Игра в чужую жизнь (фэнтези, попаданцы)

 » ГЛАВА 13. О рабстве и привязанности

ГЛАВА 13. О рабстве и привязанности

Свобода радует не столь сильно, как угнетает рабство.
Геродиан

Люди расходились. «Принцессе» пришлось идти со всеми, изображая бурный восторг и надеясь, что Марк догадается остаться рядом с метаморфом, не позволяя тому наделать глупостей. Или хотя бы сможет потом внятно рассказать, в чем эти глупости проявились.
С трудом избавившись от кучи неожиданных провожающих, внезапно воспылавших романтическими чувствами, Лин решительно направилась обратно. Петлять по лабиринту не хотелось, да и одежде уже ничто не могло повредить, поэтому она осторожно пошла напрямик, раздвигая кусты. Особо колючих экземпляров в Саду Сердца не водилось, и при желании продраться сквозь заросли не составляло большого труда.
Тем не менее мимо каменного сердца она промахнулась.
Лин уже почти решилась повернуть назад, когда ее внимание привлекли необычные звуки. Кто-то пел! Тихо, без аккомпанемента и, откровенно говоря, без голоса. Но это была песня! Казалось, едва слышные слова звучат отовсюду:
Твое спасение – в надежде,
Не стоит зря себя терять…
Уже не будет так, как прежде,
И время не вернется вспять,
Но жизни смысл вновь обретенный
Укажет путь твоей души –
Не беспросветно-обреченный,
А ввысь стремящийся. Ищи!
Найди желание остаться…
Медленно продвигаясь туда, откуда звуки доносились немного громче, Лин вышла к кустарнику, кольцом опоясывавшему лужайку с Сердцем. Песня закончилась, а певец не спешил уходить. Обходя зеленую стенку в поисках входа, девушка продолжала слышать его мягкий успокаивающий голос, но теперь она не различала слов. И беспокоилась, поскольку там, с парнями, был кто-то очень непростой.
Путь ко входу окончательно преградил чересчур разросшийся куст, и безжизненный голос Кари произнес совсем рядом:
– Я согласен, богиня. Давайте…
Лин плюнула на приличия и двинулась напролом. Естественно, на поляне этот маневр услышали, и когда она, расцарапанная, как после боя с армией кошек, появилась в окружении тучи зеленых листьев, три пары глаз вопрошающе уставились в ее сторону. Метаморф даже позабыл взять из рук Ливайи светившийся белый шар размером с крупное яблоко. Почему Ливайя? Вряд ли кто, кроме богини Любви, будет парить в полулежащем положении и лучиться красно-розовым светом. Ее фигура и черты лица постоянно менялись, создавая впечатление пламенного фантома.
– Я не согласна! – Лин понимала, что ее никто не спрашивает, но не ожидала от богов ничего, кроме неприятностей.
Богиня сотворила недовольную гримасу, почти мгновенно сменившуюся ласковой покровительственной улыбкой. Так могла бы улыбнуться кобра, разглядевшая, что ее потревожил жалкий человечишка…
Девушка ощутила за спиной какое-то движение, а в следующий миг она уже висела вниз головой. Над Сердцем! Высоко… Очень высоко – вероятно, ее могли увидеть даже из храма.
– Нехорошо подслушивать чужие разговоры, дорогуша, вдвойне плохо встревать в них, совсем скверно перебивать говорящих, а злить богиню попросту глупо. Как только я закончу с этими милыми мальчиками, сразу же разберусь с тобой.
Лин почувствовала, как кровь приливает к голове и шумит в ушах. Вспомнилось, что она может позвать на помощь Кари и он беспрекословно подчинится. Жаль, прибегать к этому выходу девушка не собиралась даже в самом крайнем случае.
Придерживая руками выползшую из штанов рубашку, она попыталась пристроить голову в относительно горизонтальное положение. Не получилось.
Ливайя довольно усмехнулась, повернулась к своим собеседникам и…
И Лин ощутила полнейшую свободу.
Ее больше ничто не удерживало! Она отправилась в свободный полет макушкой на камень, и нелюбовь к рабству показалась ей в тот момент таким мелочным чувством…
Закрыть глаза. Представить, что дело обойдется шишкой (или сотрясением, но это тоже пустяки). Испытать горькую обиду на дуру-судьбу (пройти Храмы Жизни и Смерти, чтобы умереть из-за Любви – как банально!).
Камень мягко хлопнул по спине, пятки громко и больно соприкоснулись с Сердцем, сквозь закрытые веки полыхнуло красным… И все!
Лин прислушалась к себе и решила, что голова пока на месте. А вот камень обрел подозрительную упругость.
– Э-м-м… а? – вопросила она.
– Ты жива? – голос метаморфа доносился откуда-то издалека.
– Хи… ик… хи-хи…ик… слезь… ха-ха… с него… ик! Нет, подожди… ик… хи-и… насмотрюсь! Ха-ха-ха… ик!
Лин рискнула открыть глаза. Над ней маячила донельзя веселая физиономия Марка. Методом исключения девушка определила, что под ней находится Кари. Ливайи в обозримом пространстве не было.
По-видимому, метаморф попросту бросился под падающее тело и погасил силу удара. Представив, сколько ребер он наверняка себе сломал (и пусть регенерируют не-люди быстро – боль ведь никуда не девается), Лин принялась сползать на землю. Хорошо еще, что ноги не прилетели ему на голову, а призем… прикаменились немного в стороне. Переворачиваться на живот она не хотела, дабы не размазывать лишний раз бедного хранителя по мелким острым граням Сердца.
– Марк, помоги же мне! Хватит смеяться, вдруг кто-нибудь придет…
– Н-да, принцесса, я даже не знаю, что думать, – голос Геданиота она не спутала бы ни с чьим.
Кари грациозно съехал головой вперед, заставив Лин хлопнуться на многострадальные пятки и покачнуться, теряя равновесие. Одним коротким движением метаморф (когда только успел подняться?) вернул ей вертикальное положение и прислонил ее, на всякий случай, к камню. И все это с совершенно безразличным видом, словно двигая мебель, да и то хороший хозяин выказывает больше заботы о любимом диване!
– Что привело вас сюда, принц? – степенно, с достоинством спросил он.
Гвардеец даже икать перестал от неожиданности. Геданиот тоже оставил насмешливый тон и пояснил:
– Меня перехватила одна милая дама и сообщила, что моей невесте скоро понадобится утешитель.
– Ливайя! – позабыв о солидности, воскликнул Кари.
– Зелина! – сказала Лин.
– …! – подвел итоги Марк.
Принц спокойно продолжил, будто все его собеседники могли похвастаться интересом к их персонам со стороны богов:
– Про себя я назвал ее Лисой. Принцесса, откуда вы знаете такие слова? – притворно возмутился он.
– Какие? – так же фальшиво удивилась Лин. – Я просто вспомнила свою любимую собачку клусской породы. Она должна вскоре привести потомство.
– Эта рыжеволосая красотка посоветовала мне поспешить к Сердцу, если я не хочу стать вдовцом до свадьбы. Откровенно говоря, перспектива траура меня не очень огорчила, но с точки зрения большой политики… Поэтому я здесь, и хотел бы услышать объяснение той милой сцены.
– Они того… прощались! – сообщил Марк.
Геданиот посмотрел на него как на не к месту тявкнувшего пса и добавил:
– Принцесса, мы ведь в расчете? Я надеюсь на честный ответ. И если ты начнешь молить меня простить твой грех, я… Эй, прекрати! Здесь нет посторонних, так зачем устраивать показушную истерику?
Лин, не помышлявшая ни о чем подобном, тихо присела у камня, спрятала лицо в ладонях и зашлась безудержным смехом. Она чувствовала – еще немного, и до настоящей истерики будет рукой подать. Какие мольбы, какие оправдания?! Девушка только что чудом избежала очень близкой и реальной смерти, а он предлагает просить прощения за спасение?
Можно подумать, такие происшествия каждый день случаются… Нет, в последнее время вообще-то почти каждый, но все равно чувствовать близкий конец своего недолгого существования (как помнящей себя личности!) было более чем неприятно. Сейчас самое время броситься на шею спасителю и слезно благодарить его, обещая все сокровища мира!
При мысли о подобном развитии событий Лин развеселилась еще больше. Что поделать, не принцесса она, не принцесса!
Глухой удар и стук падающего тела заставили ее прекратить несвоевременный смех и поднять голову. Принц сидел на земле, ошалело хлопая ресницами. Его левая щека медленно краснела и опухала, а над ним, зло прищурив глаза, возвышалась Ливайя.
Лин заподозрила, что богиня умела становиться невидимой, ведь чем еще можно пояснить ее внезапные исчезновения и возникновения?
– Смертный, ты посмел обвинить кого-то в любви? – срывающимся от ярости голосом спросила Ливайя. – В моем храме любовь священна! Посягнувший на нее карается жестоко и беспощадно, а коснувшиеся Сердца пребывают под моей защитой. Поднимайся, принц. У тебя был шанс обрести мое покровительство, но ты им не воспользовался. Проклинай же свою глупость и недальновидность! И запомни: тот, кто посмеет навредить этим юным созданиям, окончит жизнь в страшных мучениях.
Богиня величаво удалилась (точнее, растаяла в воздухе), а Лин бросилась к Геданиоту, прикладывая его охотничий нож к его же щеке, чтобы холодное лезвие уменьшило опухоль. Она стараясь не поднимать глаз на метаморфа, чувствуя, как ее собственное лицо наливается краской почище гартонской физиономии.
Непоследовательность богов начинала ее забавлять. Надо же, какая принципиальная эта Ливайя! При первой же угрозе укладу храма забыла о личной неприязни и сменила объект травли. Или ей попросту без разницы, кого наказывать, лишь бы экземпляр был достойный да причина весомая?
Принц тихо постанывал, и не думая принимать вертикальное положение. Похоже, давать пощечины богиня любила и умела…
– Кари, чего она от тебя хотела? – задала Лин мучивший ее вопрос.
– Детка, почему сразу от него? По-твоему, такой потрясающей женщине от меня ничего не может быть нужно? – возмутился гвардеец.
– Тебя, Марк, она спрашивать бы не стала. На твоей роже написано: «Согласен на все. Интим предлагать». Кари, это секрет?
Метаморф со вздохом признал:
– Великая богиня предложила избавить меня от Оков Повиновения.
– Методом моего убивания? – возмущенно поинтересовалась Лин.
– Нет, что ты! Ливайя сказала, у меня какая-то особенная душа, поэтому я могу стать ее помощником, а на них Оковы не действуют.
– И ты развесил уши? Да она просто… Постой! Зелина случайно не упоминалась? Нет? Или добро? Ага! Слушайте, а можно как-то заменить богиню или бога? Понимаете, Зелина очень хочет покинуть Храм Жизни, если я правильно поняла ее намеки, но ей надо оставить себе замену. Она говорила, что ты, Кари, подходишь по многим параметрам! Правда, не в ее храм…
– А в какой? – казалось, метаморф ничуть не удивился своим божественным возможностям.
– Нет еще такого, – признала Лин. – Это и заставляет сомневаться в верности моей теории. Я почему-то решила, что богами Двенадцати храмов стали люди, которые обрели силу благодаря особенностям реликвий.
– Ты догадливая, рьяска. – Зелина вышла из-за зеленой стенки, толкая перед собой Варласта, пребывавшего в заторможенном состоянии. Похоже, для управления мужчинами она имела универсальное средство. – Мы не делимся друг с другом историями своего появления здесь, но одно могу сказать точно – никто из нас не оказался в храме добровольно. Надеюсь, мальчики не разочаруются, если я признаюсь, что большинство богов обрели бессмертие случайно.
Когда отстраивали старые капища, возникла необходимость в человеческих жертвах. Поначалу в ход шли первые попавшиеся, и это привело к множеству неожиданностей. Например, Лито – вообще ребенок! А вскоре люди заметили, что в храмах объявились могучие силы, и в последующих святилищах жертвы подбирали, исходя из определенных параметров. Рех раньше был некромантом, по силе равным Радису, и ставать сущностью тоже не планировал… Храм Смерти долго пустовал, хоть он и самый старый среди Двенадцати Храмов. Нетрудно догадаться, что Ливайя в прошлом… правильно, светлячок, она держала бордель. А я… я стала богиней из-за жажды жизни.
Малышка, ты обвиняла меня в жестокости и мстительности? Поверь, это лишь вершина айсберга! Когда-то я была балованной папиной дочкой, привыкшей к роскоши. Потом – ценной, но бесправной игрушкой, подаренной набожным отцом отстроенному Храму Жизни для молений. За время, проведенное там, я услышала множество определений тому, чем мне пришлось заниматься, однако молений среди них точно не было…
Однажды, после особо изобретательных паломников, меня сбросили в Озеро, считая, что на полутруп больше никто не польститься. И даже в таком состоянии я очень хотела жить! Я умерла… а затем возникла как богиня – наделенная могуществом и привязанная к своему миру. Как же я жалела, что те, кто обрек меня на вечное одиночество, скончались не от моей руки…
Рьяска, тебе интересно, почему я вдруг решила рассказать историю своей жизни? У меня есть предложение. Ты связана с ним, – Зелина кивнула в сторону метаморфа, – Оковами Повиновения, и с этим ничего нельзя поделать. Любое твое желание он будет исполнять беспрекословно, даже если ты всего лишь подумаешь вслух. Ты возненавидишь и его, и себя, и всех вокруг, но никто не сможет тебе помочь. Люди – не игрушки, помнишь? Если же мальчик займет мое место в храме, никакие Оковы на него не подействуют. Он обретет свободу, ты сбросишь груз с души, а я снова смогу жить среди людей. Признай, малышка, Храм Добра в этом глупом мире нужен больше, чем Храм Жизни. Подумай хорошо, не злись прежде времени. Я даже готова ответить на твои вопросы.
Вопрос у Лин возник один-единственный:
– Почему ты спрашиваешь меня? Вот же Кари.
– Глупая девчонка, он не сделает ничего без твоего приказа!
Присутствующие дружно с этим не согласились.
– Почему? Вполне сделает, – заверила девушка.
– Зелина, кажется, вы немного опоздали. Или я поспешил с благородством, – пояснил Геданиот.
– Я сам могу принять решение! И, между прочим, я давал клятву хранителя, – опроверг свою несостоятельность метаморф.
– Красотка, все вышесказанное очень интересно и познавательно, но совершенно бесполезно, – подытожил Марк.
Богиня растерянно оглянулась:
– Я знаю, как действуют Оковы! Я испытала это на себе!
– Примите мои соболезнования, госпожа, – вежливо обратился к ней принц, – однако магия Повиновения невозможна среди родственников.
– Родственников?! Каких еще родственников? Она – чужая!
– Тише, тише, – попыталась успокоить рыжую Лин, не желая, чтобы та в раздражении выболтала ее тайну. – Мы притронулись к Сердцу и теперь вроде как родные. Но спасибо за заботу! Слушай, Зелина, а сейчас-то ты не привязана к храму? Как это?
– Я могу покидать Храм Жизни не больше, чем на одну десятую суток! И они скоро закончатся… А ты отчаянная, малышка! Я бы не рискнула связать жизнь со слугой, тем более, если он из не-людей. Жених твой не против?
– О, я придерживаюсь весьма широких взглядов на взаимоотношения в семье, – усмехнулся Геданиот. – К тому же, платоническая любовь – такая скука… Пускай тешатся, пока можно. А зачем вы привели второго метаморфа?
Богиня взглянула на Варласта и поморщилась.
– Этот, с позволения сказать, человек, вообразил, будто чем-то меня заинтересовал. Представляете? И он, кажется, подглядывал за вами. Ума не приложу, что теперь с ним делать…
Лин, считавшая наставника Кари очень даже представительным мужчиной, не поняла, что именно удивило Зелину, но план дальнейших действий с его участием она наметила мгновенно.
– Отпусти его, пусть катится на все четыре стороны. О такую мразь противно марать руки… Извини, Кари. Впрочем, к нему еще остаются вопросы, хотя он вряд ли согласится на них ответить.
Рыжая брезгливо тряхнула кистями:
– Он тебя тоже достал? Забирай!
Варласт «разморозился» и, не удостоив присутствующих взглядом, двинулся прочь. Лин же почувствовала огромнейшую злость. На себя!
Рассуждала она недавно о мести, список первостепенных врагов составляла, а пришлось столкнуться лицом к лицу с двуличным предателем – сразу же пошла на попятную. Руки ей, видите ли, марать противно… А этот гад найдет нового ученика, которого обманет так же и наденет на него Оковы в уверенности, что наказания не будет. Ведь кто посмеет? Метаморфа убить трудно, а опытного и обученного – почти невозможно.
Но кто говорит о смерти?..
Как бы Лин себя ни убеждала, убить человека на холодную голову она не могла. Вот в ярости или отчаянии – возможно! По крайней мере, стоя на пепелище в Храме Жизни, она чувствовала, что без раздумий всадила бы кинжал в любого неосмотрительно подвернувшегося тогда обидчика, однако те шлялись где-то в другом месте.
И все же просто так отпускать Варласта не следовало. За предательство надо отвечать, верно? А если кто считает, что вечное рабство из рук наставника не сродни ножу в спину, то пусть он свое мнение засунет себе в одно места! Кстати, нож в спину… Неплохая идея!
