Адель Эшуорт

Да, книгу легкой и романтичной не назовешь, но и изнасилования, бреда насильника, извращенной мести, а также просто похоти в романе я не обнаружила.

Он поднялся, и Виола попятилась на шаг, обеими руками прижав альбом к груди в некоем подобии самозащиты.
– Вы знаете, я хочу поцеловать вас, Виола, – хрипло прошептал он.
Виола чуть приподняла подбородок, начиная закипать от гнева. Герцог явно решил, что может помыкать ею, как ему вздумается, что она будет исполнять каждое его желание и прихоть. Она оставила такую покорность в Уинтер Гардене, когда ушла от своей деспотичной семьи, и окончательно поставила на ней крест, когда умер муж. Она никому больше не позволит решать за себя. Особенно мужчине, который использует ее женскую природу против нее самой. Но самым страшным, самым отвратительным чувством после того, что произошло несколько мгновений назад, было подозрение, что Ян притворяется. Или лжет с какой то гнусной целью.
Сердце Виолы колотилось, лицо, несомненно, сделалось ярко розовым, к удовольствию герцога, но она встретила его взгляд, натянуто улыбнулась и с чопорным сарказмом ответила:
– В самом деле, ваша светлость, вы производите впечатление человека, которому по вкусу подобные развлечения, но я не думаю, что мне стоит вам потворствовать. И, разумеется, это повредит нашим деловым отношениям.
Брови герцога взмыли вверх, губы искривились. Виола не могла определить, удивила она его или развеселила, но если бы пришлось гадать, она бы сказала, что и то, и другое. Однако дожидаться ответа она не стала. Проскочив мимо Яна, она быстро вернулась к своему письменному столику, положила на него альбом, позвонила в колокольчик, вызывая слугу, потом повернулась лицом к герцогу и скрестила перед собой руки.
– Полагаю, на сегодня достаточно. Дворецкий проводит вас…
Ян добрался до нее в три шага.
Схватив Виолу за обе руки, он рванул ее к себе и налетел на ее рот, не грубо, но с непоколебимой решительностью.
Писк вырвался из ее горла при первом касании, и на долю секунды ей захотелось оттолкнуть Яна и закричать. Потом все негативные мысли испарились: герцог принялся ласкать ее губы своими, убеждая раскрыться, подчиняя ласковым напором и заставляя таять изнутри. Сама того не желая, Виола тихонько всхлипнула.
Этот вздох повиновения подстегнул Яна. Отпустив руки Виолы, он обнял ее и притянул ближе. Одна его ладонь легла на спину, второй он обхватил шею, коснувшись пальцами волос на затылке. Рот герцога изощренно подминал Виолу под себя, оживляя каждый нерв в ее теле, напоминая о наслаждениях, которые может дать только мужчина. Его язык порхал по верхней губе, потом устремлялся внутрь, и она встречала его дразнящими касаниями своего языка, завороженная им, его вкусом, его запахом. Зажатая в объятиях герцога, Виола не могла ничего иного, кроме как принимать его. Но как только она обвила его руками ниже пояса и отдалась желанию, он замер, а потом очень медленно поднял голову.

