На сердце без тебя метель... (ИЛР)

 » Глава 1

Глава 1

Декабрь, 1828 год
Имение Заозерное, Тверская губерния

Лиза сама не поняла, как это произошло. Только-только ветер свистел в ушах от той скорости, с которой бородатый кучер в овчинном кожухе гнал запряженную в их сани тройку. Проносились мимо темные стволы деревьев в лесу, сливаясь в одну размытую полосу, а когда выехали на простор полей, укрытых белоснежным покрывалом, ослепило ярким разноцветьем искр, которые рассыпало солнце поверх белизны снега, ненадолго показавшись из-за серых облаков.

Погруженная в свои мысли, Лиза даже не обратила внимания на громкий крик, перекрывший тихий звук бубенцов и хрипение, вырывавшееся из лошадиных глоток.
- Ну, барыньки!!! – оглушительный бас кучера эхом ворвался в ее мысли, но прежде чем она попыталась понять, что происходит, перед глазами бешено замелькали картинки. Вот сани накреняются на бок, опасно нависая над снежной обочиной, и Лиза изо всех сил пытается ухватиться за боковину саней, стараясь удержаться на месте. А после – голубизна неба, ослепительный белый снег и короткая тень перед глазами, когда сани все-таки хлопнулись на бок, выкидывая вон и пассажирок, и дорожные сундуки, на которых от удара с треском лопнули веревки.

«Главное, чтобы не накрыло. Знать, надо подальше от саней быть!» - падая, она помнила об этом, но в какой-то момент паника полностью захватила ее. Потому что совсем не была готова к тому, что подобное может все же случиться. Как и женщина, сидевшая возле нее в санях, чей крик еще долго будет стоять в ушах Лизы после, когда она, оглушенная случившимся и растерянная, будет сидеть на дороге. Ошалело глядя на перевернутые сани, на завалившихся на бок и хрипевших (но уже не от усилия, а от боли) лошадей, по-прежнему перебирающих ногами в снегу. На спину кучера, что быстро распряг единственную из уцелевших лошадей и уехал прочь в сторону станции.

Женщины остались совсем одни среди бескрайних просторов полей с перевернутыми санями и лошадьми, которые безуспешно пытались встать на ноги. Лиза заметила под одной из них бурый от крови снег, а после и нечто белое среди плоти задней ноги. С ужасом вдруг подумала, что недалеко от них, в версте – не больше, лес с неизвестными хищниками, явно голодными в эту зимнюю пору.
Но вместо страха девушка ощутила приступ горячей ярости. Захотелось закричать, ударить ладонями этот взрытый копытами и полозьями саней снег, выпуская из себя всю накопившуюся злость.
Еще ранее на постоялом дворе станции, когда острыми когтями в душу цеплялось странное предчувствие чего-то неотвратимого, Лиза пыталась отстрочить эту поездку, как могла. Особенно, когда увидела кучера, которому предстояло провезти их до места. Он выглядел так, словно сошел со страниц книг о разбойниках.

- Blödsinn! (Чушь! (нем.)) – отмахнулись от нее и от ее слов, пытаясь закрыть крышку одного из дорожных сундуков. За ночь изрядно похолодало, и теперь, чтобы не замерзнуть, они были вынуждены извлечь из сундука теплые шали из мягкой шерсти, которые повязали поверх капоров.
- Чушь! – повторили и добавили уже на французском языке, словно ставя точку в разговоре: – Absurdités! (Вздор (фр.) )
- Но… - попыталась возразить Лиза, презрев основы своего воспитания («Никогда не сметь перечить старшим по годам и положению!»). Но ее тут же оборвали коротким и резким: «Цыц!», и она подчинилась, отчаянно пытаясь задавить в душе нехорошие предчувствия и страхи.

Откуда-то из-за перевернутых саней раздался тихий стон. Лиза резко подняла голову.
- O mein Gott! – а следом сдавленное проклятие на языке, который Лиза не очень хорошо знала, несмотря на усилия приглашенного учителя. Да и могла ли она знать эти выражения, которыми щедро сыпала женщина, лежащая на снегу за санями?
А в ответ на этот стон со стороны полей донесся слабый звук охотничьего рожка, заставивший Лизу вскочить на ноги. Что же она сидит на снегу? Отчего не зовет никого на помощь? Отчего не бросается к раненой спутнице своей?
От поспешности девушка запуталась в юбках, снова упала в снег, наступив на подол платья. А из-за саней к ней уже требовательно взывали:
- Что же ты, дитя? Кричи же! Кричи! Ах, минуют же! И тогда… Кричите же, Лизхен! В голос кричите!

