Нора Робертс "Отражения"

Яна зря не скажет На мой взгляд, Николай - самый лучший русский у Робертс

Яна, Лиля!
Спасибо за продолжение!

Королева!
Присоединяюсь к поздравлениям!

Ура! Новая глава!!!
Убежала читать!!!!
_________________

Яна, Лиля, спасибо за новую главу!
Я когда читала начало главы , то все думала , до каких пор Нора будет позволять этому гаду издеваться на Линдси .
Потому что скотина и павлин .
Но Нора все таки не подкачала . Приезд Николая как нельзя вовремя !Он быстро понял ,как у них обстоят дела . Пригласил посмотреть и не к станку поставил Линдси или выбрал бы там щелкунчика например . Он то жизнь знает , вот Сету и показал утро после любви Шекспира. Пусть посмотрит, поучится и поревнует. А то ему досталась такая светлая и бесхитростная девушка , а он хочет пользоваться ей на своих условиях .
После этой главы кричу Норе БРАВО!

Девочки , давайте и мы посмотрим и насладимся

Николай, я на веке ваша!
Какой мужчина! И сразу-то он всё понял. И думаю уже знает, что не увезти ему Линдси с собой.
И как он оценит Рут?
И не она ли будет в итоге танцевать в Щелкунчике?

А вот Сет - статуй каменный с толстым слоем льда! И бить-то страшно, поранешся о глыбину эту!

Девочки! Спасибо! Замечательный перевод! Марина, спасибо! Как я люблю балет! (правда запись не сравнить с живым исполнением....)
_________________

Да Марьяш .Наверно потому что глаз видит объемней камеры , детальней и не увеличивает формы . Максимова вообще не могла смотреть свои фильмы и записи .
Балет это слияние музыки и движений Там ведь еще идет звучание симфонического оркестра , а это никакая запись не передаст .У меня обычно от одной увертюры мурашки по коже.
Пока искала эту запись . посмотрела уроки знаменитой Сахаровой - уЖОс !

О-о-о да! Мы с сестрой всегда берем билеты заранее и на первый ряд. Вся оркерстровая яма просматривается. У нас даже есть свои любимчики. И первые аккорды увертюры, когда внимание не отвлечено танцем ! - это не передоваемое ощущение и восторг!
_________________

Твоя правда Мариша!Николай хитрый,все понял и быстро сориентировался!

Николай - просто чудо!!! Это факт. И сделает он все как надо. А Сета пока бить не стоит. Еще раз повторюсь - берегите силы для 13 главы. А вот там уже можно вдарить.

Марина, Ромео и Джульетта просто восхитительны. Я сама очень люблю балет и при возможности обязательно хожу в театр.
___________________________________

Мариша, спасибо за Ромео и Джульетту!



А я в детстве пересмотрела почти весь репертуар классического балета - в советские времена маме давали абонемент. Сидели мы чуть ли не у люстры , на самом верхнем ярусе - какой там, пятый, кажется? Поэтому из воспоминаний в основном музыка и общая картинка, но и этого хватило, чтобы полюбить балет.
Потом уже в сознательном возрасте (чуть за 20) поняла, что не была ни на одной опере, и пошла на Риголетто, поле чего поняла, что и оперу люблю.
И для разнообразия потомм пошла на балет Кармен-сюиту, так как не видела ничего из современной хореографии, а только классику. Музыка меня потрясла, а вот хореографией не впечатлилась, что удивительно, так как ставил хореографию для этого балета кубинец, который вроде бы должен был прочувствовать тему, но движения показались бедными и невыразительными. Правда, это не помешало мне насладиться прекрасной музыкой.

И мне интересно: если вы любите балет, отдаете ли вы предпочтение классике, или наоборот, классика кажется слишком скуШной (слышала и такие мнения)?
_________________

ой, девочки, какая главка!!! Ник просто прелесть! я уже балдю от него! а Сета хочется хорошенько встряхнуть - Линдси нужна его отдача в эмоциях!а то она бедная не знает, что и думать! зато похоже, я была права: Ник должен подтолкнут Сета в их с Линдси отношениях, а то Сет "цены себе не сложит" пора быть попроще и более открытым в отношениях,а то с ним каши Линдси не сварить!

