Лоретта Чейз "Последний негодник"

Конечно, напоминают, ведь в значительной части их диалоги это прямые цитаты из различных пьес (и сатирических куплетов, которыми перемежали акты основной пьесы в большинстве театров)

В этой главе прямые цитаты только из Гамлета (все из одной сцены), они выделены кавычками. Остальные сочинены самими героями.
_________________

Да, диалоги супер!

Спасибо!!!
___________________________________

Огромное спасибо .Обожаю почти все романы Л.Ч.,а этот в особенности нравится.

 » Глава 8

Раз пошли на дело я и Рабинович ...

Глава 8


Лидия преподнесла ему сокращенную версию истории достопамятных подарков мисс «Прайс», начав с нападения и ограбления на постоялом дворе и заканчивая сегодняшними вечерними открытиями.
Настоящее имя Тамсин или прошлое Хелены в роли воровки Лидия не раскрыла. Она лишь упомянула, что собирается привлечь на помощь кое-кого еще и вернуться к изначальному замыслу, если только Эйнсвуд не предпочтет вломиться в логово убийц, которые так любят уродовать лица своих жертв до или после того, как задушат их.
Его светлость только хмыкнул.
Он сидел, сложив на груди руки, и ни единым жестом не сопроводил ее повествование. Даже когда она закончила и помедлила, чтобы дать ему время задать вопросы, каковых у него наверняка накопилось множество, он продолжал молчать.
- Мы почти приехали, - сказала она, бросив взгляд в окно. – Может вам лучше осмотреться на месте, прежде чем мы ввяжетесь в это дело.
- Я знаю эту округу, - произнес он. – Жуть как респектабельно для Корали Бриз. В сущности меня удивляет, что она может себе позволить обитать здесь. Товар, которым она торгует, едва ли высшего качества. До мисс Мартин ей далеко. - Герцог бросил на Лидию быстрый взгляд. - Полагаю, вы довольствуетесь собственными исключительными критериями в выборе близких друзей. По всей видимости, вы предпочитаете крайности. Одна ваша подруга высокооплачиваемая шлюха. Другая едва вышла из пансиона для благородных девиц. Вы знакомы с мисс Прайс лишь несколько недель, а уже готовы рисковать собственной шеей, чтобы возвратить ей безделушки.
- Ценность этих безделушек главным образом заключена в их душевной значимости, - пояснила Лидия. – Вам не понять.
- И даже не хочу, - подтвердил он. – Женщины вечно волнуются из-за тех или иных пустяков. Я знаю, что для них и плата за чулки – уже катастрофа. Вы соизвольте «понимать» все, что вам угодно. Меня же заботят куда более скучные вещи, вроде того, как войти и выбраться оттуда незамеченным. Ежели обстоятельства сложатся, то наверно и прикончить кого-нибудь придется, и Джейнз денно и нощно будет пилить меня. Он всегда приходит в скверное расположение духа, когда я являюсь домой с кровавыми пятнами на платье.
- Кто такой Джейнз? – моментально встрепенулась Лидия.
- Мой камердинер.
Лидия повернулась и внимательно изучила его.
Его густая темная шевелюра выглядела так, словно по ней прошелся граблями пьяный садовник. Помятый шейный платок развязался. Жилет был расстегнут, а из-за пояса торчал выбившийся подол рубашки.
Ее обдало жаром при мысли, что кое-какой вклад в его помятый вид внесла и она. Она горячо надеялась, что не все было ее рук делом. Не отложилось у нее в памяти, чтобы она там что-то расстегивала или вытаскивала. Беда в том, что она больше не могла ручаться, что память ее надежней, чем сила разума или самообладания.
- Вашего камердинера стоило бы повесить, - сказала Лидия. – Принял бы во внимание хоть ваш титул, если ничего другого не может, прежде чем позволил вам выйти из дома в таком распущенном виде.
- Кто бы говорил, - возразил он. – У меня, по крайней мере, хоть одежда имеется.
Эйнсвуд не соизволил даже взглянуть на свой наряд. И пальцем не пошевелил, чтобы застегнуть хоть одну пуговицу, заправить рубашку или расправить платок.
А Лидия вынуждена была крепче сцепить на коленях руки, чтобы удержаться и не проделать это самой.
- Дело в том, что вы герцог, Эйнсвуд, - напомнила она.
- Проклятье, то не моя вина.
Он отвернулся и стал смотреть в окно.
- Нравится вам или нет, но это то, кем вы являетесь по сути, - продолжила она. – Как герцог Эйнсвуд вы представляете нечто более значимое, чем вы сами: достославный род, к которому прислушивались столетия назад.
- Ежели мне захочется выслушать назидания о моих обязанностях перед титулом, то могу пойти домой и выслушать проповедь Джейнза, - отмахнулся он, все еще обозревая пробегавший мимо пейзаж. – Мы около Фрэнсис-стрит. Мне лучше выйти одному и осмотреть здание. Вы слишком бросаетесь в глаза.
Не дожидаясь ее согласия, он дал указания кучеру остановиться на безопасном расстоянии от дома.
Лишь Эйнсвуд взялся за дверь, чтобы открыть ее, как Лидия предупредила напоследок:
- Надеюсь, вам не придет на ум пытаться сделать что-то самому. Это дело нужно тщательно обдумать. Мы не знаем, сколько их там сегодня вечером, так что вам не стоит вламываться с какими-то наскоро состряпанными идеями…
- Поди уж, пора бы горшку перестать попрекать котелок сажей, - заметил он. – Я знаю, что делать, Гренвилл. Прекратите суетиться.
На том он толкнул дверцу и сошел.