Опершись на плечо Игоря, она поднялась и направилась в прихожую, к своей сумке, сиротливо стоявшей у самой стены. За ее спиной возникло невнятное движение, спешный неразборчивый шепот, скрежет сдвигаемых стульев. Но она не обращала ни на что внимания, решив, что уходит.
— Катя! — напряженным голосом произнес Вадим. — Остановитесь на минутку.
— Да? — обернулась девушка из полумрака прихожей.
— Вы знаете, что мы подарили этому охламону, Игорю?
— А что? — она улыбнулась, предлагая сказать, что же подарили друзья. Уж если он так таинственно говорит об этом, то, наверно, подарки и в самом деле необычны.
— Это кошмар какой-то! Боря... Покажи.
Борис нескладно поднялся и, наклонив голову вперед, прошел к двери во вторую комнату, обернулся, поманил Катю пальцем, предлагая убедиться, что подарки и в самом деле стоят того, чтобы на них взглянуть. Оставив сумку на полу в прихожей, Катя с опаской подошла к двери, заглянула в комнату, но не успела ничего заметить — Борис с силой втолкнул ее внутрь, плотно закрыл за собой дверь и повернул ключ в замке. Катя молча смотрела на него, зажавшись в дальний угол — только теперь она начала понимать, почему ребята так настойчиво ее приглашали.
— Все ясно? — спросил Борис.
— Ничего не ясно!
— Раздевайся, — проговорил он каким-то будничным голосом, будто предлагал ей отойти от окна или сесть в кресло.
— Ты что, с ума сошел?! — Катя бросилась к двери, но Борис так оттолкнул ее, что девушка, пролетев через всю комнату, по инерции упала на кровать. — Я буду кричать, — проговорила она, прекрасно понимая слабость своей угрозы.
— Давай... Кричи... И не такие кричали, — Борис, не торопясь, начал стаскивать с себя штаны. Толстый зад не позволял ему сделать это легко и быстро, но он спокойно расстегнул молнию, сбросил на пол шлепанцы. — Давай, красотка... Раздевайся. Быстрей закончим — раньше домой пойдешь.
Едва Катя закричала, Борис неожиданным ударом по лицу оборвал ее крик. И тут же, навалившись на Катю мясистым телом, так вдавил ее в мягкую кровать, что она не могла пошевелиться. Просунув руку, он нащупал ремень на ее джинсах и расстегнул пряжку. Катя изо всех сил извивалась под ним, пытаясь освободиться, зацепила рукой лампу, стоявшую на тумбочке, и зеленый плафон мелкими стеклянными брызгами рассыпался по полу. Когда она снова закричала, Борис положил на ее лицо липкую от апельсинового сока ладонь. Теперь Катя не могла не только крикнуть, но даже вздохнуть и только глазами умоляла отпустить ее.
— Хорошо, — пыхтя проговорил Борис, — дыши... Но штанишки тебе придется все-таки снять... Извини, дорогая, но сегодня мне выпало быть первопроходцем... Остальным будет легче... И дорожка протоптана, да и ты маленько успокоишься...
Пока Катя приходила в себя после удушья, Борис достаточно ловко сдернул с нее джинсы, и это как-то сразу лишило ее воли к сопротивлению. Катя все еще пыталась вырваться, выскользнуть из-под громоздкого тела Бориса, но, вдавленная в кровать, быстро теряла силы...
— Ну вот и хорошо, — бормотал Борис, — вот и молодец... Видишь, как у нас с тобой все хорошо получается... А сейчас тебе, милая, будет немножко больно... Ты уж потерпи... Совсем немножко больно... Только не надо шуметь... Такие дела в тишине делаются...

О воспаленном сознании имела в виду автора, а не героя книги.

Его язык порхал по верхней губе, потом устремлялся внутрь, и она встречала его дразнящими касаниями своего языка, завороженная им, его вкусом, его запахом. Зажатая в объятиях герцога, Виола не могла ничего иного, кроме как принимать его. Но как только она обвила его руками ниже пояса и отдалась желанию, он замер, а потом очень медленно поднял голову.

Я бросила читать на вот этой сцене:

Цитата:Да, книгу легкой и романтичной не назовешь, но и изнасилования, бреда насильника, извращенной мести, а также просто похоти в романе я не обнаружила.

Если женщина говорит "нет", это вовсе не равно "да" или "может быть", как некоторые ошибочно полагают.

Возможно, я слишком остро реагирую и воспринимаю все чересчур близко к сердцу, но для меня любые попытки доминирования над женщиной без ее на то согласия - как красная тряпка. 90% изнасилований совершают не маньяки, а знакомые...