а балет обожаю!!!
_________________

А знаете, какая фраза мне понравилась больше всего? Гениальная фраза!!!
Ирина, просто помогай. Вместе может чего и получится.
Лафлоричек, от него все балдят. Еще как оценит.
В Щелкунчике на в любом случае будет танцевать. Этот балет Линдси ставит на Рождество со своими ученицами. Марьян, может про Ариэль говоришь? Вот чего не знаю, того не знаю, история об этом умалчивает.
___________________________________

 » Глава 12

К дискуссии присоединиться не могу, так как балет в живую ни разу не смотрела, а в записи меня хватает максимум минуты на три
Зато спешу выложить новую главу, так как в выходные, по всей видимости, буду оторвана от великого блага цивилизации под названием Итнернет.
_________________________________

Глава 12
Рут не могла поверить, что это происходит с ней. Она поспешила сменить ботинки на балетные туфли, но ее пальцы, казалось, совсем онемели и отказывались двигаться. Давыдов хотел посмотреть, как она танцует. Рут была уверена, что это просто сон. Фантазия, которая давным-давно оформилась у нее голове, поэтому Рут была почти уверена, что в любой момент проснется в своей большой мягкой кровати в Клифф-Хаусе. И все же она сейчас была в студии Линдси. Пытаясь успокоиться, Рут приказала мозгу усиленно работать, проверяя и перепроверяя все известные ей факты, при этом она продолжала развязывать шнурки на ботинках. Напротив нее была длинная стена зеркал, от которых было невозможно укрыться; под ногами – безупречно сияющий деревянный пол. Она посмотрела на знакомые листы с нотами, лежащие на пианино, и диски, разбросанные на столе. На подоконнике восточного окна стояло хилое растение, за которым так тщательно ухаживала Линдси. Рут заметила, что там появился новый листочек. Она слышала щелканье и гудение включенных обогревателей, и мягкое жужжание вентилятора.
Это не сон, говорила она себе. Это реальность. Дрожащими руками она надела любимые балетные туфли. Затем поднялась и наконец-то снова осмелилась посмотреть на Давыдова.
Он должен выглядеть довольно посредственно в простом сером спортивном костюме, но это было не так. Несмотря на свою юность, Рут понимала, что есть люди, которые никогда не будут выглядеть ординарно. Они всегда привлекают внимание, не прилагая для этого никаких усилий. Но это больше, чем просто лицо и тело. Это аура.
Когда он танцевал с Линдси, Рут была захвачена их игрой. Николаю, в отличие от юного Ромео, было уже двадцать восемь, и вполне возможно он сейчас находился в самом зените своей танцевальной карьеры. Но она поверила ему. Он излучал нежную молодость и волшебство первой любви. Никто бы не стал подвергать сомнению любую роль, которую исполнял Николай Давыдов. Сейчас она пыталась увидеть в нем мужчину, но почти боялась смотреть. Для нее была очень важна легенда. Рут все еще оставалась немного ребенком, чтобы хотеть верить в несокрушимых героев.
Она считала его необыкновенно красивым, но требовательный взгляд и слегка искривленный нос не позволяли лицу казаться слишком мягким. Рут этому радовалась, и даже не знала почему. Сейчас, пока Ник изучал коллекцию дисков Линдси, Рут могла видеть лишь его профиль. Его лоб слегка блестел от пота, что подтверждало напряженность танца, который он только что исполнил. Его брови были опущены, и хотя Ник сейчас внимательно смотрел на вкладыш одного из дисков у себя в руках, Рут стало интересно, о нем ли он сейчас думает. Николай казался таким отстраненным, погруженным в свои собственные мысли. Рут подумала, что, возможно, именно такими и должны быть легенды: отдаленными и неприступными.
И все же Линдси никогда не была такой, рассуждала Рут. И Давыдов сначала таким не казался. Он был дружелюбным, вспомнила она, и улыбался ей.
«Может, он вообще забыл обо мне, - подумала она, ощущая себя маленькой и глупой. – И почему он хочет увидеть, как я танцую? – Она выпрямила спину, ощутив гордость. – Он сам попросил, - напомнила она себе. – Точнее, даже приказал. И он запомнит меня, когда я закончу, - с уверенностью решила она, подойдя к станку для разминки. – И в один прекрасный день, - подумала она, вставая в первую позицию, - я буду танцевать с ним. Так же как Линдси».
