Цена ошибки - жизнь

В горле пересохло и Рейвен, сглотнув, застонала. Гудящая голова её лежала на чем-то не очень мягком и приоткрыв глаза она поняла, что это чья-то грудь. Ничего не понимая, она попыталась поднять руку, чтобы потереть лоб и страшно испугалась, потому что руки были повязаны с руками мужчины. Она отодвинулась немного, пытаясь придти в себя и, широко раскрыла глаза
- Что происх...- хотела спросить что происходит, но тут в ноющей голове зазвенело от громкого рыка
С дырками?! Рейвен неловко, примериваясь к другому, кое-как поднялась на ноги, упираясь в его грудь и встала лицом к нему, испуганно глядя на мужчину, с которым её связали. Потом оглянулась посмотреть, где бэмби и листики. Голова с трудом соображала. Лес. Поля и лес и по парам связанные участники, которые поднимались так же как и она, уже начиная догадываться , что это будет за выживание.
- Надо бежать. - Пошевелив связанными запястьями, она подняла голову и посмотрела на молодого мужчину, потом на кромку леса.
И так и не успев ничего толком сказать, вздрогнула когда раздалась очередь.
И, с трудом развернув в наручнике запястье, взяла его за руку и подстраиваясь в широкому шагу и путаясь поначалу немного ногами, она побежала рядом, страшась, что снова начнётся стрельба и пытаясь сообразить, во что она вляпалась на этот раз...

Бежать со скованными руками Рою было сложно, но когда к скованным рукам прикованы еще и чужие руки, и владелица этих чужих рук бежит медленнее, то задача становится почти невыполнимой. Но недавно прозвучавший выстрел как стимул подстегивает Роя и девицу бежать вперед и не оглядываться. Ноги заплетаются, и Рой удерживает равновесие корпусом, наклоняясь ниже, постоянно этим дергая девицу. Пот со лба течет, заливает глаза. В плече и предплечье появляется неприятное болевое ощущение от постоянно дёргающихся во время бега рук. В голове, словно группа барабанщиков репетирует новый саунд.
Рой частенько удирал в своей жизни: и от копов, и всякой шушуры, пытающейся доказать, что они главные, но никогда Рою не было так тяжко, как сейчас.
Девица старается не отставать от Роя, и Палмер мысленно отдает ей должное, но все равно создавалось ощущения, что именно он тянет ее за собой. Рой не знал, от чего они бегут, и понятия не имел, куда именно бегут и что может ждать их среди этих деревьев, что проносятся перед глазами.

- Всё! Стой, стой! - задыхаясь, пытается выкрикнуть Рой и оглядывается назад.
Место их первого «привала» скрыто за деревьями и без сил Рой и девушка падают на колени, за толстым стволом дерева, тяжело дыша. Опустив голову, Рой не удерживает равновесие и опускается на четвереньки, упираясь ладонями в землю, таща за собой и девицу, которая тоже неуклюже заваливается. Рой пытается сплюнуть, но во рту сушняк. Он бы выпил сейчас пару литров воды, залпом и жадно, и даже представив себе это Рой причмокнул ртом.

- Что это было за дерьмо? – срывающимся шёпотом спрашивает Рой и смотрит вначале по сторонам, вытягивая шею, а потом и на девицу. - Я на такую хрень не подписывался.
«Подписывался. Что черт я там подписывал»? Рой не мог вспомнить ни слова на документе, который подмахнул не глядя. Да, и откуда он вспомнит, если даже не взглянул на него?
- Ты читала то, что мы подписывали? Я так просто черканул, даже не глядя. А ты читала? Что там было? Суки нас опоили.
Рой поднимает руки, пытается вытереть пот со лба рукавом куртки и видит, как девица морщится от неудобного положения ее рук, которые поднимаются вслед за его руками.
- Надо как-то освободиться и убираться подальше к чертовой матери от этих ублюдков, пока они не нашли нас.
Рой смотрит на пластиковые наручники, которыми скреплены их руки и крутит запястьями. От этих гребанных оков появились красные саднящие борозды на коже, которые в отдельных местах начали кровоточить от сильного трения во время бега.