В намеченный для преступных замыслов день Лидия проспала.
Отчасти потому, что накануне она вернулась домой запоздно. Она провела больше часа, споря с Эйнсвудом, после его возвращения с предполагаемого места преступления. Ему в голову взбрела причудливая идея осуществить все вместе с его несведущим камердинером вместо нее, и ей пришлось приложить немало усилий, чтобы искоренить эту идиотскую точку зрения, прежде чем они приступили к решающему вопросу, а именно как осуществить ограбление.
В результате она не могла добраться до постели почти до трех часов ночи. Ей бы стоило быстро уснуть, на душе было легко, ибо замысел, на котором они, наконец, сошлись, был простым и незамысловатым, да и с Эйнсвудом риска было явно меньше, чем вместе с Хеленой.
В равной степени и совесть Лидии успокоилась. Ей не пришлось просить Хелену подвергать риску все, чего та достигла (не говоря уже о риске жизнью, как таковой, и целостности конечностей) ради девушки, которую та даже не знала. Вместо нее участвовать будет Эйнсвуд, который постоянно навлекает на себя опасность и думает, что нет ничего такого особенного в том, чтобы на спор рисковать своей никчемной шеей.
Не совесть или беспокойство по поводу того, что лежало впереди, не давали спать Лидии, а все тот же ее личный чертенок.
Видения, заполнявшие ее разум, являлись не рисуемыми картинами опасности, с которой ей предстояло столкнуться предстоящим вечером, а теми, что она уже испытала: сильные руки, придавившие ее к твердокаменному телу, медленные основательные поцелуи, иссушавшие ее рассудок, и большие ладони, кравшие ее волю, скользившие по ней, и оставлявшие в ней страстное томление по чему-то большему.
Она спорила со своим чертенком. Желать связи с Эйнсвудом значило стремиться к собственной погибели. Он использовал и бросал женщин, и она потеряет все свое самоуважение, если угодит в постель к мужчине, который не уважает ее. В равной мере она потеряет уважение в глазах света, поскольку Эйнсвуд не преминет дать знать о них всему свету.
Она напомнила себе, как много ей тогда предстоит потерять. Даже самые передовые незакоснелые умы ее читателей станут сомневаться в ее суждениях, если не в морали, возьми она в любовники самого отъявленного распутника в Англии. Она говорила себе, что надо быть сумасшедшей, чтобы положить свое влияние, каким бы ограниченным оно ни было, на алтарь плотского желания.
Вдобавок она не могла унять своего чертенка, подзадоривавшего ее поступить согласно своим желаниям и послать к черту последствия.
В результате уже занимался рассвет, когда Лидию унесло в неспокойный сон, и был уже полдень, когда она спустилась к завтраку.
Тамсин, видевшая десятый сон, когда Лидия заявилась домой, поднялась несколько часов назад. Она вошла в столовую вскоре после того, как Лидия уселась, и начала допрос сразу же, как только Лидия сделала первый глоток кофе.
- Вам следовало разбудить меня, когда вы пришли, - принялась распекать Лидию девушка. – Я старалась не уснуть, но по ошибке взяла почитать на сон грядущий том «Комментариев к английским законам» Уильяма Блэкстона (*), что было подобно доброй порции лауданума. Так что такого неотложного хотела сообщить мадам Ифрита?
- Она нарыла кое-какую грязь на Беллуитера, - ответила Лидия. – Если это является правдой, то у нас имеется восхитительный разоблачительный материал для следующего номера на нашего главного соперника. Прошлым вечером я проверяла, правда это или ложь.
А истина заключалась в том, что она не могла сказать правду Тамсин. Девочка поднимет немалый скандал, как это сделал Эйнсвуд прошлым вечером. И что еще хуже, Тамсин проведет всю ночь, безумно переживая.
Засунув куда подальше эту большую ложь, Лидия перешла к отредактированной версии столкновения с Эйнсвудом.
Она пропустила все упоминания о преступном замысле, но включила в рассказ жаркие объятия в темном проходе рынка. Единственный способ спасти Тамсин от излишнего беспокойства. И в целом иной способ притязать на звание меньшей дурочки, чем уже есть.
- Только не спрашивай, где были мои мозги, - сказала Лидия в завершении истории, - потому что я задавала себе тот же вопрос сотни раз.
Она пыталась есть пищу, которую главным образом гоняла по тарелке, но, кажется, аппетит куда-то сгинул вместе с мозгами.
- Крайне неосмотрительно с его стороны, - заметила Тамсин, хмурясь при виде такого пренебрежения к завтраку, - дважды поступить благородно за один только день – сначала на Эксетер-стрит, затем с этой цветочницей – и оба раза у вас на глазах.
- Трижды, - строго поправила Лидия. – Он остановился, когда я попросила его, помнишь? Если бы он не остановился, я совсем не уверена, что сильно бы боролась за то, чтобы сохранить свою девственность.
