Мелисса Мэрр "Хрупкая вечность"

Ирчик, если нужна помощь я могу, но не уверена что, что-то смогу серьезное сделать, только по мелочи Да и вообще; чем смогу-помогу
___________________________________

Анитка, круто, спасибо)). Только я, наверное, добью сама заразу-главу)). Кинана там позову или еще кого... )))
_________________

Иришка! Что-то ты совсем загрустила.

Рима! Классно придумала!!!
___________________________________

Ну надо же человека поддержать. А так как я в курсе, что она ентих красавчиков обожает, вот и получилось... то что получилось.

Очешуительно получилось)). Спасибо! Оч надеюсь, что в первой половине следующей недели выложим проду. (Гости у меня сейчас, никак за главу не сесть.)
_________________

Рада, что тебе понравилось. Гости это хорошо. Желаю оторваться по полной.

Спасибо, Рим)), я стараюсь))
_________________

 » Глава 14

Перевод - Euphony, бета-ридинг - Lark
_________________________________

Глава 14



Пока Эван провожал Эйслинн из дома, она ни разу не приняла его помощь. Не взяла его за руку для поддержки, спотыкаясь на ступеньках. Ее ладонь лежала на ране, как будто это могло облегчить боль.
Я Летняя Королева. Я сильнее всего этого.
Однако боль не проходила. Дония проткнула кожу и мышцы, и эти мышцы напрягались при каждом движении. Идти, не испытывая боли, было невозможно, и с каждым шагом Эйслинн все больше хотелось плакать.
Но это не значит, что кто-то должен это видеть.
Двор дома Донии заполонили фейри. Трупно-бледные, почти белые сестры Скримшоу передвигались по снегу, словно призраки. Боярышная девушка сидела на ветке заиндевевшего дуба. Ее алые глаза блестели, как покрытые льдом ягоды. Кто-то с изодранными крыльями сел позади нее. Под деревом стояла глайстига , расставив козлиные ноги так, словно была средневековым лучником и собиралась выстрелить из лука. Все они наблюдали за тем, как Эйслинн покидает дворец их королевы.
Они все слышали.
В тот момент, когда Дония нанесла удар, Эйслинн закричала. Новость о том, что на кого-то напали, не могла пройти незаметно. Они слышали ее крик, а теперь видели мокрое пятно крови на блузке вокруг ее ладони.
Я не слабая. Меня не победили.
Дойдя до середины дорожки, Эйслинн выпрямилась.
- Можешь идти, - сказала она Эвану.
Лицо рябинника ничего не выражало. Наблюдавшие за ними фейри казались растерянными. Но Эйслинн не собиралась радовать их, показывая свою слабость. Опустив руку, она дошла до конца каменных плит. От боли ей пришлось остановиться и прислониться к железным воротам, которыми заканчивались владения Зимней Королевы. Достав из кармана сотовый, Эйслинн прикрыла «иллюзией» кровь и свою неестественную бледность и ступила на тротуар.
Еще немного.
Она успела пройти только один квартал, когда слезы полились по щекам. Даже не глядя на телефон, Эйcлинн нажала кнопку и удерживала ее несколько секунд. Когда он ответил, она не дала ему вставить ни слова:
- Ты мне нужен. Забери меня.
Повесив трубку, Эйслинн скользнула на тротуар. Она с трудом открывала глаза, и это ее беспокоило.
- Это несерьезная рана, - сказала она самой себе, а фейри не лгут.
Не сводя глаз с воронов, которые расселись на выступе здания напротив, Эйслинн нажала на другую кнопку и поднесла телефон к уху. Услышав голос Сета, даже несмотря на то, что это была всего лишь запись, она улыбнулась. Как можно спокойнее Эйслинн проговорила:
- Сегодня не смогу с тобой поужинать. Кое-что случилось… Люблю тебя.
Ей хотелось, чтобы он пришел, но она истекала кровью посреди улицы и была отличной мишенью для захвата или очередного нападения, а он смертный. Ему небезопасно находиться в ее мире. Ее мир вообще опасное место.
Мимо Эйслинн проходили смертные. В противовес тишине и покою, которые она нашла внутри себя и так старалась удержать, вокруг было множество звуков и движений. Где-то ниже по улице она слышала людей на автобусной остановке. Гул, создаваемый теми, кто приехал и пришел на остановку, на несколько мгновений стал громче. Вороны закричали, и их хриплые голоса влились в поток шума смертного мира вокруг Эйслинн. Она прислонилась к стене здания головой, даже не думая о саже и грязи. Стена была теплой, а тепло – это все, что ей сейчас было нужно.
- Тепло все исправит, - подумала Эйслинн вслух с той же интонацией, что сейчас звучала в ее мыслях.
Тепло, зной, лето, солнечный свет… Тепло, зной, лето, солнечный свет… Он принесет их с собой.
Эйслинн дрожала. Мысленно она видела кусочки льда, которыми Дония пронзила ее кожу. Осколки Зимы сейчас были в ее теле. Это было уроком. Уроком и предупреждением. Это не смертельно. Однако Эйслинн сомневалась. Сидя там, посреди улицы, она спрашивала себя, не была ли нанесенная ей рана серьезнее, чем это входило в планы Донии. Тепло, зной, лето, солнечный свет… Тепло, зной, лето, солнечный свет… - словно молитву, повторяла про себя Эйслинн. Он придет. И принесет с собой зной и солнечный свет.
Тепло, зной, лето, солнечный свет… Я вовсе не так серьезно ранена. Не так… Но все было серьезно. Эйслинн казалось, что она умирает. Быть фейри означало жить вечно. Но если он не придет сейчас, вечности не будет. Тепло, зной, лето, солнечный свет… Я умру.
- Эйслинн? – услышала она, когда Кинан поднял ее.
Его кожа была затвердевшим солнечным светом, и Эйслинн сильнее прижалась к нему. Он говорил что-то и кому-то, но сейчас это не имело значения. Капельки солнечного света падали на ее лицо, словно дождь, и тут же впитывались в кожу.
- Так холодно…
Эйслинн дрожала так сильно, что наверняка бы упала, если бы Кинан не держал ее крепко в своих руках. А потом мир померк.