Не говоря ни слова, Давыдов отложил диск, что держал до этого в руках, и начал расхаживать по студии. Своими движениями он отчасти походил на загнанное в клетку животное. Рут ошибалась: он не забыл о ней, просто его мысли были сейчас полностью сосредоточены на женщине, скрывающейся за дверями кабинета. Когда Линдси умчалась из комнаты, в ее глазах плескались боль и одиночество. Давыдов ненавидел этот взгляд.
Сегодня у Линдси выдался слишком эмоциональный день. Он наслаждался радостью Линдси, когда она впервые увидела его на улице. Ее глаза сияли от переполнявших ее чувств. Будучи эмоциональным человеком, Давыдов хорошо понимал таких людей. Он восхищался способностью Линдси говорить без слов, и делать это со всей страстью.
Не могло быть никакой ошибки относительно чувств Линдси к Сету. Это он заметил мгновенно. И хотя Сет был сдержанным человеком, Николай и с его стороны заметил кое-что – слабый разряд, похожий на мягкое колебание воздуха. Но Сет оставил Линдси, не обняв ее, даже не дотронувшись, и был скуп на слова. Николай решил, что ему никогда не понять сдержанности американцев и их нежелания касаться друг друга.
Все же он знал, что холодное прощание причинит Линдси боль, но не опустошит. Для этого она была слишком сильна. Он был уверен, что существовало нечто большее, нечто более серьезное. Ему хотелось поддаться первому порыву, ворваться в кабинет и узнать суть проблемы, но он понимал, что Линдси нужно время. И он предоставит его ей.
И еще оставалась девушка.
Он повернулся посмотреть, как Рут разминается у станка. Солнце, струящееся через окно, отражалось в зеркалах и сияло вокруг Рут, пока она поднимала ногу вверх под практически невозможным углом в девяносто градусов. Девушка держала позицию ровно, без особых усилий.
Николай нахмурился, сощурив глаза. Когда он увидел ее там, снаружи, она показалась ему милой девушкой с экзотическими чертами лица и хорошими костями. Все же он видел перед собой ребенка, еще даже не окончившего школу, а теперь перед ним была женщина. Просто игра света, подумал он, шагнув вперед. Что-то шелохнулось в нем, но он быстро подавил это ощущение.
Рут пошевелилась, солнечный свет изменился, и перед ним снова была молодая девушка. Напряжение, появившееся в плечах, тут же испарилось. Он с улыбкой покачал головой, подивившись своему воображению. Снова превратившись в сурового профессионала, он вернулся к музыкальному центру и выбрал диск.
- Подойди, - произнес он командным голосом. – Я буду называть комбинации.
Рут тяжело сглотнула, пытаясь притвориться, что она каждый день танцует перед Николаем Давыдовым. Но обнаружила, что не может отойти от станка даже на шаг. Николай улыбнулся, мгновенно распознав волнение девушки.
- Подойди, - более мягко повторил он. – Я редко ломаю ноги своим танцорам.
Он был награжден быстрой, мимолетной улыбкой, прежде чем Рут вышла в центр комнаты. Выбрав композицию, Николай начал называть комбинации.
Линдси была права. Он увидел это практически сразу, но его голос оставался ровным и спокойным. Если бы у Рут была возможность изучить его, то она могла бы подумать, что он недоволен увиденным. Строгий рот и внимательный, ничего не выражающий взгляд. Люди, которые знали его или работали с ним, определили бы это как непоколебимую сосредоточенность.
Первоначальный страх Рут исчез. Она танцевала, позволив музыке захватить ее. Арабеск, субреко, быстрая и легкая серия пируэтов. Она неукоснительно исполняла то, что он требовал от нее. Когда команды прекратились, Рут остановилась в ожидании. Она знала, что будет продолжение. Она это чувствовала.
Ник вернулся к музыкальному центру, не оглянувшись и не сказав Рут ни слова. Он быстро прошелся по имеющимся дискам и выбрал то, что искал.
- «Щелкунчик». Линдси ставит его на Рождество? – Это звучало даже больше как утверждение, чем как вопрос, и все же Рут ответила.
- Да. – Ее голос звучал уверенно и ровно, от волнения не осталось и следа. Теперь она была балериной и полностью контролировала себя.
- Ты Карла, - сказал он с непринужденной уверенностью, поэтому Рут пришла к выводу, что Линдси, должно быть, упоминала об этом. – Покажи мне, - потребовал он, скрестив руки на груди.