Местечко было отвратным, пожалуй Тодд бывал в таких только в самом начале своей карьеры, когда еще не так пользовался спросом как сейчас, но выбор сделан и назад дороги нет, парень толкнул дверь и и оглядев окружающих, грациозно сел на свободное кресло. Писал он не очень хорошо, поэтому быстро поставил подпись, где необходимо и отдал бумажки красотке раздававшей коктейли.
Как уснул он не запомнил, впрочем и как очутился в этой адской жаре.

Голова плохо соображала, ощущение было как с похмелья, хотя с бокала шампанского так унести не могло точно. Тодд меленно приоткрыл глаза и снова закрыл, ему захотелось их усиленно потереть, но что-то мешало.

Его тело напряглось, но тут же расслабилось и упало на говорившую девушку, он по привычке потерся об нее, пытаясь устроиться по удобней. И пошевелил руками, скованными довольно странным способом.
- Была бы ты парнем, я бы предложил тебе понести меня, приподняв за задницу, жаль что ты не парень, - язык лизнул пересохшие губы, - значит тащить придется мне, хотя я сомневаюсь, что нам с тобой прострелят задницы, они просто создают видимость эффекта. Дернув наручники вверх, сам поднялся и потянул девушку за собой.
Тодд протянул руки между ног девицы, обхватывая ее за ягодицы и крякнул от ее веса. Он конечно был не совсем хлюпиком, так как брутальные мужики все же любили подтянутые фигуры, а не обвисшие животы и он сам уделял этому достаточное внимание в зале, но все же и силачом он никогда не был.
- Да ты пушинка,- улыбнулся он сквозь зубы, - руки расслабь и не мешай. Я - Тодд, уже чую что будет весело, - парень сделав первый шаг и пошатнулся едва не упав, похоже путь до леса будет не простым.
Когда они достигли первого дерева, и скрылись за листвой, парень тут же завалился на землю, тяжело дыша. Девчонка, конечно же, полетела следом.
- Все, - теперь твоя очередь, на сегодня мой лимит ощупывания упругих женских попок исчерпан, теперь в моем рационе только члены, - сказал он, пытаясь отдышаться, - на хрена нам вообще эти кандалы, - он дернул рукой, и тут же рука девушки полетела вслед - Черт! надо от них избавиться, мы же можем их снять?

* Айви, если что не так пиши

Он не всегда жил на улице, нет, не всегда. Если порыться в памяти, похватать за хвосты мысли вразбой, он бы вспомнил, точно бы вспомнил и мамины супы, и сладкие, тягучие леденцы, которые все обсасываешь, держишь за щекой, держишь, а он никак не заканчивается, и терпения не хватает - прокусываешь, добраться до острой мятной начинки.
Он вспомнил бы и как сбежал из детдома, и то, как скрывался, когда искали. Хотя скрывался не слишком успешно. Просто потерялся, настолько, что не знал, как вернуться.
А потом улица въелась в него, вошла вместе с грязью, тем, как шпыняли его от каждой занятой лавки в парке, и с тем, как он с местной шпаной научился выклянчивать мелочь, и обворовывать по-тихому, незаметно. Им не было так уж нужно, этим растяпам с яркими сумками, не видящим ничего, ничего не способным заметить из-за вечно вдетых в уши наушников.
Так и было до того дня, когда он впервые согнал бы с лавки сам, но тогда Нейт уже знал, что лучше всего у люков рядом с крупными магазинами, а если охране дать на руку бабла да сказать, что гадить не будешь, они и не станут гнать.