Проснувшись, Эйслинн обнаружила, что лежит в постели, но не дома, не в своей кровати во дворце на холме и даже не у Сета. Взглянув вверх, она увидела сплетение лоз над головой. Ей еще никогда не приходилось видеть их отсюда. Только однажды она стояла в дверях и поражалась тому, как лозы переплетаются между собой и вьются вокруг кровати Кинана.
- Что это? – спросила она, зная, что он в комнате. Ей не нужно было видеть его, чтобы знать это. Сейчас ни в каком другом месте он быть не мог.
- Эш… - начал он.
- Эти лозы. Нигде во дворце их больше нет. Только здесь…
Он подошел и сел на краю огромной кровати, которая была покрыта до смешного претенциозной красно-золотой парчой.
- Они называются «Золотая чаша». Мне они нравятся. Мне жаль, что у нас были разногласия. Прости меня.
Эйслинн не могла заставить себя посмотреть на него. Было глупо смущаться в этой ситуации, но именно так она себя сейчас чувствовала. Эйслинн прокручивала в мыслях разговор с Донией, как будто, если пережить его мысленно, что-то могло измениться. Однако сразу за этими мыслями пришел страх. Я могла умереть. Была ли это правда, Эйслинн не знала наверняка, но, истекая кровью в одиночестве на улице, именного этого она и боялась.
- И ты меня прости.
- За что? Ты не просила ничего неожиданного. – Голос Кинана был таким же теплым, как и его слезы, когда он поднимал Эйслинн с земли. – Мы разберемся со всем этим. Сейчас главное, что ты дома и в безопасности. А как только я узнаю, кто…
- Дония. Кто же еще? – Эйслинн подняла голову и посмотрела ему в глаза. – Дония напала на меня.
- Дон? – Кинан побледнел. – Нарочно?
Эйслинн пожалела, что не может выгнуть одну бровь, как это умел Сет.
- Нападение на меня вряд ли можно считать несчастным случаем, верно? Она пальцами проткнула мой живот и засунула в меня весь этот лед. Достаточно льда, чтобы я заболела. – Она попыталась сесть, но тут же почувствовала, как ранки сопротивляются этому движению. Боль не была такой острой, как в тот момент, когда Дония нанесла удар, но даже от ее отголосков на глаза Эйслинн навернулись слезы. – Определенно фейрическое исцеление сильно переоценивают.
- Все потому, что это была Дония. – Голос его был спокоен, но раскаты грома за окнами явно противоречили его видимым попыткам не выйти из себя. – Она наша противоположность. И она королева.
- И… что теперь?
Кинан снова побледнел.
- Я не хочу войны. Война не может быть первым же ответом на все вопросы.
Оказалось, Эйслинн задержала дыхание, поэтому сейчас громко выдохнула. Она тоже не хотела войны, тем более, когда ее Двор настолько слабее Зимнего. Одна мысль о том, что ее фейри испытают такую же боль, какую испытала она, приводила Эйслинн в ужас. В Фэйри и так было неспокойно из-за смены власти в трех Дворах.
- Хорошо, - согласилась она.
- Если бы это был кто угодно, кроме Донии, я бы с радостью убил его. – Кинан убрал волосы с лица Эйслинн, добавив в этот жест капельку солнечного света. – Когда я увидел тебя… Она напала на тебя, а значит, и на мой Двор.
Эйслинн не хотелось возражать. Ощущение ужасного холода в ее теле было еще слишком свежо. На краткий миг она пожалела, что они не так близки, чтобы можно было попросить его лечь рядом и обнять ее. В этом желании не было ничего сексуального или даже романтического, это был способ почувствовать солнечный свет, который был так необходим. Тепло, зной, лето, солнечный свет… Но, тем не менее, Эйслинн покраснела от чувства вины, которое захлестнуло ее при этой мысли. Для него это будет значить нечто другое, а Эйслинн не собиралась заходить так далеко.