Линдси молча сидела за столом в своем кабинете. Команды Николая для Рут были достаточно четкими, чтобы слышать их даже сквозь закрытую дверь, но Линдси их не замечала. Она была поражена глубиной своей боли, которая все продолжала накатывать на нее, волна за волной. Линдси была уверена, что она сможет смириться с тем, что их с Сетом идиллия растаяла также быстро, как снег. Но она даже не подозревала, насколько это будет больно.
Отвратительная борьба со слезами уже практически закончилась.
Линдси чувствовала в себе острую необходимость свести их к минимуму. Отдавая себя Сету, она обещала, что никогда не пожалеет об этом и никогда не заплачет. Она успокаивала себя тем, что у нее останутся воспоминания, когда боль ослабеет – милые, драгоценные воспоминания. Линдси убеждала себя, что поступила правильно, не бросившись ему в объятия и не признавшись в своей любви, как ей хотелось. Это было бы невыносимо для них обоих. Она облегчила ему задачу, как будто бы не придавая особого значения тому времени, что они провели вместе. Но Линдси не ожидала от него такой холодности и легкости, с которыми он покинул студию – и ее жизнь. В какой-то момент, находясь на кухне, а затем в машине по пути в студию, она подумала, что, может быть, она ошиблась. Но это было лишь ее воображение, говорила себе Линдси, качая головой. Она просто приняла желаемое за действительное.
Произошедшее между ними было замечательным, но теперь все закончилось. Именно это она и сказала Сету, и именно это ей придется помнить самой.
Линдси выпрямилась, изо всех сил стараясь действовать с тем же безразличием, которое она увидела в глазах Сета, когда он покидал студию. Но ее руки сами сжались в кулаки, когда слезы вновь подступили к горлу. «Перестану ли я любить его? – отчаянно подумала она. – Смогу ли я?»
Она посмотрела на телефон и вынуждена была остановиться, чтобы не прикоснуться к трубке. Ей хотелось позвонить Сету, просто услышать его голос. Если бы она только услышала, как он произносит ее имя. Ведь Линдси с легкостью могла придумать десяток оправданий.
«Идиотка! - Она отругала себя и крепко закрыла глаза. - У него едва ли было время, чтобы проехать город, а ты уже готова выставить себя дурой».
«Потом станет легче, - твердо говорила она себе. – Должно стать».
Линдси поднялась и подошла к окну. По краям стекло покрылось льдом. За школой поднимался высокий, пологий холм, загибающийся в самой узкой его части. Там уже каталась дюжина счастливых ребятишек. Они были слишком далеко, чтобы слышать их крики и смех, которые эхом раздавались в чистом воздухе. Но она могла чувствовать их волнение и свободу. Кое-где деревья, покрытые толстым слоем снега, сияли на солнце.
Линдси долго смотрела на улицу. Красное пятно полетело вниз с холма, затем начало медленно подниматься обратно к вершине. За ней последовала зеленая вспышка, но на полпути перевернулась и полетела вниз. На какой-то момент Линдси страшно захотелось выбежать на улицу и присоединиться к ним. Она хотела почувствовать холодный, кусающийся снег, летящий в лицо, и скорость, от которой захватывает дух. Испытать тот долгий, мучительный подъем вверх. Здесь, за стеклом, она чувствовала себя слишком тепло, слишком изолированно.
«Жизнь продолжается, - размышляла она, прижавшись лбом к холодному стеклу. – А раз для меня она тоже не остановилась, мне лучше продолжать плыть по течению. От этого не уйти, не скрыться. Я должна идти дальше с высоко поднятой головой». И тут она услышала музыку из «Щелкунчика».
«Вот с этого я начинала».
Линдси подошла к двери кабинета, открыла ее и прошла в студию.
Ни Николай, ни Рут ее не заметили, а она, не желая им мешать, остановилась у дверного проема и стала наблюдать за тем, как Рут с мечтательной полуулыбкой на губах легко и грациозно выполняет приказание Николая. Ник лишь молча наблюдал.
Линдси решила, что при взгляде на него никто не сможет сказать, что твориться у него в голове.
Это было неотъемлемой частью его характера – в одну секунду он был как открытая книга, а уже в следующую становился загадочным, как сфинкс. Возможно, именно поэтому он притягивал женщин, подумала она. Ей вдруг пришло в голову, что он не так уж сильно отличается от Сета. Но Линдси совсем не хотелось думать об этом в данный момент, и она продолжила наблюдать за Рут.
Как она была юна! Едва ли старше, чем ребенок, не смотря на ее мудрый и печальный взгляд. У нее должны быть выпускные балы, футбольные игры и тихие летние ночи. Почему же жизнь семнадцатилетней девушки должна быть настолько сложной?
Прижав пальцы к вискам, Линдси попыталась вспомнить себя в том же возрасте. Она уже жила в Нью-Йорке, и ее жизнь была проста, но очень-очень требовательна, и то, и другое по одной и той же причине. Балет. Для Рут причина будет такой же.
Линдси продолжала следить за танцем. Она решила, что жизнь некоторых людей просто не может быть простой. Она думала как о себе, так и о Рут. Кому-то предназначена трудная судьба, но награда может быть такой сладкой. Линдси вспоминала невероятное возбуждение от выступления на сцене, кульминацию бесконечных часов тяжелой работы и репетиций, награду за всю боль и все жертвы. Рут тоже должна это испытать. Ей это на роду написано. Для обеспечения того, на что Рут, по мнению Линдси, имела полное право, ей придется столкнуться с Сетом. И при этом ей нужно быть очень сильной. Но пока что она старалась не думать об этом. У нее еще будет время для подобных мыслей долгими, одинокими ночами. Она была уверена, что по прошествии нескольких дней сможет полностью справиться со своими эмоциями. И тогда она поговорит с Сетом о Рут.