Ветер пригнал замызганную газетенку прямо в лицо. Буквы не были не знакомыми, Нейт умел читать, хорошо читал, но на чтение времени как-то не было. Если бы реклама не была такой броской, и не обещала так много. Сплюнув вязкую слюну, вытер нос рукавом парки, хорошей, добротной, грела как надо. Чесаться Нейт отучился давно, от попыток чесаться кожа только зудела, стоило ей обрасти, покрыться грязью, стало легче тогда в первые дни. Потому он сидел, прислонившись к стеклу гипермаркета и сосредоточенно читал объяву.
- Пошел отсюда, придурок! Пошел быстро! - так и прозевал, что уже открываются и сматываться надо было.
Твари, печатают всякую дрянь. Сплюнул еще раз, но газету в карман сунул. В тот, что целый. Бумага - нужна. Бумага всегда пригодится.

Короче, черт его дернул в это ввязаться. Чувствовал же, чуял, что нех*й лезть. Никто такие баблища запросто так не дает.
Ну думал рожей не выйдет. Так нет же, взяли с*ки.
Сплевывает. Сказали не сплевывать.
- А можно его отмыть?
- Детка, мыть? Зачем мыть, детка?!

Все такие пьют шампанское. Да, знал, что шампанское, дрянь. Но если уж все пьют, тоже глотнул.

С х*ра ли глотнул? - первая мысль, когда рук не чувствует. Неужто эксперименты ставить будут, - вторая. Слово эксперименты Нейт тоже помнил.
Глянул на парня, напротив светловолосый, прилизанный.
А вот очередь заставила рвануться на ноги и парня следом потянуть.
- Вставай, красава, вставай! Эти с*ки не шутят! - вскинулся, да так и повалился со связанными руками на мужика, который рядом.
Дергает то, чем связали, пластмасса какая-то, должна же рваться! Еще дергает, оглядывается вокруг, рюкзак сп*здили. Рюкзак! Да уж какой рюкзак, деру надо.
- Шевелись, слышишь ты, шевелись, быстро! - вставая не так поспешно, назад в поле бежать не вариант, надо к лесу. Если еще не убили, значит в лес загнать и хотят.
Ну не с*ки ли, а?
_________________

Чем больше он тянул, тем сильнее затягивались наручники на запястьях. Следующий рывок лысого и на моих руках из под пластика выступила кровь. Он правда хотел разорвать наручники, вот так, руками? Только хуже сделал! Что взять с этих самодовольных идиотов. Лысый что-то сказал, судя по интонации спросил, но я поняла только "у тебя есть?". У меня ничего нет. Кажется ничего, но нужно проверить. Я хлопнула по карманам своих джинс и его руки ударились о мои бедра. Вздрогнула, но не позволили себе сорваться. Не сейчас. Сейчас не время вспоминать, нужно как-то избавиться от его ненавистной близости. В левом кармане что-то было. Сжав зубы, засунула руку в карман и нащупала что-то гладкое. Незнакомое. Предмет оказался складным ножом. От неожиданной радости столь нужной находки, улыбнулась, но стоило посмотреть на лысого и улыбка пропала. Надо избавиться от него. Избавиться от соприкосновения с его кожей, подавляющей близостью. Раскрыв нож, приставила лезвие к натянутому между запястьями пластику и стала двигать, пытаясь перерезать. Кончик ножа несколько раз ткнулся в кожу мужчины, но я продолжала резать дальше.

Девица с ненавистью смотрела на Террелла. Словно это он сковал её руки со своими. Терреллу было не привыкать к такому отношению, поэтому он безразлично наблюдал за кудрявой. Его лицо был каменным, не выдавало не единой мысли и эмоции. Лишь когда рыжая вытащила ножик из кармана, правая белесая бровь поползла к переносице, которая тут же застыла. Он молча смотрел на попытки девицы перерезать наручники. Получалось с трудом. Он перехватил пальцами лезвие ножа и вытянул его из ее рук. Кудрявая явно была недовольна его действиями, но Терреллу было плевать. Сейчас главное выбраться из этих пут, связывающих их. Лезвием ножа надавил на пластик и провел по нему, потом еще... Трение ножа о пластик издавало неприятный звук. Террелл продолжал водить им по наручникам. Постепенно толщина пластика уменьшалась и через несколько движений она лопнула, освобождая одну руку. Теперь будет проще.

