Лиза Клейпас "Искушай меня в сумерках"

Фройляйн: 24.10.09 20:00

О, извините, как-то упустила это))), Беатрис для меня так и осталась такой, как была в "Моя до полуночи" [/quote]
Эля, я тоже сначала подумала что ошибка, а потом покапалась в предыдущих романах - нет, вроде всё правильно.

...

mariag: 24.10.09 20:37

Спасибо за удовольствие, которое вы нам дарите своим переводом!

...

Tanchik: 25.10.09 11:11

С сентября не заходила на форум, а здесь любимый автор в новом переводе. Спасибо огромное всем переводчицам! Буду ждать продолжения...

...

verlola: 25.10.09 12:40

Обожаю эту семью и с большим удовольствием буду читать роман. Девочки, спасибо огромное за замечательный перевод!!! СПАСИБО!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!

...

Мария К: 25.10.09 19:03

Спасибо большое!!! Многообещающее начало. просто класс!!! Еще плюс тайна мисс Маркс... Продолжение жду с огромным нетерпением. Ни разу не читала романы так, по главам. Оказывается, так воображение разыгрывается, когда нельзя всю книгу сразу проглотить. Спасибо еще раз!!!

...

Татьяна Игоревна: 25.10.09 20:30

Девчонки,вы - молодцы!Спасибо з аперевод! Маленький вопросик: когда след.глава будет? Уж очень хочется прочесть!

...

ERIS: 25.10.09 22:12

Спасибо за прекрасный перевод
Очень хочется поскорее прочитать. Может кто скинет оригинал? Буду о-чень благодарна.
Мой e-mail: rammena@rambler.ru

...

Фройляйн: 26.10.09 12:55

 » Глава 4

Ну вот, выходные посвещённые рассказу "Свадьба Хатауэйев" закончились и мы возвращаемся к истории Поппи и Гарри.


Глава 4 (перевод - Паутинка, бета-ридинг - Ilona, вычитка - Фройляйн)

