Peony Rose:
09.05.19 13:41
» Глава 2
2 апреля
Где-то в салоне самолета, 9 часов 17 минут по московскому времени
Поля
Бортпроводница Лида предложила мне посмотреть кино, почитать журналы а-ля «тупой гламур» или поиграть в мини-настолку. Я отвергла все примитивные виды времяпрепровождения и попросила минералки без газа и любой альбом живописи.
Мой гнусный сосед очень вежливым тихим голосом попросил плед, наушники, пачку соленых орешков, стакан лимонада «Колокольчик» и любые печатные издания на английском языке. Лида улыбнулась ему, как мать Тереза, и упорхнула прочь.
Я с ненавистью смотрела на его профиль, не желая замечать ни свежевыбритых и сбрызнутых неплохим одеколоном щек, ни густых светлых ресниц, ни губ, изогнутых наподобие лука Купидона… ай, куда ж меня понесло-то! Вот что значит забросить свою сексуальную жизнь в дальний ящик, уже во врагах начинают мерещиться вероятные партнеры.
Ладно, говоря объективно, двадцатипятилетний Костик Бухольцев, умытый, причесанный и принаряженный, вполне мог сойти за приличного мужика рангом где-то между альфой и бетой (если такие существуют в человеческой стае). Но это не делало его менее гнусным! Ни в коем случае! И войну против тандема Бухольцев-Суриков я намеревалась выиграть быстро, жестко, без взятия пленных и с огромными компенсациями.
Вернувшаяся Лида привезла наши заказы, и пока Костик пил дурацкий «Колокольчик», я одним махом опрокинула свой напиток, сунула пустой стаканчик обратно в сервировочный столик, поблагодарила бортпроводницу и открыла альбом Тамары Лемпицка. Среднее качество печати заставило поморщиться, но от такого издателя ждать лучшего не приходилось. Картины мелькали одна за другой, равно как и мысли в моей растревоженной голове.
Я могла отказаться вчера от поездки. Я и сегодня могла отказаться – войти в кабинет дяди, гордо поднять подбородок и… Неужели? Выдавить «нет» – и вылететь на улицу, без работы, без квартиры, в разгар экономического кризиса? Эмигрировать в тьмутаракань, как сделали некоторые из сокурсниц, и потом слать на Родину длинные жалобы на цены, климат, мужиков-импотентов, соседей-стукачей и пакетики, куда следует собирать собачьи какашки прямо на прогулке? Вернуться несолоно хлебавши в родную Рязань и трудиться там училкой рисования или, если повезет, рядовым дизом в занюханной конторе? Принципы, конечно, вещь прекрасная. Но жизненный опыт научил меня: принципами сыт не будешь. А в случае чрезвычайных обстоятельств – к каковым несомненно относилась подлянка дядюшки – можно схитрить и временно поддаться, чтобы затем с блеском разгромить врага.
Покашливание соседа отвлекло меня от кровожадных планов. На альбомном развороте красовалась одна из роскошных «ню» баронессы Тамары. Ах да. «Андромеда, или Рабыня». А глаза Костика, прикованные к ее божественной груди, выражали восторг, в то время как щеки стремительно… краснели. Мать моя женщина, он реально смутился! Взрослый мужик, наглядевшийся на голых баб во всех ракурсах! Но почему? Я решила допытаться истины.
- Не нравятся ее цепи, Бухольцев? Или наоборот – нравятся? – Нежнее, нежнее поиграть интонацией, а то карась уйдет на дно.
- Она… напоминает мне кое-кого, - выдавил из себя мой враг.
- И кого же? Бывшую пассию? Двоюродную бабку в расцвете сил и здоровья? Подслеповатую купальщицу, с которой ты почти лишился непорочности в тринадцатилетнем возрасте в Сочи?
Бухольцев, зардевшийся как мак, что-то промычал и отвернулся к окну. Но мое любопытство – страшный зверь. Его не отвлечь и не сбить со следа.
- Может, твою маму? – сахарным голоском пропела я.
Он аж подскочил на месте, снова взглянул на меня, и румянец пропал как по мановению волшебной палочки. Бледный испуганный Бухольцев – вот что радует мое сердце, о да!
Но в следующую секунду я допустила тактический просчет.