- Видать, внутри него сидит порядочный человек, с боем рвущийся наружу, - предположила Тамсин.
- Если так, то этот порядочный парень ведет тяжелую битву. - Лидия налила себе еще чашку кофе и выпила. - Тебе удалось прошлым вечером просмотреть ту кучу книг и записей, что я оставила на моем столе?
- Да. Какое грустное чтение, особенно о последних похоронах, маленького мальчика, умершего от дифтерии – и лишь спустя полгода после его папы.
Отец мальчика, пятый герцог, умер от полученных при крушении кареты ран.
- Этот самый папа назначил Эйнсвуда опекуном троих детей, - напомнила Лидия. – Как ты считаешь, что нашло на пятого герцога, что он доверил детей первому распутнику Англии?
- Видать, пятый герцог был знаком с тем порядочным парнем.
Лидия поставила чашку.
- А может я только ищу предлог, пытаясь оправдать то, что поддалась на смазливую физиономию, статную фигуру и чары обольщения опытного повесы.
- Надеюсь, вы не выискиваете оправдания, принимая в расчет меня, - заверила Тамсин. – Лично я не буду думать о вас плохо, если вы пойдете с ним в постель. - Карие глаза за очками блеснули огоньком. - Наоборот, мне было бы чрезвычайно интересно послушать обо всем этом. Исключительно в познавательных целях, разумеется. И вам вовсе не нужно будет изображать это в лицах.
Лидия попыталась глянуть на нее свысока, но трясущиеся от смеха губы испортили все впечатление. Она сдалась и рассмеялась, Тамсин захихикала вместе с ней.
Какая она милая, подумала Лидия.
Несколькими словами Тамсин развеяла мрачное уныние Лидии, и уже не впервые. С Тамсин можно говорить о чем угодно. Она схватывала все налету, обладая при этом открытым сердечком и тонким чувством юмора.
Ее родители не ценили такое сокровище. Отец ее бросил, а мать вынудила уехать прочь, когда можно было с легкостью удержать дочь. Тамсин ведь ничего не просила. Она страстно желала быть полезной. Никогда не жаловалась на долгие часы, вынужденно проводимые в одиночестве, пока работала Лидия. Тамсин так воодушевилась, когда ее попросили помочь с документами. Самое нудное задание порыться в бумагах для нее являлось приключением. Горничные обожали ее. Как и Сьюзан.
И хотя давным-давно жизнь приучила Лидию не верить в помощь Провидения, она не могла не смотреть на свою компаньонку иначе, чем как на дар небес.
Сегодня ночью, если все обернется благополучно, Лидия в ответ сможет отплатить небольшим, но драгоценным даром.
Именно это важно, напомнила она себе.
Она встала, все еще улыбаясь, и взъерошила волосы Тамсин.
- Вы ничего не съели, - заметила девушка. – Все же, по крайней мере, вы воспрянули духом. Хотелось бы мне, чтобы было так же легко развеселить Сьюзан.
С запозданием Лидия заметила, что в столовой не болтается псина, обычно притворявшаяся, что она на последней стадии голодовки.
- Она воротит нос от завтрака, - сообщила Тамсин. – Дотащила меня на Сохо-сквер, потом обратно домой тремя минутами позже. Не захотела гулять. Пошла в сад, положила голову на лапы и даже не обратила на меня внимания, когда я пыталась соблазнить ее игрой в мяч. И за палочкой она не хочет гоняться. Я искала ее утку, когда вы спустились.
У Сьюзан водилось несколько игрушек. Поломанная деревянная утка со старой пружиной была ее любимой.
Хотя если у Сьюзан дурное настроение, как сейчас, вряд ли утка ее приободрит, судя по опыту Лидии.
- Либо она съела что-нибудь неудобоваримое – приблудного пекинеса, к примеру – либо в дурном расположении духа, - предположила Лидия. – Пойду-ка, взгляну на нее.
Она покинула столовую и пошла к задней части дома. Не успела она сделать и пары шагов, как услышала громоподобный стук лап со стороны кухни вверх по лестнице.
Дверь людской распахнулась, и ворвалась Сьюзан. Не разбирая дороги, она врезалась в Лидию и чуть не опрокинула ее.
Раздался стук, и из гостиной заспешила Бесс, чтобы открыть дверь.
Лидия восстановила равновесие и заторопилась за возбужденной собакой.
- Сьюзан, к ноге, - закричала она. Бесполезно.
Мастифиха подняла у двери шум, отпихивая горничную. Бесс пошатнулась и схватилась за дверную ручку. Дверь распахнулась, Сьюзен выскочила, отшвырнув Бесс в сторону, и прыгнула на мужчину, стоявшего на крыльце. Лидия увидела, как он пошатнулся под весом мастифихи за мгновение до того, как ее собственная нога на что-то наткнулась.
Лидия повалилась вперед, и, падая головой вниз, заметила отскочившую в сторону деревянную утку. За мгновение до того, как она очутилась на земле, ее резко дернули и прижали к большому твердому торсу.
- Чума вас забери, что ж вы даже не смотрите под ноги? - над ее закружившейся головой произнес ругательство такой знакомый голос.
Лидия подняла голову и уставилась прямо… в смеющиеся зеленые глаза герцога Эйнсвуда.

