Дороже клятвы (ИЛР, 18+)

 » Глава 17

Утопающая в непросохшей грязи разъезженная дорога от замка до деревни петляла между холмами. В лужах отражались тучи, сквозь которые пробивались редкие солнечные лучи, как первые цветы весной. Видавшая лучшие времена повозка скрипела и подпрыгивала на каждом камне, грозясь опрокинуть своих пассажиров.
– Не в лучший час вы решили навестить отца Георга, госпожа, – кинул мне через плечо кучер.
Я промолчала, пожав плечами: этот день мало отличается от многих других, поэтому какая разница? После нашей встречи на кладбище, Преподобный не торопился с визитом к моему отцу. Возможно, он не знал, что новым милордом ему было разрешено навестить бывшего господина в темнице, поэтому я решила самолично объявить священнику об этом. Сэру Вуду я сказала, что хочу помолиться в церкви, что было недалеко от истины, а Мэгги напросилась со мной. Тогда старый рыцарь выделил нам повозку и сопровождение. Я обернулась на двух всадников, следующих за нами на некотором расстоянии.
Дерек... Мысли о нем не выходили у меня из головы. Я чувствовала себя мышью, на которую охотится огромный черный кот. Он пока еще достаточно сыт, чтобы одним махом прихлопнуть мелкого грызуна, и потому лениво с ним играет: то отпустит, а то притянет за хвост. Но когда-нибудь ему надоест так развлекаться, и тогда, с размаху опустив лапу, опасный хищник просто переломит мыши хребет. Не то, чтобы я не восприняла всерьез слова Дерека, что он не станет брать меня силой, просто я понимала, что ему это и не надо. У этого мужчины достаточно рычагов воздействия на меня. Мое положение слишком шаткое, и это лишь вопрос времени, как скоро моя репутация окажется окончательно растоптанной, а я сама окажусь в его постели. И какая участь ожидает меня, когда игры со мной его пресытят?
Крепко зажмурившись, я помотала головой, пытаясь избавиться от воспоминаний о жарких снах, вызванных его словами, прикосновениями и близостью его обнаженного торса. Заныли так и не поцелованные им губы, по спине пробежали мурашки, а низ живота налился непонятной тяжестью. Застонав, я быстро несколько раз осенила себя крестным знамением, чем привлекла внимание Мэгги:
– Что с вами, госпожа? – забеспокоилась верная служанка.
Если бы я только знала, что со мной...
– Все в порядке, Мэгги, – ответила я.
Всю дорогу до деревни я продолжала молиться, чтоб Господь уберег меня и указал путь. Когда мы подъехали к церкви, я не стала ждать, что мне помогут выбраться из повозки. Поспешно спрыгнув на вязкую землю, чуть не поскользнулась на ней, чем вызвала недовольное цоканье моей спутницы.
– Осторожнее, госпожа! – воскликнула она, медленно выбираясь из повозки.
В деревенской церкви сегодня было пусто. Я прошла по деревянному полу мимо скамеек и опустилась на колени перед огромным распятием, где, склонив голову, приступила к молитве. Наемники спешились, но не вошли внутрь, так же, как и кучер. Только Мэгги осталась рядом со мной.
– Рад тебя видеть, дитя мое, – услышала я голос священника где-то в стороне. Обернувшись, я заметила его в темном углу.
– Добрый день, Преподобный, – поприветствовала я отца Георга, поднимаясь с колен и направляясь к нему.
– Какими судьбами ты здесь, Марисоль? – поинтересовался он.
– Я приехала помолиться...
– Да, – согласился со мной священник, важно кивнув, – в столь горестное время молитва – единственное, что нам остается.
– И сообщить вам, что милорд Дерек Невилл дал вам разрешение посетить моего отца.
– Эээ... – замешкался отец Георг, – эээ... это очень хорошо, – он утер ладонью выступивший на лбу пот. – Это замечательная новость. Она дает надежду на то, что новый господин будет милосерден к нам.
– Да, – я вынуждена была признать его правоту, – думаю, мы все на это рассчитываем.
«Особенно я», – подумала я, но посчитала за лучшее промолчать.
– Когда вы сможете наведаться в замок, – спросила я Преподобного после долгого и неловкого молчания.
– Ну... не раньше следующей недели, – начал он, но я его перебила.
– Завтра, мой отец ждет вас завтра.
– К чему такая спешка, дитя мое? – удивился отец Георг.
– Я была у него несколько дней назад, он выглядел неважно и просил вас прийти к нему, – мне было стыдно настаивать. Сколько себя помнила, всегда подчинялась то отцу, то матушке Вирджинии и сестре Мередит, а потому перечить священнику мне казалось неслыханной дерзостью, но я умирала от охвативших меня сомнений, и больше не могла ждать.
– Завтра воскресная служба, дитя мое, – укорил меня Преподобный. – Кстати, ожидаю, что ты будешь присутствовать. Ты и так уже много пропустила, что не подобает добродетельной и верующей прихожанке.
– Конечно, отче, – склонила я голову, – если мне будет дозволено... Так, когда нам ожидать вас? Повторюсь, мой отец неважно выглядит, он нуждается в поддержке Пастыря. Никто не знает, сколько ему осталось.
– Да, об этом знает только Господь. Я верю, что по милости своей, Он не позволит достопочтенному лорду Родерику покинуть наш грешный мир без покаяния.
– Я сообщу отцу, что вы навестите его в понедельник?
– Нет-нет-нет! – начал отговариваться отец Георг. – В пятницу, дитя мое, в пятницу, – священник снова вытер со лба пот, стряхнул ладонь и протянул мне руку для поцелуя, дав понять, что разговор окончен.
Мэгги дожидалась меня на выходе. Служанка сидела на скамейке, молитвенно сложив перед собой руки. Увидев меня, она поспешила встать.
– Ну что, госпожа? – спросила Мэгги, стоило мне подойти ближе, – что сказал Преподобный?
– Он навестит отца в пятницу, – передала я ей слова священника, который тут же ретировался, едва я повернулась к нему спиной.
– Ах, это так похвально, что вы заботитесь о своем отце! – воскликнула Мэгги. – Как и подобает любящей дочери о любящем отце!
– Почему ты каждый раз подчеркиваешь его любовь ко мне? – спросила я, когда мы вышли из церкви и направились к повозке. Ожидавшие нас наемники поспешили вновь оседлать лошадей, а кучер занять свое место на козлах.
– Но ведь это же очевидно! Лорд Родерик так вас баловал! Ничего для вас не жалел! – с жаром объясняла мне служанка, помогая мне садиться в повозку.
– Оказалось, что большая часть тех украшений из шкатулки, принадлежала Невиллам, – горько произнесла я.
– Нашли кому верить! – зашипела служанка. – Убийце и захватчику!
– А если это правда? – как ни тошно было это осознавать, но я начинала верить Дереку. Я цеплялась за невиновность отца как за соломинку, иначе то, чем я жила раньше просто окажется обманом. – Ты считаешь, что мерилом любви являются подарки? – спросила я служанку, когда лошадь, запряженная в повозку, тронулась.
– А разве нет? – удивилась Мэгги.
– Сестра Мередит не дарила мне дорогих украшений и заморских тканей, маленький лечебник – это единственный ее подарок перед моим отъездом, но она заботилась обо мне, когда отец отдал меня в монастырь.
– Многие господа отдают своих дочерей в монастыри на воспитание, – возразила служанка. – Они обучаются там письму и счету, а так же учатся смирению, что идет только на пользу будущим женам. Вы не единственная.
– Ты говоришь как наш Преподобный! – я даже рассмеялась. – А многие ли из таких родителей потом годами не навещают своих детей? Или навещают буквально на десять минут?
– Вы слишком строги к лорду Родерику, госпожа, – сокрушенно ответила Мэгги.
– А знаешь, кого я больше всего хотела увидеть все эти годы, что жила там? – женщина покачала головой, и я ответила: – тебя. Я помню, как ты пела мне песни перед сном и рассказывала сказки, как дула на ушибленную коленку, стоило мне упасть, как притаскивала мне что-нибудь вкусное из кухни.
– Ах, госпожа! – вымолвила Мэгги и в пылу чувств прижала мою руку к своей щеке. – Я так скучала по вас!
Верная служанка смахнула набежавшую на ресницы слезу, а я обняла ее. Так мы и ехали в трясущейся повозке, которую подбрасывало на каждом ухабе так, что мы начали беспокоиться, как бы не отвалилось колесо. К счастью, до замка мы добрались без происшествий.
_________________