Джейк Валентайн родился «filius nullius», что на латыни означает «ничей сын». Его мать, Эдит, прислуживала в доме богатого адвоката в Оксфорде, он и был его отцом. Задумав одним махом избавиться от матери и ребенка, адвокат подкупил неотесанного фермера, чтобы тот женился на Эдит. В возрасте десяти лет, натерпевшись избиений и запугиваний отчима, Джейк убежал из дома и подался в Лондон на поиски лучшей доли.
В течение десяти лет он работал в кузнице, сильно возмужал, набрался сил и приобрёл репутацию трудолюбивого, заслуживающего доверия человека. Джейк никогда не желал для себя большего. У него была работа и еда в желудке, поэтому мир за пределами Лондона его не интересовал.
Однажды в лавку при кузнице зашел темноволосый мужчина и пожелал поговорить с Джейком. Напуганный дорогой одеждой и уверенным поведением джентльмена, Джейк ответил на множество вопросов о своем происхождении и опыте работы. А затем незнакомец поразил кузнеца, предложив ему занять должность своего камердинера с оплатой, во много раз превышающей теперешнюю.
Джейк с подозрением спросил, зачем джентльмену нанимать новичка, едва образованного и неотесанного как внешне, так и по характеру.
– Вы можете выбрать самого замечательного камердинера в Лондоне, – заметил Джейк. – Зачем вам такой как я?
– Потому что все камердинеры – самые заядлые сплетники, знакомые со слугами всех известных в Англии и на континенте семей. У тебя репутация человека, умеющего держать язык за зубами, что я ценю гораздо больше опыта. И по виду ты можешь постоять за себя в любой потасовке.
– Зачем камердинеру уметь драться? – прищурился Джейк.
Мужчина улыбнулся.
– Ты будешь выполнять для меня разные поручения. Одни попроще, другие посложнее. Решай, согласен или нет?
Так Джейк поступил на работу к Джею Гарри Ратледжу, сначала камердинером, потом – помощником.
Джейку не встречался в жизни человек, похожий на Ратледжа, – эксцентричный, неугомонный, требовательный манипулятор. Как никто другой, Ратледж обладал удивительной проницательностью в понимании человеческой природы. После нескольких минут знакомства он оценивал человека с потрясающей точностью. Мог заставить любого делать то, что нужно ему, и почти всегда получал желаемое.
Иногда Джейку казалось, что мозг Ратледжа не отдыхает, даже когда тот спит. Он всегда был в действии. Джейк много раз наблюдал, как хозяин мысленно решает проблемы, одновременно составляя письмо, или ведя полноценную беседу. Ратледж всегда был ненасытен в том, что касалось информации и обладал исключительной памятью. Ему было достаточно один раз прочитать или услышать информацию, чтобы она навсегда уложилась в его голове. Служащие никогда ему не врали, а если находился такой глупец, то сразу оказывался на улице.
Ратледж не чурался жестов доброты и понимания, он очень редко выходил из себя, но Джейк не всегда понимал, насколько Ратледж заботился о своих людях. Если вообще заботился. Внутри он был холоднее ледника. Джейк немало знал о Гарри Ратледже, но по существу, тот продолжал оставаться для него незнакомцем.
Независимо от этого, Джейк жизнь бы отдал за хозяина. Ратледж заслужил преданность своих служащих, которые много и тяжело работали, получая при этом щедрую плату. Они усердно хранили информацию о хозяине. Ратледж водил знакомство со многими людьми, но эти дружеские отношения редко обсуждались. Он проявлял крайнюю изобирательность в том, кого допустить в круг своих друзей.
Женщины его буквально осаждали, и, конечно, его бьющая через край энергия находила выход в объятиях той или иной красотки. Но при первых же признаках привязанности, проявляемой женщиной, Джейк направлялся в ее резиденцию с письмом, которое прерывало всякие отношения на будущее. Другими словами, Джейку выпадало «счастье» терпеть слезы, обиды и другие неприятные эмоции, которые не переносил Ратледж. Обычно Джейк жалел женщин, хотя с каждым письмом хозяин передавал чудовищно дорогие драгоценности, призванные успокоить любую душевную боль.
В жизни Ратледжа существовало несколько областей, куда женщины не допускались ни под каким предлогом. Он не позволял им оставаться в своих личных покоях и заходить в кунсткамеру. Именно туда отправлялся Ратледж, когда хотел обдумать самые сложные проблемы. Часто по ночам, когда его мучила бессонница, он подходил к рабочему столу и занимался механизмами, работая с деталями часов, кусочками бумаги и проводками до тех пор, пока не успокаивался его неугомонный мозг.
Поэтому, когда служанка осторожно сказала Джейку, что в кунсткамере видели Ратледжа с молодой женщиной, тот понял, что произошло знаменательное событие.