Четверть часа спустя Лидия уже сидела в своем кабинете, наблюдая, как его светлость пристально рассматривает книги и мебель словно оценщик, пришедший описать имущество за долги. Между тем, Трент – а именно его безуспешно пыталась сбить с ног Сьюзан – Тамсин и Сьюзан отправились на Сохо-сквер, поскольку Эйнсвуд уговорил их прогуляться.
- Ах, «Жизнь в Лондоне» мистера Пирса Игана (**), - произнес герцог, беря с полки книгу. – Одна из моих любимых. Это отсюда вы почерпнули свои познания в боксе, как удобней бить по башке?
- Мне скорее хочется почерпнуть, зачем вы проникли в мой дом, - холодно промолвила она. - Я ведь предупредила, что заберу вас в девять часов вечера. Вы хотите, чтобы весь мир был осведомлен, что мы знакомы?
- Весь мир уже понял это месяц назад на Винегар Ярде. Мир являлся свидетелем нашей первой встречи. - Он не отрывал взгляда от книги. –Честно говоря, вам следовало бы взять Крукшенка своим иллюстратором (***). Пурвис слишком подражает Хогарту(****). Вам требуются озорные приемы Крукшенка.
- Я хочу понять, что все это значит: вы тут расхаживаете и хозяйничаете, как у себя дома, и Трента притащили с собой.
- Мне нужно было убрать с дороги мисс Прайс, вот я и привел его с собой, - пояснил он, переворачивая страницу. – Я-то думал, что это очевидно. Он займет ее выяснением тайны Карла Второго и тем самым убережет от размышлений по поводу моего неожиданного прибытия.
- Вы могли бы достигнуть той же цели, совсем не появляясь здесь, - отпустила колкость Лидия.
Он закрыл книгу и вернул на полку. Затем прошелся по Лидии взглядом, медленно с головы до пят. Лидия ощутила горячие мурашки в затылке, которые поползли во все стороны. Ее взгляд скользнул по его рукам. И вновь ее пронзило сильное желание, пробужденное прошлой ночью его объятиями, и она вынуждена была попятиться и занять руки уборкой на столе, чтобы не дать им потянуться к Эйнсвуду.
Хотелось бы ей, чтобы у нее был опыт подростковой влюбленности в пору ее девичества. Тогда бы она познакомилась с подобными чувствами, научилась их обуздывать, как сумела справиться со многими другими.
- Я попросил Трента пригласить мисс Прайс сегодня вечером в театр, - сообщил он.
Сие заявление встряхнуло Лидию и вернуло к делу. Трент. Тамсин. В театре. Вместе. Она вынудила себя задуматься. У нее должны найтись возражения.
- Джейнза не будет в наличии, чтобы обобрать Трента в бильярд, - продолжил Эйнсвуд, отвлекая ее. – И я не могу предоставить Трента самому себе. Я было подумал вовлечь его в наши тайные делишки …
- В наши…
- …но от мысли заполучить умение оказывать помощь, присущее исключительно Тренту, как спотыкание, разбивание вещей, натыкание на двери, ножи и пули, у меня волосы дыбом встают.
- Если с ним столько хлопот, то какого черта вы его привечаете? – спросила Лидия, пытаясь при этом выбросить те нелепые красочные образы Эйнсвуда из головы и вернуться на праведный путь.
- Он развлекает меня.
Эйнсвуд отправился к камину. Поскольку кабинет был крошечным, идти пришлось недолго. Впрочем, и этого оказалось более чем довольно, чтобы выставить напоказ легкую атлетическую грацию, с которой он двигался, и ладное изящество, с которым одежда облегала его мускулистое тело.
Будь он просто красив, она бы cмогла смотреть на него отстраненно, Лидия была в этом уверена. Все дело в совершенных размерах и мощи его тела, которые она находила… интересными. Ее словно обухом по голове ударили, когда она осознала, каким сильным он был и как легко управился с ее весом. Накануне он без малейшего напряжения нес ее на руках, отчего она почувствовала себя обычной маленькой девочкой.
Таковой она себя никогда не ощущала, даже когда была девочкой.
А сейчас он точно также заставлял ее чувствовать себя глупышкой, словно ослепленную любовью школьницу. Она только надеялась, что внешне не выглядит такой идиоткой, каковой себя чувствовала. Лидия отвела прочь взгляд и уставилась на свои руки.
- Не надо быть такой несговорчивой.
Бархатный голос снова обратил ее внимание на Эйсвуда.
Герцог устроил локоть на каминной полке, подпер рукой подбородок и пристально смотрел на нее.