Когда музыка закончилась, Рут еще несколько секунд удерживала последнюю позицию. Как только она отпустила руки, заиграла следующая композиция, но Ник продолжал молчать. Не давая никаких указаний и комментариев, он подошел и выключил музыку.
Запыхавшаяся Рут облизала пересохшие губы. Теперь, когда танец закончился и можно ослабить концентрацию, в ней все напряглось. Ее пальцы, такие прекрасные и грациозные во время танца, начали дрожать.
«Он думает, что я ужасна, и собирается мне об этом сказать, - испугалась она. – Или пожалеет меня и скажет что-нибудь милое и успокаивающее». И то и другое казалось ей одинаково ужасающим. В ее голове возникали дюжины вопросов. Как же ей хотелось набраться смелости и озвучить их, но она смогла лишь сцепить руки. Ей казалось, что вся ее жизнь сейчас висит на волоске в ожидании мнения, единого слова этого мужчины.
Давыдов внезапно оглянулся и посмотрел ей в глаза. Напряженность в его взгляде еще больше испугала Рут, и она крепче сцепила руки. Затем это выражение исчезло, и он улыбнулся ей. Сердце Рут замерло.
«Вот они, - ошеломленно подумала она. – Эти милые, ужасные слова»
- Мистер Давыдов, - начала она, желая остановить его, прежде чем он начнет говорить. Она предпочитала заканчивать все резко и чисто.
- Линдси была права, - перебил ее Николай. – Ты приедешь в Нью-Йорк, ко мне.
- К вам? – тупо повторила Рут, не уверенная в том, правильно ли расслышала его слова, не позволяя себе верить в них.
- Да, да, ко мне. – Николай оказался удивлен ответом Рут. – Я кое-что знаю о балете.
- Ох, мистер Давыдов, я не имела в виду… - Под действием собственного ужаса она подошла к нему. – Я просто… Я хотела сказать…
Николай взял ее за руки, прервав ее бессвязные объяснения.
- Какие же большие у тебя глаза, когда ты сбита с толку, - сказал он, быстро сжав ее ладони. – Конечно, я еще многого не видел. – Он отпустил ее руки, чтобы взять ее за подбородок, и начал невозмутимо изучать лицо. – Как ты танцуешь на пуантах, - продолжал он. – Как ты танцуешь с партнером. Но то, что я видел – это хорошо.
Рут потеряла дар речи. Услышать «хорошо» от Давыдова было для нее самой высшей наградой.
Тогда Линдси сделала шаг вперед, и Николай тут же поднял глаза от лица Рут.
- Ptichka? – Освободив подбородок девушки, он подошел к Линдси.
Ее глаза были спокойными и сухими, без каких-либо следов покраснения, но лицо бледное. Рука не казалась безжизненной, когда он взял ее в свою, но пальцы были холодными. Он накрыл их второй рукой, чтобы согреть.
- Итак, ты доволен моей лучшей ученицей. – По легкой, краткой вспышке в ее глазах было понятно, что произошедшее ранее пока не обсуждается.
- А ты в этом сомневалась? – поинтересовался он.
- Я - нет. – Линдси улыбнулась, повернувшись к Рут. – А вот она – да, я в этом уверена. – Она снова посмотрела на Ника, ее улыбка скривилась. – Вы абсолютно такой же устрашающий, как и ваша репутация, Николай Давыдов.
- Глупости. – Он отмахнулся от слов Линдси и одарил Рут веселой усмешкой. – Я тих, как святой.