- Передай ей привет от меня, - продолжала я издеваться над подопытным. – Скажи, что воспитала дивного мальчика. Всегда такого послушного…
В вечно сонных серо-голубых глазах Костика начала разгораться опасная искорка.
- … и такого милого. Всегда в костюмчике и галстучке, с выглаженными шнурочками ботиночек, голосующего за верную партию на выборах, переходящего дорогу только на «зеленый»…
- Прекрати, - сосед прорычал это не хуже азиатского льва в брачный период.
- …и подсматривающего ночами за обнаженной мамо… Ой!!!
Я взвизгнула, потому что рука Бухольцева вцепилась в мои патлы и потянула их вниз. Голова непроизвольно качнулась влево. Альбом заскользил с коленей куда-то вправо.
- Если. Ты. Скажешь. Еще хоть слово о маме. Пожалеешь. – Рык стал тише и мощнее. Хиляк Бухольцев внезапно превратился в альфа-самца. Не может быть!
- Мир, мир, - я отбивалась обеими руками от одной – его. И когда подлец успел приобрести такие мускулы? Небось бегал зимой в фитнес-зал. – Отпусти, дурак. Сейчас прибежит бортпроводница и устроит обоим выволочку за драку на борту самолета.
Рука так же внезапно исчезла, я распрямилась и выдохнула. Альбом рухнул на пол в проходе.
- Я никогда не тро… никогда не обижаю женщин, - так же тихо, но уже нормальным голосом разглагольствовал очкастый громила. – Но ты, Сурикова, доведешь даже святого. Поэтому советую: прежде чем открывать рот, вспоминай слова своего дяди и думай о будущем. Хорошенько думай. Или – или. Или ты делаешь все, что нужно в этой командировке, или выметаешься из фирмы на все четыре стороны. А теперь иди и поменяйся с кем-либо местами, так как терпеть тебя столько часов подряд я не собираюсь.
Потрясенная его преображением и вынужденная пересмотреть планы об отмщении, я так и сделала.
Мое новое место оказалось по соседству с неким очень черным и очень добродушным дядечкой лет сорока, в костюме-тройке малинового цвета с белой рубашкой и массой золота на пальцах, шее и даже в ушах. На его губах определенно была бесцветная помада, а маникюр заставил бы удавиться от зависти всю команду «сладких заек» из лучшего салона Москвы. Подозрение об ориентации не подтвердилось – он начал флиртовать, едва я уместилась в кресле, и чтобы отвязаться, я сунула в уши наушники и включила первый попавшийся фильм. «Сабрина» образца 1954 года, Париж и прислуга-Золушка. Такое мне нравилось лет в тринадцать, пока жизнь не показала клыки и когти.
Убаюканная спорами героев, я задремала и проспала до самого приземления в аэропорту Бонрики. Там, снаружи, было неимоверно жарко, шумно и неуютно. Кто придумал сочетание «романтика южных островов»? Убила бы этого сукина сына лопатой, расчленила и закопала в рязанском огородике, под развесистой грушей, рядом со своим первым и последним серым котом Гришенькой.
2 апреля, где-то в отеле «Тао лодж» на Южной Тараве, около 23 часов 40 минут по московскому времени/ 3 апреля, там же, около 8 часов 40 минут по местному времени (часовой пояс ЮТ)*
Костик
Нас встретил обаятельный господин Эануа Караои, один из помощников мэра. Он сиял, предупреждал любое наше желание и сразу же помог обменять родные рубли на австралийские доллары и немного местных бумажек. Из аэропорта в отель мы доехали бесплатным трансфером минут за двадцать. Регистрация прошла без сучка и задоринки, и, страшно зевая, я попрощался с Караои и потащился следом за шустрым черненьким парнишкой в парадной красной униформе. Он нес обе сумки – мою и Полины. Сама Полина топала за мной и молчала.
Это непривычное молчание, с одной стороны, радовало, а с другой – пугало. Она явно что-то затевала, вот только – что? Зная характер Суриковой, можно было предположить, что испытания водородной бомбы, проводившиеся неподалеку, мне покажутся раем.
Открыв передо мной дверь номера, мальчик посторонился и сверкнул всеми зубами.
- Сэр! Мэм!
Я вошел и огляделся. Неплохо, даже очень: две приличные кровати, стол, стулья, большой платяной шкаф, еще одна дверь слева – видимо, в ванную комнату и туалет, и одна – напротив входа, скорее всего, на балкон.