В кухне отеля Джейк заканчивал завтрак в компании с посыльным, который торопливо разбирался с тарелкой яичницы-болтуньи и хрустящими завитками жареного бекона. Обычно Джейк не спешил, наслаждаясь запахами пищи, но сегодня не мог себе позволить опоздать на встречу с хозяином.
– Не так быстро, – сказал шеф-повар Андре Бруссар, которого два года назад Ратледж переманил у французского посла. Бруссар был единственным служащим отеля, который, возможно, спал меньше самого Ратледжа. Молодой шеф-повар вставал в три часа ночи, чтобы подготовиться к рабочему дню, сходить на рынок и лично выбрать продукты. Светловолосый и худощавый, он обладал дисциплинированностью командующего армией.
Сделав небольшую паузу в сбивании соуса, Бруссар с улыбкой посмотрел на Джейка.
– Попробуй жевать пищу, Валентайн.
– Сегодня некогда жевать, – ответил Джейк, откладывая в сторону салфетку. – Мне нужно забрать у мистера Ратледжа утренний список через… – он сверился с карманными часами, – две с половиной минуты.
– Ах, да, утренний список. – Шеф-повар продолжил, подражая хозяину. – Валентайн, я хочу, чтобы во вторник ты организовал прием в честь португальского посла, который должен закончиться фейерверком. Потом сбегай в патентное бюро с чертежами моего последнего изобретения. А на обратном пути заскочи на Риджент-Стрит и купи полдюжины батистовых носовых платков без рисунка и, упаси Бог, без кружев.
– Довольно, Бруссар, – прервал его Джейк, пряча улыбку.
Шеф-повар вернулся к соусу.
– Между прочим, Валентайн…. Когда узнаешь, кто была та девушка, приходи ко мне с новостями. А взамен я разрешу тебе выбрать печенье с подноса прежде, чем отошлю его в столовую.
Джейк окинул его прищуренными карими глазами.
– Какая девушка?
– Ты прекрасно знаешь какая. Та самая, с которой мистер Ратледж встречался этим утром.
– Кто тебе сказал? – нахмурился Джейк.
– Не менее трех человек упомянули о странной встрече в течение последнего получаса. Все об этом говорят.
– Служащим «Ратледжа» запрещается сплетничать, – серьезно предупредил Джейк.
Бруссар закатил глаза.
– С посторонними – да, но мистер Ратледж никогда не упоминал, что мы не имеем права обмениваться новостями друг с другом.
– Не понимаю, почему присутствие девушки в кунсткамере вызывает такой интерес.
– Хм-м, может потому, что мистер Ратледж никого туда не пускает? А может потому, что каждый служащий молится за то, чтобы хозяин нашел жену, отвлекся и перестал постоянно во все вмешиваться.
Джейк с сожалением покачал головой.
– Сомневаюсь, что он когда-нибудь женится. Отель – его страсть навеки.
Шеф-повар покровительственно поглядел на помощника.
– Это говорит о том, как мало ты знаешь. Мистер Ратледж женится, как только найдет подходящую женщину. Как говорят мои соотечественники: «Трудно выбрать жену и дыню». – Он наблюдал за тем, как Джейк застегнул сюртук и поправил галстук. – Возвращайся с новостями, mon ami .
– Ты же знаешь, от меня ни слова не добьешься о личных делах мистера Ратледжа.
Бруссар вздохнул.
– Предан как собака. Интересно, пошел бы ты на убийство, если бы хозяин тебе приказал?
Хотя вопрос был задан небрежным тоном, в глазах Бруссара читалось беспокойство. Ни один человек, включая самого Валентайна, не был полностью уверен, на что способен Гарри Ратледж, и насколько далеко может зайти Джейк в своей преданности.
– Об этом он меня не просил, – ответил Джейк, помолчал и добавил немного черного юмора, – пока.
Джейк торопливо направился в люкс без таблички на двери на третьем этаже. На черной лестнице он встретил нескольких слуг. Эта лестница и запасной вход в отель использовались слугами и поставщикам для выполнения ежедневных обязанностей. Несколько служащих пытались задержать Джейка вопросами, но он в ответ только качал головой и ускорял шаг. Помощник всегда строго следил за временем, чтобы не опоздать на утренние встречи с хозяином. Разговор длился недолго, не более четверти часа, но Ратледж требовал пунктуальности.
Джейк помедлил перед входом в люкс, задержавшись в маленьком коридоре, украшенном мрамором и бесценными произведениями искусства. Тайный коридор вел к отдельной лестнице и неприметной двери на улицу, так что у Ратледжа не было необходимости пользоваться парадным входом для того, чтобы выйти и вернуться обратно. Хозяин отеля, который любил держать все под неусыпным контролем, никому не позволял совать нос в свои дела. Ел он чаще всего в одиночестве, приходил и уходил по собственному усмотрению, иногда даже не сообщал, когда вернется.
Джейк постучал в дверь, дождался приглушенного разрешения и вошел в номер из четырех комнат. При желании люкс можно было расширить и превратить в просторные апартаменты, состоящие из пятнадцати комнат.
– Доброе утро, мистер Ратледж, – поздоровался он.