- Как же сладко ты лжешь, - мягко произнесла Линдси. – Впрочем, как обычно.
В ответ Николай лишь улыбнулся и поцеловал Линдси руку.
- Это неотъемлемая часть моего очарования.
Его утешение и дружба ослабили боль. В благодарность Линдси прижала их соединенные руки к щеке.
- Я рада, что ты здесь. – Освободив его руку, она подошла к Рут. – Думаю, тебе сейчас не помешает чашка чая, - заметила она, но удержалась от прикосновения к плечу девушки. Линдси еще не была уверена, что этот жест получит одобрение. – Потому что, если мне не изменяет память, у тебя сейчас все внутри трясется. У меня тряслось, когда я впервые танцевала перед ним, а ведь тогда он еще не был такой легендой, как сейчас.
- Я всегда был легендой, ptichka, - вмешался Николай. – Просто, в отличие от тебя, Рут лучше обучена искусству уважения. А вот эта особа, - сказал он Рут, указав пальцем на Линдси, - любит поспорить.
- Особенно с властными личностями, - согласилась Линдси.
Почувствовав облегчение, Рут удивленно и чуть хрипло засмеялась. «Неужели это происходит на самом деле? – думала она. – Неужели я действительно стою рядом с Данн и Давыдовым, которые уже стали легендами?» Посмотрев Линдси в глаза, она увидела там понимание и легкий намек на грусть.
Дядя Сет, тут же поняла она, постыдившись своего эгоизма. Она вспомнила, насколько подавленной выглядела Линдси, когда Сет вышел из студии. Рут неуверенно подняла руку и коснулась руки своей наставницы.
- Да, было бы неплохо выпить сейчас чаю.
- Чай с лимоном? – поинтересовался Николай, находясь уже в другом конце комнаты.
Линдси одарила его бесхитростной улыбкой.
- С шиповником.
Ник сморщился.
- Может тогда водка есть? – Легко спросил он, подняв брови.
- Я не ожидала никаких русских знаменитостей, - ответила Линдси с извиняющейся улыбкой. – Но вероятно, я смогу отыскать диетическую содовую.
- И чай сойдет. – Он снова внимательно изучал ее, и Линдси знала, что его мысли сейчас где-то не здесь. – Позже я отведу тебя на ужин, и мы поговорим. – Он замолчал, когда Линдси подозрительно посмотрела на него. – Как в старые добрые времена, ptichka, - невинно произнес он. – Нам нужно многое наверстать, не так ли?
- Да, - осторожно согласилась Линдси, - действительно. – Она хотела вернуться в кабинет, чтобы заварить чай, но Рут остановила ее.
- Я все сделаю, - вызвалась она, понимая, что без нее Линдси и Николай смогут говорить более открыто. – Я знаю, где и что лежит. – И Рут быстро удалилась, прежде чем Линдси смогла что-то ответить.
Небрежным жестом Николай наугад выбрал диск и вставил его в музыкальный центр. Тихая романтичная музыка Шопена была хорошим фоном для более личного разговора.
- Милая девушка, - сказал он. – Я должен поздравить тебя за отличное суждение.
Линдси улыбнулась и посмотрела на дверь кабинета, которую Рут оставила слегка приоткрытой.
- После того, что ты ей сказал, она будет трудиться еще усерднее, чем раньше. Ты возьмешь ее в труппу, Ник, - энергично сказала Линдси, сама желая убедиться, что радость Рут не напрасна. – Она…