Лин опустила глаза на охотничий нож Геданиота, который она все еще продолжала сжимать. Метаморфа трудно убить, да? Но Кари однажды признался, что боль они ощущают так же, как люди.
«Я не должна этого делать», – мелькнула рациональная мысль.
Это полнейшее самоубийство! Варласту достаточно махнуть рукой, и от «принцессы» места мокрого не останется. Но бурлившее в душе негодование гнало опасения прочь, оставляя одну лишь ярость.
Перехватив рукоять поудобнее, Лин подхватилась с земли и отправилась вдогонку метаморфу.
– Варласт, подождите!
Никакой реакции. Поверить в его внезапную глухоту было трудно, и она решила, ему попросту плевать на какую-то там принцессу. А также на богиню, принца и даже бывшего ученика. Впрочем, девушка тоже не испытывала особого почтения к властительным и божественным персонам, однако она хотя бы принимала их во внимание и старалась выказывать какое-никакое почтение. А то ведь эти высшие существа имеют тонкую и ранимую натуру, которая, если ей что-то не понравится, умеет придумывать изощренные кары…
– Куда же вы? Я хотела поговорить насчет вашего низкого поведения, – скорым шагом догоняя его, тараторила Лин, чувствуя необычайную легкость во всем теле и удивляясь собственному безрассудству. – Понимаете, когда бьют в спину, это не только больно, но и обидно. – Полнейшее игнорирование со стороны Варласта убедило ее в правильности плана. – Вот так, например!
Широкое острое лезвие легко вошло в его тело. Ударить в спину она не решилась, избрав место немного пониже и гораздо оскорбительней, в котором наверняка отсутствовали жизненно важные органы.
Свидетели этого сумасшествия дружно ахнули, и Лин поняла: никто из них даже помыслить не мог, что она способна на такое. Но корить себя было поздно… Да и сцена с Оковами Повиновения до сих пор стояла перед глазами, отметая все вопли совести.
Противник юмора ситуации не оценил, взвыл дурным голосом и рванул вперед, словно подстреленный олень. Отмахиваться от нападавшей он и не думал.
За кустами поднялась и опала земля. Лин потрясенно отшатнулась, а на лужайку выметнулся изувеченный до неузнаваемости человек, и лишь торчавший из его пятой точки знакомый кинжал доказывал: это – не кто иной, как Варласт.
Подлое чувство, заставлявшее мир меркнуть в глазах при виде капли крови, внезапно отключилось, и спастись от дальнейшего наблюдения корчей полумертвого тела она не смогла.
Позади кто-то тихо ахнул, оседая на землю. Геданиот, в представлении Лин привыкший и не к таким зрелищам, стал зеленее лабиринта и судорожно сдерживал рвавшийся на свободу желудок.
Кари подхватил то, что мгновенье назад было Варластом:
– Учитель! Ты можешь, учитель! Ты рассказывал… Ну же, учитель! Пожалуйста…
Похоже, регенерировать тот не мог. Или не хотел. Или не успевал… В любом случае было понятно – жить ему осталось недолго.
Лин с содроганием попыталась представить, что могло нанести за одно мгновение такие увечья, и не преуспела в этом. Как бы там ни было, окажись на месте метаморфа человек, его бы размолотило вмиг. Человек… Но ведь принц проходил этим же путем! И Зелина с тем же Варластом.
Кари продолжал прижимать к себе наставника, рыдая взахлеб и не обращая внимания на публику. Лин понимала метаморфа – о проступках единственного родного человека на его смертном одре не вспоминают. И еще она осознала – нет преступления, за которое было бы приемлемо такое наказание.
Хрип умиравшего не-людя медленно складывался в слова:
– …ошибка… хотел спасти… она… помоги… Владычица!.. Не знал… мой лучший… прости…
Он затих, судорожно вздрагивая. А Лин подумала, что помрет Варласт прощенным, по крайней мере, с ее стороны…
– …спасибо, – вновь послышалась его прерывистая речь. – …расскажи… защити… не успел… не хочу!
Кари оглянулся на Зелину.
– Ты же богиня! Сделай что-нибудь! Я согласен тебя заменить!
Она, непривычно сосредоточенная и грустная, только покачала головой.
– Он уже не в моей власти. Я чувствую близкое присутствие его души, но ей некуда вернуться.
– А я? Я тоже метаморф! Мое тело подойдет?
– Не глупи, мальчик, – устало возразила Зелина. – Даже будь это в моих силах, я бы не согласилась. И Рех бы не дал себя уговорить. Смотри, он слишком хочет остаться, чтобы задумываться над последствиями возвращения. И он уже мертв… после такого не живут, я точно знаю. Хотя…
Варласт дернулся в последний раз и замер. А богиня бросила на него белый шарик – близнец того, который предлагала Кари Ливайя.
– Жажда жизни, да? – догадалась Лин. – Но ты же только на людях специализируешься?
– Сейчас он – всего лишь душа, покинувшая непригодное для дальнейшего существования место, а тот шар – часть моего мира, и если они поладят, то я освобожусь. Хотя это вряд ли, – добавила Зелина, видя, как прояснилось лицо Кари.
– Почему? – поинтересовался принц.
– Мой мир слишком привередлив и признает не всякого хозяина. Думаете, я раньше не пыталась?..
– И что теперь?
– Ждем, – лаконично ответила рыжая. – Если получиться, в чем я сомневаюсь, это, – богиня указала на тело, – вернется к жизни. Если нет – я буду вынуждена возвратиться.
– Так быстро? – удивилась Лин. – В смысле, твой мир так быстро определится, подходят ли они друг другу?
– Для этого хватит одного мига, рьяска.
– Что означает «рьяска»?
– Ты хочешь поссориться здесь и сейчас?
– Нет.
– Тогда лучше не спрашивай, а то, чего доброго, я могу и ответить.
– Я рискну. Так что?
– Птичка одна так называется. Порода домашней птицы. Слышала о королевских курицах? Таких важных, с яркими перьями, невероятной красоты хвостами и крошечным мозгом. Пожалуй, они – принцессы среди наседок. Ой! С ума сошла?! Да я тебя!.. О, смотри, оживает.
Лин посмотрела. Лучше бы она этого не делала! Регенерация – не самое приятное зрелище, особенно ускоренная.
Девушку замутило. Все звуки словно отдалились, перед глазами плавали темные круги…
Медленно, дабы не показывать свое состояние, она направилась к Сердцу, рассчитывая хоть в его каменном облике обрести опору и поддержку.
Порыв ветра швырнул ей в лицо клочок бумаги, заляпанный кровью. Мимоходом подумав, что где-то наверняка летают и ошметки одежды Варласта, Лин пробежала глазами ровные строки: «Господин, смею вас… пришло подтверждение из… больше нет сомнений… избранник Владычицы… обеспечить его безопасность… повторяю, средства не имеют… Любым способом вернуть… удачи. С глубочайшим…».
Она вздохнула. Да, Кари, всем ты нужен… теперь, оказывается, и этой вашей богине… А учитель твой, стало быть, пытался возвратить тебя любым способом. Жестоко… Проще было бы убрать принцессу. Впрочем, не исключено, что Варласт прибегнул к крайним мерам, лишь испробовав все остальное.
Владычицу он, значит, ценил больше ученика! Но зачем ему было отказываться от плана? Кольцо… да, то кольцо, которое он не захотел взять… неужели оно что-то значило? Может, опытный метаморф понял, что его создала магия богов, и испугался, что переходит дорогу самому Реху? Или хранитель решил, что подопечный будет в большей безопасности рядом с принцессой? А вечное рабство?..
Эх, подумать об этом стоило после, на свежую голову.
Или забыть навеки, потому что в глубине души Лин предпочла бы не знать ответ.
Придерживаясь за шершавый каменный бок, она обогнула главную святыню Храма Любви и наткнулась на конкурента.
Марк сидел, прислонившись спиной к Сердцу, и казался совершенно спокойным.
– Знаешь, что там было? – его голос доносился издали, превратившись почти в комариный писк.
Выдавливать из себя ответ Лин не решилась, лишь отрицательно повела головой, стараясь не переусердствовать.
– Эта штука называется «Жернова». Ее придумал один из Первых магов во времена войны с не-людьми. Тогда заклинание требовало слишком много силы, и маг, сотворивший его, становился на некоторое время беспомощнее младенца.
Звук понемногу усиливался, дурнота проходила, и Лин решила, что все обойдется – главное, не высовываться из-за камня, пока там идет эта… трансформация-регенерация.
– Детка, догадайся, где его применяют сейчас? – продолжал Марк. – Читала Кодекс палачей? Помнишь пункт: за преступление против императора? Естественно, беднотой, имевшей несчастье уязвить правителя, занимаются обычные палачи, иногда даже подмастерья. А что тут сложного – перетянуть туловище ремнями и знай себе махать железом, попадая сначала по рукам, потом по ногам, потом по… э-эй, не надо зеленеть, обычно на этом все и заканчивается. Люди мрут или от болевого шока, или от потери крови… Или еще в камере головой о стенку – и готово, а дальше – формальности. Надо ведь на чем-то тренироваться палачам, правда? И качественное назидание народу должно быть.
Не смотри на меня, как на чокнутого. Думаешь, наш император белый и пушистый? Сама знаешь, почему он тебе все спускает. Лин, Его Величество – самый обычный правитель, который дрожит за свой трон. Все хотят перестраховаться, и если император может сделать это с имперским размахом… Так вот, к чему я веду. Если в заговоре замешан некто родовитый, высокопоставленный или имеющий заслуги перед родиной, ему предоставляется милость – казнь совершается с помощью «Жерновов». А самое поганое, детка, заключается в том, что магу во время экзекуции присутствовать не обязательно.
Это заклинание помещается в стандартные артефакты. Маг всего лишь с помощью крови настраивает «Жернова» на конкретный субъект. Впрочем, это может сделать и не маг – штука-то специально рассчитана на использование людьми. Раз – и готово! Быстро, качественно, относительно безболезненно, и, главное, не противоречит Кодексу палачей. Радиус действия – три чеша , хотя тебе это ни о чем не говорит… Или уже разобралась с нашими мерами? Тогда продолжим! Гартон с Клуссом не торгует. Клусс вообще по большому счету не лезет в политику, оставаясь наблюдателем. Понимаешь, что из этого следует?
– Заклинание установил веллиец, причем достаточно приближенный к императору, чтобы иметь доступ к палачам. Возможно, маг. Но какой смысл в смерти Варласта? И он ведь проходил там раньше, его Зелина протаскивала, – задумчиво проговорила Лин. – Слушай, Марк, это же вроде как короткий выход отсюда? И вход? А остальные ведут через лабиринт?
– Ага. Но только для тех, кому не надо благословение Ливайи. Разве ты пришла не по нему?
Она вздохнула.
– Моя одежда не нуждается в комментариях, правда? Откуда ж я знала, что есть короткий путь? Вернее, который из них короткий и где он начинается…
– Детка, ты сквозь кусты продиралась, что ли? Дай руку! – осененный внезапной догадкой, попросил гвардеец. – Да ты родилась в рубашке, – добавил он, рассматривая ее поцарапанную ладонь.
Лин недоуменно посмотрела на него, потом заметила, что корка на царапине, полученной от Геданиота, треснула, и моросящий дождь смывал крошечные капли вниз, кровавя ладонь.
– Думаешь, этого достаточно? – спросила она.
– Для магии хватит одного запаха свежей крови. Так что, по сути, Варласта убила ты, оставив в его… ха-ха… задней части нож со своей кровью на рукояти. Эй, детка, не переживай! Если бы под «Жернова» попала ты, я бы огорчился гораздо больше.
– Но к чему такие ухищрения? Это заклинание нельзя списать на несчастный случай, как в предыдущих храмах! А если так – не проще ли пустить стрелу? Или нож нечаянно в шею воткнуть? – не могла поверить в реальность догадки Лин.
– Хм… я бы предположил, что загадочный недруг действует в одиночку и не хочет светиться. Однако с «Жерновами» он, пожалуй, перемудрил. Я тебе по пальцам могу перечесть тех, кто имеет свободный доступ к складам палачей. Сам император, Крезин и Дисон, Камий, начальник гвардии, Сей, главный палач, Могас, его заместитель… Последний в паломничестве не участвует. Кстати, надо бы спросить рыжую, чем Рех не шутит – вдруг ее подопечные все-таки вылезли в наш мир? Только они нигде не могли взять твою кровь! Значит, вернемся к списочку. Как он тебе?
– Не скажу, что обнадеживающе. Смотри, Его Величеству моя кончина пока ни к чему. Советники – то же самое. А остальные… Что они за птицы?
– Камий – старый служака, он в гвардии уже лет сорок, кристально чист в служебном смысле. А Сей, палач… у них вроде династия, профессия передается от отца к сыну, все чинно и благопристойно. Нет, скорее уж Клусс выйдет на тропу войны, чем эти рискнут пойти против империи. Сей, кстати, лучше других понимает, чем расплачиваются за измену. Жаль, так мы ни к чему не придем.
Лин представила, что случилось бы, если бы после церемонии она не пошла с толпой, жаждавшей осмотреть лабиринт, а присоединилась к «отцу» и его спутникам. Радиус – полтора метра… Кровавая куча, которую даже по гробам правильно не разложили бы… Выходит, находиться рядом с ней очень опасно. А эти два дурака все равно будут таскаться следом!
– Марк, посмотри, пожалуйста, что там, – попросила девушка, указывая назад.
– Я? – возмутился гвардеец. – Мне, по-твоему, приятно смотреть на это? Я думал, ты более чувствительная, детка. Видела же все в Зеркале!..
Лин стало неловко:
– Я хотела спросить… Марк, палачи ведут тех, кто приговорен к смерти, а ты выглядишь довольно-таки живым.
Он удивленно присвистнул:
– Ну и ну! Значит, ты спутала меня с моим отцом… Не может быть! Мы так похожи? Я не помню его лица…
– Но свое-то помнишь? Да вас с первого взгляда и не различишь!
Марк покачал головой, выражая крайнюю степень сомнения.
– Тогда почему меня всю жизнь называли ублюдком? Друзья семьи, родственники… Они постоянно намекали, что… А, неважно. Это уже прошло. Забудь.
– Прошло или нет, но тебе до сих пор больно, – тихо заметила Лин. – Поверь на слово, это все ложь. Вы очень похожи! Что с ним случилось? То есть… Если ты не хочешь говорить об этом…
Гвардеец зло усмехнулся.
– Мой отец наступил на те же грабли, что и я, только покойная императрица, да будет земля ей тверже алмаза, широтой взглядов не отличалась и усмотрела в присланном ей любовном письме заговор против страны. Я видел его казнь. Для мелкой сошки вроде дворцового повара «Жернова» не предусматривались, а он был живучий… Варласт ему в подметки не годился! После казни тела выкидывают в специально оборудованный котлован. Папа еще дышал, когда его тащили туда… Родственников пускали к мертвым, и мой дядя всадил отцу кинжал в сердце, за что получил пятнадцать лет ссылки в приграничные земли. Меня он забрал с собой. Об этом никто не знал, хотя сейчас не вижу смысла таиться. Лин, я пришел в гвардию с одной целью – отомстить, но императрица померла давным-давно. А принцесса… Здесь другая история, ты не поймешь… Да никто не поймет! Я сам не понимаю, как позволил поймать себя в эту проклятую ловушку! Из нее невозможно выбраться! Это сильнее меня! Магия не оставляет выбора, ты же знаешь…
– О чем ты…
На Лин упала тень, и закончить фразу не удалось.
– Наворковались, голубки? – сияя, спросила Зелина. – Малышка, тебя жених заждался, а позвать стесняется. То есть это мне так кажется, хотя… Идешь?
– С Варластом что? – осторожно поинтересовался Марк.
– О, Варласт уже в других мирах, лучше и прекраснее этого.
– Он… умер?
– Пораскинь мозгами, светлячок! Я же еще здесь! – радостно возразила рыжая богиня.
– Значит, ты теперь не богиня? Отлично!
– С дуба рухнул? А кто я тогда? Бог должен быть в храме, это факт, но у меня там появился, скажем, заместитель. Свобода невероятно прекрасна! Не спеши вновь пускать слюни, красавчик, меня ты интересуешь меньше, чем история моего храма. Впрочем, если будет время и желание…
– Учти, Зел, – издевательски протянул гвардеец, – когда выкроишь свободную минутку, я могу быть занят! Или желания не будет…
А Лин, не обращая внимания на присутствовавшего здесь «жениха», подошла к метаморфу и мягко взяла его за руку.
– Хочешь навестить учителя? Я скажу имп… отцу, он найдет тебе замену.
Кари взглянул на нее, словно не узнавая, и негодующе заметил:
– Я давал клятву, принцесса! Пойдем, провожу к шатру.
Лин отрицательно помотала головой. После случая с Варластом она вообще предпочла бы передвигаться в одиночестве, однако как объяснить это донельзя благородному и правильному парню? Он же, наоборот, прицепится как банный лист, выискивая опасности и не понимая, что если уж в дело вмешалась магия, то толку от этих изысканий…
– Не стоит. Думаю, мне есть о чем поговорить с принцем. Правда, Геданиот? – Гартонца ей было не особо жаль.
Хотя вряд ли противник припас еще одни «Жернова».
_________________