Рядом с массивным столом красного дерева стоял подходящий по цвету шкаф с полками и ящичками. Как обычно, на столе не было свободного места из-за множества бумаг, книг, писем, визитных карточек, а также письменных принадлежностей и коробочки с воском. Ратледж сидел за столом и запечатывал письмо, вжимая печать точно в середину лужицы горячего воска.
– Доброе утро, Валентайн. Как прошла встреча с подчиненными?
Джейк вручил ему пачку отчетов управляющих.
– По большей части, спокойно. Были небольшие проблемы с дипломатическим персоналом Нагарайи.
– Да?
Крошечное королевство Нагарайя, втиснутое между Бирмой и Сиамом, с недавних пор стало союзником Британии. После предложенной Нагарайей помощи в противостоянии сиамскому вторжению, королевство стало протекторатом Британии. Словно вы оказались под лапой льва и получили от него заверение в полной безопасности. Так как Британия воевала с Бирмой и аннексировала провинции направо и налево, Нагарайя отчаянно надеялась остаться под собственным управлением. Три высокопоставленных посланника прибыли с дипломатической миссией и привезли щедрые подарки королеве Виктории.
– Со вчерашнего дня управляющий уже трижды поменял им номера, – доложил Джейк.
Ратледж поднял брови.
– Что за проблема с номерами?
– Дело не в самих комнатах, а в номерах на дверях, которые, согласно приметам нагарайцев, не самые благоприятные. В конце концов, мы разместили их в номере 218. Вскоре после этого управляющий второго этажа заметил дым из-под двери номера. Оказалось, они провели церемонию «прибытия в незнакомые земли» с разведением небольшого огня на бронзовом блюде. К несчастью, пламя вышло из-под контроля и охватило ковер на полу.
Улыбка тронула губы Ратледжа.
– Помниться, у нагарайцев есть церемонии по каждому случаю. Проследи, чтобы нашли подходящее помещение, в котором они могут зажечь столько священных огней, сколько им захочется, но без опасности спалить отель до основания.
– Слушаюсь, сэр.
Ратледж пролистал отчеты управляющих.
– Сколько номеров занято на сегодняшний день? – спросил он, не поднимая головы.
– Девяносто пять процентов.
– Превосходно, – ответил Ратледж, продолжая просматривать отчеты.
В последовавшей за этим тишине Джейк обвел взглядом бумаги на столе и заметил письмо, адресованное Поппи Хатауэй почтенным Майклом Бэйнингом.
Его удивило, что письмо оказалось у Ратледжа. Поппи Хатауэй… одна из дочерей семьи, которая останавливается в отеле «Ратледж» во время сезона. Как остальным семьям, не имеющим собственной резиденции в городе, им приходилось снимать меблированный дом или останавливаться в частном отеле. Хатауэи оставались клиентами Ратледжа вот уже три сезона подряд. Могла ли Поппи быть той девушкой, с которой видели хозяина несколько часов назад?
– Валентайн, нужно сменить обивку на одном из стульев в кунсткамере, – небрежно приказал владелец отеля. Утром произошла небольшая неприятность.
Обычно, Джейк умел сдерживаться и не задавал лишних вопросов, но в этот раз он не устоял.
– Какого вида неприятность, сэр?
– В виде хорька. Думаю, он пытался устроить гнездо из обивки.
– Хорек? – Ну точно не обошлось без Хатауэев. – Животное все еще там?
– Нет, его забрали.
– Одна из сестер Хатауэй? – предположил Джейк.
Холодные зеленые глаза предупреждающе сверкнули.
– Именно так. – Ратледж отложил отчеты в сторону и откинулся в кресле. – Расслабленной позе противоречило настойчивое постукивание пальцев по столу. – У меня есть для тебя несколько поручений, Валентайн. Во-первых, отправляйся в резиденцию лорда Андовера на Аппер-Брук-стрит и согласуй время нашей личной встречи с хозяином в ближайшие два дня, желательно здесь. Доведи до его сведения, что об этом никто не должен знать и что дело огромной важности.
– Слушаюсь, сэр. – Джейк подумал, что с назначением встречи трудностей не возникнет. Всякий раз, когда Гарри Ратледж желал встретиться с человеком, тот сразу же соглашался. – Лорд Андовер – это отец Майкла Бэйнинга?
– Совершенно верно.
Дьявол, что происходит?
Джейк не успел вымолвить ни слова в ответ, а Ратледж уже продолжил давать поручения.
– Далее, возьми это, – он подал помощнику сверток, туго перевязанный кожаным ремешком, – и доставь сэру Геральду из военного министерства. Передай из рук в руки. После чего направляйся в «Уозерстон и сын» и купи за мой счет ожерелье или браслет. Что-нибудь посимпатичнее, Валентайн. Отнеси его в резиденцию миссис Ролинз.
– С вашими наилучшими пожеланиями? – с надеждой спросил Джейк.
– Нет, вот с этой запиской. – Хозяин протянул письмо. – Я избавляюсь от нее.
Джейк изменился в лице. Господи, еще одна сцена.
– Сэр, по мне так лучше отправится в Ист-сайд и подраться с уличными ворами.
– Возможно, в конце недели тебе это предстоит, – улыбнулся Ратледж.
Джейк бросил на хозяина выразительный взгляд и вышел.