- Это не то решение, которое принимается по щелчку пальцев, - перебил он ее. – И не мне одному предстоит решать.
- Ох, я знаю, знаю, - нетерпеливо заговорила она, затем взяла Ника за руки. – Но отбрось логику, Ник, скажи, что ты чувствуешь, что говорит тебе твое сердце.
- Мое сердце говорит, что ты должна вернуться в Нью-Йорк. – Он лишь сильнее сжал ее пальцы, когда она попыталась высвободить руки. – Мое сердце говорит, что ты ранена и сбита с толку, и все же ты остаешься одной из самых потрясающих балерин, с которыми я танцевал.
- Мы говорили о Рут.
- Это ты говорила о Рут, - поправил он ее. – Ptichka. – Его тихий голос заставил ее вновь посмотреть ему в глаза. – Ты нужна мне, - просто сказал он.
- Нет, не надо. – Линдси покачала головой и закрыла глаза. – Это нечестно.
- Нечестно, Линдси? – Он быстро встряхнул ее. – Правда или неправда не всегда честны. Ну-ка посмотри на меня. – Она послушалась, встретившись с его серьезными голубыми глазами. – Этот архитектор, - начал он.
- Нет, - быстро сказала Линдси. – Не сейчас.
Она снова стала бледной и уязвимой, и Ник дотронулся рукой до ее щеки.
- Хорошо. Тогда я вот что хочу спросить: неужели ты думаешь, что я хотел бы вернуть тебя обратно в труппу и дать самую главную роль в моем первом балете, если бы хоть немного сомневался в твоем таланте? – Она начала говорить, но он остановил ее, лишь подняв брови. – Подумай как следует, прежде чем начнешь говорить о сентиментальности и дружбе.
Глубоко вздохнув, Линдси отвернулась от него и направилась к станку. Она знала Николая Давыдова и понимала его абсолютный эгоизм, когда дело касалось танцев. Он мог быть великодушным, щедрым и очаровательно самоотверженным в личном плане. Когда ему это было нужно. Но как только дело касалось танцев, он становился строгим профессионалом. Балет занимал львиную долю его сердца. Линдси потерла шейные позвонки, где вновь появилось напряжение. Все казалось слишком серьезным, чтобы думать об этом сейчас, слишком большим, чтобы охватить все сразу.
- Я не знаю, - пробормотала она. Ничто уже не казалось таким понятным и определенным, как час назад. Снова повернувшись к Нику, Линдси подняла руки ладонями вверх. – Я просто не знаю.
Когда он подошел к ней, она подняла голову. Ник до сих пор видел в глазах Линдси боль и смятение, смешанные друг с другом. Пронзительный свист кипящего чайника на мгновение заглушил Шопена.
- Мы еще поговорим потом, - сказал он, обняв ее одной рукой. – А сейчас мы все вместе постараемся расслабиться перед грядущими занятиями.
Они пошли через студию, чтобы присоединиться к Рут в кабинете. Остановившись, Линдси быстро поцеловала Ника.
- Я так рада, что ты здесь.
- Хорошо. – Он обнял ее в ответ. – Тогда после занятий ты можешь отвести меня на ужин.

ОООО!Новая глава!Спасибо!!!!!!

Переживательная- Линдси просто молодечик(не стала звонить Сету).

А у Рут с Давыдовым начинается своя новая история!