 » ГЛАВА 14. О страхе и ненависти

ГЛАВА 14. О страхе и ненависти

Пусть ненавидят, лишь бы боялись.
Луций Акций

***
Ванис был в ярости. В этом состоянии он пребывал уже третий день и никакие ободрения младшего брата не могли ему помочь. Все летело в тартарары. Все! Тщательное планирование свелось на нет – казалось, чужой помогала сама судьба.
Проникнуть в Храм Смерти и оставить там свой подарок, причем в таком месте и состоянии, чтобы никто раньше времени его не обнаружил, было трудно. Очень трудно! И что же? Существо, чей яд смертелен для всех, кроме Первых магов да римайских обитателей, мертво, а чужая делает вид, будто ничего не случилось! Более того, с помощью приготовленной для нее второй ловушки эта девчонка имела наглость избавиться от собственного неприятеля!
Как же она бесконечно самоуверенна, раз решилась бросить вызов магам, изменившим лицо этого мира! И как жестоко она будет наказана!
– Ангас, ты хотел пообщаться с людьми? – Неожиданный вопрос заставил младшего брата оторваться от созерцания заходящего солнца и повернуться к говорившему. – Мне кажется, тебе можно поручить одно дело… Только сначала попытаем счастья в третий раз. Даже если она снова улизнет, крови будет много. Достаточно, чтобы я почувствовал себя лучше! Сосредоточься, это – ювелирная работа.
***
Крезин нервно мерил шагами императорские покои на территории Храма Войны и размышлял о несовершенстве человеческой природы. Тщательно проанализировав прошедшие события, он пришел к выводу, что императору не следует присутствовать завтра на церемонии. В пользу этой мысли советник приводил неоспоримые аргументы, но к его мнению никто не хотел прислушиваться. Впрочем, от императора, известного своим упрямством и стремлением доводить все начатые (даже откровенно абсурдные) затеи до конца, понимания Крезин не ждал. И разгадать поведение Дисона, упорно игнорировавшего признаки надвигавшейся опасности, он тоже не мог!
Советник знал – если эльф его поддержит, Малдраб перестанет делать вид, будто «все счастливы, всем хорошо», и переждет тревожное утро где-либо, кроме храма. Возможно, в этой самой комнате. Вот только Дисон лишь издевательски рекомендовал вечером не забывать заглядывать под кровать – вдруг и там что-то затаилось!
Угроза же, по мнению Крезина, происходила от Меча Ненависти – основы Храма Войны.
В Гартоне и Велли были известны дуэли особого сорта, называемые «судом Меча». За право решить спор таким способом приходилось платить огромные деньги, но поток желающих не прекращался, поскольку решение, принятое Мечом, не мог оспорить даже правитель.
Спорщики приходили в храм и одновременно касались рукояти. Тот, чья ненависть оказывалась меньше, мгновенно падал обезглавленным. Иногда один из противников жульничал, хватаясь за Меч первым – естественно, он и ставал победителем. Такие действия обычно не наказывались – свидетелей не было. Желающих посмотреть на подобную дуэль отпугивало предание, твердившее, что клинок поразит троих, заслуживших ненависть прикоснувшегося к нему – разумеется, если они будут присутствовать во время обряда. А, задумав подлость, разве можно не ненавидеть любого, хоть в какой-то мере мешающего плану? Между прочим, легенда неоднократно подтверждалась.
Как ни силился Крезин принять во внимание всех возможных кандидатов на завтрашнее обезглавливание, император неизменно оказывался в списке если не принца (чем Рех не шутит!), то уж девушки-двойника точно.
Начать с того, что любопытствующих на церемонии будет мало – рисковать своей бесценной жизнью по пустякам придворные не привыкли.
Со стороны Гартона прибудут принц, его хранители и пара добровольцев, готовых пострадать за короля и отечество. Грайт, как человек предусмотрительный, наверняка своевременно почувствует себя плохо или найдет срочное и неотложное дело.
От Велли появятся принцесса, ее хранители, император, советники и, возможно, несколько отчаянных голов, уверенных, что насолить Их Высочествам не успели.
Геданиот вряд ли станет причиной катастрофы. С детства привыкший участвовать в придворных интригах (правда, никогда особо в них не преуспевавший, из-за чего его и считали дурачком по сравнению с отцом) принц не дожил бы до своих лет, не умей он скрывать истинные чувства, а иногда попросту о них забывать.
А девушка…
Советник совсем ее не понимал. Что ею двигало? На судьбу империи двойнику, пожалуй, наплевать, особенно после пикировок с императором. Крезину почему-то казалось, что и стремление выжить тоже ни при чем, поскольку тогда она уже несколько раз попробовала бы сбежать – не дура ведь, должна понимать, что договоры договорами, а после завершения Пути окончится и ее дорога.
С другой стороны – куда бежать ей, чужой в этом мире? Наверно, девчонка просто существует, пока может. Но! Опыт подсказывал советнику: если у человека нет конкретной цели, он плывет по жизни, подчиняясь первобытным инстинктам, основной из которых – самосохранение. А она? Хорошо хоть императору хамить перестала, однако Крезин подозревал, что причина сего удивительного явления крылась всего лишь во временном отсутствии между ними противоречий. А когда ей снова что-то не понравится…
Как бы там ни было, во всех своих бедах эта Лин наверняка винит троицу, которая постаралась заполучить ее в качестве двойника, и виноват в этом он, Крезин.
Да, именно он в порыве откровенности (тогда, избавившись от веток, ему казалось, что мир прекрасен, а девчонка, невольно помогшая ему, – самая лучшая и понимающая) полностью раскрыл карты. Но главным источником неприятностей для нее все же стал Малдраб Четвертый – и как главный из них троих, и как отец, из-за дочери которого Лин сейчас здесь, и как человек, норовивший уязвить ее при каждом удобном случае.
С другой стороны, внимания также заслуживали гартонский правитель и его сын, надумавшие уничтожить одного из хранителей, посчитав того (мальчишку с Римая!) угрозой добродетели принцессы. Ха! Да будь здесь настоящая Маргалинайя, парень сам бы попросил убежища.
Девушка-двойник чрезмерно дружелюбна. Может, обиделась на короля с принцем? Какое у нее тогда было лицо! Нет, советник за все сокровища мира не желал бы стать причиной такого выражения на обычно равнодушной физиономии.
Даже если принять во внимание Грайта и Геданиота, оставалось одно вакантное место – как раз для Его Величества. Эх, в представлениях Крезина порядочная девица пожелала бы Малдрабу сдохнуть за один лишь эпизод с Храмом Жизни! А если император, раздраженный присутствием Маркана, еще и скажет что-нибудь в своей обычной манере…
В общем, советнику было о чем волноваться, к тому же легкомыслие и пренебрежительность эльфа его не только удивляли, но и тревожили. Дисон служил придворным врачом несколько поколений династии Виллаев и опекал Малдраба с пеленок, до сих пор иногда относясь к нему, как к ребенку.
Почему же сейчас он столь несерьезно воспринял слова друга? И в пресловутом Храме Жизни не-людь не очень заботился о сохранении хороших отношений с девушкой-двойником – так, запротестовал для приличия, бросив все на самотек… На усмотрение обиженного до глубины души императора! Если хорошенько поразмыслить, в последнее время от эльфа почти не исходило вообще никаких рекомендаций. Неужели он решил, что Путь Всех Святынь должна пройти не только подложная принцесса? Кто их знает, этих длинноухих…
***
Лин сочиняла письмо. Сидела в темной маленькой комнатке с окошками-бойницами и пыталась перенести необычную просьбу на бумагу.
В Храме Войны высокородным гостям предоставили в пользование левое крыло местной гостиницы, построенной в виде замка – мрачный серый камень, окна-щели, ров, крепостной вал и подъемный мост, который вряд ли когда-нибудь поднимется. Обстановка же служила напоминанием о последствиях войны – голые стены, стол на трех ножках (вместо четвертой – подоконник), табуретка, узкая деревянная лавка-кровать и закопченная лампа, опасно кренившаяся на бок. Кстати, желающих решить спор посредством Меча не убывало, поэтому в деньгах храм недостатка не испытывал.
Именно о Мече Ненависти хотела написать Лин. Вернее, попросить Малдраба Четвертого сделать так, чтобы на церемонии присутствовали только принцесса и принц, да и то поодиночке. Написать, естественно, не от своего имени – ее ни за что не послушают. Но если подписаться, скажем, Варластом… О случившемся с ним знали немногие, сам он с претензиями не заявится, а несколько человек останутся в живых.
Слова подбирались с трудом, еще тяжелее удавалось выводить вычурные буквы. До сих пор Лин не приходилось обмениваться посланиями на бумаге, и она не думала, что местные литеры так сложно писать. Читались-то они легко, на раз-два!
Аргументы тоже были не ахти: «…ради страны…», «…незаменимые люди…», «…неоправданный риск…», «…особая ответственность…». Она тщательно вычерчивала предложения, понимая – император вряд ли дочитает до конца. Неправильные это были доводы. Не веские.
Но не писать же: «Ваше Величество, я боюсь стать причиной смерти тех, кто мне не нравится (и вас в том числе), поэтому прикажите жрецам выдумать новый обряд, в котором мы с Мечом будем наедине. Скажу по секрету: касаться его я не собираюсь, поскольку иногда так ненавижу саму себя», или: «Ваше Величество, не пускайте моих врагов в Храм Войны вместе со мной, а то как бы они не умерли». Не поймет Малдраб столь откровенного признания, посчитает очередной блажью чокнутой девки, еще и придворных для массовки пригонит, поскольку кончина неприятеля – причина для праздника, а не для горя.
Марк говорил, она мается глупостью, ведь кому суждено утопиться, на виселице не помрет. А если проще – каждый получает то, что заслужил.
Кари серьезно и убедительно заверил, будто она слишком добрая, чтобы ненавидеть кого-либо по-настоящему (Лин вспомнила, как жрал ее чувства Огонь принца, и усмехнулась про себя), поэтому волноваться не о чем.
А девушке было страшно. Она силилась представить, как входит в зал, идет к постаменту, протягивает руку, касается рукояти… Ни о чем не думая, в голове пустота и безразличие. Ладонь разжимается… а в мозгу проскакивает мысль: «Насмотрелись, гады» – затем вскрик, грохот упавших тел, красный поток заливает плиты… Лин не хотела этого!
Еще во Влае, просматривая книги, она поражалась кровожадности Меча Ненависти. Возможно, не все это знали (или не хотели признавать), но он откликался на любые негативные чувства, даже поверхностные и не замеченные самим паломником. То есть опасности подвергался любой случайно попавшийся на глаза и чем-то досадивший человек, а не только откровенный неприятель.
Можно, конечно, всю церемонию простоять, думая о цветах и облаках. Однако Лин понимала – хоть какая-нибудь мысль да выскочит, причем отнюдь не та, с последствиями которой легко смириться. Вдруг она вспомнит, что Марк и здесь кутил с подружками до утра, послав к Реху обязанности хранителя?
Интересно, что на этот раз приготовил неизвестный противник? После Храма Любви девушка старалась свести к минимуму свои передвижения, а, оставаясь в одиночестве, почти всегда принимала светловолосый облик, помня о его нечувствительности к ядам. Эх, лишь воочию увидев смерть, Лин вспомнила об уязвимости жизни.
Тогда, возвращаясь из Сада Сердца (между прочим, по ранее испробованной методике, поскольку Геданиот заявил, что напрасно рисковать не имеет смысла, и всю последующую дорогу по прямой раздвигал перед ней кусты), она решила – отныне будет наслаждаться исключительно собственным обществом.
Не вышло.
Когда Лин заявила, что хочет побыть одна, хранители не протестовали – такое потрясение, как-никак, столько переживаний… Впрочем, Марк считал Зелину гораздо страшнее, но его слова звучали не слишком убедительно.
А вот когда принесли обед, рассчитанный, по меньшей мере, на орду голодных оборотней, и «принцесса» в обличье золотоволосой красотки попыталась снять пробу со всех блюд… Их изумлению не было предела.
Потом Кари догадался:
– Здесь нет яда!
– Забыл положить? – огрызнулась она.
Метаморф слегка смутился.
– Нет, просто понимаешь, – начал мямлить, – после аспа я всегда проверяю еду перед тем, как ее несут сюда. На меня яд не действует, но его присутствие я могу ощутить.
Что сказать в ответ, Лин не знала. Надо же, какая забота! Зато гвардеец легко нашел нужные слова – правда, не в тот адрес:
– Ты, значит, отраву в пище ищешь… Детка, позволь уточнить – кто тут кого охраняет? По-твоему, я похож на принцессу? Сейчас этот, – небрежно кивнул он в сторону Кари, – дожует и уйдет, а я тебе докажу, кто из нас принцесса!
К счастью, его обида быстро прошла, и после ужина Марк отправился на поиски очередной «приятности».
Мысли о вчерашнем дне не мешали выводить замысловатые буквы, больше похожие на похмельных жуков – корявые и с наклоном в разные стороны. Между ними неопрятно пестрели синие пятна – привыкнуть к перу и чернильнице было сложно. Ничего, это можно списать на спешку и волнение!
Дата и подпись. Лин грустно улыбнулась сама себе.
Шел тринадцатый день увлекательной и опасной игры, которую называют жизнью.
Ее личной игры.
Дальше возник вопрос о доставке послания. Проще всего было бы подсунуть его под дверь императорской комнаты, но если кто-либо заметит принцессу, тайком пихающую отцу письмо, вопросов не избежать.
Хранителей посылать – откровенно гиблое дело: если поймают Марка, Его Величество не будет готов к диалогу, если отправится метаморф… Точно! Кому передавать корреспонденцию от Варласта, как не его ученику? Пусть даже бывшему…
Окрыленная этой идеей, Лин тщательно сложила исписанную бумагу и переступила порог. Двойное «Ах!» едва не загнало ее обратно в комнату – в коридоре Кари не оказалось, а на его обычном месте сидели двое коллег гвардейца. Подавив желание захлопнуть дверь с внутренней стороны, девушка степенным шагом направилась в сторону императорских покоев, проклиная свою рассеянность: это ж надо было вылезти им на глаза в столь неподходящем облике!
Малдраба Четвертого тоже охраняли – у его двери караулили четверо довольно-таки помятых солдат. При виде Лин они мгновенно подтянулись, пряча за спины полупустые фляжки, расплылись в улыбках до ушей, неуклюже отодвинулись в сторону. И никто не спросил, какого Реха ей здесь надо!
Поворачивать назад было глупо и подозрительно – Его Величество занимал единственные в этом коридорчике покои. Она представила, как, ни слова не говоря, разворачивается и уходит… а стражи догоняют и задают элементарный вопрос, на который у нее нет ответа: «Ты кто?».
Пришлось толкнуть дверь, запоздало сообразив, что вежливые посетители обычно сначала стучаться. Один из гвардейцев услужливо придержал тяжелую створку, а потом она захлопнулась с энтузиазмом капкана, наконец-то поймавшего того, кто его ставил.
И тут Лин уразумела, чему так радовалась стража и почему ее пустили без единого вопроса. Император превратил свое временное обиталище в баню – самую настоящую, с паром, вениками и огромной чугунной ванной. Вот же ж! А всего полчаса назад на кухне заявили, будто горячей воды почти нет, и пришлось довольствоваться тазиком и кувшином. Так вот куда ушел кипяток!
Откуда-то сбоку появился сам правитель, замотанный в простыню. Он заметил Лин и продемонстрировал прикус не хуже своих солдат.
– Я… это… письмо передать! – пробормотала она, ткнула свернутый листок Его Величеству и вылетела в коридор.
Стражи расхохотались.
Не обращая внимания на скалозубов, Лин достигла своей комнаты. Пусть они упражняются в остроумии, ей хотелось лишь оказаться в кровати и забыться сном до завтрашнего утра.
Она уснула мгновенно и проснулась страшно уставшей. Всю ночь ей снился черный меч, пытавшийся вырваться из рук. Сдерживать его было очень трудно.
_________________

Елена добрый вечер и спасибо огромное за продолжение)
___________________________________