- Я сказал ему, что вы попросили меня помочь вам в одном трудном деле весьма личного характера, - продолжил он. - Я предложил ему сводить мисс Прайс в театр, чтобы «усыпить подозрения». Он не поинтересовался, какие такие подозрения нужно усыпить или осведомился, почему поход в театр усыпит их. – В его зеленых глазах заплясали чертики. – Но впрочем, человек, который может представить девушку, выбирающейся из каменной темницы с помощью заточенной ложки, может вообразить что угодно. Посему я с этим и оставил его.
- С помощью ложки? – произнесла она, моргая. – Из темницы?
- Миранда из «Розы Фив», - уточнил герцог. – Вот так она должна спастись, как верит Трент.
Лидия мгновенно очнулась от тумана, словно ее стукнули. Черти проклятые. Она поспешно осмотрела стол. Впрочем, нет, рукопись она не оставила. Или если оставила, то Тамсин, должно быть, ее прибрала куда-то. Посвятить ее в эту тайну значило оказать доверие, не говоря уже о том, что это оказалось легче, чем использовать всяческие увертки и отговорки для столь прыткой и проницательной молодой женщины в этом доме.
Тамсин также убрала прочь «Ежегодную хронику» и книгу пэров. Но заметки Лидии и фамильное древо Мэллори, которое она начала рисовать, лежали прямо посередине стола. Она как бы случайно запихнула их под экземпляр «Эдинборо ревью».
- Вы ведь не собираетесь заколоть меня перочинным ножом? – спросил Эйнсвуд. – Я же нас не выдал. Я знаю, вы хотели устроить ей сюрприз сегодня вечером. Полагаю, что вы уже сочинили какую-нибудь отговорку.
- Да, конечно.
Лидия выпрямилась и прислонилась к краю стола, задом прикрыв «Эдинборо ревью».
- Предполагается, что я раскапываю грязь на наших литературных конкурентов. Нет никаких шансов, что меня разоблачат. Она никогда не раскроет моих деяний.
- Тогда что же вас смущает?
Он отошел от камина и сделал круг вокруг стола. Лидия не трогалась с места.
- Полагаю, вам даже в голову не приходило, что, возможно, она отклонит приглашение Трента.
- Я слышал, у них вчера было интересное случайное свидание.
Эйнсвуд обогнул угол стола и приостановился в шаге от нее.
- Кажется, она довольно долго терпела скуку под бессвязные речи Трента.
Он наклонился ближе и, понизив голос, сказал:
- Может быть, он ей даже нравится.
Лидия почувствовала его дыхание на лице. И почти ощутила тяжесть его тела и возбуждающую силу его рук.
«Почти» не значит достаточно. Руки так и чесались схватить его за безупречный накрахмаленный шейный платок и притянуть его голову к себе.
- Сомневаюсь, - парировала она. – Она…
Лидия запнулась, запоздало осознав, что его шейный платок и в самом деле жестко накрахмален и, сверх того, на ладно сидевшей одежде герцога отсутствовали мятые складки, морщины, дыры и пятна.
- Горе-то какое, Эйнсвуд, - негромко воскликнула она. – Что с вами случилось? - Ее изумленный взгляд переместился выше, к его голове. - Ваши волосы причесаны! - Затем вниманию подверглось все, что было ниже головы. - И вы не спали в одежде.
Он пожал мощными плечами.
- Я думал, мы обсуждаем мисс Прайс и Трента, а не то, в чем я сплю.
Лидию не так-то легко было сбить с темы:
- Я так понимаю, вы вняли моему совету, повесили камердинера и нашли ему подходящую замену.
- Не вешал я его.
Он наклонился ближе, и Лидия уловила соблазнительный запах смеси мыла и одеколона.
- Я сказал ему…
- И запах весьма приемлемый, - сообщила она, отклоняя назад голову. – Что это?
- Я сказал ему, - упорно продолжал Эйнсвуд, - что вы не одобрили мою манеру одеваться. - Он оперся большими ладонями в стол по обе стороны от нее. - И сообщил ему, что жизнь моя отныне потеряна, утратила новизну и с нее никакого толку.
Лидия закрыла глаза и принюхалась.
- Похоже на сосновый лес… словно издалёка… несомый ветром слабый аромат.
Она открыла глаза. Его рот находился в дюйме от ее губ.
Он выпрямился, отступил и смахнул небрежно что-то со своей манжеты.
- Я расскажу ему, что вы пришли в восхищение и разразились поэтическим восторгом. И сообщу, что вы совершенно впали в состояние, бесполезное для разумной беседы. Кроме того, вы не оспорили принятые мной меры по отношению к Тренту и вашей компаньонке, что само по себе можно расценить, как некое чудо. Что ж, тогда до вечера.
Потом повернулся и направился к двери.
- Это что, все? – спросила она. – Это все, зачем вы приходили – посвятить меня в ваши замыслы касательно Трента?
- Да.
И он не оглянулся, ни на мгновение не остановился, а прошел в дверь и захлопнул ее за собой.