- Я мог бы помочь, - смущенно сказал Кинан, указывая на ее живот. – Я бы и раньше это сделал, но учитывая, как ты… относишься к своему личному пространству… особенно после того как…
Кончиками пальцев Эйслинн ущипнула блузку – это была не та окровавленная блузка, которая была на ней.
- Если так, то откуда на мне это?
- Сиобан. Она переодела тебя, когда я проверил рану. И пока я проверял, она все время была здесь.
Взяв Кинана за руку, Эйслинн сжала его ладонь.
- Я доверяю тебе, Кинан. Даже если ты, - она вспыхнула, - переодел меня.
И это была правда. Она могла чувствовать дискомфорт от их близости и его внимания, но была уверена, что он не станет манипулировать ею и заставлять делать то, чего она не хотела, или что могло причинить ей вред. Эйслинн сомневалась в этом, когда не знала его, но теперь в глубине души он верила, что права. Дония ошибалась.
- И как бы ты помог? – спросила она.
- Солнечным светом. Как когда-то ты помогла мне, только чуть-чуть больше. Эта рана будет заживать так же медленно, как если бы ты была…
Голос Кинана сорвался.
- Смертной, - закончила за него Эйслинн. – Все в порядке, в этом слове нет ничего такого. Я знаю, кто я, Кинан. – Она вдруг осознала, что по-прежнему держит его за руку, и снова сжала ее. – Будь я смертной, была бы уже мертва.
- Будь ты смертной, она бы тебя и пальцем не тронула.
- Не уверена. Если бы ты заботился о Летних девушках… так же, разве она бы не сделала с ними то же самое, что и со мной?
О том, что Дония может быть такой жестокой, Эйслинн никогда не думала, но лежа в кровати Кинана с четырьмя ледяными порезами было сложно продолжать в том же духе.
Поначалу Кинан молчал, уставившись на лозы «Золотой чаши», обвивающие изголовье кровати. Прямо на глазах распустились бутоны, превращаясь в фиолетовые звезды, и тонкие стебли потянулись к нему.
- Кинан? – напомнила о себе Эйслинн.
- Я не знаю, - отозвался, наконец, он. – Прямо сейчас это не имеет значения.
- А что имеет?
- Что она напала на мою королеву.
В глубине его глаз замерцало что-то новое, словно поднялись мечи, готовые к бою, и полыхнули блеском металла на солнце.
Наверное, проблеск гнева в глазах короля должен был напугать Эйслинн, но он, наоборот, успокоил ее. Пугали ее другие эмоции, которые она, как ей казалось, заметила в его взгляде: чувство собственничества, страх, желание.
- Но ты ведь пришел за мной. Я поправлюсь.
С этими ее словами Кинан отнял руку.
- Могу я помочь тебе?
- Да.
Эйслинн не стала спрашивать, что ему для этого нужно. Это означало бы сомнения, а ни ей, ни ему не хотелось сомневаться друг в друге, тем более, прямо сейчас. Они были друзьями. Партнерами. Они могли разобраться со всеми проблемами. Потому что должны были разобраться.
Я жива сейчас только благодаря ему.
Если Кинан не вытащит лед изнутри, этот лед не даст ранам затянуться. И со временем потеря крови ее убьет.
Кинан убрал в сторону тяжелое одеяло и мягкий плед вместе с ним.
Хотя ей было больно, Эйслинн все же почувствовала, как внутри нарастает напряжение. И у нее зародилось не очень приятное подозрение, что напряжение это отнюдь не от боли, а от предвкушения.
- Можешь поднять блузку? Мне нужно видеть раны, - сказал Кинан чуть дрожащим голосом, то ли от страха, то ли от того, о чем Эйслинн даже думать не хотела.
Дверь комнаты была открыта. У них не было личной жизни, которую нужно было бы прятать от чужих глаз, но никто бы даже не приблизился к комнате, когда они были там вдвоем. Двор принимал их партнерские отношения без интима, но такое положение дел никого не радовало. И это не было секретом.