Он называл себя... Пастырем.
Не потому, что считал всех людей отарой овец, достойной лишь пастись под сенью Его. А потому что был сыном забытого бога, проповедуя слишком древнюю религию, построенную на крови и людских прегрешениях.
Он не уважал Смерть.
Древнюю старуху с косой, приходившуюся ему бабкой, матерью и сестрой одновременно, говорящую хрипящим шепотом и коверкающую фразы. Она слишком мало его пугала, а в последнее время даже сама трусливо пряталась, едва завидев острое скуластое лицо в сетке шрамов.
Он не любил огнестрельное оружие.
Потому что жертву богам нужно приносить руками и сталью. Потому что последний выдох нужно пить долго и протяжно. Потому что нет ничего лучше, нежели быть одетым в багрово-красную пленку чужой жизни, а звук вспарывающего плоть металла не лишен поэзии.
Он носил маску человека.
И снимал ее очень-очень редко.
Например, сейчас.


От физических усилий ноет спина. Каждый гребаный квадратный сантиметр под кожей, но он знает, что это - во благо. Стоит только задуматься, ради чего. Вот только таскать живых на своем горбу он не привык. Только мертвых.
Автомат оттягивает руки и ему не терпится отбросить оружие - пугалка хорошая, конечно, но нож, который ляжет в ладонь удобно и привычно, отягощая своим весом - лучше. Но надо подождать. Осталось всего ничего. Пару сотен стуков сердца.
А пока... бегите.
_________________

Девица тараторила без умолку, Кастор только поморщился от этой женской способности трещать не переставая в любой ситуации. Бежать со скованными руками, постоянно дёргаясь вбок и без того было сложно, когда же девица повалилась на землю в лесочке, он рухнул на коленки, увлекаемый ею. Пластиковые полоски пут рванули руки, врезаясь под кожу острыми краями, так что он невольно зашипел от боли.
- Ты! - Он еле сдержал готовый вырваться эпитет, - Поосторожнее не можешь?
Проклятье, от каждого рывка эти стяжки затягивались на запястьях всё сильнее. Кастор уже чувствовал, как начинают неметь пальцы рук. Надо было срочно избавляться от них, но как? У него ничего с собой не было. Ножей он с собой не носил, не имел такой привычки. Да если бы что и было, наверняка же отобрали. По крайней мере висящая у него на поясе сумка с временными документами, деньгами и фляжкой с коньяком пропала бесследно. Хоть бы какой осколок бутылки завалялся, но где там. Он неловко повалился на бок, что-то впилось ему в бедро, чего точно не было в его карманах раньше. Кое-как засунув пальцы в карман, Кастор вытащил складной ножик.

Странно, это не его. У него точно не было никакого ножа. Значит, нож ему подложили. Значит, это часть игры? Значит... надо освобождаться.
С натугой раскрыв ножик онемевшими пальцами, Кастор начал пилить туповатым лезвием жёсткий пластик, который поддавался с большим трудом.
Проклятье... на такое выживание он как-то не рассчитывал.
Ну ничего, сначала надо освободиться, а там видно будет.
Наконец-то сковывающие руки путы разрезаны, и что теперь?
Внутренний голос подсказывает, что:
- Надо бежать.

Не злись, не злись, повторяла себе, когда лысый вырвал из руки нож. Нервы натянуты до предела, где-то совсем рядом ходят люди с автоматами, чтобы убить меня, а я даже не знаю за что. За что, черт побери?! Или, может, напугать нас - это часть шоу? Одно из испытаний. Посмотреть кто наделает в штаны от страха, а кто останется спокоен и собран перед лицом опасности. Я сглотнула. Когда же он закончит? Спокойно, надо успокоиться. Пластик лопнул, но браслет остался на руке. Лысый принялся за второй наручник. Я смотрела в сторону и безуспешно пыталась дышать ровно. Это какой-то страшный сон. Пластик поддался и меня больше ничто не связывало с этим амбалом.
- Отдай сюда! - выхватила из его руки нож и засунула в карман.
Пятясь отступила на несколько шагов и развернулась к нему спиной. Что теперь? Куда бежать? Это шоу. Шоу, - пыталась успокоиться, - Шоу на выживание, а значит сообразительность. Что они хотят от нас? Чего ждут? Может стоит развернуться и пойти им навстречу. Показать, что не боюсь и стать победителем первого испытания? Это казалось вполне вероятным, но что, если нет? Я остановилась и прижала руки ко лбу. Если нет, то меня пристрелят как кролика.
Мысль о возвращении казалась очень хорошей, правильной, но жизнь-то только одна и если я ошибаюсь меня убьют.
Сзади послышались голоса, я дернулась, не зная как правильно поступить, а потом сорвалась с места и бросилась бежать.