И она закричала изо всех сил. Выпуская с этим криком и страхи, и злость, и даже боль, снова кольнувшую ее острой иглой.
Громко заржали лошади, словно помогая Лизе привлечь внимание миновавших поле где-то в отдалении охотников. Забили ногами, взрывая снег почти до самой земли.
- Мадам! – прошептала испуганно Лиза, прервав свой отчаянный вопль. Ведь где-то там возле лошадей лежала ее спутница, рискуя попасть под ярость боли покалеченных лошадей. Единственный человек, за которого сейчас Лиза могла ухватиться в этом мире, чтобы выстоять на ногах. Не дай Бог, случится страшное! И тогда она останется и без этой, пусть слабой, но защиты.
- Мадам, - снова позвала Лиза, уже не скрывая истерических ноток в голосе. Попыталась подняться на ноги, но снова наступила на подол и рухнула на колени, больно ударившись об утоптанный снег.

В этот миг на дорогу неожиданно вылетел всадник на кауром жеребце. Он недолго покружился на свободном участке дороги, осматриваясь, а потом быстро спрыгнул на снег и в несколько широких шагов приблизился к Лизе, по-прежнему сидящей на снегу.
- O, mademoiselle! – он склонился над ней, тревожно вглядываясь в ее бледное, под стать шали вокруг капора лицо. – Какое несчастье! Вы можете встать на ноги?
- Je vous prie, - Лиза показала рукой в сторону саней. – Ma mere est là… (Умоляю вас… там моя мать… (фр.))
Кивнув, мужчина поднялся на ноги, обогнул сани и снова присел на корточки, скрываясь от взгляда Лизы. Сама же она в который раз уперлась уже изрядно озябшими ладонями в снег, чтобы подняться, но отвлеклась на кавалькаду, медленно подъезжавшую к дороге со стороны поля.
Доезжачие и ловчие, с трудом удерживающие в стороне собак на длинных поводах, несколько саней с пассажирами, кутающимися в меховые полости от морозца. И всадники. Несколько десятков всадников и лишь пара всадниц на маленьких лошадях, что остановились чуть поодаль от дороги, с любопытством оглядывая место происшествия.
- Si c'est pas un malheur! Qui est-ce? Кто-то из уезда? Vivant ou?... (Вот несчастье-то! Кто это? .... Живы или...? (фр.)) Боже мой! И надо ж было ныне! – доносились до уха Лизы шепотки участников охоты. Она даже покраснела от досады, что стала объектом столь пристального внимания. Какой позор сидеть вот так на снегу в полном беспорядке на глазах у всех!
Лиза не сомневалась, что ее персона теперь надолго станет темой для разговоров в местных гостиных и салонах. Недаром же так цепко в нее впивались несколько десятков глаз, подмечая каждую деталь. Глаза вдруг защипало, и только чудом она сдержала слезы. И снова почувствовала то, что ранее редким гостем было в ее душе, – ослепляющую жгучую ярость ненависти…

- Vasil, qu'arrive-t-il? (Василий, что случилось? (фр.) ) – через волны тихих шепотков до Лизы донесся властный голос, и она резко повернула голову в сторону его обладателя, которого не заметила прежде.
Недаром крепостные стянули быстрым движением шапки с голов, а шепот сторонних наблюдателей стал еще тише. К месту происшествия на вороном коне подъехал мужчина в черном казакине и шапке из черной лисы. Мужчина ласково потрепал своего жеребца по шее, успокаивая после скачки. В этот миг у Лизы мелькнула мысль, что вряд ли его интересует то, что происходит на дороге, более его разгоряченного коня. Он даже не осмотрел толком картину, развернувшуюся у него перед глазами, даже не повернул головы в ее сторону.

- Случилась неприятность, как видишь, но, слава Богу, все живы, - откликнулся из-за саней тот, к кому обращался этот темный всадник. – Быть может, все же распорядишься, чтобы помощь оказали?
А Лиза неотрывно наблюдала за этим мужчиной, прибывшим ниоткуда и державшимся, словно особняком ото всех. И поражалась его хладнокровию и равнодушию. Как может он быть таким отстраненным? Только головой кивнул паре выжлятников, что тут же спешились и бросились на помощь мужчине в синем казакине, который пытался поднять раненую женщину со снега. Сам же спрыгнул с седла, но направился не к Лизе, как ожидала та, а к лошадям.
И словно по команде, тут же спешились остальные участники охоты, спеша помочь молоденькой барышне, лежащей на снегу. Она приняла руку одного из них и наконец-то поднялась со снега, но только как-то вскользь поблагодарила своих помощников, не в силах отвести взгляда от фигуры в темном казакине, присевшей возле раненых животных.
- Ш-ш-ш! – мужчина ласково погладил по морде одну из лошадей, пытаясь успокоить. И странное дело – та действительно затихла под его широкой ладонью.