Поппи прекрасно понимала, что в смысле «замужествопригодности» у нее есть плюсы и минусы.
Первый плюс – надежное финансовое положение семьи, которое гарантировало ей приличное приданое.
Минус – семья Хатауэев не принадлежала ни к знаменитым, ни к особо родовитым, несмотря на титул Лео.
Плюс – ее привлекательность.
Минус – болтливость и неуклюжесть, часто одновременно, и когда она нервничала, оба недостатка проявлялись ярче.
Плюс – аристократы не могли себе позволить разборчивость, которой славились в прежние времена. Влияние пэров постепенно слабело, а класс промышленников и торговцев стремительно поднимался. Поэтому браки представителей обедневших благородных семейств и денежных, но не знатных семейств, заключались все чаще. Образно говоря, пэрству все чаще приходилось вставать на одну доску с людьми из более низких сословий.
Минус – отец Майкла Бэйнинга, виконт, придерживался наивысших стандартов, особенно в том, что касалось его наследника.
– Виконту придется серьезно обдумать матримониальные планы, – разъясняла ей мисс Маркс. – У него безупречное происхождение, но состояние постоянно уменьшается. Его сын обязан жениться на девушке из богатой семьи. Почему бы не из семьи Хатауэй?
– Надеюсь, ты права, – с чувством ответила Поппи.
Поппи нисколько не сомневалась, что будет счастлива, выйдя замуж за Майкла Бэйнинга. Он джентльмен симпатичный, разумный, любит повеселиться. И она его любит, пусть эта любовь не пылает огнем страсти, но дарит тепло ровно горящего пламени. Ей нравится характер Майкла, уверенность в себе, в которой нет ни намека на высокомерие. И его внешний вид очень нравится, хотя леди не должна в этом признаваться: густые каштановые волосы, теплые карие глаза, высокая поджарая фигура.
При первой же встрече, слишком легко, в мгновение ока она влюбилась в Майкла.
– Надеюсь, вы не играете со мной, – сказал он однажды, когда они бродили по художественной галерее лондонского особняка во время приема. – Надеюсь, я не ошибаюсь, принимая обычную вежливость с вашей стороны за более сильные чувства. – Они остановились напротив большого пейзажа, выполненного маслом. – Правда в том, мисс Хатауэй… Поппи… что каждая проведенная в вашем обществе минута дарит мне такое наслаждение, что я с трудом переношу время, когда я не с вами.
Поппи с удивлением поглядела на него и шепнула.
– Как такое возможно?
– Что я люблю вас? – в ответ прошептал Майкл, и его губ коснулась робкая улыбка. – Поппи Хатауэй, вас невозможно не любить.
Она прерывисто вздохнула, до краев наполненная счастьем.
– Мисс Маркс никогда не рассказывала, как в такой ситуации должна вести себя настоящая леди.
Майкл улыбнулся и наклонился чуть ближе, словно доверяя очень важную тайну.
– Могу я предположить, что вы осторожно поощряете меня?
– Я тоже люблю вас.
– Не слишком осторожно с вашей стороны, –его карие глаза блеснули, – но как мне приятно это слышать.
Ухаживание велось крайне осмотрительно. Отец Майкла, виконт Андовер, всячески оберегал своего наследника. Сын отзывался о нем, как о прекрасном, но очень строгом человеке.
Майкл попросил больше времени, чтобы найти подход к виконту и убедить его в правильности выбора своей невесты. Поппи готова была дать Майклу столько времени, сколько потребуется.
Остальные Хатауэи оказались не настолько сговорчивыми. Они считали Поппи настоящим сокровищем, заслуживающей открытого и честного ухаживания.
– Не лучше ли мне обсудить этот вопрос с Андовером? – советовался Кэм Роан с родными, которые в полном составе расположились в гостиной их апартаментов в отеле. Откинувшись, он сидел на диване рядом с Амелией, укачивающей шестимесячного сына. Когда малыш подрастет, его имя для gadjo – этим словом цыгане называли не цыган – будет Ронан Коул, но в семье его называли цыганским именем Рай.
Другой диван занимали Поппи и мисс Маркс, а Беатрис расположилась на полу у камина и играла с любимой ежихой Медузой. Доджер дулся в корзине неподалеку, наученный нелегким опытом, насколько неблагоразумно сталкиваться с Медузой и ее иголками.
Задумчиво хмурясь, Поппи подняла глаза от своего рукоделия.
– Не думаю, что это поможет, – с сожалением сказала она мужу сестры. – Я знаю, насколько убедительным ты можешь быть, но… Майкл очень настойчив в том, что только он знает, как следует обращаться с отцом.
Кэм снова задумался. Со своими темными и слишком длинными волосами, кожей цвета темного меда и искрящимся в одном ухе бриллиантом он больше походил на языческого принца, чем на бизнесмена, заработавшего состояние на инвестициях в производство. Со дня женитьбы на Амелии, он по существу стал главой семьи Хатауэев, которую называл «своим табором».
