16. Максим Горький
17. Мустафа Кемаль Ататюрк
18. Джозеф Пулитцер
19. Чарльз Спенсер Чаплин
20. Петр Столыпин
21. Никита Хрущев
22. Сергей Михалков
23. Зигмунд Фрейд
24. Карл Маркс
25. Андрей Тарковский
26. Казанова
27. Артур Конан-Дойль
28. Эммануил Кант
29. Джон Уэйн
30. Гленн Миллер
31. Александр Даргомыжский

ЛУЧШИЙ ФИЛЬМ

• «Алиса в стране чудес»
• «Аватар»
• «Гарри Поттер и Принц-полукровка»
• «Мальчишник в Вегасе»
• «Сумерки: Новолуние»

ЛУЧШАЯ ЖЕНСКАЯ РОЛЬ

• Аманда Сэйфрид – «Дорогой Джон»
• Эмма Уотсон – «Гарри Поттер и Принц-полукровка»
• Кристен Стюарт – «Сумерки: Новолуние»
• Сандра Баллок – «Невидимая сторона»
• Зои Салдана– «Аватар»

ЛУЧШАЯ МУЖСКАЯ РОЛЬ

• Ченнинг Татум – «Дорогой Джон»
• Дэниел Рэдклифф – «Гарри Поттер и Принц-полукровка»
• Роберт Паттинсон – «Сумерки: Новолуние»
• Тэйлор Лотнер – «Сумерки: Новолуние»
• Зак Эфрон – «Снова 17»

ПРОРЫВ ГОДА

• Анна Кендрик – «Мне бы в небо»
• Крис Пайн – «Стар Трэк»
• Габури Сидибе – «Сокровище»
• Логан Лерман – «Перси Джексон и похититель молний»
• Куинтон Арон – «Невидимая сторона»
• Зак Галифианакис – «Мальчишник в Вегасе»

ЛУЧШАЯ КОМЕДИЙНАЯ РОЛЬ

• Бен Стиллер – «Ночь в музее 2»
• Брэдли Купер – «Мальчишник в Вегасе»
• Райан Рейнольдс – «Предложение»
• Сандра Баллок – «Предложение»
• Зак Галифианакис – «Мальчишник в Вегасе»

ЛУЧШИЙ ЗЛОДЕЙ

• Кристоф Уолтс – «Бесславные ублюдки»
• Хелена Бонэм Картер – «Алиса в стране чудес»
• Кен Джонг – «Мальчишник в Вегасе»
• Стивен Ланг – «Аватар»
• Том Фелтон – «Гарри Поттер и Принц-полукровка»

ЛУЧШАЯ ДРАКА

• Бейонсе Ноулз против Али Картера – «Одержимый»
• Хью Джэкман и Лив Шрайбер против Райана Рейнольдса – «Люди X: Росомаха»
• Логан Лерман против Джейка Абеля – «Перси Джексон и похититель молний»
• Роберт Дауни-мл. против Марка Стронга – «Шерлок Холмс»
• Сэм Уортингтон против Стивена Ланга – «Аватар»

ЛУЧШИЙ ПОЦЕЛУЙ

• Кристен Стюарт с Робертом Паттинсоном – «Сумерки: Новолуние»
• Кристен Стюарт и Дакота Фаннинг – «The Runaways»
• Сандра Баллок и Райан Рейнольдс – «Предложение»
• Тэйлор Свифт и Тэйлор Лотнер – «День Святого Валентина»
• Зои Салдана и Сэм Уортингтон – «Аватар»

ЛУЧШИЙ «ЧЁ ЭТО БЫЛО?!» МОМЕНТ

• Бетти Уайт – сцена в фильме «Предложение»
• Билл Мюррей – сцена в фильме «Добро пожаловать в Зомбилэнд»
• Изабель Лукас – сцена в фильме «Трансформеры: месть падших»
• Кен Джонг – сцена в фильме «Мальчишник в Вегасе»
• Меган Фокс – сцена в фильме «Тело Дженифер»

ГЛОБАЛЬНАЯ СУПЕРЗВЕЗДА

• Роберт Паттинсон
• Кристен Стюарт
• Тэйлор Лотнер
• Джонни Депп
• Дэниел Рэдклифф

СТРАШНАЯ ДО ЧЕРТИКОВ РОЛЬ

• Элисон Лохман – «Затащи меня в ад»
• Аманда Сэйфрид – «Тело Дженифер»
• Джесси Айзенберг – «Добро пожаловать Зомбилэнд»
• Кэти Фезерстон – «Паранормальное явление»
• Шарльто Копли – «Район №9»

ЗВЕЗДА, КОТОРАЯ УДЕЛАЛА ВСЕХ

• Рэин
• Анжелина Джоли
• Ченнинг Татум
• Сэм Уортингтон
• Крис Пайн

Лучший фильм — «Сумерки. Сага. Новолуние»

Лучшая актриса — Кристен Стюарт, «Сумерки. Сага. Новолуние»

Лучший актер — Роберт Паттинсон, «Сумерки. Сага. Новолуние»

Прорыв года — Анна Кендрик, «Мне бы в небо»

Лучшая комедийная роль — Зак Галифианакис, «Мальчишник в Вегасе»

Лучший злодей — Том Фелтон, «Гарри Поттер и Принц-полукровка»

Лучшая драка — Бейонсе Ноулз против Эли Лартер, «Одержимость»

Лучший поцелуй — Роберт Паттинсон и Кристен Стюарт, «Сумерки. Сага. Новолуние»

Лучшая WTF сцена — Кен Жонг, «Мальчишник в Вегасе» (что такое WTF?)

Best Scared-As-Shit-Performance — Аманда Сэйфрид, «Тело Дженнифер»

Самый крутой — Рэйн

Всемирная звезда — Роберт Паттинсон

Generation Award — Сандра Буллок

[img]