Лизу о чем-то расспрашивали ее спасители, но она, извинившись, поспешила обойти сани, чтобы поглядеть на свою спутницу, которая с трудом стояла на ногах, опираясь на плечи выжлятников. При этом девушка невольно возвращалась взглядом к охотнику в черном казакине, который, что-то тихо приговаривая, продолжал гладить лошадь. «Un homme étrange (Странный человек (фр.)), - подумала Лиза, - равнодушный к людскому несчастью, но не скрывающий своего сожаления по поводу увечий лошадей» Но долго думать о нем не стала, бросилась к женщине, которая кривилась от боли, пытаясь стоять ровно.
- Мадам, как вы? – будь такая возможность, Лиза непременно схватила бы эту руку в уже изрядно запачканной перчатке и прижала к сердцу, выражая свое волнение и безмолвную поддержку. Но женщина не могла лишиться опоры в виде выжлятников, что поддерживали ее под руки, потому только ободряюще кивнула Лизе и улыбнулась уголками губ.
- Не тревожьтесь, ma fillette (Моя девочка (фр.)), - она, как могла, пыталась успокоить Лизу взглядом, видя страх и тревогу в ее широко распахнутых глазах. – Я жива, вы живы – нынче это самый важный дар Господа для нас!
Женщина с тоской в глазах осмотрела перевернутые сани и сундуки. Один из сундуков от удара раскрылся, и нехитрый скарб под чужими взглядами валялся на снегу. «Хорошо, что только платья и книги, - подумала она со странным удовлетворением, - Лизхен не смогла бы вынести такого позора…»

- Проводите меня к вашему барину, любезные, - тон, которым она обратилась к выжлятникам, стал более строгим, требуя беспрекословного подчинения. А потом повернулась к мужчине в синем казакине, без особого стеснения разглядывающему молодую девушку возле нее. – Vous, monsieur…
- Василий Андреевич Дмитриевский, мадам, - тут же учтиво поклонился тот. - A votre service … (К вашим услугам (фр.))
Он был очарователен, этот шалопай, принадлежность к коим женщина без особого труда прочитала по его облику и улыбке, в которую раздвинулись губы. Он был привлекателен, к тому же, без всякого сомнения, знал о своей привлекательности и отменно пользовался ею без притворного стеснения. Но ей сейчас был нужен иной мужчина, тот, что по-прежнему не почтил их своим вниманием, пренебрегая всеми мыслимыми правилами приличия. И оставить ее kleine Lischen (Маленькая Лизхен (нем.)) более было не на кого…

- Enchanté (Приятно (фр.) – начало фразы «Приятно познакомиться…» ) - кивнула она новому знакомому в ответ, не имея возможности протянуть руку. – Софья Петровна Вдовина. Благодарю вас, monsieur, за то, что первым пришли нам на помощь в нашем несчастье. Прошу вас, monsieur, позаботьтесь покамест о дочери моей. De ma pauvrette! (О бедняжке моей! (фр.))
И заручившись его согласием, а также приказав одним только взглядом Лизе остаться сейчас подле Василия Дмитриевского, мадам Вдовина потянула своих помощников к их хозяину, который уже поднялся на ноги и отдавал короткие приказы подоспевшему к нему человеку.

Лиза до боли желала бы знать, о чем толковали этот на удивление безразличный ко всему и, наверное, потому так настороживший ее человек и ее мать. Но даже обрывки разговора не долетали до ее ушей, а если бы и случилось то, вряд ли бы она услышала их. Ведь ее нечаянный спутник, на подставленный локоть которого она положила свои замерзшие пальчики, так и забрасывал ее вопросами, желая поближе познакомиться с хорошенькой барышней.
Лиза же отвечала односложно и только на часть вопросов, от души желая, чтобы ее неразговорчивость сочли последствием пережитого шока. При иных обстоятельствах ей бы весьма польстило внимание такого привлекательного молодого человека, но сейчас ее мысли были совсем о другом. Да и любопытные взоры других охотников нервировали донельзя.
Наконец хозяин охоты, внимательно выслушав мадам Вдовину, пожал ее протянутую руку и склонил голову в вежливом поклоне. Та бросила быстрый взгляд на стоявшую в отдалении Лизу и едва заметно кивнула головой.
Свершилось! Иначе, конечно же, и быть не могло, учитывая благородное происхождение хозяина. Но они были столько наслышаны о странностях графа Дмитриевского, потому нервная дрожь в руках Лизы уменьшилась лишь после этого кивка.