 » Глава 18

Работа на кухне кипела. Вчера охотники вернулись с богатой добычей, и теперь кухарка с помощниками работали не покладая рук почти сутки. Они освежевывали, разделывали, а затем варили, мариновали, коптили и даже сушили туши оленя, кабана и других животных. Потом эти заготовки будут спущены в глубокий погреб для хранения.
– Теперь мы надолго обеспечены провизией? – спросила я у Клэр. Та нахмурилась, утерла льющийся пот со лба и нехотя буркнула:
– Надолго, госпожа.
Я присмотрелась к ней. Женщина раскраснелась и тяжело вздыхала. На кухне действительно было жарко и душно, не спасали даже открытые окна. Но что-то мне подсказывало, что дело было не в духоте.
– Ты ничего не хочешь мне рассказать? – обратилась я к ней тихим шепотом. Несмотря на стоявший вокруг шум, Клэр меня услышала.
– Ненавижу его! – шумно выдохнула кухарка, с размаху всадив топорик в освежеванного зайца. – Ненавижу!
– Кого? – уточнила я, хотя этого и не требовалось.
– Дьявола этого! За милорда ненавижу! За господина Генри ненавижу! И за вас! – женщина снова вернулась к работе, слишком усердно разрубая тушку.
– Со мной все хорошо, – сказала я, но Клэр меня уже не слышала.
– Ненавижу! Ненавижу! Ненавижу! – приговаривала она, отрубая кусок за куском, будто не зайца хотела видеть на разделочном столе, а нового господина. – За сына моего ненавижу!
– Что с ним? – я многого не знала, проведя долгое время в темнице, а потом старалась лишний раз не выходить из комнаты, общаясь только с Мэгги, а та все старалась оберегать меня от дурных известий.
– Убили его! Когда замок захватили! – голос кухарки сорвался на плач. Она отложила топорик и тыльной стороной ладони размазала слезы по щекам.
– Мне так жаль... – это было все, что я смогла вымолвить в тот момент, наблюдая за плачущей женщиной. – Как это произошло?
– Один из наемников проткнул его мечом! А Вилли меня защищал! У него в руках топор был! Они многих убили! Повесили наших рыцарей! Этот Дьявол зарубил господина Генри! А мы их кормим, обстирываем, все знают, что вас, госпожа, он заставил чинить рубашки!
– Теперь здесь Дерек хозяин... – тихо сказала я.
– Они смирились! Все смирились! Но я нет! – тушка зайца уже была порублена на мелкие куски, но Клэр все продолжала поднимать и опускать свой топорик.
– Тише, тише! – я мягко забрала у нее орудие и отложила в сторону. – Тебе нужно успокоиться. Приготовить тебе отвар?
– Не надо, госпожа, – покачала головой Клэр. Она снова тяжело вздохнула и оперлась руками о стол. – Здесь так душно... Я успокоюсь только когда увижу Дьявола мертвым. Надеюсь, господин Джеймс вернется и наведет здесь порядок.
– Ты больше никому не будешь говорить об этом, – негромко сказала ей на ухо. Сердце заныло при мысли о брате. Где он? Как он? Жив ли он? Прошло столько времени, но о Джеймсе не было никаких известий. Как бы я хотела знать, что с ним все в порядке! Но мне стало страшно от мысли, что он вернется и узнает о смерти Генри и заточении отца. – Выкини эти мысли из головы, новый король подарил этот замок и эти земли Дереку Невиллу, теперь он тут хозяин.
– Лорд Родерик был бы недоволен вашими словами, госпожа! – запальчиво парировала утирающая слезы женщина.
– Ты забываешься, Клэр! – я сама не ожидала прозвучавшей стали в голосе, служанка обиженно на меня взглянула и поспешила отойти.
– Простите, госпожа, – пробормотала она напоследок. – Много работы... Мне надо идти... С вашего позволения.
Мне было жаль, что я обидела добрую женщину, потерявшую сына, но то, с каким остервенением она рубила тушку зайца, говоря при этом о новом хозяине замка, напугало меня. И я должна была убедить Клэр выкинуть из головы мысли, которые не довели бы ее до добра. Я понимала ее чувства, мы все многое пережили в ту ночь. Моего брата уже не вернуть, зато есть надежда, что отец когда-нибудь будет освобожден. Да, на нашу долю выпало немало испытаний, но, зная, что произошло с семьей Дерека, я не могла его ненавидеть. Око за око, зуб за зуб, так гласит древний закон? Тогда Дьявол был еще милосерден с нами, наказав лишь виновного. Вздохнув из-за безрадостных мыслей, я покинула кухню.
– Госпожа! – услышала я глубокий голос за спиной, когда проходила по коридору мимо рыцарского зала, направляясь в свою комнату. Вздрогнув от неожиданности, я обернулась и увидела Пола.
– Да, сэр Вуд? – мы много раз пересекались в замке с рыцарем Дерека, но почти не разговаривали, только однажды он поблагодарил меня за спасение своей жизни. В тот раз я ничего не ответила ему.
– Могу я вас попросить, госпожа, – пожилой мужчина неловко замялся, казалось, ему было неудобно обращаться ко мне с просьбой. Что ж, его можно было понять. – Вы уже когда-то помогли мне, не откажите и в этой малости.
– Говорите, сэр, – кивнула я ему, давая понять, что выслушаю его.
– Понимаете, госпожа, мне уже немало лет, и я повидал всякого... Не думал, что когда-нибудь обращусь к вам... В общем... спина... ни согнуть, ни разогнуть. Я слышал, что вы многое изучали в монастыре, может, у вас есть какое-нибудь средство для моей спины, госпожа?
Я горько усмехнулась. Пол называет меня госпожой, хотя знает об указе короля Эдварда.
– Я могу приготовить, но на это уйдет время, недели две, а то и три, нужно дать слугам соответствующие распоряжения. А пока могу посоветовать держать спину в тепле. Попрошу Мэгги связать вам пояс.
– Благодарю вас, госпожа, – Пол учтиво поклонился с вымученной улыбкой на лице. Я уже отвернулась, собираясь продолжить путь, как услышала в спину то, что заставило меня замереть: – я рад, что Дерек остановился.
– Что? – я не двигалась с места в ожидании ответа.
– Позвольте проводить вас, госпожа, – предложил рыцарь, поравнявшись со мной. – Я рад, что Дерек остановился, – повторил он, когда мы оставили позади рыцарски зал. – Он – мой воспитанник, я люблю его, как сына. И я учил его, что нельзя мстить невиновным, иначе он ничем не будет отличаться от... простите, госпожа... вашего отца.
– Вы видели его, да? – спросила я и закусила губу, вот сейчас я все узнаю. От охватившего меня напряжения я нервно сжимала и разжимала кулаки.
– Родерика? – уточнил Пол, и, не дождавшись ответа, который и так был очевиден, продолжил: – я видел герб, рыцарей и Генри.
– Но моего отца вы не видели? – Пол покачал головой. – То есть, его там могло и не быть? – оживилась я.
– Я понимаю ваше настойчивое желание оправдать собственного отца, и отчасти нахожу его похвальным, но вы сами знаете своих близких, и то, что ваш старший брат ничего не делал без приказа Родерика.
– Нет, – прошептала я. Кажется, я никого из них никогда не знала.
Надежда на то, что отец мог быть непричастен к совершенному много лет назад чудовищному преступлению, снова заполонила меня, вызвав учащенное сердцебиение. Ворвавшись в свою комнату, я взволновано прислонилась спиной к двери. Если мой план сработает, то скоро, очень скоро я все узнаю!
_________________

