Дорогами судьбы

Говорят песни рома душу тревожат и зовут за собой в-дорогу. Есть те, что веселят, зовя танцевать и радоваться жизни. А есть те, что душу успокаивают, тревогу уносят. Нет красивей песен, чем цыганские. Поёт цыганочка о том, что пробуждаются в ней силы и мир кажется другим, беспокойно у неё на душе... Рядом присел кто-то, но она не смотрит, допеть хочет.
Обернулась, песню допев и на волне той музыки, что в душе ещё звучала, улыбнулась Вита Арсену. Никогда не была она с ним вот так, наедине. Да и не говорили, как подросла, почти. Она с женщинами всё, он среди мужчин. Лежит он на траве зелёной, глаза у него особенные, добрые, борода густая. Красивой называет. На сердце вдруг светло стало, обхватила она колени, склонила голову к ним и смотрит на Арсена, молча смотрит, пытливо. Знает откуда-то, что можно довериться ему, спросить, но сначала за Зору хочет попросить, за подругу любимую, но слова другие пришли.
- Что, Арсен, скоро свататься пойдёшь к Рубине, люба она тебе? - Подняла голову, вдаль посмотрела, сама себе ответила. - Красивая она, как её не любить. - Вырвалось вдруг из сердца отчаянно - Скажи, как это любить? Не как брата... Как разобрать, как не обмануться?

Уединение Талэйты нарушила Вита. Она услышала ее пение, когда была на середине реки. Грустно пела, звучно. Тэли не хотела встречаться ни с кем, и с Витой в том числе. Не могла она разговаривать спокойно, так, будто ничего не происходит. Поэтому Тэли затихла в воде, надеясь, что скоро Вита уйдет. Вот напоется, и уйдет. Но Вита не уходила. Всё пела и пела. Кожа на теле Тэли покрылась мурашками, ей стало холодно. Но она продолжала ждать. И вот звучат последние слова песни. И Тэли слышит мужской голос. Голос Арсена. Меньше всего ей хотелось встречаться с ним сейчас. А уж быть свидетельницей их свидания и того меньше. И что делать. Черт бы побрал ее желание купаться. Ходила бы потная. Ничего страшного. Поплавать решила. Вот теперь получай. Либо ты сидишь в воде не заметная, и присутствуешь на их свидании, либо как ни в чем не бывало выходишь из воды, одеваешься и уходишь. Выбирай. Губы начинали синеть. И зуб на зуб не попадал. Надо выходить. Все равно кроме Виты Арсен никого не видит. Даже если голой мимо пройдет. Она старалась плыть к берегу не слышно. Благо развесила она юбки свои на кусты, что росли на берегу и ветками тянулись к воде. Стянула одну юбку, натянула на себя в воде. Ничего что намочит. Высохнут. Потом вторую и третью. Вот теперь можно выходить. Шла, тяжело ступала. Юбки мокрые, тяжелые, на дно тянули, к ногам прилипали. Глаза опустила. Не хотела встречаться с ними глазами. И извиняться тоже. Это не она, а они нарушили ее уединение. Так мимо и прошла. Сердце стучало, набатом. Не зная, заметили ли, или нет. Не важно. Теперь в табор. К сестре.

Ссутулив плечи пошел Бар в вардо. Столько лет рома верой и правдой служил, а уходил теперь с позором. Но его решение верное, не сказали вчера гости , но по глазам всё Бар видел - что он за вайда такой, коли свою дочь воспитать не сумел? Каму знаний даст, какой закон защитит? Тяжело у Бара на душе, за дочь сердце болит, за Рустэма, которого любил, как сына. Они ведь оба его дети, как и Арсен, Богдан, Рубина и Вита, что сбегала от отца к нему. И ежели за одного душа болела, так за двоих и вовсе сердце разрывалось.