Тем временем, спутник Лизы по знаку мужчины в черном казакине потянул ее за руку к остальным участникам охоты. Мадам Вдовину устраивали в санях возле пожилого господина в бобровой шубе, который с готовностью подвинулся, чтобы та расположилась с комфортом, особенно принимая во внимание ее возможные травмы ног. А вот соседка Лизы подобной готовности не выразила, взглянув на девушку с каким-то странным недовольством в глазах, словно та не в сани ее садилась, а посягала на что-то для нее дорогое и важное.
Вскоре небольшой поезд из саней двинулся в путь, обогнув следы дорожного происшествия. Всадники скакали рядом с дорогой прямо по нетронутому снегу. Лиза невольно отметила, что рядом с мужчиной в черном казакине постаралась занять место всадница в белом меховом жилете поверх вишневой амазонки. Из-под такой же белоснежной шапки на плечи всадницы спускались туго закрученные светлые локоны.

- С'est la belle! (Красавица (фр.)) – проговорила едва ли не в самое ухо Лизы ее соседка, заметив интерес той к всаднице. Но Лиза не ответила, прикрыла глаза, не желая поддерживать разговор. А после сама не заметила, как провалилась в легкую дрему, убаюканная мерным ходом саней.
Тихонько звенели бубенцы на упряжи. Возница изредка причмокивал губами или покрикивал на лошадей, направляя тех. Легкий ветерок бил прямо в лицо и бросал играючи белые хлопья снега, что с каждой минутой все быстрее падали с потемневшего неба. Лизе же, спрятавшей лицо в край шали, эти снежинки не были страшны, а окружающие звуки вдруг вернули ее в прошлое. Когда точно так же выезжали кататься на санях в погожие зимние дни, а по возвращении, переменив платье, усаживались в салоне у натопленного камина и пили горячий чай или шоколад с заедками, вспоминая увиденное днем на прогулке…

Потому Лиза сначала даже не поняла, где находится и кто подле нее, когда сани в медленно наползающих на имение сумерках резко остановились возле большого усадебного дома. Ярко горели, изредка потрескивая на морозном воздухе, факелы, с которыми дворовые в ливреях встречали охотников и помогали тем сойти наземь. Один из лакеев обходил уже спешившихся господ с подносом, на котором стояли маленькие серебряные чарочки, приговаривая: «С удачной охотой - господам! С удачной охотой!»

- Прошу вас! – в сторону Лизы вдруг протянулась мужская ладонь, и она даже вздрогнула от неожиданности. Тот самый мужчина («Василий Дмитриевский!», отметила про себя она), что самым первым пришел им на помощь, и нынче предлагал ей свою руку. Она окинула быстрым взглядом двор и людей, которыми тот был полон, пытаясь разглядеть среди тех свою спутницу.
- Мадам Вдовину уже проводили в дом. Ей крайне необходима помощь нашего эскулапа, за коим уже был послан человек, - пояснил Василий, заметив ее взгляд. – Она вверила вас моим заботам. Не пугайтесь, ma chere mademoiselle (Моя милая барышня (фр.), в доме вас ждет моя очаровательная tantine. Только на скорейших условиях передачи вас в ее ручки madam votre mere (Мадам ваша мать (фр.)) позволила мне проводить вас.

Лиза даже не улыбнулась этому очаровательному молодому человеку, несмотря на то обаяние, с которым он пытался завоевать ее расположение. Пусть не смотрит на ее возраст и шаткое в этот момент положение, она не так наивна, как полагают многие, глядя на нее! Он что-то говорил, пытаясь склониться поближе, чтобы ненароком вдохнуть аромат ее волос, выбившихся из-под капора и шали. Кажется, что-то про имение его grand cousin (Большой кузен или иначе – замечательный кузен (фр.)), в котором они ныне находились, о доме, который светлой громадой в начинающейся метели возвышался над ними, сверкая яркими пятнами окон первого этажа.

Василий вдруг поднял голову и, взглянув на кого-то поверх невысокой Лизы, крикнул:
- Allez ici! Ici! (Идите сюда! Сюда! (фр.)) – а потом уже чуть ли не в самое ухо громко прошептал ей, пытаясь переговорить гостей своего кузена, спешащих в дом от совсем уже распоясавшегося снега: – Позвольте я вам его представлю. Вам же не довелось там, на дороге…
«Нет! - хотелось остановить его порыв Лизе, ухватившись наперекор всем правилам за рукав его казакина. - Нет, я вовсе не хочу иметь знакомство с вашим кузеном. Только не сейчас, когда я не смогу сдержать своих эмоций при воспоминании об его равнодушии…» Un terrible homme! (Ужасный человек! (фр.)) Она его боялась. Верно, боялась, раз так стучало сердце в груди, пока мужчина в черном казакине приближался к ним.
- Тебе так и не довелось свести знакомство с mademoiselle Вдовиной, mon cher ami, - проговорил с легким смешком в голосе Василий, представляя кузену Лизу, имени которой, как она припоминала, он и сам не знал.