Доброго времени суток и благрдарю за продолжение!
Любопытно, что же за план у Марисоль?
___________________________________

,
Пожалуйста!
Через 2-3 главы все тайное станет явным, ну, почти все
_________________

 » Глава 19

– Что скажете, миледи? – спросил Дерек, склонившись над раскрытыми сундуками с различными тканями, внимательно их разглядывая. – Какую из них вы бы мне посоветовали?
– Не уверена, что хорошо в этом разбираюсь. Возможно, Патрик даст вам лучший совет, – тихо сказала я, потупив взор и отступив на шаг назад, подтолкнула вперед портного. Тот нерешительно подошел к новому хозяину замка.
Рано утром Дерек велел мне, Патрику и еще нескольким слугам явиться в кладовую, где уже были открыты сундуки с полотнами. Портной, невысокого роста пожилой мужчина, неловко мялся возле господина, дрожащими руками приподнимая ткани и прикладывая их к лицу Дерека.
– Вот этот темно-синий цвет идеально подойдет к вашим глазам, – заикаясь, пробормотал Патрик. – А вот на штаны можно использовать красную ткань, так сейчас модно при дворе.
– Серьезно? – Дерек удивленно приподнял левую бровь.
– Так было при короле Ричарде и принце Уильяме, – все же поспешил уточнить портной.
– Уверен, что сейчас при Эдварде так только шуты ходят! – фыркнул мужчина, переходя к следующему сундуку, не слушая неуместные уверения Патрика, что для шутов это слишком дорогая ткань. – А это что? – спросил он, небрежно доставая нежнейший материал редкого малинового оттенка.
– Это шелк, милорд, – ответила я, а Патрик поспешил бережно взять дорогую ткань из рук Дерека. – Мой отец привез его из восточного похода.
– Я сошью из нее тунику, милорд, – сказал портной, благоговейно прижав к груди почти невесомое полотно. – Шелк такого уникального цвета сразу будет говорить о вашем достатке и высоком положении.
– Оставь его для леди Марисоль, – отрезал Дерек. Обернувшись ко мне, он словно резко потерял интерес к тканям. Подойдя быстрыми шагами вплотную, мужчина провел указательным пальцем по лифу моего платья из коричневой саржи. Сердце заколотилось, и я хотела отойти, но он не дал, нагло обняв свободной рукой за плечи. – Вам оставили все ваши наряды, миледи, но вы упрямо носите одно и то же. Чтоб я больше не видел на вас этого платья? – тихим голосом произнес он, а затем, склонившись к уху, хрипло прошептал: – Больше предупреждений не будет, увижу еще раз и, клянусь, я с превеликим удовольствием сниму его с тебя, Марисоль. Поверь мне, я уже давно хочу это сделать.
Дерек еще крепче прижал меня к себе на глазах у всех и поцеловал в висок. Я ахнула и, упершись обеими руками ему в грудь, взволнованно оглянулась на слуг, пытаясь понять, слышали ли они его слова. Патрик, не поднимая головы, продолжал деликатно перебирать ткани, словно они были изготовлены из хрусталя, он даже не дышал на них. Этот невысокий человек теперь, когда опустился перед полотнами на колени, казался совсем маленьким.
– Милорд, – позвал он, и Дерек, к моему облегчению, разжал руки и отошел, переключив свое внимание на него. – Мне кажется, я знаю, что вам надо. Вот, легкая шерстяная ткань черного цвета идеально подойдет для туники. Для создания этой ткани использовалась шерсть самой редкой породы овец! – портной продолжал что-то объяснять господину, который продолжал бросать на меня многозначительные взгляды, но я уже почти не слушала их разговор. Висок жгло в месте, куда коснулись его губы, и я вспоминала другие поцелуи.