Хотя, конечно, кто-то может видеть все иначе, как в том анекдоте:

Хотя любители подобного чтива всегда найдутся.

сравнили совершенно две несравнимые вещи

Это было средство держать героиню в напряжении.

омерзительная сцена изнасилования со всеми тошнотворными подробностями

Это ведь почти самое начало. )))

К сожалению, женщина, бывает, говорит "нет" из скромности. из кокества, из желания, чтобы ее добивались больше, настойчивее, из убеждения, что если скажет "да", то ее посчитают слишком доступной и т.д.

просто потому, что в этом романе насилия над женщиной не было.

Вы же обвиняете заочно...

Р.S. еще раз извините, если чем-то задела.

Так можно и договориться и до того, что длина юбки провоцирует насильника и прочих "жертва сама виновата"...

и до рукоприкладства - а что, пусть боится и напрягается, так ей!

Ну то есть если переписать под точку зрения Кати, что сначала было немножко неприятно, а потом и ах - то нормально?

Оксана, ну я же вам конкретную цитату привела. Женщина говорит "нет" и прощается, и тут ее силой хватают и целуют. Насилие ведь это не только непосредственно акт проникновения члена во влагалище. Насилие - это любые действия против воли человека. А принудительный поцелуй - искренне вам желаю ни разу не проверить свою теорию на практике.

Почему заочно? Я наоборот как в воду глядела: мой отзыв был первым, а сколько после него в каталоге пятерок

Вон сколько поклонниц у оттенков серого, улицы нашей любви и прочих кинжальных братств с рыком "моя! моя!". Тошнит.

Извините. Наболело

любители подобного чтива всегда найдутся.

Боже упаси. Я пыталась вам доказать, что процитированная мной сцена - насилие, а не цветочки под луной, а уж что вам нравится, а что нет - не мое дело.

Обсудить прочитанную книгу? Хотя что ее со мной обсуждать, я не дочитала же...

Я не принимаю политику, когда понравившуюся книгу можно расписать огромным отзывом, а про не понравившуюся - промолчать в тряпочку, чтобы не обидеть/смутить/оскорбить поклонников автора или романа.

Я с такими перехожу на обсуждение Кафки и тонкостей литературных приемов Достоевского, как правило, сливаются за тридцать секунд. Нам всем нравится разное, я вот вообще "Горькую луну" нежно люблю, а на форуме ее дружно загнобили, но я ж не обижаюсь и честно говорю: "Да, я люблю читать такие мерзости". А когда люди начинают оправдываться в ответ на комментарий "фу, и как ты это читаешь?", такое впечатление, что им самим стыдно за свои литературные пристрастия.

Насилие над женщиной в современной литературе входит в список этих триггеров

меня реально пугает тенденция размножения в сентиментальном и около того жанрах, особенно околоподростковых, книг с альфа-самцами и виктимными героинями

(см. отзыв к Саманте Янг, там я еще жестче выразилась,

книг с альфа-самцами и виктимными героинями

Неужели к подобным книгам можно относиться серьезно?

«Сань, да ты бабские форумы почитай. Никому ты на х** не нужен со своим рыцарством. Без понтов и с цветочками ты клевую телку не снимешь. Бабам нужно чтобы на них х** клали, чтоб послать могли без проблем и даже в рожу сунуть. Чем меньше женщину мы любим тем больше нравимся мы ей. Они сами об этом пишут. А будешь к ним внимание и заботу проявлять они тебя забракуют сразу. Ты будешь им неинтересен, им с тобой скучно будет. Не хочешь быть мачо - катись из большого секса, женись, заводи спиногрызов и домик с белым забором и сиди выклянчивай своими ромашками у жены палку по пятницам.»

по вопросу о небезобидности литературы, где мужчина выступает в роли палача, а женщина – его жертвы. Мне тоже кажется эта литература достаточно опасной и особо опасен тот факт, что пишут на эти темы женщины и читают-восхищаются тоже в основном они.