Темные глаза, казавшиеся сейчас в сгущающихся сумерках совсем черными, взглянули на Лизу из-под пышного меха черной лисы. Ей они показались дьявольскими, верно, от отблесков огня факелов, которые отражались в их глубине.
- Mon cousin, его сиятельство граф Александр Николаевич Дмитриевский.
Лиза видела, как дернулся уголок рта ее vis-a-vis, словно он хотел усмехнуться при таком представлении, но сдержался. Единственная эмоция, которую она заметила за прошедшее время на этом лице.
- Mademoiselle Вдовина… - она ясно услышала паузу, после которой следовало назвать имя. Но упрямо промолчала, не стала помогать Василию выбираться из щекотливого положения, в котором тот невольно оказался.
Граф Дмитриевский не стал говорить положенных по случаю знакомства любезностей. Просто протянул в ее сторону руку ладонью вверх, словно подставлял ее небесам, щедро сыпавшим в ту снежинки, которые тут же таяли, едва касались ладони.

Лиза не хотела протягивать руку навстречу этому жесту. Пусть это выглядело невежливо с ее стороны, но вдруг вспыхнуло желание поддаться внутреннему голосу, который отчаянно нашептывал ей не делать этого. Словно для нее еще оставалась возможность избежать того, что уготовила ей судьба. Не подать ему руку… отрезать возможные пути для того, неотвратимость чего Лиза чувствовала всей сущностью. Так же, как в эту минуту можно было легко предугадать приближение метели, что готовилась бушевать всю ночь, щедро разбрасывая снег по полям.
Но рука вдруг сама собой покинула теплый уют беличьей муфты и доверчиво легла на эту большую и широкую ладонь. После Лиза от души недоумевала безволию разума перед этим порывом, таким несвойственным ее нраву и ее желаниям.

Она была такой горячей, его рука, ее прикосновение словно обожгло огнем маленькую замерзшую ладошку Лизы, которую слабо согрел после падения в снег тонкий беличий мех. И девушка вдруг проговорила, глядя в эти темные глаза, пристально взирающие на нее сверху:
- Елизавета, - а потом, опомнившись, добавила уже не так мягко, как ранее: - Елизавета Петровна…
- Елизавета, - повторил ее vis-a-vis, по-прежнему не отводя взгляда от этих по-детски широко распахнутых глаз. И Лиза почувствовала, как заалели щеки от той мягкости, с которой он произнес ее имя, вторя ее недавней интонации. - Soyez le bienvenu a Заозерное, Елизавета… Петровна! (Добро пожаловать в Заозерное (фр.))

Лиза почувствовала, как ее щеки загорелись пуще прежнего при этой маленькой паузе, которую намеренно сделал граф. А еще оттого, что их затянувшееся пожатие он прервал первым, отпуская ее руку на волю из своих пальцев.
Он смеется над ней! Над ее наивностью, над ее растерянностью! И снова обозвала его мысленно «Un terrible homme!», убеждаясь, что все слухи, слышанные ранее об этом человеке – истинная правда. «Пора бы уже оставить привычку видеть в людях исключительно хорошие качества», - мрачно напомнила себе Лиза.
- Je vous remercie (Благодарю вас (фр.)), - она постаралась, чтобы голос прозвучал как можно тверже и холоднее, подражая интонации молодой княгини, виденной ею как-то в пути на одной из станций. Той долго подавали лошадей, заставляя ждать на морозе, и она с надменным видом была вынуждена принимать поклоны от случайных и нежелательных знакомцев из числа путешествующих дворян.

Лиза еще бы с удовольствием прибавила про надежду на скоротечность визита, но в голове тут же возник строгий голос, когда-то внушавший ей правила и нормы поведения в обществе. И она промолчала. Впрочем, тут же поняла, что ее очередной порыв не остался скрытым для темных глаз напротив. Медленно пополз вверх уголок рта в ироничной улыбке. Последовал легкий наклон головы, и охотник в черном казакине, зашагал прочь.