Вчера перед ужином Дерек приказал зайти к нему в кабинет, небольшую комнатку на первом этаже рядом с кладовыми, пояснив, что хочет получить некоторые разъяснения по отчету управляющего. Дьявол расположился за столом в жестком деревянном кресле. В руках перед собой он держал свиток с различными цифрами и надписями. Увидев меня, мужчина улыбнулся и указал на небольшую узкую скамейку рядом с собой.
– Вы обучались грамоте в монастыре, миледи? – задал он вопрос, пока я усаживалась на предложенное место, получив утвердительный ответ, Дерек продолжил: – я воспитывался рыцарем. Сэр Вуд прививал мне любовь к оружию, боевому коню и военным походам. Счетом и письмом я овладел не в такой степени, в какой хотелось бы. – Пока я изучала переданный мне свиток, мужчина вновь спросил: – как хорошо вы знаете вашего управляющего?
– Семья Уолкеров служит Десмондам более века. Филлип же работает у нас, сколько я себя помню, – пояснила я, не отрываясь от предоставленного отчета. Сомнений в компетенции и честности управляющего у меня не было, но я привыкла ответственно относиться к любому поручению. – Простите, что так долго, раньше проверкой отчетов занималась Мэри.
– Не торопитесь, миледи, мне приятно ваше общество, – улыбнулся Дерек, но его слова вызвали противоположный эффект. Я начала лихорадочно сравнивать все записи. Цифры путались, и мне приходилось несколько раз перепроверять одну и ту же заметку.
– Кажется, здесь все в порядке, – неуверенно произнесла я, возвращая свиток Дереку.
– Кажется? – уточнил он с легкой иронией в голосе.
– Я не нашла никаких нарушений, – пояснила я.
Мужчина отодвинул кресло и встал, я же напряженно осталась сидеть на месте. Он прошелся по комнате, разглядывая ее небогатое убранство, вновь подошел к столу, переставил с места на место баночку с чернилами и перо.
– Вас хорошо обучали в монастыре? – спросил он, оставаясь рядом.
– Я не жалуюсь, – парировала я, чувствуя, как все внутри перевернулось от его близости, а тело натянулось как тетива лука.
– Много книг вы прочли помимо Писания и лечебника?
– В монастыре была богатая библиотека, – уклончиво ответила я, найдя в себе силы подняться с узкой скамьи.
– Может, вы и поэзию знаете? – я не понимала, к чему клонит Дерек, но утвердительно кивнула в ответ на его вопрос. – Прочтите мне что-нибудь, – попросил он.
Удивленная его просьбой, я не нашла слов, чтобы ему отказать. Мужчина же вернулся в кресло и откинулся на его спинку, приготовившись слушать. Его взгляд прожигал, я взволнованно приложила к груди руку и последовала его примеру, опустившись на сиденье.
«Святого нашего креста
И ты достоин,
Когда твоя душа чиста,
Отважный воин.
Такое бремя не для тех,
Кто глуповат,
Кто в суете земных утех
Погрязнуть рад.
Ты плащ с крестом надел
Во имя добрых дел.
Напрасен твой обет,
Когда креста на сердце нет... [1]» – прочитала я по памяти стих известного поэта-воина, сражавшегося на Востоке. Я была уверена, что Дерек останется доволен моим выбором, но он задумчиво сказал:
– Давайте оставим войну. Знаете ли вы стихи про любовь, миледи?
– Сестра Мередит не одобряла подобную поэзию, находя ее неподобающей юной девушке, но кое-что я и правда знаю.
«К вам, моя Донна, пришел я просить
Освобожденья от клятвы моей.
Впрочем, за радости прожитых дней
Вечно признателен буду я вам.
Новое счастье, хвала небесам,
Стало вам прежнего счастья милей.
Что ж, пожелаю вам жить веселей,
Вас я другому без злобы отдам... [2]»
– Нет, – поморщившись, прервал меня Дерек. – Этот стих просто ужасен. Отдать свою прекрасную даму другому может только слабак!
– Боюсь, мне больше нечего вам предложить, – я собралась уже покинуть кабинет, как Мужчина взял мои руки в свои горячие ладони и, нежно поглаживая кожу, произнес:
– Позвольте мне, зачитать вам свое любимое.
«Господь велел, чтоб Ева и Адам
Не устыдились сопрягать тела
И чтоб любовь такая перешла
Ко всем от них рожденным племенам.
Адам – наш корень. Дерево цветет,
Коли от корня жизнь к нему течет,
И днесь, тела влюбленных сочетая,
Творится воля господа святая! [3]»
Я как зачарованная смотрела в его потемневшие глаза и чувствовала себя кроликом перед змеей, не смея отвернуться или отдернуть руки. Внутри разгоралось непонятное пламя, а Дерек, закончив декламировать, прижался губами к моим ладоням. Мужчина перецеловал каждый пальчик и внутреннюю сторону запястий. Обжигая дыханием кожу, он хрипло проговорил:
– Что греховного в том, когда мужчина и женщина выполняют самый первый завет, данный Богом?
– Господи! – воскликнула я, придя в себя, отталкивая его и вскакивая со скамьи. – Вы! Вы! Вы! Вы – дьявол, милорд! – схватив со стола отчет управляющего и кинув его в Дерека, я бросилась из библиотеки, раз и навсегда зарекшись оставаться с этим человеком наедине.
Вернувшись в свою комнату, я с силой захлопнула дверь и даже подперла ее столиком, понимая, однако, что преграда эта чисто символическая, никто не остановит Дьявола, реши он ворваться сюда. Я металась по комнате, не зная, что предпринять. Руки дрожали, лицо продолжало гореть, меня потряхивало при воспоминаниях о его словах и поцелуях. Чувствуя внизу таинственную тяжесть, я ругала себя последними словами. Никогда! Никогда не останусь с ним наедине! Да, этим отчетом управляющего он притупил мою бдительность, но больше я так не забудусь! Завтра! Уже завтра придет отец Георг, и если Господь соблаговолит, то мне откроется истина. Легкий стук в дверь прервал мои метания.
– Госпожа, откройте, – узнала я голос Мэгги. – Отодвинув столик от двери, я запустила служанку. – Я придумала, как вам сбежать! – воскликнула она, едва переступив порог комнаты.

Дьявол уже покинул кладовую, дав несколько распоряжений Патрику и бросив многозначительный взгляд на мое платье, которое я поклялась себе больше никогда не надевать. Чувствуя непонятный жар, охвативший меня, при мысли о Дереке, я принялась руками обмахивать лицо.
– Марисоль, – услышала я голос Брана, – ты просила дать тебе знать, когда явится священник. Так вот, он явился.





[1] Гартман Фон Ауэ (1170-1210)
[2] Пейре Де Барджак (начало XIII века).
[3] Бертран Карбонель (годы деятельности 1270–1300)
_________________