Сколько ангелов танцует на кончике иглы?
Если бы Пастырь знал ответ на этот вопрос, ему бы не пришлось считать. И не пришлось бы составлять стройной теории о том, что их ровно по счету патронов в рожке. А раз так - следовало посчитать более внимательно, желательно погромче, чтобы остальные грешники из стада убоялись ЕГО. Рано или поздно. А для этого требовалось принести жертву так, как он всегда и делал.
Свистнув остальным - Пастырь крайне редко общался нормальными человеческими словами - он натянул на голову капюшон, скрывающий седые волосы и частично - лицо, оставив только нижнюю, расцвеченную камуфляжем часть. Издали не отличить. Сделав пару плавных движений в стороны, размяв мышцы, он поудобнее перехватил автомат, переключил его на одиночные выстрелы и сорвался с места. Бег его был петляющим и быстрым, как у бешеного зайца-переростка.
Прошло всего несколько минут, когда он догнал двоих - высокую красивую девицу и низкого полного мужичка. Жертва была выбрана и боги его будут довольны.
Сейчас.
Пастор помнил досье. Он помнил каждого на фото и вживую, рассмотрев в подробностях, когда грузил в фургон.
Эту звали Кейт.
Подняв ствол на уровень ее лица, он выстрелил трижды. В голову и два раза в грудь. С внешней стороны на лбу нарисовалась аккуратное отверстие с кровавой кромкой, а с обратной живописно разлеглись мозги. Выстрелы в грудь можно было не считать, хотя Пастырь точно знал, что попал куда следует.
- Беги, - каркающе обратился он к низкому мужчине, потому что мало кто понимал его без слов. И улыбнулся.

Кейт, ты мертва.
_________________

Когда вторая рука оказалась на свободе, Террелл потер запястье, убыстряя кровоток. Рука почти онемела и еле двигалась. Рыжая вырвала из другой ладони нож с каким-то остервенением и стала озираться. Террелл спокойно наблюдал за дикаркой. Как слишком остро она реагировала на него. Его часто сторонились и отталкивали. Он к этому давно привык. И его это давно не волновало. Но почти всегда Террелл сам был виновником такого отчуждения людей. Но в данной ситуации, он не видел логического объяснения такому поведению. По его логике, будь он на ее месте, то никуда бы не побежал, а постарался остаться с тем, кто сильнее, чтобы использовать его силу в свою пользу. Но слава богу, юбок он не носил и сам имел недюжинную силу, которая может ему помочь в этом лесу. Проводив взглядом рыжую, он в первую очередь осмотрел свои карманы. Да, точно и у него есть этот чертов нож. Как же он забыл о нем? Хотя неудивительно. После таких событий он мало что помнил. Террелл понимал, что их бросили сюда на убой. Кому-то доставит удовольствие наблюдать за выживанием людей в экстремальных условиях. Все они приехали сюда за наживой, мало понимая, что наживкой являются сами. Он сам наживка! Понимание этого вызвало внутри Террелла жгучую ярость и он сильно ударил кулаком о ствол дерева. Костяшки засаднило, но это лишь прибавило ярости. Где-то поблизости услышал голоса а потом несколько выстрелов. Прислушался. Они побудили его двинуть вглубь леса. Надо было немедленно найти кого-нибудь из тех, кого он успел заметить до распития того чертова шампанского. В жизни эту гадость больше в рот не возьмет.