Эйслинн молча подняла край блузки, оголив перед Кинаном живот. Раны были прикрыты белым бинтом.
- Это тоже убрать? – спросила она.
Он кивнул, но помочь не предложил. Его руки были сцеплены в замок, а сам Кинан избегал прямо смотреть на Эйслинн.
Аккуратно она оторвала пластырь и сняла бинт. Темно-фиолетовые синяки окружали четыре кроваво-красных раны. Ненамного больше дюйма в диаметре, раны уходили глубоко в ее тело. Проткнув пальцами живот Эйслинн, Дония уже внутри увеличила куски льда.
- Больно не будет, - пробормотал Кинан. – Но, боюсь, будет несколько… неудобно.
На этот раз Эйслинн покраснела сильнее.
- Я тебе доверяю.
Не говоря больше ни слова, он надавил ладонью на обмороженный участок кожи. Прикосновение его руки было словно электрический ток, а в глазах Кинана волны океана омывали заброшенный пляж в лучах великолепного рассвета.
Острое удовольствие пронзило Эйслинн, и она с силой втянула носом воздух.
Он не отводил от нее взгляда, пока солнечный свет впитывался в раны. Пристально глядя ей в глаза, Кинан заговорил:
- Ты исцелила мороз Бейры поцелуем. Я бы тоже мог быстрее вылечить тебя, но… не могу, не так. Я хочу, Эш. Я хочу воспользоваться ситуацией, чтобы поцеловать тебя… сюда, - его взгляд метнулся к ее голому животу, - хочу использовать доверие, которое ты испытываешь ко мне, прямо сейчас, чтобы мы могли затеряться друг в друге. Но не могу. Не могу, когда ты моя и не моя одновременно. Лечить тебя так, как сейчас, получится медленнее, зато так будет лучше. Для тебя и… для всех.
- Думаю, это правильно, - сказала Эйслинн и сделала еще один вдох.
Ее сердце выбивало опасный ритм, а все тело пронизывали струны чистого блаженства, когда от солнечного света внутри нее таял лед. И все это время Кинан смотрел на нее с таким восхищением во взгляде, от которого ей всегда хотелось убежать. Но сейчас бежать было некуда.
Эйслинн уговаривала себя отвести взгляд, но бесполезно. Все, что она могла, - это смотреть и смотреть на него.
Солнечный свет становился сильнее. Эйслинн схватила запястье Кинана и задрожала – не от холода, а от наслаждения, покалывающего кожу и растекающегося по венам. Отрицать бесполезно – это было сексуально. Всего одно прикосновение его руки к ее животу, а ощущения были такие же, как от того, что у Эйслинн было с Сетом.
Кинан глубоко и ровно дышал, и она пыталась сконцентрироваться на этом ритме, чтобы отвлечься.
- Ты должен остановиться…
- Должен?
- Да, - прошептала она, но не убрала его руку и не отпустила его запястья.
Солнечный свет вдыхал жизнь в ее кожу. Его солнечный свет. Наш свет. С губ Эйслинн сорвался вздох, когда пульсация света, льющегося из его ладони в нее, усилилась и заменила собой все остальные ощущения. Она закрыла глаза, а удовольствие волна за волной накрывало ее тело.
Цветы с шелестом потянулись к свету, которым они оба наполняли комнату.
А потом Кинан убрал руку.
Эйслинн казалось, что на ее коже должен был остаться ожог. Она взглянула вниз – ничего не было. Четыре крошечных пореза все еще были видны, но синяки почти исчезли.
- Ты в порядке? – тихо спросила она.
- Нет, - ответил он, тяжело сглотнув. Казалось, Кинан в таком же замешательстве и чувствует себя таким же уязвимым, как и Эйслинн. – Я не хочу быть без нее, не хочу быть без тебя. Она прогоняет меня из-за того, что я чувствую к тебе. Вы обе требуете, чтобы я делал выбор, который никак не вяжется с тем, что, по моим убеждениям, я должен делать. Я мог бы быть счастлив с любой из вас, но я страдаю, и я слаб из-за того, какие у нас сейчас отношения.