– Маленькая сестренка, – сказал он Поппи спокойным голосом, хотя глаза светились решимостью, – как говорят у цыган, «без солнечного света дерево не принесет плодов». Не вижу причины, почему Бэйнинг не попросит разрешения ухаживать за тобой и не делает это открыто, как остальные гаджо.
– Кэм, - осторожно ответила Поппи. – Я знаю, что у цыган более… более откровенный подход к ухаживаниям…
Амелия постаралась подавить смех. Кэм подчеркнуто это проигнорировал. Самой озадаченной выглядела мисс Маркс, которая понятия не имела о цыганских традициях ухаживания, часто сопровождающихся кражей невесты прямо из её постели.
– Но тебе не хуже меня известно, – продолжила Поппи, – что британские пэры используют более деликатные методы.
– На самом деле, – сухо уточнила Амелия, – из того, что мне довелось увидеть, британские пэры договариваются о браке с теми же романтическими чувствами, с которыми заключают банковские сделки.
Поппи бросила на сестру хмурый взгляд.
– Амелия, ты на чьей стороне?
– Для меня в этом разговоре все стороны за тебя. – Синие глаза сестры были полны беспокойства. – И потому мне не нравится такое ухаживание: прибываете на вечера раздельно, он никогда не берет тебя и мисс Маркс на прогулки. Это несет оттенок неуважения, смущения, постыдной тайны.
– Ты говоришь о намерениях мистера Бэйнинга?
– Вовсе нет, но мне не нравятся его методы.
Поппи вздохнула.
– Я – необычный выбор для сына пэра, и потому мистер Бэйнингу приходится действовать с осторожностью.
– Ты самая подходящая для замужества персона из всей семьи, – возразила Амелия.
Поппи бросила на нее хмурый взгляд.
– Едва ли есть чем хвастаться, будучи самой подходящей из Хатауэев.
С раздраженным видом Амелия поглядела на компаньонку.
– Мисс Маркс, кажется, моя сестра считает нашу семью настолько необычной, настолько неординарной, что мистеру Бэйнингу приходится прикладывать невероятные усилия, пробираясь тайно туда и обратно, вместо того, чтобы с высоко поднятой головой отправиться к виконту и сказать: «Отец, я хочу жениться на Поппи Хатауэй и прошу твоего благословения». Не могли бы вы мне разъяснить, по какой причине так беспокоится мистер Бэйнинг?
На этот раз мисс Маркс не смогла найти слов.
– Не впутывай ее в наш спор, – вмешалась Поппи. – Вот тебе куча причин, Амелия. Ты и Уин замужем за цыганами, Лео известен как неисправимый повеса, у Беатрис больше домашних животных, чем в Королевском зоологическом обществе, а я – самая неуклюжая в обществе, и даже ради спасения собственной жизни не сумею вести обычную светскую беседу. Неужели так трудно понять, почему мистер Бэйнинг пытается очень осторожно преподнести отцу новости?
Казалось, Амелия желает продолжить спор, но вместо этого она пробормотала.
– На мой взгляд, светские беседы крайне скучны.
– Как и на мой. В чем и заключается проблема, – хмуро согласилась Поппи.
Беатрис оторвала взгляд от ежихи, свернувшейся в клубок у нее на ладонях.
– А с мистером Бэйнингом интересно беседовать?
– Тебе не пришлось бы спрашивать, если бы он мог прийти к нам с визитом.
– Полагаю, – поспешно заговорила мисс Маркс, прежде чем Поппи смогла продолжить, – что вашей семье следует пригласить мистера Бэйнинга послезавтра сопровождать вас в Челси на праздник цветов. Это позволит вам провести с ним половину дня и, возможно, получить представление о его намерениях.
– Какая замечательная идея! – воскликнула Поппи. Совместное посещение праздника цветов гораздо безопаснее, чем визит Майкла в отель «Ратледж». – Я уверена, что беседа с мистером Бэйнингом уменьшит твое беспокойство, Амелия.
– Надеюсь, – ответила сестра, но недостаточно убежденно. Между ее тонкими бровями залегла небольшая складка. Амелия повернулась к мисс Маркс. – Как компаньонке Поппи вам довелось увидеть намного больше, чем мне. Что вы о нем думаете?
– Из того, что я видела и слышала, – тщательно подбирая слова, ответила компаньонка, – о мистере Бэйнинге говорят как о благородном и достойном джентльмене. У него превосходная репутация: ни обманутых женщин, ни непомерного транжирства, ни ссор в общественных местах. Короче говоря, полная противоположность лорду Рэмси.
– Что говорит в его пользу, – серьезно заключил Кэм и подмигнул жене. На секунду между ними установилась безмолвная связь, после чего он ласково пробормотал: – Почему ты никогда не посылаешь ему приглашений, мониша?
Мягких губ Амелии коснулась сардоническая улыбка.
– И ты добровольно пойдешь с нами на праздник цветов?
– Я люблю цветы, – невинно ответил Кэм.
– Да, цветущие на лугах и болотах, но ты ненавидишь их в горшках и высаженными ровными рядами на клумбах.
– Потерплю полдня, – заверил жену Кэм. Он беззаботно играл с выпавшей из ее прически прядкой, которая спускалась на шею. – Уверен, стоит приложить некоторые усилия, чтобы получить в родственники такого как Бэйнинг. – Улыбнулся и добавил: – Нам нужен хоть один респектабельный мужчина в семье. Согласна?