Здравствуйте, Нина! Рада вас снова видеть!
_________________

 » ГЛАВА 15. О войне и помощи

ГЛАВА 15. О войне и помощи

Война закончена лишь тогда, когда похоронен последний солдат.
А. В. Суворов

Во дворе ударил колокол, возвещая восход солнца. Лин взглянула на вешалку, выбирая, что надеть. Н-да, не густо.
Черные штаны и голубая рубашка в относительно нормальном состоянии, шальвары похожи на связку лент, у белой кружевной рубахи измочалены рукава. Из новой одежды – нечто прозрачно-розовое и в рюшах (презент от Марка, идентифицированный Кари как одеяние одной из жриц Храма Любви) и алое платье с вырезом почти до пояса – подарок настоятельницы того же храма, с ужасом узнавшей, что в гардеробе несчастной принцессы всего четыре предмета, не считая белья. Плюс ко всему – симпатичное ядовито-зеленое платьице, невесть откуда взявшееся здесь. Еще вчера среди вещей его точно не было.
Это одеяние манило и соблазняло, но Лин предпочла проверенную и довольно хорошо выглядевшую голубую рубашку. Хотя… Принесший новое платье вполне мог смазать ядом, сродни тому, из Храма Жизни, все предметы в комнате и саму девушку в придачу.
Почему, несмотря на обычно чуткий сон, она не услышала ночного посетителя?!
За дверью ожидал Кари. Как ни странно, оружия при нем не было.
– Идем, Марк сказал, что будет ждать там, – тоном «пойдем, повесимся» предложил он.
Лин согласно кивнула. А что ей оставалось?
Вся территория, которую занимал Храм Войны и сопутствовавшие ему постройки, была вымощена гладким серым камнем с темными прожилками. Ни один росток не мог пробиться сквозь его толщу, а солнце днем так накаливало плиты, что босоногие слуги чуть ли не летали по двору. Сам храм выглядел как большой сарай без крыши – в нем всегда было светло, а от дождя спасал магический «зонт». Правда, Лин предпочла бы построить крышу и применить магическое освещение, но в чужой монастырь, как говорится…
При входе стояли внушительного вида головорезы и чахлый мужичок.
Бесплатный (в честь присутствия Их Величеств и Высочеств) пропуск привлек множество зевак. Вероятно, каждый мнил себя чересчур мелкой сошкой, чтобы оказаться в опасности, а вида чужой смерти не боялся никто. Лин же не покидало ощущение надвигавшейся беды – возможно, даже катастрофы. И еще страх. Он опутывал противной липкой паутиной, заставляя смотреть на окружающих как на живых мертвецов. И помнить, что среди них затаился знаток ядов, змей, заклинаний, ждавший удобного момента, чтобы применить свои навыки.
Вчерашнее послание не возымело никакого действия.
В противоположном от входа конце зала находилась арка, вырезанная из цельного куска светло-серого камня. Ее покрывали рисунки, представлявшие различные виды оружия: луки со стрелами, мечи, кривые сабли, кинжалы и стилеты… Под этой аркой стоял деревянный сундук, по краям окованный блестящими медными пластинами.
На передней его стенке алел огромный рубин, окруженный сапфирами поменьше. В оправе из серебра эта конструкция напоминала жуткий глаз, а игра света и тени создавала впечатление постоянного движения. Такое себе всевидящее око, поочередно осматривавшее всех присутствующих. Лин при первом взгляде на него пробрал мороз до костей.
Под «глазом» переплелись в последнем рукопожатии две костлявые кисти. Рукоять Меча Ненависти покоилась как раз над ними.
Принц уступил первенство в обряде даме – не из вежливости, просто еще не все гартонцы подошли, да и сам король Грайт запаздывал.
«Надеюсь, целых скелетов там не окажется!» – подумала Лин, подходя ближе
И обнаружила, что костяки все-таки присутствуют, хотя большей частью они скрыты за сундуком, немыслимым образом вытянув оттуда руки.
С трудом подавив желание развернуться и задать стрекача прочь из этого могильника, она двинулась вперед.
«Глаз» неожиданно зашевелился. Сапфиры, изображавшие радужку, покатились по кругу, словно в хороводе, а рубин-зрачок начал раскачиваться, будто стремился вывернуться из своего ложа.
Лин почти бегом бросилась вперед, стремясь как можно скорее дотронуться до проклятого Меча и убраться подальше от непоседливых камней.
Протянула руку и сжала пальцы на рукояти.
Красно-синий глаз завертелся еще быстрее – того и гляди, выскочит из оправы.
Девушка поднатужилась и торжествующе подняла клинок над головой. Тяжеленный!
Сапфиры градом посыпались на пол, закружились в неистовом танце и объединились в сверкающий голубой шар.
Придерживая правую руку левой (весила железяка немало!), она положила Меч обратно.
Рубин вылетел из своего «гнезда» и начал волчком вращаться вокруг бывших сапфиров.
Ладонь разжалась, освобождая рукоять.
Камни столкнулись, и радужная вспышка поглотила все вокруг.
А потом…
– Я ждал тебя.
Кто произнес эти слова?
Лин стояла у пшеничного поля. Тяжелые колосья терлись друг о друга, издавая тихий шелест. Среди них виднелись кустики белых ромашек и темно-синие васильки, над которыми деловито сновали пчелы.
Ни души вокруг…
– Почему ты задержалась, милая?
Словно кто-то шепчет над ухом. Она резко обернулась – никого!
– Не пугайся, я рядом. Ты ведь поможешь мне, Каленри ?
– Привет, я Лин. А как зовут вас? – на большее не хватило духу.
Тихий смех. И странная усталость в голосе.
– Ты не знаешь меня… Ты другая, да? Я не помню своего имени… Те, кто иногда вспоминает обо мне, говорят – Меченосец.
– Бог Войны?
Едва слышный вздох и необъяснимая печаль.
– Бог Меча. Настоящей войны не было с тех пор, как я тут оказался. Бог ненависти… Зачем ты здесь, милая? Меня ты не узнала… Ты не Каленри!
На этот вопрос Лин и сама не знала ответа:
– Там было два камня – красный и голубой. Вернее, рубин и сапфиры. Они столкнулись, ярко полыхнуло – и все, я здесь. А кто такая Каленри?
Тишина. Ей показалось, собеседник куда-то исчез, но через несколько минут он тихо проговорил:
– Каленри? Теперь это ты. Мои стражи не ошибаются. Выходит, она ушла навсегда. Как жаль… Я надеялся… Летал бесплотным призраком и ждал, что она вернется. Жаль, милая, ты не моя Каленри… Прощай.
Легкий порыв ветра, словно от взмаха крыла.
– Подождите! А я? Верните меня назад!
Он еще не ушел далеко.
– Зачем? Разве тебе не нравится здесь? Смотри, вокруг плодороднейшие земли, на которых растет все, что пожелаешь. В моих реках чистая вода, и рыбе тесно среди своих соплеменников. А знаешь, сколько у меня зверья? Мой мир ждет ласковую хозяйку, которая будет о нем заботиться. Ты Каленри, но не моя, понимаешь?
– Нет! Я не понимаю! Объясните, пожалуйста, поскольку я уверена, что не Каленри!
Лин будто воочию увидела, как Меченосец укоризненно покачал головой.
– Милая, Каленри означает «Хозяйка». Стражи признали твою власть, и я, пожалуй, с ними соглашусь. Они ни за что не выбрали бы новую госпожу, будь жива моя любимая. Этому миру нужна заботливая рука! Я, как видишь, рук не имею, и ждать, пока ко мне забредет другая дама, не намерен. Хватит уже, ждал одну… Долго ждал! Кроме того, в моем храме женщины – редкие гости. Поэтому принимай хозяйство.
Остаться навсегда в мире бога Войны? Жить среди бескрайних просторов, осознавая – тут нет никого, кроме вежливого призрака. Забыть о Велли и Гартоне, о короле с императором, об остальных храмах и неизвестном убийце… И о доме, которого Лин не помнила…
Одиночество. Покой. Тихое настоящее бытие. Никакой игры в жизнь!
Заманчивое предложение, однако как оно отразится на друзьях? Марк станет идеальным козлом отпущения для Его Величества и сполна компенсирует императору неудобства, связанные с пропажей принцессы. Кари останется один среди обывателей, ненавидящих не-людей, и кто знает, удастся ли ему вернуться на Римай?
А она сама? Она потеряет даже призрачную надежду возвратиться в тот, иной мир, который считает единственным настоящим.
Нет, Лин была категорически против! Да только кто ее спрашивал?
– Извините, уважаемый, проблема лишь в том, чтобы здесь находился кто-то, скажем, материальный?
Казалось, Меченосец задумался.
– Если так ставить вопрос… Пожалуй, да.
– А почему вы без тела?
Он ответил мгновенно, как зазубренный урок:
– Меня принесли в жертву довольно диковинным способом… Безумным даже для этих краев! Ха-ха, меня отдали на растерзание двум сотням крыс! Понимаешь, война – неприглядная штука, а жрецы тогда и представить не могли, что мой дух станет богом. Жаль, мне не удалось проделать этот фокус с ними же… Знаешь, что чувствует человек, когда в него вгрызаются двести голодных ртов? Четыреста челюстей? Несколько тысяч зубов?
Лин перебила его:
– Помните, вы спрашивали, помогу ли я вам? Имелось в виду новое тело?
– Почти, – собеседник вновь говорил спокойно. – Ты приходила в храм, чтобы поквитаться с врагом?
– Нет. Получить благословение.
Меченосец обидно расхохотался:
– От Меча?
– От вас, – холодно поправила она.
– Я никогда не покидаю этот мир! Там я – ничто, а здесь имею хоть голос!
– Отец мне сказал – я пошла, – Лин начала утомлять эта перепалка. – Так в чем проблема с вашей материальностью?
Похоже, она зацепила больную струнку в душе бога Войны.
– Тот клинок… Как его у вас называют? Меч Ненависти? Он отнимает всю силу моего мира, оставляя жалкие крохи, которые позволяют мне не рассеяться в пространстве. Не будь его, я бы постепенно обрел настоящее тело! Но уничтожить Меч нельзя, он – часть святилища. Знаешь, откуда его имя? Это всего лишь сосуд, куда паломники изливают свои гнусные чувства. Чтобы не захлебнуться в чужой ненависти, он избавляется от нее, порой используя меня. Даже смешно – меч отбирает силу у бывшего хозяина…
Лин выделила главное:
– Его нельзя уничтожить, да? А изменить? Перековать, например, или думать о хорошем?
Меченосец расхохотался.
– Милая, по-твоему, я ждал настолько предсказуемого совета? Моя Каленри перепробовала все способы, которые ты можешь себе представить, и множество тех, о которых ты никогда не догадаешься. Полагаешь, есть толк?
Она внимательно присмотрелась к месту, откуда доносился звук, и сказала слегка дрожавшим голосом:
– Мне кажется, я вас вижу.
Призрачная фигура, принятая вначале за собственную тень, отброшенную на стену пшеницы (но солнце-то стояло в зените!), взметнулась вверх, всколыхнув воздух. Теперь Лин не сомневалась – это и впрямь Меченосец!
Раздался протяжный вой. «Тень» немного сгустилась, приобретая объемность, тяжело спикировала вниз… Неуклюже приземлилась рядом с девушкой и заорала:
– Как ты это сделала?!
Такая вот благодарность…
– Не обижайтесь, пожалуйста, я здесь ни при чем.
Она не думала, что призрак (уже полупризрак!) поверит, но он внезапно сменил тон:
– Пожалуй, я тебе верю. Это вторая ступень, должно было пройти не меньше четверти суток… Милая, расскажи, что происходило шесть часов назад?
– Я спала, – честно ответила Лин. – Что делали остальные, не знаю. Правда, вчера вечером усилили нашу охрану.
«И еще моих хранителей не было на месте, однако тебе об этом говорить необязательно…» – подумала она.
Темный силуэт заметался туда-сюда. Пожалуй, при жизни Меченосец имел почти черную кожу, хотя о существовании подобной расы в этом мире девушка не слышала. Может, он тоже не отсюда?
– А много людей с таким цветом кожи, как у вас?
– Не знаю, – рассеянно ответил бог Войны, размышляя о чем-то своем. – Меня в детстве в цирке бродячем показывали, как диковинку. Потом, когда вырос, почтенные господа шарахались, а их жены детей прятали – чтоб не сглазил, поэтому я считал себя уникальным, единственным и неповторимым. Что? – спросил он, отрываясь от собственных раздумий и замечая – Лин не слушает.
А у нее перед глазами стоял Кари, заявившийся утром без оружия. И отсутствовавший вечером, чего раньше никогда не случалось.
– Что будет, если на место Меча Ненависти положить другой? – с замирающим сердцем спросила она.
– Ничего.
– А если вынести его из храма?
– Он начнет тянуть еще больше силы, и я, возможно, потеряю даже голос. Понимаешь, милая, люди приходят туда не для того, чтобы поклониться войне, и не потому, что хотят попросить о ее прекращении. Им не надо благословения перед битвой, нет! Они хотят уничтожить. Не важно, что или кого. Без разницы, заслуживает противник смерти или нет. Они приходят в Храм Войны и преумножают ненависть… Я не мог покидать эти земли, но однажды ко мне заглянул Рех. Он сказал, будто все дело в людях, и если они искренне захотят, чтобы Меч больше не приносил разрушений, так и будет. Знаешь, наш бог Смерти – пророк, причем настоящий. Я запомнил его слова, хотя считаю их издевательством: «Кто добр и чист душой, в чьем сердце так много любви, что нет места ненависти, кто ради друга пренебрежет долгом и обратит силу против силы». Скажи мне, кто, кроме разве что блаженных, в наше время сможет подойти под это предсказание? Ты встречала таковых, Каленри?
– Насчет любви не уверена, а в остальном подходит, – медленно проговорила Лин. – Не переживайте, уважаемый, вернется к вам материальность! Этот парень все делает на совесть. И чем быстрее я отправлюсь обратно, тем выше ваши шансы. От любви к ненависти один шаг, помните? А он чересчур нетерпеливый и отчаянный.
– Но я не могу! Перемещение отберет у меня все силы!
– А без этого они сами пропадут. Ничего, новых накопите. Ну?
Портал вспыхнул серыми языками призрачного пламени.
– Ты здесь Каленри, не забывай. Заходи как-нибудь в гости! Или пришли нам другую хозяйку. Ты и представить не можешь, как мне тоскливо в одиночестве!
– У меня есть друг, гвардеец. Хотите с ним пообщаться? Мы остаемся в храме до завтрашнего утра, прилетайте!
Он рассмеялся.
– Гвардеец? Почему я должен хотеть с ним разговаривать?
Лин немного растерялась:
– Но это же Храм Войны! Мне казалось, вы как-то связаны с армией.
Бог долго молчал. Она переступила седой огонь, отчаявшись услышать ответ, когда Меченосец тихо (а, может, звук приглушился из-за портала) сказал:
– Я связан с войной, а не с армией. Цирковую диковинку к оружию никто бы не пустил. Я был мародером, милая…
Мир завертелся, сворачиваясь в пружину, и резко распрямился в храме. Лин не удержалась на ногах, плюхнулась на пол и пребольно ударилась спиной о сундук, раскрошив скелетное рукопожатие. Обернувшись, она с удивлением заметила, что красно-синий глаз находится на прежнем месте.
Принц подоспел к ней даже прежде хранителей.
– Где ты была? – тоном ревнивого мужа спросил он.
– Благословлялась! – с вызовом заявила Лин. – Не бойся, тебе это не грозит. Держи! – она толкнула в его сторону рукоять Меча, не опасаясь, что тот обернется против кого-то из знакомых.
– У-и-и-и-и-и-у-у-у-ха-й-й-й! – тонкий визг пронесся над головами людей, отражаясь от каменных стен.
Этот звук издал тощий белобрысый подросток, переступивший порог храма вслед за только что подоспевшим королем. Все головы мигом повернулись к нему, а он рухнул на колени и принялся раскачиваться, непрерывно воя:
– И-и-и-и-и-и! И-и-и-и-и-и! И-и-и…
– Что за ненормальный? – поинтересовалась Лин. – Из свиты Грайта? Никогда бы не подумала… Геданиот?..
Тот смотрел на юношу с бесконечной брезгливостью. Потом сквозь зубы процедил:
– Братец мой. Бастард. Появился на свет пятнадцать лет тому назад, после того, как мой отец разбирался здесь с моим же дедом. До вчерашнего дня о его существовании мы не знали. Жаль, лгать его мать не будет. Это слишком легко проверяется, чтобы рисковать зря жизнью. Как воет-то, дурак! Думает, я смерти его хочу, – принц недоуменно воззрился на Меч. – Странно…
Он повертел клинок так и сяк, принял стойку и сделал несколько выпадов, не обращая внимания на неодобрительные взгляды Грайта, обескураженные – придворных, заинтересованные – присутствующих дам. Парнишка притих и лишь тихонько поскуливал, следя глазами за каждым движением Геданиота.
Ничья голова никуда не летела.
– А ты хочешь? – не выдержала Лин.
– Чего?
– Его смерти.
– Нет. Не его, – добавил гартонец после короткого раздумья. – Хм… не действует?
– Сломался, наверное, или батарейки сели. А, может, срок годности истек.
– Извини, что?
– Ничего! Даже не старайся, мне Бог Войны сам сказал, что в последнее время с этим Мечом какие-то неполадки. Теперь он, видать, окончательно накрылся.
– Накрылся? То есть?.. А, понял! Значит, не судьба, – философски пожал плечами принц, направляясь к выходу. – Будет история для народа? – спросил шагавшую рядом Лин. – Я бы послушал. Врешь хорошо, воображение богатое…
Она отрицательно качнула головой:
– Не сегодня.
На пороге Храма Войны «принцесса» окинула взглядом жаждавшую речи толпу и громко объявила:
– Уважаемые! Меченосец передает всем вам прив… благословение и предупреждает, что в связи с исключительной древностью и ценностью Меча Ненависти возникшие конфликты посредством клинка больше решаться не будут. Бог приносит свои глубочайшие извинения и заверяет, что готов сам выступить судьей и ответчику, и истцу. Правда, вход в его владения пока закрыт по техническим причинам, но желающие могут пройти через мир Реха. Возвращение – средствами заказчиков. Ах да, едва не забыла. Бог Войны подарил мне этот исторически значимый предмет, который после завершения паломничества я обязалась торжественно передать достойнейшему из мужей империи. Да будет мир! Кари, заберешь клинок? – тихо продолжила она. – Те два головореза не посмеют противиться на глазах столь воодушевленной толпы.
Метаморф бегом бросился обратно, в серый зев храма. Его провожали неприязненные взгляды стражников. Между прочим, у одного из них был огромный синяк на подбородке, а у второго – шишка на лбу. Похоже, хранителям будет что рассказать…
– Так вот каковы веллийские принцессы, – язвительно заметил Геданиот.
– Хочешь жить – умей вертеться, – парировала Лин.
И независимо двинулась прочь.
– А где мальчики, рьяска? – жарко выдохнули ей прямо в ухо.
Она замерла. Эта-то что здесь делает? Сама на себя не похожа: скромное синее платье, белый платок на плечах, ярко-рыжие волосы аккуратно заплетены – ни дать, ни взять добропорядочная мать семейства, выглянувшая на улицу. Даже несколько веснушек появилось на точеном носике. Только глаза остались прежние – шальные и бесцеремонные.
«Смотри, новая красотуля!» – мимо прошли те самые охранники, которые вчера вечером сидели под дверью «принцессы».
Зелина нахально подмигнула:
– Кто-то смеет со мной соперничать?
Лин не поддалась на провокацию. С трудом придерживаясь спокойного тона, она негромко проговорила:
– Какого рожна тебе здесь надо? Вернее, чего ты хочешь снова?
Богиня мягко взяла ее под руку и потянула вперед.
– Не стой истуканом, на нас уже начинают коситься. Спрашиваешь, что мне нужно? Вкусная еда и интересная компания днем да плохие парни с хорошим вином ночью – вот и все. А если по-другому… Малышка, я мечтала побывать в каждом уголке этого мира, и начну, пожалуй, с Двенадцати храмов. Будем путешествовать вместе! К тому же у тебя такие занятные друзья… Поделишься хоть одним? А, зачем спрашивать, все равно ты ничего не изменишь!
_________________

Елена добрый вечер и спасибо огромное за продолжение)
___________________________________

Вам спасибо, что не забываете )
_________________

 » ГЛАВА 16. О намерениях и подвигах

ГЛАВА 16. О намерениях и подвигах

Человек всегда велик в намерениях. Но не в их выполнении. В этом и состоит его очарование.
Эрих Мария Ремарк