- Славное начало, - едва слышно усмехнулся Василий, но Лиза, все же распознав эти слова, взглянула на него, заставляя смутиться от подобной оплошности. Он молча потянул ее в сторону дома, куда направлялись остальные гости, спеша укрыться от снега за крепкими стенами, в теплом уюте комнат.
Лиза старалась не глядеть лишний раз по сторонам, чтобы не выказать свое любопытство к усадьбе графа. Но помимо воли подметила и массивность колонн крыльца подъезда, и золото галунов на ливреях лакеев, освещающих путь господам к дверям, за которыми их встречал низко кланяющийся швейцар.
- Прошу простить меня, - едва перешагнув порог дома, Лиза поспешила освободиться от смущающего ее попечения Василия. – Я бы желала увидеть маменьку…

Молодой человек с явным сожалением был вынужден расстаться с ней прямо в вестибюле, понимая, что не может провожать ее в жилые половины, куда в одну из свободных гостевых комнат поместили мадам Вдовину. Лиза постаралась не показать своего смущения, когда он мимолетно провел пальцами по ее ладони. Намеренно ли или нет, она даже думать о том не желала, сосредоточившись совсем на иных мыслях. Хотя не могла не отметить, что и с этим представителем славной фамилии Дмитриевских ей следует держаться настороже.

По пути к комнате, где поместили мадам Вдовину, и где, как предполагала Лиза, и ей придется провести эту ночь, она украдкой осматривалась по сторонам. Взгляд подмечал портреты и пейзажи на стенах, высокие жирандоли и вазоны со свежими цветами, что было совсем не по сезону. Значит в имении была собственная оранжерея, а усадьба действительно богата.
Что подтвердилось и позднее, когда мадам Вдовина, лежащая на канапе подле камина в небольшой, но уютно обставленной спальне, сообщила Лизе, что спать они будут впервые за долгое время в разных кроватях и даже в разных комнатах.
- За той портьерой дверь в ваши покои, ma fillette, - показала она рукой в нужную сторону, прямо напротив массивной кровати под темно-вишневым покрывалом в тон портьере. – Его сиятельство поистине устроил нам царский ночлег…
Лиза не поняла, что именно прозвучало в тоне ее голоса – едкая ирония или благоговение перед богатством, воочию открывшимся для них ныне, а не по словам чужим. Отвечать не стала, зная, что мадам и не ждет ответа, собираясь с силами для предстоящей встречи с доктором, за которым послали еще по дороге в имение.

Бросив на кресло муфту, шаль и капор, которые успела снять по пути к комнате, Лиза расстегнула застежки пальто, подбитого тонким мехом. Но отчего-то переменила решение удобнее расположиться в комнате, сбросить верхние одежды, в которых от ярко пылающего камина становилось жарче с каждой минутой.
Может, стремясь отойти от огня подальше, Лиза прошла к окну, не задерживаясь подле матери, откинувшей голову на спинку канапе и закрывшей расслаблено глаза? Или все же нечто манило ее взглянуть через холодное стекло в сгущающуюся черноту, наполненную белым мороком метели? Она не видела ничего за окном, кроме темноты зимнего вечера и снега. И собственного темного отражения, казавшегося таким неподходящим этой комнате и яркому огню в камине у нее за спиной.

- Il est un terrible homme! (Он ужасный человек! (фр.)) – прошептала Лиза, а после повторила громче для мадам Вдовиной, которая ничем не показала, что слышала ее. – Те толки, что мы слышали – лишь толика…
- Cessez! (Прекратите! (фр.)) – короткий и резкий приказ со стороны камина вынуждал замолчать. Но Лиза не могла остановиться, чувствуя, как сжимается сердце в каком-то странном приступе паники и страха.
- Он страшный человек! Разве вы не видите того, мадам? Разве не слышали, что говорят о нем? Его душа черна, должно быть, под стать его казакину и мехам. Равнодушный к людскому несчастью… Бездушный, злой, жестокий… Он меня пугает! Пугает!
- Cessez! – снова оборвала мадам ее лихорадочный шепот, на который вдруг сорвался голос: – Вы понимаете, ma chere, что нет иного выхода нынче у нас обеих, как принять его гостеприимство. И я вас прошу – помните о том…

Она что-то еще говорила, но Лиза уже не слушала. Наблюдала в черноте зимнего вечера безумную пляску метели, что с каждой минутой становилась все резче и яростнее, швыряя в стены и окна усадебного дома пригоршни снега.
- Mauvais présage (Дурной знак (фр.)), - прошептала она упрямо, зная, что бессмысленно пытаться убедить в верности своего предчувствия мадам. Ведь та не послушала Лизу еще на станции, не разделит с ней опасения и сейчас.
Лиза заметила в отражении стекла огоньки свечей и пламени в камине, у которого грелась мать. Отчего-то вспомнила похожие отблески в темных глазах, глядящих прямо на нее из-под пышного околыша лисьей шапки. И его лицо, на которое ей приходилось смотреть, чуть запрокинув голову назад.