Гренвилл благоразумно заправила густые золотистые волосы под потрепанную шапку. Предполагалось, что брюки тоже служили разумной цели. Как было заявлено Виру, она переоделась (скорее уж разделась!) ради дела – в мужскую рубашку темного расцветки, заправленную за пояс брюк и поверх двубортный камзол – никаких тебе юбок или болтающихся подолов платья, готовых зацепиться или запутаться в чем-нибудь.
И посему, так как камзол был лишь немного ниже талии, а поношенные брюки протерлись на заду до основания и так тесно прилегали к этой ее раздражающей части тела, то собственные нижние области Вира возбудились и были готовы к действию.
Самым неподобающим образом.
Сосредоточься на деле, приказал он себе, когда ее нога оторвалась от его сцепленных вместе пальцев, и она с размаху взобралась на уборную.
Они были позади дома Корали.
Вир приладил темный платок, скрыв лицо и оставив по примеру драконши щель, чтобы смотреть и дышать, и взобрался следом за ней. С крыши наружного нужника легко можно было добраться до выступа у заднего окна Корали. Окно было просто закрыто, не на засов, поэтому Виру не составило труда открыть его, используя как рычаг карманный нож.
Корали не так давно покинула дом, и несколько мгновений раньше Вир проверил оставшихся слуг. Судя по шуму, парочка слуг наверху затеяла перебранку. Тем не менее, он еще раз проверил первый этаж на признаки чьего-либо присутствия, прежде чем карабкаться. Гренвилл последовала за ним, перебросив свои длинные ноги через подоконник.
- Светлый чулан, - пробормотала она, слова едва можно было расслышать. – Очевидно, пустой.
Что ж, неудивительно. Совсем недавно Корали направлялась на Фрэнсис-стрит.
Кабинет Гренвилл был переделан из светлого чулана, вспомнил он. Тесное помещеньице в глубине дома имело одно небольшое окошко, пропускавшее дневной свет, и игрушечного размера камин. Со столом и креслом, с книгами от стены до стены, оно откровенно напрашивалось на пожар.
Впрочем, в тот момент его беспокоил отнюдь не пожар. А то, как она смотрела на него. Дьявольское изумление, словно его причесанные волосы, чистая немятая одежда составляли одно из чудес света, выглядело бы комичным, не будь он так разгневан, что ему было не до смеха. Он изнывал от жары и неудобства, словно школьник в лучшем воскресном платье, пытавшийся произвести впечатление на предмет своей юношеской страсти.
Хотя это еще не самое худшее. Несколько мгновений спустя он обнаружил, что пара глаз цвета синего льда может вызвать жар и довести мужчину до опасной точки. Вот тогда он и поспешил сбежать, дабы совсем не лишиться самообладания.
В спешке он позабыл оповестить ее о других изменениях в их замыслах. Он не сомневался: она еще отплатит ему одним из этих своих мерзких трюков за то, что он умыкнул ее от входа для слуг полдевятого вечера и силком запихнул в нанятую им карету.
Она сама хотела нанять экипаж. Так незаметней, заявила она. Видимо, она считала, что он настолько туп, что может появиться в одном из своих собственных экипажей, укомплектованным герцогским крестом, громко возвещавшим с дверцы о его принадлежности.
Она воистину верит в его скудоумие, размышлял Вир, прочувствовав каждый свой шаг по этой крошечной задней комнате.
Словно ее мозги были непогрешимы.
До нее не дошло, что дом Корали стоял всего лишь за пару улиц от Сохо-сквер, что привело Вира, добиравшегося издалека, к разумной мысли забрать своего товарища по преступлению по дороге, вместо того, чтобы ей ехать за ним, а потом им возвращаться тем же путем.
Просто не имело никакого смысла говорить ей об этом. Он не был уверен, что она уделила внимание хоть одному слову из двадцати сказанных ей в том кабинете. Она так увлеченно таращилась на него, следя за каждым движением, словно рассматривала под микроскопом.