Под дверью комнаты Лин ожидали вчерашние стражи, к которым присоединились еще трое из тех, кто стоял у покоев императора. Один из них, выглядевший самым старшим и опытным, обратился к ней, комкая в руках цветную тряпицу:
– Ваше Величество… э-э-э… та красавица, светленькая, сегодня будет?
– Рыжая будет! – выкрикнула девушка, злясь, скорее, на собственную оплошность (это ж надо было так засветиться!). – Разрешаю за ней ухаживать!
Ничего, богиня отобьется, а лишние пять минут покоя «Ее Высочеству» не повредят.
Лин с силой захлопнула дверь, едва не прищемив нос одному из ринувшихся с благодарностью гвардейцев, и с трудом сдержала недовольный возглас. Зелина уже была здесь! Она вольготно развалилась на кровати, напялив на себя то самое зеленое платье, невесть как оказавшееся в шкафу. В компании обоих хранителей – Кари устроился на шатком табурете, Марк невозможным образом прилепился рядом с богиней.
– Ты ж перемещаться не любишь! – вырвалось невольно. – Прочь с моего места!
Рыжая изящно потянулась, умудрившись не спихнуть гвардейца на пол.
– Не-а, рьяска, поздно спохватилась. Мы с этим, – она кивнула в сторону Марка, – пришли к согласию. Он перестает пускать слюни, а я некоторое время наверстываю упущенное исключительно с ним. Понятно объясняю, или расшифровать?
Лин покачала головой.
– В честь чего собрание?
Зелина недовольно приняла сидячее положение.
– Мне показалось, нам стоит обсудить создавшееся положение. Я собираюсь посетить храмы и хочу сделать это вместе с вами. Мальчик, не смотри так удивленно, – обратилась она к метаморфу, – твое мнение не имеет особого значения, а вот наша принцесса при желании может вставлять палки в колеса. Давайте договоримся о временном мире. Что скажешь?
– Ты затеяла новую игру?
Богиня рассмеялась.
– Я? Пожалуй, да. Мне захотелось поиграть в обычную человеческую женщину. А чего добиваешься ты, рьяска? Я даже не спрашиваю, как у тебя это вышло. Мне просто интересно: зачем? Почему ты освободила бога Войны?
Лин опешила. Над такими последствиями обретения Меченосцем тела она не задумывалась. Неужели теперь, став материальным и получив возможность покидать свою обитель (Зелина когда-то говорила – на десятую часть суток), он попытается разжечь войну? Да нет! Бог Войны сам признал, что не воевал. Мародером был… Проклятье, это еще хуже! Но он же увлечен тем плодородным, и в то же время невероятно пустынным миром…
– Меченосец такой же бог Войны, как я – принцесса. В смысле, по характеру не подходит, – быстро добавила Лин, заметив, что Кари смотрит с недоумением. – И не я его освобождала!
Марк хмыкнул.
– Детка, жаль, тебя там не было. Слушай сюда! Нет, постой… История, конечно, не государственная тайна, но и орать ее во всю глотку я не буду. Садись рядом, – он бесцеремонно подвинулся, отодвигая рыжую на противоположный край лавки-кровати. – Постарайся особо не ржать, иначе наш оборотень обидится. Лин, помнишь, ты донимала нас своим нытьем насчет убиения правящей элиты двух стран? Мол, распри начнутся, гражданские войны, грызня наследников, тебя под шумок грохнут? И вообще, негоже людям, даже таким, как наш горячо… хм… император, почивать прежде времени. Мне-то лично эти переживания до одного места. Э-э, дружок, не вскидывайся, я имею ввиду – близки к сердцу!
Слушал я твои причитания, слушал, но не собирался предпринимать что-либо, пока хныканье не подхватил наш не-людь: «Ох, бедная принцесса! Ах, как же ей помочь? Ух, какой я бесполезный!» – думаешь, это легко было выносить? А вскоре в его чернявую голову пришла гениальная мысль тайком проникнуть в Храм Войны и обмотать рукоять Меча Ненависти какой-нибудь тряпкой. Жрецы не стали бы поднимать шум, поскольку все списали бы на их недосмотр. Я немного подумал и согласился – чем Рех не шутит? Может, хоть потом смогу поспать – метаморфам ведь сон необязателен, он мог до самого утра продолжать ныть. Или в одиночку поперся бы, а затем клочки охранников по окрестным кустам собирали бы – договариваться же Кари не умеет!
Ну, сообща решили идти ближе к полуночи, однако тут возникла первая проблема – оставлять тебя без охраны ввиду минувших событий мой напарник отказался наотрез. Сколько я ему ни говорил, что от судьбы не уйдешь, да и подлянки случались только в храмах, – без толку. Правда, нам немного повезло – Его Величество изволил последовать примеру гартонского владыки и обзавелся охраной. Парням не было особой разницы, где сидеть, – под дверью императора или принцессы, а когда я намекнул, что у них есть шанс познакомиться с тобой поближе… Лин, они едва не передрались и условились дежурить парами, сменяясь каждые полчаса. Ладно, это не важно!
Вышли мы, значит, из гостиницы. Топаем к Храму Войны. Темно – хоть глаз выколи, а метаморф прет вперед, как заведенный, поэтому я стараюсь шагать следом за ним. Внезапно его шаги стихают. Я, естественно, тоже останавливаюсь и вижу, как передо мной загораются два переливчатых огонька. Где-то на уровне моего пояса! Знаешь, Лин, мне когда-то пришлось выскакивать из окна дворца в одном сапоге, но и тогда было не так страшно. Сразу вспомнились рассказы о Псах Войны… А оно еще как зашипит: «И-е-м-м-м…», словно уже сжевало одну мою ногу и примеряется ко второй. Затем огоньки поднялись выше моей головы, и этот умник более разборчиво произнес что-то вроде «Пошли уже». Оказывается, у него шнурок развязался, он присел его поправить, а потом решил посмотреть, как там я! Честно скажу – идти дальше сразу перехотелось…
Подбираемся к стене. Я собираюсь отвлечь мордоворотов от входа, но Кари предлагает через крышу. Я говорю: «Там магический «зонт», а он: «Только от дождя!», да так уверенно, что мне даже поверилось. И рассказывать о том, что тот покров и птичьих «подарков» внутрь не пропускает, я не стал. Вдруг получится? Не вышло. Прыгнул он, – кивок в сторону метаморфа, – выше всяких похвал – с места, на два человеческих роста вверх, еще и вперед, вроде, пролетел. Мгновение тишины, затем сверху доносится такое жалобное: «Марк, оно тянется!» и звуки, словно кто-то изо всех сил тормозит спуск с ледяной горки. Оказывается, под его весом магический «зонт» прогнулся почти до пола, не пуская, тем не менее, внутрь. Пришлось бежать к сослуживцам и выпрашивать веревку.
Дальше – веселее. Привязал я веревку к чему-то большому и бросил второй конец нашему попрыгунчику. Вылезает он, вылезает, я же не могу избавиться от чувства, будто ко мне кто-то движется. Кари перевалился через стену, я отступил, чтоб он на меня не упал, и споткнулся о надгробную плиту. Оказывается, веревку я прицепил к какому-то памятнику, а наш дружок перетянул его вместе с погребальным камнем почти впритык к стене. Ну, он-то все на прежнее место оттащил, однако полосу перевороченной земли трудно скрыть.
Подошли мы ко входу, следуя моему плану. Я начал заговаривать зубы стражам, но они то ли глухонемые попали, то ли тупее деревянного чурбана – слушали с каменными рожами, глазом не моргнут, и от двери отходить не собирались. Я уже чуть ли не соловьем распеваюсь, рассказывая десятую историю моих невзгод и описывая муки прекрасной девы, ждущей спасения за углом – они стоят, как статуи. А потом р-р-раз – и лежат головорезы, склонив головы друг к другу, поскольку метаморф столкнул челюсть одного из них со лбом другого.
Вошли мы внутрь… Там этот глаз жуткий сверкает, заливает все красно-синим светом. Страшно, жуть! Я начинаю вспоминать хоть какие-то молитвы, готов был даже к ней, – Марк указал на Зелину, – обратиться. А наш… хм, гроза богов, к мечу рвется и тоже что-то под нос бормочет, тихонько так, только «…ать …ять, …ать …ять» слышно. Нет, не то, что вы подумали – всего лишь напоминает сам себе, что надо обмотать рукоять. Ну, и мне же любопытно, что там за чудо такое. Подхожу. Смотрю. Меч вроде как меч, правда, совсем черный, да и лезвие его света не отражает. И тут мы выяснили, что обматывать рукоять нечем. Ага! Готовились-готовились, а о главном не подумали.
Где достать после полуночи кусок черной кожи, я не знал. Предложил отрезать лоскут от штанов Кари – пусть не кожа, зато по цвету подходит. Он вроде как согласился, а потом неожиданно схватил этот Меч! «Чтоб ты треснул, зараза, одни неприятности от тебя!» – орет, как сумасшедший. Я уже приготовился лопнуть на две части, благо истории о том клинке хорошо помню. Невольно зажмурился и слышу: кажется, песок сыпется. А я вполне пока живой!
Смотрю – у метаморфа в руках одна рукоять осталась, да и та медленно порохом рассыпается. Еще немного – и Меч Ненависти тю-тю, как говорится! Тогда я рассказал все, что думаю о друзьях, которые тянут руки к предметам, способным принести вред другим. А он так кротко возражает, мол, как ты мог подумать, будто я на тебя злюсь? Святая простота… Да я навскидку могу назвать десять реальных причин для ненависти, и десять – основанных на домыслах!
Дальше мы плавно перешли к вопросу «Что делать?», ведь сколько ни спорь, а клинок на постамент сам собой не вернется. Внезапно Кари как засмеется! «Марк, так даже лучше!» – говорит. И примеряет на то место мой меч – когда только вытащить успел, прирожденный вор. Жаль, мое оружие словно само рассказывало: выковали его в имперских кузницах, не особо стараясь довести до толку. Пришлось положить его клинок – крупноватый немного, но, говорят, в старину все было масштабнее. Хорошо, ты придумала, как его забрать! Догадливая…
Затем мы очень быстро оттуда убрались. В гостиницу возвращаться не стали, завернули в местный птичник. Птичник! Не понимаешь? Зел, зачем же просвещать нашу принцессу такими словами? С моими ушами все в порядке! Дай договорить, рыжая! В птич… прекрати! В общем, сегодня метаморфский мальчик узнал много нового о человеческих развлечениях. Лин, видела бы ты его глаза, когда Майга и Винка начали исполнять свой коронный танец с перьями! Куда там знаменитым гартонским сребрикам!
Нет, парень, краснеть пока рано. Смущаться будешь, когда я расскажу, как ты от Килийши в окно сигал! Чисто для справки, друг: она не собиралась тебя порабощать и ее «оковы повиновения» были ненастоящие. Это… Как бы сказать… Очень захватывающая игра для взрослых, и не надо снова талдычить мне о настоящей любви. Дамы, хватит хихикать. Девочка так расстроилась, что мне пришлось до утра доказывать – она самая лучшая. Забесплатно, между прочим!
– Надеюсь, ты ее утешил? – перебила излияния гвардейца Лин, чувствуя, что для метаморфа этот рассказ становится хуже пытки (да и самое интересное она уже услышала). – Если нет, у тебя в запасе еще одна ночь и большая часть дня. Зелина, ты предлагала перемирие. Пожалуй, я соглашусь. С одним условием, – добавила мстительно. – Переместись-ка на улицу и войди, как все нормальные люди – через дверь. И, пожалуйста, впредь поступай так же.
– Без проблем, – довольно мурлыкнула рыжая. – Теряешь хватку, рьяска. Я ожидала более изощренное испытание.
С этими словами она скрылась в портале.
Богиня не вернулась ни спустя десять минут, ни через полчаса. Марк, имевший на нее виды, недовольно хмурился и, в конце концов, отправился бродить по храмовому комплексу. Метаморф двинулся было за ним, не желая компрометировать принцессу, но Лин мягко его остановила:
– Кари, погоди! Может, расскажешь мне эту историю со своей точки зрения?
Он неуверенно остановился.
– И про Килийшу?
– Если захочешь. Посмеемся вместе, хорошо?
***
Зелина объявилась на следующее утро, довольная, как объевшаяся сметаны кошка. Она была одета в легкое пестрое платьице, в руках держала охапку бумажных цветов.
Крайне раздраженному Марку рыжая сказала:
– Не дуйся, милый. Я обещала отдать тебе пару дней, но не обещала держать свое слово.
Затем подошла к Лин и доверительным тоном заметила:
– Откуда у тебя то короткое платье, рьяска? Мне вчера… вернее, уже сегодня, один гвардеец рассказал, что оно выстирано в какой-то гадости, которой собак приманивают. Поэтому извини, но ту тряпку я выбросила. Зато смотри, что мне вчера под твоей комнатой подарили! – Она покружилась, как ребенок перед зеркалом. Потом наклонилась к уху девушки. – Спасибо тебе огромное. Такого приятного сюрприза для меня никогда не устраивали! Какие мальчики, малышка, ты даже не представляешь!
Когда все паломники расселись по лошадям и повозкам, к Лин подошел настоятель.
– Принцесса Маргалинайя, – начал почтительным тоном, – прошу извинить меня за нескромный вопрос… Скажите, ваша ли это вещь?
Она посмотрела на скомканную зеленую тряпку в подозрительных темных пятнах и осторожно спросила:
– С чего вы взяли?
Настоятель коротко улыбнулся.
– Ваше Высочество, столь дорогую ткань и отделку могут себе позволить немногие. Стоит ли расценивать ваш ответ как положительный?
Лин утвердительно кивнула.
– Тогда, принцесса, позвольте вас обрадовать. Утром наши стражники поймали одну сумасшедшую, которая выкрала ваше… э-э… платье и напитала его гламом. Глам – это клусский порошок, к которому мы приучаем Псов Войны, дабы они ели только пищу храма. Слава богам, та ненормальная не успела подбросить… э-э… одежду к вашим вещам! Понимаете, на пути в Храм Славы вам предстоит проехать мимо питомника наших собачек, а они, когда чувствуют глам, не смотрят на стены. Эта тварь могла устроить настоящую резню! Правда, мы до сих пор не понимаем, как она добралась до порошка… Даже Его Величество император поражался надежности нашей стражи, когда позавчера изволил посетить питомник. К сожалению, расспросить злодейку мы не смогли – она бросилась бежать, и почему-то именно в сторону Псов. Этот лоскут – все, что… Счастливого пути, принцесса.
Лин поежилась. На этот раз ее спасла наглость Зелины, взявшей без спроса чужую вещь. А богине помог неизвестный гвардеец, своим рассказом заставивший рыжую брезгливо сбросить платье. Безымянную же бродяжку, подобравшую красивую тряпку, не выручил никто…
Странный недоброжелатель увеличил размах. Если первое покушение затронуло бы лишь «принцессу», второе – «принцессу» или хранителей, третье – «принцессу» и случайных спутников, то собаки, приученные к цепочке «глам – еда», разбираться, кто тут Ее Высочество, не будут.
– Какие они, Псы Войны? – спросила Лин.
– О, это обычные волкодавы с некоторыми магическими способностями – склонность к быстрому заживлению ран, неутомимость, огромная сила. Их предки использовались в войне с не-людьми, затем в Клуссе породу улучшили. Он сами по себе довольно дружелюбны, но когда чуют глам…
– Зачем они? Больших войн давно не было, а в мелких стычках могут пострадать и свои.
Настоятель ничего не ответил, только махнул рукой вслед отъезжавшей повозке.
Лин же решила всенепременно узнать, кто еще, кроме императора, осматривал питомники. Жалко, что в ночь перед церемонией у ее двери не было Кари. Те два гвардейца наверняка проспали до утра, ни сном, ни духом не ведая, кто посетил комнату принцессы. Впрочем, если его сама хозяйка покоев не услышала…
***
– Это уже третья промашка! Ванис, ты меня слышишь? Третья! А дальше? Она что-то заподозрит! Начнет говорить! Да мы все равно не сможем долго скрываться. Надо открыто убрать ее и заявить о себе. Лан пропал! Возможно, вернулся туда, откуда появился! Радис без него – ничто, а ты продолжаешь твердить об осторожности! Сколько можно?! Мы свободны, полны сил, так чего ждать? Девчонка еще даже защищаться не умеет, а представь, что будет, когда она осознает свою сущность?! До сих пор ее выручали случайности, но прямого удара она не выдержит! Ванис! Что ты… – Светловолосый молодой человек захрипел и с удивлением уставился на лезвие, торчавшее из его же груди. Оно красновато светилось и алчно впитывало кровь, сочившуюся из раны, не позволяя ни единой капле упасть на землю. – Что ты делаешь? – уже возмущенно продолжил он, обернувшись к старшему брату.
Тот невозмутимо вытащил щербатый меч, совсем недавно принадлежавший спившемуся вояке и купленный в придорожном трактире за полкружки сивухи. Теперь же клинок, старательно очищенный от ржавчины и напитанный парой десятков заклинаний, приобрел цвет старой засохшей крови.
– Закаляю оружие, с которым мы выступим, если ловушка в Храме Огня не сработает, – ответил Ванис, подумав: «Видать, плохо закаляю, раз ты пока жив! Сдох бы, я б полагался лишь на себя. Конечно, твоя сила еще может быть полезна… Но, проклятье, как же ты меня достал, братец!»
Шел пятый день пребывания братьев в Главном мире. Вообще-то после стольких лет заточения они уже не надеялись вырваться из плена и ждали открытия богиней портала скорее по привычке. Однако ожидание полностью себя оправдало. К сожалению, кое-что омрачало радость Первых магов. Они знали: богиня просто так не нарушит клятву, когда-то вырванную у нее правителем Старилеса. Но Алан строго оговорил исключение – чужому Зелина должна помочь. Или чужой… Оказавшись в Открытом мире, братьям не пришлось даже докапываться, кто стал причиной их избавления – окружающие охотно делились рассказом о событиях в Храме Жизни.
Чужая! Сначала маги обрадовались – с девчонкой сладить проще. Потом более осмотрительный Ванис предположил, что за время их отсутствия многое могло измениться, поэтому не стоит играть в открытую, пока существует вероятность малейшей угрозы.
Относительно возраста и неопытности принцессы (хотя какая неопытность, раз она обвела вокруг пальца самого императора и его приближенных?) братья не обольщались. Лан тоже когда-то был желторотым птенцом, которого могучие чародеи не восприняли всерьез. И чем все закончилось? Он стал правителем половины континента, а маги – пленниками безлюдного мирка. И то, что безлюдным его сделали они сами, сути вопроса не меняет.
Нет, чужая должна умереть, ничего не заподозрив. Вернее, ничего не рассказав окружающим, но насчет этого Ванис особо не переживал – девка ж не полная дура, чтобы трепать языком направо и налево. Скажет о магах – придется как-то объяснять их интерес к своей персоне.
Эх, если б ее не охранял метаморф! По здравому размышлению, с кровавым аспом вышла небольшая промашка – его могли попросту не заметить и растоптать. Впрочем, Ванис не сомневался – это Изначальный все испортил! Или яд не подействовал – на чужих-то его не испытывали… Идея с «Жерновами», если раздуматься на холодную голову, закончилась крахом тоже совершенно случайно. Ангас утверждал, что подозрений возникнуть не должно – старший брат знал, как настроить любимое заклинание на объект, даже не видя его, а в современном мире эти знания давно забылись и магу требовалась кровь жертвы.
С гламом же получилось донельзя глупо. После двух неудач Первым магам захотелось скорой расплаты – кровавой, жестокой и неизбежной. Тут-то и пригодились навыки младшего брата, которого старший считал бесполезным и на котором часто испытывал новые изобретения. Ангас умел перемещать предметы, причем с такой ювелирной точностью, что самый наметанный глаз не смог бы заметить вмешательства магии.
Украсть немного глама из питомников и дорогую рубашку прямо из спальни принцессы Гашамы, подбросить приманку для Псов Войны в комнату принцессы (самозванки!) – и сутки напряженного труда свелись на нет из-за взбалмошной богини, клюнувшей на яркую тряпку. А ведь как просто все вышло бы… Девчонке не обязательно было даже надевать ту одежду, собаки услышали бы зов со дна самого глубокого сундука…
Поэтому очередная ловушка обустраивалась тщательно, со взвешиванием всех «за» и «против». А на случай провала имелся меч – и маги готовились заявить о себе.
– Ангас, ты точно уверен, что она еще ничего не умеет? – обманчиво ласково спросил старший брат, всматриваясь вдаль, будто надеясь отсюда увидеть принцессу. – Тебе надо подобраться к ней поближе… Ты хорошо устроился среди людей, хе-хе, но постарайся подружиться и с веллийцами. Знаешь, мне кажется, с ней можно будет договориться… Никогда не думал о наследнике? Я, впрочем, тоже. Брат, только представь, какими качествами должен обладать потомок Первого мага и чужой! Вставай, чего расселся? Иди-ка очаровывать нашу девочку!
_________________