у Симоны Вилар все подряд восхищаются Ролло. И что же там никого не закидывают тапками?

Нет, я не люблю БДСМ и т.п. и т.д.))

- Как ты это читаешь? - спрашивают у меня.
- С удовольствием, - отвечаю.

В конце концов если и говорить о насилии в ЭТОМ романе, то оно было совершено по отношению к мужчине (главному герою), именно его похитили, держали в подвале голым, одурманивали наркотиками, почти не кормили, довели до физического истощения. И сделали это старшие сестры главной героини. Младшая сестра пыталась ему помочь, как могла, ухаживала тайком, потом оставила ему ключ, чем, в сущности, помогла сбежать. Герой, будучи в постоянном наркотическом опьянении сделал вывод, что она - соучастница. Через пять лет он вернулся, чтобы отомстить.

почему Вы решили, что меня в этом надо убеждать?

И еще мне не понятно, где я насилие защищала?

Я говорила о конкретном романе,

по роману ничего не могу сказать, не читала.

Где и какими словами я написала, что восторгаюсь поведением главного героя? Что дало повод сделать такой вывод?

Не хотелось показывать пальцем, но у Симоны Вилар все подряд восхищаются Ролло. И что же там никого не закидывают тапками?

а лишь к одному месту из Вашей дискуссии с LuSt - о "несерьезности" подобных романов, о том, что их никто не воспринимает всерьез. Я просто привела пример того, что некоторые относятся к этой литературе вполне серьезно и даже делают на ее основании весьма неприятные житейские выводы о склонностях реальных женщин.

Моя реплика относилась не лично к Вам, а, так сказать, к общему ходу дискуссии - есть ли отрицательный эффект от литературы с самцами-альфами и виктимными самками в качестве героев.

Оксана, так там варвары! Десятый век! Какое там уважение к женщине! А у Эшворт уже эпоха Просвещения позади.
Я же не говорю, что в угоду современным нравам нужно умалять историческую действительность, в средние века-то женщин и за людей не считали.

Нужно копнуть глубже и попытаться понять...

В общем, я пока не знаю о чем весь сыр-бор, но Оксана, частично благодаря Вам я решила таки прочитать этот роман!

А давайте, поможете разобраться. Есть там поведение жертвы или нет. А то, что-то после такой жаркой дискуссии думаю, может еще раз перечитать, может я чего упустила?

Ну, если говорить о серьезности... если кто-то очень любит детективы смотреть и всякие ментовские сериалы, а если у человека любимый сериал бригада? Он что - потенциальный бандюк?
А если он триллеры любит читать и ужасы? маньяк?
А если дамочки слэш читают и восхищаются, он всех мужиков геями видят ?

Да мало ли что, написал Петя Сане, это что, перечеркнет всю его жизнь до этого момента, и Саня забудет все, чему его учили?

Просто я полагала, что целевая аудитория любовных романов 18+.

И как я оказалась втянута именно в эту дискуссию?

А вот в любовных романах герой-насильник или истязатель всегда жив-здоров-весел и в награду за свои "подвиги" всегда вознаграждается преданной любовью героини. В результате рождается вывод – насилие сексуально привлекательно для женщин; зло есть на самом деле добро. Выходит своеобразная картинка мира, чего в других жанрах (детективе или триллере) все таки не случается, там зло всегда наказуемо.

я добавлю, что встречала отзыв девочки, которая признавалась, что прочитала роман Линдсей "Любовь пирата" в 9 лет и с тех пор он у нее - любимый.

я все же возвращаюсь к прочитанному роману, я убеждена, что нет там все этого.

Беда просто с тем, что нынешним детям только руку протяни... вседоступность... Я один раз так детектив Шиловой у дочери прохлопала. Я ж наивно полагала, что у нее такие же детективы, как Агаты Кристи.