 » Глава 20

– Спрячь меня где-нибудь внизу, – бросила я Брану на бегу, торопясь спуститься в темницу до отца Георга, пока тот отправился выразить почтение новому милорду.
– Зачем тебе это? – удивился наёмник.
– Прошу, сделай, как я говорю, это очень важно, – взмолилась я, таща корзину с провизией, захваченной с кухни. – Я никогда тебя ни о чем не просила, и не попрошу.
– У меня приказ милорда не спускать с тебя глаз, – отрезал Бран.
– Да куда я денусь из подземелья?! – удивлённо воскликнула я.
На лицо мужчины легла тень сомнения. Он некоторое время напряженно собирался с мыслями, а потом согласно кивнул:
– Один раз, только один раз я исполню твою просьбу, – я вздохнула с облегчением, а Бран испытывающе посмотрел на меня и добавил: – но взамен, ты меня поцелуешь! Всего один поцелуй, что скажешь?
Мне казалось, что меня ударили по лицу наотмашь.
– Забудь, – пробормотала я, чувствуя, как внутри все оборвалось. В носу защипало. Мой план с треском провалился, и я, обреченно бросив корзину на землю, направилась в замок. Пройдя несколько шагов, я обернулась и мстительно добавила: – Я все расскажу Дереку!
– Что ты ему расскажешь? Что просила меня спрятать тебя в темнице? – обеспокоенно уточнил Бран.
– Да! И то, что ты согласился за поцелуй! – я всхлипнула, быстрым движением смахнула с ресниц слезу, и поспешила уйти со двора.
Я ругала себя последними словами. Какая же я глупая! Как я не предвидела подобный исход?! Все мои старания насмарку и я никогда не узнаю правду!
– Стой! – услышала я окрик в спину. – Я пошутил, – наёмник в два шага догнал меня и развернул в сторону темницы. Он подобрал оставленную мною корзину и всучил её мне. – Раз ты готова обо всем рассказать Дьяволу, значит, в твоей просьбе нет ничего плохого, – взволнованно произнёс Бран. – Пусть будет по-твоему. Один раз.
– Спасибо, – согласно кивнула я, не веря в то, что эта ситуация благополучно разрешилась.
– Только… эээ… Дьяволу не говори, ладно? – неожиданно попросил наёмник. Я снова кивнула, соглашаясь оставить наш разговор втайне.
Когда я пригрозила рассказать о его просьбе Дереку, то не думала, что Бран так отреагирует на мои слова. Я ожидала чего угодно, что он посмеётся, оставит без внимания, но никак не того, что он отнесется к ним серьёзно. Это открытие радовало и пугало одновременно.
Нам снова пришлось долго стучать, пока стражник не открыл нам. Он без слов пропустил нас и дал факел. Шаги гулко раздавались по подземелью, и скоро я услышала голос отца:
– Кто идёт?
– Это я, – воскликнула я и поторопилась к нему.
– Марисоль? – недоверчиво произнёс он, увидев меня. – Тебя давно не было, – с укором добавил отец.
– Простите, – тихо сказала я, проходя в его камеру и усаживаясь рядом с ним на жесткий топчан из прелой соломы. – Я принесла вам хлеб, сыр, горячее рагу и вино. Ешьте, пока не остыло.
Отец взял ложку и горшочек с рагу, отломил хлеб. Пока он утолял голод, я попробовала осмотреться в свете факела. Здесь было несколько камер, и я думала, где бы спрятаться, чтобы меня не заметили.
– Джеймс не объявился? – спросил Родерик, прихлебывая из кувшина вино. – Редкостное пойло, – поморщился он, но отказываться не стал.
– Какое разрешили взять, – развела я руками. – Нет, о Джеймсе ничего не слышно.
Отец выглядел ещё хуже, и его все так же держали в кандалах. Он похудел и осунулся. Некогда пышущий здоровьем мужчина превратился в изможденного старика. Волосы и борода отросли и свалялись, глаза впали, одежда окончательно разорвалась. Сердце сжалось от жалости к нему.
– Как вы? – вырвалось у меня. – Здесь же холодно!
– Холодно, – согласился он и закашлялся, – одеяло, которое ты принесла, немного спасает.
– Мне жаль, но это все, что я могу для вас сделать.
– Я так долго не протяну, лучше бы Дьявол убил меня тогда! – воскликнул отец.
– Нет, не говорите так! Пока человек жив, жива и надежда! – я бросилась к нему и обняла. – Самый тёмный час перед рассветом! Так говорит отец Георг! Кстати, он скоро придёт к вам.
– Придёт? Преподобный здесь? – оживился Родерик.
– Да, пока у нового милорда, но, думаю, с минуты на минуту он спустится сюда.
– У нового милорда, говоришь? – даже при свете факела было видно, как сузились его глаза, и мне стало понятно, что отец недоволен. – Продажная душонка! – вырвалось у него. – Я ему ещё припомню!
– Отец! – ахнула я от неожиданности.
– Ты тоже хороша! – накинулся он теперь на меня. – Ты на свободе, но даже пальцем не пошевелила ради отца! Одна надежда на Джеймса!
Я обиженно отодвинулась от него, насколько позволял соломенный топчан.
– Простите, это все, что я могу для вас сделать. Я тоже несвободна.
– Хочешь сказать, что Дьявол пользует тебя по ночам, но не слушает твои просьбы?! Значит, ты плохо стараешься!
Если бы он меня ударил, мне не было бы так больно. Я открывала и закрывала рот, не в силах вымолвить ни слова. До меня донесся смешок Брана, стоящего неподалёку и слушающего наш разговор.
– Всё не так, – прошептала я, когда дар речи наконец-то вернулся ко мне. – Всё не так…
– Думаешь обмануть меня? – я не узнавала этого человека, которого всю жизнь считала отцом. Разве не он наказывал мне беречь свою честь? – Ты носишь дорогие платья, сшитые из лучших заморских тканей, и хочешь сказать, что он не тронул тебя? И я должен в это поверить?
– Он действительно меня не тронул, – тихо сообщила я, поднимаясь с гнилой соломы и направляясь к решётке, ведущей из камеры.
– Если ты подумала, что в его лице нашла защитника, то ты ошиблась! Перед тем, как заключить меня сюда, этот Дьявол обещал мне сделать тебя своей подстилкой! Но я несказанно рад, что не ошибся в тебе! – услышала я в спину. – Что ты не опозорила мое имя и наш род!
– Как будто это от меня зависит, – прошептала я, горько осознавая истину собственных слов. – Дереку стоит только захотеть, и мой отказ не будет иметь никакого значения, тем более если он обещал тебе сотворить это со мной...
– Что ты там бормочешь, Марисоль? – спросил Родерик.
– Мне пора идти, отец. Я приду, как только смогу, – понуро сообщила я, покидая камеру.
– Иди и помни, о чем я сказал!
Бран повёл меня в сторону выхода, но остановился через несколько шагов, открыл незапертую решётку и указал приглашающим жестом пройти внутрь.
– Сядь в углу, – прошептал он на ухо, – если тебе так важно остаться незамеченной.
Я послушалась его совета, опускаясь на пол, едва прикрытый соломой. Оперлась спиной о стену, и, подтянув колени, сжалась, стремясь сохранить тепло. Я ругала себя всеми словами, что не подумала взять с собой ничего теплее шерстяной накидки на плечах. Я жалела, что на мне сейчас не то тёплое коричневое платье, которое Дерек категорически запретил мне носить. Опасаясь, что он выполнит свою угрозу снять его с меня, если ещё раз в нем увидит, я отправила его на самое дно сундука, надев сегодня то самое зелёное платье, в котором я была на празднике. Поежившись и потеплее завернувшись в шаль, я принялась ждать.
Казалось, время остановилось, я бесконечно по кругу гоняла в мыслях слова отца, его обвинения, угрозы Дьявола. Я потерялась в собственных чувствах. Мне было стыдно за подозрения отца, но вместе с тем, на меня обрушилось огромное чувство вины за то, что ничем не могла помочь ему. А еще меня до слез душила обида на Дерека.
Скрежет открывающейся двери и звуки шагов на лестнице застали меня врасплох. Мрачный коридор осветился факелом, и в высокой худощавой фигуре, одетой в сутану, я узнала нашего приходского священника.
– Милорд! – громогласно объявил он о своём приходе. – Милорд! Где вы?
– Идите прямо, отче! – откликнулся Родерик. – Вы один?
– Да, милорд, – подтвердил Преподобный. Он прошёл мимо меня и остановился перед камерой, в которой был заключён отец.
– Вот и свиделись, святоша! – со смехом откликнулся бывший господин. – Что-то ты не торопился ко мне!
_________________