- Иди в дом, дочь, - глухо сказал Бар, сел за стол да руки перед собой сложил. Вздохнул Бар тяжело, глаз от стола не отрыва, но все же с дочерью разговор завел, - ты молода ещё, Зора, не понимаешь ты, что законы цыганские написаны уж сотни лет и важнее того закона в жизни цыгана ничего нет. Родители выбирают для детей судьбу, и мудро подошёл я к выбору, Зора, будет тебе Рустэм отличным мужем. Подарите вы мне внуков и сама признаешь мудрость отцовскую. не перебивай и не спорь с отцом! - Хотя Зора и молчала, но Бар предупредил, не всё он сказал ещё, - ты перед Рустэмом повинись, хоть я слово и сдержал, но всё же обиду затаить на тебя может, а с обидой в семье житьё худо. Ну, принеси отцу стакан чачи, он никак не вайда больше, может себе позволить.
Зора поставила перед отцом маленький стаканчик, Бар налил в него огненной жидкости и пригубил, удовлетворенно крякнул.И снова о жизни семейно дочь напутствовать стал.

Кивнул Бар на стол, чтобы располагался Роман и пригубил с Баром рюмку чачи. Друг лучший жениха, ему в доме Бара всегда рады, всегда почёт, примут с распростёртыми объятьями. Сам, однако ж, пришёл, без Рустэма. Странно даже.
- Я рома не бросаю, пусть в головах уляжется пока. Как старейший мой совет всегда вам принадлежит и принадлежать будет. В помощи ни разу не отказал я никому и не откажу. Ну а трудный день мы переживём, родит Зоры внуков и забудут всё люди.

- Ах ты! - Что есть сил громыхнул Бар по столу, - слово отцовское нарушил?! Бабьей дури наслушался?! Одна девка разума лишилась, так семью свою позорить можно! Смелости в глаза мне сказать не хватило, дружка подослал? !
Подскочил Бар со стула, опрокинул тот.
- Заберет Рустээм невесту или от вайды наказание за слово порушенное примет. На всю семью его позор ляжет! Мальчишка! Такой позор на обе наши семьи! Зови его в кибитку вайды, Роман, пусть мужчиной будет в глаза мне всё скажет! Зови Эйш, Зора. Коли слово отца нарушил, пусть готов будет платить.... Если раньше смешки за спиной слышал, то теперь плевков ждать будет!

Сегодня утром так же сидел Арсен на берегу, пока Рубина стирала, но совсем по-иному всё было. И мысли другие, и камень на душе. А ныне... Хорошо как рядом с Витой, и на душе спокойно, а сердцу тепло.
Спрашивает Вита про Рубину, тоже понимает, что это то, что сделать нужно.
- Пошёл бы, потому как дóлжно так, - кивнул Арсен, - хоть и не в радость то мне. Да вот отказала она мне. Пойду теперь к той сговариваться, к какой сам хочу, - признался он.
- Красивая Рубина, - снова кивнул Арсен, задумчиво, - да только мало того, не за одну красоту любят, всё важно тут.
Смотрит Арсен на девушку внимательно да задумчиво. Вот Зора вчера не такая ли была? Неужто и Виту что-то подобное мучает. Не к добру это, ой, не к добру.

- А ты представь, что сваты к тебе уже пришли. От меня, что далеко ходить? - Арсен приподнялся да сел на траву. Мимо Талэйта прошла с реки, тихая да молчаливая, на себя непохожая, но некогда было над тем думать. - Рада будешь, или как Зора "нет" скажешь, чтоб не идти за того, кто как брат тебе? А если от кого другого придут?
Не стал он называть имя Тагара. Если в нём дело - сама вспомнит.

Слушает Зора речи отцовские, да глаз не поднимает. Стежок за стежком на юбке узоры рисует. Нервирует ее присутствие Романа в вардо их небольшом. Дрожит душа девушки от слов отца, что разговор о внуках затеял. Не знает он еще, что век его дочери одной сидеть. Не выдержит отец ее любимый удара такого.

От крика грозного, да стука громкого вздрагивает Зора, и острие иголки в палец ее больно впивается. Ойкает девушка, да палец к губам подносит, кровь останавливает, да на отца со страхом поглядывает.