___________________________________________________________________________

* Риджент-Стрит (Regent Street) – одна из главных торговых улиц в центральной части Лондона
* mon ami - Друг мой (фран.)

...

Elizabeth: 26.10.09 13:09

Ураааааааа!!!!
Спасибо огромное!
Я совсем заболела, а тут такой подарок. Спасибо

...

даниэлла: 26.10.09 13:45

Спасибо! И отдельное спасибо за скорость перевода!

...

SOLAR: 26.10.09 13:53

Огромное спасибо за новую главу! Чудесно!!!

...

AprilMoon: 26.10.09 14:08

девочки!!!!!!!!!! спасибо за замечательный перевод прекрасной книги!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!

...

Filicsata: 26.10.09 14:15

Девочки,огромное спасибо за перевод!!

...

Афина: 26.10.09 14:16

Ооооо!!! У мистера Ратледжа прямо таки серьезные намерения!!!
Паутинка, Ilona, Фройляйн, спасибо огромно за новую главу!

...

Тишина: 26.10.09 14:55

Как могла терпела, но после 4 главы не удержалась, прочла все, что уже выложили. Теперь сижу страдаю, так как настолько все восхитительно написано. Внутри теперь завелся червячок и теперь грызет, так как хочется продолжения. Во общем, погибла и все тут. Девочкам ОГРОМНОЕ спасибо, перевод просто как крем от торта, настолько вкусен, жуть просто как хочется еще.

...