- Мне очень жаль, - отозвалась Эйслинн, чувствуя себя более виноватой, чем когда бы то ни было.
- Мне тоже, - кивнул Кинан. – Я бы, скорее, умер, только бы не видеть, что тебе больно, но я никак и никогда не смогу напасть на нее. Ты моя королева, а она… Я всегда любил и люблю ее, порой кажется, что это навеки. Если ты хочешь, чтобы между нами было нечто большее, - он провел пальцами по ее все еще голому животу, - я расстанусь с ней навсегда. Когда я нашел свою королеву, я знал, что должен буду это сделать. И она знала. Мы оба приняли это. Король должен быть со своей королевой. Я это чувствую. Каждый раз, когда ты прикасаешься ко мне, я это чувствую. Это как…
- Неизбежность, - закончила Эйслинн шепотом. – Я знаю, но я не люблю тебя. Мне не нужно было соглашаться на это исцеление, да?
- Ты была ранена. А я не предупредил тебя, что это будет похоже на…
- На секс? – вспыхнула Эйслинн. – А когда я тебя исцелила, ты чувствовал то же самое?
- Не так сильно. Тогда раны были небольшими, и тогда была зима. – Ладонь Кинана лежала рядом с рукой Эйслинн. Он не прикасался к ней, но она чувствовала исходящий от него манящий жар. Кинан сжал руку в кулак. – Я не должен был влюбляться в ту, которая не является моей королевой. Я должен любить тебя, а не ее. А ты должна была полюбить меня.
По щекам Эйслинн покатились слезы, и она не могла с уверенностью сказать, почему плачет – от стыда или от боли.
- Мне очень жаль, - в который раз сказала она. – Мне нужна свобода от тебя. Мне очень жаль. Я… Прости.
Кинан вздохнул, но не убрал руку.
- Я должен был попытаться. Если бы мы были вместе, все было бы гораздо проще.
- Но я не люблю тебя, а Дония любит. Если бы я могла поменяться с ней местами, я бы сделала это. Я ушла бы из Двора, если бы могла. Если бы это поставило все на свои места…
- Тогда ты сильнее, чем я. Я хочу иметь все и сразу: свой Двор, королеву и любовь. Когда ты стала моей королевой, ты подарила мне мой Двор, но, – Кинан отстранился, - не себя саму. По крайней мере, пока что. Вся эта гонка за то, чтобы обрести свои силы, сделала меня недальновидным. Мне нужно только держаться от тебя на расстоянии, пока мы не осознаем, что должны быть вместе. Может, нам нужно постоянно держать возле себя охранников, чтобы не оставаться здесь наедине, или еще что-то…
- Ты поможешь мне сделать Сета…
- Нет. Никогда. Я могу больше помогать тебе сейчас, но ни за что не обреку Сета на проклятие. Даже если бы я не хотел тебя, я не сделал бы этого. Со временем, Эйслинн, мы поймем то, что есть между нами. Ты и я вместе – это неизбежно. Но сейчас я ухожу. – Он повернулся к двери. – Не знаю, как мне продолжать жить отдельно от тебя, но пока у тебя будет Сет, я буду стараться быть с Дон.
- И что будешь делать теперь?
- Поговорю с Донией о нападении на тебя. Надеюсь только, что уже не слишком поздно.
Казалось, ему больно. Эйслинн тоже почувствовала укол боли, когда дверь за Кинаном закрылась.
Несколько секунд она смотрела на закрытую дверь. А потом позволила себе поплакать. Она была в безопасности. И она была жива. Все как-то разом навалилось, и Эйслинн все больше и больше запутывалась. Вся ее жизнь изменилась, и ей порой казалось, что она все портит. Сет не был счастлив. И Кинан тоже. А еще нападение того, кого она считала другом. С этим Эйслинн не могла спокойно смириться.
Она так наплакалась, что и не заметила, как уснула.