Отбрасывает юбку свою недошитую на сундук, что в углу стоит, да вскакивает резко. Не смеет Зора отца еще больше гневить. Быстрый взгляд она бросает в сторону Романа, словно помощи просит, и быстро из кибитки выбегает, за бабушкой Эйш.
Что же будет? Что же будет? Рустэма предупредить надо бы.
Боится Зора за друга своего, что беду на голову его накликала.
Бьется бешено сердце ее пугливое, дрожит душа ее как струны скрипки плаксивой. Подрагивает голос Зоры, когда цыганку мудрую, зовет она.
- Бабушка Эйш, отец зовет в вардо свой. Гневается он очень, – дыхание переводит Зора, да в сторону вардо своего поглядывает, да и в табор сам, глазами Рустэма выискивает.
Обращается к бабушке Эйш она, видит девушка, что помощь нужна цыганке мудрой.
- Давай помогу тебе.

Я так была занята цветком в руке умирающим и своими мыслями, что не сразу и заметила, что творит египтянин.
Как он едва не обнимает Мегги, пытаясь ее с собой увести, да еще говорит так властно.

Видать. ошиблась я в нем - он казался мне более сдержанным и не таким. Думалось, не может обидеть. А он! Да разве можно так с девушкой обращаться!
- Как смеешь ты мне указывать и служанку мою хватать! - мой грозный окрик смешался с громким голосом самой Мегги.
Хватаю ее за руку и дергаю к себе
- Отойди, египтянин, отойди по хорошему. Не то закричу сейчас, несдобровать тебе. Думала, не такой ты, когда огнем свои повелевал и в душе моей читал. А ты! Эх! - Крепче прижала к себе Мегги. - Пойдем, и никого не бойся. Не хочу больше гадать. ни минуты тут не останусь. Идет к коляске. И если лорда Генри там нет, пусть пешком добирается, я с лошадьми управлюсь.

Наивная грозная колючка, думает, что может спрятать что-то, скрыть от меня? Самодовольная улыбка играет на моих губах.

С виду такая маленькая, легенькая, а как на ногу наступила - так заставила улыбку с лицо сойти... Вырвалась колючка, не побоялась...

У кого-то еще голосок прорезался? Что то плохо ты Тагар голову девушке кружишь...

Так и потащила юная мисс мою Колючку к своей двуколке... Костьми лягу, а сорву поцелуй с этих прекрасных уст...
Зря бежите, девы, договор есть между рома и вашим бароном, ждите теперь нас к себе в гости...
_________________

Проснулся Рустэм, и долго не мог мыслей собрать от сна своего. Дива дивные привиделись. Никогда такого с ним не бывало, а тут... Но пора уже обратно в табор.
Должно быть, уже состоялись выборы вожака. Не может быть, чтобы Роман, лучший друг его, не справился.

А в таборе все так же шумно. По дороге увидел Рустэм тех самых гаджо, но не до них сейчас. Все думы о том, как перед Баром говорить будет.
Увидел неподалеку тонкую фигурку Зоры, бывшей невесты. Опять девушка вся белая, волнуется, места себе не найдет никак. Зовет старую Эйш. Смотрит в его сторону.

- Зора, - подошел он ближе. - Жеребенок вылечился. Что случилось? С Баром что-то? Заболел он или обиделся на выбор рома?
_________________

Роман бросил взгляд на Бара и понял, что ему Рустэм о решении своём ещё не сказал. Забылось бы через года, коль свадьбу сыграли, а так оставшаяся в девках Зора о позоре никому забыть не даст. Кто-то должен сказать и гнев вайды на себя принять. И кто, если не Роман - сват Рустэма, его лучший друг - это сделать должен?

- Не его это вина, Бар. И не подсылал он меня. Коль дочь твоя честь семьи бы блюла и Рустэм своё слово сдержал. Или не стояли мы вчера на твоём пороге с выкупом золотом и и бутылью вина?