В его растраченной впустую жизни он раздевал взглядом немало женщин. Ежели они отвечали благосклонностью, он много внимания не уделял. Сегодня же он ощутил на себе возбуждающий взгляд синих глаз, которые, мерещилось, проникали сквозь слои безукоризненно пошитой портным одежды, словно те были прозрачными.
Как и следовало ожидать, его жезл тут же ради привычки поразвлечься стал разбухать, а потом она приняла этот застывший мечтательный вид и начала поэтически выражаться… и… ну, тогда, как водится, его мозги закрыли лавочку и предоставили привилегию мыслить его плодовитому органу.
Чудо, что он не опрокинул ее тогда на стол и тут же на месте не освободил от девственности, раздраженно размышлял он, нащупав пальцами ручку двери. Он снова прислушался. Тишина. Осторожно он открыл скрипучую дверь.
Комнату тускло освещала небольшая лампа, отбрасывая неясные тени.
- Спальня, - понизив голос, промолвил он.
- Вы возьмите на себя левую сторону, я беру правую, - прошептала она.
Он проскользнул в комнату и бесшумно двинулся к противоположной двери. Драконша неотступно следовала за ним по пятам. Начав от двери, они стали искать драгоценности, каждый в предписанном ему месте.
В комнате царил хаос: повсюду были разбросаны платья, нижнее белье, обувь.
Мысленным взглядом Вир видел подобную сцену, но в своей собственной спальне, и в его воображении раскидана была одежда драконши: оставленный в буйном нетерпении след из сброшенных черных одеяний, завершающийся беспорядочной кучей из нижней сорочки, корсета и чулок около кровати. А на постели лежит роскошно раскинувшаяся женщина, пышущая жаром и…
- Милостивый Боже.
Взгляд Вира резко метнулся к спутнице. В какой-то унизительный момент он испугался, что вслух выразил свои столь непристойные мысли. Но нет. Ее скрытое платком лицо было обращено не к нему. Она стояла на коленях, уставившись в открытую шляпную коробку.
Он уронил юбку, которую только что выудил из-под скамеечки для ног, пересек комнату и опустился на колени рядом с драконшей.
В колеблющемся свете лампы из коробки ему подмигивали браслеты, серьги, кольца, ожерелья, цепи и броши. Сваленная, как попало, гора выглядела сорочьим гнездом, в котором одни части переплетались и спутались с другими. Однако вовсе не это перехватило дыхание и вызвало возглас у Гренвилл.
Она взяла с верха блестящей кучи предмет. Серебряную булавку для галстука. На голове булавки были искусно изображены две части тела, соединенные в той манере, которая со всей очевидностью запрещалась как церковью, так и государством.
Вир выхватил вещицу у нее из рук.
- Не ломайте над этим голову, - прошептал он. – Здесь есть вещи мисс Прайс?
- Да - наравне, несомненно, с каждым предметом драгоценностей во всем Западном полушарии. Отделить их, похоже, то же самое, что распутать Гордиев узел. Она нанизала кольца на цепи и ожерелья – ох, все либо прикреплено, либо спутано с другими вещами.
Драконша отползла прочь, пошарила в куче одежды и вытащила нижнюю сорочку. Потом вернулась, расстелила ее на полу и вывалила содержимое коробки на нее. Затем стянула края сорочки наподобие узла.
- Найдите мне подвязку, - попросила она.
- Вы с ума сошли? Мы не можем взять все. Вы говорили…
- У нас нет выбора. Мы не можем торчать здесь всю ночь, пытаясь выбрать из кучи то, что нам нужно. Найдите мне… Неважно. Тут одна есть.
Она схватила валявшуюся отдельно подвязку и перевязала узел.
Вир отвел душу, воткнув непристойную булавку в ближайшую шляпку.
Она стала вставать и вдруг насторожилась.
В то же мгновение Вир тоже услышал быстро приближавшиеся шаги и голоса.
Он рванулся к ней, повалил на пол и затолкал под кровать. Потом бросил ворох платьев и нижних юбок на шляпную коробку, пихнул все в угол, затем нырнул под кровать в тот самый момент, когда распахнулась дверь.