Ее даже больше пугал не столько этот человек и его неограниченные возможности повлиять на судьбу ее и матери, если вдруг так случится, сколько то, что ладонь до сих пор ощущала прикосновение его руки. Обжигающее тепло его пожатия. Прикосновение кожи к коже… И испугавшись интимности своих мыслей, девушка даже вздрогнула, когда в дверь громко постучали.
- Qui est là? – спросила мать, обеспокоенно оглянувшись на Лизу, стоявшую у окна. А потом повторила на русском языке: – Кто там?
- Доктор, мадам, - ответил голос из-за двери. – Александр Николаевич просил осмотреть вас на предмет ушибов и ранений после несчастья с санями…

Кивком мать приказала Лизе отворить дверь и впустить эскулапа, за которым было послано в уезд. Девушка не осмелилась не подчиниться, как бы ни хотелось ей сейчас скрыться от всех в темноте соседней комнаты, а с наступлением утра исчезнуть из этого дома вместе с последней тенью ночи.

До двери было ровно девять неспешных шагов. Но ей показалось, что она мгновенно преодолела это расстояние, впуская доктора, полноватого мужчину с седыми баками на щеках. Эти баки в совокупности с лысиной, которую тот безуспешно пытался скрыть, зачесывая длинные волосы от левого уха к правому, почему-то позабавили Лизу, и она с трудом подавила короткий смешок, за который непременно получила бы выговор, заметь его мадам. Или это все-таки сдали нервы? Впервые за этот день. Или за последние месяцы?...

Лиза снова отошла к окну, чтобы никого не смущать своим взглядом, когда будут осматривать мать. Блеснули в свете свечей защелки на ремнях саквояжа доктора. После этот отблеск перебежал на стекла его очков.
- Ну-с, уважаемая сударыня, - раздался в тишине его голос, как и положено, тихий и располагающий тотчас открыть все свои печали и напасти. – Что у нас тут с вами?

«Il n'y a que le premier pas qui coûte» (Только первый шаг труден (фр.)). Любимая поговорка ее отца, которую тот так часто повторял, что она каждым словом отпечаталась в ее памяти. Лиза закрыла глаза, чтобы не видеть буйство метели за окном. Первый шаг… И она его уже сделала. Еще садясь к тому пугающему ее вознице на станции, когда выезжали поутру. Или она сделала его прежде, этот самый шаг?

Лиза испуганно распахнула глаза, когда доктор произнес в тишине комнаты те самые слова, что она подсознательно ждала уже которую минуту. И резко отшатнулась от стекла, когда почудился в игре метели взгляд темных глаз и иронично приподнятый уголок рта…

/
_________________

Ай, да Марина!!! Что ты делаешь!

Я же с телефона читаю, мне совершенно невозможно выразить то, что чувствую. Скажу пока кратко -вот они, Мурашки! С большой буквы.
Вечером буду!

Читать!! Марина

Мариночка, спасибо за новый роман! Действительно весьма неожиданно)))
После прочтения пролога вспомнился один из любимых романсов, правда нашла только в такой версии.


Эх, что-то не получается(((
_________________

Не успела я за пролог отчитатся, а тут!.. Марина, сразила наповал! И только в приятном смысле!
Не ожидала так быстро после этих слов:

Шалите Автор, не иначе! Мучаете нас бедных ... приятными неожиданностями ...
По началу романа даже не знаю, что сказать. Шикарно - это само собой! Девочки уже тебе это говорили, повторюсь. А вот относительно героев запуталась. Ох и умеешь ты закрутить интригу! Жуть, как интересно!!! Надеюсь, еще пару глав - и все станет на свои места. Или еще больше завертиться? Но самый большой соблазн здесь - это таинственный граф Александр. Фух! Аж подпрыгиваю от нетерпения!
___________________________________

Марина, спасибо за молниеносное продолжение! Оно интересно интригующее, интересное, и как всегда написано прекрасным языком.Однако, первая глава, напустила ещё больше туману. кто эти 2 спутницы О чём говорила мать Лизы ( вот ведь вопрос почему Лизы? Ведь в романе уже есть одна Елизавета...) С загадочным Александром Дмитриевским? Прямо-таки демонический персонаж - Весь чёрном и возник из надвигающийся метели У меня замерло сердце не знаю от сего - от страха или предвкушения. Так что, Марина, заставляешь ждать продолжение с удвоенной силой.


_________________

Марина, я дома. Прочла еще раз.

По главе мои впечатления.