Проснувшись, Эйслинн увидела в дверях спальни Кинана Сета. Он не переступал порог, чтобы войти.
- Ты собиралась мне что-то рассказать?
Она моргнула, чтобы прогнать сон из глаз.
- Тэвиш при любом раскладе мне ничего не скажет, а Летние девушки только плакали да бросались обнимать меня, - продолжал Сет. – Все они в унисон твердили только одно, что ты здесь. Если бы ты была здесь, потому что решила провести с ним время, вряд ли они бы плакали.
- Сет, - произнесла Эйслинн и, попытавшись сесть, вздрогнула от боли. И тут же положила руку на живот.
- Тебе больно, - Сет уже был рядом с ней. – Он…
- Нет, Кинан не причинил бы мне вреда. Ты и сам это знаешь.
- Кто тогда?
Эйслинн рассказала ему все, что случилось, умолчав только о том, что она чувствовала, когда Кинан лечил ее. А потом добавила:
- Думаю, быстрое исцеление не прогонит сразу всю слабость, - и показала ему живот, на котором все еще виднелись слабые ушибы. – В принципе, это даже не больно, но все еще горит, как будто там воспаление. Фэйрическое исцеление и все эти…
Сет сел на пол возле кровати.
- Выходит, он тебя исцелил. Так же, как ты его? Поцелуем?
- Нет, просто рукой. – Она вспыхнула, и это сказало Сету все то, о чем она умолчала.
- Скажи мне, что это не было чем-то особенным, Эш. – Его голос был тихим и полным боли. – Скажи, что это не показалось интимным ни для кого из вас.
- Сет…
- Скажи, что я не теряю тебя все больше и больше с каждым долбаным днем.
Он вглядывался в ее глаза в поисках ответов, которых у нее не было. Потом закрыл глаза, опустил голову и уткнулся лбом в матрас.
- Сет, я… Мне нужно было лечение… Ты не мог бы… Я имею в виду… Прости меня. Но мы с ним поговорили. Он, кстати, первым начал. Мы собираемся найти способ все уладить.
- Надолго ли?
- Пока ты… - начала Эйслинн, но не смогла закончить.
- Пока я здесь? Пока я жив? – Сет поднялся на ноги. – А что потом? Я знаю, как он выглядит, когда ты прикасаешься к нему. Это не… Это не какая-то там обычная реакция. И я не смог тебе помочь. Снова. Ты даже не позвала меня, потому что считаешь меня недостаточно сильным.
Сет покачал головой.
- Прости меня, - сказала Эйслинн и протянула руку.
Он взял ее.
- Я говорила с ним. О тебе. По поводу превращений и все такое, - сказала она осторожно, но ей хотелось, чтобы Сет знал, что она пытается найти способ. По крайне мере, если проживет достаточно долго, потому что в последнее время Эйслинн все чаще и чаще казалось, что угрозы подстерегают ее повсюду.
- И? – На секунду в глазах Сета мелькнула надежда.
- Он отказался, но…
- Так я и думал. Ниалл был прав насчет него. Он бы предпочел, чтоб меня не было в твоей жизни, Эш. И однажды меня не будет. Тогда он получит все, а я ничего. – Сет заставил себя замолчать, и на его лице появилось обманчиво спокойное выражение. Он наклонился и поцеловал ее в лоб. – Знаешь что? Сейчас все это тебе не нужно. Тебе больно. Так что я собираюсь сваливать.
- Сет, прошу тебя. – Сердце Эслинн колотилось, как сумасшедшее. Не этого она хотела. Она не хотела видеть, что ему почти так же больно, как было больно ей, когда ее ранили. – Я ведь стараюсь.
- Я тоже стараюсь, Эш. Но… Это словно попасть в рай, а потом понять, что он ускользает, как вода сквозь пальцы. Сейчас мне нужно побыть одному. Поэтому просто позволь мне уйти.
Сет отпустил ее руку и ушел.
Эйслинн осталась одна. Раненная, лежа в постели, в которой ей не место. За дверью десятки фейри ждали любого ее приказа, но те двое, в которых она по-настоящему нуждалась, отвернулись от нее.

Euphony, Lark!

Спасибо! Спасибо! Спасибо! Спасибо! Спасибо! Спасибо!



Опять с головой окунулась в волшебную атмосферу книги!
И выныривать не хочется. Как будто не Эйслин, а меня подлечили.

Благодарю от всего сердца!

Эйслинн бы сейчас в Москву заслать - уж она бы на холод не жаловалась
_________________

Точно, меня только счастье в виде кондишина спасает.

Этот девайс наверняка придумали в Зимнем Дворе
_________________

Добрые какие!

Ларк,Ирочка! Спасибо!!!
___________________________________