Дорогами судьбы

Не успела Зора рта раскрыть, как появились друг его и сестра родная. И оба злые.

- Я, наверное, пропустил что-то, пока жеребенка выхаживал? И Рубина - нет моей воли на то, чтобы Зору брать в жены. Другого любит она всем сердцем. И уже просил я ее, чтобы призналась этому рому, но молчит упрямая. И чую, из-за молчания у нас впереди новая беда.
_________________

Талэйта шла к табору, высоко поднимая юбки, чтобы не испачкались. Тяжело шла. Неохотно. Пытаясь сдержать беспричинные слезы. Почему так болит в груди? Где найти покой? Чувствует как душа рвется на куски. Губы кусает в кровь. И как спасение слышит голос сестры. Симза, моя родная, любимая сестра. Её поддержка, радость ее. Талэйта представить боялась, что если бы она росла одна. Без нее. Нет. Представить страшно. Невозможно. Больно. Чудовищно больно.

Тэли молча подходит и сильно прижимает к себе. Она снова ее намочила. Теперь уже не слезами а мокрыми одеждами и волосами.
- Поздравляю тебя, Сим. Я очень рада за вас с Джанго. Да, я знаю, что это он. Видела вас. Так хочу чтобы счастлива ты была. Ты ведь счастлива? - Талэйта отстранилась и всмотрелась в глаза, видела что да, но хотела услышать, - Но как? Когда вы успели так узнать друг друга? Или ты давно на него глаз положила? А родители знают? Неужели скоро я на тебя свадебные наряды одевать буду.
Тэли предвкушала праздник. Надеясь, что тоска ее пройдет. А на свадьбе сестры она будет самой счастливой. Она постарается. Она дала себе слово. Ни что не должно омрачить счастье Симзы.

- Спасибо за поздравление, золотая моя! - Симаза берет сестру за руки, - Я очень счастлива, словами не передать! Когда успели? Ты не поверишь, я в лес ушла змею искать, как только прикончила да слова сказала, то пошла обратно и заблудилась. А нашел меня Вард, чуть до смерти не напугал. А там и Джанго подоспел, глаза в глаза, и в груди защимило. Понравился он мне, сильно понравился, с одного взгляда. А уж когда на вардо за мной полез, да предложение сделал, я пропала. Ах, Тэли, - Симзе хотелось прыгать от счастья, - Какие слова он говорил! Как смотрел! А уж как сладки его губы, а руки такие сильные, властные.
Симза видела, что сестра все равно печаль таит в глубине души, хоть и искренне радуется за нее.
- Тэли, мама знает, но переживает. Отмахнулась я от пророчеств, поверила что жизнь счастливую и долгую проживу, рядом с любимым. А ты чего такая грустная? Ты попросила Арсена нам пугало смастерить? По глазам вижу, что забыла. Тэли, Тэли! Нам пугало нужно, иначе змея затухнет и не высушим ее. Пойди к Арсену, скажи мы порошок из змеи хотим сделать, и что я тебе наказала без пугала не возвращаться! - шутливо грозится она сестре.

Нет в бездонных глазах Рубины и капельки тепла для него. Потух огонь, что манил к себе. Холодно сверкают её глаза, больно хлещут слова. Чужой он, Генри и сам знает. Всем им чужой, а ей – нет. Она поймёт это скоро. Он делает к ней шаг, а она руку вперёд выставляет. Отталкивает. Клянётся проклясть. Так больно Генри никогда не было. За что она так? Чем он хуже цыган? Кожей светлой и глазами синими? Побольше них он знает о долге и чести, неволе, в которой живёт высшее общество. Лучше неё знает, что не должен был приходить в табор, но сама позвала, душу украла.
Рубина идёт впереди, не оборачивается. Холодная такая, чужая совсем. Почему-то больно, а он ведь её не знает почти. Не смотрит даже на него, ранит ещё глубже, просто другой велит его куда-то вести. Он мотает головой на слова молоденькой девушки, смотрит вслед безразличной красавице. Рубина теряется среди других цыган – Генри разворачивается и идёт к двуколке. Зря он приехал, только хуже стало.