Конечно же, говорить о том, что проясняются взаимоотношения и обстоятельства еще рано. Мое внимание, начиная с этой главы, в основном будет сконцентрировано на одном персонаже-Александре. Я так чувствую. Совершенно виртуозно Марина ты провела знакомство с ним. Пока самая главная эмоция - волнующая, притягательная таинственность образа и для нас и для героини. Бесподобно. Бедное мое сердце!
Удивительно, но именно сюжетная линия в этой главе для меня не самое главное, до того завораживает красота и изящество изложения.
Нарастающая чувственная атмосфера, выразительные картины овеянного снегом пространства, ожидание чего–то неминуемо надвигающегося на персонажей романа. Если можно трактовать символику названия романа и эпиграфа, то - задувающая сердце снежная метель.
Хороша глава, спору нет. Нежно и мелодично. Осязаем, слышим звуки, чувствуем запахи. Страсти дышат.
И ни с чем ты Марина не перебарщиваешь, во всем, на мой взгляд, соблюден баланс. Наметились некоторые штрихи для понимания характеров некоторых персонажей, я по прежнему не говорю ни о ком из них - главные.
Ощущение от главы – полифония, пространство, объем, тайна. Неутоленные страсти и первозданные инстинкты.

Спасибо Мариночка!

Марина, спасибо огромное за продолжение. да ещё и за такое скорое)интрига закручивается всё сильнее. как верно сказала Сая, понятно, что ещё ничего не понятно. но Александр сразу приковал всё внимание к себе.
Интересные взаимоотношения между матерью и дочерью. я сначала вообще посчитала, что Лиза - компаньонка этой женщины. Нет между ними родственной связи. Словно они совершенно чужие люди. Может, время, проведённое в пансионе, если оно имело место, сыграло свою роль?
Интересна Лизина осведомлённость о графе, пусть и на уровне слухов. не к нему ли они изначально и ехали? стремилдись обратиться за помощью? но это так, размышления вслух

Марина, спасибо за главу!!! Очень готическая. После прочтения стало больше вопросов, т.к. какая-то тайна витает в воздухе. Понравился образ Александра, такой тип мужчин пугает и притягивает одновременно. Буду,как на иголках, ждать продолжения!!!
_________________

Не успела прочитать пролог, как уже появилась новая глава.
Марина, как всегда у тебя интригующе и символично. Первая встреча в метель героев в метель и название романа...
Не знаю кто в прологе, но практически уверена, что это абсолютно др. персонажи, уж слишком разные характеры в прологе и в продолжении. Может будут 2 любовные линии? Это так мои предположения))
Я и тоже не могу пройти мимо Александра, сила, властность, таинственность... Думаю ни мы ни Лизы не устоим))
Марина, спасибо!




С радостью. Это иногда профессиональная привычка ко всем Вы, берет свое.
_________________

Марина, прочитала все Ваши книги, и не могу больше молчать. Марина- Вы Талантище!!!! Спасибо Вам огромное за ваши книги, которые хочется перечитывать снова и снова. Невозможно оторваться от них, забывая на время все и всех, настолько погружаешься в действие книги. Когда увидела новую тему, решила зарегистрироваться, так что принимайте в постоянные читатели!
_________________

Очень понравилось, интригует.

Глава-загадка, головоломка. Глава показывает героев и события, ничего не объясняя. Наоборот, предлагает подумать, покопаться, поразмышлять.
Плохие предчувствия героини, встреча с мужчиной во время метели. Таинственно и красиво.
Лиза и ее мать куда-то держали путь. Откуда они ехали, куда и почему. Поездка их была явно не прогулочной. Что-то произошло. И какие отношения у Лизы с матерью. И что такого они слышали о графе, что Лизу так пугает. И каким образом он может повлиять на их судьбу. И, судя по высказыванию героини - "дурной знак" - повлиять плохо. Что ждет героинь в этой усадьбе.
Мы видим пока только тревожное настоящее героев, нам еще предстоит узнать о них больше. Атмосфера волнует и будоражит.
_________________

Даааа! Вопросов-тьма, кто, где, зачем и почему. Мадам Вдовина-мать или мачеха,так отстранена от Лизы. Граф! Люблю плохишей. Что за известие сказал доктор??
Марина!!!Интриги!!!
На сердце без тебя-метель!!!Так сказано...Слова мужчины?

Случайно зашла на Вашу страницу,а здесь такой СЮРПРИЗ!!!!!С нетерпение теперь буду ждать окончания(к сожалению не могу воспринимать книгу по главам,сержусь ,злюсь когда заканчивается глава и приходиться ждать следующую),но заглядывать теперь буду постоянно.Удачи Вам Марина,вдохновения,а нам терпения в ожидании.