Она молча бежала, держась за руки незнакомца и чутко улавливая ритм его бега. После выстрелов некогда было раздумывать, что и почему. Ноги сами передвигались по неровностям почвы, а в голове прояснялось. Впереди стоял густой лес, убежище и, не оглядываясь по сторонам и не дёргая руками, Рейвен бежала, выравнивая дыхание. Их цель-лес. Она понимала, что всем скопом с ними справиться будет легче, поэтому потянула мужчину немного в сторону.
- Быстрей! Беги быстрей! - Успев только мельком взглянуть на троих с автоматами, поняла, что эти скорей всего в следующий раз выстрелят уже не в воздух. Слишком правильно они были одеты. - Быстрей! - Подняв свою руку вместе с его, она рукавом смахнула пот со лба и немного справа и впереди увидела большого лысого мужчину с девушкой на спине.
Её тоже был высок и тяжело дышал. Рейвен показалось, когда они вбежали в лес, что мужчина собирается остановиться.
- Нет, - едва переведя дыхание, она снова выдохнула, - нет, надо бежать. Туда.
Они пробежали ещё совсем немного и снова приостановились. Рейвен в отчаянии дёрнула его, когда он полез в карман. Но появился нож и через несколько секунд их руки были свободны.
Разминая запястья, она, не останавливаясь, повернула направо - не хотелось забираться в пугаюшую глушь и страшно остаться одной.
Ощупала себя. Сумки нет, нож есть. Её ножик был лучше. Спрятав этот обратно в карман, пожалела, что не попросила у дядюшки катану.

"Думай, прежде чем делать". Умные слова, но ноги "думали" быстрее головы, когда один за другим раздались три выстрела и перехватило дыхание от понимания, что возможно кого-то ранили. Об "убили" думать было жутко и Рейвен, уворачиваясь от веток кустарника и перебегая от дерева к дереву, побежала от выстрелов за спиной все-таки в глубь леса.

Она упала. Будто чувствовала, что это единственно верный вариант. Не хотелось, правда, тащить за собой еще кого-то, но они были связаны.

Не ответила. Посчитала, что это лишнее. Она ведь делала, что могла. Бежала изо всех сил, но они так быстро покинули ее, что даже осознать это не сумела.

Кейт смотрела, как ее невольный сообщник освобождает их руки. Все хорошо. Все правильно. Сейчас станет легче и она сможет бежать дальше.

Надо. Кому? Зачем? Какой смысл в этом беге? Все равно их догонят и убьют. Чувствовала, слышала приближающиеся шаги смерти. Только не в образе старухи с косой, ее смерть была мужчиной с оружием, с холодными кусочками свинца, вгоняемого в тело.

Поздно. Думать уже слишком поздно. Жаль не умирать. Жаль не оставлять после себя что-то стоящее. Жаль лишать родителей возможности посещать могилу, класть на нее яркие пластмассовые цветы, убирать сорняки. Жаль не увидеть свое продолжение в глазах новорожденного. Жаль...

Что такое смерть? Прекращение жизни или жалкого существования? Освобождение? Переход на новый уровень квеста вселенной?
Что такое смерть? Закрытые веки. Сон. Тишина, в которой нет места ни стуку сердца, ни дыханию.
Это новое состояние. Пограничное с иной реальностью. Когда продолжаешь цепляться за жизнь, потерянную навсегда.
Кто-то как свеча тлеет несколько десятков лет, а кто-то, прожив ярко, уходит быстро, будто падающая с неба звезда. Миг - и тебя нет. Ничего нет и уже не будет.

Бониту нельзя было назвать слабой и медлительной, ей приходилось немало крутиться, но бег на скорость со скованными руками в её послужном списке не значился. Страх подстёгивал, но она всё равно бежала немного быстрее. Пластик наручников впивался в смуглую кожу запястий, причиняя боль, от которой она отмахивалась. Уже упав на месте, Бонита осмелилась посмотреть - пластик впился в кожу так, что выступила кровь. Если так будет продолжаться дальше, и наручники не снять и запястья ничем не перевязать, то на этом месте будет кровавая рана до мяса. Но как их снять?