Елена добрый вечер и спасибо огромное за продолжение)
___________________________________

Рада вас снова видеть
_________________

 » ГЛАВА 17. О славе и безрассудстве

ГЛАВА 17. О славе и безрассудстве

Слава – товар невыгодный, стоит дорого, сохраняется плохо.
Оноре де Бальзак

Подъезжая к Храму Славы, паломники заметили довольно необычную лошадь. Черный как смоль жеребец с нарисованными на лоснившихся боках белыми полосками стоял, как вкопанный, пока гвардейцы, скакавшие впереди повозок, не приблизились к нему. Тут он взвился на дыбы и мгновенно скрылся вдали, провожаемый алчными взглядами и завистливыми вздохами.
Когда-то Храм Славы по величию уступал разве что Его Храму, но теперь глазам прибывших предстало жалкое зрелище. Опоясывавшая комплекс стена почти полностью развалилась, плиты на земле покосились и заросли бурьяном, пристройки наполовину вошли в землю, покрывшись шаром грунта, на некоторых из них даже умудрились вырасти небольшие деревца. Немногочисленные жрецы обретались в низком деревянном строении довольно-таки приличного вида.
Сам храм сохранился неплохо. Изящное, устремленное ввысь белоснежное здание ярким пятном выделялось на фоне разрухи. Его легкую крышу поддерживали тонкие колонны, возле каждой из которых стояло по небольшой статуе жеребенка, покрытой цветными камешками,
Внутри сооружения находился Трон Власти.
Давным-давно, когда мелких государств было много, а наследников престолов, соответственно, еще больше, правители приводили своих чад сюда, и Трон «выбирал» самого достойного. С тех пор немало воды утекло… Клусс, Гартон и Веллийская империя завладели всеми землями людей, в Странном Лесу правил Лан – в общем, потребность в Храме Славы отпала сама собой. Ах да, герои тоже понемногу измельчали, поэтому просить благословения перед подвигами стало некому. Теперь жрецы жили на крохотные пожертвования правителей и доходы от немногочисленных любопытствующих. Денег за вход не брали, но совестливые люди, видя окружающую обстановку, спешили дать на ее улучшение хоть пару сребриков.
Служители помогали ставить шатры, захваченные «на всякий случай» в Храме Любви, – маленькие и побитые молью, но все же лучшие, чем местные полуподвальные помещения. Работа спорилась – жрецы надеялись на значительное поправление своего материального положения.
Лин устроила себе экскурсию по развалинам, решив, что на новом месте убийца вряд ли успел приготовить сюрприз.
– Как живые! – восторженно заметил Кари, указывая на жеребят. – Скульптор, создавший их, славно потрудился!
– Милашки! Большие глаза, телячий взгляд, слепое обожание – рьяска, как думаешь, кого я описываю?
Лин поморщилась. И как богиня умудряется подходить так тихо? Словно из воздуха возникает…
Прежде, чем на ум пришел достойный ответ, из ближайшего к холма, уже полностью утратившего очертания человеческого жилища, выполз жутковатого вида старик с длинной неопрятной бородой и спутанными волосами. Потрясая кривой палкой, он немигающее уставился на гостей храма и запричитал:
– Вла… вла… вла… Умрешь! Нельзя на трон! Его кровь… Он умер, ты умрешь, оно умирает… Вла… вла… вла… Люди! Не-люди! Здесь! Вла…
Страшный старикан рухнул наземь и забился в конвульсиях. К нему тут же подоспели жрецы. Один из них вскользь извинился, сославшись на почтенный возраст «пророка».
Лин задумалась. «Вла…», возможно, означало «власть», «владыка» или нечто подобное, то есть – Трон Власти. Дальше – предупреждение: садиться на трон нельзя, иначе умрешь, как таинственный «он». Черт! Снова загадка… «Не-людь» – похоже, о метаморфе. Интересно, «оно» – это что?
– Тебе чего, ребенок? – от раздумий ее отвлек насмешливый голос Зелины. – Глаза ко мне приклеились, отодрать не можешь?
Из-за покосившейся стены выглядывал тот самый юнец, который ревел в Храме Войны. Бастард, сводный брат Геданиота. Он пялился на богиню с упорством барана, увидевшего новые ворота, и никак не реагировал на колкость. Только раздраженный крик души Марка возымел действие:
– Я вот тоже не могу! Второй день не могу, самому не верится… Брысь отсюда, мелюзга костлявая!
Парнишка пробормотал нечто нелицеприятное, пнул ногой камешек и ретировался.
А гвардеец не унимался:
– Чего это Грайт с ним носится, как с яйцом василиска? У короля, поди, в каждой деревне такой бегает!
Кари пояснил:
– От обычной любовницы легко отмахнуться, но от жрицы Храма Войны так просто не отделаешься. Сын, выросший при храме, то есть ежедневно благословляемый богами, – значимая диковина. А сюда парня притащили, как мне кажется, чтобы проверить, в самом ли деле он королевский отпрыск.
Теперь уже заинтересовалась Лин:
– А как?
Метаморф охотно разъяснил:
– По легенде, на Трон Власти может сесть лишь тот, в ком течет кровь владыки, причем унаследованная по прямой линии. Даже не знаю, как это происходит, но Трон чувствует человека, привыкшего к неограниченной власти, и его ближайших потомков. Династии правителей Веллийской империи и Гартона относятся к самым старым, поэтому тебе, принцесса, бояться нечего. А вот Клусс, где на троне тот, кто в данный момент угоден Радису, своих наследников сюда точно не пришлет.
Нечего бояться! Продолжая улыбаться и надеясь в глубине души, что это не больше, чем выдумка (а старик – сумасшедший), Лин спросила:
– И что, были случаи… смерти?
Кари указал на дыру, из которой вылез «пророк».
– Если я правильно помню урок, там хранятся останки тех, кто не прошел испытание.
Лин затравленно оглянулась. Надеяться на то, что все пройдет нормально, не имело смысла. Исключения для нее Трон не сделает, а если прийти за советом к императору, тот просто отмахнется, сказав, будто это лишь суеверия. Он ведь подходил после церемонии в Храме Войны, колко удивлялся, почему нет трупов. Интересовался, не видела ли она Варласта, который написал глупое письмо и скрылся. Дивился очень Его Величество – надо же, вроде умный человек… не-людь то есть, но тоже в ерунду верит.
Черный жеребец, встретивший паломников у храма, неторопливо прохаживался возле развалин стены. Он постоянно косил темным глазом в сторону людей, словно выжидая кого-то. Наконец остановился и в упор взглянул на Лин.
«Как же я буду жалеть об этом!» – подумала она и дернула Зелину за плечо:
– Хочу попросить кое о чем… Если меня не будет, Марк умрет. Насчет Кари – не знаю. Сможешь перенести их в безопасное место?
Богиня ошалело кивнула.
– Что ты задумала, рьяска?
– Я чужая, помнишь? И я верю легендам… Брось, я же не прошу помочь лично мне!
Оглянувшись на придворных, всецело поглощенных хозяйственными работами или же наблюдением за исполнением оных, Лин как бы невзначай направилась в сторону неподвижной фигуры лошади. Естественно, хранители двинулись следом. Жеребец подпустил их на расстояние вытянутой руки, а затем легко отбежал в сторону.
– Не пугайте его! Я хочу взглянуть поближе!
Зелина хмыкнула, удержав, тем не менее, опешивших парней.
– Пусть малышка поиграет. Нравится ей, видите ли, искать обходные пути. Зазорно попросить помощи у подруги! Будто я зверь какой-то и ничего не понимаю!
Наконец конь позволил себя погладить. Оказалось, белые полосы на его боках – природный окрас. Похоже, с этой породой поработали клуссцы.
Лин запоздало сообразила, что проще уж свести одну из лошадей гвардейцев. Правда, тех успели расседлать, да и охрану выставили – не иначе как против голодных жрецов. Единственными преимуществами побега на дикой лошади без седла были фактор неожиданности и удобство ее первоначального местоположения.
Отчаявшись заманить жеребца ближе к развалинам, девушка заметила, что он, наоборот, понемногу отступает в открытое поле. Лин внимательно посмотрела на коня, и тот, будто повинуясь неслышному приказу, быстро опустился на колени.
Раздумывать, чем обернется такая покладистость незнакомой лошади, было некогда – Трон Власти подгонял. Охватив мускулистую шею и судорожно вцепившись в роскошную черную гриву, девушка внезапно осознала – не факт, что конь сейчас двинется сам по себе. Надо бы его как-то подогнать…
Но жеребец метнулся вперед, и только ветер засвистел в ушах!
Сквозь бившую в лицо гриву Лин успела увидеть, как метаморф взвился в прыжке, превращаясь в нечто большое с четырьмя лапами, а Марк, как заправский наездник, прыгнул ему на спину. Потом окружающее слилось в одну пятнистую бесконечность, и она подумала, что с такой скоростью можно доскакать до края земли и свалиться с него, не заметив этого… Или же попросту упасть и навсегда затеряться средь пустынных территорий.
***
Движение прекратилось неожиданно. Лошадь мягко замедлила бег, перешла на шаг, и… пропала. Исчезла, будто ее никогда и не было, заставив наездницу растянуться на пропитанном влагой берегу небольшой речушки. Лин тихо перечислила все, что думала о странном коне, и поднялась, кряхтя как древняя старуха – приложилась она оземь довольно чувствительно.
В первый миг показалось, что лошадка катала ее по кругу. Те же вросшие в грунт строения, полуразрушенная стена, величественный храм… Однако деревянных построек, где жили жрецы, не было, да и вряд ли в недалеком прошлом здесь ступала нога человека, не говоря уж о толпище придворных и гвардейцев.
К тому же эта речка… Похоже, когда-то она была гораздо полноводней, подходила чуть ли не к стенам храма. Теперь река обмельчала, заболотилась, заросла ивняком, хотя все равно продолжала давать влагу растениям – травы здесь вымахали сочные, зеленые, совсем не похожие на чахлые пустынные растения, а в широкие листья расплодившихся лопухов запросто завернулся бы человек.
Кое-как отряхнувшись, Лин принялась соображать, куда ее занесло на этот раз. Одно не вызывало сомнений: место ее теперешнего пребывания – точная копия Храма Славы (за исключением некоторых деталей вроде речушки), и если бы летописи в один голос не твердили, что раньше Трон Власти пользовался бешеной популярностью, девушка могла бы решить: лошадка переместила ее в прошлое. Ввиду последних событий такое объяснение выглядело вполне приемлемым.
Но окружающее словно доказывало: людей тут не было очень давно!
Вода в реке оказалось на удивление холодной, чистой и прозрачной. Быстрое течение мгновенно смыло грязь, которую попыталась оттереть с локтей и коленей Лин. Напиться она так и не решилась, рассудив, что начнет экспериментировать, когда будет совсем невмоготу.
Солнце медленно двигалось к закату, ивняк бросал длинные корявые тени, мягко раскачивались лопухи. Поднялся ветер, закружил несколько оторвавшихся листьев, со стоном заметался среди холмов-построек.
Лин двинулась к строениям, решив осмотреть их, пока еще светло. Проводить ночь у реки не хотелось – кто знает, какие зверюшки ходят туда на водопой? Может, белые и пушистые, но гораздо вероятнее – голодные и зубастые.
Ветер будто сошел с ума – срывал листья, швырял их прямо в лицо, сбивал с ног, нещадно трепал волосы. Глухо ударялся в стены, отражаясь глухим: «Ох-х-х…», с воем залетал сквозь выбитые окна в храм.
Постройки, вросшие в землю и покрытые толстенным слоем почвы, были похожи на огромные могильные холмы. Ни одна из них не имела входа – время погребло двери под тяжестью грунта и растений. Более-менее открытыми оставались только сам храм и то строение, которое Кари назвал хранилищем для останков (по крайней мере, располагалось оно на том же месте относительно святилища).
Раздумывая, что хуже – Трон Власти или штабеля костяков, Лин решила – раз факт наличия там мертвецов точно не установлен, надо посмотреть самой. Если не повезет, придется ночевать под открытым небом – живые твари все же предпочтительней.
В могильнике обнаружилась дверь – порядком заваленная мелкими камнями и присыпанная опавшими листьями каменная плита, ничуть не похожая на тот круглый лаз, из которого вылезал старик-«пророк». Судя по всему, вход относительно недавно раскапывали.
Лин присела на корточки, рассматривая неровную поверхность камня. Казалось, на нем выбиты некие рисунки, но это вполне могла быть игра воображения. Она осторожно провела пальцем по особо выразительной трещинке, напоминавшей лошадиную фигуру. Теплый камень едва ощутимо подрагивал.
Позади что-то громко захрустело. Девушка обернулась, уткнувшись спиной в плиту. И вскрикнула, поскольку «дверь» подалась вперед, заваливаясь внутрь строения и увлекая ее за собой вместе с кучей мусора. Небольшая белая лошадка, напугавшая Лин, продолжала задумчиво жевать ивовую ветку.