* Уи́льям Блэ́кстон (1723 —1780) — английский политик, юрист, философ и историк права. Одним из наиболее выдающихся сочинений Блэстона были «Комментарии к английским законам» в 4-х томах, впервые опубликованные в Оксфорде 1765-1769 годах (в 1780—1782 годах в Московском университете С. Е. Десницким был издан перевод на русский язык — «Истолкование Английских законов г. Блакстона». Ещё при его жизни вышло 8 изданий этой книги. В своей фундаментальной работе Блэкстон давал подробные комментарии правовых норм и прецедентов Англии. Влияние этой работы было очень велико, доктринальные толкования Блэкстона стали авторитетом для английских и американских юристов и по прежнему сохраняют своё значение для юристов стран англо-саксонской правовой семьи.
** Пирс Иган (1772—1849) — английский писатель.
Первоначальную известность приобрел очерками из жизни английских спортсменов, особенно боксеров (цикл очерков «Боксиана», 1813—1828). C 1824 г. издавал ежемесячный журнал «Жизнь в Лондоне» , подробно и с юмором описывавший нравы и обычаи лондонской «золотой молодежи», популярные городские увеселения и т. п. Собрание этих очерков Игана, вышедшее отдельным изданием, считается прообразом диккенсовских «Записок Пиквикского клуба». К этой книге и именам ее главных героев восходит английское выражение «Том и Джерри», означающее буйное поведение, создающее проблемы и для тех, по отношению к кому это выражение применяется, и для окружающих, — этому выражению обязаны именами герои знаменитого американского анимационного сериала.

Джордж Крукшенк. Автопортрет

Джордж Крукшенк. «Русский казак и Бонапартишка» (1814).
***
Джордж Крукшенк ( 1792 — 1878) — ведущий мастер книжной иллюстрации и сатирико-политической карикатуры XIX века. За свою долгую жизнь он проиллюстрировал более 850 книг.

Уильям Хогарт (1697 - 1764)- английский художник, иллюстратор, гравер и теоретик искусства.
________________________________________

Ура, ура, ура
Спасибо за новую главу, блеск. Да у них тандем складывается!


В самую точку, только надо еще что бы сам "хороший парень" понял это!

Девочки, спасибо за продолжение! Какие у них экстремальные приключения...

Девочки, благодарю за новую главу!
_________________

Спасибо за 8 главу!

Большое спасибо за новую главу!!!
_________________

Хорошая глава. Героиня молодец и герой ей периодически под стать)))

Спасибо!!!
_________________

ОГО! НОВАЯ ГЛАВА!!!
СПАСИБО СПАСИБО СПАСИБО

Уррра! Дождались!
_________________

Спасибо!!!

_________________