Знал Роман, что наказания Рустэму не избежать, но надеялся, что до изгнания не дойдёт. А вдруг Бар весь гнев свой, что на дочери выместить не смог, на него обрушит? Не заслужил Рустэм этого. Дочь лучше воспитывать надо было. Роман зло посмотрел на Зору, вышивающую в стороне, и снова повернулся к Бару.

- Я позову Рустэма, вайда, но перед тем как уйду, скажу кое-что. Так не делается, я знаю, но нет у Рустэма ни родителей, ни старших братьев, что могли бы наставить его да помочь. Меня он братом считает, как и я его, и если примешь моё предложение, возьму твою опозоренную дочь вместо своего брата Рустэма.

Роман опустил на стол пустой стакашик и встал. Кивнул Бару, а дочь его даже взгляда не удостоил и вышел.

Рустэма он увидел на улице. Услышал от друга, что жеребёнок на поправку пошёл и чуть легче на душе стало. Может это знак хороший? Роман улыбнулся слабо и перебил друга:

- Рустэм, Бар видеть тебя хочет. Идём, пора ответ держать пришла.

Подняла голову Вита, смотрит прямо на Арсена. Ох, и славный же он. Всегда правильно поступает, гордый, честный, справедливый. Сын отца своего, будущий вайда....Закон, их романипэ во главе угла у него, так и должно быть. Так и для неё слово старшего - закон. То, что Зора сделала, всколыхнуло, встряхнуло душу так, что страшно стало. Счастья и силы желает она подруге. Зора сильная, как имя её. Но сама она ни за что против бабушкиного слова не пойдёт. Ведь одна у неё защитница, одна она родная....

Замотала головой цыганочка, мельком взглянув на шмыгнувшую мимоТэли.
- Коли сваты пришли, значит сговорила меня родная. - Она представила, что и правда Арсен с друзьями да Баром пришёл к ним в вардо. - Для любой, честь породниться с семьёй твоей, Арсен. С радостью приму судьбу свою. Я люблю Зору больше всех других, не могу судить её и не брошу ни за что. - Слова звучат уверенно, честно. - Только сама никогда бабушку не опозорю, одна она у меня.

Соскочила с камня Вита, зазвучали в голове набатом слова бабушкины, да так громко, что замерла, подумав, а что если...

И дыхание перехватило, не вздохнуть. Представила, что не услышит она больше смеха Тагара, не коснётся он щеки её, не пойдёт вокруг неё в танце, сердце тревожа и чуть не умерла.
- Люблю я его, Арсен! - Вошла в её сердце любовь, незаметно пробралась вместе с ревностью. Поняла, почему больно ей было, когда он к гаджо отвернулся. - Тагара люблю....- Рот, что признание выдал руками закрыла, сдавило грудь и вырвался всхлип. Сорвалась с места и побежала ничего не видя перед собой. Так вот ты какая, любовь. Больно, так больно представить что нету его....
Бросилась на траву с плачем, а запах малины голову кружит. Вернулась она туда, где Тагар сердце её растревожил.

Только взялась за свои знахарские дела Эйш, как зовут её:



-Ну положим ему есть чему гневаться, - ответила пуридая, - Но всё решаемо с божьей помощью да цыганским умом, - жалеючи молодых и горячих, - Да сама дойду, - говорит старуха, - Подождут раз нужна стала, - Ведь ещё есть с кем тебе словом перекинуться надо? - присмотревшись к взволнованной цыганке, - Ты хоть и в последний момент против воли отца да Вайды пошла, да от этого хуже не стала, - решила успокоить, - Молись, Зора, чтобы всё наладилось, а там как Бог решит, - пытаясь распрямить сильнее спину, пошла к вардо Бара.

- Счастливо пребывать! - сказала старая всем собравшимся в кибитке Бара и присела на стул.