Второе падение за день не улучшило настроения, хорошо хоть выход отсюда не представлял проблемы – слежавшиеся листья разметались по полу, открыв каменные ступени. Похоже, здешние здания изначально были покрыты землей…
Заходящее солнце ярко освещало кусок покрытой паутиной стены. И кости, вмурованные в нее… Глаза начали привыкать к полумраку и выхватывать новые подробности. Кари не ошибся – это строение использовалось как общий склеп. Вот только мертвецов здесь хоронили довольно странным способом.
Скелеты виднелись всюду – на стенах, на полу, на потолке! Большие и маленькие, средь них попадались даже новорожденные крохи… На некоторых еще оставались волосы и остатки одежды, а рядом со входом (соответственно, в непосредственной близости от Лин) был прикован высохший костяк, до сих пор покрытый кожей. Широкие кандалы, призванные сдерживать мускулистого буяна, служили ему опорой, не позволяя упасть наземь и рассыпаться на косточки. Белые как снег волосы полностью закрывали лицо.
Снаружи громко заржала лошадь. По склепу прокатился вздох.
Лин горько пожалела о своем неумеренном любопытстве. Она метнулась к выходу, но поскользнулась на прелых листьях и кубарем скатилась вниз, молясь, чтобы не сломать шею или позвоночник и не прожить последние минуты в столь жутком обществе.
Обошлось. Давний мусор пружинил не хуже пуховой перины.
Увидев рядом со своим лицом пустые глазницы черепа, Лин попыталась вскочить, однако не удержалась на ногах и ткнулась в стену.
«Перемещаются они, что ли?» – успела подумать, прежде чем заорать от ужаса – беловолосый мертвец впился костлявыми пальцами ей в плечи, как клещ.
Говорят, страх придает сил. Впоследствии она не могла понять, как умудрилась вылететь из склепа с покойником на спине и четырьмя кусками камня, волочившимися за ним. Кандалы в древности были добротные, оторвались с обломками стены… И какой логикой руководствовалась, принимая облик светловолосой красавицы?
Незнакомец разжал пальцы только на берегу реки и свалился прямо в воду, которая покрыла его с головой.
Лин понемногу приходила в себя. Бешено бьющееся сердце успокаивалось, возвращалась способность мыслить рационально.
Задумчиво посмотрев на распростертое тело, она с досадой вздохнула. Сосредоточилась, возвращая себе нормальный образ, и начала вытаскивать «утопленника». Несмотря на почти полное отсутствие мышц, весил он изрядно.
Руки-веточки легко выскочили из широченных браслетов, ноги – тоже.
Лин попыталась напоить свою «добычу». Воду недавний покойник глотал охотно, и у нее мелькнула кощунственная мысль сбросить его обратно в реку – чтобы пил, сколько влезет. Мелькнула – и пропала, поскольку спасенный (или все-таки зомби?) открыл глаза. Ярко-оранжевые, как солнце на закате…
– Милашка… ах…
Она решила – почудилось. Деловито спросила:
– Ты – Дигавлиро, бог Славы? Кивни, если так.
Он распахнул веки еще шире. Потом возмущенно прошептал:
– Я – л-лег-ге-ндарный – об-бал-лденный – н-незнак-ком-мец! Дай руку…
Лин осторожно притронулась к его ладони, настолько тонкой, что, казалось, в ней не было даже костей. И тут же ее руку сжали тиски. А в следующий миг в запястье вонзились крепкие зубы…
***
Солнце било прямо в глаза. Какая-то букашка с упорством, достойным лучшего применения, пыталась отгрызть палец. Возле самого уха жужжал шмель, недовольный присутствием постороннего предмета у мелких синих цветков.
Но просыпаться все равно не хотелось.
Поток воды обрушился на Лин, заставляя поспешно вскочить, с возмущением налететь на обидчика… И замереть.
Такими она представляла эльфов, удивляясь, почему черноволосый любимец придворных дам Дисон принадлежит к этой расе. Врач производил впечатление человека – красивого пустоголового повесы, и лишь иногда в нем проскальзывало что-то такое… нечто вечное и древнее. А этот…
Наверно, было невежливо рассматривать его в упор, но когда еще выпадет шанс воочию увидеть не-людя? Не примелькавшегося уже метаморфа, не жившего средь людей Дисона, а самого что ни на есть обитателя Странного Леса? В том, что к людям стоявший напротив (кто?) не имел ни малейшего отношения, Лин не сомневалась.
Ладная высокая фигура, острое треугольное лицо, тонкий нос, пухлые губы… Снежно-белые волосы, сплетенные в кривоватую косу, падали ниже колен, смуглая кожа резко контрастировала с волосами, а большие оранжевые (даже немного красноватые) глаза смотрели удивленно и открыто. Единственная одежда незнакомца – размашистые листья лопуха, удерживавшиеся на талии с помощью пояска из трав, вызывала улыбку.
Лин не удержалась от смешка. Он тоже заулыбался, демонстрируя острые клыки. Для нее весь юмор ситуации мгновенно пропал.
Она поднесла правую руку к глазам. Так и есть – на запястье четыре крохотных шрама. Одинаковых. Попарно расположенных друг против друга.
– Что это? – тоном, каким обычно тыкают нашкодившего котенка, прошипела Лин, размахивая рукой перед самим лицом неизвестного.
– Ужин. Был, – грубо ответил он. – А сейчас будет завтрак. Ничего личного, милашка, но мне надо срочно восстановить силы.
Девушка оторопела.
– Ты… вы вампир?
Клыкастый собеседник недовольно наморщил нос.
– Иногда меня так называли. Не меняй тему. Мне необходимо поесть, и я очень надеюсь, что наше сотрудничество будет добровольным и плодотворным. Не ожидал, кстати, что ты очухаешься. Перестарался я вчера, не спорю… Не бойся, сейчас я полностью себя контролирую! Дай руку.
– Зачем тогда было меня будить? – она не спешила протягивать конечность.
– Добровольно отданная кровь дает вдвое больше сил, а добровольно отданная кровь чистой юной девы, рожденной в год Кровавого Руна, вообще творит чудеса! – вампир чуть ли не облизывался.
– Это ты сейчас о ком? – подозрительно поинтересовалась Лин, определившись с обращением – выкать не-людю, который хочет ею позавтракать, она не собиралась.
Незнакомец недоуменно пошевелил темными выгнутыми бровями, скорчил задумчивую мину.
– Милашка, если ты не жертва для старого маразматика Дигавлиро, то какого черта там делала?
– На экскурсии была! – резко заявила она. И сразу же спохватилась: – Откуда ты знаешь о чертях?
Собеседника этот вопрос вывел из себя.
– Не твоего ума дело!
Клыки вонзились в вену, словно раскаленные иглы. Лин показалось – она закричала, хотя на самом деле не могла выдавить ни звука. А вампир сделал глоток, второй – и стремительно метнулся к воде, попеременно то отплевываясь, то зажимая рот.
– Какая гадость!
Девушка посмотрела на свою руку и присоединилась к нему – из небольших надрезов на коже кровь не текла, в них застывала тягучая зеленая жижа…
Вдоволь наплескавшись, устроились на берегу для серьезного разговора. Ранки на запястье Лин приобрели вид обычных человеческих царапин и не отвлекали от более насущных вопросов. К тому же понемногу вспоминались последние события вчерашнего вечера.
– Так как все-таки тебя зовут, кровопийца? – насмешливо спросила она, рассудив, что кушать ее уже не будут.
– Можешь называть меня просто Ланом! – Вампир аж лучился в предвкушении восторженных охов и ахов, которые обычно сопровождали данное признание – главный герой большинства легенд континента всегда вызывал бурный ажиотаж и нездоровый интерес к своей персоне.
Не дождался.
– И как же ты, Простолан, оказался живьем замурованным в склепе?
Он коротко улыбнулся.
– Не так быстро, милашка. Сейчас моя очередь. Как зовут тебя?
– Друзья называют меня Лин. Почему ты был прикован среди мертвяков?
– О, это длинная история. Понимаешь, моя тогдашняя подружка пожаловалась на скуку в интимной жизни и предложила ее разнообразить. Завела меня к скелетам, глаза завязала, поцеловала, обласкала… Потом появился тот проклятый урод Дигавлиро и нацепил на меня кандалы из драконьей стали. Оказалось, он их давно приготовил. В стену лет сто вбивал для надежности, паутиной замаскировал перед моим приходом. Плита на место стала, а милый извращенец еще пару месяцев с нами сидел, наблюдая, как его помощница помирает без еды и воды. Он частенько прилетал позлорадствовать… бог, называется… Но вскоре склероз взял свое и обо мне забыли. К счастью. Как ты здесь оказалась, Лин?
Его рассказ особого доверия не вызывал.
– Меня принес черный конь с белыми полосами на боках, а в склепе случайно дверь обвалилась. Ты тот самый правитель Старилеса, который исчез полвека тому назад?
Лан поморщился.
– Точно. Кто тебя прислал?
– Никто. Человеческие государства в тебе не заинтересованы, Странный Лес выбрал нового правителя. Говорят, они там меняются чуть ли не каждый месяц. Откуда ты знаешь о чертях?
– Я – чужой, довольна? Как и ты, похоже… Что будешь делать дальше?
Лин вздохнула и неопределенно покачала головой.
– Надо подумать… Здесь где-то бегают две лошади, можно попробовать их поймать. Или подожду друзей. Ты хочешь оставить свое возвращение в тайне?
– Пока да. Но потом устрою грандиозную вечеринку! Почему ты не сказала сразу, что из наших?
– Из каких таких «наших»?
– Не прикидывайся! Твоя кровь защищена от сородичей, ее можно использовать только для спасения жизни. Даже маги не способны на такое! Не надо удивляться, в твои годы пора знать свою расу. Не веришь? Ладно, смотри.
Он клыкасто улыбнулся и взял ее за руку.
Ивняк затрещал, выпуская наружу синего тигра. Лин скорее поразилась необычному окрасу животного, чем испугалась, но, похоже, зверя она в качестве добычи не интересовала. Он взвился в длинном прыжке, перелетел через девушку и опрокинул Лана наземь. Сцепившийся в драке клубок покатился по склону, приминая лозу и лопухи. Бултыхнулся в воду, подняв столб брызг, однако не распался на составляющие, а вроде бы еще больше переплелся. Вниз по течению медленно плыла зеленая одежда вампира…
– Не-а, детка, одну тебя нельзя оставлять ни на минуту, – раздался за спиной Лин голос Марка. – Где твое благочестие? Где присущая благородной девице скромность? Сидишь с голым мужиком, байки травишь, ручку позволяешь себе целовать. Неудивительно, что у нашего мальчика вскипела кровь…
Она радостно бросилась к нему и крепко обняла.
– Как вы меня нашли?
– Шли мы дни и ночи, истоптали пятые сапоги, износили десятые штаны, продали единственную рубаху… а если серьезно, то наш котенок тебя унюхал. Всю ночь бежал по следу. Я вот думаю, может, его манил запах славы? Это ведь Проклятый храм, верно? Тот, где правит Стадо? Лин, ты почему такая спокойная? Совсем не волнуешься за тех… рыбок?
– Пусть выпустят пар. Кари не дурак, на рожон лезть не будет, и второму подводнику проблемы сейчас ни к чему. Марк, расскажи, пожалуйста, о Проклятом храме.
– Да чего там рассказывать, – неопределенно мотнул головой гвардеец. – Это вроде как первый Храм Славы. Настоящий! Когда его построили, прибыл на открытие какой-то страшно богатый кочевник со своим главным достоянием – стадом лошадей. И враг его заклятый тоже подоспел – со своими кониками. Понятное дело, каждый из них стремился уничтожить хозяйство другого, но в один прекрасный день… точнее, в одну жуткую ночь кони поднялись и объединились в Стадо. Никто из паломников не выжил, трупы их потом без особых церемоний побросали в склеп и назвали этот храм Проклятым, ведь как поклоняться богу-лошади? А богу-Стаду?
Построили новый храм, точную копию прежнего. Принесли нормальную жертву – пророка Дигавлиро. Детка, ты не думай, что старик был очень ценен. Пророчил он лишь то, что сбылось в прошлом году, зато самомнение имел неимоверное. Трон Власти перенесли туда, а здесь ради приличия оставили деревянное кресло, принадлежавшее кому-то из жрецов. Коням же все равно, а паломники посещали другое святилище… Сюда заглядывали разве что отчаянные головы да «герои», желавшие получить лошадь из Стада.
Дураки! Их привлекала легенда о том, будто такое удалось самому Лану! Считается, его Ураган – из Проклятого храма, и, знаешь, я в это верю. Помнишь вчерашнюю лошадку? Таких жеребчиков выводят в Клуссе по образу Урагана. Маги хоть и терпеть не могут Странный Лес, но выгодное дело никогда не упустят! Лин, а этот… с которым ты беседовала в столь непринужденной обстановке… он кто?
Лин посмотрела на вывалянного в грязи и листьях вампира (вампира ли?), которого все еще вяло трепал Кари, и заключила:
– Если он не заливает… Возможно, наш друг сейчас тычет мордой в песок самого Лана. И не спрашивай меня, откуда тут взялся правитель не-людей. Его объяснениям я не верю. Слушай, пока они там дурью маются, давай заглянем в храм? Самой мне немного страшновато.
_________________