Кузина тоже к коляске спешит. Генри пытается выглядеть беспечно, растягивает губы в учтивой улыбке:

- Рад, что не пришлось вас искать, кузина. Всё хорошо? - Окинул девушку взглядом и мельком взглянул на служанку. - Ты же не отходила от мисс ни на шаг, как я велел?

Генри сам заметил, что повысил голос и замолчал. Помог Лили забраться в двуколку, кинул мальчишке монетку и сильно хлестнул лошадей.

Отпускает норовистый цыган из своей решительной хватки, улыбка самодовольная с губ его пропала в ту же секунду. Поделом.
Проснулась в мисс Лилиан враждебность к чужакам, поняла наконец, что воротиться в дом следует. Зашагали девицы в сторону двуколки быстрым шагом, каждый о своем думал.
Глаза его пронзительные темные смотрели пристально, речи порывистые мятежные, подобно ветру стремительному... Красив цыган, с душой горячей, обжигающей.
Огнем управляет значит, в душе мисс Лилиан читал... Что пытался найти он там?

- Ни на секунду не отходила, - отчеканиваешь лорду Глинкерик. Не встреваешь более: рассказывать о случившимся или нет - дело мисс Лилиан.
Хочу видеть представление его с пламенем. Усаживаясь в двуколку, оглядываешься невзначай, снова встречаясь глазами с обжигающим взглядом. Ухмыляется опять мужчина. Хочу снова сорвать это улыбку с уст его.

Слышит отца Арсен, и сердце радуется, слушая, как он порядок наводит. Лучше всех отец умеет со всем справляться. Куда ему отходить от дел? Кто ему заменой стать может? Нет пока такого.

Пока шумит отец, подошёл Арсен поближе. Про ответ Рубины он с утра рассказал, теперь ему бы новое шепнуть отцу.
- Не сговаривайся с Эйш, отец, - негромко говорит Арсен, чтоб никто другой не услышал. - Не будет с Витой нам счастья. На ком хочешь женюсь, но её неволить не буду.


P.S. папаня - ты супер!

Беспокойно Рубине, хочется ей скорее в путь, уехать отсюда подальше, забыть все, как страшный сон. Словно беда неминуемая вот-вот придёт. Но только Рубина не шувани, чтобы будущее видеть. Неизвестны ей судьбы людские, как и своя неизвестная. Глупые её мысли, надо к старой Эйш пойти, чтоб успокоила. Да не любит её Эйш и Вита не привечает. Прямит спину Рубина, подбородок поднимает. Любые невзгоды по плечу и переживет она.
Видит, как отказывается гаджо идти к бабушке Эйш. Но подойти к нему и упросить нельзя. Как бы не навлекла на себя и семью Рубина беду. Ох и опасные у гаджо глаза, словно море бушует, вот только в море огня не бывает, а в его глазах светится. Не место ему в таборе... Когда уезжает он с молодыми мисс, Рубина вслед смотрит, мыслям своим кивает. Так правильно.

- Бабья дурь это! -Отсекает Рубина. Любви Зора захотела, все её хотят, да нет счастья в любви. Только страдания. - Сговоренной только жениха любить можно, с годами любовь приходит. И в ваше вардо с детьми придёт. Воли нет, Рустэм, но и ведь отца нашего волю не нарушить. Не ославишь ты его имя, не позволишь нам вслед плевать. - Берёт Рубина брата за руку, смотрит внимательно - неужели для тебя её слова важнее отца слова данного?

- Ты не говорила про пугало. Ты про струны и про смычки говорила. А их я принесла и возле кибитки оставила. Нет. Не пойду. - выглядеть дурой она не хотела. Итак уже ему глаз намозолила. Не мила ему, так зачем навязываться. - Может как-нибудь сами смастерим? У отца есть инструменты.
Её спасает приказ вайды.

- Пойду я, погадаю. А ты подумай, что можно сделать, а то и правда твоя змея стухнет. Хотя она уже принесла радость в наш дом.
Разворачивается и идет навстречу двум гаджо. Пытаясь вспомнить все свои навыки.