-Сияешь вся, доченька, а мало я тебя в детстве секла! Ты что ж на весь табор миловалась с Джанго! Совсем стыд потеряла, вслед за Зорой? - ворчала сердито мать, сидящая на кровати и штопающая отцовскую рубаху.
- А, я мама, чувств своих не стыжусь! Сколько я в девках сижу, уж 22 год? - Симза не стала матери рассказывать про предложение цыгана, но по глазам видела, что та и так все знает, - Мне позволительны вольности, заслужила я праздник любви и не буду терять ни минуты.
- Да ты едва знаешь, Джанго, а уже о любви заливаешься соловьем.
- Верно, знаю мало, а ждала всю жизнь! - не унимается Симза, сложив руки на груди, - Ты будто не рада за меня?
- Рада, рада, Миза, - вздыхает мать, - А как быть с пророчеством? Эйш обещала мне настойки чудодейственные, но боязно мне. У Джанго есть чавви, а если он еще захочет детей?
- Захочет, значит будут ему еще дети. Не верю я, что судьба будет жестока ко мне и к нему. Мы оба счастья заслуживаем. Все хорошо будет, - поцеловала она мать, и побежала сестренку искать. Мысли плохие Симза запретила себе. Пророчество не обязательно сбудется, да и Эйш если говорит, что даст лекарство, значит поможет! Нечего голову забивать себе, да и Джанго ничего знать не обязательно. Не хочется конечно начинать семейную жизнь с тайн, но разве ж обман это? Нет, просто не хочет Симза огорчать любимого цыгана небылицами. Подумаешь, сердце в детстве болело, сейчас же она скачет как кобылица резвая, и ничего! А предсказания на то и предсказания, чтоб раз на миллион не сбываться. Довольно родители берегли её, хватит! Ей жить охота, любить охота! Как там Зора говорила вчера - чтоб и в огонь и в воду за любимым, чтоб с ума сходить...

- Тэли, Тэли! - находит она сестру на пути в лагерь. Мокрая вся птичка, только искупалась видать. Грустное только личико, да глаза не блестят. Тэли, Тэли...за счастье бороться нужно.
- Талэйта, я тебе такую новость скажу, - желая отвлечь сестру, Симза улыбается, да радостно щебечет, - Джанго меня замуж позвал! Представляешь!

Его шепот странный такой. Разве же ворует она? Хотя зазорным воровство Рубина не считала, но руки у неё не так проворны. Монеты сами отдавали, за глаза красивые, за сказку любую, за танец, что сжигал дотла. Да и не душу гаджо потерял, а голову. Похоть мысли затуманила. Это видано и не раз поди, любят гаджо женщин-рома. Крутятся рядом да тянут за собой, обещают любви и сбегают в ночь. Не верит Рубина словам чужим, давно не верит. Кружится голова у гаджо от страсти, но пройдёт это. Быстро пройдёт, точно Рубина знает.

Он кричит, по имени её зовёт. Даже следом бежит. Но спокойна Рубина - кто же может догнать ветер? Её и Рустэм не догонит, что уж говорить о гаджо, что впервые в лесу. Замирает Рубина за толстым стволом дерева, дыхание задерживает. Снова слышит своё имя. Нельзя гаджо в лесу оставлять. Ведь сама пригласила, а по закону гостеприимства никакого вреда молодому лорду причинить не должна. А оставь глупого гаджо в лесу, поди, и заблудится или медведь сожрёт. Главное, в глаза больше не смотреть. Нельзя.

Рубина выходит из-за дерева, плечи расправляет, голову держит высоко. Издали рукой останавливает
-Не подходи, гаджо, а то прокляну. На стоянку пойдёшь, тебя к старой Эйш отведут, она тебя научит, как от наваждения избавиться. Не ходи в табор больше и в глаза мне больше не смотри. Нельзя. Обоих погубишь.
Рубина быстро к стоянке идёт, взгляд гаджо спиной чувствует. почти готовая сорваться на бег, если он схватить решится.

На поляне голоса. Новости у них в таборе. Бар решил уж больше не быть вайда. Хоть и злилась на всю семью Рубина, но понимала, что зря Бар детей своих оставляет. Со всеми пойдёт просить, преклонится перед вайдой, да за слова свои дерзкие повинится. На молодого лорда Рубина не смотрит, кивает на одну из девушек:
- Она отведет, - той наказ даёт, - отведи к старой Эйш и денег не бери. Она сама цену назовёт.