- Минуточку. – Сурикова отодвинула меня и вышла вперед, в центр комнаты. Покрутилась на месте, как ловящая свой хвост собака, и воззрилась на мальчика. – Эй, бой! Как тебя… а, вижу бейдж, Тедди. – Дальше она перешла на инглиш. – Тедди, это его номер или мой?
Служащий недоуменно уставился на нее, потом – на меня.
- Мэм, это ваш общий номер, - пояснил он то, что было бы ясно и олигофреничке. – Ваш и мистера Бух… Бух…
- Бухольцева, - подсказал я.
Он закивал, снова сверкая зубами. Тут у них либо отличные стоматологи, либо исключительно хорошие гены и продукты.
- Номер заказан лично мэром, мэм, это очень большая честь для нас. Надеемся, вам понравится. Приятного проживания в «Тао лодж»! – и парнишка приложил руку к виску, а потом исчез за поворотом коридора.
- Эй! – заорала Сурикова. – Вернись! Какой общий номер? Я протестую! Я не буду жить рядом с кровососущим паразитом такого размера! Э-эй!
- Не разоряйся, - бросил я, закрывая дверь и подталкивая сумки ногой ближе к кроватям. – Он работает в поте лица и не обязан растолковывать по сто раз то, что и так ясно.
- Что тебе ясно, Бухольцев? Что мы будем жить, спать, ходить на горшок и чистить зубы вместе? Может, тебе и ясно, а вот мне – нет! Я сейчас же позвоню этому мэру и пожалуюсь!
- Хоть обжалуйся, Полина, - пожал я плечами. –Только вот учти – испортив отношения с мэром, сорвешь контракт и обидишь дядю. Решай сама, что важнее.
Она закрыла рот, с ненавистью осмотрела меня, потом рванулась к балконной двери и пропала из виду.
Я спокойно распаковал вещи, взял свое полотенце и пошел в душ. Когда вернулся, ее еще не было. Так что я с чистой совестью набрал номер сервиса, заказал завтрак на двоих и лег на минуточку.
Сон навалился сразу, взял меня в плен и утащил куда-то в далекую радужную страну, где не было ни одной женщины.
Стук в дверь прервал сладостную прогулку с Софоклом и Платоном по полям, усыпанным лилиями и почему-то дамскими туфельками. Я поблагодарил официанта, дал ему чаевые и отпустил с миром, затем сам вкатил столик в комнату.
Скромный ассортимент еды здешний повар замаскировал изысканным приготовлением и шикарной сервировкой. Я принюхался и сладострастно застонал: от нежнейшего рыбного суфле шел парок, теплые рисовые шарики украшали бутоны роз, а над чашкой апельсинового сока вилась золотистая мушка. Еще были термосы с кофе и чаем. Еще – тарелка с нарезкой копчений и солений всяких сортов. И много печенья с арахисом.
- Если это не рай, - вслух порадовался я, - тогда что же?
- Ад, - отозвалась с порога балкона Полина. – Это ад, Бухольцев, и ты – дьявол. Но не смейся заранее, все еще может измениться. И скоро!
Подавив желание ответить гадостью, я гостеприимно махнул рукой в сторону закусок:
- Иди поешь. И полежи немного. Встреча с мэром после двух часов по ЮТ, и даже если ты выспалась в самолете, смена часовых поясов любого превратит в редиску.
Молча покосившись на столик, она помедлила, но подошла и села напротив. И, положив в тарелку всего понемногу, стала есть. Челюсти яростно перемалывали пищу, брови хмурились. Я благоразумно забыл о разговорах и тоже занялся завтраком.
Снова укладываясь на кровать одетым, я увидел, как Сурикова прошествовала в ванную и заперлась там. Возможно, даже приставила стул изнутри, кто знает. Смешная хищница, ожидать от меня взлома и проникновения в таких условиях? И потом, она не Мими Перла, звезда хардкорных фильмов для взрослых. Если я когда-то и мечтал об обнаженной Суриковой, втащенной под горячие струи душа и намазанной мандариновым гелем с головы до пят, то это было очень давно.
Зевнув и уютно взбив подушку, я снова отключился.
* Поскольку республика Кирибати расположена в трех часовых поясах, а герои приземлились конкретно на Южной Тараве, они «прыгнули» из одного дня в следующий. С определенными последствиями для организмов, разумеется. ...