Елена добрый вечер и спасибо огромное за продолжение)
___________________________________

Приятно вас снова видеть! Рада, что следите
_________________

 » ГЛАВА 18. О власти и легендах

ГЛАВА 18. О власти и легендах

Власть теряет все свое очарование, если ею не злоупотреблять.
Поль Валери

Вблизи Проклятый храм выглядел отнюдь не так привлекательно, как показалось вчера. Многочисленные трещины уродливыми шрамами пересекали его стены, мраморные ступени просели на один бок, разбитые окна были припорошены трухой, а на полу лежали осколки витражей.
Натужно скрипнула дверь, приоткрываясь только наполовину. Марк змеей скользнул внутрь, Лин последовала за ним.
Изнутри храм казался гораздо больше, чем снаружи: просторный зал, уставленный по периметру амфорами, среди которых попадались и целые; толстый слой пыли на полу и окружающих предметах; мохнатая паутина, свисавшая с окон и потолка… И множество не тронутых временем зеркал – без пыли, паутины и трещин, в золотой, совсем не потемневшей оправе. Они отражали все, кроме вошедших.
Лин вспомнила, как ее обвинили в незнании своей расы, и решила, что в этом может быть намек. Впрочем, гвардеец на кровопийцу никак не тянул… Да и самой ей кровь была глубоко противна.
А еще зеркала отображали обычный деревянный стул, стоявший на небольшом возвышении у стены. Точь-в-точь как тот, виденный в Зеркале Тайны. И мозаику, изображавшую зверей, птиц, рыб, рептилий, насекомых и прочих представителей животного мира, окруживших этот стул. Назвать его «креслом», а тем более «троном» язык не поворачивался.
Марк легко запрыгнул на помост.
– Иди сюда! – позвал громко. – Представь, отсюда я отражаюсь!
На запыленном возвышении виднелись несколько кусков дерева да кусочки цветного стекла, вероятно, бывшие когда-то красочной мозаикой. Лезть туда Лин не хотела.
Она присмотрелась к зеркалам. Так и есть – гвардеец в них стоял рядом с Троном. Рассматривал картинку на стене. Удовлетворенно кивнул головой – и сел. На здешний Трон Власти.
На настоящий Трон!
«Храмы строили на месте древних капищ, в которых существовала неведомая сила…» – рассказывал Крезин.
И никто реликвию в новый храм не переносил – смысла не было, ведь там она стала бы просто предметом мебели. В теперешнем Храме Славы отнюдь не боги решали, кто имел кровь властителей!
Лин поняла, почему Его Величество был так спокоен. Тот Трон Власти представлял опасность лишь для неугодных, а «принцесса» пока еще нужна империи.
– Стой!
Марк, подошедший, чтобы помочь ей подняться на возвышение, слегка оторопел от крика прямо в лицо.
– Ты здесь? – она потрясенно указала на ближайшее зеркало.
Тот, кто виднелся в нем, носил одежду тех же цветов, что и гвардеец, и имел похожее телосложение, однако теперь, когда друг находился рядом, Лин сообразила, что ошиблась.
А представление продолжалось. Сидевший на Троне Власти (теперь уже неказистый стул был вполне достойным такого названия – он излучал почти осязаемую необычную силу) взирал на мир покровительственно и благосклонно. Его губы что-то шептали.
– Я первый, – тихо расшифровал Марк. – Я догадался. Мир – мой. Древние глупцы.
Человек из зеркала продолжал говорить сам с собой, не замечая, как стремительно превращается в старика – в того самого сумасшедшего пророка, который встретился им в Храме Славы. В фальшивом храме… А когда он понял, каким стал, принялся разламывать Трон, беззвучно что-то выкрикивая.
– Он кричит: «Я не жертва! Дигавлиро – принц крови!» – пояснил гвардеец.
Картинка прервалась на метаниях свежеиспеченного бога Славы, и все началось заново, будто зеркала запомнили только эту сцену. Впрочем, появление нового бога – событие не из каждодневных…
– Значит, эта деревяшка когда-то была Троном Власти, – задумчиво повертел в руках обломок Марк. – А тот жуткий пророк в молодости носил цвета империи… И считал себя принцем…
Лин замерла.
– Брось немедленно, – прошептала сдавленно, надеясь, что еще не поздно – тот, показанный отражением, долго сидел, прежде чем умереть и стать жертвой.
Гвардеец опасений не разделял.
– Да ну, крошка, когда это было? – ответил он, и шутливо стукнул девушку по лбу куском Трона.
Закружился вихрь, выметая пыль и паутину. Разноцветные стеклышки поднялись в воздух и начали укладываться в мозаику. Трещины на стенах зашевелились, смыкая свои края и разглаживаясь. Храм Славы ощутимо тряхнуло, словно он переменил положение. Входная дверь тихо распахнулась до конца. Новехонький деревянный стул появился в центре помоста.
А в храме раздались слова, совершенно неуместные в подобном месте. Впрочем, Лин всего лишь объяснила Марку, куда ему следует деть свои руки, если в следующий раз он захочет схватить реликвию, Кари – чем заняться, когда на горизонте появится незнакомый предмет, а вот Лан развернул фантазию, описывая, как именно можно последовать предыдущим рекомендациям. Гвардеец даже не огрызался, полностью признавая оплошность.
Лин устало шепнула ему (зачем же сердиться, если ничего, кроме чудесного восстановления храма, не произошло?):
– Дурак, ты ведь знаешь, со мной вечно что-то не так. И знаешь, почему! Так какого Реха ты это делаешь?
Марк скорчил просительную мину:
– Не обижайся, ладно? И не говори ему, пожалуйста…
Она с трудом сообразила, о чем друг пытается попросить.
– Кари сам поймет.
– Пускай сам. Но я не хочу, чтобы ты ему говорила! Я ненавижу императора…
Лин начала кое-что понимать.
– Марк, ты догадывался, что Трон работает, да? Ты хотел проверить свое предположение насчет… ну, того самого? Детских обид и страхов? А меня использовал как подопытного кролика, чтобы убедиться в чистоте результата? Я же могла погибнуть!
Гвардейцу стало немного стыдно.
– Детка, ты чужая! Ты родилась в другом мире, ты говорила, у вас нет монархов, ты… Прости меня. Просто прости… Я очень надеялся, что дядя мне лгал, называя ублюдком императора. Что мой отец – мой настоящий родитель. И что Маргалинайя мне не сестра, а ее ребенок – не результат кровосмешения. Ситуацию с веллийской принцессой вообще сложно объяснить, хотя я здесь не главный злодей. Клянусь, будь моя воля, я бы никогда в жизни с ней не связался! Никогда и ни за что! Ради мести я бы пошел на что угодно, но не на такое! Клянусь!
– Идиот! В Зеркале Тайны я видела твоего отца! Вы похожи как две капли воды! Не доходит? Ты не можешь быть бастардом! Генетика не лжет, кретин!
– Да откуда этой Генетике знать… Тише, поверю тебе на слово. Прости, ладно? Когда я вспоминаю Малдраба… вернее, когда начинаю думать о той истории, то не могу себя контролировать! И этот Трон… Я был готов умереть, лишь бы доказать, что не имею отношения к династии Виллаев! А он признал меня! И тебя, к счастью… Значит, он не убивает простолюдинов… Или не убивает без причины? Лин, что же ты?.. Не плачь… Я последний негодяй, знаю, но причинять тебе вред не собирался. Все само собой вышло… Вытри глазки, детка, и посмотри-ка на дикарей.
Лин непроизвольно начала улыбаться, потому что один человек в юбке из лопухов вызывает, в первую очередь, сочувствие, а вот два, да еще застывшие рядом, смотрятся смешно. Слишком уж нелепо они выглядели – оба мокрые, грязные, едва сдерживавшие рвавшуюся наружу неприязнь. Наверно, заметили, что с Проклятым храмом происходят изменения, и поспешили на помощь.
На Марка девушка не очень рассердилась, вспоминая свой промах с клусской змеей. Но неприятный осадок в душе все-таки остался…
Стараясь хихикать не слишком явно, она направилась к выходу. Гвардеец – следом.
Снаружи ее ждало очередное потрясение. Мелкая речушка разлила невесть откуда взявшиеся воды почти до самой стены храма, выходившей на берег, и превратилась в широкую неспешную реку. На ней мерно покачивались лошади – вороные, белые, гнедые, даже пятнистые и полосатые. Был среди них и тот черный жеребец, который доставил Лин сюда.
– Р-рахо! – громко позвал Лан, явно обращаясь к лошадям.
Ни одна из них не откликнулась.
– Ураган! – крикнул он тише.
Конь с белыми полосами немного повернул голову, но остался на плаву.
– Полосатик, – прошептал владыка Старилеса, разом сникая и утрачивая надменность.
Жеребец вылетел из воды, разбрасывая брызги, похожий на стремительную черную молнию. Подбежал, потерся мордой о хозяйское плечо, задумчиво принялся жевать длинную белую косу.
– Обиделся, малыш? – ласково потрепал его гриву вампир. – Что ж ты меня перед людьми позоришь, скотина неблагодарная? – выдал неожиданно. – Погоди, однажды и я твой имидж подпорчу, оскорбленный ты мой.
Ураган продолжал пережевывать косу, изредка кося красным (а вчера был черноокий – маскировался, хитрец!) глазом.
Лан запрыгнул ему на спину, неторопливо поправил «одежду», покровительственно посмотрел на благоговейно взиравших зрителей и внезапно широко улыбнулся.
– Милашка, я тебе очень благодарен и так далее, но сейчас немного спешу, поэтому с выражением благодарности придется подождать. Впрочем, будешь в Странном Лесу, заходи, не обижу. Ты лапуля, мне такие по вкусу. Если не секрет, о чем ты думала, когда тебя коснулся Трон?
– Чтобы все было хорошо, – не понимая, к чему он клонит, ответила Лин.
– Тогда радуйся, что не послала дружка на… далеко, в общем, а то он бы туда прямиком и отправился. Трон признал тебя, то есть наделил неограниченной властью над храмом, людьми, тварями, даже над миром. Непонятно, конечно, с какой стати, но ему виднее. Думаю, все дело в свежей крови… Не очень радуйся, однажды Храмы заинтересуются новой диковинкой. Со мной так же было, между прочим. А насчет «все хорошо»… Пожалуй, для целого мира у тебя силенок не хватило, зато с храмом вышло удачно. Кстати, сейчас можешь говорить и думать что угодно – власть ты обретаешь лишь во время контакта с Троном. С тобой, перевертыш, – обратился Лан к метаморфу, – мы не закончили, и я очень надеюсь еще встретиться. Ты же, – вампир обличительно указал на Марка, – молись кому угодно, чтобы у тебя прорезался дар думать мозгами, а не противоположным местом. И я не имею в виду пятки!
Черный жеребец умчался в одно мгновение.
– Детка, постарайся не попадать в Старилес, – посоветовал гвардеец. – Этот герой славится тем, что всегда выполняет обещания, поэтому обязательно привяжется к тебе с благодарностью.
Она вяло отмахнулась:
– Да брось, он парень хоть куда. Внакладе не останусь…
Неожиданно вмешался Кари:
– Лин, а ты попроси денежный эквивалент. Заодно посмотрим, во сколько он себя оценивает.
И они засмеялись, выплескивая напряжение дурацкого утра.
Лин внезапно осознала – она прошла очередной обряд, и пророчество Дигавлиро не сбудется: он (Лан) не умер, оно (Стадо) уже не умирает, она сама постарается не умереть. Хотя бы в ближайшее время.
А метаморф понял, что готов идти за Лин даже в Странный Лес…
Марк же запихнул в карман обломок Трона Власти, справедливо решив – такое добро в хозяйстве точно пригодиться.
И никто из них даже не подумал, что Лану стоило рассказать о вероятном возвращении Первых магов.
***
Ванис методично рвал на себе волосы. Этим он занимался с того самого момента, когда маги заметили переполох в храме. Они следовали за паломниками на некотором отдалении, стараясь не попадаться никому на глаза и не использовать магию без особой необходимости, поэтому о происшествии с принцессой узнали в последнюю очередь. Ангас вновь отправился на разведку, а старший брат ждал…
Ждал – и вырывал волосок за волоском, но нервозность здесь была ни при чем. Заклинание поиска – одно из его лучших заклинаний – имело свои особенности. Вернется Ангас с новостями – и сотни белых ворсинок разлетятся во все стороны, словно паутина, отыскивая беглянку. Нет, бросать ситуацию на самотек маги не собирались! Хватит, во второй раз на те же грабли они не наступят.
Ванис зло усмехнулся. А как же легко все начиналось… Им покорялись силы, недоступные обычным людям, их уважали и боялись… нет, преимущественно боялись… К их словам прислушивались, да и последнее слово всегда было за ними! Проклятые не-люди! Нет, будь проклята судьба, бросившая к их ногам мальчишку из чуждого мира! Ненавистного Алана Дилейна!
***
– Это конец, – произнес император, когда солнце перевалило за полдень, а «принцесса» так и не вернулась.
– Ваше Величество, может, имеет смысл привлечь вашу дочь? Иллюзия поможет скрыть ее живот, хранителями станем мы с Дисоном и постараемся оградить Маргалинайю от волнений, – предложил Крезин.
– Мою дочь? Сюда?! Чем ты думаешь?! А если она родит прямо во время церемонии? – брызнул слюной Малдраб Четвертый.
– Или гартонцы заметят ее интересное положение? – поддержал правителя Дисон. – Геданиот общался с двойником, а он отнюдь не такой дурак, каким кажется. И вдруг хранители вернутся? Маркану рот закрыть легко, а с метаморфом возникнут проблемы. Слишком он честен, чтобы поддержать нас, и чересчур не-людь, поэтому тихо избавиться от него не выйдет. Боюсь, Ваше Величество, мы сами создали себе западню. Эх, если бы принцесса разрешилась от бремени… Мы будем тянуть время, утверждая, что поиски продолжаются. Мне почему-то кажется, что когда парни найдут девчонку, она прибежит обратно без лишних разговоров. Вот уж поистине правду говорят: с такими друзьями враги могут…
– За…! – перебил его всегда сдержанный Крезин.
– Нет, отдыхать, – слегка опешил эльф, пораженный горячностью советника.
А затем он и сам увидел, что именно заставило его друга забыть о манерах.
В пролом стены въезжали два всадника. Один из них, в зеленой широкополой шляпе, восседал на могучем ярко-синем тигре. Зверь ступал мягко, неслышно, словно плывя по земле. Наездник мерно покачивался и, похоже, дремал.
Второй всадник привлекал гораздо больше внимания. Что значит крупная кошка дивного цвета? Это всего лишь одна из диковинок Клусса, которых там пруд пруди, ведь каждый маг старается оставить о себе воспоминание, и чем страннее и страшнее оно будет, тем больший почет его создателю. А лошадь из легендарного Стада мечтали увидеть все – от только что вылезших из пеленок детей до глубоких старцев.
Не один советник заметил пришельцев – к ним уже спешили со всех сторон.
На белоснежной лошади (ох, лошади ли?) с правильными рыжими звездами на округлых боках и золотистыми рожками вроде коровьих не было седла. Всадник сидел на подушке с небольшой спинкой, выраставшей, казалось, прямо из конского хребта. Ноги его упирались в костяные пластинки, выпиравшие из боков лошадки. По напряженной позе было заметно, что верховая езда дается ему с трудом – то ли от усталости, то ли из-за отсутствия практики. Копыт конь не имел – вместо них он неслышно ступал широкими желтыми лапами, в мягких подушечках которых изредка поблескивали длиннющие сизые когти. Из большой, чуть приоткрытой пасти высовывались острые, отнюдь не лошадиные зубы, совершенно не приспособленные для жевания травки. Хвост этого существа походил на коровий – хрящеватый, с огромной пушистой кистью на конце.
– Уничтожьте не-людей! – потрясая кулаками, выскочил вперед Дигавлиро.
Жрецы Храма Славы неуверенно начали озираться – давно минули те времена, когда приказания бога исполнялись немедленно и неукоснительно. Нужен был второй толчок.
– Не слушайте его! Это вернулась принцесса! – заорал зоркий эльф, предупреждая панику.
А бог Славы все подливал масла в огонь:
– Они посмели прийти сюда! После того, как он сдох! Слышите, твари, он подох, как самый последний нищий – от голода и жажды, брошенный всеми, забытый навек… И пусть глупцы пересказывают друг другу истории о нем – правды в них нет! И новых легенд не будет! И кости его некому схоронить… Прочь, жалкие ублюдки! Идите к Реху, он привечает всякую падаль! Хила-айс-с-с!
Этот клич и послужил сигналом к атаке. Толпа фанатиков ринулась вперед, нескладно выкрикивая:
– Власть! Власть! Власть!
Их было человек тридцать – тощих, как щепки, в старых латанных-перелатанных балахонах, без оружия. Но внезапно вспыхнувшие безумием глаза не вызывали сомнения – сейчас они сделают все, что прикажет Дигавлиро.
Гвардейцы, узнавшие свою «принцессу» и товарища в панаме из пресловутых лопухов (во-первых, чтоб солнце в голову не пекло, во-вторых, от насекомых отмахиваться удобно, и вообще – Лин набрала охапку сей флоры, так не в руках же ее тащить?), взяли оружие наизготовку и двинулись наперерез. Некоторые из них размахивали мечами, стремясь заставить жрецов отступить, однако те, подчиненные чужой воле, шли вперед, не видя угрозы. Гартонцы оставались в стороне.
– Малдраб, не надо крови в храме, – недовольно сказал выглянувший на шум король.
– Да? А будь там твой сын? – зло спросил император.
И получил в ответ:
– На храмовых землях нельзя проливать кровь. Немедленно отзови людей, иначе нашему союзу не бывать.
– Правда? Но если я это сделаю, объединения тоже не будет, – шалея от собственной смелости, возразил Малдраб. – Пожалуй, я выберу тот вариант, в котором она… моя… э-э… дочь остается жива.
– Как хочешь, – равнодушно бросил Грайт. – Сын!
Полыхнуло, заставив присутствующих зажмуриться.
Между спешившими к Лин и Марку солдатами и стеной не было ни души – все жрецы и четверо заслонявших им путь гвардейцев превратились в кучки пепла…
Дигавлиро дьявольски расхохотался:
– Будь счастлива, чужая тварь! – и скрылся в своей норе.
– Ты сам виноват, – обратился к потерявшему дар речи императору король. – Я ведь предупреждал?.. – и преспокойно удалился, провожаемый ненавидящими взглядами.
Веллийцы ходили по выгоревшей земле, вспоминая, где стояли их знакомые и друзья, дабы принести им последние почести…
Кажется, уже мало кто считал союз с Гартоном замечательной идеей. Впрочем, с претензиями к Грайту не сунулся никто, а парочку отчаянных парней приструнили свои же соотечественники.
Что думал по поводу этого происшествия Малдраб Четвертый, не знали даже советники. Странно, однако в смерти гвардейцев обвиняли лишь короля, и большинство недоумевало, увидев (или узнав от очевидцев), что «принцесса» наградила Геданиота пощечиной…
А потом была церемония, проведенная слишком поспешно и сумбурно. Нареченные вошли, дотронулись до роскошного золотого трона и вышли, не взглянув друг на друга. Почему только дотронулись? Просто король с утра, дабы не терять зря времени, послал в Храм Славы беднягу Вима, и тот остался жив лишь благодаря своей худобе и неуклюжести.
В этом храме неугодные умерщвлялись не старением. Если сесть на адский стул, предварительно не заклинив механизм, должны были выскочить колья напротив сердца и шеи. Но вес юнца оказался так мал, что он не смог запустить машину в действие, и радостно вскочил, уверенный в своей высокородной крови.
Вскочил, опершись руками о сиденье, и отделался легким уколом пониже спины.
Непонятно, почему механизм не привели в исходное состояние, однако теперь золотой трон щерился двумя железными наконечниками. Естественно, садиться на него не было возможности, даже будь желание.
Сразу после церемонии быстро собрались и отправились в Храм Огня, не желая проводить ночь в этом месте.
Дигавлиро больше не появлялся. Наверно, о его внезапной замкнутости могла рассказать Зелина после того, как она, исчезнув на некоторое время, вернулась с загадочными словами:
– Какая гадость…
Но богиня была на удивление немногословна, да никто ее особо и не расспрашивал.
Зато каждый считал своим долгом посмотреть на новую лошадку. И поближе рассмотреть саму принцессу, ища признаки не-людства. И сочувственно кивнуть Кари: мол, хоть ты и превращаешься, парень, это ничего, есть преступления гораздо хуже.
В общем, славой Лин насладилась сполна, да так, что ей вновь захотелось власти – отправить всех навязчивых идиотов далеко-далеко и посмотреть, куда они пойдут.
***
Ангас был напуган. Нет, страх – это еще мягко сказано. Он буквально излучал панику, вертясь как уж на сковородке и тараторя на одном дыхании:
– Брат, ей помогает богиня! Ей! Сама Зелина! Та, кто презирает людей и ненавидит Лана! Это богиня помогла чужой сбежать! Слышишь, брат?! Но девчонка вернулась! Вернулась! На лошади из Стада! – Крепкая затрещина вернула ему способность соображать. – Из Стада…
– И что? – Ванис искренне недоумевал. – Какое отношение к нам имеет какое-то стадо? Ну, сперла девка коня, что лишь доказывает отсутствие у нее каких-либо моральных принципов, – и?.. Хочешь, я тебе тоже лошадь сведу откуда-нибудь?
Младший маг вздохнул, окончательно приходя в себя.
– Ты же не знаешь… да и откуда тебе знать, это было после нашей войны…
– Чего я не знаю? – беловолосый гордился своей выдержкой относительно брата, но тут разом потерял терпение. – Чего я не знаю?!
Ангас пригладил растрепавшуюся от быстрой ходьбы шевелюру, стараясь сообразить, как потактичнее сообщить брату неприятную новость и остаться при этом в живых.
– Понимаешь… Я слышал много рассказов о том, что было после… после войны… Так вот, храмы отстроили, как ты и сам заметил, в каждом из них есть новый бог… И Стадо вроде как правит в Проклятом храме – в настоящем Храме Славы. Не кипятись! – попросил он, заметив, что вокруг рук старшего начал клубиться багровый туман. – Теперь по сути… Слушай, единственным, кто до сих пор ездил на лошадке из Стада, был…
– Алан Дилейн! – перебил Ванис. – Проклятый чужой! Значит, она готовится к войне. Что ж, каждый получает то, чего хочет, так? Никаких переговоров-договоров!
– Значит, мы выступаем в открытую? – отважился перебить его гневную речь Ангас. – Я должен предупредить тебя еще кое о чем. У них есть магия. Много магии. И, знаешь, я уже больше опасаюсь магов, чем девки.
На собеседника это заявление не произвело никакого впечатления.
– Я заметил, что у них избыток магии, когда жрал лягушачьи лапки. Нет, мне плевать даже на то государство магов! Как ты его называл? Клусс? Помню, когда-то был такой портовый городок, пристанище пиратов… Кстати, интересно бы взглянуть на теперешнюю карту Главного мира. Вижу, слишком многое изменилось за… за сколько лет? Не помнишь? И я не помню… А карту постарайся достать. Что ж до открытого противостояния, то я приготовил нечто незабываемое и не оставляющее следов для нашей малютки. Возьмешь в сумке. Сам ничего не делай, заплати кому-нибудь. Золото ж не проблема, таскаешь из старых кладов сколько надо. Почему-то я не слишком уверен в успехе, но грех не попробовать, тем более сюрприз скоропортящийся, для долгого хранения непригодный. И поговори ты, наконец, с девчонкой, может сболтнет чего… Не трясись так, дурачина, тебя сейчас сам Радис не узнает.
«У них очень много боевой магии, брат. Только ты все равно не поверишь, пока сам не столкнешься», – думал Ангас, возвращаясь к паломникам.
Возвращаясь туда, откуда ему уже не хотелось уходить.
_________________

Елена добрый день и спасибо огромное за продолжжение)
___________________________________