Клуб любителей трилогии "Голодные игры"

Ленни Кравиц, который сам украсил несколько своих холостяцких жилищ, показал публике свою любовь к дизайну в 2003, открывая «Кравиц Дизайн». С того времени Нью-йоркская компания, которая специализируется на жилом и коммерческом дизайне, выполнила множество проектов: от гламурного особняка в Париже до суши-магазина на Мэдисон Авеню.
Но существует заблуждение, что участие мистера Кравица в этом косвенное и любительское, но он говорит, что мир дизайна можно сравнить с миром шоу-бизнеса:

«Люди всегда удивляются, когда видят меня в здании в каске»,- сказал мистер Кравиц, который взял перерыв от гастролей в качестве музыканта чтобы пообщаться с нашим журналистом по телефону.
«Я полностью вовлечен. Иначе не было бы никакой причины делать это, если я не буду учувствовать на все 100%».

В своем последнем проекте, компания г-на Кравеца, разработала общественные места для Paramount Bay, 47-этажный кондоминиум в центре Майами с видом на Biscayne Bay.Свою руку г-н Кравиц приложил ко всему, от мраморного карьера в гостиной до темных деревянных панелей в ванной комнате.

Это должно привлечь внимание, так как он исполнил все в «изощренном, но все же забавном стиле» Бразилии, где находится один из его четырех домов (остальные в Париже, Новом Орлеане и на Багамах).

Г-н Кравиц недавно обсуждали его подход к дизайну и сложность обладания домами по всему миру.
-Как ваш дизайн Paramount Bay отражает жизнь в Майями?

- Я приезжаю в Майями уже много лет, с детства. Здесь очень простой стиль жизни. Но при этом очень качество жизни высокое, и это мне нравится.
Больше всего мне нравится в Paramount Bay то, что это не пляж, а залив. Большинство людей думают, что если ты не на Южном Берегу, то ты не наслаждаешься жизнью. Но когда ты в центре Майями, жизнь бурлит вокруг тебя. Поэтому дизайн элегантен. В нем больше городских ощущений. Помимо этого, идея состоит в том, чтобы соединить ткань и цвет и не получить типичных «белых коробок», которыми кишит Майями.

Мне нравится огромная люстра в гостиной

Уже некоторое время я занимаюсь изделием люстр. Я сделал пару для Сваровски. Мне нравятся смелые штрихи. Когда вы смотрите на гостиную, вы видите огромные каменные плиты. Мне нравятся эти большие, мужественные детали.

Чему вы научились за те годы, что работаете дизайнером?
Прежде всего, я научился работать с другими людьми, особенно когда начинал свою карьеру, а также, что некоторые дизайны выглядят красиво на фотографиях, но жить в таком доме вы не захотите. Поэтому для меня функциональность всегда на первом месте. Я всегда разрабатываю дизайн так, как будто собираюсь в этом доме жить. Он должен быть спланирован так, чтобы вы могли провести там целый день и не захотеть уходить.

Чей дом вас впечатлил, когда вы были маленьким?
Джо Нэмет жил через улицу от меня, и в детстве я часто заглядывал в его квартиру. У него был такой невероятный дом с бильярдным столом, люстрами и зеркалами – типичное холостяцкое жилище.

Сид Бернштейн, который привез Биттлз в Америку, - именно его дом я увидел первым на Парк Авеню. В нем было 15 комнат и замечательный дизайн.

В Лос-Анджелес я переехал учиться в средней и старшей школе. Дом Берри Горди – первое поместье, котором я побывал. Я был под огромным впечатлением.

Мне всегда было интересно, как люди, у которых несколько домов, разделяют все свои вещи. Можешь рассказать мне?
Я всегда подстраиваюсь под то, что я буду делать в каждом из домов. В Бразилии у меня инструменты и книги. Тот же прием я использую и для домов в Париже, Новом Орлеане и на Багамах. Но нельзя сделать так, чтобы все было в одном месте, поэтому мне все-таки приходится разделять вещи.
На пример, моя виниловая коллекция в Бразилии. Я решил побыть на этой ферме, далеко-далеко, тут ты получаешь столько стимула, сколько возможно. Также у меня здесь есть печатная машинка. В других домах ее у меня нет. В Париже все мое искусство.

Были ли когда-нибудь такое, что ты хотел что-то найти в своем доме в Париже и тут ты вспоминаешь: «Черт, да оно же в Бразилии!»?
Много раз, особенно когда я покупаю что-то. Одна коллекция книг у меня здесь, другая – там. Но мне не нравится приобретать слишком много вещей. Особенно в этот период моей жизни.

Дженнифер Лоуренс любит углеводы и не стыдиться в этом признаться!

У апрельском выпуске Seventeen двадцатиоднолетняя звезда Голодных Игр пооткровенничает о том, как она поддерживала себя в форме, пока росла в Луизианне, Кентукки.

«Помню, когда мне было 13, считалось круто симулировать расстройство желудка, из-за того, что пошел слух, будто Николь Ричи и Линдси Лохан – анорексички. Я думала, что это было сумасшествие», вспоминает Лоуренс. «Я пришла домой и сказала моей маме: «Никто не ест хлеб – мне просто пришлось доедать за всеми бургеры».

Дженнифер говорит Seventeen, что ей «очень надоели эти молодые дувушки с постоянными диетами». «Думаю, для девочек действительно важно иметь кого-то, с кого можно брать пример, и хорошо себя чувствовать».

Актриса, номинированная на Оскар за роль в фильме «Зимняя кость», также говорит о бромансе её коллег по Голодным Играм, Джоше Хатчерсоне (19) и Лиаме Хемсворте (22).

«Джош и Лиам действительно хорошие друзья. Они весёлые и милые. Они словно мои братья. Как только мы собираемся все вместе, мы снова превращаемся в тринадцатилетних», говорит Джен. «Джош и я были соседями. Каждый раз, когда я возвращалась домой, я шла к нему, стучала в дверь, будила и мы все тусовались».

После потрясающего саундтрека Тейлор Свифт «Safe and Sound» казалось, что ни одна песня из фильма не сможет так же завоевать наши сердца, как эта. Но только до того момента, пока Entertainment Weekly первым не представил для прослушивания песню «Abraham's Daughter», созданную канадской рок-группой, исполняющей инди-рок, Arcade Fire. Эта песня является саундтреком Songs from District 12 and beyond.

Вдохновение и имя этой песни пришло из притчи Ветхого Завета об Аврааме, которому было приказано убить сына во имя Господа, истории, от которой можно провести параллель к Панему, чье население обязано отправлять своих детей на Игры ради жертвы. Только главная героиня «Голодных игр» - девушка. В этой песни она – дочь Авраама, чья жизнь на кону.

И если Safe&Sound – это колыбельная конца света, то Abraham's Daughter – гимн революции, со стальными аккордами, объемным оркестровым звуком и решительным ритмом марша. Но пока мы не услышим эту песню в фильме (Arcade Fire написали еще одну, своеобразный гимн Капитолия, который будет периодически играть на протяжение фильма), мы можем представить ее, звучащую на заднем плане в подземных революционных убежищах Панема.
Прослушайте песню! Вы чувствовали эту дрожь? Мы – да!