 » Глава 21

Хохот Родерика раскатистым громом пронёсся по коридору темницы.
– Тебя так долго не было, я уж думал, ты решил соскочить! – воскликнул он.
– Что вы, милорд, – в голосе священника слышалась неуверенность. – Я бы никогда…
– Рад слышать, рад слышать! Посмотри на мои цепи, – отец загремел кандалами, – как тебе нравится? А ведь ты сейчас должен быть здесь, со мной, по эту сторону решётки. Или болтаться на виселице, как Фред или Джон, и кормить своим мёртвым телом ворон.
– Мил… милорд, – заикаясь, пробормотал Преподобный, – к чему ворошить прошлое?
– И, правда, к чему? – деланно удивился Родерик. – А напомни-ка мне, чья эта была идея пополнить казну за счёт семейки моего друга Коула? – презрительно произнёс он. – Как думаешь, как скоро его щенок отправит тебя на эшафот, если узнает?
Я зажала рот ладонью, чтобы не застонать от обрушившегося на меня знания, перевернувшего весь мой мир.
– Но это не я придумал вырезать всех жителей замка! – зашипел отец Георг. – Их кровь не на моих руках!
– Однако от щедрого вознаграждения кровавым золотом за молчание ты не отказался! А, святоша?! – последние слова отец выкрикнул. От неожиданности я прикрыла голову руками и вжалась в мокрую стену, сырость которой мгновенно пропитала мою одежду.
– Вы должны были женить Генри на дочери Невилла, а не убивать… – жалобно проскулил священник.
– Его вдова мне отказала! Два раза! Ей не нравился мой старший сын! Она не хотела такого мужа для своей дочери! Она унизила меня этим! Но я ей отомстил! Вот только со щенком просчитался! Скотина Фред заверил меня, что тот сдох. Пусть теперь горит в аду за это! Зато как мои рыцари повеселились с дочкой Коула! Генри тогда хоть мужиком стал! Кормит теперь червей этот слабак!
– Прошу, не говорите мне об этом, милорд… – вновь услышала я жалкий скулеж Преподобного.
– Ладно. Ты тоже слабак, как я посмотрю. В общем, слушай меня внимательно. Ты немедленно отправишься на поиски Джеймса. Как только найдёшь его, вели ему объединиться с герцогом Девонским. Пусть двигают сюда! Скажи, что прежние договоренности в силе. Этот щенок не тронул Марисоль, а значит, и она нам ещё послужит. Этот Дерек такой же благородный идиот, как и его папаша, – Родерик издевательски хохотнул и продолжил, – будь в моей власти такая свежая и юная красавица, я бы имел её днем и ночью не прерываясь!
Ни жива, ни мертва, забыв как дышать, я слушала кровавые откровения отца и его планы по свержению Дерека и короля Эдварда. Отец Георг пытался слабо ему возражать, но Родерик заткнул его, пригрозив, что все сообщит Дереку, и тогда во всем королевстве не найдётся укромного уголка для Преподобного. Мое тело замерзло и затекло от неподвижного сидения, но я боялась пошевелиться.
– И вели Марисоль лучше исполнять дочерний долг! Ты бы знал, что за пойло она притащила мне сегодня! – продолжал разоряться отец. – По-хорошему, подложить бы её под Дерека, но она ещё пригодится!
– Я обязательно поговорю с ней, милорд, – поспешил заверить его священник.
– Нет, – Родерик внезапно передумал. – Тут я сам справлюсь. Она почти всю жизнь прожила в монастыре, привыкла подчиняться. Твоя самая главная задача найти Джеймса. Даю тебе срок два месяца. Если не исполнишь к этому времени мою волю, я расскажу о твоей роли в том нападении и цене твоего молчания.
Не знаю, как долго я просидела в одной позе. Я видела проходящую мимо сутулую долговязую фигуру отца Георга, покидающего подземелье и уносящего с собой свет, погрузившего оставшихся в темнице в вечный мрак. Я слышала, как гремел цепями отец, видимо, пытаясь, удобнее улечься на своём жёстком топчане. Как ругал последними словами священника, меня и Джеймса.
Камень за камнем рушился мой привычный мир, грозя похоронить меня под обломками. Я с горечью осознавала, что всю жизнь прожила в обмане. Люди, которых я считала своей семьёй, оказались хуже змей. Сейчас я мечтала лишь об одном – вернуться в монастырь и больше никогда его не покидать. Крепко зажмурившись, я чувствовала, как по щекам катились горячие слезы. Нет! Шмыгнув носом, я стёрла с лица влагу. Мой отец не стоит моих слез!
Сверху донесся скрежет отпираемой двери, и голос Брана возвестил о его возвращении.
– Ну как ты тут, висельник?! – весело поинтересовался он у моего отца. – Исповедался? Все грехи тебе простили? Теперь можешь с чистым сердцем идти на эшафот?
– Мои грехи тебя не касаются, – огрызнулся Родерик. – И как бы тебе самому не загреметь на виселицу.
– Продолжаешь верить в чудо? Или в свою дочь? Вот окрутит она Дьявола своими чарами, тот влюбится в неё и простит тебе убийство своей семьи? Ты и правда в это веришь?
– Не твоё собачье дело, во что я верю! Ты-то зачем сюда явился?
Я замерла в ожидании ответа наёмника, но тот лишь ответил:
– А вот это уже не твоё собачье дело!

Я не помню, как я выбралась из тюрьмы. Кажется, весь путь наверх меня поддерживал Бран. Я шла как во сне, спотыкаясь, ничего не видя и не слыша, оглушенная свалившимся на меня знанием.
– Что ты там такого узнала? – поинтересовался Бран, внимательно меня разглядывая. Мы уже вернулись в замок, и всё это время я не произнесла ни слова. – Твой отец ел младенцев на завтрак?
Да, примерно так я себя и чувствовала.
– Где отец Георг? – спросила я, не желая открывать наёмнику свою душу.
– Уехал, – пожал плечами Бран, – насколько я знаю.
– Его надо остановить! – воскликнула я, начиная приходить в себя.
– Ну, давай, останавливай! – насмешливо фыркнул мужчина, широким жестом указывая в сторону дверей.
– Глупец! – с жаром воскликнула я и осеклась, зажав руками рот: я никогда никому в своей жизни не сказала ни одного плохого слова. – Я… я… – Я хотела извиниться, но вместо этого спросила: – Где Дерек?
– Где-то в замке, – снова пожал плечами наёмник, рассматривая меня изучающим взглядом. – Случилось что-то? Ты сама не своя?
– Я… я буду говорить с Дереком!
– Да, пожалуйста, – сказал наёмник, разворачиваясь к выходу. – Поищи его. Возможно, найдёшь в рыцарском зале или в кабинете, или во дворе, или на конюшне.
– Это важно, это действительно важно, – повторила я, когда Бран обернулся ко мне, а затем взмолилась: – Пожалуйста, отведи меня к нему.
Мы нашли Дьявола на конюшне. Он чистил своего чёрного породистого скакуна. Я даже против воли засмотрелась на его уверенные, отточенные до малейшего штриха движения: сколько в них было силы, власти, и вместе с тем заботы о великолепном животном.
– Милорд, – позвал его Бран. – Марисоль хочет что-то сообщить вам, – сказал наёмник, когда Дерек обернулся.
– Вы искали меня, миледи? – удивился мужчина. – Зачем?
_________________

Мир Марисоль разрушился в труху. Надеюсь, она всё расскажет Дереку. Как оказалось, он благороднее её отца - коварного и подлого преступника.