Бонита некстати вспомнила, что слышала страшные истории, как людей всё ещё продают в рабство, но их-то выпустили у леса, не заставляя работать. Что же тогда за фигня происходит?

- Не читала, - она мотнула головой. - Слишком много, мелко и заковыристо для меня.

Ей тоже безумно хотелось пить. После того изнурительного перехода через границу она всегда носила с собой в сумке маленькую бутылочку с питьевой водой: слишком сильно запомнилась та жажда. Но где теперь её сумка и та вода? Кажется, кроме той одежды, что на ней была, устроители не оставили ничего. Хотя в бедро что-то давило. Они оставили телефон???
- Карман. Там что-то лежит! - Пришла очередь Бониты дёргать руки напарника на себя, чтобы залезть в карман брюк. Не слишком удобно это делать со скованными руками, но, помогая себе снаружи пальцами второй руки, девушка всё-таки это сделала. К сожалению, это оказался не телефон. К счастью, этим чем-то был нож.
Бонита тут же раскрыла его и ср6азу же отказалась от идеи перепилить свои же наручники - быстро это сделать она не сможет: слишком неудобно.
- Я режу твои, а ты - мои, идёт? - предложила она парню.

...Руки наверняка при этом сильно порежутся. Но она же больше не в пустыне, здесь наверняка что-то есть подходящее!
- Погоди, - вскинулась Бонита, высматривая подходящую деревяшечку, какой-нибудь обломок. - Надо что-то просунуть между рукой и пластиком. Вон там, у твоей ноги что-то есть...

Парень поддается вперед, когда девушка залезает к себе в карман. Рой с надеждой ждет, когда она достанет это «что-то» и молится, чтобы это было что-то режущее. Когда видит нож, облегченно выдыхает.
Рой смотрит на блеснувшее острие лезвия ножа, то оказывается в руках у девчонки. Потянув руки на себя, локтем стучит по боку и нащупывает в кармане куртки предмет.

- Так, сейчас, погоди, - неуклюже Рой залезает рукой в противоположный карман куртки и вытаскивает нож. – Есть!

Парень хмуро смотрит на девицу.
- На кой черт такие извращения? - грубо отвечает Рой и начинает перерезать пластик, связывающий их руки между собой, - захочешь избавиться от личных браслетов – сама потом перережешь. Некогда красоту наводить! Оттяни немного руку.
Как и было оговорено Рой и девушка разрезают пластик между своими запястьями. Слегка оттягивают руки в сторону, вызывая натяжение. Пластик поддается, и руки оказываются на свободе. Рой трет запястья, на котором еще красуются пластиковые браслеты, но уже не держат его плененным с барышней.
- Валим отсюда! – парень вскакивает на ноги и убирает нож обратно в куртку. – Понятия не имею куда, но валим.
Рой с опаской оглядывается по сторонам и проводит ладонями по бокам куртки. В голове его полнейший сумбур. Сердце грохочет как сумасшедшее. Не успевает сделать и пару шагов как подпрыгивает на месте, от выстрелов, доносившихся недалеко от места, где находился он и девчонка.
- Твою же ж мать! – шепчет Рой и с округлившимися от страха глазами смотрит в сторону страшных звуков, а потом не моргая переводит взгляд на девушку. – Ты как хочешь, а я валю. Ты со мной?
Не дожидаясь пока девчонка ответит, метнулся в противоположную от выстрелов сторону, отмахиваясь от веток деревьев, что бьют по лицу. Если надо девица догонит.
Бежать, бежать, надо бежать. Главное бежать и не останавливаться. Рой спотыкается об коряги деревьев, но не сбавляет ход. Страх за собственную шкуру оказывается сильным, и Рой бежит и постоянно оглядывается назад, чтобы убедиться, что этих ублюдков с оружием позади нет.
Надо найти место – затаиться. А ночью все кошки серы. Ночью проще спрятаться, главное не попасться до этой ночи.