На поляне она видит брата с невестой и спешит к ним. Давно она Рустэма не видела, а он и думать о сестре забыл с любовью новой. Ох и обидно Рубине, что о сестре брат не думает, но понимает всё же семья они.



- Ему ответ? - глаза Рубины молнии мечут, - неужто Бар совсем мудрость растерял. Нет во вчерашнем вины Рустэма, забирает он Зору в семью. И почет ей, и уважение. А за мой отказ Арсену брат не отвечает, не его спрашивали. Слово он не рушил.

Правильно Вита говорит, да не слышит Арсен в голосе никакой тайной радости. Знамо дело, в семье потом всё образумится да наладится, но тревожно ему.

Вот и нашла своё объяснение тревога. Горько стало Арсену. Вчера камень на сердце лежал, что на другой жениться надобно. Сегодня уже думал сватов засылать к той, которой хочется, да недалеко камень сдвинулся.
Знает Арсен, если сговорятся они с Эйш, покорно Вита замуж за него пойдёт. Улыбаться будет, со временем привыкнет, детей подарит, жизни другой мыслить не будет. Велик соблазн у Арсена. Скажет отцу - и сегодня же сговорят, заставят.
...И будет смотреть Вита такими же глазами на него, как вчера Зора. Да плакать, когда никто не видит.
Нет, не хочет такого "счастья" Арсен. Хотел он счастья для себя рядом с Витой. Да дорога она ему слишком, чтоб рядом с собой несчастной видеть. Пусть с другим - но жизни радуется. А он что - поболит сердце, да успокоится.

Посидел Арсен на берегу, на бегущую воду глядючи. Не ведал никогда, не гадал, что в утро одно две девушки ему откажут - и любимая, и нелюбимая. А вот случилось же. Наконец лицо водой холодной умыл, прошлое с себя смывая. Да взял в руки своё ведро, воды набрал. Не течёт, хорошо залатал.

Вернулся Арсен на стоянку, а у их вардо опять суматоха. Отец Рустэма зовёт, неужто натворил чего?

Бушевал Бар, только уж подумал, что дело сладилось, новые черные вести! Слово отца Рустэм рушил, закон цыганский попирал. Вина Зоры в том, вина Бара, что не воспитал.

Тяжело вздохнул Бар, устало кивнул своим мыслям:
- Ты достойный рома, Роман, любой тебя своим зятем видеть рад был бы. Но не так, не позор прикрыть. Я не только отец, но и вайда. Нет на тебе вины, что я детей не воспитал. Нет вины, что дочь послушанию и уважению не учил. Что опекая Рустэма позволил мысли зародиться, что может он слово отца нарушить. - Обхватил Бар голову, руками, сжал, что есть мочи.

Ушли Зора за Эйш, а Роман за Рустэмом, сердце Баро все не успокаивалось. Уже и чача в рюмочке закончилась, а его печали всё нет. Вышел он из вардо воздуха вдохнуть и снова печаль - забота. На крыше Симза и Джанго любовались, хорошо, хоть спускались уже, а то стар Бар стал сам стаскивать
- Симза! Куда скверну занесла! Вон все с кибитки! совсем голову потеряли, пока вайда на покой ушёл?! Руки вам твердой не хватает. А ты, Джанго, что себе позволил? Девку стыдить? Или ты уже уже сватов заслал, да Бара не звал, чтоб цену обсудить? ! Нет! Вот и я говорю, чтоб сватов сегодня же слал и монету невесте подари! Сговорена ты нынче, Симза! А теперь оба с глаз моих долой! Да в разные стороны!

- Златан, Тагар! Вы почто девиц-гаджо пугаете? али слова моего не слышали?! Аль закон вам не писан? - Посмотрел вайда на девиц слегка голову склонил. - Вы простите их, красоты такой не видывали, вот и глупости говорят. С табором зовут уехать на рассвет, кочевать. Талэйта, погадай молодым мисс и присмотри за девицами!