Да уж, с таким отцом врагов не надо(((
_________________

 » Глава 22

– Я… – Я смотрела в тёмно-синие глаза Дерека и не знала, с чего начать. Тот махнул Брану, велев ему оставить нас наедине. – Я… Мне очень жаль… – как я ни крепилась, слёзы полились по щекам, и я с силой закусила сжатые в кулак пальцы, чтобы не завыть. – Мне очень-очень жаль…
– О чём тебе жаль, Марисоль? – Дерек нахмурился, непонимающе глядя на меня. Он отложил щётку и похлопал коня по спине, а затем ласково потрепал по холке.
Я наблюдала за его такими простыми действиями, и меня с головой накрывали жалость и сострадание к нему. Я напрочь позабыла про свой страх перед ним. Человек, долгие годы носящий в сердце боль, живущий данной самому себе клятвой мести, но даже в порыве ненависти не причинивший зла невиновным, не может быть исчадием ада. Было горько вспоминать все грязные и мерзкие откровения отца, которого я когда-то считала образцом добродетели и порядочности.
– Почему ты молчишь, Марисоль? – вновь спросил Дерек.
– Я… я всё знаю…
Этот человек мог сделать со мной всё, что угодно, мог обречь меня на ту же участь, что постигла Хлою, и никто бы его не осудил и не вступился бы за меня. Но он не сделал этого. Он пощадил жену и детей истязателя и убийцы своей сестры. В этом Дьяволе было больше благородства, чем во всём нашем роде.
– Я всё знаю… – повторила я. – Мне очень жаль…
Недоумение на лице Дерека сменилось грустью и пониманием. Я всё говорила и говорила эти слова по кругу, не замечая, как голос срывался на рыдания. За пеленой слёз я уже не видела мужчину, его образ слился в тёмное пятно. Он подошёл ко мне и обнял, прижавшись губами к волосам.
– Ты всё-таки поверила мне? – глухо спросил он. Его руки крепко сжимали меня, и я уронила голову ему на грудь, продолжая плакать. – Почему?
– Я… я услышала разговор… внизу… моего отца с Преподобным… – всхлипывая, произнесла я.
– Ты подслушивала исповедь? – удивился Дерек, не разжимая объятий. – И готова теперь разгласить её тайну? Что ещё я не знаю о моей маленькой монашке? – слегка отстранившись, он поднял мою голову за подбородок, и я увидела его невесёлую улыбку.
– Это не было исповедью, – помотала я головой. – Мой отец… нет, я не хочу называть отцом это чудовище! Он хотел женить Генри на твоей сестре, ради приданного, но твоя мама отказала, и тогда…
– Я знаю, что случилось тогда… – выдохнул Дерек сквозь зубы и спросил: – Какая в этом роль отца Георга?
– Он всё знал… это была его идея… женить Генри, чтобы решить проблему с золотом. А потом… Родерик заплатил ему за молчание. А сейчас он потребовал от отца Георга найти моего брата Джеймса, чтоб тот объединился с герцогом Девонским и они высвободили его из твоей темницы.
– Ты сообщила очень важную новость, – проговорил Дерек, – поскольку герцог Девонский сразу же присягнул на верность королю Эдварду. Может, твой отец и не знает об этом, а, может, герцог ведёт двойную игру. Король должен узнать обо всём. – Поцеловав в висок, Дерек разжал объятия. – Иди к себе, Марисоль. Позже мы ещё поговорим.
Мужчина быстрыми шагами направился к выходу из конюшни, и я крикнула ему вслед:
– Прикажи задержать отца Георга! Он не должен был далеко уйти!

Весь день я провела в своей комнате, не желая ни шага ступить за её пределы. Я не могла смотреть на украшения, подаренные отцом. Ради них, ради золота и земель Невиллов, бывший граф Десмонд пошёл на бесчеловечное преступление! Я не хотела носить одежду, сшитую из тканей, привезённых им из походов! Я не хотела жить в его замке и носить его фамилию!
Я прорыдала до самого вечера, кромсая на лоскуты платья, чем привела Мэгги в неописуемый ужас.
– Пожалуйста, госпожа, прекратите! – в слезах причитала добрая женщина. – Платья ни в чём не виноваты! Святые угодники! – воскликнула она, подбирая с пола изрезанную ткань. – Прекратите же!
Узнав от меня о признании Родерика в совершенном много лет назад преступлении, служанка сначала не поверила.
– Нет! Этого не может быть! Я не верю! – мотала головой Мэгги, зажав уши, чтобы не слышать моих слов.
– Разве я лгала тебе когда-нибудь?! – кричала я, силой пытаясь отодрать её руки от ушей. – Он сам всё рассказал Преподобному, думая, что его никто не слышит!
– Вы совершаете страшный грех, госпожа! Вы раскрываете тайну исповеди! – она продолжала упорно зажимать уши, вырываясь из моей хватки.
– Ах, тайну исповеди?! То есть ты всё-таки мне веришь?! – от неожиданности я отпустила её и отступила на шаг.
– Нет! – упрямо продолжала мотать головой служанка. – Но вы всё равно совершаете грех! – сказав это, женщина, всхлипывая, опустила руки.
– Если это грех, то я за него отвечу пред Господом! – я впервые орала на Мэгги и вообще на кого бы то ни было. – Но разве мой грех страшнее его?! Разве мои слова страшнее убийства многих людей?! Разве это страшнее многолетнего молчания отца Георга ради денег?!
Вот и сейчас, Мэгги, шмыгая носом, ползала по полу и подбирала лоскуты, прижимала их к лицу, утирала ими слёзы. После долгих рассказов и уговоров, она поверила мне.
– Что теперь будет? – спросила она, в изнеможении сев на пол, выпустив из рук подобранную ткань.
– Не знаю, – хмуро ответила я, откладывая в сторону ножницы и недорезанное платье.
– Зря вы так с платьями, госпожа, – вздохнула служанка, – сами не хотите носить, так отдали бы кому-нибудь. Такие красивые… эх… – махнула она рукой.
– Ты говорила, что придумала, как мне сбежать, – напомнила я ей. Теперь, когда правда об отце вскрылась, меня здесь больше ничего не удерживало.
– Да, – снова вздохнула та. – Я тут узнала, что одна из крестьянок родит со дня на день.
– А я тут при чём? – не поняла я план Мэгги. – В деревне есть повитуха, а я никогда не принимала роды.
Мы обе сидели на полу в окружении вороха испорченной ткани. Я смотрела на дело рук своих, и мне становилось стыдно за собственную несдержанность.
– Прости меня, – обратилась я к служанке. – Не знаю, что на меня нашло.
– Что вы, госпожа! – взмахнула она руками. – Я так люблю вас! Разве я могу на вас сердиться?! – я грустно кивнула, а Мэгги продолжила: – Им необязательно знать, что вы никогда не принимали роды, – заговорщически зашептала она. – И потом, вы лучше всех знаете травы. Мало ли какая помощь может потребоваться роженице?
– Возможно, ты права… – тихо согласилась я с ней.
Я смотрела, как солнце покидало небосвод, и тьма сгущалась за окном. Я размышляла над словами отца, что раз мне удалось сохранить девичью честь, значит, я смогу пригодиться ему. И чем больше я об этом думала, тем сильнее мне хотелось сорвать его планы. Нет, отец, ты не сможешь использовать меня в своих делах, как использовал Генри.
– Помоги мне, – я повернулась к Мэгги спиной.
А когда она расшнуровала мне платье, я надела шёлковую сорочку, и, накинув сверху халат, выскользнула за дверь, не обращая внимания на удивлённый возглас служанки:
– Куда же вы?!
_________________

Доброго времени суток и спасибо за новую главу!
Судя по всему, дело серьезное, если нужно ставить в известность короля.
___________________________________

Возможный предатель - дело серьезное)))
_________________

Я так понимаю, Марисоль решилась расстаться с девственностью, чтобы не быть игрушкой в руках отца.