- Тэли, постой, гаджо уже уезжают! - догоняет она сестру, хватает за руку и строгим тоном говорит, - Послушай, что я скажу, птичка. Если ты думаешь, что я слепая, и не понимаю о ком ты слезы ночами льешь, то значит, ты меня плохо знаешь! За счастье свое бороться нужно, да и важно понять, счастье ли это или каприз. Может Арсен у тебя в мечтах весь такой идеальный, а на деле не стоит и одной твоей слезинки. Пока будешь вздыхать, и не попытаешься пообщаться с ним, так и будешь страдать. Я ж тебя не сватать отправляю, а просто за помощью, для твоего же блага. И нет ничего постыдного в этом! Под лежачий камень вода не течет, золотая моя. Я тебе всем сердцем счастья желаю, но разобраться в себе только ты сама можешь. Подумай и решай, идти к Арсену или нет. Если что,я в вардо, готовлюсь к вечеру. С тебя пугало.

И ушла Симза, оставив сестру.

Несколько шагов сделали, окликнул бородатый цыган. что главный тут. Сердитым он мне показался. И не зря.
Тем цыганам, что с нами говорили что-то сердитое бросил и еще кому-то, не поняла я.
А потом и к нам обратился, даже поклонился слегка
- С табором не звали, да мы бы и не поддались на такие речи лукавые, - спокойно смотрю на египтянина. - И гадать не надо, благодарю, домой поедем. Матушка к обеду ждет. - Поклонилась слегка и пошла к коляске вместе с Мегги. Не хочется мне сейчас ничего - ни гадать, ни долее тут оставаться. Что-то всколыхнули внутри черные глаза цыгана. Не пойму сама, что хочется. Домой, скорее домой.
Около двуколки уже кузен прохаживается. встретил нас улыбкой. но только глаза мне его не понравились - грустные. Да и улыбка, если присмотреться, как приклеенная, словно в душе есть что, о чем говорить не хочет. Его право.
- Более чем, милорд.- Принимаю его руку и сажусь в двуколку, расправляю платье. - Едемте домой, маменька, поди уже волнуется, да и тетушка.
На слова, обращенные к Мегги и ее ответ
молча киваю. В самом деле вместе мы были, так что ни лжи. ни лукавства в этом нет, разве что слегка. Но что я сказать могу. если сама не понимаю, что происходит.
На конюшне велю седлать Ласточку, бегу в дом - переодеться в амазонку и, вскочив на коня, несусь, куда глаза глядят. Главное - быстрее. мальчишка-форейтер кричит что-то вслед, только я его не слышу. Ветер свистит в ушах. В мужском седле еду - под юбкой брюки надеты, чтобы удобнее было сидеть на лошади. мне сейчас нужна эта скачка, чтобы прийти в себя.

Никуда не убегаю, готова по дороге встретить кого угодно, просто единственный способ снять напряжение.

- С годами приходит, говоришь? - нахмурился Рустэм, сжал сестрину руку и выпустил. - Приходит она, сестра, к женщинам смирным да кротким. К тем, у кого сердце как мед сотовый. А Зора упрямая девушка, скрытная. Довела до сватовства, и только тогда призналась. А представь, если б женился я, а ее любовь наружу вышла и оказался я опозорен как муж? Такое только кровью смывать, и то не смоешь... Нет, сестра, не верю я, что придет к нам любовь. Нет у меня больше доверия к женщинам. Захочет Бар изгнать - пусть изгонит. Но не женюсь.

Знает Рустэм, что слышат его слова горькие и невеста, и друг. Но не может больше спокойным быть, не может наблюдать, как другие его судьбу решают.

- Нет нам общей дороги, Зора. Как ты и сказала - прими свою участь. И я свою приму.
_________________

Это она уже и сама увидела. Двуколка с двумя молодыми девушками и молодым мужчиной покачнулась и поехала в сторону селения. Тэли развернулась на призыв сестры и встретила ее строгий взгляд. Симза редко так на нее смотрела, а когда смотрела, мороз шел по спине Талэйты. Вот и сейчас она почувствовала озноб и передернула плечами.