Отчаяние и разочарование - плохие советчики
_________________

 » Глава 23

Невероятно, но священнику удалось сбежать. Посланные за ним наёмники вернулись ни с чем, видимо, он ушёл какими-то тайными, только ему известными тропами. Я велел обыскать все дома в деревне и прочесать лес, но пока ещё было рано говорить о результатах. Перед глазами стояла Марисоль, с заплаканным лицом, явившаяся ко мне сразу же, как узнала правду о совершённом преступлении. Я не ошибся в ней – между отцом и истиной она выбрала истину. И я чувствовал облегчение, будто с души упал огромный груз.
Сразу же после захвата замка я велел узнать о втором сыне Родерика Джеймсе, но он как сквозь землю провалился. Я даже не исключал, что тот мог стать жертвой разбойников, давно промышляющих в этих лесах. Завтра рано утром мне предстояло отправиться в столицу, чтобы доложить королю о готовящейся измене в рядах, присягнувших ему на верность.
– Из деревни никого не выпускать, как появятся новости, сразу же доложить мне! – отдал я распоряжение Полу, зная, что старый рыцарь исполнит всё в малейшей точности.
Получив от него заверения, что все мои приказы будут выполнены, я открыл дверь в свои покои и замер. В центре комнаты, кусая губы и теребя край красного бархатного халата, стояла Марисоль.
– Добрый вечер, Марисоль, – поприветствовал я её, проходя в комнату. В ответ она лишь кивнула, напряжённо наблюдая за моими действиями. – Чем обязан? – Она неопределённо повела плечом и продолжила мять пальцами нежную ткань. – Что-то ещё произошло?
– Нет. – Наконец-то я добился от неё хоть какого-то ответа, но ситуация понятнее мне не стала. – Я пришла… Я… я, наверно, пойду… мне не стоило сюда приходить… – Девушка сделала шаг к двери, но я перехватил её, обняв за талию и прижав к себе. С наслаждением вдохнул запах её волос, провёл по ним рукой, ощущая их шелковистость, и прошептал на ухо:
– А если я тебя не отпущу? – Я был готов к любой реакции: закричит, заплачет, оттолкнёт и выбежит из комнаты, но не к тому, что Марисоль положит дрожащую руку мне на грудь. Её щёки заалели, и ко мне постепенно начало приходить понимание, для чего она ждала меня. В изумлении я не сразу поверил в это, но её слова убедили меня.
– Значит… так тому и быть… – Марисоль запиналась и кусала губы. – Однажды… ты сказал… что научишь меня очень нежно шептать твоё имя… – подтверждая догадку, тихо произнесла она.
– Я боялся, что никогда не услышу такое порочное предложение из столь невинных уст, – сердце бешено заколотилось от её близости, кровь ударила в голову, и мой голос сорвался на хрип. Пунцовая краска залила всё её лицо, и Марисоль спрятала его у меня на груди. – Кажется, я не смогу от него отказаться…
Я больше не видел смысла в разговорах. Потом. Все беседы будут потом. Какая разница, по какой причине она здесь, если мы оба хотим одного и того же. Я еле сдерживался. Её кожа оказалась нежнее шёлка, а губы слаще и хмельнее вина. Девушка отвечала мне, робко и неумело. Голова кружилась от эйфории, что та, которую я желал больше жизни, сейчас плавилась как воск в моих руках.
– Марисоль, ты восхитительна, – шептал я, целуя каждую чёрточку её лица, зарываясь пальцами в её волосы, нетерпеливо расплетая её косу. – Ты прекраснейшая из женщин. Ты ангел, спустившийся на грешную землю, чтобы озарить мой путь. Ты моя сладкая девочка. – Я уже не разбирал, что именно говорил ей. В штанах уже давно стало тесно, но я не хотел торопиться. Спешить всё равно было некуда, сегодня я не отпущу её до утра.
Халат красным знаменем упал к её ногам, как символ покорённой крепости, растекшись по полу бархатной лужицей. Марисоль грациозно перешагнула через него, оставшись лишь в длинной шёлковой сорочке, подчёркивающей совершенство её тела. Ладони кололо в предвкушении ласк, которыми я собирался щедро одарить её этой ночью.
– Дерек… я… – девушка застонала, откинув назад голову, когда мои губы проложив влажную дорожку из поцелуев спустились к шее.
– Да, девочка моя, – хрипло пробормотал я, – ты прекрасна. Ничего не бойся. Я буду нежен.
Руки скользили по белому шёлку, поглаживая и сминая все изящные изгибы её тела. Затуманенным взором смотрел на её залитое пунцовой краской лицо. Марисоль была столь невинна, что даже самые изысканные ласки не могли заставить её отбросить девичий стыд. Но в ней даже за налётом смущения чувствовалась страстная натура. И этот секрет буду знать только я.
Я потянулся к широким завязкам, удерживающим сорочку на плечах, когда за дверью раздался громкий шум, и Марисоль вздрогнула в моих объятиях.
«Дьявол! – мысленно выругался я. – Как всё не вовремя!»
Меж тем шум всё нарастал, к нему присоединились крики и ругань. Я попытался вернуться к начатому, но магия предстоящей ночи стремительно рассеивалась. Девушка, ещё мгновение назад плавившаяся как свеча в моих руках, схватилась за сорочку, перекрывая мне доступ к завязкам. Она взволнованно смотрела на дверь, которая вскоре распахнулась, и на пороге появилась её служанка.
– Вот вы где, госпожа! – воскликнула она. – Я повсюду вас ищу!
– Простите, милорд, – сказал один из наёмников. – Я пытался не пустить её, но она налетела на меня как фурия.
Марисоль увидела рыцаря и, вскрикнув, бросилась поднимать упавший халат.
– Выйди вон! – рявкнул я. – И её забери! – кивнул я на бесцеремонно ворвавшуюся служанку.
– Нет! – с поспешностью, несвойственной пожилому человеку, женщина отпрыгнула в сторону, и наёмник только виновато развёл руками. – Госпожа, простите меня, но вы нужны мне!
– Что ты здесь делаешь, Мэгги? – ошеломлённо спросила Марисоль, поспешно завязывая на узкой талии пояс халата. – Ты прекрасно знала, где я. К чему ты устроила этот цирк?
– Простите, госпожа, но я не дам вам совершить ошибку, о которой вы будете жалеть всю оставшуюся жизнь!
– Мэгги, это не твоё дело! – воскликнула девушка, алая до корней волос. – Я всё решила!
– Вы ещё слишком молоды и неопытны! Простите, госпожа! Но послушайте меня, старуху! Вы ещё удостоитесь честного брака! Король изменит своё решение! А сейчас, умоляю, не рушьте свою жизнь! – служанка бухнулась на колени, молитвенно протянув к ней руки. – Не топчите своё честное имя!
– Ты же знаешь, для чего я это делаю!
Так, а вот это уже интересно! И если сначала я хотел выставить зарвавшуюся служанку за дверь, а затем сделать внушение её хозяйке, что нельзя так распускать слуг, то теперь мне уже не терпелось узнать, какие же планы скрывает от меня Марисоль. В штанах продолжало дымиться, но я отошёл в сторону, наблюдая за развернувшейся передо мной сценой.
– Я ещё раз вас прошу, госпожа, передумайте!
– Нет, – помотала девушка головой.
– Ах! – воскликнула стоявшая на коленях женщина и, схватившись за сердце, картинно повалилась на бок. Но Марисоль приняла всё за чистую монету, с криком бросившись ей на помощь.
_________________