Развернулась и ушла, оставив Талэйту в смятении. Это на словах все так просто. Пойди, поговори. А ты пробовала когда-нибудь идти, когда килограммовые путы на ногах, когда боишься не то, что слово сказать, а глаза поднять. Когда сердце стучит так, что кажется что слышат все в округе. Все это она проговаривала в уме. Пытаясь восстановить бушующее пламя внутри. Да, решать ей. А может и правда, сестра права. Может придумала она все? С любовью той. Зародила она зерно сомнения в душу. Посмотрела она в сторону вардо Зоры. Возле него стоял Бар и Арсен. О чем-то говорили они. Снова надо переждать. А что сказать ему? Что туга на ум? Что не сразу поняла сестру и та просила вовсе не смычки и струны, а пугало. Может этим улыбку вызовет. Совсем не весел Арсен был. Боль и тоска в глазах проскальзывает. Может что с Витой не так? Когда она уходила с берега, оба были довольны видом друг друга. Так почему грустен ты, Арсен?

Отказался Рустэм. Как и наречённая его, никого не пожалел. Себя не жалко - сестру бы пожалел. Но, выходит, нет ему дела до того, что случится с Рубиной, с Баром и всей его семьёй. Как и Зора, только о себе думает. Муж и жена - одна сатана. Душа в душу жить могли, а теперь беда будет.
Бар отказался от предложения Романа. Что таить, он вздохнул свободно. Знает себя, знает, что не забудет, что для Зоры мужское слово ничего не значит. Кто отца не уважает - мужа уважать не будет. Но он беду отвести мог, и с Зорой бы справился. Такой, как она, твёрдая рука нужна - с ним бы не забаловала. А если ослушаться хоть в чём-то посмела бы - напомнил кто в доме хозяин. Заучила бы она эту науку быстро.

Роман посмотрел на Бара, ожидая решения вайды. Быть беде.

Бросила на Зору Рубина взгляд свысока, головой помотала:
- Да разве же она понимает что? Ну придумала, так не слюбовалась же, а то убежали уж давно. Глупая она, молодая ещё, - Рубина попробует снова взять руку брата, но он не дает., - Всё подружки ей напели, вот она и послушалась, а как замуж выйдет, то не до подруг уж будет. и забудет про любовь свою, лишь к тебе и останется. она ведь не знает, какого это замужем быть. Ты прости её, Рустэм, глупую. Свадьбу отложим, пообвыкнитесь. Бар даст нам время... Он мудр...

- Значит своё слово против нашего отца слова ставишь? Да почему ты о ней подумал поперёд, - Рубина кивает на Зору, - а обо мне нет? Не только на свою голову беду кликаешь.

Упирает Рубина руки в боки.
-Глупая она и молодая, - сверкает глазами, на Зору смотрит, головой качает. На Бара взгляд переводит, голову склоняет, ему решенье принимать.
-

Пригласили их гаджо дать вечером преставление, да не где-нибудь, а во дворе самого хозяина здешнего. Но до того как придут туда рома, Тагару надо было ещё обязательно переговорить с Богданом, или с Рустэмом, а лучше с обоими. Напевая себе под нос что-то легкомысленное, он свернул через лесок, направляясь к табуну, когда около малинника наткнулся на лежащую ничком на траве девушку. Фигурка знакомая в ворохе юбок, плечи подрагивают подозрительно. Сдавленные всхлипывания слышны. Остановился Тагар, забыв моментально, куда шёл и зачем. В душе всё перевернулось. Наклонился, тронул за плечо, поднимая с земли.

- Кто обидел тебя, ясноглазая?

Обернулась девушка на его голос, гневно очами сверкнула, вскочила на ноги, так что юбки яркие вихрем взметнулись. Понял Тагар, что сбежит она сейчас, поймал за руку. Похоже, что именно на него сердится девушка. Чем он обидеть её мог? Обвил Тагар рукой тонкий стан, к себе девушку привлёк.

- Что с тобой, Ви-ита, - не спеша, нараспев её имя произнёс, словно пробуя на вкус его. Нравилось ему как звучит оно, когда он произносит его вслух, и когда про себя произносит, тоже нравится. - Отвёл Тагар с лица девушки пряди чёрных волос, мягких, как самый дорогой шёлк, погладил нежную щёку, и прикипел взглядом к пухлым розовым губам. Не были они сейчас испачканы малиновым соком, как давеча, но ещё сильнее захотелось прильнуть к ним, на вкус их попробовать, мягкость почувствовать. Да ведь одни они, никого вокруг нет, наклонился Тагар к лицу девушки, губами легко губ коснулся.